Капитан, медля, провел пухлой ладонью по “начесу взаймы”, положил чугунные локти на стол и с задумчивой ленцой, чувствительно поинтересовался:
— Тяжело головке? Пьян вдребадан? Налакался? Что так осмелел?
— Я не пьющий! — крикнул депутат. — Вы не имеете права!..
— Кустенко! — позвал капитан и пошевелил мощными плечами. — Внуши-ка гороховому депутату уважение к милиции. Вломи ему как следует! И чтоб красную агитацию не разводил, сукин сын, пьяница! Он думает, к теще на блины приехал! Научи его уважению, мать его за ногу! — И он, скосив мясистую щеку, притронулся к затылку: — У меня от него давление поднимается!

В то же мгновение белокурый лейтенант равнодушно швырнул удостоверение депутату под ноги и, уже не улыбаясь, молниеносным прямым тычком ударил его, будто поршнем, в подбородок. Депутата отбросило назад, и, почти падая на спортивного парня, успевшего поддержать его за спину, он замычал, кровь изо рта потекла на нижнюю губу, он хотел что-то сказать или крикнуть, но тут же второй удар под самое горло свалил его с ног, и, защищая окровавленными пальцами шею, корчась, он хрипел на полу:
— Какая же вы милиция… палачи, палачи… кого же вы… кого же вы… Безумцы!..

Девушка в джинсах пронзительно завизжала, мужчина-язвенник, весь землисто-серый, выдохнул, как после долгого бега: “Да это никак зверье… христопродавцы милицейские!” И тотчас спортивный парень сделал два шага к столу, где широколицый капитан в рассеянности пожевывал крупными губами тлеющую сигарету, сказал не без призыва к миролюбию:
— Что-то не так, капитан. Жестоко вы. Ведь не менты тут, а милиция.
— Кто еще такой? Документы! Кустенко, проверь у этого пидора документы, — не в полный голос скомандовал капитан. — Второй учитель нашелся из сучьего гнезда! Тьфу ты, гад ползучий!

Он выплюнул изжеванную сигарету, и сейчас же белокурый лейтенант гибким движением гимнастического тела оказался за спиной спортивного парня, рванул его за плечо, повернул к себе и, обозначая образцовыми зубами улыбку, попросил:
— Если разрешите — документик, молодой человек, — и взглянув сквозь светлые деревенские ресницы на удостоверение, воскликнул с полурадостным неверием: — Ха! Вот так улов, капитан! Своя рыбина! Инспектор уголовного розыска! Серегин Владимир Павлович! Сказывается — наш! Старший лейтенант! Предатель из органов! Ну, падло, изменник, кому угрозыск продал? От кого получил деньгу? От нацмена Хасбулатова? От усатого Руцкого? Доллары или деревянные?

В комнате возникло нервозное движение, прокатился гул голосов, милиционеры и омоновцы разом оборотили взгляды на спортивного парня, ленивые глаза капитана зажглись всепроникающими огоньками:
— Изменник, паскуда? А?
— Подозреваю, лейтенант, что доллары или деревянные мог получить ты. Шесть баксов за час. Или крупнее обещали? — не обращая внимания на шум, ровно сказал спортивный парень, ничем не походивший в представлении Андрея на инспектора угрозыска. — Через край стараешься, офицер. Неужели знаешь, где правда? Расскажи, послушаю.
Кустенко, белокурый лейтенант, пренебрежительно бросил на пол удостоверение инспектора Серегина, с нажимом растер его каблуком, как плевок. Серегин сказал тихо:
— Все-таки — подыми его, мент.
— Оно тебе больше не понадобится. Шабаш, инспектор, проиграл!
— И все-таки подыми, говорю, мент.
— Да ты, курвина, наверняка наших на площади гробил! Сука! Предатель! Правду хочешь? Держи, инспектор… — выговорил Кустенко и тем же прямым боксерским тычком ударил парня в лицо. — Нет, предатель, живым ты отсюда не выйдешь! Теперь ты не наш! — крикнул он, глухо смеясь, так же, как смеялись те, пятнистые в скверике, расстреливая казачонка.

