...а когда мы уходим в город
По другую сторону жизни,
В невозможно красивый город
Уплываем, как сонные птицы,
То куда деваются души
Тех, которых мы очень любили?
Отпечатки тепла и боли,
Исчезают в телах и лицах.
Это солнце в твоих ресницах...
Чтоб запомнить его надолго,
Чтобы знать навсегда и вечно,
Разреши мне его коснуться.
Мы найдёмся когда-то после -
Как ребенок, я верю в сказку,
Повествующую всем людям,
Что ушедшие где-то проснутся.
Что отыщут своих любимых
По другую сторону света.

(с)

да, я знаю, бывает больно, реальность режет
и крутит в нить,
партизанский отряд ангелов, как назло,
далеко в лесу,
а дежурный, приставленный Богом, спешит безбожно
глаза залить,
оставляя тебя изо дня в день,
в одном и том же часу.

и зациклено время, и жизнь на Земле -
ролевая большая игра:
просыпаешься, ешь, достигаешь, любишь, и – оппа –
тебе пора.

ты не плачь никогда, не надо, в игре на плаксах
ставят клеймо,
то клеймо, превращаясь в мишень, загоняет слабых
как зверя в лесах,
жизнь – невиданно страшная штука - немного цирк,
немного кино,
и, наверное, всё-таки ад, потому что больно
в её тисках.

поделив на бесконечность себя, получаешь
чистейший ноль,
во вселенной, наверное, нет ничего сильней,
чем земная боль.

это правда: больно любить, больно рождаться,
больно рожать,
через боль, босые и голые, в жизнь приходим
со всех щелей,
так уж если мы здесь, давай с куражом неистовым
выживать,
без фальшивых идей, без поиска смыслов, без славы
чуждых ролей.

(с)

слова обладают свойством передавать как есть
всё то, что нельзя удержать в потоках ранимых сердец.
скажи, если можешь сказать, зачем мы с тобою здесь?
и если начало трагично, каким же будет конец?

лишённые памяти дети, всё смотрим друг другу в глаза
в надежде узнать себя, в надежде увидеть дом,
я помню, кто ты, а тебе помнить меня нельзя,
но, если ты хочешь, дальше пойдём вдвоём,

и я покажу тебе небо, и то, что за ним. позволь.
я перепою тебе песню сквозящих в душе ветров,
я знаю больше, чем можно. а многия знания - боль -
взорвёт изнутри и отпустит. сожжёт и отпустит вновь.

(с)

где-то там, на другой стороне скоротечного марта,
пребывая вне времени, вне печали,
разгадавший все эти земные маршруты, карты,
ты готов рассказать мне что-то, о чём другие молчали.
каждый раз ты ложишься спать, моё повторяя имя
и пытаясь мысленно говорить со мной. ночь от ночи.
ведь разомкнутые ладони вряд ли сделали нас чужими,
каждый день мы видим друг друга в толпе меж слепых прочих.
что мы делаем здесь, партизаны света в лесу прощаний,
где иллюзии пёстрой стеной перекрывают волю,
где игра на шатком помосте - неосознанный круг страданий?
предлагаю отныне звать эту планету Болью.
впрочем, так ведь оно и есть, остаётся принять и видеть,
не жалеть, не судить, не прятаться и не плакать,
(отдохнём потом, подумаешь, что за прихоть)
ведь у нас в кармане души - правда, любовь и память.

(с)

сидя в кафе на какой-нибудь Пятницкой стрит в московской плавильне
я думаю, думаю о тебе, и трудно остановиться
на улице плачет торговка сердцами, вмерзающими друг в друга
мальчик с цветком на тоненьком стебле, скользящий по льду асфальта
спешит навстречу продрогшей худенькой девочке. жизнь струится
по каждой артерии-улице – в каждый горячий сгусток квартиры
любовь – это ток, это шок, это Бог, что делает нас живыми
так мы лишаемся разума, мы забываем земное имя
прости мя

я в хаосе города, где человечье ломается в человеке
где женщины, не начинённые даром, скупают трёхдневную славу
я здесь как контуженный воин, потерянный в дебрях пустых окопов
но где бы ты ни был, далёкий, мне сладко, если тебе – сладко
меня прошибает горечь, если тебе становится горько
не знаю, как это лечить и чем заливать – слезой, алкоголем
за то, что без спроса вдыхаю твой запах и чувствую нас родными
за то, что иду за тобою по мёрзлой земле ногами босыми
прости мя

(с)

Он бредёт по камням, проходит по тоненьким улочкам. На небритых щеках – пот, а, может, слеза. Он находит её, говорит: детка, ты – умничка, всюду, где бы я ни был, мне снятся твои глаза. Я дотла искушён, на кончиках пальцев чувствую, как дрожишь изнутри, как любишь, как вся моя. Но не бог я Иисус, чтоб видеть в любви искусство, и... слишком сильно устал в жестоких мирских боях.

Я устал и повис в межзвёздной условной Припяти. Босс мой – Князь Сего Мира, а я – ничтожный слуга. Не люби меня, детка, не потакай прихоти. Я – твой враг. Прикати пушку, убей врага. Я терял и теряю, заполнив всё небо копотью. Я ничтожен, повержен, и, видишь, почти что мёртв. Одержим – то желанием бурной победы, то похотью. Мой Господь не такой, как твой. Я не вижу снов.

Молча смотрит она прямо в душу его и видит всё, то, что не угадать никому-никогда-нигде. Вытирает и пот, и слезу, и пишет кириллицей все молитвы свои, настоянные на воде: я не ворон, не ворог, не ветер, я – жизнь несущая, кровь и силу свою отолью в восковой рассвет, лишь бы только тебе возродиться в промозглой гуще, я – отпущу все печали, развею порошу бед.

И, в ладошки собрав силы его искорки, возложила огонь, разгоревшийся до небес: буду вечно любить я тебя, до последнего мига, и... станет Дьяволом Бог – и обратно. Любовь есть.

(с)

Ей пусто и холодно дома одной, и к нёбу прилип язык. Ей слишком не хочется выплюнуть в небыль зелёную эту весну. Она достаёт прозрачное платье, в котором вся жизнь – как миг. Она надевает туфли, бежит за дверь. И идёт ко дну.

читать дальше