Чтобы не было совсем пусто, решил выложить свои рассказы. Хотя бы два.
Трудное утро.
«Солнца луч в окно пробился,
Разбудил меня и скрылся…» Группа Great Feels Песня – Солнца луч.
Проснулся рано утром. Надо успеть много дел: сходить в институт, за покупками, сделать реферат и успеть отдохнуть. Список дел, который должны быть сделаны к 23 часам ночи, и сон, а то недосып сильно влияет на мою учебу.
-Много дел, но искупаться первое из них! – с такими словами я направился в ванну. «Удачно» проходя мимо двери, я «удачно» ударился ногой об косяк. Словно невидимая черная коша пронеслась в тот момент и все пошло набекрень! Прыгая на месте, я успел всадить себе заносу в пятку, и тихонько прихрамывая, поковылял к двери ванны. Щелкнув включатель, свет не заработал.
-Опять лампочка? Нужно подкрутить.
В ванне, встав на носочки, я подкрутил лампочку и, включив душ с горячей водой, сел на край ванны и стал усердно ковырять ногу ножницами, пытаясь достать маленькую щепку из моего большого деревянного пола. Несколько раз поддев верхний слой кожи рука дернулась, и ножницы укололи ногу до крови.
-Не удачная операция – половина удачного вскрытия – сказал я и, взяв вату, вытер ногу. После тщательного рассмотрения свежей дырки в ноге я смог увидеть заносу, и ловким движением щипчиков ее вытащил.
-Фух! Операция закончена – с такими словами я разделся и залез в ванну. Шла горячая вода, было очень приятно, пока назойливая занавеска для душа не стала делить мне ванну на две части, что очень раздражало. Стала мерцать лампочка – опять стала включаться и выключаться. Я потянулся за шампунем, и отлив нужное количество стал его втирать в голову. За все время этого процесса вода становилась холоднее, пока не стала ледяной. Пришлось играть в немецких крестоносцев – показывать свою выносливость и выдержку. Помыв голову под холодной водой, и протерев глаза, я подкрутил кран, пока вода не стала хоть как-то теплее. Теперь черед тела. Я взял мочалку потер ее о мыло, и стал сам натираться, как в этот момент вода стала набирать температура и, в конце концов, стала кипятком. Мало того, как назойливая муха, ко мне прилипала занавеска. Все это можно было бы пережить, не раз так попадал, но лампочка, которая ушла в себя, выключалась и забыла вернуться, была последней нотой. Я не чего не мог сделать, а что еще лучше ни чего не мог придумать, как весь намыленный вылезти и включить ее! Шпарил кипяток, и я, вылезая, запутался в занавеске. Кое-как, освободившись из этого плена, и чуть не поскользнувшись, я встал на носочки к лампочке. Следующие чувства нельзя передать словами, но я чувствовал себя, так как будто я кролик из рекламы Энерджазер. Меня так ударило током, что отбросило, ударив головой об раковину, ванну, я рукой сорвал душ, который стал поливать меня намыленного горячими струями воды. Все уже давно было мне до одного места. Я лежал весь в пене ошпаренный кипятком, ударенный током и контуженный и лишь одна мысль приходила в голову: «СЕГОДНЯ В ИНСТИТУТ НЕ ПОЙДУ!»
Бродяга
В одном из городов средневековья, в грязном переулочке, но очень оживленном, сидел бродяга. Он был побит, и не мыт, не прибит, пьян и не сыт. Его тут знали все, так как он появлялся всегда в одно и то же время, в одном и том же месте. С утра до вечера он сидел в этом грязном переулке, среди бездомных собак, крыс, помоев, среди всех факторов который так отравлял жизнь этого города. Он давно пропах помоями, и люди его сторонились, не потому что они боялись, просто им было противно. Но были и те, кто жалел его, и порой даже кидал монетку в его шляпу. Действительно шляпа его заслуживала внимание. По-моему это было единственное из одежды, что было целее всего. В ней хоть и была дырка, не заметная, но сравнительно со всей остальной одежды, шляпа выделялась своим более-менее приличным видом. Да и для бродяги шляпа была не просто шляпой – она ему денежки несла. Конечно, мало людей кто ему давал милостыню, да и вообще было не много тех, кто его замечал, но ему чудом удавалось набрать к вечеру денежку на кусок хлеба, ножку курицы и бутылочку пива, а то порой и вина, дешевого, но хоть кого-то.
И в этот день он как всегда сидел в переулке. Непривычно днем было холодно и темно – все небеса затянули тяжелые темные тучи. Вот-вот должен был начаться ливень. Ни кто не решался выходить на улицу, хотя мимо бродяги проносились люди спешившие домой.
В скором времени пошел дождь, сначала он был мелким моросящим, и хоть как-то терпимым, пока не перерос в ливень. Заболеть на улице живя, это равносильно болеть смертельной болезнью, у тебя ни лекарства, да и облегчить страдания ты себе не сможешь, хотя какими болезнями не болел бродяга, его счастья, что он не знал о них. Как и любой человек, он не хотел простыть, это странно когда бродяга старается следить за своим здоровьем, когда уже давно поздно, но все, же он встал и пошел в таверну, где обычно и заседал вечерами, после улицы.
