Глава 11. На круги своя.

День не задался. Гарри это ощутил всем существом, когда с утра пораньше в дверь забарабанили. Юноша, недовольно бурча и увидев на часах без четверти семь, подошел к двери и уже планировал способы мести, когда снаружи раздался строгий голос:
- Мистер Поттер, не заставляйте меня ждать!
Гарри узнал МакГонагалл. А ей-то что нужно?!
- Профессор, - хрипнул спросонья Гарри, открывая дверь. Там на самом деле стояла декан Гриффиндора и грозно разглядывала юношу.
- Мистер Поттер, вы должны были прийти ко мне в кабинет и получить расписание уроков для Гриффиндора. Почему вы не явились?
- Я... - Гарри почесал в затылке. Он должен был что-то взять?
- Вы знали об этом? - безынтонационно спросила профессор.
- Нет, мэм, - честно ответил Гарри. МакГонагалл гневно раздула ноздри и сунула Гарри огромную стопку листочков, после чего приказала юноше отдать ее старосте.
- Вы уже определились с предметами для последующего обучения?
Гарри замялся. Ну что он мог ей сейчас выдать? Мало того, что утро на дворе, так еще и некогда ему было думать о таких вещах как специализация. Да и что за глупый вопрос? Он же рожден, чтобы стать защитником всего живого и сущего.
- Ну... я...
- Я поняла, - металлическим тоном проговорила МакГонагалл, - стандартный набор для аврора - трансфигурация, защита от Темных искусств, зельеварение (Гарри тихо застонал), травология и заклинания, согласны? - увидев сонный кивок Гарри, она продолжила. - Кроме того, нужно выбрать один из необязательных предметов, для общей нагрузки: прорицание, маггловедение, нумерология, астрология, уход за магическими существами, древние руны, история магии. Ваш выбор?
Гарри быстро подумал, что ему ничто не нравится, и выбрал предателя Хагрида. Юноша был зол на великана, но только на его уроках можно было развеяться на улице, а не торчать часами в классе.
- Уход за магическими существами.
- Вот Ваше расписание, - махнув палочкой на верхний пергамент, прочеканила МакГонагалл и вышла. Гарри безнадежно оглядел презент и, приведя себя в порядок в близлежащей ванной, пошел в башню Гриффиндора.
Гостиная была абсолютно такой же. Так же догорали угли в камине, так же пара пятикурсников валялась в невменяемом состоянии после собственного праздника в честь начала года. Гарри обошел их и пошел наверх в мужские спальни. Дверь с табличкой "шестой курс" была прямо под крышей. Пять кроватей привычно стояли, заполняя большую часть пространства. Пятая, предназначенная для него как запасной вариант, если он вдруг не захочет жить с остальными старостами, была застелена, и на ней уже валялись мантии Рона. Гарри хмыкнул и подошел к кровати, где храпел друг.
- Вставай!
Гарри резко встряхнул его. Рон мгновение ничего не понимал, а когда Гарри пустил его плечо, свалился на пол. Гарри засмеялся, подавая руку. Рон схватил его и повалил рядом с собой.
- Что вы тут делаете? - вылез всклокоченный Симус. Из своей кровати выполз из-за полога Дин.
- Гарри нелегкая принесла, - мрачно ответил Рон, запуская в Гарри подушку. Он отбился и швырнул ее обратно в Рона.
- Привет, Гарри, - буркнул Дин и повалился спать. Симус швырнул свой будильник в Рона, но тот увернулся.
- Ну так что ты пришел-то? - спросил Рон, не оставляя попыток попасть в Гарри подушкой.
- Да расписание МакГонагалл принесла, - фыркнул Гарри, вытаскивая палочку и с помощью Депульсо отправляя подушку в другой конец спальни. Рон, лишившись последнего оружия, повалился спиной на постель:
- Как прошла первая ночь в личной комнате?
- Да никак, - промямлил Гарри, кривясь, - меня Девочка-которая-знает-все-лучше-всех-на-свете отправила спать сразу же, как только Малфой стал вякать...
- Малфой? - почти крикнул Рон, выпячивая глаза.
- Ага, - невесело откликнулся Гарри, - змееныш тоже стал старостой.
- Хорошенький год начинается, - почесывая затылок, проговорил Рон. Гарри промолчал. Эта мысль терроризировала его все утро.
- Ну так что там у нас первым? - выполз из кровати Симус и опустился на пол рядом с Роном, хватая расписание шестого курса, - травология с хаффлпаффом, трансфигурация... одни? Ух ты, не думал, что мы когда-нибудь одни что-то делать будем, - удивленно хмыкнул он, показывая лист выползшему Дину, - зелья со слизеринцами и защита с ними же!
Все недовольно говорили, пока не проснулся Невилл и не устроил сцену.
***
Гарри сел за стол в Большом зале, искоса поглядывая на преподавателей. Дамблдор мрачно поедал овсянку. Гарри никогда не видел старика таким недовольным. Все остальные были совершенно прежними: все тот же неприязненный взгляд Снейпа в сторону Гарри, все та же бойкость Помоны Спраут, все та же строгость МакГонагалл и все такие же оставшиеся преподаватели. Только два лица были другими: Флитвик что-то рассказывал Фрюиску, жестикулируя кубком; и сам Фрюиск был новым лицом. Хитрый холодный взгляд, наполненный усмешкой и мыслью собственного превосходства. Маг ел какой-то фрукт, поглядывая на маленького профессора заклинаний и улыбаясь его словам. Гарри внимательно осмотрел Могучего. Он не мог поверить. Он наконец увидел это лицо. Но оно только подчеркнуло пропасть неизвестности, которой был Фрюиск.
- Где же совы? - пробурчала Гермиона, опускаясь на скамью против Гарри. Рон пожал плечами, накладывывая себе полную тарелку пирога. Гарри всегда удивлялся, как в него столько влезало.
- Гарри, совы были?
- Я вообще не хочу с тобой разговаривать, - грубо ответил Гарри.
- Послушай, если бы я не вмешалась, то вы бы там порвали друг друга, - пыталась вразумить его Гермиона. Гарри только неверяще кивнул и отвернулся. В зал, громко хлопая крыльями, влетели совы. Серо-коричневая сипуха опустилась рядом с Гермионой, разлив кубок с соком. Девушка устало отвязала газету, положила в мешочек на лапке пару кнатов и скрылась за Пророком.
- Што шам? - усердно жуя пирог с почками, прошепелявил Рон. Гермиона прибила его взглядом к скамье и вернулась к газете:
- Ничего особенного. Опять нападения Пожирателей. Пара атак в Африке. Одна удачно, другая нет. И... - она пролистала газету и отложила ее, - нет, ничего.
- Странно, - пробормотал Гарри, - я думал, что они начнут действовать.
- Ну не шнаю, по-моему... - начал Рон и осекся. В зал вслед за последней совой влетела огромная черная птица. Размаху ее крыльев мог бы позавидовать крупный орел. Желтые глаза внимательно осмотрели зал, следивший за неожиданным гостем. Птица покружила над залом, чинно паря над замершими людьми и опустилась рядом с Фрюиском. Гарри пригляделся. Полностью черный феникс. Такое бывает?!
- Привет, Эрол, - коротко и тихо произнес Фрюиск, - новости?
Феникс проигнорировал вопрос и стащил с тарелки кусок апельсина. Маг скептически оглядел птицу.
- Может, новости?
Птица что-то вскрикнула и стащила кусок яблока.
- Эрол!
Феникс схватил целое яблоко и, расправив крылья, вылетел из зала. Фрюиск взглядом из-под полуопущенных век проводил его и, покачав головой, вышел. Гарри вздрогнул. Эта птица принадлежала Могучему? Но ведь фениксы служат только Светлым волшебникам за великие подвиги! Пропасть в образе Могучего ширилась со скоростью Молнии.
***
Травология прошла нудно. Хаффлпаффцы добросовестно сажали странные, похожие на вилки, растения, стреляющие парами слезоточивого газа, пока гриффиндорцы вяло тыкали в толстые стволы палочками. Ханна Эббот отправилась в больничное крыло в конце урока, когда облако попало прямо ей в глаз. Хаффлпаффцы только покачали головами. Гарри с помощью Рона и Гермионы посадили десять таких вилок и сразу после звонка вылетели из теплицы.
Трансфигурация. Гарри совершенно забыл все о ней. Он был уверен, что не сможет преобразовать даже спичку в иголку. МакГонагалл заставила их превратить лист пергамента в хрусталь. Поскольку большинство класса думало примерно так же, как и Гарри, то это вышло только у Гермионы. Ее лист стал прозрачным, хотя блекло-желтое стекло назвать хрусталем было очень проблематично. Гарри проклял все, начиная Дамблдором, кончая хрусталем, колдуя над листом. После того, как МакГонагалл отняла пять баллов за непристойное выражение мысли, Гарри вновь посетила идея, что он слишком много ругается. Решив исправить это, он стал проклинать лист мысленно, хотя от этого тоже ничего не изменилось.
Гарри пришел на зелья со смутным подозрением, что круги ада только начинаются. И действительно, рядом со входом в класс стояли слизеринцы. Они сгруппировались вокруг Малфоя, рассказывавшего какую-то историю. Гарри гневно посмотрел на хорька и собрался было войти, когда до него донеслось:
- И это дерьмо падает на пол и катится от Поттера, - ржал Малфой. Гарри посерел от ненависти.
- Гарри, не надо, - повисли на нем Гермиона и Рон. Юноша только прошел мимо, хотя изо всех сил желал врезать слизеринскому отродью в смазливую рожу. Гарри сел за последнюю парту. Деревянная нога терла в колене, ходить было очень трудно. А проклятый подонок еще и насмехался над ним! Да какого черта все эти дети Пожирателей делают в школе?! Гарри хлопнул кулаком по столу. Снаружи раздался хохот слизеринцев.
- Гарри, перестань так реагировать, - озабоченно произнесла Гермиона, кладя сумку на парту слева от него.
- Точно, а то Снейп снимет баллов триста за твою недоброжелательность слизеринским крысам, - поддакнул Рон.
- Да пошли они все...
- Куда же, мистер Поттер? - вкрадчиво поинтересовался голос сзади. Гарри закрыл глаза и медленно обернулся. Снейп стоял за его спиной и презрительно смотрел на него. И как они его не заметили?
- Ну... - замялся Гарри, мысленно отрывая уши Снейпа.
- Минус пятьдесят баллов Гриффиндору, - неприятно улыбаясь, процедил алхимик. Гарри еле сдержался, чтобы не высказать пару интересных замечаний о личности профессора. Снейп побудно скривился в ухмылке и загнал своих слизеринцев в класс.
Зелья прошли по привычному сценарию: минус баллы Гриффиндора за просто так, плюс баллы Слизерину по той же причине. То, что они должны были сварить, называлось Лихорадочный настой и использовалось для остановки лихорадки. Главная проблема состояла в том, что при неправильной варке зелье приобретало прямо противоположное свойство. Гарри отчаянно сыпал в котел ингредиенты, но варево так и не приобрело синий цвет, оставшись бледно-розовым. Зелье громко и активно булькало, испуская запах гнилого дерева, и Гарри думал, что решение пойти в аврорат было самым идиотическим за всю его жизнь. Ну зачем ему зелья? Он в жизни больше к котлам не подойдет! Тем более, он учит это ради того, чтобы прикончить отца своего учителя.
К концу урока зелье удалось только Паркинсон, победно смотрящей на гриффиндорцев, и Гермионе, попутно варившей зелья Рона и Невилла. Бедный Невилл дрожал так, что котел трясся, и жидкость в нем помешивалась сама. Снейп заглянул в его котел, сморщился от запаха протухшего молока и снял десять баллов с Гриффиндора за "тупизм Лонгботтома и неугомонность заучки Гренджер". Гермиона не отреагировала на последнее замечание, хотя ее губы превратились в тонкую линию. Гарри сжал зубы и ввалил в котел последний ингредиент. Зелье побурлило и стало кроваво-красным. Юноша взбешенно пнул котел, и варево попало на сидящую перед ним Лаванду. Девушка закричала от испуга и взметнулась с места, опрокидывая парту со своим котлом. Как на грех, перед ее партой стоял Снейп.
- Что... - крикнул Снейп, но его возглас потонул в бледно-синей жиже из котла Лаванды.
- Черт, - прошептал Гарри, заворожено смотря, как на спине Лаванды появляется плавник, как у акулы. Девушка и сама поняла это и, громко вопя, унеслась из кабинета.
- Кто это сделал?! - завопил Снейп, заклинанием вычищая себя от зелья Браун.
Гарри нерешительно поднял руку.
- Минус сто баллов с Гриффиндора, Поттер!!!
Гарри с помощью Эванеско убрал результат полутора часовой работы. Снейпу бы стоило подумать о суициде, пока Гарри не придумал другой способ спасения мира.
***
- Гарри, стой, - кричал ему вдогонку Рон. На шестом этаже, недалеко от кабинета Защиты, Гарри остановился. К нему подлетел Рон, а за ним, задыхаясь, прибежала Гермиона.
- Г... ри... ты... ешь... - задыхалась Гермиона.
- Ясно, - буркнул Гарри и влетел в класс. Никого. Класс был обставлен очень просто, как и при прошлых владельцев. Ничего особенного, только огромный сундук рядом с учительским столом.
- Опять боггарты? - немного струсил Рон, указывая кивком на сундук.
- Нет, в учебнике такого нет, - тут же ответила Гермиона, все еще тяжело дыша. Гарри промолчал. Он был слишком зол. Снейп содрал с Гриффиндора двести баллов за один урок. Если так пойдет и дальше, то Гриффиндор не то, что кубок не выиграет, а из минуса не выйдет. Снейп назначил Гарри отработку на всю неделю. Подонок, что ему неймется?!... Надо как-то зарабатывать баллы. Гарри вяло подумал, что нужно набрать новую квиддичную команду.
В класс вошли остатки разбитого Гриффиндора, которые просто плелись по полу. После звонка чинно и гордо вошли слизеринцы и, многозначительно смотря на Гарри, расселись.
- Итак, слизеринцы опоздали за три минуты каждый или на двадцать одну минуту все вместе, - полился из ниоткуда голос Фрюиска, - минус три балла за каждую минуту или шестьдесят три балла за все.
Студенты непонимающе огляделись. В кабинет неторопливо вплыл Фрюиск. Красноватая кожа выгодно подчеркивала ярчайшие глаза и белые жемчужины зубов. Профессор весело осмотрел притихший класс. От него веяло насмешкой. Слизеринцы что-то зашептали друг другу.
- Минус пять баллов за неуважение учителю, мисс Паркинсон, - добавил он, улыбаясь. Гарри сглотнул. От этой улыбки хотелось бежать на край света. Слизеринцы одинаково злобно посмотрели на учителя. Фрюиск же, игнорируя их, подошел к своему столу и скрестил руки на груди, оглядывая молчащий класс.
- Я не собираюсь разбираться с вами, будто с детьми, - начал он, с холодным презрением оглядывая класс, - вы и так шестой курс, а значит, и сами вполне понимаете, что надо делать с волшебной палочкой. У вас есть тупая книга, - он поднял том "Идеальной дуэли" и громко уронил обратно на стол, - и примерно такой же мозг один на всех. Так что сами разберетесь с этим. Мое дело в данном классе - стать вашим оппонентом в показательных дуэлях и поставить галочки напротив слова "проверено" в ваших письменных работах. Я не собираюсь тут вам на пальцах объяснять, что такое Риктусемпра, и рассуждать об ужасах войны, - он скривился, - потому что я вам не газета Пророк или Дамблдор, а кому это не нравится, то пусть выметается, пока возможно.
Никто не шевельнулся.
- Значит вы все поняли и со всем согласны, или вы ничего не поняли и просто боитесь, - подвел итог Фрюиск, - тогда начнем, - и он повернулся к доске.
- Кретин, возомнил тут... - еле слышно просипел Забини, поворачиваясь к Малфою. Тот кивнул.
- Минус пятьдесят баллов за неуважение учителю, мистер Забини, - в тон ему ответил Фрюиск, даже не оборачиваясь, - в следующий раз это будет пятьсот баллов.
Забини выпрямился и с ненавистью посмотрел на спину профессора. Гриффиндорцы довольно заулыбались. Лаванда и Парвати зашептались, но их прервал голос Фрюиска.
- Мисс Браун, мисс Патил, может заткнетесь? - он раздраженно посмотрел на них, оборачиваясь к классу, - или у шестого курса такая особенность - ничерта не понимать и болтать без остановки? Минус двадцать баллов за гриффиндорский идиотизм.
Гермиона гневно посмотрела на учителя. Гарри уткнулся в парту и чуть не расхохотался. Фрюиск был одинаковым со всеми и всегда.
- Итак, - он скептически посмотрел на доску, - к завтрашнему уроку вы прочитаете половину этого тома и напишите на уроке проверочную работу. Ясно? А сейчас я напомню вам, что такое боггарт.
- Профессор! - воскликнула Гермиона, запоздало поднимая руку. Рон предупреждающе схватил ее за локоть, но она вывернулась, - но в учебнике нет ничего о боггартах!
Фрюиск кинул на нее быстрый взгляд, садясь за стол:
- А вы, мисс Гренджер, очевидно, уже прочитали учебник, не так ли?
Гарри отрешенно подумал, что профессор даже не познакомился с классом, а уже знал, кто есть кто.
- Да, - слегка гордо произнесла Гермиона.
- Тогда скажите мне, что есть лучшее оружие в дуэли, позволяющее выиграть?
- Если судить по тексту, то уважение к оппоненту, - с готовностью оттараторила Гермиона.
- А если подумать? - поднимая на нее серые бездны глаз, поинтересовался Фрюиск.
- Тогда волшебная палочка, - в голосе Гермионы послышался смешок.
- Минус пять баллов за заносчивость, мисс Гренджер, неверно, - слегка улыбаясь, проговорил профессор. Гермиона округлила глаза, - в параграфе тринадцать сказано, что лучшее и приносящее победу оружие в дуэли - вообще не вступать в дуэль.
- Но, профессор, вы же... - растерялась Гермиона.
- Да, я профессор, согласен, - перебил ее Фрюиск, - а вы перечитайте книжку. А остальные, - он посмотрел на класс, - прочитайте учебник, чтобы мы о нем по-быстрому забыли. Итааак, - протянул он, поднимаясь и указывая на доску. На ней мелом было написано: "Боггарт", - что мы знаем об этом существе?
Гермиона упрямо подняла руку вместе с остальным классом. Только слизеринцы не двинулись и враждебно смотрели на Фрюиска, хотя и от души радовались диалогу профессора и Гермионы.
- Мисс Гренджер, - он расплылся в улыбке, - я знаю, что вы это знаете. Так что можете опустить руку.
Гермионина рука дрогнула, но не опустилась. Девушка поджала губы, сверля Фрюиска взглядом блестящих глаз.
- Реванш? - хмыкнул маг, - мистер Финниган?
- Это существо показывает нам то, чего мы больше всего боимся, - отрапортовал Симус.
- Если говорить языком первокурсника, то да, - кивнул Фрюиск, - заклинание?
- Риддикулус.
- Верно, - он повернулся к Гермионе и жестом указал ей место рядом с собой перед сундуком, - мисс Гренджер, вы продемонстрируете нам действие заклинания.
Гермиона, сверкая решительными глазами, вышла к Фрюиску. Тот только кивнул ей, загадочно улыбаясь, и произнес:
- Готовы?
Девушка кивнула и подняла палочку. Фрюиск махнул рукой и отошел. Крышка сундука тяжело открылась, и из темной глубины вышла женщина. Гарри узнал мать Гермионы. Она была бледна, лицо перекошено ужасом, карие, как у Гермионы, глаза пусты. Это было действие Авада Кедавры. Боггарт протянул иссохшие руки к Гермионе и двинулся к ней.
- Риддикулус!
Существо дернулось от заклинания, но не остановилось.
- Риддикулус! - голос Гермионы дрогнул. Заклинание с силой ударилось в боггарта, и дух залез обратно в темноту.
- Вы в порядке, мисс Гренджер? - тихо спросил Фрюиск, взмахом руки запирая сундук.
- Да, - прошептала Гермиона, медленно опуская палочку.
- Хм, - кашлянул Фрюиск, - садитесь.
Гермиона заторможено обернулась и села за свою парту.
- Как ты? - зашептал ей на ухо Гарри, пока Фрюиск вызывал Гойла.
- Я... - она растерянно и немного испуганно посмотрела на Гарри, - я не знала...
- Чего? - уточнил Гарри, наблюдая, как боггарт перед Гойлом становится маленьким соплохвостом.
- Я не знала, что я боюсь именно этого, - пораженно проговорила Гермиона, блуждая взглядом по своим рукам. Гарри выпрямился. Ему нечего было сказать.
Урок проходил в общем мирно, хотя Гермиона все еще неподвижно сидела за партой с замершим взглядом. После Рона сражаться с боггартом вызвали Гарри. Юноша нерешительно пошел вперед. Перед сундуком он остановился и поднял желтоватую палочку.
- Пошел, - увлеченно сказал Фрюиск и выпустил боггарта. Гарри приготовился к дементору, но из сундука появилось вовсе не это. Из мрака медленно взлетело в воздух довольно большое облако. Гарри отошел от него, не зная, что делать, и посмотрел на Фрюиска, но тот только кивком указал ему на духа. На облаке, словно на экране, поплыли картинки. Гарри опустил палочку. Люпин... Кингсли... Моуди... Вурты... Тонкс... Седрик... Сириус... Родители... Он уже не слышал, как сзади заплакали девушки, не видел, как гриффиндоры в ужасе смотрели на боггарта, а слизеринцы с отвращением разглядывали содеянное своими отцами, но не могли отвернуться. Боггарт расползался, становился все больше и сильнее, но Гарри не мог ничего поделать. Он был будто в вакууме. Это было ужасно, это было невыносимо, но при чем тут страх?... Облако расплылось и скомкалось в оранжевый шар заклинания. Гарри стремительно очнулся и поднял палочку:
- Риддикулус!
Проклятие попало в шар, и тот стал двигаться на Гарри.
- Риддикулус! - повторил Гарри, взбудоражено придумывая что-то смешное, но ничего не вспоминалось. Шар налетел на него, оставив прожженным рукав мантии, сделал круг над классом и повернул обратно в Гарри
- Риддикулус, чтоб тебя! - разозлившись, рявкнул юноша. Шестисотлетняя палочка задумалась и выпустила серебряный луч. Боггарт и заклинание столкнулись, и огненный шар стал в несколько раз меньше, но не исчез полностью. Гарри повторил попытку, и боггарт растаял. Фрюиск подошел к месту, где лужицей растекся зловредный дух.
- Оригинальное заклинание, мистер Поттер: "Риддикулус-чтоб-тебя", - хмыкнул он, взмахом кисти отправляя бледно-желтую субстанцию в сундук, - но прошу, не применяйте его, я сомневаюсь, что оно сработает после, - явно саркастически проговорил Фрюиск, - итак, балл каждому за попытку побороть существо уровня первого курса, три балла мистеру Поттеру за интересное мышление... Ах да, и десять баллов мисс Гренджер, - он слегка кивнул Гермионе, весело ухмыляясь, - за потрясающую обоснованную дерзость. Все свободны.
Ученики вылетели из кабинета. Гарри, Рон и Гермиона притормозили и вышли последними.
- Ну не хило, а? - только и смог сказать Рон после молчания, когда они уже стояли в далеком от класса коридоре. Гарри и Гермиона молча переглянулись. Ни он, ни она не знали о таких последствиях простого боггарта.
- У нас новые страхи, - тихо сказала Гермиона, закидывая в сумку учебник.
- И что это значит?
- Да ничего, - пожала плечами девушка, - мы просто наконец признались себе в этом... Гарри? - осторожно произнесла она.
- Да?
- Это... это... это было так?... - ее голос звучал, как эхо.
- Как так? - совсем тихо сказал Гарри.
- Так... жестоко? - продолжил мысль Рон, помедлив.
- Я не хочу об этом говорить.
- Гарри, - Гермиона схватила его за руку и повернула к себе. Ее глаза блестели от наворачивавшихся слез, - почему ты не сказал нам?
- Не сказал? - угрожающим тоном проговорил Гарри. Голос стал срываться на визг, - не сказал? Когда я должен был это сказать? Когда меня прибили ремнями к кровати? Когда Дамблдор пробовал на мне Круцио? Когда вы вступали в Орден? Когда за мою поимку объявили награду? А может тогда, когда вы отказались мне верить?! - уже кричал Гарри, вырывая руку из слабеющей хватки Гермионы. По ее лицу полились слезы. Рон, не зная, что делать, переходил взглядом с Гарри на всхлипывающую девушку.
- Гарри... - прошептала она, касаясь его плеча.
- Нет, оставьте меня, - развернулся на каблуках Гарри и стремительно пошел прочь.
- Рон, сделай что-нибудь! - отчаянно произнесла Гермиона сзади.
- Гарри! - крикнул Рон, - постой!
- Гарри, - побежала к нему Гермиона.
- Отстань, - рявкнул Гарри и взлетел по лестнице, исчезая из виду. Гермиона замерла, не веря себе. Рон потоптался на месте и подошел к ней.
- Он ушел...
- Рон, зачем мы это все сделали? Почему...?... - давясь слезами, прошептала Гермиона. Рон аккуратно обнял ее и прижал к себе. Он видел, как ее слезы льются на его мантию. Тяжелое гнетущее чувство вины накрыло его, но не из-за Гарри.
Гарри был неправ. Он ошибался. Ни у него, Рона, ни у Джинни не было выбора. Их просто заставили вступить в Орден, сказав, что иначе они должны будут покинуть семью, чтобы не подвергаться опасности. А Гермиона так и не вступила в ряды армии. На последнем собрании Ордена она сказала, что не сможет бороться против друга. Дамблдор начал, что это война и она не имеет права предавать светлую сторону, но Гермиона хлопнула дверью и вместе с родителями уехала домой. А Рон провожал ее. Он сказал многое тогда: и то, что она предала Орден, и то, что она подставила их всех, и то, что она не может открыть глаза и увидеть, что Гарри сошел с ума. Потом, в поезде, когда они встретились, она разрыдалась, увидев Рона, и парень извинился. Она только плакала. Юноша не знал, что ей сказать. Он и сейчас не знал. Гермиона плакала из-за Гарри последние месяцы. А Гарри только кричал на них. Это было несправедливо. Поттер поступал жестоко по отношению к радеющим за него друзьям и обвинял их в недоверии. А что они могли сделать? Они просто дети, их голос ничего не значил на собраниях Ордена. Гарри сам во всем виноват.
- Гермиона, - хриплым голосом произнес Рон, - он не прав, я поговорю с ним... Я расскажу ему...
- Нет, он прав... Мы не поверили ему...
- И правильно... Он сам не свой, - убеждал ее Рон, дрожащими руками стирая с покрывшихся красными пятнами щек девушки слезы, - я расскажу ему о том, как все было на самом деле, а не в его воображении. Хорошо?
- Рон, мы же его друзья, - поднимая на него шоколадные глаза проговорила Гермиона.
Рон захлебнулся воздухом, смотря на нее. Сердце подпрыгнуло от этого взгляда, от этого лица, от нее...
- Гермиона, все будет хорошо.
Девушка уткнулась в его грудь. Рон закрыл глаза. В этот момент он был благодарен Гарри за то, как тот обошелся с Гермионой.
***
Гарри был в бешенстве. Они... Они обвиняли его в том, что он им не сказал обо всем этом! Они его обвиняли! Да какое у них было право?! Они его предали! Друзья?! Друзья?! Они даже не извинились! Гарри слетел по лестнице вниз. Он мчался, не обращая внимания на саднящую боль в колене и не разбирая дороги. Когда лестницы, ведущей дальше вниз, не оказалось, Гарри остановился и осмотрелся. Тяжестью наваливались темные своды хогвартских подземелий. Гарри уже было повернул назад, но из коридора послышались голоса:
- Почему именно здесь? Неужели нельзя было встретиться в моем кабинете?
- Подземелья больше, и шансы, что кто-то забредет сюда, к Реддлу, меньше.
- Реддлу? Значит, вы знаете... Откуда?
- Ты забыл, с кем разговариваешь, Филиас, - легкая насмешка в голосе отозвалась образом Фрюиска перед глазами. Гарри зашел в нишу за рыцарскими латами и замер, вслушиваясь. Торопливые шаги Флитвика едва поспевали за размеренной легкой походкой Фрюиска.
- Постойте, - пытаясь отдышаться, проговорил Флитвик, - давайте постоим.
- Хорошо, - маг подошел к нему и облокотился на стену рядом с ним, - я рад встретить потомка Гаркана Отважного, однако я не ожидал, что ты будешь почти человеком.
- Моя бабка влюбилась в человека, и моя мать тоже, - пропищал Флитвик.
- Ну хоть ты гоблинессу полюби, что ли, - буркнул Фрюиск, - а то вообще людьми станете. Ты исполняешь мой завет?
- Да, как и мои предки. Я очень рад, что именно мне удалось встретить вас, милорд...
- Еще нет, - покачал головой Фрюиск, - еще не твой лорд. Ты служишь Дамблдору.
- Это не был мой выбор... Скорее необходимость.
- Ты уверен, что хочешь служить мне?
- Конечно, - кивнул Флитвик, - но я должен отказаться от клятвы Дамблдору.
- Без проблем, - произнес Фрюиск. Гарри с удивлением заметил, что в голосе профессора больше нет усмешки. Он был тверд и наполнен уверенностью, - я проведу нужный ритуал.
Флитвик только поклонился. Гарри не стал слушать дальше и почти неслышно пошел вверх по лестнице. Он должен был поговорить с Роном и Гермионой. И плевать на прошлое.
***
- Гарри!
Юноша, задыхаясь от бега, согнулся пополам и упал в кресло в гриффиндорской гостиной. Он был уверен, что встретит друзей здесь. Все были на ужине, поэтому двое человек у камина быстро попались на глаза. Гермиона кинулась ему на шею и расплакалась.
- Простите меня, - с трудом произнес Гарри, одной рукой накрывая трясущиеся плечи подруги.
- Ты прости, я не в Ордене, я сбежала от Дамблдора, а Рона с Джинни вынудили вступить... Гарри, я так волновалась за тебя... Мы ничего этого не знали...
- Извини нас, - поддержал Рон, садясь на корточки перед креслом, - мы не знали, кому верить: ты приходишь с трупом на руках, насылаешь запрещенное заклинание на Дамблдора, да и Сам-знаешь-кто везде бушует... Мы не поняли во время.
Гарри поднял глаза на друга. Почему-то ему казалось, что эти мысли принадлежат совсем не Рону, а Гермионе.
- Да, ничего, - шепнул Гарри, и Гермиона села на ковер рядом с Роном, - я узнал кое-что про нашего нового профессора.
Он рассказал о подслушанном разговоре. Рон почесал в затылке. Гермиона задумчиво посмотрела в камин.
- Фрюиски - старинный магический род, но я думала, что они вымерли... А о Флитвике... Я слышала о заклинании служения, но книги об этом мало говорят.
- Я знаю, - тихо сказал Рон, припоминая, - в чистокровных семьях существует обычай выбирать сторону в войне. То есть нельзя сохранять нейтралитет. Частично поэтому мы с Джинни стали за Орден, - добавил он, - но если ты предаешь того, кому поклялся служить, то тебя изгоняют из рода. Если ты выбираешь сторону проигравшего, то там ставятся какие-то условия... Не помню. Об этом не пишут, вроде как это секрет чистокровных семей, - пояснил Рон в ответ на удивленно поднятую бровь Гермионы, - может, Флитвик так и попал?
- Он гоблин, - покачал головой Гарри, - он не из чистокровных. Может, что-то другое?
- Я в библиотеку, - поднялась Гермиона и стремительно вышла. Гарри посмотрел ей вслед и повернулся к камину.
Фрюиск хранил множество загадок. Во-первых, феникс. Причем черный. Во-вторых, странная реакция нелюдей на него: Кричер и Флитвик называли его "милордом". В-третьих, Дамблдор определенно знал мага и не был рад его появлению. В-четвертых... Вообще сам факт того, что Фрюиск знал о прошлом директора, настораживал.
- Рон, а почему домовики называют кого-то милордом?
- Они ему служат, - хмыкнул Рон и принялся за учебник защиты от Темных сил.
- А, ну да, - Гарри лживо улыбнулся и откинулся на спинку кресла. Если Гермиона найдет в библиотеке загадку титула, то хоть один вопрос отойдет.
- Привет, Гарри, - хрупкие пальцы легко сжали его плечо. Юноша улыбнулся Джинни. Девушка села на подлокотник его кресла. Гарри заглянул в голубые озера. Джинни нагнулась. Поттер закрыл глаза. Его губы накрыли ее губы. Сначала нерешительно, а потом все смелее. Стало жарко и душно. Гарри чувствовал, как дыхание сбивается, а грудь стягивает. Джинни провела языком по его небу, и мозг отключился окончательно. Его рука сама стала сползать все ниже по ее спине.
- Хей! - возмущенно остановил их Рон.
Гарри недовольно отпустил девушку. Вкус карамели на губах был ярким, будто Гарри ел конфеты. Он слегка улыбнулся. Безнадежно, казалось бы, испорченный день в одно мгновение стал лучше.

