Это цитата с сайта https://moskvichmag.ru/author/7/ и является примером психиатрической пропагандистской машины.
  Как ни странно, самым сложным для обычного и не совсем уж безнадежного московского «психа» оказывается самая, казалось бы, простая вещь — дойти до специалиста. Огромное количество страдальцев ищет помощь психиатров, но, увы, ее не находит. На фоне тех тысяч, которые все-таки дошли до ПНД, этих больных-невидимок просто не существует. Минздрав их не видит, а опытные психиатры об их существовании лишь догадываются. Но именно они и составляют те самые потерянные миллионы сумасшедших, которые до поры до времени считают себя вполне нормальными. Годами блуждая в потемках смятенного разума, они встречают только ложных проводников.
История мальчика Саши — одна из тысяч подобных, но одна из очень немногих, которая имеет счастливый конец.

< История Саши, услышанная от его лечащего врача. Эпизод 1-й Первый раз мама отвела Сашу к школьному психологу, когда мальчику было 9 лет. Учителя посоветовали: с ребенком что-то не то, надо бы проверить. Психолог почти час общался с Сашей наедине — тесты, разговоры, опять тесты. Вывод был вполне категоричен: Саша — прекрасный ребенок с ярко выраженной индивидуальностью. Такого мальчика не лечить надо, а холить и лелеять. Это, можно сказать, талант. В школе таких не любят, сами понимаете. Долг матери — защищать интересы ребенка. Мама осторожно взбодрилась, но радость длилась недолго. Защищать интересы яркой индивидуальности оказалось сложно. Саша на переменах катался по коридору на животе, сшибая одноклассников, учителей и даже самого директора. Мог нагрубить и вообще с трудом понимал слово «правила». Во всем, что не касалось правил, парень был добр, общителен, весел и нравился девочкам. Правда, он мог на спор предложить ребятам перебежать дорогу перед носом проезжающей машины. Ребята мялись, а он презрительно обзывал их трусами. На всякий случай мама сводила Сашу в районную поликлинику. Около часа они слушали рассказы пожилой педиатрессы о внуках. Вывод был ласковым и нежным — у нас тоже такое было, но все прошло. И у вас пройдет, это же дети. Мама вежливо улыбалась и думала: больше сюда ни ногой! Дома Саша много читал, писал рассказы и стихи, фотографировал, увлекался автомобилями и всякой историей с географией. Но отношения в классе складывались плохо. Учителя жаловались на Сашину неуправляемость, родители — на агрессивность, а одноклассники — на то, что он дурак. Скоро мама и сама вынуждена была признать — с ребенком что-то не так. Но ведь психолог сказал: защищать! Она и защищала. Честно сказать, я вообще не понимаю, почему к нам не направляют никого ни из поликлиник, ни из центров для трудных подростков, вообще практически ниоткуда, — говорит врач-психиатр Надежда Степунина из Московского НИИ психиатрии, филиала Национального медицинского института имени Сербского. — Возможно, просто потому, что тамошние врачи плохо информированы? Не знаю. Но я не могу себе представить, чтобы поликлинический врач взялся амбулаторно лечить острое психотическое состояние или суицидальные наклонности. Это огромная ответственность: а вдруг что случится? Ни у одного из этих врачей нет соответствующей квалификации, даже чтобы лечить депрессию. Их прямая обязанность как раз и состоит в том, чтобы к нам направить. Но нет, не направляют. Получается, что родителям больного ребенка, если возникнет какое-то острое состояние, на помощь может прийти только скорая помощь.

На начальных стадиях многих психических заболеваний симптомы болезни могут быть очень схожи с последствиями житейских драм или перегрузок на работе. Человек сокращает круг общения, замыкается в себе, мрачнеет, быстро устает, перестает выходить из дома.