Его знал хозяин, на котором и держалась вся таверна. Он был и поваром, и стоял за стойкой, разливая всем пиво и вино, и приносил заказы, в общем, весь обслуживающий персонал в одном лице. Но их знакомство, ни как не влияло на жизнь бродяги, собственно как и на жизнь хозяина. Он был постоянным там клиентом, но отнюдь не любимым. Хозяин всегда вытирал полы, стойку, стол за которым он сидел, после его ухода. Скажем так, он даже его недолюбливал, мягко говоря, как и все посетители сие заведения. Если на улице можно пройти мимо, забыть и не обратить внимания, то люди как-то могли игнорировать его, но находясь в одном закрытом помещении с ним было не возможно. Его вид и запах, выворачивал людей. Бродяга, конечно, знал об этом, но это была единственная таверна, и он был все-таки благодарен хозяин, что он хотя бы его впускает в его заведение.
Добравшись до таверны, он открыл дверь, старая почти сгнившая она сначала прохрипела, а потом визгнула очень громко. Дверь была самым большим минусом заведения, по сравнению с обстановкой внутри. Посетители ни когда не могли понять, почему хозяин не сделает, наконец, эту дверь, не заменит, ну или просто не снимет ее, уж лучше без двери, чем каждый раз слышать ее «свистящий кашель» при входе очередного посетителя. Конечно, были и мысли о том, что это может нравиться хозяину, но в итоге все сводилось к тому, что ему было не когда. Буквально вступив ногой внутрь, бродягу ударил массовый тяжелый взгляд сидящих там людей. А их ударил запах бродяги в нос. Он захлопнул дверь, и направился в самый дальний угол, где стоял столик на одну персону.
-Как всегда - хриплым голосом, тихо сказал бродяга, проходя мимо стойки.
Он шел, громко топая, его ботинки тяжелые от воды «чавкали» и оставляли за собой мокрые следы. Да и весь бродяга напоминал из себя большую мокрую не выжатую тряпку со шляпой наверху и ботинками торчащих снизу. Он с шумом присел на табурет, и облокотился спиной о стенку. Подняв свой тяжелый затуманенный взор, он только успел увидеть, как посетители быстро отвернулись, как ни в чем не бывало. К нему подошел хозяин и принес деревянную тарелку, на которой лежал кусок недожаренной курицы, немного овощей и черствый кусок хлеба, а еще он принес ему пол кружки пива, теплого, но все, же пива. Разложив все на столе, он рядом с тарелкой положил кухонные приборы: деревянную вилку и нож, но они не интересовали бродягу - он принялся поедать его заказ голыми руками, жадно чавкая, и шумно выпивая пива. Хозяин отошел за стойку и принялся натирать стакан – один единственный, который можно было разбить в этом заведении, он был из хрусталя. Из него ни кто не пил, даже хозяин, он стоил по тем временам много денег, и мало того, хрусталь был редок в этом районе, его просто не завозили. Как он оказался в столь забытом Богом месте, история умалчивает. Этот стакан хозяин натирал ежедневно до блеска, а на все предложения людей купить его он отказывался наотрез, возможно, он был дорог ему как память, а может быть как просто ценная вещь.
Поглотив всю еду, и выпив пиво, облизав тарелку как дворовая собака, бродяга остался доволен. Он кинул двадцать три золотых на стол, и направился к выходу. Хозяин тут же оставил свой стакан, поставив его на стойке с краю, и бросился считать мелочь.
-Подожди! Одного золотого не хватает. Надуть меня решил!?- закричал в след бродяги хозяин.
-Надуть? Я сказал как всегда, и мое «как всегда», ВСЕГДА стоило двадцати трех золотых. – возмутился в ответ бродяга
-Пиво подорожало вот и считай!
-Мог бы и сказать, а лучше не говори и напомни мне в следующий раз, что бы я в жизни больше не брал твою ослиную мочу. Пиво должно быть холодным, а курица теплой, а не наоборот! Я удивляюсь, как тут еще могут сидеть люди, и платить тебе за то, что ты их кормишь, не пойми чем!? – продолжал напирать бродяга.
-Ты должен быть мне благодарен, что я впускаю тебя в свою таверну, оглянись и посмотри все люди тебя, ненавидят, ты бельмо на глазу жителей города. И ты этого не заметил?
-Ты не жил столько сколько я прожил, и не знаешь того, что знаю я, ты ни чего не смыслишь не в жизни как и в кулинарии и пиве! Твоя таверна стала бы посмешищем в любом другом городе! Я отказываюсь платить, за то, что ты покупаешь, не пойми какое пиво, делаешь его теплым, и я более чем уверен, что специально для меня! Скажи спасибо, что я плачу, а не ворую… - хриплым голосом сказал бродяга и направился к выходу.