Глава 12. Ждать и верить.

Гарри проснулся рано утром, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу. С момента возвращения в школу прошло уже две недели, и Гарри знал, что они были почти-что лучшим временем в его жизни.
Хотя учеба и была похожа на рабский труд, это ничего не меняло. Тяжелые уроки Фрюиска выматывали, словно десятимильный забег на время, но были очень интересны. Маг постоянно приносил в класс различную нечисть, которой они занимались первый урок, а второй урок пары был неким дуэльным клубом. Фрюиск показывал наилучшие способы применений заклятий и отражений их. Учитель колдовал без палочки. Это выяснилось довольно быстро.
На второй день, то есть когда в первый раз было дуэльное занятие, Фрюиск вызвал себе в оппоненты Невилла. Парень сильно перепугался и еле говорил. Слизеринцы заулюлюкали, но профессор остановил их и со смехом осмотрел гриффиндорца:
- Что вы умеете, мистер Лонгботтом, кроме истеричного дрожания от страха на моих уроках?
- Риктусемпра, - покраснев, пробормотал Невилл. Заклинание вылетело из палочки и ударилось в окно за спиной Фрюиска. Тот невозмутимо обернулся на разбитое стекло и снова посмотрел на Невилла.
- А в меня можно?
- Риктусемпра! - воскликнул Невилл, направив палочку на учителя. Тот отошел от луча, сделав шаг в сторону.
- А еще?
- Ступефай! - тот же эффект.
- Ну, мистер Лонгботтом, так мы будем до конца времен драться, давайте уж я вам темп задам. Риктусемпра, Ступефай, Эвертостатио!
Невилл отбил первые два заклинания, но Эвертостатио отбросило его к стене.
- Акцио палочка! - крикнул Невилл, приподнимаясь. Черная палочка Фрюиска вырвалась из рук учителя и легла на пол рядом с юношей. Вообще, палочка Фрюиска была уникальной. Черная с легкой синевой кость блестела матовым светом. У ручки были два маленьких рога кремового цвета, направленных вверх. И сама палочка была дюймов тринадцать-четырнадцать в длину, то есть совсем не маленькая. Она довольно хорошо смотрелась в красноватых пальцах Фрюиска, небрежно держащих ее. Невилл подхватил свой трофей и направил его на учителя:
- Я выиграл!
- С чего это? - грубовато поинтересовался Фрюиск, разминая кисть.
- Я забрал вашу палочку.
- И что?
- Ну... Вы обезоружены.
- С чего это? - повторил Фрюиск, начиная смеяться.
- Я забрал вашу палочку! - нерешительно произнес Невилл.
- А почему вы думаете, что для меня важно наличие палочки? - расхохотался Фрюиск и сделал пасс рукой. Невилла окутали появившиеся веревки.
- Как это? - пораженно проговорил юноша, даже не пытаясь выпутаться. Класс зашумел и задвигался.
- Тихо, - прикрикнул Фрюиск и подошел к Невиллу, - волшебная палочка служит для того, чтобы преобразовывать особую энергию человека в магию...
- Но вы ее не преобразовываете! Как вы вообще колдуете?!
Вечная усмешка на лице Фрюиска стала еще шире. Он распустил веревки и подал руку лежащему парню:
- А кто сказал, что я человек?
Невилл застыл. Он мгновение смотрел на него, но потом все же принял руку и поднялся с пола с помощью Фрюиска.
- Но кто вы тогда, профессор? - тихо спросил Дин. Фрюиск хмыкнул и произнес:
- Урок окончен, все свободны.
Гарри был, пожалуй, единственным, кто не был удивлен. Уж слишком странным был Могучий, чтобы быть человеком.
Уроки Снейпа превратились в девятый круг ада для Гриффиндора. Алхимик постоянно задавал эссе, и Гарри пожалел, что поспорил тогда, в начале года, с Гермионой на одно сочинение, а не на десять. Снейп умудрялся отнимать баллы у Гриффиндора за "чересчур громкое дыхание, мешающее процессу зельеварения" и за "идиотизм гриффиндорцев, недогадывающихся, что резать коренья надо кубиками, а не ромбиками". На это замечание Гермиона, к кому это и было адресовано, встала из-за стола и вышла из класса. Гриффиндорцы замерли, а слизеринцы осмеяли "зубрилу Гренджер". Снейп снял еще пятьдесят баллов за "неуважение учителю". В конце второй недели Гриффиндор обнаружил, что у факультета минус триста девятнадцать баллов, а у Слизерина минус двести девяносто восемь. Только у Хаффлпаффа и Рейвенкло были положительные результаты, и появился реальный шанс, что эти вечные аутсайдеры соревнования будут бороться за кубок школы, тогда как Слизерин и Гриффиндор так и останутся на задворках. Вообще такой счет был заслугой Фрюиска и Снейпа. Между ними разгоралась настоящая война по снятию баллов. Снейп критиковал гриффиндорцев за любую мелочь, существующую и нет. То же самое делал и Фрюиск, добавляя к замечаниям еще более ядовитый, чем у Снейпа, сарказм. Отличие было лишь в том, что Снейп не снимал баллы со своего факультета, а Фрюиск вполне мог оштрафовать и Гриффиндор, хотя, конечно, Гриффиндор не был его факультетом.
Однако, как ни странно, несмотря на насмешливый яд, сочившийся из каждого слова, Фрюиск симпатизировал гриффиндорцам. Он даже приходил в их гостиную. Там он разваливался в кресле и разговаривал с учениками. Первые непонимание и испуг нерешительно сменились привычной улыбкой и приветственным маханием рук шестикурсников, хотя остальные совсем не радовались такому гостю. Фрюиск был другим, чем на уроках. Он спокойно обсуждал МакГонагалл и Дамблдора. Вообще во время таких разговоров, когда шестой курс постоянно ловил себя на мысли, что это безумно и нереально, Фрюиск становился похожим на юношу, каким и выглядел. Он совершенно спокойно мог устроить партию в шахматы с Роном или обсуждение какой-нибудь новости с Гермионой. Гарри только наблюдал за этим с легкой улыбкой. Он не вступал в разговор с учителем. Каждый раз, когда их взгляды пересекались, они мгновение смотрели друг на друга, улыбались и снова принимались за свои дела. Каждый ждал чего-то. Гарри не знал, чего, но был уверен, что пока не время. Когда в четверг на этой, второй, неделе Фрюиск снова развалился в кресле у камина, в гостиную вошла МакГонагалл. Она пришла объявить что-то, но, заметив встрепенувшегося Фрюиска, устроила скандал и разнос по полной, в результате которого магу было запрещено снова приходить в гриффиндорскую башню. Тот только расхохотался, глаза его задорно сверкнули, и он вылетел из гостиной.
Личная, или просто внеурочная, жизнь была насыщенной, но не то, что бы отменной. Гарри провел все вечера первой недели на отработке у Снейпа. Даже там слизеринский декан успевал отнимать баллы у Гриффиндора. Гарри уже, честно говоря, наплевал на кубок школы, поэтому никак не реагировал на выходки алхимика. Однако его сильно бесило то, что почти каждый вечер Снейп заставлял его собирать слизь флобер-червей в банки. Гарри искренне было интересно, зачем ее разливают в котлы целую неделю.
Вторая неделя прошла под эгидой квиддича и библиотеки. В древних книгах гриффиндорское трио искало что-нибудь о ритуалах служения, но тщетно. Гермиона возвращалась в гостиную старост, где ее ожидал Гарри, поздно вечером. Она будила заснувшего парня и, сказав неизменное "ничего нет", уходила спать. Гарри выходил на ночные дежурства всю вторую неделю. Порядком надоело ловить всяких третьекурсников в укромных уголках замка и снимать баллы (в основном с родного Гриффиндора) за блуждание после отбоя. Еще надоело прерывать семикурсников-выпускников, причем на самом неподходящем месте и в самых неподходящих ситуациях. Однажды двое хаффлпаффцев наорали на Гарри, случайно заметившего их, и выгнали его из пустого класса, а парень потом еще долго отходил от увиденного.
Квиддич тоже не радовал успехами. Гарри пришлось набрать практически новую команду, ведь весь старый победный состав уже закончил школу. В команде остался только Гарри. Для остальных был устроен смотр полетов. Первым он выбирал вратаря. Рон оказался лучшим, хотя и пропустил четыре из десяти мячей, запущенных Джинни. Сама Джинни, в прошлом году заменявшая Гарри на позиции ловца, стала охотником, а Парвати Патил неожиданно для всех оказалась одной из лучших охотниц. Гарри потратил весь вечер, чтобы найти последнего охотника и, скрепя сердце, взял одного третьекурсника, вертлявого мальчишку, забросившего четыре мяча из пяти в кольца, охраняемые Роном. На следующий день Гарри со всей командой выбрали загонщиков. Фред и Джордж на их фоне казались просто богами квиддича. Гарри был жутко зол и, охрипший от бесконечных комментариев, советов и ругательств, выбрал двоих парней с четвертого курса, тоже братьев. Двое магглорожденных, они раньше играли в бейсбол, что и повлияло на выбор Гарри. Он надеялся, что пока скромные навыки полета компенсируются умением отбивать мячи. С горем пополам Гарри собрал команду, но еще больше проблем принесли первые тренировки. Абсолютная несогласованность игроков выводила Гарри из себя. Он орал, срывал голос, доставал палочку и насылал Эпискеи и Анапнео на ссадины и сломанные носы. Бланджеры сметали все на своем пути, а загонщики, хотя и были лучшими на Гриффиндоре, ничего не успевали с ними сделать. Джинни, единственная, кто хоть как забивал мячи, на второй тренировке получила сильный удар бланджером в лицо, и Гарри понес ее в больничное крыло. Два дня, пока он лежала в лазарете, он провел у ее постели. Его и ее навещали Рон и Гермиона, и Гарри стал замечать, что взгляд Рона на подругу стал другим, более теплым, более сверкающим, что ли. Он пока решил не вдаваться в подробности их отношений, хотя и начал подозревать их изменение.
Его же отношения с Джинни... Он был влюблен. Пожалуй, только так их и можно было описать. Джинни была счастлива видеть его рядом, а он был счастлив быть с ней. Именно в ее присутствии он забывал о провальных тренировках, о сорванном голосе, о Волдеморте, захватившем Министерство Мексики, что особенно сказалось на Ордене. Ведь именно мексиканцы были основными союзниками в борьбе с Волдемортом. Гарри выкидывал из головы многозначительные бессловесные разговоры Рона и Гермионы, ясно выражавшиеся взглядами. Он забывал о тайне Фрюиска, разгадки которой не было и не предвиделось. Он пытался стать простым подростком. Пытался.
***
Сегодня было воскресенье. Большинство уроков Гарри сделал вчера. Гермиона, заявившаяся почти в середине ночи, объявила, что ее больше не интересуют никакие обряды, никакой Фрюиск и никакие гоблины. Еще она добавила, что следующую неделю вообще не подойдет к библиотеке, и удалилась спать. А Гарри только сонно кивнул и поплелся в свою комнату, где, не раздеваясь, уснул. Сейчас максимумом его желаний было принять душ и отправиться на завтрак. Он полусонно поднялся и, захватив халат, поплелся в соседнюю ванную.
Он не отказался от значка старосты именно из-за нее. Он обожал засесть в горячей воде, наполненной разными пузырьками, и париться по часу. Мышцы, затекавшие на тренировках и отработках, приятно согревались и отходили. Гарри уже грезил залезть в воду и мысленно открывал краны с любимыми пузырьками, когда его остановил высокий крик:
- Поттер!
Гарри разлепил веки и протер запотевшие очки. В ванной кто-то был. Тяжелые клубы водяного пара плотно окутали всю комнату. Гарри пригляделся. В бассейне сидел Малфой, с отвращением оглядывавший его.
- Извращенец! Ты что, не видел знак "Занято"?!
Гарри скривился и повернулся спиной к слизеринцу:
- Нет, не видел, я ухожу.
- Врешь, Поттер, видел. Что, интересно стало, да?
Гарри закатил глаза и направился к выходу.
- Стой, гомик!
Гарри резко обернулся и, выхватив палочку, направил ее на змееныша:
- Вот. сам. и. гомик. Извинись.
Малфой заржал и вышел из бассейна. Гарри закрыл было глаза, но успел заметить, что слизеринец в плавательных шортах.
- Вот скажи, Поттер, почему ты ничерта не делаешь?
- Малфой, ты можешь говорить нормально, а не сам с собой? - начал раздражаться Гарри. Он уже не знал, что сдерживает Экспеллиармус с его палочки.
- За тобой мечется эта нищенка Уизли, ты хотя бы взял бы то, что она тебе предлагает, а то уже многие думают, что ты не по этой части, - ухмыляясь, произнес Малфой, скрестя мокрые руки на блестящей от воды груди. У Гарри было сильное желание отправить хорька обратно в воду ударом ноги.
- Заткнулся бы ты, Малфой, и вообще, о чем это ты?
- Ну ты даешь, Поттер, может тебе еще рассказать, откуда дети берутся? - расхохотался гаденыш. Гарри не придумал ничего в ответ и только направил ему в голову палочку.
- Господи, Поттер, ну нельзя быть таким гриффиндорцем! Трахнул бы ты ее уже поскорее, - растягивая слова, проговорил Малфой.
- Экспеллиармус!
Малфой отпрыгнул от заклинания и схватил свою палочку, лежавшую у бортика бассейна.
- Да как ты, подонок, смеешь говорить такое! - Гарри захлебывался непониманием, возмущением и еще чем-то, чего он не смог бы определить.
- Поттер, ты меня умиляешь. У тебя, конечно, не было отца, но неужели никто так и не просветил тебя в этой области?
- Да причем тут это, - разозлился Гарри, - почему это тебя интересует?! Почему ты лезешь в мою жизнь?!
- Твоя пассия тебе единственному, похоже, не сказала о своем желании переспать с тобой. А то пол-Хогвартса уже судачат...
- Что за бред, Малфой?! - прорычал Гарри, хотя немного и опустил палочку. Вряд ли бы змееныш придумал такое сам... Но Джинни не могла так говорить... Ведь так?
- Поттер, Поттер, маленький беззащитный Мальчик-который-выжил... Мне почти тебя жалко, - гадко улыбнулся Малфой, качая головой. - Уизли постоянно приходит в нашу гостиную, у вас там трехсотлетняя дружба, ты каждое лето проводишь в их доме, коротаешь ночи и дни у ее постели в больничном крыле... Какая романтика, о которой знает вся школа... - скривился слизеринец, - а у вас только милые поцелуйчики, судя по вздохам этой предательницы крови... Поттер, тебе шестнадцать или шесть, я подзабыл немного?
- Выметайся, - процедил Гарри. Малфой заржал и вышел из ванной.
Поттер был взбешен. Слизеринец, его враг, Малфой, в конце концов, так запросто рассуждал о личной жизни Гарри! И знал все это! Тварь...
***
Наскоро приняв душ, Гарри метнулся обратно в гостиную. Там у холодного камина сидела Гермиона и читала учебник по нумерологии.
- Что сказала Джинни о моих с ней отношениях?!
- Гарри? - Гермиона подняла удивленные глаза на него, - в чем дело?
- Малфой начал городить чушь о том, что у меня какие-то не такие отношения с Джинни! Какого черта Малфой об этом мне говорит?! - бушевал Гарри, нависая над Гермионой. Девушка растерянно смотрела на него, а потом, поняв, о чем идет речь, уткнулась обратно в учебник.
- Он, наверно, подслушал наш разговор...
- Разговор? - еле сдерживая крик и желание придушить подругу, процедил сквозь зубы Гарри.
- Ну это женское...
- Гермиона, - взревел Поттер и ударил кулаком по подлокотнику ее кресла. Гермиона вздрогнула и, сглотнув, вжалась в кресло:
- В общем, Джинни сказала, что у вас нет развития отношений, что вы очень мало времени вместе проводите...
- Мало? - захлебываясь воздухом, яростно прошептал Гарри. Гермиона, испуганная резкой сменой тона, посмотрела на него, - мало?! Нет развития отношений!? Да что ей еще надо?! - возвращаясь на крик и меря шагами комнату, начал Гарри, - какое развитие отношений она еще хочет?! Мы и так проторчали в лазарете, пока она там лежала! Мы и так вместе в квиддичной сборной! Она и так проводит тут, - он топнул ногой, оборачиваясь на подругу, - почти все вечера! Что ей еще надо?!
- Гарри, ну какой же ты, - всплеснула руками Гермиона, недовольно смотря на него и оправляясь от испуга, - она хочет романтики! Ты ей дарил цветы? Вы устраивали прогулки под луной? Вы ходили вокруг озера? Вы нарушали правила, бродя по замку после отбоя? Что вы вообще вдвоем делали? Ты же постоянно со мной и Роном! Вот она и расстраивается, - подвела итог Гермиона, утыкаясь обратно в книгу.
Гарри замер, безмолвно открывая и закрывая рот, как рыба. Ну и что ему делать? Подарить ей розовый веник и побродить под луной рядом с кишащим разными опасными существами Запретным лесом? Это что, будет предел мечтаний?! Они же парят в небе на метлах на квиддичных тренировках, вот она романтика!
- Гарри, ну вот что ты стоишь? - укорила его Гермиона, - иди, ищи Джинни, сделай хоть что-то!
- Малфой сказал, что она всем говорит, что хочет со мной переспать, - вякнул Гарри. Гермиона мгновение смотрела на него, а потом поднялась и залепила смачную пощечину.
- Ну как, все ясно? - менторским тоном проговорила она.
- Угу, - угрюмо прогудел Гарри, потирая щеку.
- Иди к Джинни и только попробуй сказать ей что-то такое!
- Угу, - повторил Гарри и вышел на поиски своей девушки.
***
Драко чувствовал, что утро было ужасно. Мало того, что его мантию так и не привели в должное состояние, не прогладив нормально полы, так еще и футболки не постирали вовремя. Чтобы развеяться, он отправился в ванную. Это был некий маленький бонус в придачу к власти старосты. Драко открыл все краны и залез в горячую воду. Приятные воспоминания вчерашней ночи, когда на своем дежурстве он оштрафовал парочку гриффиндорцев на сорок баллов, нахлынули на него рекой. Драко улыбнулся картине русалки и зажмурился.
Первые две недели были просто шикарным временем. Снейп валил баллы своему факультету из рога изобилия. Правда, это омрачалось закидонами Фрюиска, примерно такими же темпами отнимавшего эти баллы. Снейп частенько проходил мимо стены с песочными часами факультетов и чертыхался: Фрюиск отнимал баллы Слизерина так же быстро, как и он - Гриффиндора. Плевать. Драко потянулся и откинул голову на руки. Он все еще был ловцом Слизерина, хотя кто-то и пытался его потеснить, но Драко честно победил его, схватив снитч быстрее. На самом деле, ему просто повезло - золотой шарик был ближе к нему, чем к тому пятикурснику. Панси все так же помогала ему и Забини в выполнении заданий. Это спасало Драко. Он был благодарен Паркинсон за это, хотя малфоевская гордость не позволяла ему сказать об этом. Однако Панси и сама была такая же чистокровная с комплексом Наполеона, поэтому и не выпытывала это ужасное гриффиндорское "спасибо" из него.
Нет, жизнь Драко в Хогвартсе не была такой кошмарной, как ему представлялось по приезду. Он ожидал, что на него полетят всякие обвинения в том, что он сын Пожирателя, но, что его изрядно удивило, период обвинений во всех смертных грехах так и не наступил. Все слишком были увлечены Гарри Поттером и его шизофренией, чтобы судачить о Драко. И в этом слизеринец был впервые за всю свою жизнь благодарен Золотому мальчику. Но когда оказалось, что Драко запихнули в одну комнатушку с этим самым Поттером, Драко пошел к Снейпу разбираться.
Северус только отослал его. Он был невероятно зол в тот день. Мало того, что его опять не поставили на пост учителя Защиты от Темных сил, так еще и приняли с улицы (в прямом смысле слова) какого-то проходимца. Но это было не самым важным. Драко слышал от Нарциссы, что, узнав, что Поттер вернулся в Хогвартс, Темный лорд запытал до полусмерти Беллатрис Лестрендж. Снейп ходил сам не свой, ожидая известий о смерти матери со дня на день. Конечно, никто не акцентировал свое внимание на реакции Снейпа, но все знали, насколько алхимик любил мать. Это было не принято в чистокровных семьях, но...
Но Драко и сам понимал его. Нарциссе тоже доставалось от Темного лорда: она постоянно отсрочивала день, когда Драко бы поставили Черную метку - то он болеет, то он в Хогвартсе, то нельзя это делать без отца, - и Темный лорд хотя и признавал ее доводы, но Круцио не отменял. Прямо перед отъездом в школу пропытал Нарциссу со всей злостью, так как она снова не дала согласия на Метку для Драко. Малфой хотел остаться, но мать запретила, отослав его в Хогвартс, подальше от Темного лорда. Вечная гордость Малфоев. Вечная самостоятельность Блеков. Драко тоже никогда не говорил матери о своей сыновьей любви, но знал, что, не дай Мерлин, случись что, он бросит все ради спасения Нарциссы. Драко потопил в бассейне непрошенную подступившую слезу и судорожно вздохнул.
Ему очень не хватало отца. Суровый Люциус был нелюдимым и жестоким тираном в глазах большинства магов, но, приходя домой, он становился нежным отцом и заботливым мужем. Он женился на Нарциссе Блек не по любви, но потом, с годами, и, особенно, после рождения Драко, их отношения стали теплее. Даже любовнее. Нарцисса стала настоящей хозяйкой Малфой-менора и достойнейшей супругой, и отец оттаял. На людях у них все еще был брак по расчету, но в кругу их троих Люциус, оставаясь каменно-холодным и неприступным, умудрялся становится более человечным. Он разговаривал с Нарциссой постоянно и проводил каждую ночь в их общих покоях, хотя это было тоже не принято в чистокровных семьях. Люциус никогда не говорил о любви, отвергая ее как нонсенс, но Драко знал, что именно так называются чувства отца к матери. В тайне он был счастлив, что у них не особо обычная чистокровная семья. Но сейчас отца заключили в Азкабан, и, несмотря на все усилия Нарциссы и прочих Пожирателей, выпускать его не собирались. Драко ждал обещанного Темным лордом момента, когда Азкабан рухнет, и молился, чтобы этот момент был поскорее.
Пару дней назад Забини пришло письмо, что его обручили с наследницей одного древнего шотландского рода и что он должен будет явиться на церемонию венчания в начале ноября. Блейз был удивлен спешкой, но ни слова не сказал. Слизеринцы его поздравили с выгодной партией. Никто из них даже не подозревал, как выглядит его будущая жена, но все все равно поздравили собрата. Вообще это был семейный факультет. Шляпа отбирала только наследников чистокровных семей или, на крайний случай, полукровок очень заслуженных и старых родов. Грязнокровкам не было места среди слизеринцев, поэтому все знали друг друга. У чистокровных принято знать своих родственников, то есть вообще всех чистокровных страны, а значит, большинство уже было перезнакомлено. И в этом было что-то привлекательное. Драко уже знал, что из окружавших его девушек факультета ему, наверное, и выберут жену. Драко был склонен полагать, что это будет Панси, и не был против. Паркинсоны были старым родов волшебников, да и Драко знал Панси с младенчества. Он любил ее как подругу за цепкий ум и способности в магии, хотя и склонен был показывать их отношения как влечение Паркинсон к нему. Да, опять гордость. Панси не реагировала на это, вернее реагировала именно так, как этого хотел Драко, но у нее были свои причины. Она сама хотела, чтобы ее партией стал Малфой, и этим имиджем отбивала своих поклонников.
Драко хмыкнул и посмотрел на воду. Огненно-оранжевые, как новое заклинание Темного лорда, пузыри чинно плыли по поверхности. Драко вспомнил о такой же шевелюре. Ну да, предатели крови. Уизли. Малфоя передернуло. Ему с самых ранних лет внушали, что Уизли - отбросы, с которыми нельзя якшаться, несмотря на их чистую кровь. На первом курсе Драко искренне жалел, что наследник Поттеров, хотя и полукровка, стал именно на рыжую сторону. Это было не в духе отцов. Тем более, Поттер попал на Гриффиндор, то есть вне зоны досягаемости всей чистокровной элиты. Люциус тогда пожал плечами и сказал: "Верно, Драко, кровь маглов в нем перебила все. Не общайся с ним, не запятнай себя". И Драко согласился с ним, заметив всю незатейливость потомка древнего рода Поттеров. Он даже презирал его. А потом Поттер стал любимцем Дамблдора со всеми вытекающими отсюда последствиями. Драко стал его ненавидеть. И было за что! Поттер запятнал себя! Запятнал свой род, а это хуже смерти!
Малфой проплыл до другого края бассейна и вернулся обратно. Поттер. Гадость. И эта Уизли! Вот парочка! Оба, вроде, чистые, а на самом деле... Драко вышел из воды и положил палочку рядом с собой, вернувшись в бассейн. Он случайно слышал разговор грязнокровки Гренджер и этой Уизли. Подруги, Мерлин их! Уизли плакалась, что ее отношения с Поттером слишком "для всех", как она выразилась. Она ревела, что хочет быть с "ее Гарри" (Драко скривился и дернул плечами), а не со всеми. Он ей нужен тет-а-тет. Драко ухмыльнулся. Когда девушки так ему говорили, это все кончалось "прости, мы не можем больше быть вместе", потому что это был новый виток отношений, а Драко был слишком свободным и слишком гордым, чтобы обременять себя какими-то отношениями. Он ведь сразу всех девушек предупреждал: только секс. Он знал, что ни о какой любви речи быть не может, и, что его в тайне изумляло, эти девушки тоже это знали, но потом неизменно начиналась волынка "а давай еще просто под луной погуляем?" Драко вспомнил, как его непроизвольно пробила легкая дрожь, когда он услышал эти слова от мелкой Уизли. Джейни... Джунни... Джекки... неважно. Но если у него был просто секс, то, судя по Поттеру и его поведению, никаких отношений такого плана у Золотого мальчика в помине не было. Драко фыркнул и случайно услышал, как дверь в ванную открылась. Драко приподнялся на носках и заметил черную встрепанную шевелюру. Вспомнишь...