Слава богу, скорая психиатрическая помощь Москвы отлично знает, куда везти пациента. Есть Центр психического здоровья детей и подростков имени Сухаревой (больница №6), где существует несколько научных кафедр. Взрослые отправляются в психиатрическую больницу №1 имени Алексеева. Есть еще Научный центр психического здоровья на Каширке, Московский НИИ психиатрии Национального медицинского института имени Сербского, психоневрологический центр имени Соловьева (в эти больницы скорая, правда, не возит, туда могут положить только лечащие врачи). Все это крупнейшие и старейшие федеральные центры, авангард российской психиатрии, где есть сильнейшая научная база. Все они для москвичей абсолютно доступны и чаще всего бесплатны. Попасть туда — значит оказаться в надежных руках специалистов, которые разберутся в вашем состоянии, даже когда вы сами не понимаете, что с вами происходит. С подачи одного из психологов мама отправилась с Сашей к психиатру из центра помощи трудным подросткам. Психиатра очень хвалили за мудрость и опыт. Отсидев длиннющую очередь среди орущих, ржущих и вообще странных молодых людей без родителей, мама с сыном наконец вошли в кабинет врача. Маму, впрочем, оттуда сразу выгнали. Через пять минут психиатр позвала маму обратно: Вы что, мамаша, не видите? У вашего сына шизофрения. Что? Как вы сказали? От неожиданности мама заплакала. Ой, вот ради бога, давайте вы тут не будете, брезгливо скривилась врач. Думаете, вы тут одна? У меня целый коридор таких сидит. Но что же нам делать? — мама попыталась взять себя в руки. — Как нам лечиться? Какое лечиться, мамаша? Вы вообще откуда приехали? рявкнула врач. Шизофрения не лечится. Привыкайте! Мальчик учиться не будет, работать не будет. Когда нужна будет справка от армии, приходите. А то хотите прям щас напишу, чтобы вы тут у меня не бегали по десять раз. Мама на ватных ногах вышла из кабинета. За дверью сидел сын и записывал в блокнот новое стихотворение. Чтобы не разрыдаться, маме пришлось крепко закусить губы Главный детский психиатр Москвы Анна Портнова недавно сообщила, что в той или иной медицинской помощи нуждаются от 20 до 25% московских подростков. При этом реальную поддержку получают хорошо если 30% всех страдальцев. Депрессией, которая уже давным-давно отнесена к числу психических заболеваний, мучаются чуть ли не 70% москвичей, но до психиатров добрались все те же 30%. Причина такого положения дел вовсе не в том, что психиатрическая служба у нас плоха, а в том, что между нею и пациентом всегда кто-то стоит. Иногда это замученный количеством больных терапевт из районной поликлиники. Но чаще всего это главный враг психиатра — хорошо оплачиваемый и очень плохо образованный психолог. Именно к нему первому пойдет человек, заметивший за собой странности. Отчасти его можно понять: общественное мнение готово сочувствовать жертвам душевных мук, но панически боится людей с психическими диагнозами. Работает принцип «Я кто угодно, но не сумасшедший! Когда ВОЗ оценивает уровень доступности психиатрической помощи, он обязательно оценивает один ключевой параметр — количество психиатров. В 2013 году на всю столицу имелось 2295 психиатров. Москве в этом отношении несказанно повезло. Например, в Ненецком АО есть только один психиатр, а на всю Белгородскую область их 80. Психиатрические проблемы всей России решает 14 178 специалистов (по данным 2013 года). Это было бы неплохо, если бы в дело лечения сумасшедших не вмешивались психологи. Мы не сумели найти точные данные по численности психологов в столице, но совершенно очевидно, что их тьма. Если образование по специальности «психиатр» можно получить только в пяти московских вузах, то выучиться на психолога можно более чем в 50 московских вузах, включая Институт транспорта, Строительный институт и Российскую академию туризма. Нетрудно догадаться, на чьей стороне численный перевес. Главный враг психиатра хорошо оплачиваемый и очень плохо образованный психолог.Именно к нему первому пойдет человек, заметивший за собой странности. Отчасти его можно понять: общественное мнение готово сочувствовать жертвам душевных мук, но панически боится людей с психическими диагнозами. Работает принцип кто угодно, но не сумасшедший! Лидеры московского психологического рынка сетуют, что народ идет с душевными болезнями к гадалкам и экстрасенсам. Это крокодильи слезы. Психология в Москве востребована так, что это превращается в форму психического нездоровья. Ну кто в здравом уме будет слушать скандальные лекции Михаила Лабковского? Но поди ж ты — он собирает многотысячные залы и зарабатывает миллионы. Мы же так любим, когда нас ругают. Одна моя коллега-психиатр провела опрос среди своих пациентов (120 мужчин из острого психиатрического отделения), — рассказывает Надежда Степунина. — Она спрашивала, кто из них обращался к психологам прежде чем прийти к психиатру. Оказалось, что к психологам пошли 72,8%, то есть почти 90 человек из 120. Но дело в том, что психолог — нелицензированная специальность, он не несет никакой ответственности за пациента. Сейчас психология стала модной, много методик в доступе, многие вузы этому учат. Но далеко не все знакомят студентов с клиникой душевных расстройств. А между тем клиника душевных расстройств весьма полезная вещь. Уже хотя бы потому, что на начальных стадиях многих психических заболеваний симптомы болезни могут быть очень схожи с последствиями житейских драм или перегрузок на работе. Человек сокращает круг общения, замыкается в себе, мрачнеет, быстро устает, перестает выходить из дома. Тут психиатр насторожится не признаки ли это депрессии, а то и шизофрении? Однако психолог, получивший диплом в Ростуризме, бодро начинает убеждать такого пациента в необходимости быть самим собой, изменить ментальные установки и расширить границы сознания. Так как никаких заметных изменений в состоянии больного не происходит, а каждый новый прием стоит денег, расширять границы сознания шизофреники могут годами. В результате психически больному человеку в Москве жить трудно. Вовсе не потому, что он болен, а потому, что толпы мнимых знатоков человеческих душ уверяют его, что он абсолютно здоров. Сам больной и рад бы в этом усомниться и пойти туда, где ему по-настоящему помогут, но нет, не дают. Эта та душевная щедрость и широта, которую Достоевский когда-то мечтал сузить. И в самом деле, если бы мы имели меньше иллюзий, больше уважали науку и авторитет специалистов, «психам» Москвы было бы намного легче. История Саши. Счастливый финал Услышав слово «шизофрения», Сашина мама впала в тихую панику и срочно решила действовать в беспроигрышной логике рыночной экономики: найти частного специалиста. Знакомый посоветовал обратиться к светилу детской психиатрии, бравшему за прием чуть ли не 10 тысяч рублей. Мама не стала экономить и записалась к светилу. Саша пришел в частную клинику с любопытством — это было что-то новенькое. В евроотремонтированной приемной с фонтаном врача ждали час. Он так и не пришел. Записались второй раз — та же история. На третий раз девушка с ресепшн, краснея, объяснила маме, что вообще-то у светила белая горячка, и он вот уже два месяца не выезжает с дачи. После этой истории маме все отчетливей стало казаться, что она попала на обратную сторону Луны. Мир детской психиатрии в Москве выглядел каким-то космическим бестиарием. К этому моменту Саше стукнуло 15 лет. Он уже пил, не стесняясь. Почти не ходил в школу, не мог долго находиться в одном помещении, сутками бродил по Москве. Он был одержим идеей, что между мужчинами и женщинами нет разницы, носил красное женское пальто и найденные где-то ботинки без подошв. Почти каждую неделю маме звонили из отделов полиции в разных частях города и просили забрать пьяного сына, который орал, что всех ментов надо уничтожить. Когда она приезжала, на нее смотрели с жалостью. Летом после Сашиного 16-летия, как раз когда он чудом сдал экзамены за 9-й класс, маме позвонили из Морозовской больницы: у Саши случился эпилептический припадок. Последующие события развивались стремительно. Какие-то звездные квадранты повернулись на 180 градусов, ось мира тяжело скрипнула, и ветер сменился на ветер перемен. Морозовский эпилептолог, осмотрев парня, тут же отправил его в институт Сербского. Там быстро поставили диагноз — органическое поражение мозга, но отправили на дополнительную консультацию. Вскоре установили наличие шизотипического расстройства и срочно направили на госпитализацию в больницу №6. Причудливая геометрия Лобачевского наконец привела Сашу из точки А в точку Б. Сейчас Саше 18 лет. После пяти месяцев, проведенных в больнице, у него наблюдается устойчивая ремиссия. Врачи довольны, а мама так просто счастлива. Саша по-прежнему пишет стихи, много путешествует по русской глубинке и фотографирует. В нем проснулся инстинкт заботы, и недавно он устроился на работу сопровождающим для подростка, который страдает таким же психическим расстройством, каким когда-то страдал сам Саша. Теперь посмотрим на это все реально. Заботливые врачи, наверное, забыли упомянуть, что из-за их таблеточек у него проблемы с сексом, практически ничего не стоит и не ощущается, стихи он пишет чудом благодаря тому, что его мозг натренировался за долгие годы это делать и он еще не так долго лечится, чтобы эта способность отпала от чудолечения. работа няней при таком изначальном интеллекте много читал, писал рассказы и стихи, фотографировал, увлекался автомобилями и всякой историей с географией - это позор, а не гордость психиатрии Аналогичный психологически и по симптомам парень, но еще даже больше травмированный в детстве жестокими одноклассниками, с алкоголизмом, правда алкоголизм у него все же начался позже - в 17, не попавший в психиатрию вообще,  сейчас прекрасно живет, трахается и мастурбирует без проблем от лекарств, тоже пишет стихи, почему я его именно и вписала сюда для сравнения, занимается медициной, видел сон, который сбылся, живет богатой общественной жизнью.
Про людей с аналогичным "шизотипическим расстройством", не попавшие к чудно корректирующим поведение врачам, без алкоголизма, я вообще молчу. Это ученые или эзотерики, или устроившиеся очень хорошо люди, очень оригинальные и самобытные. Не поддерживайте геноцид странных людей и пополнение армии зомби из ПНД в "ремиссии", вовремя "скорректированных до глубокой умственной отсталости.