То, что произошло в следующую минуту, было резким, неожиданным, разорвавшим что-то неразумное в сознании Андрея, и он увидел, как Серегин крутым взмахом захватил руки лейтенанта, притиснул его к себе, разворачивая спиной, заломив его руку с такой неистовостью, что тот, подломленно изгибаясь, матерясь, испустил нечеловеческий вопль, вмиг разрушающий и его невинную белокурость, и его белозубость, и его противоестественность речи воспитанного городом провинциального парня. И этот животный вопль, перемешанный с изощренным матом, этот крик боли лейтенанта в каком-то полоумии сместил, смешал, перевернул все в комнате — раздались другие крики, ругательства, команды, мстительные, злобные голоса, сразу метнулись в одну сторону серые фигуры, камуфляжные куртки, столпились, затолкались вокруг лейтенанта и спортивного парня, над его головой засновали, взвивались и опускались кулаки, взлетала рубчатая рукоятка пистолета, зажатая в пальцах низенького колючего, как еж, разъяренного милиционера, подпрыгивающего в своих хромовых, совсем игрушечных, на высоких каблуках, сапожках, норовящего ударить парня в лицо, которое в разводах крови стало неузнаваемо яростным, отрешенным, страшным лицом человека, понявшего, что его не пощадят.

Юрий Бондарев. "Бермудский треугольник".

Бондарев Юрий Васильевич

Родился 15 марта 1924 года в городе Орске Оренбургской области. Русский. Отец — Бондарев Василий Васильевич (1896—1988), работал народным следователем, адвокатом, административным работником. Мать — Бондарева Клавдия Иосифовна (1900—1978). Супруга — Бондарева Валентина Никитична (1927 г. рожд.). Дочери: Бондарева Елена Юрьевна (1952 г. рожд.), специалист по английскому языку; Бондарева Екатерина Юрьевна (1960 г. рожд.), художник. Внук — Бондарев Андрей, дипломат.

В 1931 году Бондаревы переехали в Москву. Жили в Замоскворечье. Юрий учился в 516-й средней школе. Уроки, увлечение футболом, коньками, голубями — обычная мальчишеская жизнь с ее радостями и огорчениями. В ряду его интересов большое место занимали и книги. Этому во многом способствовала мать, часто читавшая сыну по вечерам и постепенно привившая Юре любовь к русской классике.

Пожалуй, главное испытание характера будущий писатель получил на войне. В 1941 году комсомолец Бондарев вместе с тысячами молодых москвичей участвовал в сооружении оборонительных укреплений под Смоленском. Потом была эвакуация, там Юрий окончил 10-й класс. Летом 1942 года его направили на учебу во 2-е Бердичевское пехотное училище, которое было эвакуировано в город Актюбинск. В октябре того же года курсанты были направлены под Сталинград. Бондарев был зачислен командиром минометного расчета 308-го полка 98-й стрелковой дивизии.

Вспоминая военные годы, Юрий Бондарев говорит: «Я и сейчас помню сернистые ожоги стужи в сталинградских степях, ледяной холод орудий, так за ночь прокаленных морозом, что металл чувствовался сквозь рукавицы. Помню пороховую вонь стреляных гильз, жаркий газ от горячего казенника и пустынное безмолвие звездного неба по ночам… В моей памяти навсегда остался запах мерзлого хлеба, твердого, как камень, ржаных солдатских сухарей, несказанный аромат солдатской “пшенки” в застылой фиолетовости зимнего рассвета».

В боях под Котельниковским он был контужен, получил обморожение и легкое ранение в спину. После лечения в госпитале служил командиром орудия в составе 23-й Киевско-Житомирской дивизии. Участвовал в форсировании Днепра и освобождении Киева. В боях за Житомир был ранен и снова попал в полевой госпиталь.

С января 1944 года Ю. Бондарев воевал в рядах 121-й Краснознаменной Рыльско-Киевской стрелковой дивизии в Польше и на границе с Чехословакией. В октябре был направлен в Чкаловское училище зенитной артиллерии и после окончания учебы в декабре 1945 года был признан ограниченно годным к службе и демобилизован по ранениям.