- Поттер!
Пар плотно окутал очкоглазого гриффиндорца. Драко стремительно стал вспоминать, повесил ли он табличку "не входить" на дверь. Вспомнив, что нет, он скривился, проклиная свою забывчивость.
- Извращенец! Ты что, не видел знак "Занято"?!
Ведь лучшая защита - нападение, ведь так? Поттер увидел его и повернулся к нему спиной, отчаянно краснея.
- Нет, не видел, я ухожу.
- Врешь, Поттер, видел. Что, интересно стало, да? - Драко решил испортить настроение сопливому ловеласу. Не ему же одному сегодня быть смурным? Поттер, тем временем, направился к выходу.
- Стой, гомик!
Золотой мальчик резко обернулся и, выхватив палочку, направил ее на Драко. Почему-то Малфой знал, что великий спаситель магического мира ничего ему не сделает
- Вот. сам. и. гомик. Извинись.
Драко рассмеялся и вышел из бассейна. Сразу стало немного холодно, но он не подал виду. Уж слишком забавной была ситуация: смущенный Поттер и полуголый Малфой. Драко уже почти молил Мерлина, чтобы сюда кто-то зашел. Вот была бы новость...
- Вот скажи, Поттер, почему ты ничерта не делаешь? - вернувшись к своим мыслям, произнес Драко.
- Малфой, ты можешь говорить нормально, а не сам с собой? - голос Поттера стал более визгливым, и Драко с удовольствием понял, что довести Поттера до ручки будет просто.
- За тобой мечется эта нищенка Уизли, ты хотя бы взял бы то, что она тебе предлагает, а то уже многие думают, что ты не по этой части, - ухмыляясь, произнес Драко, скрестив руки на груди. Становилось холодно, а так можно было хоть как-то согреться. Тем более, это наверняка смотрелось эффектно.
- Заткнулся бы ты, Малфой, и вообще, о чем это ты? - голос Поттера стал походить на бормотание смущенного второкурсника.
- Ну ты даешь, Поттер, может тебе еще рассказать, откуда дети берутся? - расхохотался Драко, полностью забыв, что так ничего и не объяснил Мальчику-который-черт-знает-для-чего-выжил-и-потому-постоянно-тупит. Поттер промолчал и только направил ему в голову палочку.
- Господи, Поттер, ну нельзя быть таким гриффиндорцем! Трахнул бы ты ее уже поскорее, - весело сказал Драко. Он уже почти был уверен, что Поттер не выдержит.
- Экспеллиармус!
Драко был готов к этому. Он отпрыгнул от заклинания и схватил свою палочку, лежавшую у бортика бассейна.
- Да как ты, подонок, смеешь говорить такое! - Поттер говорил нечетко, давясь словами и возмущением.
- Поттер, ты меня умиляешь. У тебя, конечно, не было отца, но неужели никто так и не просветил тебя в этой области? - Драко готов был ржать, как грязнокровка.
- Да причем тут это, - забавно злился Поттер, - почему это тебя интересует?! Почему ты лезешь в мою жизнь?!
- Твоя пассия тебе единственному, похоже, не сказала о своем желании переспать с тобой. А то пол Хогвартса уже судачат... - Драко намеренно не договаривал до конца. Ему было интересно увидеть кульминацию ярости Поттера.
- Что за бред, Малфой?! - прорычал тот, опуская палочку. Драко понял, что Золотого мальчика зацепили его слова.
- Поттер, Поттер, маленький беззащитный Мальчик-который-выжил... Мне почти тебя жалко, - покачал головой Драко и грустно улыбнулся, - Уизли постоянно приходит в нашу гостиную, у вас там трехсотлетняя дружба, ты каждое лето проводишь в их дому, коротаешь ночи и дни у ее постели в больничном крыле... Какая романтика, о которой знает вся школа... - Драко еле прятал улыбку, сводящую мышцы лица, - а у вас только милые поцелуйчики, судя по вздохам этой предательницы крови... Поттер, тебе шестнадцать или шесть, я подзабыл немного?
- Выметайся, - процедил защитник магического мира. Драко не выдержал, расхохотался и вышел из ванной.
Хоть что-то приятное на начало этого дня. Он весь день собирался посвятить Панси и урокам, урокам и Панси... и еще той рейвенкловке, но уже ближе к ночи.
***
Эрол взлетел над Астрономической башней. Лорд опять его послал за какими-то новостями. Ну какие тут новости? Дамблдор проиграл войну, а Хогвартс держится лишь на честном слове Реддла. Он каждый день прилетал с такими новостями, а Лорд бесился. Он требовал факты. Какие тут факты... Вон, весь Пророк в фактах.
Эрол рассказал Лорду, что Беллатрис Лестрендж умерла пару дней назад. Это тщательно скрывали, но феникс, пролетавший над Коннотом над замком Реддла, чувствовал отчаянье. Реддл был в ужасе, и Эрол стал следить за ним. Реддл скрывал свои эмоции, но засел за какие-то фолианты, пытаясь воскресить любовницу. Он ее любил. Любил, несмотря на смерть души, несмотря на то, что Тьма в нем пробудила жажду крови, несмотря на то, что эта жажда крови и убила его Беллу. Эрола поразило это. Он рассказал Лорду, но тот снова потребовал факты. Да какие тут факты?! Как он объяснит Лорду любовь?...
Эрол сел на парапет башни. Что тут скажешь... В лагере Реддла боевой дух пал до нуля. Но даже так Пожиратели захватывали Министерства. Удивительные люди, Пожиратели. Они ненавидели своего лидера, ненавидели свои идеи... Они даже не верили в них, но шли в бой и выигрывали. Почему?... Они были одной семьей, в прямом смысле. Все запреты, все ограничения чистокровных семей, все законы - они сплотили их, они сроднили и без того родные семьи. Это было потрясающим зрелищем, но, сам чистокровный, Лорд не оценил этого восторга и кольнул этим Эрола. Тот обиделся и улетел на неделю. Он знал, что Лорд и не подумает извиниться, но ради собственного успокоения устроил хлопанье дверью.
Он встрепенулся и полетел по крытой площадке в сторону, где не было ветра. Там стояла невысокая девчонка с рыжей копной волос. Он видел эту девушку летом! Да, точно, у нее еще был свитер с буквой "Д" на груди. Эрол сел на каменные перила рядом с ней.
- А, это ты... феникс Фрюиска, да? - грустно спросила она, разглядывая его. Эрол заглянул в полные слез глаза и кивнул, подвигаясь поближе.
- Почему ты не у хозяина?
Эрол обиженно фыркнул и нахохлился. "Не у хозяина", то же мне, хозяин нашелся! Да Эрол мог уйти от него в любой момент! Хозяин... Хозяин! Он вообще вольная птица.
- Не обижайся, - поняла девушка и забралась на широкие перила, облокачиваясь спиной на каменную раму, - я не хотела тебя обидеть.
Эрол с интересом посмотрел на нее. Девушка всхлипывала, пряча слезы. Феникс, поддавшись внезапному порыву, подошел к ней и сел рядом. Девушка задумчиво протянула к нему руку и погладила черные, как смоль, перья. Эрол не любил, когда его гладили, но руки у девушки были шелковыми.
- Какой ты странный феникс, все-таки, - прошептала она, - черный... я не знала, что такие бывают... Вот, феникс Дамблдора золотой... и все понимает, умный... Ты тоже все понимаешь, да?
Эрол слегка улыбнулся краями кожи рядом с клювом и кивнул. С учетом того, что "феникс" Дамблдора был Геллертом Гриндевальдом, то да, он, настоящий, стопроцентный феникс, тоже умный.
- Вот все всё понимают, а как ты - сказать не могут... - продолжила девушка, роняя слезы, - я вот люблю Гарри, а сказать ему ничего не могу...
Эрол закатил глаза. Гарри, Гарри, Гарри, Гарри. Везде и всегда - Гарри. Сколько можно?! Весь мир крутится вокруг этого истерика! Что же в нем есть такое?! Все совы кудахчут о нем, делятся на тех, кто будет ему почту носить и тех, кто не будет. Сама его сова, Хедвиг, молча носит почту. Он познакомился с ней недавно, неделю назад, но белоснежная птица сразу ему понравилась: незаносчивая, тихая, мирная... Чудо, одним словом!
- Он постоянно ведь с кем-то, и на меня у него времени нет... То с Гермионой и Роном, то на отработках, то на дежурствах, то на квиддиче...И только на часок со мной, да и то... под надзором братца... Нет, так нельзя... - она разбито опустила голову. Эрол протянул крыло к ней и провел по рыжим волосам.
- А сейчас, - продолжила она сквозь всхлипывания, - он пришел и начал говорить, что если мне что-то не нравится, то пусть я говорю ему, пусть он первый об этом узнает, а не через десятые руки... А потом, когда я сказала, что хочу проводить с ним больше времени, он взвился, начал кричать, что у него и так проблем навалом, а еще я со своими недомолвками... разгромил полгостиной и ушел... Что с ним творится... - испуганно произнесла она, убирая руку. Эрол снова провел по ее голове крылом. Да, невесело девочка себя накручивает... А этот Поттер вообще неадекватным стал.
- Я люблю его... а он меня нет... игрушка... я его игрушка... - тихо шептала она. Эрол внимательно посмотрел на нее... Она же не собиралась... не собиралась, да?
Джинни внезапно встала на перилах и посмотрела вниз. Эрол расправил крылья. Нет, она не собиралась!!!
- Как высоко, - прошептала она, - боюсь, нет, боюсь... он ведь меня любит... любит... любит?... любит!
Эрол взмыл перед ее носом, но она не видела его, заворожено смотря вниз.
- Джинни!
Она резко обернулась и поскользнулась на гладком камне. К ней неслась вторая девушка, которую он видел летом, с каштановыми волосами и карими глазами. Она вскрикнула и метнулась к парапету.
- Зови на помощь! - истерично крикнула она, схватив подругу за руку. Эрол моментально взмыл в небо, мысленно призывая Лорда на парапет.
***
Фрюиск был невесел с утра. Он чувствовал что-то нездоровое во всем окружавшем его дне. Поттер был зол и, встретив профессора в коридоре, буркнул что-то и унесся прочь от гриффиндорской башни. Вслед за ним вылетела младшая Уизли, но сразу же остановилась и пошла в другую сторону. Лорд вспоминал это, когда несся к Астрономической башне.
Он буквально пролетел эту лестницу и оказался на площадке. С краю стояла, едва не падая сама Гренджер. Фрюиск метнулся к ней и увидел, что Уизли висит на ее руках. Он резко вытянул руку и схватил второе запястье висящей испуганной девушки.
- Профессор! - только и крикнула Гренджер.
Фрюиск резко потянул на себя Уизли. Она закричала от ужаса, придя в себя.
- Замолчи, - рявкнул Лорд, напрягая застывшие мускулы. Уизли не слышала его и продолжила орать.
- Отпусти, - отрезал он в сторону Гренджер, и она стремительно отпустила подругу.
Фрюиск не успел подхватить руку Уизли, и та повисла на одной, смотря то в глаза Фрюиска, то на зеленую траву внизу.
- Руку! - прорычал он.
Она подтянула к нему вторую руку, но он не доставал.
- Волшебники, вашу мать, - закричал он, - чего ты стоишь?! Вингардиум Левиоса!
Гермиона застыла, не в силах двинуться. Фрюиск пытался поймать руку Уизли, но скользкие холодные пальцы не схватывались просто так.
- Помоги ты! - он резко поднял голову в сторону парящего над ними феникса.
Эрол резко упал вниз и схватил кожистой лапой вторую кисть девушки. Она была довольно тяжелой для легкого феникса, но он напряг все силы, чтобы приподнять ее. Лорд резко схватил ее руку и потянул на себя. Девушка завизжала. Он со сбившимся дыханием повторил попытку, и Уизли по инерции полетела на него. Фрюиск упал, на его грудь повалилась спасенная. Дыхание окончательно сбилось. Через пару минут ожесточенной нехватки воздуха, они поднялись на колени. Лорд прислонился к стене и тяжело посмотрел на Гренджер:
- Почему ты ничего не сделала?
- Я... я... я испугалась, - не своим голосом произнесла девушка. Она уже прижимала к груди дрожащую от истерики Уизли.
- Волшебники, чтоб вас, - прошипел он и откинул голову. Эрол сел на его согнутое колено.
- Что произошло? - поглаживая птицу, произнес Фрюиск.
- Я нашла ее на подоконнике, она поскользнулась и... - судорожно гладя Уизли по спине, прошептала Гренджер.
- А она что там забыла, на подоконнике? - спросил Лорд.
- Я... Стояла, - прошептала девушка, прижимаясь к Гренджер.
- Стояла она, - повторил Фрюиск и повернул голову к фениксу, - а ты что скажешь?
- У нее про Поттера депрессия, она с ним наедине не бывает, - фыркнул Эрол, но его трель понял только Лорд.
- Глупая маленькая девочка, - просто сказал Фрюиск, поднимаясь, - нашла себе героя. Он просто мальчик, а ты уже девица. Могла бы понять, что мозги у этого парня пока не включились, так нет, страдает из-за него, - он всплеснул руками, холодно глядя на Уизли и на осуждающие глаза Гренджер, - он всю жизнь один. Ты думаешь, что он захочет оставаться наедине, когда он может быть с людьми, пусть даже и наедине с тобой? - он нагнулся над девушкой и повернул ее за подбородок к себе, - он будет со всеми. Всегда. А не нравится - брось и не мучайся.
Он встал. Эрол на его плече нахохлился и закрыл глаза. Лорд вышел из башни.
***
Гермиона недоумевающе застыла. Джинни всхлипывала на ее груди.
- Это из-за Гарри? - слегка отстраняя ее, произнесла Гермиона.
- Я не хотела падать, - истерично завизжала Джинни, - я поскользнулась!
- Что он тебе сказал?
- Но это не из-за Гарри!...
- Мне рассказал Рон о вашей ссоре и сказал, что ты пойдешь сюда, - резко отрубила Гермиона, - так что сказал Гарри? - чуть мягче произнесла она.
- Он сказал, что не может доверять мне, если я не доверяю ему, но Гермиона...
- Он прав, - тихо сказала девушка и отпустила подругу.
- Что?
- Он прав, - повторила она и встала на ноги, смотря на заплаканное лицо Джинни, - ты виновата в его отношении, прости, но это так. Ты ему не доверилась...
- Но он же Гарри! Он же не подруга мне, он же не ты или...
- Верно, он должен быть еще ближе! - воскликнула Гермиона. В ней вырастало непонимание. Ей казалось, упорно и неправильно казалось, что Джинни не была искренна в своей любви... Или нет, была, конечно, была! Но что-то было в этом чувстве... Что-то страшное...
- Я пойду, Джинни, - отходя от девушки, произнесла Гермиона. Она смотрела на подругу как-то по-иному. Она чувствовала, что это "страшное" и отталкивающее в отношениях Гарри и Джинни лежало на поверхности, но никак не могла уловить это.
- Гермиона, не уходи!... - заливаясь новым потоком слез, закричала Уизли.
Гермиона уже не слышала, она сбежала по лестнице вниз. Что ей делать? Что? Она пошла в сторону гостиной старост. Гарри сидел в кресле, смотря абсолютно пустыми глазами в потолок. Гермиона дрогнула от этого взгляда, но подошла ближе.
- Гарри?
Он перевел все еще пустые глаза на нее.
- Джинни чуть не упала с парапета, но Фрюиск успел... Гарри?
Он не реагировал на ее слова. Это был не шок и не задумчивость.
- Гарри? - она испуганно тронула его за руку.
- Больно...
- Гарри? - Гермиона чувствовала, как липкий страх подходит к сердцу, - что больно?
Он перевел пустые матовые глаза на потолок.
- Гарри, там Джинни! Она едва не свалилась с парапета! Что ты сидишь?! - он не выдержала и встряхнула его за руку. Гарри снова поднял глаза на нее:
- Я ее люблю.
- Ну я знаю, но...
- Но она мне не доверяет... Как так можно? - в его глазах мелькнула искра осмысленности, но быстро потухла, - но это уже не важно, я обязан заботиться о ней...
- Гарри, в чем дело? - сорвавшимся голосом прошептала Гермиона. Он посмотрел на потухший камин, потом на Гермиону, затем встал и прижался лбом к каменной кладке.
- Что происходит?
Гермиона подошла к нему и протянула руку к странно блестевшим волосам, прилипшим ко лбу. Она нерешительно дотронулась до них, сдвигая челку с молниевидного шрама. Гарри не двинулся. Гермиона медленно посмотрела на руку. Красная жидкость разошлась по мокрой ладони и стала капать на пол.
- Гарри!
Она схватила его за плечи и развернула к себе.
- Да что за день такой! Гарри! - она готова была разрыдаться, - в чем дело?! Что происходит?!
Он мгновение смотрел на нее и вдруг упал на колени.
- Гарри!
- Волдеморт был в Норе, - Гермиона похолодела, - щит пробит, Джордж, Фред, Чарли, мистер и миссис Уизли... они...
Юноша пусто смотрел на пол. Девушка задохнулась вакуумом вокруг нее и упала в кресло.
***
Дамблдор быстро встал из своего кресла. Геллерт только что ему сказал о видении Поттера. Почти всех Уизли убили, в живых остался только Билл, который был на задании Ордена в Венгрии. Альбус вылетел из кабинета, рассекая толпу учеников в коридорах. Этажи быстро мелькали мимо. Дамблдор остановился перед кабинетом Фрюиска и, собравшись с силами, вошел. Маг сидел, разглядывая синий шар перед собой.
- Ты знаешь? - начал Дамблдор, но Фрюиск жестом указал на шар. Дамблдор сглотнул, увидев Нору и саму казнь семьи. Фрюиск махнул рукой, картинка тотчас исчезла, и он повернулся к директору.
- Я не знаю, как сказать им, - произнес Альбус.
- Предлагаешь это сделать мне? - поднял бровь Фрюиск, - тем более, что...
- Профессор! - дверь рывком открылась, и в кабинет вошли Поттер, Гренджер и двое Уизли. Оба мага обернулись и осмотрели бледные лица вошедших.
- Профессор, я видел, как... - тихо сказал Поттер, поражая пустотой взгляда, и осекся. Альбус мельком подумал, что ему становится жалко парня.
- Все выйдите, - так же тихо проговорил Фрюиск.
- Нет, - одними губами сказал Рональд. Младшая Уизли упала в обморок.
- Прекратите цирк, - прорычал Фрюиск, резко поднимаясь и ударяя по лицу девушку. Джинни непонимающе посмотрела на него, - Вы сегодня уже все рекорды побили, - прошипел он со злостью. - Все живы, никто не умер! - Альбус поднял на него удивленный взгляд, - все вон, а вы, Поттер, задержитесь!
Уизли медленно поднялись и вышли. Гренджер замерла. В ее лице была решительность.
- Я его не оставлю!
- Отлично, - воскликнул Фрюиск, разводя руки, - тогда слушайте! Дамблдор снял с тебя ментальный блок, Поттер, потому что он начал действовать на твою психику, делая тебя неврастеником. А, значит, у Темного лорда есть полный доступ к тебе, твоим воспоминаниям и мыслям, ясно? - и не дожидаясь ответа, он продолжил, сверля яростным взглядом застекленевших Гарри и Гермиону. - И ничем, ты слышишь, НИЧЕМ мы не можем тебе помочь! Чем больше будешь чувствовать - тем больше доступ к разуму, понял, Поттер? Мозг еще не выело?! - уже совсем взбешенно закончил Фрюиск.
- Они живы? - без эмоций спросил Поттер.
- Да, живы!
- Гарри, у тебя кровь, - пролепетала Гренджер. Альбус в мгновение оказался рядом с парнем и приподнял мокрую челку. Шрам стал красным, и из него тонкой струйкой текла горячая кровь.
- В лазарет его, - скомандовал Дамблдор, отходя на шаг.
- Подождите, - остановил Фрюиск, - раз уж так, то тогда дайте мне доступ к его мозгу, я постараюсь что-нибудь сделать.
Гренджер испуганно посмотрела на Фрюиска и непроизвольно встала перед зомбиподобным Поттером.
- Что вы собираетесь с ним делать?
- Спасать, - буркнул Фрюиск и пошел к ней, - не впервой уже...
- Стойте! - закричала Гренджер, выхватывая палочку, - не трогайте его!
- Это почему? - устало спросил маг.
- Я... я... я вам не верю!
- Это что-то меняет? - не понял Фрюиск и сделал еще шаг в ее сторону.
- Ступефай!!!
***
Заклинание с силой влетело в грудь Фрюиска и исчезло в ней. Гермиона не верила глазам. Заклинание просто впиталось в мага. Тот наклонил голову, посмотрел на себя и снова поднял ледяные глаза на нее.
- Кто вы? - прошептала Гермиона, отходя назад. Она споткнулась о Гарри. Поттер стоял в полубессознательном состоянии. Гермиона потянула его за руку, но мерзлое тело не двинулось. Девушка не знала, что делать. Вдруг Гарри затрясло всем телом.
- Отойди, - рявкнул Дамблдор, и Гермиона повиновалась. Глаза Гарри наполнялись странным красным сиянием и становились осмысленнее.
- Это Реддл, - отрубил Фрюиск и с руки запустил желтую стрелу в Гарри. Гермиона, как в замедленной съемке, смотрела, как заклинание пронзает Гарри. Красный блеск в глазах исчез, и юноша свалился на пол.
- Что за безумный день! - прошипел Фрюиск, поднимая тело Поттера на руки, - бывает же... Что стоите? Дамблдор, свободен, Гренджер... да черт с вами, будете помогать.
Директор, на великое удивление Гермионы, повиновался и ушел. Девушка подошла к столу, куда маг положил Гарри.
- В чем дело, профессор? Что это было?
- Во время Авада Кедавры, тогда, пятнадцать лет назад, Поттер получил в награду ментальную связь с Реддлом, - терпеливо объяснял Фрюиск, снимая с юноши мантию и футболку. На груди Гарри он стал рисовать мелом затейливый символ, назначение которого Гермиона помнила, как "соединительный", то есть дающий некую невербальную связь между проводившими ритуал.
- Эту связь может порвать только один из ее участников. Но, как мы знаем, мистер Поттер слишком ничтожный маг, - это было сказано прямо в ухо Гарри довольно громким тоном, после чего Фрюиск снова стал объяснять Гермионе, - поэтому он не сможет оборвать связь. Если оставить ее, то Реддл сможет беспрепятственно проникать в мозг нашего героя, - ухмылка, - а это не принесет ему счастья, уж поверьте. Во время ярких эмоций, как то возмущения, страха, ужаса, любви, разум становится особенно подвержен разного рода воздействиям. А, поскольку мистер Поттер крутил роман, то эмоций у него было довольно. Этим воспользовался Реддл и практически, как мы сейчас видели, подчинил рассудок Поттера себе. Вопросы?
- Почему именно сейчас? - не поняла Гермиона, наблюдая над пассами Фрюиска над телом Гарри, - почему не раньше, ведь тогда эмоции были ярче...
- Ошибаетесь, мисс Гренджер, - ухмыльнулся Фрюиск и оставил ритуал, - любовь оказалась в нем сильнее ужаса. Он на самом деле влюбился в эту Уизли, - он почти с сожалением махнул рукой, - да ну...
- Вы думаете, он любил ее? - спросила Гермиона, разглядывая его.
- Я думаю, он любит ее... Проблема в том, что не надолго.
- Почему?
- Они не доверяют друг другу, милая моя, - снисходительно произнес Фрюиск, - это будет только крепнуть. Тем более, она хочет постоянно быть с ним в ущерб его личности, а это совсем нехорошо.
- Но...
- Вы же наверняка чувствовали, что у них есть что-то странное в отношениях, будто они ненастоящие, картинные, понарошку, скажем так, - пожал плечами Фрюиск, кладя руку Гарри на лоб и высоко на грудь, - это была просто забота.
- Забота? - повторила Гермиона, - но при чем тут забота?
- Вы просто девушка, вот и почувствовали быстрее, что эти отношения мистера Поттера разрушают, - совершенно спокойно и доверительно произнес Фрюиск, - вы просто это поняли. Потом это и они поймут, а пока закройте дверь. Меня ждет долгая ночь, - произнес он, смотря на темнеющее небо за окном, - а вы посторожите мой покой.
- Да, конечно, - Гермиона подошла к двери, но обернулась.
- Что-то не так?
- Вы сказали, что вам не впервой спасать Гарри... Это вы выкрали его из-под носа Дамблдора летом в Норе? - с подозрением произнесла Гермиона. Фрюиск улыбнулся:
- Все возможно, мисс Гренджер, все возможно. Спокойной ночи, - и он повернулся к Гарри. Над его головой появился маленький синий огонек и перелетел на голову Поттера. Гермиона поняла, что ритуал начался, и, прикрыв дверь, села рядом с Фрюиском.
Она уже не знала, чего ожидала: чуда или конца. Профессор очень точно подметил особенность отношений Гарри и Джинни, но Гермиона искренне надеялась, что все нормализуется. Просто Джинни устала, просто Гарри раздавлен. Все вернется на круги своя. Джинни почти всю жизнь шла к этим отношениям. Гарри искал именно такую девушку. Все должно быть в порядке, все нормализуется. Фрюиск, этот странный пугающий маг, поможет, он избавит Гарри от жуткой связи с Темным лордом. Он сможет. Гермиона была уверена в этом. Она посмотрела на профиль мага. Точные черты были резко выточены, как из камня, но ничего особенного не было. Только нетипичная красноватая кожа. Странный маг. Гермиона уселась поглубже в кресло и, наставив на дверь несколько охранных заклинаний, укуталась в мантию. Странная будет ночь, когда странный маг будет спасать уже странного Гарри от странной связи с Темным лордом. А она просто будет ждать рассвета, когда обязаны кончаться все ритуалы. Ждать и верить, что все получиться. Ждать и верить.