-Ты клянчишь деньги, ежедневно их вымогаешь своим видом у людей мимо тебя проходящих. А сейчас ты фактически у меня украл один золотой! Я донесу на тебя!!! Кто-нибудь позовите стражу, здесь вор!
Бродяга лишь посмотрел на хозяина глазами, тяжелыми как тучи на улице, и не посмел более задерживаться. Скрипнув дверью, он открыл ее, вышел на улицу и что есть силы, захлопнул дверь. Она пошатнулась, и, разнеся жуткий треск, через мгновение она уже лежала внутри таверны.
-Она мне ни когда не нравилась! Скрипящая старая рухлядь, скажи мне спасибо, что я избавил ее от тебя. – сухо сказал бродяга.
-Ты за это заплатишь!!! Заплатишь ни как ни деньгами, а кровью своей! Порча имущества, воровство, в сумме два этих преступления караются смертной казнью, будь готов и молись в того в кого ты веришь, бродяга. Взять его!!! А я схожу за стражей – с этими словами все кто был внутри таверны, двинулись к выходу. Посетители сбили с ног бродягу, и он даже не успел опомниться, как лежал на холодной мокрой земле. Он повернул голову и увидел, как хозяин уже бежал до ближайших стражников. Бродяга бы смотрел и дальше, если бы не удар в лицо, сильный как удар деревянной дубиной. Это его бил самый большой постоянный посетитель таверны. Кулак у него был почти размера с лицо бродяги. Все остальные просто принялись пинать бродягу. Удар за ударом он чувствовал, как ломались его ребра, как отбивались легкие, а лицо превращалось в непонятную кровавую массу. Он много повидал, но он впервые видел и чувствовал такую жестокость на себе. В промежутках между ударами он смог увидеть, как недалеко от него лежала шляпа. Его любимая, и столь драгоценная, возможно она была дорога ему, так же как и хрустальный стакан, хозяину таверны. Он протянул руку, но не успел взяться за шляпу как наступили ему на ладонь, и стали ее топать, ломая пальцы на руках. А затем на его глазах смяли ногой и его шляпу.
-А ну прекратить!!! Стража пришла! – послышались возгласы недалеко за толпой. Бродяга был рад слышать лязг доспехов и крик стражи, впервые он думал, что они ему помогут. Толпа расступилась, и один из трех стражей подошел к полумертвому, избитому бродяги.
-Ты нарушил закон! И эти люди действовали только в соответствии законам нашего города. Воровство и порча имущества карается смертной казнью! Парни возьмите его, и принести на главную площадь к виселице! – строго и публично объявил стражник. После этих слов, державшийся из последних сил бродяга потерял сознание, и очнулся лишь на площади. Перед ним стояли люди, много людей, будто весь город вышел посмотреть на него. Мало того, количество народу прибавлялось с каждой минутой. Он оглянулся, все, что он мог увидеть это множество людей, веревку, виселицу, табурет под своими ногами, и палача. Лица он не видел, оно было скрыто, но он мог догадаться, как он выглядит. Безусловно, это страшной наружности человек с надменным лицом, без каких либо чувств.
В скором времени на помост с приговоренным вышел сам начальник стражи и огласил:
-За нарушение общественного порядка, и преступлений, таких как воровство, и порча имущества, этот человек отравляющий нам город своим существованием приговорен к высшей степени наказания. К смерти!
Ликования и свист донеслись из толпы, хотя бродяга хотел услышать плачь и крик. Ни кто не сожалел о его смерти, хотя он не мог и с точностью этого утверждать. Он смог лишь только одно, выдавить из себя улыбку, которая вскоре переросла в истерический смех. Люди недоумевали, а стражник стал злее в разы, сразу же услышав его хриплый смех.
-Тебе не над чем смеяться! Палач, будьте добры, приведите приговор в исполнение – сказал стражник. Палач не долго думая вытолкнул табуретку из под ног бродяги. Веревка натянулась, а бродяга стал задыхаться. Цепляясь руками за веревку, стараясь прекратить ее смертельное действие, он пытался что-то сказать всем, но так и, ни чего не выходило. В конце концов, кислород кончился, и его бездыханное тело перестало биться в предсмертных судорогах, и осталось висеть на веревке. Стихли ликования, и в этой гробовой тишине, среди людей стоящих под ливнем, который так и не прекращался, кто-то все-таки заплакал. Этим кто-то был ребенок, но это уже, ни кого не волновало. Люди стали возвращаться по домам, а тело еще провисело около месяца, пока не стало разлагаться и его не сняли и закопали.
Мало кто после этого вспоминал бродягу, ни кто и не жалел, о том что он ушел из мира живых столь тяжелой смертью. И шляпа его пропала в тот же день, и больше ее ни кто не видел, но говорят, что порой ее видят на голове духа якобы умершего бродяги в этом городе. Но это совсем уже другая история.