„Фатальный сигнал»

О разговорах у камина и стальных шлемах . другая сторона футбольного чемпионата

Некоторые, возможно, помнят: в середине мая премьер-министр Баварии Хорст Зеехофер на телевизионном канале ZDFдал волю своему разочарованию политикой чёрно-жёлтой коалиции (партии ХДС -СвДП).

Согласно сообщениям средств массовой информации, это выступление не было стихийным, а напротив, очень хорошо подготовленным. Zeit Online указывает, ссылаясь на DPA( немецкое информационное агентство): "Сначала, на прошлой неделе, он угрожал не принимать участие в  комитете черно-желтой коалиции до тех пор, пока не будет подготовлена программа денежного обеспечения для его любимого проекта. Затем он пропускает традиционный разговор у камина с канцлером («разговоры у камина» -  неформальные встречи в малых группах по конкретной теме) перед заседанием кабинета министров в четверг вечером.»

Разговор у камина? И притом традиционный? Следовательно, устойчивое организация. Эта игра слов, при всём уважении, несносна. Разве наш канцлер не знает «что в Аушвитце (Освенцим), к примеру, моих деда и бабушку отравили газом, сожгли и дымом выпустили через камин?» «Мои» в данном случае, это предки Давида Грауманна,  президента Центрального совета евреев Германии http://de.wikipedia.org/wiki/Dieter_Graumann

Понятно, что он сказал канцлеру пару подходящих слов. Но были они направлены совсем не фрау Меркель: немецкие Одиннадцать должны во время чемпионата по футболу в Польше и на Украине обязательно посетить мемориальный комплекс в Освенциме. Если они этого не сделают, то это будет «фатальным сигналом миру». Бирхофф (менеджер футбольной команды Германии) не хотел тогда создавать напряженной ситуации, Немецкая федерация футбола (DFB) должна была обратить внимание на проблематику господина Грауманна. В какой форме могла была быть организована акция памяти, было, однако, пока не решено. «Это может быть «разговор у камина» или доклад». В этом случае игра слов господина Грауманна не беспокоила.

После открытия европейского чемпионата делегация, в составе которой находились шеф Немецкой федерации футбола Вольфган Нирсбах, тренер сборной Йоахим Лёв, менеджер Бирхофф и игроки сборной Филипп Лам, Мирослав Клозе, Лукас Подольский посетили мемориал в Освенциме, но Грауманн на этом ничуть не успокоился, потому что команда посетила мемориальный комплекс не в полном составе и "лучше было бы сделать это англичанам". Упущенный шанс, и вообще: «Если бы команда была бы в полном составе, то это была бы большая установка для сотни тысяч молодых людей, чем тысячи памятных речей». Откуда же он это знает? В любом случае он опять упоминает о «разговоре у камина» и «странный спор» (журнал «Штерн») может быть продолжен.

Бирхофф «разбил и жестоко растоптал кучу фарфора», - заявил Грауманн. «Странное видение», - пишет газета Rheinische Post. И добавляет: «Немецкая федерация футбола не отреагировала на нападки.  К своей социальной ответственности самого большого спортивного союза мира. Очень хорошо».

Во всяком случае, глава центрального совета должен был как-то заметить, что он близок к тому, чтобы оказаться в положении «вне игры». И когда ассистент тренера Ханс Флик во время пресс-конференции перед игрой немцев с Португалией спровоцировал ещё одну волну возмущения, Грауманн остался удивительно тих. На вопрос, как они будут реагировать на опасные удары Кристиано Рональдо, Флик ответил: «надеть стальные шлемы и сделать большое». (Выражение «гросс махен» имеет подтекст. С одной стороны «сделаться грозными, большими», с другой стороны «сходить в туалет по-большому»).

Стальной шлем, хммммм... Это не красиво. «Когда немецкий тренер в польском Данциге прибегает к такой риторике, то это имеет привкус», - находит журнал Focus.

В «польском» Данциге?

Это ведёт нас дорогой от «стального шлема» к некоторым местам проведения чемпионата Европы, среди которых наряду с Данцигом (Гданьск),  к Вроцлаву (Бреслау) и Познани (Позен). В немецком обзоре спортивных событий упоминаются в основном немецкие названия этих городов. До того, как в 1945 году ганзейский город Данциг (имеется в виду союз германских государств Ганза ) стал польским, в нём проживало 366 000 человек, 95 процентов из них – немцы (по результатам переписи 1923 года) – 700 лет немецкой истории и традиций. В последние месяцы войны город почти полностью был стёрт с земли бомбами союзников, выжившее немецкое население, в заключение, почти без остатка было изгнано. Если уж футбол нужно политизировать, то официальное упоминание об этих событиях напрашивается само собой.

В Бреслау, столице Шлезии, в 1910 году при переписи населения почти 96 процентов населения называли в графе родной язык «немецкий». В 1948 году после жесточайших изгнаний и экспроприаций только из в  Бреслау живших 630000 немцев осталось не более 7 000. Немецкое меньшинство в Позен разделило участь изгнанников. В любом случае, чемпионат по футболу мог бы быть удобным случаем, напомнить о судьбе миллионов изгнанных со своей Родины и погибших вследствие этого.

Когда в 1978 году проходил чемпионат мира в Аргентине, там властвовала военная хунта. Уже тогда требовали от футболистов политических излияний. «Мы здесь, чтобы играть в футбол», - независимо ответили все немцы, от тренера Юппа Derwall до Карла-Хайнца Румменигге.

Дирк Райнхартц. 07/ 2012 Немецкий журнал новостей «Цуерст»