Глава 13. Алхимия неожиданностей.

Резкая боль просверлила мозг, пробурила череп и разорвала голову на куски. Гарри проснулся с трясущимися поджилками. Он чувствовал себя выжатым, как лимон, но... Но свободным. Он потер глаза и отшатнулся. Он лежал на какой-то кушетке в классе Защиты от темных искусств. Положив голову рядом с ним, спал Фрюиск. Его лицо, казалось, постарело, а длинные, до середины спины, золотые волосы разбавились чуть серебряными прядями. Гарри бросил взгляд вокруг. В одном кресле спала Гермиона, на стуле рядом, заснув на ее коленях, лежала Джинни. Рон мерно похрапывал в углу кабинета, бормоча во сне. Гарри посмотрел в окно. За стеклом был огненный рассвет. Юноша двинулся, и Фрюиск встрепенулся. Его глаза сонно поднялись на него, но ничего не выражали - ни гнева, ни насмешки, ничего. В них читалась только сильная усталость.
- Доброе утро, профессор, - прошептал Гарри. Он плохо помнил, как он оказался в кабинете Фрюиска, и собирался это узнать.
- Проснулись, Поттер, - оскалился учитель, - тогда забирайте свою честную братию и выметайтесь...
- Профессор, а что случилось? - не выдержал Гарри. Фрюиск страдальчески посмотрел на него и накрыл глаза рукой:
- Оставьте меня, Поттер, я устал спасать вашу драгоценную шкуру...
- Вы спасли меня?
Фрюиск застонал и болезненно заговорил:
- Я разорвал вашу связь с Реддлом, довольны? А теперь, пожалуйста, оставьте меня без вашей назойливости!
Гарри кивнул и, разбудив по очереди всех друзей, вышел из кабинета. Гермиона остановилась в дверях и обернулась на Фрюиска.
- Пойдем, - позвал ее Рон.
- Я останусь, присмотрю за ним, - протянула девушка и вошла обратно в класс, закрыв за собой дверь.
- Ну Гермиона, - засопел Рон, но она уже его не слышала.
- В чем... - начал Гарри, но его прервала Джинни, повисшая на его шее. Она расцеловала его в обе щеки, отчего Гарри покрылся яркой краской.
- Я так рада, - шептала она, - так рада... Ты наконец-то свободен от Сам-знаешь-кого!
- Что? Как? - не понял Гарри.
- Фрюиск последние два дня проводил какие-то древние обряды, - пожав плечами, ответил Рон, - с их помощью он, вроде бы, разорвал твою связь с Сам-знаешь-кем...
- Но зачем ему это? - окончательно запутался Поттер.
- Да кто его знает, - умиротворенно сказал Рон.
- Гарри, ты больше не увидишь тех жутких видений! - все еще восклицала Джинни. - Может, сходим на кухню, отпразднуем?
Гарри едва подавил тяжелый вздох. Он чувствовал, как привычные цепи из непробиваемого контроля снова окутали душу.
- Да, Джинни, конечно, - криво улыбаясь, проговорил Гарри и пошел за нею вниз.
***
Северус был не в порядке. Он даже не поговорил с Драко, когда тот явился к нему вечером с потрясающей новостью о прогрессирующей психической болезни Поттера. Но всякий Поттер с его всякими проблемами перестали волновать Северуса с того момента, когда пришло то письмо. В того момента его вообще перестало что-либо волновать.
Беллатрис умирала...
Это была официальная версия. Северус знал, что в ее смерти виновен будет только Волдеморт. Это было неоспоримо. В тот роковой день именно Белла пришла к Темному лорду с новостью, что Поттер снова под крылом Дамблдора. Волдеморт был в бешенстве... Он использовал Круцио Спектрум. С учетом того, что Темный лорд служил Тьме не на словах, а на самом деле пройдя нужный обряд, заклинание вышло смертельной силы. Только когда Волдеморт выплеснул всю ярость, он отпустил Беллу. Но женщина так и не поднялась. Нарцисса Малфой, ее сестра, ухаживала за ней. Она просила Северуса приехать как можно быстрее, потому что думала, что Белла не протянет долго. Кровотечения, открывшиеся во время пытки, не останавливались полностью, так как были нанесены Тьмой, а не простой магией.
Он был раздавлен и зол. Северус не знал, что сделает, когда увидит Волдеморта в следующий раз. Он был его отцом, но отцом ужасным, которого не жаль было бы убить… Снейп уже устраивал мысленное аутодафе Темному лорду. Больше всего он хотел отомстить, но перед этим он должен увидеть мать. Мужчина бросил последние вещи в чемодан и обессилено опустился в кресло.
Белла всегда была для него опорой и источником сил. Она никогда не бросала его, даже когда он сбежал к Дамблдору. Она месяц с ним не общалась, но Северус знал, что она радела за него перед Волдемортом, защищала его… Потом они снова начали общаться. Но она уже была немного другой. Страшная искра сумасшествия все чаще показывалась в печальных, потемневших за годы Азкабана глазах. Исхудалые руки все больше напоминали голые кости. Тяжелая боль, остававшаяся после постоянных пыток и убийств, которые она возглавляла далеко не по своей воле, сопровождала ее постоянно. Северус знал все это. Но он ждал чуда.
Он искренне начал ждать чуда, когда услышал пророчество. Он знал, что этим спасителем, противником Волдеморта, станет ребенок Лили Эванс. Северус часто думал, что это мог быть его сын... если бы отец не запретил их помолвку. Снейп хотел бежать, но Лили была слишком гордой, чтобы скрываться. Она так и сказала Северусу, когда приняла решение встречаться с Поттером на седьмом курсе. Она хотела спокойствия. Конечно, она понимала, что Поттер никогда этого спокойствия ей не подарит, но его настойчивость понравилась Лили… пожалуй, единственное, что ей в нем нравилось… Она любила его, Северуса… И он это знал. И даже Поттер это знал. Весь седьмой курс, когда они "встречались", если эти ночные прогулки с разговорами о браке по расчету можно было так назвать, Поттер постоянно подкалывал, унижал Северуса. Он представлял Лили, считавшуюся первой красавицей курса, своей личной победой, как перед Мародерами, так и перед Снейпом в особенности. Сириус Блек и Римус Люпин не разделяли его восторга. Римус считал Лили неподходящей для Поттера тихоней, а Блек… он все же был родственником Снейпа, хотя и неофициально. Он, пусть и никогда не поддерживал идеалы своей семьи, но гордился своей чистокровностью, а в понятия чистокровных входило "не уведи жену брата своего". Поттер увел, считая эти законы крови слишком низкими для себя. Снейп тогда был в бешенстве. Он пришел к отцу жаловаться на несправедливость, но получил Круцио за то, что помыслил о грязнокровке. С того дня Северус возненавидел все законы крови и сами понятия "грязнокровка" и "чистокровка". Это была глупость.
А потом их убили. Северус не мог перенести этого. Лили была мертва… Его Лили… милая, дорогая… любимая… Он ушел в запой. Ничего страшнее в жизни у него никогда не было… Он скитался по Лондону, напивался в дешевых барах… его забирали в маггловскую полицию, где потом держали неделю… Но Люциус Малфой, друг с давних времен Хогвартса, с трудом вытащил его из такого состояния. Он сам тогда серьезно поругался с Нарциссой и ушел из дома. Его жена была на последнем месяце и должна была родить с недели на неделю, но ревнивый по натуре Малфой возомнил, что ребенок не от него. Он устроил скандал, пошвырял половину семейного сервиза с серебряными гербами и, бросив Нарциссу, ушел, громко хлопнув дверью. Он уже написал заявление на развод. В таком состоянии он пошел к Северусу, как к самому близкому человеку, хотя все те же законы крови не позволяли иметь "друзей". Приятелей, партнеров, любовниц и прочее – да, но "друзей"… нет, ни в коем случае. Из друзей нельзя извлечь выгоды, а значит, "друзья" не нужны. Но тем не менее, Люциус пришел к Северусу. Причем в тот самый момент, когда тот уже сидел перед склянкой сильнейшего яда. Люциус ворвался в обшарпанный номер дрянного паба и выбил склянку прямо из рук Северуса. Тот долго орал, возмущался, плакал, истерил. Так они прожили две недели. Когда Северус смог уже более-менее соображать, Люциус попросил его быть свидетелем на процедуре расторжения брака. Вот тогда начались излияния в обратную сторону: Северус убеждал Люциуса, что это дорого ему обойдется, что он даже не уверен, чей ребенок, что у него нет никаких оснований обвинять Нарциссу в измене… Он скорее хотел счастья своей тетке, чем другу, но почему-то был убежден, что такая женщина, как Нарцисса, гордая и уважающая себя дочь Блеков, не станет изменять мужу. Люциус с трудом согласился дождаться рождения ребенка. Ребенок родился через четыре дня. Люциус соблаговолил прибыть на рождение. По древней традиции наследник рождался в родовом поместье без присутствия отца, но Люциус бродил рядом с дверью их спальни.
Он был в шоке. Он никогда не предполагал, что роды вызывают такие крики. Он сначала слушал родовые вопли Нарциссы за дверью, а потом стал ходить по коридору, Когда маленький красный сморщенный комок, прильнувший к опухшей груди Нарциссы, впервые показали Люциусу, тот был растерян. Северус никогда не видел его в таком состоянии. Суровый Малфой осторожно взял это маленькое кричащее существо на руки. Ребенок сразу замолчал. Он внимательно смотрел на отца большими голубыми глазами.
- А что у него глаза голубые? – охрипшим от непонятного ему чувства просипел Люциус.
- Так у всех новорожденных такие, - спокойно ответила колдомедик, собирая чемоданчик, - радуйтесь, мистер Малфой, у вас же мальчик, наследник, - она весело улыбнулась и вышла вслед за домовиком.
Люциус посмотрел на ребенка, на жену, на Северуса, прислонившегося к стене и разглядывавшего дитя издали.
- Он мой? – совсем растерянно спросил он.
- Конечно, Люциус, - тихо сказала измученная Нарцисса. Она была бледна, и ее руки слегка подрагивали. Роды дались ей очень тяжело. Потом колдомедик шепнула Северусу, что Нарцисса могла погибнуть. Он ничего не сказал другу, хотя тот и так это понял. Северус на всю жизнь запомнил эту картину: высокий платиновый блондин, сидящий на кровати тяжело дышащей жены, напомнившей Северусу Беллу, и смотрящий на этот крохотный комок жизни на ее груди. Люциус сидел на краюшке кровати, а потом внезапно разрыдался. Нарцисса, вспомнив все законы крови, нахмурилась, но сразу же отошла. Люциус бессвязно шептал ей извинения, целовал то ее, то сына, то закрывал лицо руками и качался из стороны в сторону… Да, если бы Драко знал об этом…Хотя что бы изменилось? Законы крови не позволили бы даже вспоминать, как глава семейства позволил себе плакать. Непрошенная слеза скатилась и по лицу Северуса тогда… и сейчас тоже.
Что он оплакивал?... Он оплакивал то, чего у него никогда не было и не будет – сына, жену, отца… семью… Все это исчезло еще тогда, когда Том Реддл превратился в лорда Волдеморта… Тогда, когда труп Лили Эванс упал на пол в ее доме, доме Поттера… Все это окончательно исчезло сейчас, когда письмо о неминуемой кончине матери лежало на его коленях.
Северус взял себя в руки и, подняв чемодан, пошел за пределы Хогвартса. Ему уже было окончательно плевать, что о нем подумают. Он должен был попрощаться с последним дорогим ему человеком… с Беллой Блек… Лестрендж… Блек… с его матерью… снова нет… с его… мамой…
***
Гермиона отошла от двери и посмотрела на Фрюиска. Маг все еще полулежал на кушетке, трансфигурированной из письменного стола. Гермиона подошла к нему, тихо ступая на холодном камне пола, и села на стул рядом с ним. Через час Фрюиск очнулся.
- Мисс Гренджер? - сонно спросил он.
- Да, профессор, - тихо ответила Гермиона. Он откинулся на спинку стула, зажмуривая глаза.
- Что вы здесь делаете, юная леди? А как же ваши друзья? Что же вы не с ними…
- Ммм… я… - замялась Гермиона и перевела тему, - как вы?
- Отвратительно, - спокойно произнес маг, - этот ритуал занял целых два дня, нарушив все мои планы… Да и оказался гораздо более серьезным, чем я предполагал… Сил потребовалось куда больше, - задумчиво сказал он, растирая руку.
- Спасибо вам.
- За что?
- За то, что помогли Гарри.
- Он мой ученик, это мой долг помогать вам, - пожал плечами Фрюиск и направил взгляд глубоких серых глаз на Гермиону, - а вы? Почему вы здесь, вы так и не ответили.
- Я… - снова пробормотала Гермиона. Она сама не знала ответ, - думаю, мне просто нужно было удостовериться, что вы в порядке.
- Гермиона, не ври мне, - слегка улыбнулся Фрюиск, прерывая ее. На его губах появилась улыбка, нормальная человеческая улыбка, а не сатанинская ухмылка из серии "вокруг меня идиоты, а я самый умный".
- Мне одиноко, - неожиданно для себя самой произнесла девушка.
- Рассказывай, - подбодрил ее маг. Гермиона заглянула в серую бесконечность. Сколько ему было лет? Сколько веков? Сколько вечностей? Но ей стало легко от этого взгляда. Будто она говорила с отцом или с матерью, будто Фрюиск был кем-то родным…
- Я, Рон и Гарри всегда были вместе, с самых первых дней в Хогвартсе. Сначала, правда, мальчишки были особняком, но после того, как на первом курсе на Хэллоуин в школу пробрался тролль, и мы вместе спасались от него, мы стали троицей… - Гермиона улыбнулась воспоминаниям, - а потом мы на втором курсе приехали в Нору, к Уизли… Там я познакомилась с Джинни, сестрой Рона. Мы как-то сразу стали подругами, хотя она поступала в Хогвартс на год позже. Когда мы стали ближе, она рассказала, что все байки ее братьев – правда и что она на самом деле любит Гарри Поттера. Потом это все только росло, но Гарри упорно не замечал ее. Он влюбился, - она усмехнулась, - в Чу Ченг, рейвенкловку на год старше нас, они даже встречались немного… Джинни бесилась, ревновала, но говорила это только мне, не признаваясь Гарри, - она подняла глаза на Фрюиска. Тот склонил уставшую голову на бок и внимательно слушал ее. - Правда, в прошлом году она начала играть за сборную по квиддичу и стала ближе к Гарри, - продолжила Гермиона, - у нее был просто праздник. А потом она подбила меня на создание Отряда Дамблдора, тайного кружка по защите от Темных сил. Я согласилась только из-за идеи, хотя прекрасно знала, что для Джинни это лишь повод быть ближе к Гарри. И вот, сейчас, она добилась цели… Она с ним, - уже совсем медленно и задумчиво произнесла Гермиона.
- Ты боишься, что сам Гарри не в таком восторге от Джинни, и что они расстанутся. И Уизли будет с разбитым сердцем, - подытожил Фрюиск.
- Да, - призналась Гермиона, - но с другой стороны, он сам предложил ей встречаться, он искал именно такую…
- Это он говорит или думает? – переспросил маг. Гермиона непонимающе посмотрела на него. Говорит или думает? Откуда ей знать, что он думает? Она покачала головой в знак непонимания, но Фрюиск только подмигнул ей и вытащил из ящика ближайшей тумбы трубку. Белая деревянная курительная трубка была дюймов двенадцать в длину. Чашка трубки была очень маленькой и помещала совсем немного табака, который Фрюиск вытащил из того же ящика.
- Ты не против? – спросил он, маленьким приспособлением наподобие молоточка набивая табак в камеру.
- Да нет, а мы уже на "ты"? – подняла бровь Гермиона, с трудом сдерживая улыбку.
- Да можно и на "вы", но смысл? - зажигая огонек на кончике пальца и направляя его на табак, произнес Фрюиск. По комнате медленно понесся приятный запах какой-то неизвестной Гермионе пряности.
- Что это?
- Лучший эльфийский табак, - ответил Фрюиск, медленно и с удовольствием затягиваясь.
- Эльфийский?
- Да.
- Ты эльф, да?
- Мой статус упал? – хмыкнул Фрюиск, хитро, но все еще незнакомо тепло смотря на Гермиону.
- Значит, эльф… Но у настоящих эльфов ведь есть одна особенность… они всегда чистокровные, а ты наверняка такой…
Фрюиск только еще шире улыбнулся.
- Это значит, что ты совсем не Фрюиск, - закончила Гермиона, скрещивая руки на груди.
- Молодец, верно, но это было довольно просто, не так ли? – хмыкнул маг.
- Куда сложнее узнать, кто же ты на самом деле.
- Бог, герой, грязь, падаль – выбирай, что хочешь, - обнажая белые зубы, рассмеялся профессор.
- Не думаю, что падаль, и не думаю, что грязь… Герой? – она повнимательней посмотрела на него, - да нет, ты слишком самодоволен, чтобы служить кому-то, в особенности людям, - Фрюиск расхохотался, - значит, бог?
- Может быть, может быть… По крайней мере, всегда желал… - мечтательно произнес мужчина, - однако я попрошу тебя не оглашать это… пусть только ты знаешь о моем маленьком секрете, - слегка посерьезнел маг, - ведь твои друзья, узнай они это, сразу же начнут искать мое имя, а пока нельзя открывать его… Не время, - затягиваясь прошептал Фрюиск, - и ты, пожалуйста, не ищи… всему свое время, как и время рождаться, и время умирать…
Гермиона кивнула. У нее не было никакого желания предавать Фрюиска. Он нравился ей, и подставлять его было просто противно.
- Так вот, почему у вас такая сильная магия? Вы берете ее из окружающего мира, а не из себя!
- Да, только это тоже не просто так, не думай.
Гермиона кивнула и задумалась, вспоминая все, что она прочла в библиотеке Блеков, обнаруженной ею в сумке Гарри. Она не лазила по его вещам, но Дамблдор сам открыл все его свертки, и Гермиона не устояла.
- Но ты все еще не ответила, - напомнил Фрюиск, вырывая ее из задумчивости, - почему ты не пошла с Уизли куда-нибудь?
- Она с Гарри на кухне, - пожала плечами девушка.
- Я ведь не о том Уизли, Гермиона, - слегка наклоняя голову, со смешком произнес Фрюиск. Гермиона не хотела этот вопрос.
- А что мы… мы просто друзья…
- Он тебе нравится? – напрямик спросил Фрюиск.
- Какая прямолинейность! Я, конечно, вас всю свою жизнь знаю и могу вам довериться, - по-доброму фыркнула Гермиона.
- А, сарказм, да?
- Училась у лучшего.
- Хорошая ученица.
- Отличный учитель.
- Заучка.
- Индюк.
- Вечно лезущая не в свое дело девчонка!
- Самовлюбленный нахал!
- Вечная недотрога!
- Потасканный рубаха-парень!
- А, сильно, - гаркнул Фрюиск. Они посмотрели друг на друга и не выдержали, расхохотавшись. Гермионе уже давно не было так спокойно и легко. Когда они отсмеялись, ее взгляд пересекся с его. Серые моря заливались в душу, оставляя там тонкий след и один лишь вздох по неизвестной причине. Гермиона не могла оторваться. Мир вдруг стал исчезать, пропадая, стекая куда-то в глубину этих завораживающих глаз. Он тоже это понял. Он тоже не мог оторваться, забыв о дымящей трубке и о том, что в любой момент могли зайти ученики на первый урок. Гермиона уже не понимала, что делает, и медленно нагнулась к нему. Он не двинулся, смотря то ей в глаза, то на ее губы. Мягкий аромат дымящегося табака и еще странный непередаваемый запах камина, горящих дров, но не отталкивающий, а наоборот, завлекающий, интересный…
***
Драко влетел в кабинет Снейпа, не заходя на завтрак. Он не успел сделать эссе по зельеварению вчера, потому что Забини устроил вечеринку по случаю своей помолвки. Драко надеялся успеть к Снейпу, чтобы предупредить его не снимать баллы за невыполнение домашней работы с родного факультета. Но когда он вошел в комнату, так никого не было. Все вещи исчезли из открытого шкафа, некоторые особо ценные ингредиенты пропали с полок. Драко бросился к столу, где валялась какая-то бумажка. Он быстро прочитал написанное. Оригинальный подчерк своей матери он научился разбирать уже очень давно, поэтому уловить смысл и логику действий Снейпа было просто: он поехал к матери в Малфой-менор. Драко с легким страхом вспомнил, что Темный лорд тоже жил в их поместье в этом месяце. Летом Снейп ничем не помог Пожирателям и отказался лететь за Поттером, так что Темный лорд не особо будет рад возвращению блудного сына… Очень не рад. Драко похолодел. Мать всегда защищала Снейпа… А что если она и сейчас станет?...
Драко в мгновение ока вылетел из кабинета и помчался в гостиную старост. Там у него был персональный портключ до дома. Это можно было использовать только в крайней ситуации, но, расценив обстановку, Драко решил, что ситуация крайнее не бывает. Добравшись до заветной ниши, он влетел в гостиную. Там на ковре валялись Поттер и Уизли, поглощено целуясь. Драко влетел в свою комнату и быстро отыскал портключ. Он вылетел в гостиную и поджег бумажку. Портал был особенный, он мог работать только в горящем состоянии. Это было своеобразной защитой от случайных непрошенных гостей: мало кто бы догадался, да и случайно такое не нажмешь. Драко сделал шаг назад и нажал на ромбик в центре. В последний момент, когда он падал на что-то мягкое на спину, он задним умом понял, что то, о что он оступился, и то, на что он падал, был Поттер, сжимавший руку Уизли.
***
Гермиона уже не понимала, что она делает и медленно нагнулась к магу. Он не двинулся, смотря то ей в глаза, то на ее губы. Это было неправильно? Да к черту… Гермиона уже была в дюйме от него…
- Фрюиск!
Девушка отскочила моментально, наваждение стало спадать, оставляя следы угля в разуме. Фрюиск все еще сидел в той же позе, его грудь сильно вздымалась. Наконец, они обернулись на дверь. Там стоял всклокоченный Дамблдор.
- Профессор Дамблдор, - протянул Фрюиск. Его голос был немного хриплым и сильно недовольным, - вас не учили стучаться?
- Я что, помешал? – не понял Дамблдор. У Гермионы отлегло от сердца – он ничего не видел. Директор, не ожидая ответа, прокричал, задыхаясь, - помоги мне! Снейп сбежал!
Фрюиск взметнулся из кресла.
- Как, сбежал? – прорычал он, подбегая к окну и ища там что-то.
- Он собрал вещи и ушел из замка!
- Эрол! – крикнул профессор защиты в открытое окно, - да где ты?... Обыск уже провели? – он повернулся обратно к Дамблдору, начиная копаться в бумагах на втором столе у стены.
- Да, там записка от Нарциссы Малфой! Он отправился в Малфой-менор!
- Нашел, - победно произнес Фрюиск, доставая темно-зеленый плащ, - чего мы ждем?
- Это не все, - тяжело дыша и опираясь на косяк двери, продолжил Дамблдор.
- Ну что еще?
- Малфой, Поттер и младшая Уизли тоже пропали.
Гермиона непроизвольно опустилась на стул. Малфой… Гарри… Джинни?! Они-то что забыли?... их же там…
- Я с вами, - сорвавшимся голосом крикнула Гермиона.
- Ни в коем случае, мисс Гренджер! – сразу загремел Дамблдор.
- Нет, я их не брошу! – вскочила со стула девушка и посмотрела на Фрюиска в поисках поддержки.
- Ясно, пошли, - отрывисто произнес маг и вылетел из кабинета. Дамблдор, покачивая головой, последовал за ним. Гермиона рванула следом.
Они неслись вниз по лестницам. Гермиона с трудом понимала, куда они бегут. Ей очень хотелось наткнуться на Рона, чтобы и он отправился с ней… Ей хочется быть с Роном? Они друзья и все… друзья и все. Девушка тряхнула головой, отбивая неподходящие для ситуации мысли. У Большого зала Фрюиск остановился и влетел туда. Дамблдор, несмотря на свои преклонные годы, не отставал. На преподавательском столе сидел большой черный феникс. Он непонимающе оглянулся, когда Фрюиск в неласковых выражениях поведал ему свое мнение о тех, кто не приходит, когда зовут. Ученики, еще не ушедшие с завтрака, пораженно застыли, переваривая такую информацию, но Эрол уже перелетел на плечо Фрюиска, а Дамблдор положил ему длань на предплечье, а Гермиона успела ухватить за протянутую ладонь мага, когда их окружило золотое пламя, и зал исчез.
***
Гермиона упала на холодный каменный пол. Локоть засаднил, но девушка не обратила на него внимания. Ее спутники стояли на ногах и оглядывались. Фрюиск, заметив Гермиону, протянул ей руку и помог подняться.
Гермиона осмотрелась. Вокруг были залежи книг, по-иному не скажешь. Огромные стеллажи с древними и не очень фолиантами тянулись в глубину высокого зала, залитого солнечным светом. Пылинки, поднятые появлением волшебников, закружились в воздухе и стали медленно опадать. Девушка посмотрела на длинное, во всю длину зала, витражное стекло под потолком. На нем какой-то маг высоко поднимал посох, из которого вырывались молнии. Он был на обрыве, а под ним шла битва рыцарей или еще кого-то. Свет причудливо проходил сквозь витраж и выхватывал деревянные брусья под потолком, ряды библиотеки, отражался на стеллажных лестницах, позволявших подняться к верхним полкам.
- Где мы? – поддаваясь порыву, шепотом спросила Гермиона.
- Библиотека Малфоев, - мрачновато ответил Фрюиск.
- Мы слишком далеко от центрального крыла, - таким же тоном произнес Дамблдор.
- Фениксы нам не помогут, их засекут сразу. Малфой наверняка сделал портал в свои покои, - разглядывая корешок книги, рассуждал Фрюиск, - надо найти его комнату.
- Он мог сделать и в кабинет отца, и в Большой зал замка, - покачал головой директор, разглядывая тот же корешок.
- Сомневаюсь, хотя возможно, - ответил Фрюиск, - но нам все равно нужно жилое крыло. Ты знаешь, как туда пройти?
- Да, нам сюда, - срываясь с места, бросил Дамблдор.
Гермиона подняла бровь и последовала за директором. Альбус Дамблдор был в курсе плана поместья Малфоев? Что-то новенькое… хотя Гарри и говорил об этом летом… Гермиона тряхнула головой и вышла из зала вслед за Дамблдором. Фрюиск молча следовал за ней. Гермиона обернулась. Он смотрел на нее. Девушка смутилась и снова повернулась вперед. Так прошло около получаса. Дамблдор петлял по одному ему известным закоулкам замка. Гермиона пыталась не отставать. Старик не останавливался, заворачивая в самые неожиданные ответвления одинаковых мрачных неосвещаемых коридоров.
Через четверть часа гонки картина замка изменилась. Коридоры стали шире и светлее, в них появились горящие синим огнем факелы. Гермиона огляделась: по каменным стенам были везде развешаны полотна со всевозможными сюжетами, менявшимися по этажам. Дамблдор остановился у одной особо глубокой ниши, чтобы отдышаться.
- Ну и где мы? – скептически поинтересовался Фрюиск, подходя к нему.
- Недалеко от Большого зала, - просипел Дамблдор, опираясь на стену.
- А отсюда далеко до комнаты Малфоя-младшего? – снова спросил Фрюиск, оглядываясь по сторонам. Дамблдор только неопределенно повел плечами, тяжело дыша. Фрюиск закатил глаза и прислонился к стене.
- За нами нет погони, - почти недовольно процедил Дамблдор.
- Это же хорошо? – осторожно спросила Гермиона. Фрюиск бросил на нее быстрый взгляд, пожевал губы и выглянул в коридор.
- Не очень, - уклончиво ответил Дамблдор после молчания.
- Почему?
- Это значит, что за нами просто следят, - тихо ответил Фрюиск и прижал палец к губам. В начале коридора послышались шаги.
***
- Какого черта, Малфой! - раздраженно закричал Гарри, стряхивая с себя слизеринца. Джинни взмыла на ноги и прижалась к Поттеру.
Гарри замолчал и осмотрелся. Вокруг была большая комната в зелено-синих тонах. Огромная кровать с пологом могла уместить на себе человек десять. На полстены окно было занавешено темно-зеленой портьерой. По всей комнате стояли стулья, шкафы, комоды и стопочками высились книги. Было видно, что сюда не заходили недели три. Все казалось немного заброшенным, хотя и идеально чистым. Малфой, поднявшись с пола, сел на кровать, и Гарри сразу понял, кто хозяин в этой комнате.
- Ты идиот, Поттер, - прошипел змееныш, - ты хоть представляешь, где ты?
- В Малфой-меноре, - мгновенно оценивая ситуацию, пробормотал Гарри.
- Верно! А если еще точнее, то ты почти в руках Темного лорда...
- Признал свою причастность к ублюдку-Реддлу? - сухо спросил Гарри. Малфой нехорошо сверкнул глазами и встал с постели.
- Думай, что хочешь, Поттер. Я тут не ради тебя, уж поверь. Ты и эта мелкая шлюшка, - Гарри бросился на него, но Джинни умоляюще остановила его, - просто подвернулись мне под руку. Сейчас я разберусь со своими делами, а потом вернусь. И не смейте выходить отсюда или что-то трогать, - гневно процедил Малфой и направился к двери.
- Стой, - окрикнул его Гарри, возникая перед дверью, - а откуда мне знать, что ты не затащил меня сюда для того, чтобы сдать своему змееподобному хозяину?
Малфой побурел и огрызнулся, отталкивая Гарри с пути:
- У меня нет хозяина, - он вышел, плотно закрыв за собой дверь.
- Гарри, как мы здесь оказались? - осматриваясь, протянула Джинни.
- Малфой упал на меня, когда перемещался, и портключ посчитал, что мы тоже должны переместиться.
- А мы не можем использовать этот портал?
Гарри покачал головой, поднимая обугленный квадратик, некогда бывший серебряного цвета, и протянул Джинни. Она прикрыла глаза и тихо произнесла:
- Мне страшно.
Гарри дрогнул. Он сам был далеко не спокоен, сидя в логове зверя, но страх Джинни прорывал в нем плотину, загораживавшую панику. Ему нужно было как-то успокоить ее, пусть и ради самого себя.
- Джинни, все будет хорошо… я обещаю, - добавил он, осторожно беря ее за подбородок и поворачивая к себе. Кроткий взгляд девушки пронзил насквозь. Гарри непроизвольно сглотнул. Он ведь не любил обманывать.
- Не надо, - тихий голос заставил Гарри вздрогнуть.
- Послушай, я не уверен ни в чем сейчас, но я сделаю все, чтобы мы выбрались отсюда живыми, - честно ответил он.
- Я тебе верю…
Гарри начинала надоедать эта слезливая сцена. Он был уверен, что не займи он сейчас чем-нибудь Джинни – она расплачется. А он терпеть не мог женские слезы. Не то, чтобы сами они его выводили; ему не нравилось, что девушки в такие моменты вообще не понимают, что делают и говорят. Они был абсолютно беспомощны, как новорожденные щенки. И в то же время, у него не возникало никакого желания защищать их от чего бы то ни было. Гарри раздражало ощущение собственной бесполезности, когда девушки просто вынуждают его бездействовать. Он просто не понимал, как их успокаивать. Друга-парня можно хлопнуть по плечу, сказать пару добрых слов, накормить поплотнее – и все. А девушка? Приходилось говорить ей утешительные слова, ни в коем случае не хлопать по плечу, иначе она подумает, что это признак бесчувственности и уходит, захлебываясь рыданиями. С девушками нужно было часами сидеть и уговаривать их в вещах, в которые сам не веришь: что все будет хорошо, что у нее все в жизни сложится. Да, самое главное – девушки плакали. Эти слезы лились постоянно и по любому поводу: плохо написанная работа по трансфигурации, расставание со своим бойфрендом, случайное грубое слово в их адрес. Нет, были и как Гермиона, которых надо было извести по полной, чтобы они начали истерики (ведь именно так с ней и вышло этим летом), но основная часть знакомых Гарри была паникершами и плаксами. И не сказать, чтобы юноша был от этого в восторге.
- Джинни, нам нужно выбираться отсюда, - наконец произнес он, выбираясь из своих размышлений, - Малфой наверняка притащит с собой половину Пожирателей, кишащих в этом месте.
- Да, - эхом отозвалась она. Гарри заметил, как она смотрела на стену за его спиной.
Он обернулся. На стене висел портрет в полный рост. Это был Малфой. Портрет был совсем новый, этого или прошлого года. Водянисто-серые глаза, как ни странно, неподвижного человека застыли в таком положении, что в любом месте комнаты Гарри чувствовал на себе этот внимательный взгляд. Он был в темно-зеленой мантии с серебряными застежками и витиеватым узором по полам. Темного дерева трость с серебряным набалдашником была небрежно зажата в тонких белых пальцах. Гарри отрешенно отметил, что, как бы он ни ненавидел змееныша, но истинным аристократом он был, это точно.
Гарри повернул голову и пошел к двери. Джинни, медленно ступая, двинулась за ним. Юноша приоткрыл дверь и заглянул за угол. Длинный коридор тянулся в обе стороны. Таинственный мрак окутал такие же, как и в Хогвартсе, глубокие ниши с большими вазами живых цветов. Гарри нерешительно вышел из комнаты и поманил девушку. Она вынырнула из покоев Малфоя и закрыла дверь. Щелчок раздался в коридоре, но Гарри предпочел думать, что грохот замка был только игрой его воображения. Он указал Джинни налево и направо. Она пошла направо.

