Он праздновал свой день рождения 1 марта, несмотря на то, что родился 22 февраля. Эта странность переросла в традицию отмечать его дни с 22 февраля по 1 марта. Неделя единственного из великих, чьи останки по его собственному завещанию хранятся не только в разных городах, но и в разных странах. Ему было тридцать девять. И его жизнь была так же разорвана надвое, как и плоть после смерти.
http://dreamsblog.net/wp-content/up...%B0-300x225.jpg
Он уехал из Польши, когда ему было двадцать, и не мог вернуться. Но здесь навсегда осталось его сердце. Культ Шопена ощущается в Польше повсюду – от аэропорта его имени до места рождения великого музыканта – Желязовой Воли. Колонна с надписью: «Мое сердце там, где Родина. Фредерику Шопену — соотечественники», в которой замуровано сердце композитора, находится в костёле Святого Креста.

Именно здесь в день его рождения и день его смерти – 17 октября звучит «Реквием» Моцарта.
Останки бренного тела покоятся в Париже. На утопающем в зелени летом и сером от мрамора в феврале Пер-Лашез в это время всегда есть живые цветы. Парижане чтят память польского гения и своего гражданина.
«Значение Шопена шире музыки» – сказал когда-то Борис Пастернак.

А сам Шопен давно уже принадлежит всему миру.
© Валентина dreamsblog.net

Шопен! Да здравствует мгновенье
Великой музыки любви,
Да будет вечным дуновенье
Мелодий Бога красоты.

Спасибо, Фредерик! Тот дар,
Чем ты нас всех благословил,
Святых желании ясный пар
Поэтам мира подарил.

Осень 1830 года. Шопену двадцать лет. Его учитель композитор Эльснер рядом с оценками в экзаменационном листе Варшавской высшей музыкальной школы написал: «Фридрих Шопен — музыкальный гений». На родине, в Польше, он уже признанный композитор. Мазурка, полонезы, два больших фортепьянных концерта Шопена хорошо известны любителям музыки. Его выступлениям сопутствует шумный успех. Многие соотечественники восхищаются: Шопен — великий композитор и пианист.

Но Шопен совсем не похож на человека, избалованного славой. Он скромен, прост, добр, отзывчив. Он сочиняет стихи, рисует, с удовольствием играет комические роли в домашних спектаклях. У него много друзей, и все его очень любят.

Неспокойное что-то, тревожное, грозное повисло над Польшей...

В 1794 году, когда Фридерика еще не было на свете, отец его сражался в одном из повстанческих отрядов Костюшки. Француз по происхождению, Николай Шопен юношей приехал в Варшаву, и Польша стала его второй родиной. Теперь отец постарел, обременен семьей и воевать не пойдет. Но Фридерик знает: отец — патриот и, конечно, будет на стороне повстанцев. В их ряды встанут и близкие друзья. Но Фридерика они хотят уберечь от опасности и не посвящают в свои планы. Юноша видит тревогу в их глазах, замечает, как умолкают друзья при его появлении, скрывая что-то.

1 ноября 1830 года... Прощаясь с Фридериком, друзья вручили ему кубок с родной землей — кусочек Польши, который должен согревать его на чужбине. Никто не знал, что Шопен больше никогда не ступит на родную землю и что эта горсть земли будет ему утешением долгие девятнадцать лет.
Шел дождь, было холодно и тоскливо. Фридерик и Тит в тяжелых думах покидали Варшаву. По пути заехали в местечко Желязова Воля. Здесь, среди полей и вековых деревьев, провел Шопен лучшие дни детства и юности. Здесь тихая речка Утрата рассказывала ему о своих радостях и печалях. Здесь впервые услышал он грустные и веселые, задумчивые и радостные мелодии, сочиненные народом, и навсегда был покорен ими...
Друзья жили в Вене, когда пришла весть о восстании в Варшаве. Тит сразу же стал собираться домой. Сложил чемодан и Фридерик. Но Тит отказался взять друга с собой. Он верил, что Шопена ждет великое будущее, а возвращаться в Польшу было слишком опасно. И друзья, и отец запретили ему ехать обратно.
«Ты идешь на войну, — писал Шопен другу, — возвращайся полковником. Как жаль, что я не логу быть хотя бы барабанщиком».

Почти восемь месяцев прожил Шопен в Вене. Оторванный от близких, тревожась за судьбу их, он совсем не мог работать. За все это время Шопен ничего не сочинил и лишь один раз выступил в концерте. Из Вены он поехал в Германию. Там его застала весть о разгроме Варшавского восстания. Новое потрясение... Шопен знал: все его близкие на стороне восставших — что с ними? И понимал: теперь уже не скоро суждено ему вернуться домой.

Шопен много пережил, передумал в эти дни. Невозможно стало носить в себе такое большое горе. Тревога, смятение, душевная боль, горячее желание служить родине — все это вылилось, наконец, в музыке. В новых его сочинениях не было прежней беззаботности, светлой грусти, задорного веселья, спокойной задумчивости. В них слышались страсть, призыв к борьбе, скорбь о погибших. Один из этюдов этого периода назван «Революционным».