Именно на фронте в сознание Ю. Бондарева окончательно вошли кристально чистые и ясные заповеди любви к Родине, порядочности, верности — ведь в бою все обнажено и очевидно: что есть добро, а что — зло. И каждый оказывается перед выбором — его Бондарев сделал раз и навсегда. Он избрал берег человеческой порядочности. И там же, на войне, писатель понял главное: «человек рождается для любви, а не для ненависти» (слова героя повести «Батальоны просят огня»).

Печататься Юрий Бондарев начал в 1949 году. Первые рассказы писателя выходили в журналах «Огонек», «Смена», «Октябрь». В 1951 году он окончил Литературный институт имени М. Горького. В том же году был принят в Союз писателей СССР. Первый сборник его рассказов — «На большой реке» — вышел в 1953 году.

Очень скоро Бондарев стал одним из самых печатающихся авторов. Его перу принадлежат романы «Тишина» (1962), «Двое» (1964), «Горячий снег» (1969), «Берег» (1975), «Выбор» (1980), «Игра» (1985), «Искушение» (1991), «Непротивление» (1996), «Бермудский треугольник» (1999); повести «Юность командиров» (1956), «Батальоны просят огня» (1957), «Последние залпы» (1959), «Родственники» (1969); сборник рассказов «Поздним вечером» (1976); книги литературных статей «Поиск истины» (1976), «Взгляд в биографию» (1977), «Хранители ценностей» (1978).

Незабытое прожитое открывается в произведениях писателя. И это заставляет литературоведов говорить, что Бондарев — живой классик русской литературы. Юрий Бондарев является нравственным авторитетом для многих поколений россиян. Впечатления военных лет нашли отражение во многих его произведениях. В повестях «Батальоны просят огня», «Последние залпы», в романах «Горячий снег», «Берег» Юрий Бондарев показал героизм советских солдат, офицеров и генералов, раскрыл их психологию и неизменную верность Родине и народу. Его знаменитый роман «Тишина» рассказал о судьбах людей, прошедших сражения, которые искали и не всегда могли найти свое место в послевоенном обществе.

В произведениях Бондарева последних лет «Искушение», «Бермудский треугольник» талант прозаика открылся новыми гранями. В 2004 году писатель-юбиляр издал новый роман под названием «Без милосердия». Много лет Юрий Васильевич продолжает работать над циклом миниатюр «Мгновения». Здесь Юрий Бондарев предстал перед читателями как романтик, мыслитель, философ.

Произведения Бондарева переведены более чем на 70 языков, в том числе английский, французский, итальянский, испанский, немецкий, японский, голландский, датский, финский, польский, турецкий, румынский, чешский, словацкий, сербский, венгерский, болгарский, греческий, хинди и другие. Всего за период с 1958 по 1980 год за рубежом опубликовано 130 произведений Бондарева. В Советском Союзе и России вышли в свет 4 собрания сочинений писателя: 1973—74 (в 4 томах), 1984—86 (в 6 томах), 1993—96 (в 9 томах), 2004. Выставка, развернутая в стенах бывшей «Ленинки» к 80-летию писателя, не вместила всех имеющихся в фондах библиотеки книг Бондарева.

По произведениям Юрия Бондарева сняты художественные фильмы «Последние залпы», «Тишина», «Горячий снег», «Батальоны просят огня», «Берег», «Выбор». Картины по произведениям писателя смотрел, без преувеличения, весь мир.

Естественно, что писатель стал одним из соавторов (совместно с Ю. Озеровым и О. Кургановым) сценария киноэпопеи «Освобождение», посвященной глобальным событиям Великой Отечественной войны. Фильм только за два года посмотрело 350 млн зрителей в СССР и десятки миллионов за рубежом. Как одному из авторов сценария фильмов «Освобождение» («Огненная дуга», «Прорыв», «Направление главного удара», «Битва за Берлин», «Последний штурм») в 1972 году Ю.В. Бондареву была присуждена Ленинская премия.