***
Драко хлопнул дверью, еле сдерживая серьезное желание запустить в Поттера что-то, пострашнее Риктусемпры. Он был просто в бешенстве. Эти тупые ласки Поттера с Уизли все-таки довели Драко до предела терпения. Мало того, что они просто эстетически некрасиво целовались, так еще и переместились в имение Малфоев. Драко подумал, что ему стоило пересчитать все драгоценности, лежавшие в комнате, ведь Уизли могла покуситься даже на простые серебряные перстни. Юноша вошел в одну из ниш и взлетел по потайной лестнице наверх, привычно бормоча охранные заклинания. В конце лестницы часть каменной плиты отъехала в сторону и пропустила его.
Драко оказался в покоях матери. Он иногда, вопреки всем законам крови, ходил этой дорогой, когда был маленьким. Но самостоятельные покои Нарциссы почти всегда пустовали с тех пор, как Драко пошел в Хогвартс. Ей стало одиноко, и они с Люциусом окончательно, опять же вопреки законам крови, стали спать в общих покоях. А раньше, пятилетним мальчиком, Драко мог приходить к матери и спать вместе с ней на огромной, стандартного размера для поместья Малфоев, кровати. Отец однажды заметил это и обругал Драко. Потом Малфой-младший был осторожнее, хотя Люциус сам закрыл глаза на эти невинные выходки сына. Он стал человеком, когда Драко родился, как говорил Снейп. На вопрос: "А кем же он был до этого?" - Снейп неизменно улыбался в никуда и медленно произносил: "А раньше он был чистокровным магом". Когда маленький Драко впервые услышал это, то испугался, что Снейп намекал на осквернение крови (а именно в то время Нарцисса читала Драко на ночь главу из "Законов крови" о предательстве крови). Он даже побежал к отцу спросить, на самом ли деле своим рождением он осквернил род Малфоев. Отец дал ему пощечину за само такое предположение и грозно нахмурился. Драко понял, и больше таких вопросов не возникало.
Драко улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям и осмотрелся. Холодная постель сияла белоснежным бельем и казалась солнечным бликом в красноватом декоре комнаты. Драко сел на нее. Простыни смялись, и легкое облачко пыли вылетело в тяжелый воздух. Юноша вдохнул его и вышел из покоев.
Драко понесся по этажу. У одной из комнат он остановился. Портреты здесь были слепые, сами персонажи на них за древностью лет устали двигаться и замерли, как маггловские картинки. Но некоторые проснулись и поглядывали на эту дверь. Из-за нее раздался короткий стон. Драко открыл дверь и вошел внутрь.
На такой же постели, как и в самостоятельных покоях Нарциссы, лежала Беллатрис. Драко прекрасно помнил тетушку Беллу. Ее полные огня страсти и бешенства глаза прожигали маску Пожирательницы, когда она возвращалась с заданий Темного лорда. Это состояние аффекта, которое откровенно пугало Снейпа, в Белле особенно ценил его отец. Драко каждый раз с дрожью осознавал, что его крестный, что Северус – сын Темного лорда. И сейчас по телу юноши прошла дрожь, но не от такой мысли. Он смотрел на тетку. Ему было странно и страшно видеть эту шикарную, как он ее понимал, женщину, в таком состоянии. Беллатрис была бледна и худа. Глаза ее, бывшие наиболее запоминающейся чертой женщины, померкли. Ее лицо, вечно молодое и живое, потеряло само чувство жизни.
- Драко? Что ты здесь делаешь? - из другой вселенной донесся до него голос Нарциссы. Его мать была так же бледна. Под глазами залегли глубокие тени. Драко с удивлением, будто не ожидал ее встретить, посмотрел в ее покрасневшие глаза.
- Ты плакала? - не своим голосом произнес он.
Нарцисса вздрогнула. Тон сына сильно напомнил ей Люциуса в первые годы их брака - двинутого на чистоте крови и манер самовлюбленного нахала. Но в голосе Драко было только удивление и странная нотка, появляющаяся у людей, когда они замечают нечто, чего не видели, в чем-то, давно знакомом.
- Нет, что ты, - пробормотала он, отворачиваясь, но дрожащие руки сына тут же накрыли ее плечи и развернули к себе. Нарцисса с трудом посмотрела в его глаза и, не выдержав понимающий спокойный взгляд, расплакалась на его плече. Драко отрешенно погладил ее по спине, не отрывая взгляда от умирающей женщины на кровати перед ним. Неужели этот живой труп - Беллатрис Лестрендж?
- Драко, - пришла в чувство Нарцисса, - а почему ты здесь?
- Северус отправился сюда, получив твое письмо, Нарцисса, - буркнул Драко.
- Что?! – испугалась она и метнулась к кровати сестры, - Белла, Белла! Северус здесь!
Беллатрис открыла глаза и мученически посмотрела на Нарциссу.
- Я найду его, если он уже здесь, - быстро проговорила она и подошла к Драко, - посиди с ней, пока я попытаюсь отыскать твоего крестного.
Она вышла из комнаты, все ускоряя шаг. Драко сел в кресло у кровати умирающей.
- Драко? - слабым голосом с хрипцой спросила Белла. Юноша почувствовал, как в горле пересохло, но кивнул, - ты пришел ко мне? - снова кивок, - это хорошо… Я хотела… я хотела поговорить с кем-нибудь… из наших… а то только Цисса у меня бывает… - она остановилась, и Драко показалось, что она заснула, но глаза снова открылись и устремились на него.
- Драко, я знаю… что Северус не придет сюда… опасно… да и Том не пустит его… Том, - тихо повторила она, будто пробуя это имя на вкус, - я его люблю… и Северуса люблю, скажи ему это… он ведь мой сын… - она стала говорить так тихо, что Драко пришлось пустить все силы, чтобы вслушаться в шепот, - он меня любит… и Цисса меня любит… и я ее люблю… - Драко с сожалением посмотрел на эту несчастную женщину. Она уже была в бреду. Драко видел, что это начиналась агония.
- Я скоро, - произнес он, поднялся и рванул из комнаты. Сейчас надо было достать "Принципы чистокровных", лежавшие в библиотеке. Именно с ними надлежало умирать чистокровному волшебнику. Эта традиция тоже вошла в разряд обязательных.
Драко бежал по коридорам. Ему не было не по себе от сидения с Беллой. Он так сидел с умирающим дедом. Он знал, что Белла заслужила смерть, как избавление от всего, что она, глупая, гордо называла "своей жизнью"… Ведь у нее никогда и не было этой самой жизни…
***
Нарцисса бежала по потайным лестницам вниз, в Большой зал. Если Снейп был здесь, то он успеет попрощаться с матерью, но если нет… Нарцисса предпочла не думать об этом. Она вообще предпочла бы не думать последние дни.
Белла, ее дорогая, суровая, любимая Белла… Она умирала. Причем так тихо, неслышно, как не подобает умирать самой ревнивой последовательнице законов крови и своего Темного лорда. И Нарциссе было страшно из-за этого. Она хотела, чтобы сестра скончалась, окруженная толпами тех, кто ее любил и боялся, и тех, кого она любила… Она ведь никого не боялась... Белла, милая, родная! Для своих она была тем потрясающим источником молодости и энергии, настоящей первопричиной, почему светская жизнь в Малфой-менор не затихала. Именно Белла, а не Нарцисса.
Цисса сбежала по очередной лестнице и прошла по очередному коридору. Она всегда была в тени, и это ее устраивало. Белла была любовницей… возлюбленной… правой рукой Темного лорда. Нарцисса до сих пор, даже имея доказательство в лице Северуса, не была уверена в искренности их чувств. Белла была на первых ролях. Средняя из трех сестер, и старшая, после изгнания из рода Андромеды, она всегда успевала быть везде в одно и то же время. Цисса иногда думала, что у Беллы есть пара-тройка двойников, но, зная сестру с самого нежного возраста, отрицала эту мысль. Такое буйство эмоций во всех их проявлениях – сама сущность Беллы.
Нарцисса шла последние пять или шесть коридоров да Большого зала замка Малфоев. Она прикрыла глаза, позволив ногам самим нести ее по привычной дороге. Перед глазами всплыла Белла. Цисса вспомнила, как еще во времена, когда и она, и сестра носили фамилию Блек, однажды ночью Белла, основательно выпившая на каком-то вечере, пришла в ее комнату. Нарцисса сразу поняла, что сестра пьяна, и попыталась уложить ее спать. Не тут-то было! Белла вскочила и вылетела из дома на метле. Полночи они гонялись друг за другом над ночным Лондоном: Нарцисса за Беллой, пытаясь поймать и вернуть домой, Белла за Нарциссой – просто на таран. Когда они наконец приземлились в каком-то грязном закоулке недалеко от дома на Гриммаулд-плейс, Белла, всегда отличавшаяся удивительной для девушки силой, прижала Нарциссу к стене и поцеловала, как было принято в чистокровных семьях: крепко, в губы, с намеком на глубокий поцелуй. Нарцисса и не сопротивлялась. То, что произошло позже в их комнате, они обещали сохранить в секрете, хотя незабвенные "Законы крови" рассуждали об этом типичном явлении этом целую главу… Но они же всегда были необычной семьей.
Нарцисса влетела в Зал. Она ожидала, что никого не увидит, разве что завсегдатаев их бара из числа Пожирателей смерти, но она ошиблась. Зал был заполнен народом в привычных белых масках. Очевидно, было неожиданное собрание. Предчувствуя худшее, Цисса торопливо натянула на голову капюшон и двинулась, рассекая толпу, на поиски Северуса Снейпа.
***
Гермиона прислушалась. Шаги определенно принадлежали человеку. Он остановился на секунду, но потом продолжил бежать. Гермиона выглянула из ниши. Это бежал Драко Малфой. Его лицо горело, глаза светились странным чувством. Так смотрят те, то встречают военный парад в честь победителей великой войны. Он пронесся мимо, не заметив ее, и скрылся в другом конце коридора.
- Куда это он? – спросила девушка.
- В библиотеку, за "Законами крови", Белла умирает, - ответил Фрюиск и вышел из ниши. Вслед за ним пошли Гермиона и Дамблдор.
- Вам не кажется, что за нами следят? – поинтересовался директор.
Гермиона непонимающе посмотрела на него и обернулась. Посреди коридора материализовался маленький домовик. Он испуганно оглядел на них и исчез. Фрюиск чертыхнулся и побежал вперед, откуда вылетел Малфой. Гермиона мысленно уже выбирала способ казни для Гарри и Джинни, следуя по очередному сплетению коридоров.
***
Гарри только успевал глазеть по сторонам. Темноту коридора разбавляли горящие факелы на каменных стенах, сияющие синим огнем. Юноша разглядывал старинные картины на стенах. Какие-то герои убивали сказочных существ на потрескавшихся от времени полотнах, разные маги колдовали всевозможные эффектные заклинания. На одной из рам он различил надпись: "Мерлин на поле рядом с Камелотом. Посвящение Артура в волшебники". Гарри удивился и подбежал ближе к Джинни.
- Слушай, а разве можно стать волшебником, если ты просто человек?
Девушка мгновение не понимала, а потом зашептала, оглядываясь на пугающую пустоту ниш, из которых, казалось, может выпрыгнуть любое существо:
- Была легенда, что Мерлин сделал такое с королем Артуром, но даже если он это и сделал, то записей о такой магии не осталось… Да много легенд всяких было.
- Как думаешь, это правда?
- А какая разница, Гарри? - раздосадовано остановилась Джинни и посмотрела на него. Ее глаза сверкали в темноте. - Даже если и правда, то это ничего не меняет, да и почему тебя это так волнует?
- Я подумал, что будь у нас такое заклинание, мы смогли бы победить в войне, просто сделав магами магглов. Тогда и чистокровные семьи перестали бы зазнаваться… Я не о тебе, Джинни, - поспешно добавил он, заметив осуждающий взгляд девушки.
- Да, не стоит тебе давать "Принципы чистокровных" почитать, а то еще наберешься всяких нереальных идей оттуда…
- Что давать?
- "Принципы чистокровных", - повторила Джинни, заглядывая за угол, - ты разве не слышал?
- Нет, - признался Гарри. Он снова с сожалением подумал, что белые пятна в его знаниях о волшебном мире уменьшаются гораздо медленнее, чем ему хотелось бы.
- Это книга такая, в ней описаны законы чистокровных семей, легенды всякие… Она очень популярна в волшебном мире. Ее еще называют "Законы крови" по главной части, в которой и даны всякие традиции волшебных родов… Флитвик написал.
- Флитвик?
- Ага, - кивнула Джинни и пошла на развилке налево, - все сначала возмущались, что, мол, вот, гоблины лучше знают о людях, чем мы сами о себе. Но вскоре все забылось, а книга стала настольной в каждой уважающей себя семье… чистокровной, конечно.
- Только чистокровной? – с сомнением спросил Гарри, идя на очередном повороте направо.
- Да, чистокровные весь тираж скупили и даже право издавать тоже купили. Флитвик там много чего описал. Но никто не хочет раскрывать тайны своей семьи, ведь так?
Гарри посмотрел на нее. Ему, может, только показалось, но в глазах Джинни мелькнула незнакомая ему гордыня. Хотя он надеялся, что это была только игра неровного синего света и его воспаленного разума.
Разговор утих. Они шли произвольно, совершенно не зная, куда идут.
***
Нарцисса давно отработанным движением маневрировала между Пожирателями в поисках Снейпа. Сын Темного лорда обычно не носил маски, потому найти его, теоретически, было нетрудно. Теоретически. Нарцисса уже много раз успела подумать о Белле, о Снейпе, о Драко, о Люциусе и еще раз о Белле, пока искала человеческое лицо в море маскарадных масок Пожирателей. Снейпа не было. Внезапно все стихли. Нарцисса выдвинулась вперед и увидела Темного лорда. Перед ним валялся человек в мантии. Он молча корчился от боли, вылетавшей в виде Круцио из палочки Волдеморта. Человек дернулся, и капюшон слетел с его головы, обнажая лицо пришельца. У Нарциссы сжалось сердце. Это был Снейп.
***
Драко влетел в библиотеку на всех парах, но по привычке, заложенной ему еще отцом, посмотрел на витраж под потолком. На нем был изображен Августус Малфой, творящий заклинание молнии на головы магглов. Драко почувствовал, как внутри все вздрогнуло. Это изображение появлялось тогда, когда в библиотеке были посторонние, причем те, о которых хозяева замка не знали. Драко стремительно побежал к книге. На мраморном постаменте в самом центре зала лежали "Принципы чистокровных". Драко с трепетом поднял том и побежал обратно в покои Беллы, надеясь успеть до того, как Беллатрис Лестрендж испустит свой последний вдох.
***
Гермиона уже начинала тихо злиться. Они неслись в абсолютно неизвестном направлении, постоянно меняя маршрут. На стенах стали появляться оживленные портреты, а на рамах не было даже намека на пыль. Девушка поняла, что они близки к цели. После очередного поворота, она врезалась прямо в спину Фрюиска.
- Что случилось? – недовольно спросила она, выходя из-за него.
Фрюиск неподвижно смотрел вперед. Дамблдор вылетел из-за угла и застыл на месте. Гермиона посмотрела по направлению их взглядом. Да, у нее тоже не было слов.
Посреди коридора лежало примерно пятьдесят отвратительных созданий. Они спали, тихо сопя и подрагивая. Большие тела принадлежали птице, похожей на орла, но голова была человеческой. Гарпии, вспомнила Гермиона. Эти твари любили только еду и не подчинялись ничьей воле. Они могли слушаться (а могли и не слушаться) того, кто их кормил. К остальным они относились только как к еде. Девушка посмотрела на профессоров. Фрюиск стал медленно отступать. Дамблдор поманил Гермиону и его, указывая на еще один коридор вправо. Девушка двинулась за ним. Когда они зашли в тень, из темноты раздался тихий шепот, и ему ответил хрип. Звук отразился от стен. Гарпии проснулись. Бестии захлопали крыльями, разминая их, и зашипели. Они поднялись в воздух и полетели в сторону источника звука.
- Ушли, кто-то спас нас, - облегченно произнесла Гермиона и осеклась. Учителя были бледны, как мел. Они переглянулись и побежали вслед за гарпиями.
- Эй, да вы что? – опешила Гермиона.
- Это Поттер и Уизли, - скрываясь в полумраке объяснил Фрюиск. Гермиона похолодела и побежала за ними.
***
Спустя полчаса Гарри начал безмолвно паниковать. Ему в каждой нише виделись Пожиратели, за каждым поворотом Волдеморт. Гарри взял Джинни за руку, скорее для своего спокойствия, чем для ее. Бесконечные переходы, одинаковые коридоры, различающиеся только тематикой картин и видом цветов, неизменные синеогненные факелы - Малфой-менор запомнится ему на всю жизнь именно таким. Высокие потолки и серая унылая каменная кладка. Все наводило тоску и трепет. Гарри уже жаждал увидеть солнце, выйти побыстрее на улицу. Но коридоры никак не кончались. Одинаковые темные двери разбивали их на отрезки по двадцать футов каждый… Становилось страшно. Лабиринт был пугающе бесконечен. Гарри не представлял, как тут вообще можно жить. Это место сводило с ума, забиралось в закоулки разума и оставляло в них печать… Гарри посмотрел на часы. В мертвом спокойствии дома он уже не мог понять, день сейчас или ночь, час они ходят или целый день. Десять утра. Липкая паника застила глаза. Гарри ощутил, что они заблудились. Джинни была не лучше. Ее губы стали тоненькой ниточкой, глаза сузились. Гарри слышал, как она шумно дышит, он почти чувствовал волны страха, исходившие от нее. Юноша остановился. Он никогда не страдал клаустрофобией, ведь жил в каморке под лестницей с самого раннего детства, но сейчас… сейчас…
- Что случилось? – испуганно спросила Джинни, оглядываясь на него.
- Мы должны как-то выбраться. Мы ходим уже час, - прохрипел он. Его голос эхом пронесся по пустому коридору и скрылся в обоих его концах. Гарри и Джинни замерли. Вдалеке послышалось хлопанье хлестких крыльев. "Летучие мыши", - подумал Гарри и потянул Джинни вперед, но девушка столбом вросла в землю.
- Что? - произнес Гарри, но девушка оглянулась на него страшными глазами и закрыла ему рот рукой. Гарри удивленно посмотрел на нее. Хлопанье крыльев стало множиться. Гарри сглотнул. Звук нарастал и приближался. Юноша обернулся на Джинни, и они, не сговариваясь, побежали прочь от звука. Гарри чувствовал жуткую боль в колене. Бежать было трудно - он даже не знал, как он вообще это делал.
- Что это? - на бегу спросил Гарри, заворачивая за угол.
- Откуда мне знать? – огрызнулась Джинни, следуя за ним.
Шум, уже похожий на морской прибой, нарастал и приближался. Сердце бешено билось, то ли от погони, то ли от страха. Гарри схватил Джинни за руку и рванул на себя ручку ближайшей двери. Заперто.
- Гарри, это не поможет! – чуть не крикнула девушка. Гарри злобно покосился на нее и рванул в другую дверь. Заперто!
- Бежим, - взвизгнула Джинни и бросилась в глубь коридора.
Гарри оглянулся. Из-за угла уже слышался похожий на пропеллер звук крыльев. Гарри остолбенел. Он не мог двинуться. Он должен был увидеть это...
Лучше бы не видел. На него вылетела гарпия. Человеческое лицо твари оскалилось гнилыми зубами. Сизые перья распушились, крылья уже развернулись, чтобы затормозить. Огромные лапы с двухдюймовыми когтями выброшены вперед. Гарри в одно мгновение понял, что они направлены ему в грудь. Он вытащил палочку, готовясь защищаться. За ней вылетели еще такие же существа. Гарри пробрала дрожь омерзения и паники.
- Ступефай!
Красный луч скользнул по перьям и отлетел в серую каменную вазу, разбивая ее на сотню кусков.
- Ступефай!!!
Заклинание попало между покрытых пеленой жажды крови глаз твари, и она упала на пол, взвизгивая, но Гарри уже не слышал этого. Полчище гарпий завизжало и с удвоенной злобой замахало крыльями. Одна налетела на Гарри. Он отбил ее Ступефаем, но вторая в то время врезалась массивной тушей ему в руку, выбивая палочку из пальцев. Гарри вскрикнул. Это конец… Это конец!
- Поттер, вниз!
Гарри резко обернулся. На него неслись Фрюиск и Дамблдор. Все слова комом завязли в горле. Гарри закричал от резкой боли: одна из тварей вгрызлась в его руку. Он тряхнул ей, но бестия держала не хуже питбуля. Гарри взвыл и понесся в сторону двух магов. Чей-то луч отбросил гарпию в угол.
- Вниз!
Гарри, зажав пораненную руку под собой, лег на пол, свернувшись в комок. Над ним пролетела пара лучей, чей-то громкий крик на незнакомом языке, и тишина. Гарри приподнял голову и зажмурился. Яркий, пробивающий веки свет жег глаза и лицо. Гарри наклонил голову обратно к груди. Его кто-то одним движением поднял. Гарри с трудом и сквозь слезы на глазах разглядел седину Дамблдора:
- Уходим!
Гарри побежал, насколько позволяла деревянная нога, за директором. Они завернули куда-то в комнатку мрачного замка. В ослепительной темноте стояла Джинни и…
- Гермиона! – хрипло воскликнул Гарри.
Девушка мгновенно подошла к нему и наложила Эпискеи на пораненную руку. Рана быстро затянулась.
- Вы живы, какая радость, - честно произнесла Гермиона.
- Где Фрюиск? – быстро спросил Гарри, увидев, что Могучего нет рядом.
- Профессор там, а нам нужно уходить, - ответил Дамблдор, указывая сначала на коридор, в котором, судя по полосе света, все еще был Фрюиск, потом на мрак слева от Гарри. Юноша понял, что там была дверь, которую он еще не мог видеть.
- Мы бросим его там? – враждебно спросил Гарри, сверля Дамблдора взглядом.
Этот предатель, этот урод, этот убийца стоял здесь. Он убил родителей Гарри. Он, а не Волдеморт. Гарри сжал кулаки. Он не знал ни одной причины, которая бы не позволила ему сейчас прикончить подонка.
- Не надо, Гарри, - с угрозой сказал Дамблдор, поправляя очки на переносице. Гарри почувствовал, как будто его мозг легко щекочут.
- Некрасиво, профессор, - прошептал Гарри, - лезть в чужие мысли, очень некрасиво.
"А ты не думай, что все так просто, - пронеслось в его голове, - сейчас мы на одном поле, Гарри, и у нас один враг, и это не я".
"Я должен подумать, кто из вас хуже – предатель и убийца или простой параноик со стажем", - мысленно ответил Гарри.
"Аккуратнее, а то ведь…"
"А, ну да, - нагло прервал юноша, - вы посадите меня в Азкабан за пособничество Темному лорду, совсем забыл".
"И я могу это сделать, стоит мне только захотеть"…
"Я под Сывороткой правды покажу все свои воспоминания, - снова остановил его Гарри, - и тогда не мне будет светить Азкабан, а вам, убийца и лжец"
Гарри улыбнулся и повернулся к Гермионе. Ее глаза слали молнии ему и Джинни по очереди:
- Ну и как вы сюда попали?
- Малфой с портключом…
Дверь открылась от мощного пинка ноги. Все обернулись. В дверях стояла высокая фигура Фрюиска:
- Быстро пошли, времени нет.
И учитель исчез. Гарри, Гермиона и Джинни последовали за ним, процессию завершал Дамблдор. Фрюиск обнаружился сразу за дверью. Он что-то шептал, чертя странный рисунок в воздухе. Бледно-желтые линии остались парить над полом. Гарри опустил глаза, а Джинни ахнула. Весь пол был усеян телами гарпий. Они валялись на каждом дюйме пространства, друг на друге, на вазах, примяв цветы, и, судя по странному свисту мерного дыхания, спали. Фрюиск пробурчал какое-то заклинание и поднялся в воздух, паря над уродливыми существами.
- Чего стоим? – холодно спросил он, отослав Гарри злой взгляд впридачу с палочкой, юноша поймал ее.
- А как летать? – неуверенно смотря на Фрюиска, спросил он.
- Эфлайлио! Пора бы знать, Поттер, - прошипел Фрюиск и полетел вперед. Все остальные закатили глаза и последовали его примеру.
***
Драко бежал, задыхаясь от воздуха, боли в легких и ногах. Он бежал уже на неведомых ему силах, а не на собственной. Спальня Беллы была все ближе. Драко искренне хотел, чтобы там уже были Нарцисса и Снейп, но чувствовал, что их там нет. Драко рванул ручку на себя и влетел внутрь. Кровь стучала в ушах, затмевая крики Беллы. Юноша сел на кровать рядом с тетей и стал листать книгу в поисках нужной страницы. Не то, не то… Белла застонала. Ей не хватало воздуха, но Драко знал, что самым страшным для нее было то, что Северус так и не появился.
- Да где же вы… - отчаянно прошептал Драко, ведя пальцами по словам ритуала.
Он никогда не проводил его. Это обязан был делать глава семьи, но… Драко отбросил мысли об Азкабане и отце и начал ритуал, срывающимся голосом зачитывая старинные слова. Белла крутила головой на подушке. С ее губ срывался лихорадочный шепот, и руки Драко начали дрожать от этого состояния Беллы.
- Где вы?! - отчаянно крикнул он, закончив ритуал. Белла внезапно оборвала крик. Драко большими глазами посмотрел на нее. Она ведь не могла сейчас? Не могла, ведь он, только он здесь! И ни сестры, ни сына, ни возлюбленного… никого… Белла часто прерывисто дышала. Драко замер на кровати. На лбу женщины заблестела испарина. Истрескавшиеся губы уже не бормотали без устали всякий предсмертный бред… Драко стало страшно. Он сидел с дедом, но когда тот умирал, они были все вместе, а не он один…
***
Нарцисса без сил смотрела на них. Отец пытал сына. Это было неправильно. Это было неверно…
- Ублюдок! Ты предал меня! – вопил Темный лорд, отсылая очередное Круцио в Северуса.
- Ты не достоин того, чтобы называться моим сыном! Проклятый ублюдок Блеков!
Нарцисса закрыла глаза. Нет, это все было неправильно… Неверно… страшно неправильно…
- Ты мразь, как и твоя мамаша! Что ты скажешь в оправдание? – взвыл Реддл, прекращая пытку. Снейп некоторое время просто лежал на полу. Потом он поднялся, покачиваясь. Он посмотрел на Волдеморта, и лицо его скривилось от презрения и усмешки:
- Ты самое ничтожное, что я видел в своей жизни, - прошептал он, - ты не достоин моей матери, а если я не достоин тебя, то это мое счастье… Я презираю тебя, Том Реддл, презираю… Беллатрис Блек - великая женщина, и тебе никогда не понять, что ты потерял… Да и сам ты… просто маггловский ублюдок…
- Мразь, - пораженным тоном произнес Волдеморт. Его глаза метали не молнии, а просто бури, - ты мразь, Северус Снейп…
***
Драко задохнулся больным, стягивающим воздухом. Белла посмотрела на него неожиданно сознательным взглядом и выдохнула. Юноша дернулся. Женщина больше не дышала.
***
"Нет!" - пронесся крик в душе Нарциссы. Резко что-то пропало в ней, что-то ушло... Нарцисса уже прочувствовала, что Белла умерла… Но сын ее был жив, он требовал жизни, он должен был жить! Нарцисса смотрела, как на Северуса поднимается палочка Гарри Поттера. Она должна его остановить! Пусть ценой собственной жизни!
- Прощай, мой сын, - прошипел Волдеморт.
Нарцисса уже открыла рот, чтобы крикнуть.
- Авада Кедавра!
Полная тишина, будто вырубили звук. Нарцисса закрыла глаза. Она не могла видеть труп последнего, в ком текла кровь Беллы, ее родной, любимой, дорогой сестры… Так же, как она не могла крикнуть и пожертвовать собой. Драко был слишком слабым, чтобы оставаться одному…
***
Гарри указал спутникам на приоткрытые массивные двери в просторном холле. Весь странный отряд наплутал по замку несколько миль. Наконец они нашли главный холл и хотели выйти с территории Малфой-менора, где бы они аппартировали, так как везде в замке аппартация не получалась.
В Большом зале было много Пожирателей. Гарри взмыл повыше. Теперь он видел Волдеморта. Темный лорд пытал какого-то мага. Гарри присмотрелся и увидел лицо Снейпа. Был какие-то крики, какая-то реплика Снейпа и тихое шипение Волдеморта… и подобное грому… Авада Кедавра.
Его позвали к выходу, но Гарри не мог оторваться от страшного зрелища: падающее тело Снейпа казалось чем-то маленьким и незаметным, его черты почти нельзя было разобрать… Но Гарри увидел одно: изможденное лицо Снейпа в самый последний момент его страшной жизни озарила настоящая и очень искренняя… улыбка.
***
Нарцисса опустилась на колени и положила на них голову Северуса. Он улыбался. Он сказал то, что хотел сказать всю жизнь. Он победил.
- Миледи? – раздался писк откуда-то снизу.
Нарцисса невидящими глазами посмотрела на эльфа.
- У нас непрошенные гости, миледи, что прикажете делать с ними?
Цисса качала на руках голову Северуса. Он победил…
- Отпусти их…
- Миледи? - изумленно переспросил эльф.
Улыбка никогда больше не сойдет с этого лица… Он победил…
- Отпусти…
- Да, миледи, - и существо скрылось.
Но Нарцисса этого уже не видела. Она оставила поцелуй на еще теплом лбу племянника. Он молодец… Он победил.
***
Драко дергающимися руками закрыл мертвые веки. Его трясло. Ему было холодно и жарко одновременно. Он встал, сделал круг по комнате, сел в кресло, подошел к окну, раскрыл шторы. Яркие лучи пронзили комнату и тело Беллы. Драко судорожно вздохнул и вновь закрыл окно. Нельзя пускать жизнь в царство смерти. Юноша повис на шторе, она тихо заскрипела и стала падать, укрывая собой пол и Драко. Он укутался в темную зеленую ткань с золотым узором и закачался из стороны в сторону. Белла… Белла… Белла!

Глава 14. Мыслитель, джунгли и Астрономическая башня.

