Действительно неплохое чтиво. Книга Ивана Солоневича "Россия в концлагере". Герой бежал из «Совка» в середине 30-х, после чего описал быт российских граждан а также поведал много интересного. Среди прочего, как именно г-ин Дзержинский поборол беспризорность и откуда же в стране взялось столько бондитствующей босоты - "урок". Крайне рекомендую к чтению, взять книгу можно
здесь. Вот лишь несколько живописных цитат:
«Когда у васъ подъ угрозой револьвера требуютъ штаны - это еще терпимо. Но когда отъ васъ подъ угрозой того же револьвера требуютъ, кромѣ штановъ, еще и энтузіазма, -- жить становится вовсе невмоготу, захлестываетъ отвращеніе.
Вотъ это отвращеніе толкнуло насъ къ финской границѣ.»
«Сижу вечеромъ дома, ужинаю, пью водку... Являются: разрѣшите, говорятъ, обыскъ у васъ сдѣлать?.. Ахъ, вы, сукины дѣти, -- еще въ вѣжливость играютъ. Мы, дескать, не какіе-нибудь, мы, дескать, европейцы. "Разрѣшите"... Ну, мнѣ плевать -- что у меня можно найти, кромѣ пустыхъ бутылокъ? Вы мнѣ, говорю, водку разрѣшите допить, пока вы тамъ подъ кроватями ползать будете... Словомъ, обшарили все, водку я допилъ, поволокли меня въ ГПУ, а оттуда со спецконвоемъ -- двухъ идіотовъ приставили -- повезли въ Питеръ. Ну, деньги у меня были, всю дорогу пьянствовали... Я этихъ идіотовъ такъ накачалъ, что когда пріѣхали на Николаевскій вокзалъ, прямо дѣваться некуда, такой духъ, что даже прохожіе внюхиваются. Ну, ясно, въ ГПУ съ такимъ духомъ идти нельзя было, мы заскочили на базарникъ, пожевали чесноку, я позвонилъ домой сестрѣ...
-- Отчего же вы не сбѣжали? -- снаивничалъ Юра.
-- А какого мнѣ, спрашивается, чорта бѣжать? Куда бѣжать? И что я такое сдѣлалъ, чтобы мнѣ бѣжать? Единственное, что водку пилъ... Такъ за это у насъ сажать еще не придумали. Наоборотъ: казнѣ доходъ и о политикѣ меньше думаютъ.»
«Эта толстая сволочь требуетъ, чтобы я подписалъ показанія и насчетъ тебя, и насчетъ всякихъ другихъ моихъ знакомыхъ. Я ему и говорю, что ни черта подобнаго я не подпишу, что никакой контръ-революціи у меня въ домѣ не было, что тебя я за хвостъ держать не обязанъ. Тутъ этотъ слѣдователь начинаетъ крыть матомъ, грозить разстрѣломъ и тыкать мнѣ въ лицо револьверомъ. Ахъ, ты, думаю, сукинъ сынъ! Я восемнадцать лѣтъ въ совѣтской Россіи живу, а онъ еще думаетъ разстрѣломъ, видите ли, меня испугать. Я, знаешь, съ нимъ очень вѣжливо говорилъ. Я ему говорю, пусть онъ тыкаетъ револьверомъ въ свою жену, а не въ меня, потому что я ему вмѣсто револьвера и кулакомъ могу тыкнуть... Хорошо, что онъ убралъ револьверъ, а то набилъ бы я ему морду...»
«Въ числѣ остальныхъ видовъ внутренней эмиграціи, есть и такой, пожалуй, наиболѣе популярный: уходъ въ пьянство. Хлѣба нѣтъ, но водка есть вездѣ. Въ нашей, напримѣръ, Салтыковкѣ, гдѣ жителей тысячъ 10, хлѣбъ можно купить только въ одной лавченкѣ, а водка продается въ шестнадцати, въ томъ числѣ и въ кіоскахъ того типа, въ которыхъ при "проклятомъ царскомъ режимѣ" торговали газированной водой. Водка дешева, бутылка водки стоитъ столько же, сколько стоитъ два кило хлѣба, да и въ очереди стоять не нужно. Пьютъ вездѣ. Пьетъ молоднякъ, пьютъ дѣвушки, не пьетъ только мужикъ, у котораго денегъ ужъ совсѣмъ нѣтъ.
Конечно, никакой статистики алкоголизма въ совѣтской {41} Россіи не существуетъ. По моимъ наблюденіямъ больше всего пьютъ въ Петроградѣ и больше всего пьетъ средняя интеллигенція и рабочій молоднякъ. Уходятъ въ пьянство отъ принудительной общественности, отъ казеннаго энтузіазма, отъ каторжной работы, отъ безперспективности, отъ всяческаго гнета, отъ великой тоски по человѣческой жизни и отъ реальностей жизни совѣтской.»