Великий современник Шопена композитор Шуман писал: «Если бы могучий повелитель Севера (речь идет о русском царе Николае I) знал, какой опасный враг угрожает ему в произведениях Шопена, в столь простых мелодиях мазурок, он запретил бы исполнение этой музыки. Произведения Шопена — это пушки, прикрытые цветами...»

Прослышав, что вся Европа восхищена польским композитором и пианистом, Николай I в 1837 году предложил Шопену стать придворным музыкантом и собирался присвоить ему звание «первого пианиста его величества императора России». Это сулило Шопену разрешение жить в Варшаве, много денег. Но, как ни мечтал композитор о возвращении на родину, предложения царя не принял. Разве мог он служить врагу своего народа?

Невольно вспоминается ответ Пушкина Николаю I. Когда царь спросил поэта, что бы он делал, если бы во время восстания декабристов оказался в Петербурге, Пушкин, не таясь, ответил: «Был бы с друзьями на Сенатской площади». Первые же концерты в Париже принесли Шопену славу. Крупные музыканты, знатоки фортепьяно, увидели в нем и блестящего пианиста-исполнителя и выдающегося композитора. «Шапки долой, господа, перед вами гений», — писал потрясенный музыкой Шопена Роберт Шуман. На всю жизнь полонила музыка Шопена великого мастера фортепьяно Листа. Листу принадлежит первая серьезная книга о жизни и творчестве Шопена.

]

Фридерик Шопен полюбил Францию. Его друзьями стали видные писатели, композиторы, художники. С первых дней в Париже у Шопена началась напряженная творческая жизнь. Он очень много писал в эти годы. Был на редкость требователен к себе: иногда неделями работал над одной страницей ног. Во многих его сочинениях появились польские мелодии из детских тетрадей. Музыка родины жила в нем, не умолкая.

Во Франции в то время оказалось немало поляков, бежавших из Польши после разгрома Варшавского восстания. Жил в Париже в изгнании и великий польский поэт Адам Мицкевич — друг Пушкина и декабристов. Встретившись впервые в Париже, Шопен и Мицкевич навсегда стали друзьями.

Есть милый край, отчизна дорогая,
Где сердца моего живет родня большая,
Тот край милее мне, чем все края другие.
И люди ближе там, чем кровные родные...

«...Я знаю, зачем он приходит, — писал Шопен о Мицкевиче, — я тотчас же сажусь играть... В последний раз я очень долго играл ему, боясь поднять на него глаза, так как я слышал, что он плачет...»

Шопену не довелось с оружием в руках отстаивать независимость своей родины. Ему не довелось даже быть барабанщиком в армии свободы. Но он стал полководцем польской музыки и в замечательных творениях открыл миру самобытность и величие своего народа.

Шопена называют певцом фортепьяно. Он не писал ни симфоний, ни опер. Большинство его произведений — полонезы, мазурки, вальсы, этюды, прелюдии, экспромты, баллады, сонаты — написаны для фортепьяно. Но и этого оказалось достаточным, чтобы вывести польскую музыку на передний край европейского искусства.

В произведениях Шопена — народный характер, народные думы, народные мелодии. Слушая его полонезы, представляешь себе не придворный бал, а колонны повстанцев; как-то ясно вспоминаешь, что само слово «полонез» в переводе означает «польский». Свои мазурки Шопен называл «картинками». Для него были они не просто танцем, а небольшим рассказом, сценкой из народной жизни.

Яркие национальные черты музыки Шопена не помешали ей вместить в себя глубокие чувства, близкие и понятные не одному польскому, но и всякому другому народу. Поэтому не только в Польше — во всем мире Фридерик Шопен признан величайшим композитором.

В 1835 году Шопен тяжело заболел. Из Польши приходили мрачные вести. В эти трудные дни был написан знаменитый «Траурный марш». Современники услышали в этом марше шествие народа, убитого горем... И они не ошиблись — Шопен ни на минуту не забывал о трагических событиях в Польше. Боль и тревога жгли его сердце.

Сочинение музыки, концерты не приносили Шопену достаточно средств для жизни в Париже. Ему приходилось давать уроки. Композитор работал невероятно много — гораздо больше, чем мог выдержать его слабый с детства организм. Туберкулез легких, серьезная болезнь сердца подрывали его силы. Все труднее становилось работать, выступать в концертах.

Вернуться на родину Шопену так и не довелось. Умирая в Париже, он попросил отвезти на родину его сердце. Воля композитора была исполнена. Захороненное в костеле Святого Креста сердце великого певца Польской земли стало святыней его народа.

Когда Советская Армия прогнала захватчиков и братский польский народ стал свободным, музыка Шопена зазвучала с новой силой. И теперь, приезжая в Варшаву из разных городов и стран, люди снова идут к костелу Святого Кресла, чтобы молча постоять у скромной каменной плиты, на которой вечным огнем горят слова: «Там сердце мое, где моя родина».

Колонна костёла Святого Креста в Варшаве,
в которой замуровано сердце Шопена.