Гарри медленно шел в сторону гостиной старост. Их отряд только что переместился в кабинет Фрюиска. Эрол что-то долго говорил хозяину, но потом все же переместил их. Гермиона осталась с Фрюиском, им что-то нужно было доделать. Дамблдор вышел из кабинета и молча ушел. Гарри был уверен, что директор примется за поиски нового профессора зельеварения. Джинни хотела пойти с Гарри к озеру, но он вежливо отказался. Зачем ему озеро? Он хотел побыть один. Ему нужно было о многом подумать.
Снейп... Он умер гордо, как подобает воину или благородному человеку. Что он сказал такого, что Волдеморт убил его за это? Что можно сказать такого человеку? И он сказал... Наверно, это было что-то накипевшее и старое. Но и это отходило на второй план. Гарри гораздо больше потрясло именно то, как погиб Снейп - гордо и прямо. Так умирают не за себя.
Гарри вошел в гостиную старост и разлегся в своем кресле у потухшего камина. Малфой был в своем поместье, Эрни МакМиллан - у хаффлпаффцев, Гермиона - у Фрюиска... Гарри задумчиво махнул палочкой и разжег огонь в камине. Он заметил: Гермиона странно вела себя при Могучем. Она становилась более взрослой, что ли. Голос становился более грудным, женским. Взгляд - томным и загадочным. И, вообще, привычная резкость движений менялась на плавность и текучесть. Гарри даже почудилось, что Гермиона начинала краснеть, когда Фрюиск обращался к ней. Юноше было интересно, в чем причины такого поведения, потому что эти странности приметил даже Рон. Гарри понял, что друг ревнует, ведь ему доставалось все меньше особенных взглядов Гермионы. Гарри подозревал, что Гермиона испытывает некоторые чувства к учителю, но не особо в это верил. Гермиона была образчиком здравого смысла. Ведь не стала бы она плевать на все из-за какого-то Фрюиска?
Гарри поджал под себя ноги, опустив протез рядом с креслом. Рон тоже был кадр. Он все больше раздражался по любой причине. Фрюиск приходил в гриффиндорскую гостиную раза четыре, но Рон изводил этим Гермиону все две недели. Гарри уже не знал, как сама Гермиона выносила постоянные злые колкости Рона, потому что он уже был готов врезать другу. Рон был влюблен в Гермиону и уже считал ее своей, хотя и не говорил никогда ей о своих чувствах и, тем более, не предлагал встречаться или брал клятв верности. Гермиона была абсолютно свободна, и, потому, издевки Рона были несправедливыми. Хотя Гарри мог и ошибаться, ведь знал о чувствах Рона только из собственных наблюдений, но никак не из признаний друга.
Гарри поежился и облокотился на спинку кресла. Джинни была едва ли лучше Рона. Они бывали вместе довольно часто, но мало наедине. Гарри был в вечных проблемах: уроки, домашняя работа, квиддич. Места для Джинни в его беличьем колесе было и впрямь мало, но Гарри не был в этом виноват. И девушка знала это, но, что собственно и выводило его из себя, требовала невозможного: чтобы Гарри быстро делал домашнюю работу и отправлялся к ней на свидания. То, что у шестого курса продвинутая магия, а задания требуют многочасовой работы, не то, что на пятом курсе, Джинни волновало меньше всего. Она считала это отговорками, думала, что он ее обманывает. Недавний случай и вовсе выбил юношу из колеи: даже Малфой знал об их проблеме! Даже гаденыш Малфой!
Гарри закрыл глаза. Что он хотел от Джинни? Семью. Детей. Гарри прекрасно понимал, что все, что они сейчас делают, - прелюдия к свадьбе и "они жили долго и счастливо и умерли в один день". И Джинни тоже это знала. Поэтому всякие проблемы между ними Гарри воспринимал как нечто неверное и раздражающее. Они пытались построить эту сказку, но все выбивалось из сценария: то декорации падают, то текст меняется. Гарри даже не мог понять, где конкретно они ошибались. То, что Джинни - именно та, кого он искал, не подлежало сомнениям, но всякие проблемы... Она должна была стать его прибежищем, где не было бы ничего, кроме счастья и любви. И Джинни стремилась к тому же. Но все выходило, как в кривом зеркале... Но все должно наладиться. Время лечит, и их сказку тоже вылечит. Просто нужно время.
Гарри и не заметил, как сзади подошел кто-то и неуверенно положил руку ему на плечо. Он поднял глаза.
***
Джинни едва подавила желание кинуться Гарри на шею еще в кабинете. Малфой-менор был самым ужасным местом, где ей приводилось бывать, и страх сковал душу. Она хотела, чтобы Гарри успокоил ее, но он только пробормотал о каких-то делах и ушел, оставив ее одну в кабинете Фрюиска. Хотя она и не обиделась. Гарри был странным по возвращении. Наверно его так задела смерть Снейпа. Но, считала Джинни, подонок-Снейп мог предать Орден в любую минуту, и это даже хорошо, что его убил Темный лорд. Она мотнула головой и отправилась в гриффиндорскую гостиную. Вечером ее однокурсницы будут в остолбенении, когда услышат, что произошло с Джинни сегодня.
***
Альбус вылетел из кабинета Фрюиска с легкой пустотой в душе. Волдеморт все-таки убил Снейпа. Альбус не ожидал, что Тьма может настолько въесться в сущность человека, что он сможет убить собственного сына. Но Реддл сделал это.
Альбус непроизвольно охнул. Через десять минут плутания по потайным лестницам он уже был у себя в кабинете. Еще один полный охранной магии проход, и он в своих покоях. Геллерт сидел за столом и писал что-то. Альбус знал, что Гел пишет книгу о служении Свету. Он, по обоюдному соглашению, собирался издать ее от своего имени, посвящая "лучшему из известных ему магов Геллерту Гриндевальду". Альбус слегка улыбнулся и повалился на постель. Рядом с ним мгновенно оказался Геллерт, накрывая своими губами его улыбку. Альбус махнул рукой, и борода с усами втянулись в его кожу. Это был такой маленький, но приятный фокус Тьмы.
- Я перепугался за тебя, - с горечью произнес Гел, отстраняясь и кладя руки на плечи Альбуса, - как все прошло?
- Фрюиск всех спас, - сухо проговорил Дамблдор.
- А ты?
- А я. А я что? Я ничего.
- Расстроился, что лавры не твои? - понимающе закивал Гел.
- Что за глупость? Нет, конечно, - буркнул Альбус, - Фрюиск - молодец.
- Ладно, - сдался Геллерт, - тогда почему ты мрачный такой?
- Снейпа Реддл убил.
Молчание.
- Я ожидал этого, - тихо сказал Гриндевальд, - но надеялся ошибиться.
- Нет, ты прав. Кроме всего прочего, Реддл и Беллатрис Блек замучил. Малфой-младший нес ей "Принципы чистокровных".
- Но ведь Люциус в Азкабане. Значит, он и сам провел ритуал?
- Видимо, - глухо ответил Альбус. Геллерт повалился рядом с ним на спину.
- Тогда он стал главой рода. Да, нелегко парню теперь будет. Присмотри за ним, а то Реддл убьет его... Но ведь это не все, так?
- А ты разве не помнишь, кто всем бочкам затычка? - еле ворочая языком спросил Дамблдор.
- Опять Поттер? Что в этот раз?
- Пригрозил, что покажет воспоминания о лете Визенгамоту. Он вообще, судя по мыслям, прикончить меня жаждет. Гаденыш… я пришел к нему на выручку, а он устроил там разборки…
- Ха, признайся, ты же не ради этого шел, ведь так? - скептически сказал Геллерт.
Альбус пожевал губы и нехотя ответил:
- Ну, шел я за Снейпом… Не успел.
- А Поттер что?
- Да я же к Фрюиску пошел, а он за Поттером отправился, и плевать ему на самого ценного шпиона Ордена.
- Ну и зачем тебе Фрюиск? - еще более скептично спросил Гриндевальд.
- А что, я, что ли, должен колдовать в Малфой-меноре? Там и так Реддл был, да еще я бы со своей магией там объявился! Увольте, не собираюсь я там светиться!
- А Фрюиску можно, да?
- Да черт с ним, с Фрюиском…
- Ясно. Что до Поттера… Ты сам виноват. Поттер - не исчадье ада, как бы ты ни хотел его видеть таковым.
- Ты его защищать будешь?!
- Клянусь говорить правду и только правду.
- Спасибо.
- Да ладно тебе; ты и сам все это знаешь. Главное сейчас то, что нам придется искать нового профессора...
***
Гермиона шла по газону в поместье Малфоев, плохо понимая увиденное. Снейп... умер? Снейп - ... сын Волдеморта?! Нет, быть не может! Но неприятно чувство, будто на тебе тонна грязи лжи, покрыло Гермиону, и справиться с ним она не могла.
Все в том же состоянии она оказалась в кабинете Фрюиска. Сил идти куда-то не было, и она осталась под каким-то глупым предлогом в классе профессора. Она оглядела класс так, словно сегодня впервые была в нем.
Класс был на самом деле неожиданным для учеников. На шестом этаже никогда не проводились никакие занятия. Это было заброшенное крыло, но уроки Фрюиск решил проводить именно здесь, и кто его знает, зачем. Вокруг были старинные парты, отполированные сотнями локтей. Висела коричневая доска с протертыми в ней бледными пятнами, на которой еще осталась небольшая надпись красивым четким почерком Фрюиска "красные колпаки". Перед доской стоял учительский стол с темно-бардовым креслом. Пара десятков негорящих свечей парила высоко под потолком. И в дальней стене, куда никогда не проникал свет, Гермиона заметила маленькую островерхую дверцу. Вот, где был личный кабинет Фрюиска.
Пока она осматривалась, в комнате остались только она и сам хозяин кабинета, вальяжно развалившийся в кресле и гладящий довольного феникса.
- А почему он черный? - вопрос вырвался сам, и Гермиона сильно удивилась ему. Однако Фрюиск не изменился в лице, будто знал, что она спросит это, и невозмутимо начал:
- Ты знаешь легенду о царях? Она говорила, что у каждой расы, у каждого народа должен быть лорд. То есть тот, кто управлял им... Типа короля в маггловской истории. Поскольку король - самый сильный среди равных, то он должен выделить свою силу, показать, почему он стал королем. Первородный Хаос, считавшийся идеальной силой, был черным, а антагонистом ему - красный, как цвет огня. Вот и одевались цари в такие цвета.
- Ты хочешь сказать, что Эрол - царь? - со смешком недоверия спросила Гермиона, кивком указывая на птицу.
- Он лорд-правитель фениксов, - невозмутимо ответил Фрюиск.
- Шутишь?
Эрол раскрыл крылья и вскрикнул.
- Вон, видишь, бушует! - с улыбкой сказал Фрюиск, - лети, давай, - и Эрол возмущенно фыркнул и вылетел в открытое окно. Наступила неловкая пауза. Причем неловко было только Гермионе. Фрюиск совершенно спокойно смотрел в окно.
- Зачем ты осталась? - он наконец разорвал эту тишину.
- Я не знаю, - пересохшими губами пролепетала Гермиона.
- Так не бывает.
- Бывает. Я не знаю, почему, но мне хочется остаться.
- Значит, я тебе нравлюсь, - почти обреченно констатировал маг.
- Наверно, - Гермиона то смущенно краснела, то бледнела от испуга сболтнуть лишнее. Да, он нравился ей. Он был красив и умен, причем не бравировал ни первым, ни вторым. Он был остер, но справедлив. И это странное чувство, будто он кто-то родной... Да, он определенно ей нравился. Что-то в нем было: изюминка, сугубо мужское обаяние, яркая харизма. Он был груб, но как мужчина, а не мужлан. В нем все гармонировало. И это тоже нравилось Гермионе. Неужели она влюбилась?...
Фрюиск видел весь ход сумбурных мыслей по выражению ее лица. Он посмотрел на свои мягкие тканевые сапоги и тихо сказал:
- Ты мне нравишься, Гермиона, но как человек... Как дочь, как дитя... Все, что угодно, но само представление, что ты и я... Нет, я не тот. Тем более, я... - его голос сорвался на хрип.
Гермиона опустилась на край парты. "Как дитя, сказал он, как дочь"... Разве она дитя? Девушка провела рукой по волосам, надавливая на точки, где появлялась головная боль.
- Ты что? - бледно спросила она.
- Я женат.
Она удивленно посмотрела на мужчину пред собой. Он женат?
- Ты не можешь быть женатым!
- Почему?
Гермиона прикусила язык. А ведь правда, почему? Он красив и умен. И у него такие потрясающие глаза и такой добрый взгляд. Он источал силу и благородство в Малфой-меноре, такие, что они вполне могли бы быть осязаемы...
Когда гарпии проснулись и полетели на Гарри и Джинни, Фрюиск сорвался с места и побежал за ними. Они с Дамблдором скрылись во тьме, а навстречу Гермионе внезапно вылетела Джинни.
- Где Гарри? - закричала Гермиона, пытаясь говорить громче хлопанья крыльев.
- Он там, - истерически ответила Джинни и разрыдалась. Гермиона с сожалением посмотрела во мрак, где были мужчины.
- Пошли, - она потянула Джинни за руку, но та мертвой хваткой прибила Гермиону к полу:
- Нет, нет, не иди!
- Джинни, - прошипела Гермиона, пытаясь вырваться из цепких пальцев охотницы сборной по квиддичу.
Из глубины разнесся вскрик.
Гермиона резко вырвалась и побежала на голос, определенно принадлежавший Гарри. На второй крик "Ступефай!" она уже стояла рядом с Фрюиском. Вытащить Гарри не представлялось никакой возможности. Вокруг него был непроглядный кокон из гарпий. Фрюиск поджал губы и что-то высматривал. Его взгляд был жестким и суровым, из него исчезли всякая насмешка и игривость. Только холод и непроницаемость, в которой Гермионе виделось странное благородство. Гарри в третий раз повторил: "Ступефай!" - и с глухим звуком его палочка откатилась в сторону волшебников. Фрюиск движением руки призвал ее и спрятал в кармане.
- Как мы его вытащим? - прокричал Дамблдор.
- Свет, - произнес Фрюиск. Он закрыл глаза и начал шептать какие-то неизвестные Гермионе слова.
- Беги к Уизли и закрой глаза, - приказал Дамблдор, бегло посмотрев на Гермиону.
В руке Фрюиска появился маленький белый шарик, и маг понесся на кокон, закричав "Поттер, вниз!". В тот же миг Гарри закричал. Гермиона застыла, не зная, что делать. Дамблдор побежал к Гарри. Девушка повернулась и рванула к Джинни. Сзади донесся возглас: "Вниз!" - и весь коридор, подобно волне, заполнил белый, выедающий глаза свет. Гермиона опустила веки. Перед глазами всплывали Рон, Гарри... и Фрюиск. С этим строгим и величественным выражением сосредоточенного лица...
Девушка открыла глаза. Кабинет Фрюиска выплыл вокруг, его владелец грустно смотрел в окно.
- И кто она?
- Эльфийка, - односложно ответил он.
- Но где она?
- Не знаю, - совсем печально сказал маг.
- Как это? Она твоя жена, а ты даже не знаешь, где она?
- У нашего народа не принято разводиться.
Пауза.
- Тогда почему... Мы... - слова завязли в горле. Гермиона не знала, как сказать "ты мне нравишься" так, чтобы он не стал отталкивать ее.
- Потому что Я люблю ее, - тяжело ответил Фрюиск. Он закрыл глаза. Теперь он был похож на спящего.
- Ясно, - прошептала Гермиона. Что-то дрогнуло внутри и замерло. Он ей только нравился, но сердце неприятно сжалось, когда он сказал эту фразу. Неужели она влюбилась?
- Даже, если б я не был женат, я все равно не для тебя, - тихо рассуждал он, - я стар, а ты только начинаешь цвести. Я глубоко симпатизирую тебе, Гермиона, но я из другого мира: я по-другому мыслю, по-другому действую... Я слишком другой. А ты... Ты мне как подруга, как дитя... Нет, ты и я - это нонсенс, абсурд. Ты пока не поняла это. Потом поймешь. Я понял, но мне было просто интересно, и я увлекся... Зря, конечно. Вокруг тебя много достойных личностей...
- Они все какие-то маленькие и глупые, - вырвалось у Гермионы.
- Ах, вот, в чем дело. Ты с ними не в своей тарелке, поэтому и смотришь на меня... Это самообман, Гермиона, - он выразительно посмотрел на девушку и вернулся в прежнее положение, - ты просто захотела получить все готовое. Я сформировавшаяся личность, а парни вокруг тебя - нет. Займись ими, рассмотри в них нутро и увидишь, что они куда лучше меня. Да и... как же Уизли?
- Не знаю, она вся погружена в Гарри...
- Дежавю? - хмыкнул он, - я снова не о том Уизли.
- Рон? - Гермиона вызвала в памяти образ Рона: высокий, рыжий, нескладный, бесчувственный... Забавный, симпатичный и наивный... И вот его идеальный Фрюиск предлагает сравнить с собой?
- Не знаю, он слишком ребенок...
- А Поттер?
- Гарри? - почти испуганно переспросила Гермиона, - он друг и точно не больше!
- Ну да, ну да, - хмыкнул Фрюиск.
- Можете не верить, профессор, - с явно грубой интонацией сказала девушка, но маг даже бровью не повел.
- А Джинни?
- А что Джинни? - не поняла Гермиона.
- А она как тебе?
- Что?! Я вообще-то нормальной ориентации! - Гермиона была в полном шоке. Фрюиск скривился и недовольно посмотрел на нее.
- У вас у всех странная реакция на это. Поттер, вон, тоже орал, когда что-то такое сказали... Ну уж не позорьтесь, не выставляйте себя отсталыми животными... Люди, тоже мне. Стоит хоть слово сказать мужчине о мужчине и женщине о женщине, начинается...
- У эльфов принято такое?!
- Не то, что принято... Хотя, наверно, ты права - принято делать то, что велит сердце, а не ошалевшие гормоны, требующие детей и продолжения рода.
- У каждого свой взгляд.
- Тоже верно, но ты все равно не ответила... Скажи, почему ты предпочла меня своим сверстникам?
- Ты видишь во мне личность, а не куклу, игрушку, - со страстью выкрикнула Гермиона.
- Просто мои гормоны уже давно спят, - развеселился Фрюиск, - и я повидал тысячи девушек, поэтому мой опыт позволяет судить о тебе иначе, чем они могут. Ты не дала им шанс, хотя они имеют право на него. Дай шанс Уизли, Поттеру, кому угодно, но не отрекайся от сверстников.
- Имеет ли это смысл? - с сомнением протянула Гермиона.
- Имеет, поверь... - Гермиона повернулась к двери, но Фрюиск окликнул ее, - перед тем, как ты уйдешь, хотел спросить: ты не знаешь, почему Поттер такой нервный? Он всегда такой?
- Только с лета... - Гермиона присела на край парты, - он увидел смерть Сириуса, а потом были те месяцы... Я думаю, он бы легче все это перенес, если бы перед его глазами не висел вид ампутации.
- Ему отрезали ногу, - Гермиона поежилась от этих слов, сказанных таким презрительным тоном, - и это на него влияет?
- Он думает, что он больше всех обязан в этой войне, и потому считает себя сильным. Он хочет быть таковым, я знаю, но... Люди смотрят на него с жалостью, он ведь инвалид, как бы он это ни отрицал, и от этой жалости он просто звереет. Ну как сохранить здравый рассудок в таких условиях, когда само твое тело напоминает о смертях близких, в которых виноват ты... Понятное дело, нервы ни к черту.
- Он отрицает, что он калека? - заинтересовался Фрюиск. Гермиона кивнула.
- Ну иди тогда, через полчаса у тебя будет мой урок, не забудь!
Гермиона только снова кивнула и побежала в гостиную старост. У камина сидел Гарри. Она подошла к нему и в порыве чувств положила руку ему на плечо. Он поднял на нее задумчивые глаза и улыбнулся.
- Привет, - она села в соседнее кресло, обогнув деревянную ногу.
- Привет, - он смущенно придвинул деревяшку к себе.
- Как ты?
- Да никак... Все никак.
- А Джинни где?
- Не знаю. У подруг, скорее всего.
- А ты не с ней. Почему?
- Я захотел побыть один.
Пауза.
- Я устал, Гермиона, - наконец сказал он, смотря в камин из-под полузакрытых век.
- От чего?
- От всего. Мне кажется, будто вокруг меня ложь. Джинни не доверяет мне, лжет. Рон не доверяет мне, лжет. Ты не доверяешь мне, лжешь...
- Я не лгу тебе! - возмущенно посмотрела на него Гермиона.
- Тогда у Фрюиска ты действительно сидишь ради учебы.
Гермиона покраснела.
- Я покончила с этим.
- Но что в нем есть?
- Он взрослый, умный и не тупит постоянно, как многие.
- Значит, и я туплю?
- Нет, ты только заводишься с полуоборота.
Молчание.
- Что с нами?
- А что?
- Я ничего не могу придумать в отношении Джинни. Все как-то не так. И я сам не знаю, почему.
- Может, ты все придумал?
- То есть?
- Может, вы оба просто придумываете друг другу проблемы? – сформулировала Гермиона, внимательно смотря на него. Бледное лицо спасителя магического мира странно мерцало в полумраке комнаты. От него тянуло усталостью и всепоглощающей апатией.
- Гермиона...
- Подумай об этом... Кстати, нам пора, - она поднялась из кресла.
- Куда? - Гарри быстро присоединил ногу, стараясь не светиться ей.
- У нас Защита, если ты еще помнишь.
- Мне на сегодня хватило защиты! – попробовал возмутиться он, но Гермиона скрестила руки на груди и отчеканила:
- Гарри Джеймс Поттер!
- Ладно, ладно... Пошли уже.
***
- Корнет Фрюиск, - медленно произнес Эрол, пробуя на вкус это имя, - где ударение в имени?
- На первый слог, - сверля его глазами, проговорил Лорд. Через пару минут феникс не выдержал и взорвался:
- Ну что ты смотришь? Что?!
- Ты мне принес неверную информацию, лорд фениксов. Беллатрис Лестрендж умерла не девятого сентября, а только вчера.
- Мда, я слышал, - недовольно пробормотал Эрол. Его немного пугал спокойнейший тон Лорда.
- Как ты это объяснишь?
- Реддл допытал ее до полусмерти, так что я и почувствовал слабое тело. В один момент оно перестало отдавать сигнал. Я решил, что она умерла, ведь Реддл одновременно с этим был в убитом состоянии духа.
- Она просто была перенесена в Малфой-менор, - ледяное спокойствие в непроницаемом голосе.
- Я не знал, - упрямо каркнул феникс, - да и откуда мне было это знать? Реддл был совершенно разбит и невменяем. Я подумал, что причиной тому может быть только смерть Беллатрис. Я ошибся.
- Как все просто и легко! Выметайся.
- Что?
- Выметайся! Мне нужна правда, и мне нужны факты. Без них можешь не возвращаться.
- Мда, милорд, - вяло сказал Эрол и вылетел в окно.
***
Гарри поднялся по последней лестнице и остановился. Гермиона было подошла к нему, но он отправил ее вперед. Нужно было отдышаться. Он прислонился к стене, где начинался обособленный коридор к классу Защиты. Нога болела. Он хотел ее коснуться и растереть, но тут же вспомнил, что... Гарри сделал пару шагов, как сзади донесся голос Рона:
- Гарри, стой!
Юноша обернулся.
- Привет...
- Ты знаешь, что Джинни сейчас всем рассказывает? - прервал Рон, в его искрящемся взгляде была злость.
- Да, - Гарри почувствовал нечто схожее с разочарованием и тоской.
- Вы были в Малфой-меноре? Гермиона пришла к вам с Фрюиском?!
Гарри подумал, что к краткому изложению сути дела можно не придираться, разве что Гермиона пришла им на выручку вместе с Дамблдором и Фрюиском, и кивнул.
Рон побагровел и загремел:
- Значит, она пошла с Фрюиском? Без меня?!
- Там еще Дамблдор был... - слабо возразил Гарри, но Рон не слушал.
- Какого черта она меня не позвала?!
- Рон, прекрати, - устало проговорил Гарри, но Рон уже летел к кабинету Фрюиска, где стояли все гриффиндорцы и рейвенкловцы, с которыми была пара. Гарри поторопился за ним, предчувствуя худшее.
- Какого черта, Гермиона?! – резко хватая ее за руку, прокричал Рон. Гарри приковылял к ним. Гермиона непонимающе оглянулась на взбешенного парня:
- Рон, ты о чем?
- Ты с ним, да?! - он кивнул головой в сторону кабинета. - Отвечай! - он энергично тряхнул ее за плечо.
- Что ты себе позволяешь? - вскрикнула девушка дрогнувшим голосом. Гарри быстро взял Рона за свободную руку.
- Прекрати, Рон, все совсем не так, как ты думаешь!
- Отвали, Гарри! - рявкнул Уизли и отдернул руку, хватая Гермиону за второе плечо и притягивая к себе. - Итак, - яростным шепотом начал он, - ты была с Фрюиском, да?
Гриффиндорцы подошли ближе к разворачивающейся сцене. Рейвенловцы предпочли сделать вид, что ничего не происходит.
- Рон, не надо, - пытался вразумить его Гарри, но парень был уже в состоянии аффекта.
- Отстань, Рон, не твое дело, с кем я была или не была, - со злостью сказала Гермиона, вырываясь из ослабевшей хватки Уизли.
Рон мгновение смотрел на нее.
- Мразь, - прорычал он, надвигаясь на нее. Гермиона в ужасе отодвинулась он него. Лаванда и Парвати подхватили ее за руки и потянули назад, а юноши - гриффиндорцы выдвинулись перед девушками. Гарри чувствовал, как напряглись их мускулы под мантиями и как его собственная рука схватила палочку в кармане.
- Рон, что ты… - начал Гарри, снова хватая друга за руку, но его остановил удар в нос. По лицу потекла кровь. Гарри остолбенело посмотрел на Рона, прижимая руку в лицу. Уизли был в бешенстве, взгляд бегал по всему коридору, не останавливаясь ни на чем. Рон определенно не понимал, что делал.
- Не смей останавливать меня, Гарри, - прошипел он, разворачиваясь обратно к Гермионе.
- Уходи, - прошептала она, не отрываясь смотря на рыжего парня, - пожалуйста, уходи.
- Не смей гнать меня! - закричал он и пошел на Гермиону, но Невилл, Симус и Дин оттолкнули его.
- Уходи, Рон, - повторил Гарри.
- Это еще почему? Что ты мне сделаешь? - завопил Уизли, оборачиваясь к нему. Гарри посмотрел в закрытые пеленой ярости глаза друга. Неужели он выглядел также в Норе, когда напал на Дамблдора?
- Я староста школы, - почти неслышно сказал Гарри, пораженно глядя на Уизли, как в зеркало. Догадка, что ярость настолько ужасна, удивила и испугала его. Он никогда не видел такого…
- И что? – закричал Рон, придвигаясь к нему. Рейвенкловцы, нервно оборачивавшиеся на него, уже в открытую повернулись к гриффиндорцам.
- Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, - прошептал Гарри, сам не веря в сказанное и упорно смотря в пол. Пару секунд Гарри чувствовал на себе яростный взгляд, и потом Рон вылетел из коридора. Поттер нервно вздохнул и посмотрел на однокурсников. Они молчали, смотря в пол. Гарри был прав, но… пятьдесят баллов - немало.
- Каламус Санаре, - произнесла Гермиона, направив палочку на нос Гарри. Кровь остановилась, и ткани срослись.
- Что стоим-то? Пошли в класс живо! - раздался голос Фрюиска. Гриффиндорцы не двинулись, как завороженные, стоя на местах. Рейвенкловцы быстро вошли в кабинет. Помедлив, за ними прошел и Гриффиндор.

***
Гарри осмотрелся. Рейвенкло захлопали Фрюиску, и он понял, почему. Класса вокруг не было. Были какие-то джунгли. Кабинет был расширен в несколько сотен раз, да так, что ни конца, ни края не видно. Тропические деревья окутались лианами и сочно-зеленой листвой. Несколько ярких птиц слетело с веток и скрылось в джунглях. Тихие скрипы и характерные звуки леса заполнили класс, вернее то, что от него осталось. Пятачок, на котором стояли ученики, еще был каменным, но среди плит уже пробивался мох, и вообще казалось, что они стояли на руинах какого-то города. Когда восхищенные возгласы замолкли, довольный произведенным эффектом Фрюиск начал:
- Сегодня будет необычный урок, как вы уже заметили. Сегодня мы закончим всякую бредовую теорию и начнем практику. Поскольку в этом году будет искусство дуэли, то у меня не будет времени, чтобы проверить ваши знания в полном объеме. И я решил устроить вам испытание. Оно покажет, что вы не знаете и на чем нужно остановиться для повторного изучения, если, конечно, оно все-таки запомнится вашими феромонными умами. И потому все, что вы видите, - он поднял руки, оглядывая джунгли, - это ваш тест. Те, кто доберутся до конца - молодцы, те, кто нет… неважно. Внутри вас будут поджидать как известные вам существа, так и нет, так что сами решайте, как с ними справиться. Разрешается применение любых заклинаний, какие только знаете. Лес не такой уж и большой, так что заблудиться вы вряд ли сможете, но особо умным (да, Гриффиндор, я о вас) я дам подсказку: цель ровно на востоке. Если вы попадете в опасную ситуацию, то ваше заклинание - Абсолвере. Но как только вы его примените, ваше прохождение закончится и придется вам лишиться сорока очков с факультета с каждого проигравшего. Ходить вместе, объединяться в команды запрещается, иначе то же самое наказание. Если весь факультет сделает то же, то минус 500 баллов. За что? - переспросил он, услышав недовольный шепот в рядах Рейвенкло, - за полное незнание курса Защиты от Темных искусств. Если кто-то добирается, то ему даются эти сорок баллов. Если к финишу самостоятельно придут трое из каждой команды (ведь вас семеро от каждого факультета, так?), то я дам команде плюс двести баллов. Но с учетом того, что они добрались сами, а не собираясь в команду. Если пятеро, то четыреста. Если все семеро – шестьсот баллов. Вопросы? - увидев примолкших учеников, он удовлетворенно продолжил. - Ваша цель - добраться до оранжевой палатки. Там вас буду поджидать я, - он развернулся и громко хлопнул. Задняя стена, где еще была доска и к которой прижались ученики, равно как и дверь, расплылись и стали такими же джунглями, - вот, наверно, и все. И не забывайте, главная цель - палатка… ну и выжить, конечно, - дьявольски улыбнулся Фрюиск и растворился в воздухе.
- Куда он делся? – взвизгнула Лаванда, хватая Дина за руку.
- Не знаю… - Дин ошалело осматривал джунгли. Рейвенкловцы постояли, подумали и разошлись в разные стороны.
- Нам нужно идти по разным направлениям, - наконец произнесла Гермиона, жалко оглядывая джунгли.
- Я ничего не собираюсь делать, - вскрикнула Лаванда и указала палочкой в небо, - Абсолвере!
Она, как и Фрюиск, растворилась и исчезла. На ее месте появилась надпись:

Гриффиндор – (1, - 40);
Рейвенкло – (0, 0)
Рейвенкло ведет.

