Президенту Всероссийской федерации легкой атлетики Валентину Васильевичу Балахничеву исполнилось 60 лет. Однако, как считает юбиляр, подводить итоги рано.
О своем пути в спорте, родителях, принципах, которыми руководствуется в работе, о том, что пришлось пережить в связи с допинговыми скандалами, Валентин БАЛАХНИЧЕВ рассказал корреспонденту "Времени новостей" Ольге ЕРМОЛИНОЙ.
— Валентин Васильевич, как вы воспринимаете эту дату: как веху, которая дает возможность переосмыслить сделанное, или как базу для решения новых задач?
— Я ощущаю эту дату как промежуточный пункт, потому что впереди много серьезных дел. Задачи поставлены, их нужно решать. В каком качестве, мне это совершенно неважно. Меня интересует сам процесс работы, этим я живу.
— Вы не тщеславный человек?
— Абсолютно. Думаю, что если я не буду заниматься спортивной деятельностью, то найду другое занятие, где попытаюсь реализовать себя. Хотя этому качеству меня научил спорт.
— С чего началось ваше увлечение спортом?
— Стандартная схема для большинства детей, которые родились в конце 40-х годов. Общеобразовательная школа, преподаватель физкультуры, который своим энтузиазмом увлек ребят. Детская спортивная школа, где я занимался барьерным бегом, областные соревнования. Затем учеба в Московском энергетическом институте, студенческие турниры, сборная СССР. Тренерская работа. Учеба в аспирантуре. Продолжение тренерской работы, правда, в несколько ином качестве. С 1991 года я возглавляю Всероссийскую федерацию легкой атлетики.
— Никогда не жалели, что пошли по такому пути? Ведь отношение к спортсменам не всегда было таким, как сейчас. Я до сих пор помню фразу нашей учительницы, что у нее два сына: один умный, а второй спортсмен.
— Это был мой выбор, и с годами убедился, что он был правильным, поскольку, как я уже говорил, мне интересно то, чем занимаюсь. А что касается разных поговорок типа сила есть, ума не надо, то могу сказать, что за последние годы спорт очень изменился. Сегодня именно интеллект становится главной составляющей спортивного успеха. Без этого ни в одном виде спорта добиться результата невозможно.
Изменились спортсмены, изменились спортивные руководители. Руководство спортивной организацией сегодня подразумевает тесное сотрудничество со специалистами самых разных областей, и это приносит колоссальный опыт.
Спорт все больше становится полигоном для научной деятельности. Возьмем хотя бы такой пример, если раньше советские легкоатлеты могли проводить круглогодичную подготовку в нашей стране, то сейчас в связи с изменениями климата это уже нереально. Значит, спортсмены, которые имеют эти условия, как в странах Карибского бассейна или в Африке, помимо генетики, получают дополнительные преимущества. И в современном спорте эти факторы выходят на первый план. Правда, это тема для отдельного разговора.
А вообще, откровенно говоря, мне никогда не нравилось словосочетание «спортивный чиновник». В нем все-таки присутствует какой-то негативный оттенок. Я бы сказал так, что современный спортивный руководитель — это общественный деятель, который призван решать государственные задачи.
— Вы возглавляете федерацию на протяжении 18 лет, какого главного принципа вы придерживались в работе?
— Принципа жесткой демократии, поскольку спорт — это не только рекорды и медали, но и огромная ответственность, и как руководитель я должен принимать порой непопулярные решения. Принцип жесткой демократии как раз и заключается в том, чтобы исполнять все принятые решения от начала и до конца. В какой-то мере это кнут, которым нужно подгонять не только отстающих, но и идущих впереди. Спорт — это постоянная конкуренция, проявляющаяся не только на Олимпийских играх или чемпионатах мира, но и в повседневной работе. Не только твои спортсмены хотят побеждать, все прикладывают для этого огромные усилия.
Другой мой постулат, что руководитель обязан ровно относиться к тренерам и спортсменам. Если разделять на любимчиков и неугодных, то в итоге останешься один. Нельзя быть любителем победителей, это обернется колоссальными проблемами. Нужно уметь в каждом, с кем ты работаешь, видеть потенциал и стараться раскрыть эти возможности.
— Чего вам больше принесла работа — позитива или стрессов?
— Жизнь так устроена, что любые успехи, какими бы громкими они ни были, воспринимаются как само собой разумеющееся, а неудачи, негативные моменты надолго остаются в памяти. Достаточно вспомнить прошлый год, то, что мы пережили накануне Олимпиады в Пекине. 21 июня мне объявили о том, что в команде многочисленные нарушения и серьезные проблемы с допингом. Последовали личные беседы с президентом Международной федерации легкой атлетики Ламином Диаком, другими работниками ИААФ... Тогда мое состояние было близко к тому, что можно назвать словом «паника». Но за время своей работы я научился, что любую проблему следует рассматривать не как неразрешимую задачу, а как некий вызов, который следует принять. Согласитесь, подобные ситуации бывают в жизни каждого человека, и вопрос только в том, как к этому относиться. Мы в федерации, к счастью, все это пережили, переболели и приобрели хороший иммунитет.
— Но как вам удается в подобных ситуациях сохранять олимпийское спокойствие?
— На самом деле я очень беспокойный человек. Во время соревнований, в отличие от моих коллег, которые сидят в VIP-ложах и прекрасно себя чувствуют, я мечусь между тренировочным полем и стадионом. Но, по-моему, руководитель и должен себя так вести. Он обязан присутствовать везде и помогать. Не подменять тренеров, а помогать, общаться со спортсменами. Был период, когда я это потерял, поскольку четыре года являлся заместителем председателя Госкомитета по спорту. Это совмещение было довольно сложным, и думаю, что оно явилось одной из причин отсутствия должного контроля над командой. Впоследствии мы получили проблемы, с которыми столкнулись в 2006—2008 годах.
Но то, что внешне мое беспокойство никак не проявляется, наверное, идет от воспитания. Я четко усвоил, что нельзя перекладывать свое раздражение на других.
— Ваши родители имели какое-то отношение к спорту?
— Нет. Мама — кандидат педагогических наук. Она до сих пор преподает в университете в Луцке. Я родился в этом городе, а затем уехал учиться в Москву. Папа воевал. У него три ордена Красной Звезды. Он инвалид, лишился ноги. Как и для многих людей того поколения, война оставила в его жизни глубокий след. Думаю, что я унаследовал от родителей много хороших качеств, главное — серьезно и профессионально относиться к работе.
— Вы можете сказать, что ВФЛА сегодня является профессиональной организацией?
— Нет, хотя мы и пытаемся это сделать. Но проблема в том, что в существующей структуре российского спорта изначально заложено разделение. С одной стороны, спортивная федерация является общественной организацией, которая призвана, как я уже сказал, решать государственные задачи. С другой, сборная команда страны, тренеры, врачи, специалисты находятся в подчинении Министерства спорта. Государственное финансирование для подготовки сборных команд идет через министерство, и зачастую это создает определенные проблемы. На мой взгляд, было бы правильнее и эффективнее, чтобы выделенные средства были сосредоточены в руках конкретной федерации, которая несет ответственность за результат. Мне кажется, что у нас до сих пор не сформировалось внятного отношения к общественным объединениям, которые, по сути, являются хребтом российского спорта. И лишь недавно министр спорта Виталий Мутко открыто заявил, что мы стали партнерами. Но партнерство должно быть понятным: сколько выделено средств, каким образом и на что их нужно расходовать, чтобы добиваться результата и развивать вверенный вид спорта. Мне кажется, что спортивным федерациям надо больше доверять, возможно, передать им часть имеющихся полномочий, но тогда будет и с кого спросить.