В принципе, что происходит, когда человек с психозом попадет в стационар. Он что-то там бредит, потом ему дают такое лекарство, насильственно, от которого ему становится некомфортно, но он приходит немного в себя и понимает, что надо врать, чтобы получать меньше таблеток и перейти в категорию выздоравливающих. Потом люди врут районному психиатру, чтобы их не госпитализировали или не вкололи что-нибудь. Вторая тотальная ситуация лжи - это получение инвалидности. Тут надо притвориться как можно более хилым.  Ложь в другую сторону - психиатры врут, что лечение однозначно помогает, умалчивают побочные эффекты, врут с диагнозами, чтобы не пугать никого, шизофренией, например.
И никто не пытается особо что-нибудь в этом изменить.

Когда заходишь на  youtube, появляется список рекомендованных видео. В рекомендованное должно прыгать то, что ты недавно смотрел. Так вот, когда заходишь на канал попсы или танцев, эти видео постоянно начинают тебе предлагаться, а если заходишь на мало популярные каналы например про психику или эзотерические, эти видео не начинают выплывать, например сам не выплывает канал, на который я очень часто захожу. Что это за двойные стандарты...

Мне удобно, приятно и уютно просыпаться утром и думать всякую фигню вместо того, чтобы заниматься делами, мало зарабатывать, не искать друзей или помощи, болеть в конце концов. И так далее. Потому что так я остаюсь в одном привычном состоянии и мой маленький уютный мирок не разрушится под шквальным ветром лавинообразно наступающих обстоятельств. Когда эта "программа" перестанет быть чем-то находящимся с краю, проявляющимся лишь изредка, периодически, перейдет в разряд главных "программ" ничего нового не наступит. Придет старость и закостенелость.

Прикол этой вещи не в том, что с этим нельзя бороться, а в том, что ты найдешь себе сто оправданий, почему это не возможно или почему стоит отложить какие-то действия на потом. 

Эта вязкая паутина стремится даже к тому, чтобы быть вытесненной, чтобы не признали  ее проблемой.

Не вытесняй - это должно стать девизом.
 

 Здесь рассказывается о том, как не надо делать.

Поток дофамина может возрастать уже при одном воспоминании о значимом и интересном событии То есть уже одно размышление об интересном событии или действии уже может быть небольшим поощрением . Все мы любим помечтать о приятных и интересных для нас вещах чтобы поднять себе настроение. Однако некоторые люди злоупотребляют этим методом, умышленно перенапрягают свою "систему поощрения", и искусственно вызывая интересные для них мечты и фиксидеи снова и снова, поскольку таким образом натурально производятся нейромедиаторы хорошего настроения (дофамин и серотонин), теряя при этом самоконтроль. Это похоже на наркотическую зависимость, ведь практически все наркотики прямо или косвенно нацелены на «систему поощрения» мозга и насыщают его структуры дофамином.
Происходит примерно следующее:

1) Человек много раз подрят долгое время размышляет о важной и интересной для него мечте, фантазии или фиксидее, при этом уровень дофамина в синапсах повышается, настроение поднимается и уже сама эта мысль ему начинает нравиться. [30, 31, 32] Происходит так называемое в психологии "переключение с цели на сам процесс". Т.е. человеку уже нравиться даже не цель размышлений, а сам процесс размышления над этой целью.

2) На удаление дофамина из синаптического пространства тратится некоторое время, - если за это время здоровый человек переключится на другие менее интересные или неприятные мысли, то постепенно его уровень дофамина прийдет в норму. Если же человек часто и непрерывно продолжает думать о своих фиксидеях и мечтах по многу часов подрят в течении нескольких дней (особенно если он не даёт себе отдохнуть даже во время сна), то дофамин продолжает непрерывно нагнетаться в синаптическое пространство, и процесс очистки синапса может уже просто не справиться со своей задачей. Уборщики дофамина (т.е. белки МАО и система обратного захвата) попросту перегружены, и синапсы затопляются дофамином, как при употреблении наркотиков. Это как школьная задачка про бассейн с 2 трубами: если в бассейн втекает больше воды чем может вытечь, то он постепенно переполнится. Так и тут: если в синапс поступает больше дофамина чем может из него удалиться, то постепенно синапсы переполняются дофамином.

3) Таким образом, в фазе повышения дофамина происходит самостимулирование - чем больше человек смакует свою интересную мысль, тем больше он получает удовольствия (т.е. дофамина) от самого процесса, и тем больше в памяти возникает ассоциаций между процессом обдумывания этой мысли и наслаждением.[29, 30, 31] Постепенно усиливаются нейронные связи соединяющие эту мысль с воспоминанием о последующем удовольствии, и создаётся новая нейронная связь "думать об этом=получать удовольствие", эта ассоциация повторяется, усиливается, укрепляется - т.е. "автоматизируется". Потом у этого человека повышенное количество дофамина выделяется уже при одном упоминании о его сверхидее (из-за нейронных ассоциаций с предыдущим удовольствием), ему все чаще ему хочется вернуться к обдумыванию этой мысли, и если он не остановит себя вовремя контраргументами (связями понижающими дофамин), то будет получать всё больше суммарного удовольствия от самого обдумывания. В отличии от дикой природы, у современного человека часто есть достаточно еды и средств, чтобы позволить себе заниматься таким мыслительным процессом слишком долго.

Постепенно, осознанно или неосознанно, человек возвращается к этим размышлениям уже не ради решения вопроса, а чтобы еще раз пережить сам процесс ради получения удовольствия. Со временем размышление о поощрении само становится небольшим поощрением, и желание помечтать все больше ассоциируется с воспоминаниями о последующем удовольствием, и поэтому маниакальная идеа становится все более значимой и желанной (т.е. ассоциируется в памяти со все более высоким уровнем дофамина).
Мозг привыкает к высокому уровню дофамина, не хочет переключаться ни на что-то менее интересное, и после подавления одной интересной навязчивой мысли, ищет способ поднять дофамин к подобному уровню - начинает прокручивает другую навязчивую мысль, не менее интересную, а нужные дела остаются не сделанными. Зацикленность на фиксидеях не даёт человеку ни о чём другом думать, бесполезно расходует его время, рассеивает его внимание, ухудшает память, мешает сосредоточится на чём-то нужном, но менее интересном. Из-за этого у шизофреника, как и у наркомана, начинаются проблемы в реальной жизни, он может потерять работу, семью, друзей, - отчего реальность становится ещё более тусклой, и ему ещё сильнее хочется уйти в придуманный мир за глотком дофамина. Всё остальное начинает терять значение, и природные удовольствия (еда, секс, общение с окружающими) уже не рассматриваются как должное вознаграждение. С обычными природными удовольствиями начинают ассоциироваться скорее неприятные воспоминания (потеря социального статуса, отторжение обществом, импотенция, потеря вкуса пищи, и т.д.). Постепенно "прокрутка" интересных мыслей становится уже не удовольствием, а способом хоть как-то отвлечься от проблем и поднять себе настроение.

Это точно также как повышение дофамина с помощью наркотиков - сначала наркоману это действительно доставляет удовольствие, но потом он уже не может существовать без "допинга", наркотики разрушают его жизнь, реальность становится ещё более мрачной, и наркотик становятся уже не удовольствием, а единственным способом хоть как-то поддержать настроение. Кроме того, в долговременной перспективе "система поощрения" постепенно приспосабливается к чрезмерно завышенному потоку дофамина, и снижает количество активных рецепторов, чтобы защитить свои клетки от перенапряжения, развлечения уже не приносят прежнего удовольствия, поэтому наркоману приходится поднимать дозу, а шизофренику - усиливать "прокрутку".

4) Если же шизофреник продолжает достаточно долго и непрерывно заниматься самостимулированием, то в его перегруженном дофамином мозгу происходит примерно тоже самое что и в перегруженном тяжелыми наркотиками мозгу наркомана. Разумеется сбой "системы поощрения". Мозгу становиться тяжело решать что хорошо и что плохо. Ощущения и ассоциации становятся ярче и интереснее чем обычно. Маниакальная мысль кажется всё более интересной, а решение о её обдумывании принимается очень быстро и почти несознательно, исходя из предыдущей логики принятия решения (см. объяснение в начале темы). Фантазии усиливаются дофамином, и начинают выглядеть как реальность. Потом память о фантазиях путается с реальной памятью, и возникают воспоминания, которых небыло. Мозгу становиться тяжелее переключиться на сигналы приходящие из реального мира, ведь любимые навязчивые мысли стали таким важным и интересным, что от них невозможно больше отказаться контраргументами. Человеку становится всё тяжелее останавливать эти мысли, постепенно процесс принятия решения "помечтать или нет" автоматизируется в пользу мечтания, и мозг автоматически прокручивает одну навязчивую мысль за другой.

Наркоману в этой ситуации легче чем шизофренику понять что с ним происходит. По крайней мере наркоман четко знает что его психоз вызван химическими средствами которые он сам и принял. Шизофреник же часто не отдает себе отчета что он повтовяет свои настойчивые интересные размышления ради повышения уровня дофамина. В отличии от наркомана, который радуется наступлению "кайфа", шизофреник не всегда может объяснить что вокруг происходит. Шизофреник не может понять почему ему в голову автоматически приходят одни и теже мысли, которые ему становиться тяжело останавливать. Ему кажется что кто-то просто вкладывает эти мысли в голову, и он не властен над собственными сознанием. А когда человек не может понять почему ему в голову приходят одни и теже мысли, то он начинает искать ну хоть какое-то разумное объяснение, и поэтому решает что эти навязчивые мысли ему кто-то посылает: ЦРУ, КГБ, инопланетяне, потусторонние голоса, и т.д. Его пугают громкие голоса и яркие образы из памяти. Иногда шизофреники даже начинают вести диалоги с вымышленными существами и воображаемыми образами других людей, поскольку они становятся очень яркими в фазе повышения дофамина (т.н. “голоса”). Шизофреник решает что его вымышленные персонажи и есть живые люди, начинает верить в телепатию, все чаще обращается к этим вымышленным образам с вопросами, а его мозг, как режиссёр спектакля, услужливо и быстро придумывает чтобы такое этот придуманный персонаж мог бы ему сказать или ответить. Постепенно этот процесс разговора с вымышленным образом тоже "автоматизируется", и мозг начинает подсовывать человеку фразы которые его персонаж могбы ему сказать в данной ситуации автоматически, даже без сознательного запроса со стороны шизофреника. Затем такие "разговоры" становится сложно остановить даже когда дофамин понижается.

Из-за того что шизофреник не может объяснить себе происходящие с ним изменения, он начинает сомневаться в правильности всех полученных им в жизни знаний и опыта, может впасть в какой-нибудь необычный религиозный культ, отрицать общепринятые нормы, отвергать мнение других людей по очевидным вопросам, потерять элементарные навыки, или даже начнёт вести вебя как ребёнок (“гебефреническая форма”) и заново осваивать окружающий мир, но уже с искаженной “системой поощрения”.

Однако не следует думать что позитивное мышление повышающее дофамин – это всегда плохо и надо совсем отказаться от позитивных мыслей, - такое понимание этой темы будет очень неправильным. Позитивное мышление абсолютно необходимо с точки зрения "дофаминовой теории" для правильной мотивации, хорошего настроения и душевного здоровья, - но не стоит им злоупотреблять и целенаправленно накручивать свой дофамин до психоза длительной многократной прокруткой маниакальных сверхидей и мечтаний. Не стоит путать два очень разных понятия: 1) настойчивые маниакальные мысли вызываемые многократно и непрерывно ради удовольствия и 2) просто хорошие позитивные мысли не вызываемые многократно. Существует довольно простой метод фильтрации: если шизофреник чувствует что вызываете одну и туже мысль по многу раз подрят, то ему нужно остановиться подумать: "А зачем я это делаю?" Если он почувствует, что вызывает эту мысль не ради решения проблемы, а как наркоман ради получения удовольствия от самого процесса, то ему стоит остановиться пока дофамин не зашкалил выше нормы.

Кроме того, у здорового человека процесс "прокрутки мыслей" обычно продуктивен, тоесть в результате рождается что-то полезное: новая машина, доклад начальству, или план действий. Когда здоровый человек понимает, что его мыслительный процесс не приносит никаких практических результатов, и что в долговременной перспективе навязчивые мысли принесут большие неприятности, - то он прекращает об этом думать. Как писалось выше, в процессе эволюции у людей и животных сформировалась природная "система поощрения" в мезолимбике, которая изначально была настроена считать "полезными" действия которые нужны для выживания организма и размножения его вида, а "вредными" -действия которые этому мешают. Но "самостимуляция" и наркотики обманывают эту природную систему, работающую на дофамине, увеличивая поток дофамина в мезолимбике неестественным образом. Шизофреник прекрасно знает что его мечта неосуществима, и её многократное обдумывание потом доставит ему неприятности - но уже не считает такие контраргументы достаточно весомыми, и продолжает об этом мечтать дальше, днями и часами, просто ради извлечения дофамина (удовольствия) из самого процесса обдумывания.

В период нарастания дофамина возникает, как говорят в технике, “положительная обратная связь” - чем чаще человек прокручивает свою фиксидею, тем больше возникает ассоциаций с удовольствием, тем чаще ему хочется в ней вернуться.[38,39,47] Как писал нейробиолог Давид Селф в журнале Nature (самый основной и престижный научный журнал США): "Дофамин является и яйцом и курицей ... Дофамин действует как награда за поведение которое предшествует его повышению, и соответственно повышает желание вернуться к этому поведению... Как крыса преследует свой хвост, так и наркоман движется по порочному кругу желания и награды, контролируемый дофаминовыми сигналами". [38,39]

С точки зрения данной версии "дофаминовой теории" шизофреник во время нарастания уровня дофамина шизофрении очень похож на наркомана употребляющего тяжелые наркотики - и того и другого можно считать нормальным человеком имеющим тяжелую вредную привычку поднимать свой уровень дофамина в "системе поощрения" искусственным способом. Отличаются только методы поднятия дофамина - у наркомана это химические вещества, а у шизофреника - многократная прокрутка в мозгу очень интересных ему мыслей. Исключение составляют, пожалуй, случаи врожденного слабоумия, но тогда болезнь обычно проявляется с самого раннего детства.

Следует помнить, что иногда даже мысли о чём-то плохом могут тоже усиливать дофамин. Например, шизофреник зацикливается на каких-то пустых страхах, постоянно думает о гибели мира, или думает о нанесенных ему малозначащих обидах, и т.д. Вроде как по идее, такие мысли должны бы быть ему неприятны, и должны бы резко понижать его дофамин, но человек их вызывает сам снова и снова, они ему очень интересны, при этом у него явно симптомы повышенного дофамина, и нейролептики ему помогают их убрать, то есть мысли о чём-то плохом иногда тоже могут повышать дофамин. Такое происходит обычно в тех случаях, когда человек подумав сначала о плохом, потом начинает подолгу и с наслаждением смаковать различные реальные и нереальные планы как этого "плохого" избежать, или как "спасти" себя и других в своём воображении. Разрабатывая такие планы и фантазии человек чувствует себя хорошим, значимым, принадлежащим к кругу "избранных", намного лучше чем некоторые другие, "супергероем", спасителем - за что мозг даёт ему в вознаграждение мощный всплеск дофамина. С точки зрения нейрофизиологии, страх и тревога сначала активизируют "миндалевидное тело" (отдел мозга в височной доле), а потом это "миндалевидное тело" очень усиливает выработку дофамина в "прилежащем ядре" (всё это части мезолимбической системы поощрения/наказания). То есть если человек сначала себя хорошо напугает, то потом он получит более мощный всплеск удовольствия за придумывание решения или плана спасения. Негативные мысли в определенном смысле полезны, потому, что они, по сути, способ предупредить беду или решить проблему. И наш мозг поддерживает эту тенденцию мышления. Но некоторые шизофреники настолько увлекаются таким методом добывания дофамина, что постоянно придумывают себе разные фантастические страхи и такие-же фантастические методы их избежать. Причём для такого человека не так уж и важно, реальные это опасности или мнимые, ведь ему важен последующий всплеск нейромедиаторов удовольствия как таковой, а не реальное разрешение проблемы, поэтому бесполезно объяснять ему нереальность его страхов и его вариантов решения. Примерно также многие люди с удовольствием идут в кинотеатр смотреть какой-нибудь "фильм ужасов", хотя казалось-бы, ситуация вроде трагическая - планета на краю гибели, и это им должно быть неприятно, но ведь они знают что в конце обязательно будет "хэппи-энд" и супергерой в последний момент спасёт весь мир. При этом зрителям в кинотеатре бесполезно объяснять, что и угроза человечеству в этом фильме выдуманная, и способ спасения мира - нереальный, ведь им важно получение удовольствия от просмотра фильма как таковое, а не соответствие сценария реальности.

Хотя в других случаях, у шизофреников действительно "истинная депрессия", и тогда мрачные мысли не доставляют им никакого последующего удовольствия, человек не наслаждается придумыванием разных "планов спасения", он находится в глубокой депрессии, реально подавлен, испуган, не видит выхода из ситуации, и его мысли только страшные и негативные, без регулярной радости от нахождения способов "спастись" и "победить". Иногда ему все может стать безразлично или даже жить не хочется. В таком случае дофамин у этого человека резко понижен, а не повышен, и нейролептики тогда не помогают, а только усугубляют ситуацию. Хотя, как писалось раньше, чисто внешне поведение может быть одинаково - человек отвернулся к стенке и не хочет ни с кем общаться. Поэтому врачу очень важно не судить только по внешним признакам, а поговорить с человеком и разобраться во внутреннем мире шизофреника, чтобы не спутать эту ситуацию с описанной выше. Иногда состояние чрезмерно заниженного дофамина сопровождается двигательными нарушениями - например, экстрапирамидными расстройствами и реже каталепсиями. Часто такие по-настоящему мрачные мысли вызываются внешними обстоятельствами, нерешенными проблемами, реальными опасениями, например: потеря работы, развод, проблемы в семье, страх болезни, и т.д.

Нейролептики хорошо помогают шизофреникам в стадии завышенного дофамина (психоз, маниакальные идеи, галлюцинации и т.д.) снижая выработку дофамина в мезолимбике до нормы, и даже немного ниже. Но для терапевтического и воспитательного воздействия недостаточно снизить только снизить уровень дофамина до нормального. Надо его снизить немного ниже нормы на некоторое время, чтобы прокрутка интересных мыслей перестала доставлять шизофренику удовольствие, он разочаровался в таком методе получения удовольствия, и отучился это делать - т.е. немного поубавил нейронные связи этой навязчивой мысли с удовольствием. Если дофамин снизить только до нормального, то когда шизофреник будет вспоминать о своих маниакальных идеях, они ему снова будут казаться приятными, и он опять накрутит свой дофамин выше нормы как только сможет. Когда человек хорошо научится останавливать свои навязчивые "интересные мысли", то потом врач может плавно и постепенно снизить дозировку нейролептиков и поднять уровень дофамина ближе к норме, чтобы дофамин не занизился слишком сильно и его уровень не перешел надолго в противоположную фазу.

Однако, корректирование дофамина лекарства - это довольно грубое вмешательство в тонкие механизмы мозга, и для шизофреника будет гораздо лучше если он опять научится корректировать свой дофамин не лекарствами, а натурально, с помощью контроля над своими мыслями - создавая и пересоздавая нейронные связи, чтобы привести в норму поток дофамина в нейронах. Как известно из техники, для прекращения “положительной обратной связи” нужна ”отрицательная обратная связь”. Например, когда в машине водитель чувствует когда автомобиль едет слишком быстро, то давит на тормоз, а когда водитель видит что машина едет слишком медленно - то давит на газ ("обратная связь"). Точно также и шизофреник должен чувствовать когда его навязчивые мечты и фиксидеи выходят из-под контроля, и останавливать их как можно раньше, создавая нейронные связи с контраргументами (т.е. связи снижающие суммарный дофамин), чтобы его синапсы в мезолимбике не затопились дофамином выше нормы, ведь долговременные последствия будут самые печальные. В отличии от лабораторной мыши, при принятии решения человек должен смотреть гораздо дальше в будущее, и не только суммировать дофамин от короткого удовольствия, но и видеть неприятности от этого в далёкой перспективе.

Разорвать порочный круг самостимуляции здоровый человек может отвлечением на другие мысли и осознанным отказом от дальнейшей прокрутки фиксидеи с помощью останавливающих контраргументов (например: “у меня есть более важные дела, если я их не сделаю, то будут проблемы” или “ я просто трачу время попусту, дальнейшее обдумывание этой идеи не приносит практического результата”). Такие "антимысли" создадут негативные нейронные связи, которые будут понижать удовольствие (дофамин) ассоциированное с прокруткой фиксидей, и постепенно эти негативные ассоциации могут значительно ослабить или даже разорвать вредную нейронную связь "думать о фиксидее=получать удовольствие". Хотя, конечно, память о полученном удовольствии из прошлого не убрать, и поэтому у того кто однажды сильно пристрастился к чему-либо (будь то наркотики, алкоголь, или самостимуляция) всегда будет повышенная опасность скатиться в свою вредную привычку снова, поэтому ему надо будет регулярно напоминать себе эти полезные контраргументы, чтобы поддерживать и укреплять негативные связи.

То есть бороться с мыслями надо, в первую очередь, при помощи других мыслей (контраргументов) – это самый естественный, эффективный, натуральный, безопасный и дешевый способ. Таким образом человек избежит превращения интересной идеи в маниакальную фиксидею. Ведь в самом начале интересная мысль хоть и является для здорового человека важной, но она еще не ассоциируется с тем высоким уровнем дофамина, с каким ассоциируются маниакальные идеи у шизофреников, поэтому ее достаточно легко прервать другими мыслями или волевым усилием. Однако у шизофреников такая натуральная защита против навязчивых мыслей почему-то не сработала вовремя – то ли мысль была слишком уж интересной, то ли вовремя не нашлось нужных контраргументов, то ли человек в силу своего жизненного опыта и воспитания не придал этим контраргументам должного значения чтобы снизить свой суммарный дофамин достаточно сильно (например: человек не верит что его уволят с работы за пустые мечтания в рабочее время или думает что сможет это скрывать, до тех пор, пока его реально не уволят). В результате, человек позволил себе думать о каких-то “интересных мыслях” слишком часто и слишком долго, и постепенно сам процесс “обдумывания” стал ассоциироваться у него с сильным повышением дофамина, потом стало возникать всё больше ассоциаций с воспоминаниями о том что обдумывание этой сверхидеи раньше приносило удовольствие, к этому всё сильнее стало хотеться вернуться - и так постепенно развилась зависимость. Примерно также, многие наркотики сначала не доставляют обычным людям сильного удовольствия, но после многократного приёма, начинают ассоциироваться у наркоманов с гораздо большим удовольствием, чем у обычных людей, поскольку вышеописанная “положительная обратная связь” постепенно усиливает и входной и выходной сигнал.

Иногда шизофреникам кажется, что контролировать свои мысли другими мыслями - очень сложно, зазорно, или для этого нужен какой-то уникальный талант. Но ведь все здоровые люди контролируют свои мысли по много раз в день, каждый день. Людям постоянно приходится решать о чём им надо или не надо сейчас думать, останавливать ненужные мысли, заставлять себя думать о нужных вещах (работа, проблемы, необходимые дела, и т.п.), даже если это неинтересно или неприятно. Контролировать свои мысли контраргументами - это совсем не редкий талант, а нормальное качество любого здорового человека, и если постараться, то шизофренику этому можно научится снова. В контролировании своих мыслей контраргументами нет ничего необычного или зазорного - это часть жизни любого здорового человека. Вот если бы каждый думал только о том что ему нравится, то никто бы вообще не смог работать и не смог бы делать то что ему не интересно. Поэтому чтобы иметь работу, средства к существованию, создать семью, воспитывать детей, и жить нормальной жизнью, всем здоровым людям приходится регулярно отказываться от интересных фантазий и мечтаний, и заниматься тем чем нужно для выживания и размножения.

Существуют также и другие способы быстрого поднятия дофамина, которые надо тоже обязательно учитывать при шизофрении. Недавние научные исследования показали что длительная бессонница - это один из самых сильных натуральных методов поднятия дофамина.[27,46] Когда заключенных в тюрьмах пытали лишением сна, то у них тоже начинались галлюцинации и психозы.[28] По-видимому здесь главную роль играет то что лишенный сна мозг не отдыхает и лишний дофамин вовремя не удаляется из синапсов. Кроме того, человек лишенный сна скорее всего думает о чём-то приятном, чтобы хоть как-то расслабиться. Поэтому хороший сон для шизофреника просто жизненно необходим, и ему не стоит лишать себя полноценного сна ради обдумывания своих сверхидей и мечтаний. Другими средствами резко повышающими дофамин которые шизофренику следует избегать, является конечно прием наркотиков и алкоголя.

Для шизофреника также большую роль играют секс и влюбленность, ведь оргазм - это максимальный всплеск дофамина который нам может дать природа (хотя некоторые наркотики вызывают всплеск дофамина выше оргазма), а любовные фантазии тесно связанны с сексом, и часто вызывают очень сильный всплеск дофамина по ассоциацитивным нейронным связям. Но сам по себе секс без взаимной любви доставит только кратковременное облегчение, а потом наступит ещё большее разочарование. Поэтому для шизофреника очень важно не переборщить с любовными фантазиями и воздерживаться от чрезмерного онанизма, поскольку все это сопровождается повышеным выбросом дофамина.