- И что это? - вырвалось у Дина.
- Это счет! - воскликнула Гермиона, - это покажет каждому из нас, сколько добралось до палатки и сколько баллов сняли или дали! Так… нас семеро, - посчитала Гермиона, - если каждый из нас сделает то же, что и Лаванда, то с факультета снимут еще 500 баллов. Тогда нам вообще никак не выбраться из минуса… но мы еще можем получить четыреста сорок баллов! - рассуждала Гермиона, оглядывая поникших однокурсников, - только нужно дойти всем! Если мы получим столько очков, то наш факультет выбьется из минуса и мы сможем бороться за кубок школы! - энтузиазм был только во взгляде Невилла и Гермионы. Остальные уже давно думали о гениальности поступка Лаванды.
- Да, серьезно, ребят! Давайте вернем баллы, которые Снейп отнял! Ведь именно мы лишили факультет их, - смущенно закончил пламенную речь Невилл. Гриффиндорцы вяло переглянулись и разошлись. На поляне остались только Гарри и Симус.
- Ну что будем делать? - мрачно спросил Гарри.
- Не знаю, я пойду туда, - пожал плечами Симус и ушел туда, где была доска.
Гарри посмотрел ему вслед и сел на мшистую землю. Ходить с такой ногой по кочкам он не мог, это точно. Но и лишать факультет всякой надежды на кубок он тоже не имел права. Гарри покрепче пристегнул деревяшку и проговорил:
- Направление! - палочка указала в сторону, противоположную направлению Симуса. Гарри повернулся и пошел на восток.
Заросли лиан и каких-то папоротников преграждали и так нелегкий путь. Гарри уже устал насылать Диффиндо вокруг себя. Но джунгли будто смеялись и срастались снова за его спиной. Через десять минут на Гарри напало какое-то странное темное существо. Гарри остановил его Ступефаем и убрался подальше, даже не разглядывая напавшего. Каждые несколько минут изматывающего прохождения сквозь магические заросли на Гарри налетали то боггарты (несколько оранжевых шаров гнались за Гарри, пока он не понял, что это не заклинание и не остановил их Риддикулусом), то красные колпаки (маленькие существа типа гномов окружили его, но Гарри разогнал их), но главным была огромная странная рептилия - помесь змея и дракона с крыльями. С последней Гарри вообще был не знаком. Он не представлял, что ему делать. Но змей просто внимательно смотрел на парня, вися вниз головой на большой ветке. Гарри сделал пару шагов мимо, но змей так и не тронулся с места. Осторожно ступая, Гарри обогнул дерево и ушел из виду. Но змей догнал его и сел на ветку на дереве прямо рядом с Гарри. Юноша снова обошел змея и углубился в лес. Рептилия не отставала. Через десять минут Гарри основательно достало такое соседство. Он никак не мог понять: зачем змей вообще преследует его. Причем если бы тот нападал, то все было бы ясно, но рептилия только осматривала Гарри. Его начало нервировать такое изучение, и он развернулся к догнавшему его змею и довольно громко произнес:
- Ну и зачем ты за мной идешь?
Змей резко повел головой и наклонил ее на бок. Гарри сглотнул и снова произнес:
- Не ходи за мной, пожалуйста.
Змей не отреагировал. Гарри постоял еще пару минут, отвернулся и пошел в джунгли. За его спиной раздался знакомый шелест. Гарри поднял голову. Змей был на соседнем дереве. Гарри стало совсем страшно.
- Пожалуйста, оставь меня.
Змей сверлил юношу желтыми глазами. Большая гладкая зеленая голова не двигалась.
- Кто ты? - спросил Гарри. Дыхание ускорялось, а сердце начинало ускорять темп.
Молчание.
- Ты хочешь драться?
Нет эффекта. Гарри нервно вдохнул. Змей, наконец, разжал лапы и оказался на земле. Гладкое зеленое тело слегка поблескивало в кривых лучах солнца. Жесткие коричневые кожистые крылья плотно прилегали к туше. Толстый зеленый хвост замер в приподнятом состоянии. Рептилия сделала пару шагов к Гарри. Юноша чувствовал, что не должен поднимать палочку на зверя. Пока тот вел себя мирно, только очень странно. Змей подошел к Гарри. До него оставалось только шаг. Рептилия высунула огромный тонкий змеиный розовый язык и коснулась значка старосты на груди Гарри. Он пытался не дышать. Язык прошелся по мантии и коснулся руки. Гарри ощутил сухую и шершавую мышцу. Змей оторвал язык и спрятал его. Гарри не отрывался от его глаз. Страх отступал. Даже если бы зверюга сейчас напала на него, Гарри бы не испугался. На смену страху пришло молчаливое спокойствие. Змей отошел от Гарри на пару шагов и открыл пасть. Огромные пятидюймовые клыки оголились. Острые, как бритва, зубы колом выступили из безгубого рта. Гарри не дрогнул. Змей медленно пошел на него. До рептилии оставался шаг, но Гарри продолжал внимательно смотреть в глаза змея. Тот уже был в футе от юноши. Язык снова вылез из пасти и обхватил свободную от палочки кисть Гарри. Поттер не шелохнулся. Ему казалось, что все это какая-то игра, и он был настолько уверен в этом, что когда язык потянул руку Гарри в саблезубую пасть, юноша не сопротивлялся. Огромный клык коснулся его руки и слегка нажал. Тоненькая струйка крови упала на нижнюю челюсть рептилии, и Гарри почувствовал, как язык отпустил его кисть. Он неторопливо убрал руку. Змей резко закрыл пасть и глаза. Так они стояли несколько бесконечно долгих секунд. Наконец, змей открыл глаза и лег на землю. Гарри теперь уже не знал, что делать. Зверь больше не смотрел на него, уставившись в том направлении, где теоретически был восток. Гарри отошел от него и прошел вдоль тела. Между крыльями было удобное место для посадки. Юноша неуверенно коснулся гладкой зеленой кожи зверя. Тот не дрогнул. Поддаваясь порыву, Гарри, не торопясь, сел на спину, ухватываясь за неровную, чисто драконью кожу ближе к длинной шее. Когда он замер, зверь поднялся на ноги и раскрыл кожистые крылья. Он пару раз взмахнул ими и резко взмыл в небо. Это было схоже с полетом на гиппогрифе или тестрале – что-то среднее между ними. Гарри зажмурился от потока воздуха, а когда открыл глаза, то восхищению не было предела.
Джунгли был далеко внизу. Синее небо раскинулось вокруг Гарри и змея. Юноша знал, что это всего лишь иллюзия, но она была великолепна. Фрюиск постарался на славу. Заросли джунглей тянулись на мили вокруг, и Гарри не видел конца им. Через несколько минут змей стал снижаться. Под ними появилась искристая полоса реки. На берегу змей сел. Гарри осторожно сполз со спины зверя. Тот снова уставился на Гарри.
- Спасибо, - пораженно прошептал юноша. Змей выдохнул и быстро убежал в лес. Гарри пораженно посмотрел ему вслед, а когда тот скрылся, пролепетал:
- Направление.
Палочка крутанулась на руке и указала четко налево от него. Змей нес его прямо на восток. Надо же… Но главная проблема осталась. Перед Гарри была полноводная широкая река. Юноша знал, что ему нужно переплыть эту реку, но не было никаких соображений на этот счет. Плавать он толком не умел, да и деревяшка тут же намокнет… Гарри сел на берегу и задумался.
Над ним пролетела яркая красно-зеленая птица. Можно было применить заклинание полета Эфлайлио, но Гарри почему-то сомневался, что у него продолжительное действие. Еще можно было сделать плот. Третьим решением было обстругать заклинаниями какую-нибудь корягу, превратив ее в некое подобие лодки. Гарри решил испытать первое и прошел вдоль берега, оставляя на мокрой земле заметки каждый фут. Потом он встал и применил Эфлайлио, засекая время. Скорость полета была близка к двадцати футам в минуту, а заклинание кончилось примерно через полторы. Он на глаз определил, что ему не хватит времени. Так. Полет отпадал.
Плот. Плот… Гарри осмотрел деревья вокруг. Чтобы свалить каждое понадобиться полчаса, да и еще и обстругать надо… нет, не плот.
Лодка. С этим было тоже не все просто. Гарри нашел подходящий ствол поваленного дерева и с помощью Диффиндо обрезал нужную длину. Он несколько раз применил Диффиндо, получив некое подобие корыта. Это оказался самый быстрый вариант, так что Гарри остановился на нем.
- Еще немного и сойдет, - пробормотал юноша. Единственным смыслом "лодки" было довести его до другого берега. Гарри обстругал ствол до степени, когда стенки стали примерно полтора дюйма. Это заняло около часа. За это время над головой Гарри появилось восемь табличек о результатах. Последняя гласила:

Гриффиндор – (5;120)
Рейвенкло – (4; 160)
Рейвекло ведет.

Гарри понял, что двое из Гриффиндора провалили испытание против одного рейвенкловца. Гарри понял, что ему и последнему гриффиндорцу нужно обязательно дойти до финиша, чтобы получить четыреста спасительных баллов. В этот самый момент над его головой появилась светящаяся надпись:


Гриффиндор – (6; 160)
Рейвенкло – (6; 80)
Гриффиндор ведет.

Гарри выдохнул. Он и последний рейвенкловец должны дойти до финиша. Причем для Рейвенкло это мало что изменит: они получат или потеряют только сорок баллов, а Гарри… Он был последним в пятерке, что должно было дать им еще двести баллов. Или отнять сорок, но он предпочел не думать так.
Гарри спустил на воду свое произведение сомнительного искусства. Лодка завалилась на бок, но уже не тонула, как прежде. Гарри вспомнил, что ее нужно просмолить, и вытащил обратно на берег. Он не придумал ничего лучше, чем Тергео и Ферула. Первое высосало воду из лодки, а Ферула обмотало ее чем-то наподобие резины. Гарри повозился еще, и через полчаса лодка была готова. Остатками резины он крепко обмотал палочку и взял ее в зубы.
Гарри спустил лодку на воду. Резина снаружи немного надулась, но лодка вполне нормально лежала на воде. Юноша схватил оставшиеся от ствола две больших палки и пошел обратно к своему творению. Гарри с трепещущим сердцем сел в нее. Корыто дрогнуло, но выдержало. Гарри оттолкнулся от берега и поплыл. Лодка заваливалась на бок, поэтому приходилось грести одновременно обоими веслами-палками. На середине реки, чего и боялся юноша, течение было довольно сильным и стало его сносить. Через четверть часа Гарри подобрался к другому берегу. В пятидесяти футах от него шина прорвалась. Гарри понял, что сейчас лодка потонет. Он быстро стал грести, но лодка все тяжелела. В двадцати ярдах от берега, лодка уже была на половину полна водой и пошла на дно. Гарри ничего не оставалось, как бросить корыто и плыть самому. Деревянная нога давно набухла и тянула вниз. Он и так плавал просто ужасно, да еще и этот груз. Гарри одним движением стряхнул протез и погреб к берегу. Пожалуй, единственное, что помогало ему – инстинкт самосохранения. Юноша с горем пополам, наглотавшись воды, выполз на берег. Он долго не мог отдышаться. Гарри успел проклясть все: Фрюиска, джунгли, Беллатрис Лестрендж и ее Энрего, испытания… вообще все. Он был голоден и жутко зол. Мокрая одежда липла к телу. Гарри осмотрел палочку. Она тоже намокла, но не сильно. Гарри знал, что ей стоит немного обсохнуть, но перед его глазами всплыла надпись подчерком Фрюиска:

Гриффиндор - (6; 160)
Рейвенкло – (7; 120).
Времени осталось: два часа.

Гарри с удивлением посмотрел на надпись. Два часа? Времени? Они теперь на время? Юноша взвыл и посмотрел на правую ногу. У него не было никакого представления о том, как с помощью магии делать протезы. Опять стругать? Гарри окончательно устал. У него уже появилась мысль "Абсолвере", но чувство вины накрыло его. Он не имел права лишать факультет двухсот баллов.
- Акцио палка! - наугад произнес Гарри. На него полетело какое-то бревно. Гарри еле увернулся. Высказав пару не особо литературных мыслей, Гарри подполз к бревну. Через десять минут нечто, очень отдаленно похожее на столбик с шаром на конце, Гарри привязал все тем же Ферула к ноге. Он встал и с трудом пошел на восток.
Двигаться стало невыносимо. Деревяшка врезалась в ногу, несмотря на порядочный кусок мантии, который Гарри подложил под колено. Через пару переходов, за время которых Гарри успел несколько раз упасть и рассечь щеку, он услышал шум за спиной. Юноша резко обернулся. Он такого движения зверь испугался и скрылся. Гарри наделся, что это все тот же змей, хотя чувствовал, что это что-то другое. Поттер поторопился. Джунгли все никак не заканчивались, а палатки как не было, так и нет. Перед ним возникла табличка:

Торопись, Поттер.
У тебя час.

Гарри смахнул надпись рукой и пошел дальше вглубь леса. Шум стал явственнее и гораздо сильнее. Гарри решил не оборачиваться и почти побежал вперед, с помощь Редукто взрывая упрямые заросли. Сзади послышался волчий вой. Гарри вылетел на большую поляну. До противоположной кромки леса оставалось с три десятка ярдов. Гарри поднажал. Дыхание окончательно сорвалось. Гарри присмотрелся. Перед ним среди лиан замаячила ярко-оранжевая тряпка. "Палатка!" - догадался Гарри. Он уже мчался ей на встречу, когда над ним пролетело что-то. Гарри резко затормозил. Это что-то повернулось к нему мордой. Гарри боялся пошевелиться.
Огромный волк оскалился, зарычав на него. Гарри боковым зрением увидел таких же зверей вокруг. Его взяли в плотное кольцо. Гарри пытался подавить громкое рваное дыхание, на которое завыла пара волков, но ничего не удавалось, и он давился воздухом. Кольцо стало сжиматься.
- Ступефай! - вскрикнул Гарри.
Волк перед ним отскочил от луча и клацнул острыми желтыми зубами. Гарри посмотрел наверх, пытаясь придумать хоть что-то, и остолбенел. На ветке справа от него в десяти футах над землей спокойно сидел Фрюиск. Он прислонился к стволу спиной, одна согнутая в колене нога покоилась на ветке, а другая свисала прямо над головой одного из волков. Он играл синим огоньком, появлявшемся и исчезавшем на его пальцах.
- Могучий! - радостно крикнул Гарри. Фрюиск не отреагировал. Гарри почувствовал, как засосало под ложечкой.
- Профессор Фрюиск!
Волки вокруг зарычали и загавкали. Гарри быстро оглянулся на них и вернулся к магу. Тот сидел на своей ветке. Ему было скучно, именно таков был его вид. Когда один из волков особенно громко зарычал, Фрюиск посмотрел вниз.
- Привет, Поттер, - скучающе произнес он и снова вернулся к своей игре. Огонек пробежал по растопыренной пятерне и исчез на ладони.
- Профессор, помогите мне! - Гарри еле увернулся от одной твари, уже летевшей на него с открытой пастью, но юноша успел отойти.
- В чем?
- Тут волки, профессор, и я...
- Как ты прошел реку, скажи мне? - прервал его Фрюиск.
- Тут волки, профессор!
- Ну волки, так волки, - пожал плечами Фрюиск. Гарри оглянулся. Одна раскрытая пасть уже была слишком близко.
- Профессор! - закричал Гарри.
Фрюиск коротко махнул рукой, и волк отошел на шаг, злобно скалясь на Гарри. Слюна зверюг уже падала на землю. Они были даже слишком реальными для иллюзии.
- Итак, как ты прошел реку?
- Лодку сделал, - выдохнул Гарри, вертясь вокруг своей оси и оглядывая волков.
- Мда... я совсем забыл, что так тоже можно... - задумчиво проговорил Могучий. Гарри посмотрел в глаза волков. Они были как живые, будто звери на самом деле могли сожрать Гарри, - ну а сквозь болота?
- Болота? Какие болота? - нервные нотки уже пробежали в голосе юноши.
- Они были до реки.
- Профессор, может вы отгоните их, а то разговаривать как-то неудобно...
- Нет, все удобно, - возразил Фрюиск.
- Они нападут на меня!
- Они не нападут, пока я не прикажу, - спокойно и тоскливо ответил Фрюиск.
Гарри посмотрел вверх. Такие слова он уже слышал. Но раньше их говорил Реддл о василиске. Гарри почувствовал, как в горле пересохло.
- О чем вы, профессор?
- Думаю, вопросы буду задавать я. Как прошел болота?
Гарри стало жарко. Фрюиск вел себя так же, как и прочие Пожиратели - спрашивал, держа Гарри под прицелом палочки или странного существа. Волки отражали и избегали Ступефай - не так уж обычно для дикого зверя.
- Меня перенес какой-то змей.
- Какой змей? - уточнил Фрюиск.
- Зеленый, с коричневыми крыльями.
- Виверн называется, - протянул маг, откидывая голову и устало смотря на Гарри, - не ожидал, что ты не станешь пускать проклятия в каждого встречного. Гермиона тоже не стала, хотя, в отличие от тебя, она знала, кто перед ней.
- Жаль, она о тебе того же не знает, - горячо сказал Гарри. Ближайший волк завыл и бросился на Гарри. Юноша снова увернулся и послал волку вдогонку Риктусемпра. Заклинание врезалось в ногу зверя, и по поляне понесся запах жженой шерсти под аккомпанемент жалобного поскуливания.
- Они настоящие! - отскочил Гарри. Фрюиск закатил глаза и заговорил:
- Нет, я не обманывал ни тебя, ни ее. Сейчас я кажусь тебе воплощением зла, но это совсем не так... Ты отвергаешь себя, Поттер.
- Чего?! - ему уже надоели эти рассуждения. Злобные твари вокруг стали подходить ближе, но остановились в полутора футах от Гарри.
- Ты калека, - спокойно ответил Фрюиск, - ты кидаешься на друзей...
- Я не калека, - рявкнул Гарри. Одновременно с этим один из волков налетел на него, схватив зубами самодельную опору, вырвал ее и ушел в другой конец поляны, грызя трофей. Гарри упал и с ненавистью посмотрел на Фрюиска.
- Я не калека!
- Заметно, - сухо произнес Фрюиск и соскочил с ветки, неслышно приземляясь прямо рядом с мордой одного из волков, но зверь не обратил на него внимания, рыча на Гарри.
- Ты задумывался, почему люди считают тебя жалким? - начал он. Гарри яростно посмотрел на него, поднимая палочку, но Фрюиск взмахом руки отправил ее далеко в траву, - задумывался, почему ты вызываешь жалость в их взгляде? Не думаешь ли ты сейчас о причинах, по которым я наслал на тебя этих волков?
- У меня ноги нет!
- Как просто и как неверно, - покачал головой Фрюиск, - я наслал на тебя этих волков специально, чтобы ты наглядно увидел свою беспомощность, - Гарри сверкнул глазами, но Фрюиск не обратил на это внимания. - В начале испытания я ждал, что ты попросишь уменьшить сложность, это было бы понятно: как-никак физически ты с некоторыми минутными заданиями должен был бы возиться часами, как с рекой, например. Я искренне ждал этого, но ты не даже и не подумал о том. Значит, ты принял общие правила игры. Но проблема в том, Поттер, - тихо продолжил Фрюиск, - что ты не справился с ними. Ты не уложился во время, потому что к моменту, когда ты оказался на этой поляне, твой час истек. Ты просто подвел команду и факультет, Поттер, вот и результат твоей гордости, - Фрюиск развернулся и начертил в воздухе очередной счет:

Гриффиндор - (7; 120)
Рейвенкло - (7; 120)
Ничья.

Гарри неподвижно смотрел на надпись. Он проиграл...
- Знаешь ли, я, обладая большими силами, чем ваш Реддл и Дамблдор, мог бы вообще не вступать в войну. Но я вступил, причем на стороне слабого Дамблдора. Знаешь, почему? Потому что Дамблдор любит Гриндевальда и не отступается от этого вопреки странной человеческой морали. Он не бежит от себя, принимая себя как факт, как должное и естественное. А Реддл пытал Беллатрис, которую любил и любит, пытаясь искоренить эту любовь - чувство, которого он стыдится. Он ничтожен в этом. Так же и ты, Поттер. Ты ставишь для себя непосильные цели. Ты отрицаешь факт того, что теперь твоя миссия больше не может быть твоей, - Фрюиск махнул рукой, развеивая надпись, и не оборачиваясь, а только слегка повернув голову к Гарри, он заключил, - людям жаль тебя не потому, что у тебя нет ноги, а потому, что ты отрицаешь ее отсутствие. Ты калека эмоционально, Гарри Поттер, вот и все.
Фрюиск поднял руки и громко хлопнул в ладони. Джунгли растаяли, как пустынный мираж. Гарри сидел на полу в центре кабинета, а у двери стояли Гермиона и Невилл. Они подбежали к нему, а Фрюиск ушел в вечно темную сторону класса и исчез в непроглядном мраке.
- Гарри, как ты? - спросила Гермиона, опускаясь на колени рядом с ним.
- Ты в порядке? - Невилл протянул ему руку.
Гарри не отреагировал. Он продолжал смотреть в воздух, где раньше висел финальный счет.
- Ты что? - с опаской спросил Невилл.
Поттер молчал. Он не знал, что ответить. Объяснение Фрюиска было настолько логично и неожиданно, что Гарри мысленно проматывал его. Он не слышал, как из темноты долетел голос Фрюиска:
- Оставьте его.
Гермиона и Невилл переглянулись и ушли. Гарри посмотрел в окно. Лиловые лучи закатного солнца били прямо в глаза...
Через минуту он увидел недалеко от себя старый протез, потонувший в иллюзионной реке. Гарри пристегнул его и вышел из кабинета.
***
На площадке Астрономической башни обычно кто-то обязательно стоял, но сейчас Гарри не увидел никого. Он сел на парапет. Он глубоко устал от сегодняшних и не только приключений. То логово врага, то странные тесты... Как он устал...
Закатные лучи становились все более темными. Солнце уже зашло за горизонт, но лучи все еще выбивались и коротко светили в синее небо. Верхушки Запретного леса частоколом торчали на берегу озера. Водная гладь почти не двигалась, слегка отливая металлом. Из хижины Хагрида шла тонкая струйка дыма. В загоне ходили пара тестралов, готовясь заснуть. Тяжелые веки опустились. Глубоко внизу шумели ученики на ужине, и выли волки в Запретном лесу...
Гарри открыл глаза. Огромная луна смотрела на него пятнами кратеров. Биллионы звезд молчаливо сияли холодным несветящим огнем. Полоса леса чернела у светящегося лунной дорожкой озера. Гарри отстраненно подумал, что он мог упасть, но его почему-то это вовсе не испугало. Он снова был просто наблюдателем за Гарри Поттером, но никак не им самим.
Снизу послышались голоса. Гарри узнал Рона и Гермиону:
- Пожалуйста, прости меня, - молил он, - я думал, что ты с Фрюиском. Я был зол...
- Ты нагрубил мне, - ледяным тоном перебила его Гермиона.
- Гермиона, я идиот! Когда Симус рассказал мне, что было на испытании, я сразу понял, что будь между вами что-то, он не пустил бы тебя туда!
"Эх, Рон, не знаешь ты Фрюиска", - подумал Гарри. Гермиона предпочла промолчать.
- Гермиона, прости меня! Я сделаю все, что хочешь!
- Все? - заинтересовалась Гермиона.
- Все, - с мольбой в голосе подтвердил Рон.
- Тогда не проси меня больше писать тебе работы по трансфигурации!
- Хорошо, - быстро согласился Рон, - прощаешь?
- Прощаю, - сдалась Гермиона.
Дальше был какой-то шорох. Гарри был уверен, что Рон кинулся на Гермиону с объятиями. А потом были нерешительные шаги и тишина. Гарри чувствовал на себе взгляды друзей и позвал их. Неудавшиеся шпионы вышли на площадку.
- Привет, Гарри, - поздоровался Рон и протянул ему руку, - прости за удар, а?
- Мерлин с тобой, - улыбнулся Гарри и пожал руку. Рон сел на пол у стены, смотря в окно; Гермиона облокотилась на парапет рядом с Гарри. Юноша почувствовал себя так, как будто он снова был в Норе и текли те дни, когда были только они трое и больше ничего...
- Все-таки Фрюиск прав, - Гарри поднял штанину и отцепил деревянную ногу. Рон и Гермиона посмотрели на нее, а потом на Гарри, - я просто истерик и слабак, - он хмыкнул. - Я все никак не могу признать себя.
Он поднял деревяшку до уровня глаз, долго смотрел на нее и сказал ей:
- Да, мои возможности сократились... И да... у меня нет ноги.
Рон дотянулся до его плеча и ободрительно хлопнул. Гарри улыбнулся и повернулся к Гермионе. Но девушка, открыв рот, смотрела на его правую ногу.
- Что? - слегка смутился Поттер.
- Гарри... Она... - только выдала Гермиона.
Гарри проследил за ее взглядом и замер от изумления. Воздух на месте ампутированной конечности начал искриться. Блестящая пыль стала оседать по контуру обычной ноги. Воздух сгустился и ярко засветился. Гарри не выдержал и отвернулся. Когда свет спал, юноша посмотрел на ногу. На нормальную целую человеческую ногу. Гермиона дотронулась до все еще искрящейся кожи.
- Чувствую, - прошептал Гарри. Рон хлопнул по лодыжке, и Гарри почувствовал прикосновение костлявых пальцев.
- Чувствую!
Гермиона и Рон в один голос закричали и кинулись обнимать его, едва не свалив Гарри с парапета на землю. Они стянули его на пол. Гарри согнул ногу и разогнул. Все было как прежде! Рон начал что-то распевать, а Гермиона счастливо обняла Гарри. Вдруг из дальнего конца площадки донесся звук крыльев. Они замерли. В пучок лунного света влетел черный ястреб с удивительными серыми глазами. Он сел на парапет и слегка кивнул Гарри. Юноша ответил тем же, благодарно склонив голову. Ястреб положил на перила маленький конверт и, взмахнув крыльями, вылетел в ночь. Гарри проводил его взглядом до Запретного леса и повернулся к конверту.
- Чей это? - спросил Рон.
- Фрюиск, - ответил Гарри и сломал сургучную печать. Внутри была маленькая записка. Он прочитал ее и улыбнулся.
- Что там? - затаив дыхание, спросила Гермиона. Гарри только протянул им записку, продолжая мечтательно улыбаться. Гермиона и Рон склонились над письмом и прочитали написанные Фрюиском строки:

Гриффиндор - (7; 400)
Рейвенкло - (7; 120)
Гриффиндор победил, Поттер, Гриффиндор победил...

Глава 15. Подслушанные дни.