Творчеству писателя посвящено несколько книг. Среди них: В. Михайлов «Юрий Бондарев» (1976), Е. Горбунова «Юрий Бондарев» (1989), В. Коробов «Юрий Бондарев» (1984), Ю. Идашкин «Юрий Бондарев» (1987), Н. Федь «Художественные открытия Бондарева» (1988).

Наряду с творчеством Ю.В. Бондарев ведет активную общественную деятельность. С 1959 по 1963 год он являлся членом редколлегии, редактором отдела литературы и критики «Литературной газеты». В ноябре 1971 года был избран первым заместителем председателя правления Союза писателей РСФСР, а с 1990 по 1994 год являлся председателем Союза писателей России. На протяжении 8 лет, с 1991 по 1999 год, работал сопредседателем Международного сообщества писательских союзов. В 1974—79 годах возглавлял Добровольное общество любителей книги. Ю.В. Бондарев много раз ездил за рубеж по приглашению издательств как общественный деятель.

В 1963 году Юрий Бондарев был принят в Союз кинематографистов. В 1961—66 годах он являлся главным редактором Объединения писателей и киноработников на студии «Мосфильм».

Писатель избирался депутатом Верховного Совета РСФСР IХ—Х созывов, был заместителем председателя Совета национальностей Верховного Совета СССР (1984—89), членом ЦК Компартии РСФСР (1990—91).

В настоящее время Ю.В. Бондарев — действительный член Русской, Международной славянской, Петровской академий, Академии российской словесности, почетный член Пушкинской академии, председатель комиссии по присуждению международной премии М.А. Шолохова. Он избран почетным профессором Государственного открытого педагогического университета.

Труд писателя отмечен многими государственными и общественными наградами. Юрий Васильевич Бондарев — Герой Социалистического Труда (1984), лауреат Ленинской премии (1972), двух Государственных премий СССР (1974, 1983 — за романы «Берег» и «Выбор»), Государственной премии РСФСР (1975 — за сценарий фильма «Горячий снег»), премий имени Льва Толстого (1993), Александра Невского, В.К. Тредиаковского, Международной премии имени М. Шолохова (1994), Всероссийской премии «Сталинград», премией В. Даля. Награжден двумя орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны I степени, «Знак Почета», двумя медалями «За отвагу», медалями «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией», орденом «Большая Звезда Дружбы народов» (Германия), «Почетным орденом» (Приднестровье), золотой медалью А.А. Фадеева, многими наградами иностранных государств. Почетный гражданин города Волгограда. В 1994 отказался от награждения орденом Дружбы народов в связи с 70-летием, написав в телеграмме Президенту РФ Б. Ельцину: «Сегодня это уже не поможет доброму согласию и дружбе народов нашей великой страны».

Юрий Бондарев и сегодня верит в правоту однажды избранных социалистических идеалов и в них находит ответы на вопросы, которые ставит перед ним наше время. «Всякому разумному человеку дано думать, что жизнь его не праздный случайный подарок, а несет в себе великий земной смысл — воспитать собственную душу в борьбе за свободное существование, за очеловечивание человека во имя всемирной справедливости, выше которой ничего нет», — сказал Юрий Бондарев на одной из встреч с читателями.

В людях писатель чрезвычайно ценит добропорядочность: «Это значит — уметь быть сдержанным, уметь слушать собеседника (великое достоинство в общении людей), не переступать границы гнева, а именно — уметь владеть собой, не опоздать прийти на зов о помощи в чужой беде, уметь быть благодарным...»

Юрий Васильевич увлекается живописью. Дома он собрал внушительную коллекцию книг о живописи и альбомов с репродукциями мировых шедевров.

Живет и работает в Москве.

* * *
В забытьи он с ненасытностью впитывал в себя мучительный вкус ее губ, уже распухших, не утоляющих его, а она, обессиленная, изнеможенная его поцелуями, внезапно с трудом перевела дыхание, легонько потянула его руку к своему бедру, задохнувшимся шепотом попросила помочь ей расстегнуть жавшую на правом чулке пряжку, - и этот шепот ее искристой пылью посыпался из черноты вселенной, золотой россыпью мелькнул над ними, и ему почудилось на миг - знойной силой понесло, повлекло их обоих в пылающий хаос на край пропасти, где все кончалось, гибло во мраке и все начиналось заново в жарком светлом огне...
- Ну, что ж ты... что ж ты...
Он не знал, сам ли сумел расстегнуть пряжку на ее чулке, шерстяном, плотном, еще немного хранившем холодок улицы, только впервые в жизни он увидел так близко обнаженность ее бедра, его женственную полноту, и ощутил телесное тепло ее кожи, сразу покрывшейся мурашками, возбужденно озябшей.
- Ну что же ты... Ну, быстрей, быстрей! - повторяла она, и было в ее словах нетерпеливое, безумное разрешение, но когда он почувствовал ее тело, содрогнувшееся от тихого плача, обжигающего горячими слезами его подбородок, когда решился, наконец, посмотреть ей в лицо, она лежала, стиснув зубы, закрыв глаза, в ресницах ее стояли, накапливались слезы, скатывались по щекам.
А он, ошеломленный тем, что произошло между ним и ею, ее юной открытой наготой, уже не защищенной стыдом, от которого только что у обоих холодели в ознобе зубы, готовый ради мгновения быть с ней пойти на любую казнь и тоже готовый плакать от незавершенной нежности, целовал ее маленькую грудь, как бы омытую летней прохладой утреннего леса, земляничной свежестью, наталкиваясь на ее ослабленно загораживающие пальцы, почти не разбирая ее шепот, ветерком плывший из звездных бездн, и повторял с отчаянной свободой:
- Я люблю тебя, Маша...
- Если бы... если бы узнал Илья, что бы он подумал... Он удивился бы... Правда? Правда?
Вместе с ее голосом над ним окольной стороной проходили тугие порывы поднявшейся к ночи метели, ее хлопающий гул, ветер, ударявший по крышам, по стеклам снаружи, протяжный скрежет мерзлых ветвей во дворе, донесенные поверх заборов издали звонки трамваев, заблудившихся в снегу завьюженного замоскворецкого вечера. А его окутывало домашним жаром голландки, шерстяным запахом согретого ковра, на котором они лежали, в забытьи касаясь друг друга, и было ощущение, что он летит куда-то в бездонное сияние апрельского неба, обещающее вечную весну, бессмертие, любовь навсегда.
- Отпусти меня, отпусти... Я не могу больше. У меня губы уже не шевелятся...
- Маша, я люблю тебя... Ты понимаешь, как я люблю тебя?..
В полночь он вышел в ненастный переулок, мокро хлестнувший пресным холодом, колючестью вьюги по разгоряченному лицу. Фонари, опутываясь крутящимся дымом, горели белыми пятнами. Он взглянул на окно, розовеющее в снежном дыму, задернутое шторой, где сейчас оставалась она, снова почувствовал вдруг такую ликующую нежность к ней, такую растерянность между бедой и надеждой, такое свое радостное одиночество в окружении этих дымящихся сугробов, заснеженных заборов, мутных фонарей, что неожиданно перехватило дыхание в горле...
Она целую неделю не ходила в школу; но когда он увидел ее на перемене, она отвернулась быстро, лицо было бледным, измученным; затем, вызывающе откинув голову, она подошла к нему, сказала со смехом: "Здравствуй Ромео, запомни, что никакого свидания с Джульеттой у тебя не было и никогда не будет. Надеюсь, ты благородный рыцарь и забыл все..."
Он ничего не мог забыть, и поэтому боль была долгой, жестокой, непроходящей, порой мучившей его даже на войне.
"Может быть, ради этой боли стоило родиться на свет... Нет, среди тысяч смыслов и выборов есть один - великий и вечный..."

Юрий Бондарев. "Выбор".

Источники: www.yuribondarev.ru , wwii-soldat.narod.ru , www.hrono.ru , www.zamos.ru ,

bookinist.ucoz.ru , www.nudecelebs.ru .