Следует однако помнить, что когда шизофреник начинает останавливать свои навязчивости, то у него неожиданно освобождается много времени и резко падает дофамин. Тогда мозг, привыкший к высокому уровню дофамина, подсознательно ищет новые, не менее сильные, методы поднять дофамин к привычному высокому уровню, - например, новые фиксидеи, пустые мечты, компьютерные игры, секс, наркотики или алкоголь. Тоесть в начале понадобится некоторое время и усилие чтобы стабильно привести уровень дофамина в норму, создать новые полезные нейронные связи и убрать ненужные. Ассоциации с “контраргументами” (понижающими дофамин) возникают не за один день, а постепенно укрепляются в течении несколько месяцев или даже лет если человек о них часто вспоминает. Поэтому, шизофренику по-началу стоит внимательно следить чтобы отвлекающие от фиксидей мысли сами не стали навязчивыми и маниакальными. Например, шизофренику будет полезно посмотреть какой-нибудь хороший фильм чтобы отвлечься от своей фиксидеи на что-то менее интересное, но если он потом начнет многократно и непрерывно прокручивает в голове сцены из этого интересного ему фильма в течении долгого времени (некоторые делают это неделями), то этот фильм сам станет для него фиксидеей.

Когда шизофреник научится стабильно контролировать свои навязчивости, то ему меньше надо будет блокировать свой дофамин нейролептиками. Тогда стоит поговорить с врачом об уменьшении дозировок, чтобы слишком заниженный дофамин не отправил шизофреника в противоположную фазу, и не вызвал депрессии.

Шизофренику надо помнить, что у здорового человека обычно самостимуляция интересными мыслями не доходит до психоза по следующим причинам:

1) Здоровые не занимаются самостимуляцией так много, часто и непрерывно как шизофреники, и за то время что здоровый человек отвлекается на другие менее интересные мысли, их синапсы очищаются МАО и системой обратного захвата, поэтому не происходит накопления дофамина в синапсах.
2) Здоровые, как правило, вовремя прекращают "прокрутку" интересных мыслей контраргументами (например: "я об этом уже думал; дальнейшее обдумывание этой мысли только бесполезно тратит моё время; у меня есть много других дел; занимаясь 'маниловшиной' я глупо выгляжу в глазах окружающих; если я буду это часто делать меня уволят с работы, произойдёт конфликт с родственниками, знакомые будут считать ненормальным, и т.д.". Причём они придают этим аргументам достаточно негативной значимости и смотрят в долгосрочную перспективу.
3) У здоровых воспоминание об их интересных идеях не ассоциируется с таким высоким уровнем дофамина, как у шизофреников, поскольку у них не сфрмировалась ассоциация с предыдущим наслаждением. У шизофреников и наркоманов желание повторения возникает именно из-за воспоминания о предыдущем наслаждении (т.е. о предыдущих всплесках дофамина).
4) Здоровые не тратят время сна на обдумывание интересных идей, а позволяют своему мозгу хорошо выспаться и отдохнуть.
5) Здоровые люди получают свой дофамин более-менее равномерно небольшими порциями в течении дня, радуясь жизни, общению с людьми, с интересом разглядывая окружающий мир, наслаждаясь природой, погодой, хобби и т.д. А у шизофреников поток дофамина идёт неравномерно – то всё вокруг мрачно и плохо, то мощный всплеск дофамина от искусственного прокручивания маниакальной мысли, то опять всё плохо.

автор Charlotte

кстати, у Сharlotte были симптомы шизофрении, от которых она избавилась, причем, давно.

http://neuroleptic.ru/forum/topic/6041-снова-про-дофаминовую-гипотезу/

Сегодня отдыхала, и для этого находилась в полудреме, т к для меня отдых - это много спать)))

В общем полусплю-полумедитирую))) В голове обычная подсознательная каша одного из слоев подсознания, или читты, кому как нравится))). Понимаю, что у меня в голове фамилия Байден. Вообще не знаю кто это, но дремать надоело. Я встала и поняла, что эта фамилия у меня в подсознании и другие еще слова возникли из-за того, что мама в соседней комнате слушает какую-то политику. 



Стала думать на эту тему. И действительно, получается, что то, что чаще возникало у меня из подсознания, до этого было услышано в том сост., когда мне хотелось спать, когда я была расслаблена, в общем не во время чего-то активного.



Любопытно, я не знала о таком свойстве подсознания раньше. 



Зато подумала, что это свойство наверняка любят использовать какие-то манипуляторы.



Отсюда идея - записать различное на диктофон и в полудреме слушать. То, что надо, будет в подсознании)))

Мозг - не мышца, конечно, но также тренируется все делать именно так, как его приучают. Когда детеныш приходит в школу на обычный урок, то не очень внимательно слушает учителя, а то и не слушает вообще. Думать во время лекции не надо, только запоминать.  Ребенок активно думает только в редкие моменты - на контрольных. Мозг привыкает работать только тогда, когда на него есть некоторое "давление" , и от звонка до звонка. Звонок на перемену - мозг переключается на обычный режим. Даже по прошествии многих лет после школы стоит усилий  убедить себя думать тогда, когда нет и никогда не будет звонков, проверок и прочего.

Русские, женщины особенно,  верят:
1)мужику 2)сказано с яркой уверенностью в себе и в идею сообщения 3) человек говорит с честными-пречестными глазами, 4)желательно разводить слушателя на эмоции 

То, что это все тренируется и называется актерским мастерством - это никого не заставляет задуматься. Аргументы, факты, логическая взаимосвязь - это все ничто)))

Познакомилась с мужчиной одним в интернете (чисто общение) и после нескольких дней общения выяснилось, что он принимает какие-то таблетки, которые лечат его от страха перед людьми,ответственности, от интернет-зависимости и чего-то там еще. Студент. Какая там у него может быть ответственность)))?

Может в какой-то момент он действительно психовал и нужны были таблетки. В общем, имхо, его просто в лучшем случае разволят на бабки.

А в худшем...

Реально, это уже не единственный случай, когда я вижу, что умного человека по сути лечат от ... интеллекта. Вместо того, чтобы учить этот интеллект использовать...

У него вообще какой-то интеллект есть, в принципе. Логика. Это не полуовощ, как у типичных психов из учреждений советского союза.

Но сама тенденция... хммм... устрашает...