Следующая неделя прошла на удивление спокойно. После постоянных приключений Гарри был рад такой бездейственности. Рон еще пытался втянуть Гарри с Гермионой в какую-то авантюру Фреда и Джорджа Уизли, но они сразу отказались. Все было тихо и мирно. Фрюиск проводил дуэльные уроки, оставляя класс самостоятельным занятиям и только вставляя едкие комментарии в течение занятия. Гарри в огне дуэли постоянно отправлял Рона в нокаут или нокдаун, поэтому на уроках делать ему было почти нечего. Та же проблема была у Парвати. Лаванду интересовали журналы мод и сплетни чуть больше, чем ее, поэтому в навыках защиты Браун была хуже, и ее защитные заклинания только усиливали эффект нападения. Парвати садилась к Гарри, и они разговаривали обо всем: о квиддиче (Парвати была страстной болельщицей), о новых группах в магической музыке (соседство Эрни и его волшебного радио не прошло даром), о дуэлях. Гарри внутренне радовался, что Лаванда настолько не смыслит в защите.
Гермиона продолжала ругаться с Роном каждый день. Гарри не реагировал, но иногда этих двоих все же приходилось разнимать. Джинни немного успокоилась и перестала донимать Гарри всевозможными претензиями. Они стали проводить больше времени вместе. Гарри становилось все легче. Их отношения откровенно наладились и вошли в нормальное русло.
Объявление о смерти Северуса Снейпа вместе с большой статьей, посвященной Беллатрис Лестрендж, украсило первую полосу газеты в четверг. Стол Гриффиндора в открытую ликовал, размахивая Пророком. Хаффлпафф и Рейвенкло позволили себе только выразить радость в отношении смерти самой страшной приспешницы Темного лорда и сожаление в отношении Снейпа. Слизерин скорбно молчал. Все прекрасно знали, что кому-нибудь уж точно кто-либо из этих двух приходится родственником. И только Гарри не присоединялся к восторгу детей тех, кто пострадал от руки Беллатрис. Он и не знал, что думать: с одной стороны - Беллатрис убила Сириуса, но с другой... Снейп умер, защищая ее, а чистокровные не стали бы рисковать жизнью за кого-то, насколько понимал Гарри.
Странная мысль, признавался он себе. На нее его натолкнула Гермиона, слышавшая последние слова Снейпа. Алхимик умирал за мать. Когда Гарри это узнал, то его отношение к погибшим резко изменилось. Ну не мог стандартный самовлюбленный и изворотливый слизеринец, каким ему всегда представлялся Снейп, умирать, защищая честь. Причем не свою, а матери. Значит и не так плох был Снейп, значит и не так плоха была Беллатрис... Не может же человек быть абсолютным злом. Он ведь на то и человек. А Белла Блек и ее сын точно не были этим злом. Значит, они были людьми в своем личном мире... Северусу Снейпу, как позже узнал Гарри, посмертно присудили орден Мерлина четвертой степени за заслуги в борьбе с террористом, как по-модному окрестили Волдеморта. Дамблдор быстро нашел замену Снейпу. Им оказался маленький пятифутовый старичок с совершенно лысой головой и огромными седыми усами. Он говорил бойко и интересно, но профессор Каперфул, как назвался старичок, не давал им никаких письменных домашних заданий, заставляя варить зелья. На третье занятие гриффиндорцы оценили писанину Снейпа и взвыли о масштабах практики. Фрюиск, чьи уроки всегда шли после зелий, только посмеивался.
На первое воскресенье октября был назначен открывающий сезон матч Гриффиндор-Хаффлпафф. Гарри с усиленной отдачей тренировал сырую команду. Загонщики летали совсем паршиво, хотя отбивали отменно. Парвати только начинала летать, хотя успехи уже стали появляться. Джинни летала безукоризненно. Но вот третий парень выводил Гарри из себя. То он терял мяч, просто вываливая его из рук, то он забывал, где ворота его команды и забивал своим. Гарри срывал голос благодаря ему. И Рону, как бы это ни было неприятно.
- Рон, лови! - отчаянно кричал Гарри, забывая о снитче и смотря на кольца. С каждой тренировкой Рон играл все хуже и хуже. Гарри надеялся, что на игре Рон покажет все, на что способен, иначе у Гарри просто не будет выбора, и ему придется искать нового вратаря. Рон и сам понимал это, отчего его навыки еще больше притуплялись. Он был из тех людей, кого любая критика убивает, поэтому Гарри ни слова не говорил Рону о своих помыслах. Но даже это не помогало.
***
Все снова закрутилось во вторник. Гарри предчувствовал надвигавшуюся бурю. Во вторник утром приехал Малфой, которого Гарри заметил на завтраке исключительно из-за толпы вокруг. Он был бледен и нервозен. Движения отдавали резкостью уставшего и больного человека. Гарри пошел к Рону и Гермионе. Гермиона почти положила голову ему на плечо. "Неужели помирились?" - пронеслось в голове Гарри, но Рон, заметив его, энергично замахал рукой. Гарри подсел к нему и увидел бледно выступавший невидимый шнур.
- Это "уши Уизли"? - недоверчиво спросил Гарри, но Гермиона шикнула на него, а Рон протянул ему еще один наушник. Гарри взял вещицу и вставил в ухо. В голове зазвучал голос Забини:
- Перестань, Драко, тут все свои!
- Да не хочу я, - устало возмутился Малфой, но на него тут же зашипели со всех сторон стола, и он недовольно начал:
- Беллатрис умерла во вторник. И обряд я проводил.
- Ты?! - не поверили слизеринцы. Малфой кивнул, и змееныши расползлись по столу, переговариваясь. Малфой поковырял кашу и встал, уходя бросив:
- Я устал с дороги.
Забини и Паркинсон переглянулись. Забини мрачно уставился в огромное окно зала и процедил.
- Мда, Паркинсон, не повезло Драко.
- О чем ты?
Забини скривился, как от зубной боли, и с усмешкой прошипел:
- Что, давненько читала "Законы крови", а?
- Уж я-то их точно читала, не знаю, как некоторые, - зло парировала девушка, победно смотря на оскалившегося слизеринца, - у тебя было сто причин сказать это, я не легимент, чтобы еще в твоей голове копаться.
- Да я о том, Паркинсон, что Драко теперь не Драко, а герцог Малфой. Вот теперь он точно Метку получит, как бы Нарцисса ни старалась.
- Но ему еще шестнадцати нет!
- Зато он уже глава рода. И пусть ему было бы пять, он бы щеголял Меткой... Вот меня родители и женят на дочери этого скотта в ноябре, чтобы до моего шестнадцатилетия было десять месяцев. Мне нужен сын, тогда меня обойдет Метка...
- Ты против Темного лорда, Забини? - с ноткой превосходства спросила Паркинсон.
- Я посмотрю, как ты будешь реагировать, когда тебе поставят клеймо Темного лорда, - огрызнулся он.
- Не поставят, мне исполнится шестнадцать через четыре дня после Драко, а значит...
- А значит, что сейчас ты рассуждаешь, как грязнокровка Гренджер, - Гермиона шумно выдохнула, - ты же вроде умная девушка, могла бы понять.
- Что понять? - напряглась Паркинсон.
- Малфой теперь глава рода, а значит, ему прямо сейчас нужно жениться, - Забини встал и наклонился к самому уху недвижимой девушки, - ты пролетела, детка, - слизеринец вышел из Зала. Паркинсон сидела, уставившись в одну точку, а потом резко побежала в сторону гостиной Слизерина.
- Ну и что вы об этом думаете? - Гермиона повернулась к парням, - Рон, а где Гарри?
***
Гарри вылетел из зала вслед за Забини. Он быстро влетел в какую-то нишу и вызвал Кричера. Старый эльф нехотя появился.
- Мантию-невидимку принеси, - рявкнул Гарри. Эльф исчез и через полминуты появился с серебряной тканью в убогих руках. Гарри выхватил мантию, накрыл ею себя и вылетел в коридор, где скрылся Забини. Юноша побежал по нему. Коридор был маленьким и узким. Гарри уже почти ничего не видел в темноте, когда...
- Тупик! - от неожиданности вскрикнул он. Перед ним была каменная кладка. Гарри быстро провел по ней руками в поисках выступа, рычага или ручки, но ничего не нашел. Он быстро щелкнул пальцами. Кричер снова возник перед ним.
- Хозяин, - неприязненно проговорил он.
- Где здесь проход?
- Тут нет прохода, хозяин, тут стена, - сухо произнес он, смотря на Гарри, как на сумасшедшего. Юноша подумал, что домовика потом надо будет хорошенько выпороть. За все. Особенно за дерзость. Все равно в отношении маленького предателя Гарри совесть не терзала.
- Перенеси меня к Забини, живо, - скомандовал он, накрывая эльфа мантией. Кричер задумался и хлопнул в сморщенные ладоши. Гарри закружило в желтом-сером водовороте и выкинуло на пол. Гарри мгновенно поднялся, хотя координация серьезно нарушилась. Забини стоял в десяти метрах от него. Гарри дал себе зарок перемещаться с эльфами только в самых крайних случаях и подошел ближе. Забини задумчиво стоял перед нишей с каменной вазой. Наконец, он протянул:
- Объединение сил.
Ваза отъехала, и проход в гостиную открылся. Забини неторопливо вошел, что было на руку Гарри: Поттер шмыгнул внутрь в последний момент перед закрытием ниши. Парень постоял в дверях и пошел в сторону спальни Малфоя. Гарри следовал за ним.
- Малфой, ты тут? - довольно громко спросил Забини и, не услышав ответа, вошел. Гарри едва успел влететь в комнату, совершенно забывая про крохотные размеры спален. Забини был в полутора футах от него. Гарри зажал рот рукой и, оглядываясь, отошел в угол.
Комната Малфоя ничем не отличалась от его собственной. Такая же обстановка, с тем различием, что на столе Малфоя лежала уже покрытая пылью бутылка вина и пара свечей. Сам хозяин валялся на кровати. Обнаженный торс был сухим и болезненно-белым, слишком яркая сеть синеватых вен покрыла впалый живот и грудь, сбивающееся дыхание - Малфой выглядел изморено и жалко. Забини тоже это приметил:
- Неважно смотришься.
- Я разве разрешал тебе войти? - очень вяло протянул слизеринец, открывая глаза и смотря на вошедшего.
- С каких пор мне нужно разрешение, чтобы повидать своего дорогого братца? - фыркнул тот и сел на кровать рядом с Малфоем.
- Седьмая вода в киселе, - кисло отреагировал Малфой и закрыл глаза рукой, - чего надо?
- Я пришел выслушать.
- Я не намерен разговаривать.
- Меня это не интересует. Так в чем дело?
- Дела моей семьи - мои и только мои дела, Забини, - прошипел Малфой, садясь на кровати, - уж не лезь не в свое...
Забини думал четверть секунды. Он замахнулся и дал мощную пощечину Малфою. Гарри вздрогнул. Рот самопроизвольно открылся. Ну ничего себе нравы! Малфой прижал руку к носу и рассеченной губе и снова уставился на Забини, будто тот только что и не пытался сломать ему челюсть.
- Не гони меня, Малфой. Даже не смей. Я и Паркинсон - единственные, кто еще подтверждает родство с тобой. Ты хоть знаешь, чего это стоит? - Забини схватил Малфоя за плечи и притянул к себе. Его голос трясся от ярости, - Темный лорд может подумать, что, поддерживая тебя, мы отвергаем его, а ты на примере тетушки Беллатрис понял, чем это грозит.
- И что тогда?
- Выкладывай.
Малфой еще несколько секунд сверлил его взглядом и начал:
- Я провел обряд. Когда Нарцисса пришла в комнату, неся труп Снейпа перед собой, я понял, насколько серьезно попал. Темный лорд убил своего сына и свою вечную любовницу. Не хило, да? А тут я провожу обряд. Полномочия главы рода переходят ко мне. И Темный лорд теперь точно поставит мне Метку...
- Все это я знаю, - перебил Забини, - а что дальше?
- А дальше то, мой несмышленый братец, что Люциуса теперь точно не вытащат из Азкабана. Он попросту никому теперь не нужен... А я... А мне срочно нужно жениться, а Панси исполнится шестнадцать только через два месяца.
- И что будешь делать?
- Для начала разберусь с семейными делами. Пока отца не было, счета пришли в полный беспорядок. Нужно со всем этим разобраться. А потом... Знаешь, меня больше всего пугает женитьба. Это прямо поселилось перед моими глазами. Мне даже несколько странно.
Гарри загрустил. Малфой сидел со своим лучшим другом, но такое явное "мне страшно" он сказать не может. "У чистокровных нет друзей", - как-то сказал Невилл. Гарри тогда только недоверчиво закатил глаза. Теперь он понял всю силу этого выражения.
- Я устал, Блейз, - продолжил Малфой, обнимая себя руками и утыкаясь в колени, - я так хочу просто жить... Отец в Азкабане, мать чуть ли не на эшафоте... Мерлин, как я устал...
- Хватит жалеть себя, - рявкнул Блейз, - меня женят вообще на дочери шотландца! Но я же не пускаю сопли. Стыдись, Малфой.
- Да я не о том... Я боюсь за Нарциссу. Блейз, я не хочу ее терять... Может, мне на ней жениться?
У Гарри появился огромный ком в горле, мешающий дышать. Он думал о женитьбе на собственной матери?! Да что за люди такие?!
- Это уже совсем последнее решение, - сказал Забини, - сначала найди хоть трех на выбор, а потом посмотрим.
- Да у нас такие на выбор... Кто есть? Уизли, Лавгуд, Джеймсон, Джаргонелл, Лоббили... Кажется и все.
- Ну первые три отпадают... У тебя либо Джаргонелл, либо Лоббили.
- Это почему?
- Джеймсоны уже подписали контракт с Ноттами, а Уизли и Лавгуд - гриффиндорки Поттеровы.
- Лавгуд, кажется, с Рейвенкло?
- Да не важно, все равно они вместе за Золотого мальчика.
- Ясно, остаются только хаффлпаффки, - буркнул Малфой и прижал руку к носу, под которым застыла неприятная полоска, - сильно ты мне!
- Заслужил, - огрызнулся Блейз.
- А ты что такой? - после недолгого молчания спросил Малфой.
- Я хочу убить отца.
Гарри задохнулся тугим воздухом. Убить? Отца?
- Зачем? - никакого удивления на лице Малфоя, будто ему рассказывали историю магии.
- Хочу жениться на Тиффани, но отец против, - Забини сел рядом с Малфоем на кровать и закрыл глаза.
- Ну и имечко у твоей кузины.
- У нее мать американка... Но чтобы жениться, нужно быть главой рода, а пока отец жив, я так и буду только наследником. Брат ведь отказался.
- Успеешь еще, - совсем недовольно пробурчал Малфой. Забини сел за стол и поднял какую-то фотографию. Несколько секунд он рассматривал ее, а потом бросил на друга:
- Что, сентиментальным стал, Малфой?
Слизеринец только поднял карточку. Он сидел спиной к Гарри, и Поттер мог видеть фотографию. Она была чистым аналогом той, что лежала в альбоме Гарри, только вместо первого состава Ордена на ней были Пожиратели смерти. Люди не улыбались и не махали, но с вполне ощутимым самомнением смотрели на Малфоя. Гарри узнал Люциуса и Нарциссу, Долохова, Эйвери, Руквуда. Справа стояли крепкий мужчина, сильно похожий на Забини, и невысокая сухопарая дама. Наверняка родители. А слева... Гарри внимательно посмотрел на Беллатрис Лестрендж. Рудольфус стоял рядом, но женщина не обращала на него внимания. Она только держала за руку еще совсем молодого Снейпа. Гарри с трудом узнал в высоком красивом подростке, смахивающем на Реддла в юности, злого и ядовитого алхимика. Снейпу было лет четырнадцать. Он махал рукой Малфою и был практически единственным, кто улыбался.
- Посмотри, Снейп совсем молодой...
Забини сел на кровать рядом Малфоем. Гарри прижался к стене.
- Я его и не заметил... Он такой... другой, - подумав, сказал Забини.
- Он такой давно был... Я уже его таким не видел, - предался воспоминаниям Малфой. Гарри неслышно пошел к другой стене. Сын Люциуса смотрел в одну точку невидящими глазами.
- Северус почти никогда не улыбался. Он даже шутил вот так, не смеясь. Помню, я маленький был, они с отцом крепко напились, а у нас был вечер. В общем, как ни странно, они не буянили, только неприличные забавные истории травили всей публике. А Северус ни разу не улыбнулся или рассмеялся. Нарцисса долго на Люциуса орала, когда все ушли: грозилась уйти, развестись и оставить его без антипохмельного зелья. С тех пор отец ни разу дома не напился, хотя раза два в месяц Северус притаскивал пьяного в стельку Люциуса, - со смешком произнес Малфой и погрустнел, - они ведь часто были у нас - что Беллатрис, что Северус... Белла не любила особняк Лестренджей, а Северус просто так у нас жил. Его мать постоянно чего-то хотела сделать, куда-то поехать, с кем-то познакомиться. Никак не могла без дела усидеть. Она даже вечером постоянно приходила к Нарциссе. Они долго о чем-нибудь говорили, потом приходил Северус и, как детей, разгонял их... Мы с ним, когда он был совсем молодой, иногда врывались в их комнату, а они начинали на нас кричать. А мы от них бежим по всему замку... - Малфой улыбнулся в никуда и снова помрачнел, - а ведь когда я видел его после... после… после того… Он улыбался. Я даже поверил... поверил ему… - пустой бездонный взгляд в неизвестность.
Молчание.
- А его ты тоже...
- Нет, - не мигая сверля шкаф взглядом, пробормотал Малфой, - он незаконный сын, а, значит, он и не Блек никакой, и не Реддл. Он похоронен рядом со Снейпами, недалеко от Лондона... И от Эванс далеко, и от Беллатрис... Он среди чужих, неотпетый и непризнанный... Он достоин большего, - совсем тихо проговорил Малфой.
- А что с Эванс? Кто это?
- Мать Поттера. Снейп любил ее, и она его любила. Но Темного лорда просто ненавидела. Поэтому она вышла за Поттера. Вот за это Северус и ненавидел Мальчика-который-зачем-то-выжил... После ее смерти Северус перестал следить за собой. Люциус еле отговорил его от самоубийства...
Слизеринцы долго молчали. Малфой прижался к стене. Забини осмотрел фотографию и сказал:
- Он умер от руки того, кому он служил, а не от руки грязнокровки. В этом есть свои плюсы...
- Он должен был жить, - оборвал его Малфой. Его слегка трясло, лицо покрыли красноватые пятна, - он имел право жить...
Опять молчание. Его снова прервал Забини.
- Ты слишком много думаешь о людях, Малфой, отдохни, поспи. Вот сейчас, ложись!
- Он был моим крестным...
- Малфой!
- Блейз, пожалуйста...
Забини несколько мгновений пребывал в нерешительности, а потом пробормотал:
- Мы уже не дети. У нас уже нет имен, забыл?
- Меня зовут Драко. Тебя - Блейз. Тем более, ты мой брат...
- Седьмая вода в киселе, - хмыкнув, повторил Забини.
- Пожалуйста, Блейз!...
- Мы не дети. Панси теперь Паркинсон, я теперь Забини... А ты герцог Малфой. Не нам менять это.
Малфой закрыл лицо руками, и его обнаженные плечи стали мелко подрагивать. Забини округлил глаза, но не смог произнести ни звука. Несколько минут они сидели молча. Забини отвернулся и невидящими глазами смотрел в стену. Потом Малфой открыл постаревшее лицо. Забини взял его за плечи и мягко опустил голову Малфоя на свои колени. Тот сомкнул веки. Забини подложил ему под шею свою руку. Второй накрыл Малфоя одеялом и положил поверх одеяла на его плечо.
- Не надо, Дрейк, не надо. Кто-то может войти и увидеть твои слезы.
- Так всегда Беллатрис говорила... - Малфоя уже не было слышно. Очередная пауза.
- Устал? - голос Забини внезапно избавился от всякой презрительно-самоуверенной интонации и стал по-человечески внимательным.
- Ты даже не представляешь, как... - ответил Малфой. Гарри снова вздрогнул. Точно так он ответил Гермионе, когда очнулся в начале августа после бешенного перехода в Норе.
- Спи.
Малфой послушно закрыл глаза. Гарри стало слегка жаль змееныша. Тот любил Беллатрис... А Гарри отправил ее на смерть. Заслуженно отправил. За смерть Сириуса. Юноша скользнул вниз по стене.
Что можно было подумать? Эти странные чистокровные, зацикленные на своей крови, были действительно чересчур таинственны. Гарри посмотрел на часы и неслышно сел у стены. Нужно было ждать.
Все время Забини невидящим взглядом пялился в окно. Малфой спал, иногда дергаясь всем телом и вскрикивая какие-то слова. Через полчаса пришла Паркинсон. Она тихо вошла и вопросительно посмотрела на Забини. А тот даже не ответил. Она подошла к нему и поцеловала в сомкнутые губы. Парень не удивился и, быстро посмотрев на Паркинсон, отвернулся обратно к окну. Слизеринка села на край кровати.
- Он спит?
- Да, - стеклянно ответил Забини.
- О чем говорили?
- Почему ты думаешь, что мы о чем-то говорили?
Паркинсон выразительно на него посмотрела.
- Я росла с вами обоими с трех лет. Пожалуй, я знаю вас.
Забини пожевал губы и, взвешивая каждое слово, ответил:
- О тебе, о Беллатрис... О Снейпе.
- И что с последним?
- Снейпа ему не хватает...
Молчание.
- А ведь все Блеки мертвы... Род прерван...
- Нет, род не прерван. Он умер.
- Почему? - Паркинсон окинула беглым взглядом Забини.
- Все наследники мертвы. Есть только один, да и тот уже Малфой.
Паркинсон посмотрела на беспокойно спящего слизеринца. Когда он в очередной раз дернулся и пробормотал что-то, смутно похожее на "отец", она положила руку ему на лоб. От прикосновения Малфой проснулся и лихорадочно посмотрел на Паркинсон.
- Привет, - прошептал он и сел на кровати. Они все переглянулись и уставились обратно в свои стороны. Слизеринцы молчали. Гарри подумал, что они могут молчать вечно. Он был довольно близок к истине. Через два часа они наконец проявили признаки жизни. Гарри уже дремал, когда Паркинсон встала с кровати и вышла из комнаты. Гарри вжался в стену и задержал дыхание. Вслед за Паркинсон вышел Забини. Малфой лег и, укутавшись в одеяло, уткнулся в одну точку. Гарри медленно встал и пошел к приоткрытой двери. Щель была слишком мала, чтобы прошел человек. Гарри неслышно поднял палочку и махнул ей. Окно в гостиной распахнулось, и резкий порыв осеннего ветра раскрыл дверь настежь. Гарри вылетел из комнаты Малфоя. Тот поднял палочку с прикроватной тумбы и закрыл окно и дверь.
Гарри замер перед выходом и тихо вышел в коридор. Надо было поговорить с друзьями. Юноша взметнулся и кинулся в гостиную Гриффиндора. Там никого не оказалось. Гарри подумал, что можно подождать друзей и здесь, и упал в кресло у камина.
Перед глазами всплыла довольно уютная каморка Малфоя, столь отличная от холодно-гордых покоев в Малфой-менор. И трое непонятных людей с безумными и порой бесчеловечными речами. В той комнате не было ни морали, ни чистосердечности. Гарри чувствовал, что просто удачно попал на такие редкие откровения Малфоя. Крысеныш вызывал чувство жалости и отвращения. Поттер был уверен, что на него летом смотрели так же. А Забини? Отвратительный тип с кошмарными аморальными замыслами! И Паркинсон... Уродливая самодовольная слизеринка, вся трагедия которой - несостоявшаяся свадьба с Малфоем. Да и они росли вместе, а ведут себя, как незнакомые люди. И нет доверия. Но... Что же было такое в слизеринском трио, что оставило в душе такое странное и незнакомое чувство? Ведь они ничего не делали, даже почти не говорили, а то, что и обсуждали, было грязно и тошнотворно... Так что же?
Гарри снял очки, потер переносицу и задумчиво покрутил окуляр в руках. В слизеринской комнате, в этом самом молчании, в немыслимом и смущенном обращении "Дрейк" Забини к Малфою, в коротких жестах Паркинсон, в бездонном взгляде Малфоя в никуда, в негласной солидарности и взаимопознании, в воздухе этого места - везде пахло семьей. Эти жестокие и негуманные выродки чистокровных семей, гнусные последователи жалкой полукровной тряпки - их объединила семья. Семья... Наверное, это и был тот близкий круг, про который рассказывал Фрюиск... Гарри надел очки и, посмотрев на часы и выругавшись, побежал на Защиту.
***
- Вы опоздали, мистер Поттер, - скривился Фрюиск, поворачиваясь к двери.
- Извините, профессор, я не успел... - задыхаясь пробормотал Гарри, но Фрюиск грозно оборвал его:
- Минус пятнадцать баллов и вы садитесь без лишних слов или минус пятьдесят баллов и вы опять-таки без лишних слов отправляетесь восвояси. Ваш выбор?
Гарри быстро оценил степень плохого настроения Фрюиска и сел слева от Парвати.
- У него объявление, - прошептала она уголком рта, но Фрюиск заметил это и грозно зыркнул на нее.
- Среди вас, идиотов с пустыми головами, есть те, кто умеет использовать Экспеллиармус. А еще есть те, кто даже не знает, что это. И эта проблема во всем Хогвартсе. Поэтому я решил оставить практику на уроках и создать нормальный, а не как четыре года назад, дуэльный клуб. Там вы будете тренироваться с теми, чей уровень ничтожных знаний равен вашему. А на уроках будет теория. Вопросы?
Рука Гермионы неуверенно поднялась вверх. Может, Гарри померещилось, но голос Фрюиска дрогнул:
- Мда, мисс Гренджер?
- Профессор, но в начале года...
- Мисс Гренджер! Я вас умоляю, - голос Фрюиска отдавался от стен, сливаясь в гром, - неужели вы думаете, что мисс Браун или мистер Уизли с мисс Эббот обладают навыками шестого курса? Им бы на второй-третий! Так что я решил вас поделить по уровню знаний, а не по возрасту. Скажите, логично?
Гермиона нехотя кивнула. Лаванда с Роном приняли одинаковую позу смертельно обиженного человека. Гарри мысленно подтвердил слова Фрюиска, а тот уже продолжал:
- Итак, сегодня вы встанете в пары так: Уизли - Браун, Поттер - Гренджер, Патил - МакМиллан...
Ученики с шумом встали и разбрелись по кабинету. Фрюиск, продолжая делить хаффлпаффцев на пары, махнул рукой, и все парты растаяли. Через пару минут учитель провозгласил: "Начали!" - и Гарри повернулся к Гермионе.
Риктусемпра задела его плечо и дернула назад. Юноша вскинул палочку на Гермиону и буркнул:
- Эвертостатио!
- Да что же вы делаете, кретины! - Гермиона отвлеклась на крик Фрюиска, но успела отбить заклятие.
- Вам сказано драться, а не пытаться взорвать мой кабинет! - кричал Фрюиск на Рона и указывал на дымящиеся опилки на полу, оставшиеся от парты.
- Я случайно, профессор, - пробормотал Рон, разглядывая ноги.
- Случайно?! Значит, вы, Уизли, болван, каких свет не видел! Неделя отработок!
Рон понурил голову. Фрюиск поколдовал над партой и взбешено хлопнул по восстановившемуся столу:
- Вернулись к занятию, живо!
Гермиона со странным выражением посмотрела на него и повернулась обратно к Гарри:
- Сильно он Рона...
- Рон сам нарвался, хотя и Фрюиск сегодня чересчур ненормальный, - рассудил Гарри.
Гермиона пожала плечами и кинула в него зелено-золотую стрелу какого-то заклинания. Гарри даже не предполагал, что это, но ответил Протего. Заклинание не отреагировало, продолжая нестись на него. Гарри сделал шаг в сторону, но стрела последовала за ним и пронзила его. Ничего не произошло. Гарри удивленно посмотрел на Гермиону, но девушка даже не обратила на него внимания. Ее странный задумчивый взгляд был искоса направлен на Фрюиска. Гарри сильно пожалел, что не успел обучиться у Снейпа легименции.
- Гермиона! - позвал он. Девушка вздрогнула и автоматически выпустила Пиро. Гарри едва успел отпрыгнуть, - да что с тобой?!
Она открыла рот, но ничего не смогла сказать и густо покраснела. Все занятие она была необыкновенно рассеяна: то посылала какие-то непонятные неработающие заклинания, то не могла отбить простой Экспеллиармус. Гарри под конец урока уже стал злиться, с палочки начали срываться красные искры, добавляясь фейерверком к каждому заклинанию. Когда урок закончился и Фрюиск высказался в отношении Рона и Лаванды, прибавив пару ядовитых замечаний нескольким хаффлпаффцам, Гарри вылетел из класса вместе с Роном. Гермиона осталась внутри. Гарри, и так разозленный ее сегодняшним поведением, хотел было высказаться, но Рон, на удивление спокойный, остановил его и позвал за собой. На этаже было всего три кабинета. Один принадлежал Фрюиску, другой служил кладовкой, а третий был вечно пуст. Рон толкнул Гарри туда и тихо прикрыл дверь.
- И ты тоже сегодня с ума сошел? – скептически спросил Гарри.
- Гермиона все время остается у него. Я должен знать, что они там делают, - как будто не замечая Гарри, объяснил Рон, роясь в карманах. Он быстро вытащил спутанный клубок "ушей Уизли" и выудил две штуки. Гарри, сомневаясь в правильности идеи, все же взял. Они пошли к кабинету Фрюиска. Шнур проворно заполз под дверь, и послышался тихий разговор:
- Зачем?
- А что, скажешь, что я не прав был? – угрюмо-зло спросил Фрюиск.
- Нет, прав, но зачем ты на него кинулся?
- Он мне парту спалил!
- Да перестань, - фыркнула Гермиона, - у тебя по десять раз на дню парты взрывают…
- Ученики первого курса - да!
- Перестань, - устало повторила Гермиона, - ведь вовсе не поэтому.
- Я не знаю, почему! - вскричал Фрюиск. Раздался скрип старого дерева (учитель сел в кресло) и легкие шаги (Гермиона прошла по каменному полу).
- Корнет, что с тобой? - тихо спросила девушка.
- Если бы я знал… - убито ответил Фрюиск, - а ты? Ты тоже хороша. Поттер чуть мне полкласса не снес - так бесился. Да из-за тебя!
- Я задумалась, - увильнула Гермиона.
- Ну да, - не поверил Могучий, - о чем же?
- Обо всем.
- А поточнее? - еще один скрип дерева - Фрюиск поднялся - и череда шагов, более уверенных, но, как ни странно, тихих и почти неощутимых.
- Корнет, - пролепетала Гермиона. Ее голос сорвался на шепот. Гарри прямо-таки почувствовал, как у нее пересохло в горле. Фрюиск наверняка был близко, даже слишком близко. Гарри бросил косой взгляд на Рона. По лицу его ходили желваки, глаза горели, а дыхания не было слышно - Гарри знал, что это приступ ярости. Нужно было уводить Рона, пока не повторилась та неприятная история, случившаяся перед этим будто заколдованным кабинетом. Гермиона, конечно, простила его, но Поттер знал, что она просто глубоко затаила обиду, но не извинила на самом деле.
- Рон, - неслышно позвал Гарри. Рон выдернул невидимый шнур из уха, одним движением засунул его в карман и с ноги открыл дверь. Старые стальные петли жалобно заскрипели и открыли своеобразную картину: Гермиона сидела на парте и, не поворачивая головы, смотрела назад; там стоял Фрюиск. Он взирал на Гермиону с тем же странным выражением, что и она на уроке. В мгновение, когда влетел Рон, она спрыгнула с парты и испуганно посмотрела на друга. Фрюиск только хмуро взглянул на парня и пошел в сторону личных покоев.
- Профессор! - остановил его Рон. Его голос дрожал от плохо скрываемой ярости и сарказма, - что же вы уходите? Может, вы останетесь и расскажите нам что-нибудь?
- Мне нечего вам рассказывать, мистер Уизли, почитайте "Принципы чистокровных" на ночь, я вам не сказочник, - не оборачиваясь, процедил Фрюиск, продолжая идти к своим покоям.
- Неужели, - прорычал Рон, вынимая палочку. Учитель остановился.
- Вы думаете меня остановить этим? - презрительно поинтересовался Фрюиск.
- Уже остановил, профессор, - максимально издевательским тоном протянул Рон. Гарри никак не мог узнать в этом взбешенном подростке лучшего друга. Гермиона подошла к Гарри. Фрюиск обернулся и с холодным любопытством посмотрел на Рона.
- Я вызываю тебя, Фрюиск, - прошипел Рон.
- По поводу?
- Спасаю прекрасную даму от злобного черного рыцаря, - криво улыбнулся Рон и незнакомым Гарри пассом отправил во Фрюиска черную стрелу заклинания. Учитель отбил ее взмахом кисти. Рон отправил еще несколько неизвестных Гарри заклинаний. Фрюиск отбил и начал контрнаступление. Рон оборонялся от красных, искристо-фиолетовых и коричневых стрел и шаров, слетавших с пальцев Фрюиска. Лица обоих покрыли испарина напряжения и скрытое изумление. Заклинания сыпались все быстрее и яростнее. Гарри уже не мог разобрать, где чье. Большинство заклятий он никогда в жизни не видел. Гермиона испуганно смотрела то на одного, то на другого, не зная, что предпринять. Спустя какое-то время дуэлянтов уже не было видно из-за густого сизого дыма. Заклинания сильно рикошетили, пара из них даже полетела в Гарри с Гермионой, но оба успели среагировать и отбить их. Одно из заклятий ударило в доску и, раздробив ее, пробило стену. Гарри заглянул в дыру и сглотнул.
- Они поубивают друг друга!
- