О чём говорит мне март, идущий за високосным?

Говорит не сходить с ума, не задавать вопросов, говорит, ступай себе мирно своей дорогой, чужого добра не трогай, притворись юродивым, вырядись идиотом - так никто не узнает, чей ты, не спросит, кто ты, вот снег идёт и деревья под ним цветут, не оставайся тут.

Говорит, никто не верит и не жалеет, деревья идут по снегу, весна болеет, птицы вернулись, ищут теперь спасенья, кругом одно прощёное воскресенье, говорит, прости, а лучше уже прощай, не привыкай к вещам.

Говорит, какой в этом смысл, какое дело? У тебя есть душа, она состоит из тела, уноси их отсюда, пока они не сгорели, прячь их в любви, в тепле, в голубом апреле, дай им покоя, божественной благодати, хватит, родная, хватит.

О чём говорит мне март, идущий за февралём? Вот солнце встаёт, трава пробивает лёд, вот снег идёт, и падает на траву, и лежит на ней, а с неба его зовут – возвращайся в горние выси, в небесный тыл.

О чём говоришь мне ты?

(с)

Мы сидим на самом краю, пригревшись, мы у Него в руках. Мы бежали через ноябрь к марту и обогнули шар. На двоих у нас есть беспокойный компас и с десяток дорожных карт. У меня – очки и смешная шапка, у тебя – разноцветный шарф. Нет ни общего прошлого, ни историй, душащих по ночам, нет терпения, чтобы найти причину, по которой мы тут сидим. Я умею с тобой проходить сквозь стены, чтобы потом молчать, потому что когда замолкаешь – слышишь сердце в твоей груди.

Соль на губах проступает морем, море покорно ждёт. Если бежать босиком по пляжу – там остаётся след то ли влюбленного зверя, то ли ловца, что за ним идёт – без отдыха через ноябрь к марту по этой большой земле. Вот прибой прорастает сквозь дикий камень, вот мы стоим на нём. Рыбы плывут по морским дорогам, словно осколки льдин.

Я говорила с ветреным мартом и с пасмурным ноябрём.

Теперь я буду молчать и слушать сердце в твоей груди.

(с)

Я как terra incognita, новое государство – сам себя отыщи, завоюй, разделяй и властвуй, мне не выданы номер, герб, президент и паспорт, я последний уцелевший абориген. Я заложник всех колоний и резерваций, приучивший сердце больше не разбиваться, но природа продолжает сопротивляться, оживляя какой-то необъяснимый ген. Он мешает дышать, он, как вирус, идёт по венам, подчиняя, стирая, делая чьим-то пленным, бьётся током – неожиданно, как антенна, если ты её надёжно не заземлишь. Я спасаюсь горячим кофе, закрытой дверью, мантрой "я не люблю, не хочу, не могу, не верю..."

Ты приходишь спазмом в левое подреберье, получаешь вид на жительство.

И болишь.

(с)

Ноябрь – почти имбирь. Я не люблю имбирь. Я не люблю корицу и сладкий ванильный дух. Я не хочу решать to be или not to be. Я не умею выбрать только одно из двух. Рынки полны хурмой. Я не люблю хурму. Я не люблю дожди, золото и сквозняк. Я проживу без них. Только вот не пойму, как без того прожить, что не любить нельзя. Как без тебя прожить. Кем без тебя прожить. С кем без тебя прожить, если нельзя с тобой. Осень ввела режим, строгий такой режим, осень ввела войска, правила и конвой. Птицы ушли на юг. Рыбы зарылись в ил. Осень ввела войска. Осень взвела курок. Мне не хватает слов. Мне не хватает сил. Это чужая ты. Это чужой порог. Дальше уже нельзя, дальше твоё тепло. Я не могу войти. Я не хочу на чай. Слышишь, они идут – каплями за стеклом. Скоро меня найдут. Здесь комендантский час.
Запах - протяжный стон, даже дышу с трудом, вязкий густой туман держит дверной проём.

Пахнет ванильным сном твой золочёный дом.

Будущее - корицей.

Прошлое – имбирём.

(с)

Испытывая сердце, не забудь,
что есть предел любому механизму –
пружины, шестерёнки, линзы, призмы,
набор уже состарившихся букв,
тягучее, густое вещество,
наполнившее колбочки предсердий...

Испытывай же сердце милосердней.

А лучше не испытывай его.

(с)

А мы уже там, за чертой, что бы ни говорили о рубежах, как бы нам ни хотелось ужиться и удержаться, мы уже за чертой, и некуда убежать, если шансы и были, теперь не осталось шансов. И от этого, знаешь, тихо и хорошо, в этом есть понимание и прощенье. Я не ждала тебя, и ты ко мне не пришёл, мы не держим обиды и не храним вещей, но в этом есть такая лёгкость и простота, от которой мир становится поднебесным. Я распахнулась, и ты меня пролистал. Нашим страницам в одном переплёте тесно, поэтому небо ясное. Журавли, бумажные, воздушные, неживые попарно поднимаются от земли, которую мы догнали и окружили. На земле начинается осень, её шаги всё отчетливей слышатся в воздухе напряжённом... Время забытых лиц, запрещённых книг, время любить мужей, возвращаться к жёнам, верить и сражаться за рубежи, если успел остаться в земных пределах.

Мы уже за чертой, и надо учиться жить.

В этом-то всё и дело.

(с)

Мне всё кажется, Бог живёт высоко в горах...

Расскажи мне, что тебе видится с высоты? Я иду к тебе, научи меня не остыть. Я боюсь тебя, помоги мне не слышать страх. У тебя здесь покой – ни людей, ни имён, ни слов. Только небо и птицы, ныряющие в него. Ты плывёшь легко, в облака опустив весло, задеваешь колокол, и раздаётся звон. У тебя здесь тишь да божия благодать, поднебесный купол, обетованный рай. Только там, под тобой, до самой земли – вода. И не видно тебя, как часто ни умирай. Разреши мне рассказать тебе о других – о бескрылых, не отмеченных чистотой, одиноких – тех, кому не подал руки ни ты сам, ни переменчивый ангел твой. Что им делать, если речь заглушает плеск твоего весла, рождающего дожди? Ты всегда высоко в горах, на твоей земле из двоих идущих выживет лишь один. Что им делать, если ты не подашь им знак? Как понять, что кроме бога, никто не свят? Отпусти меня – вернуться к ним и узнать, как смертельно им тоскуется без тебя.

На земле костры, и время горит в кострах, люди жмутся друг к другу, греют ладони, ждут.

Бог нас любит,
но Бог живёт
высоко в горах.

Он стоит на вершине и слушает пустоту.

(с)

В память о человеке, которого уже нет.

Утро в росе на солнечной полосе, птицы над лесом с песнями гнёзда вьют. Лису сказали, что приручают всех, избранных – приручают и предают. Лис истомился, ждал – ну скажи, когда? Возле норы следы – это он следил, как на рассвете маленькая звезда встала на Млечный путь и сошла с пути. Лис приникал к земле, обыскал весь лес – каждый сырой овраг и замшелый пень. Мальчик сидел на старом сухом стволе. Лис, замирая, слушал, как мальчик пел. "Вот он пришёл ко мне, и другого нет. Вот я лежу у ног, сторожу его. Я на земле прождал его столько лет, что рассказать уже не хватает слов. Мальчик мой слишком солнечен, чист и юн, что-то поёт на сказочном языке. Избранных – приручают и предают. Кто из нас будет кем?"
Голос у мальчика звонок и взгляд лучист – маленький принц, лелеять и целовать. Мальчик смеётся: "Не я тебя приручил, не мне тебя предавать".

(с)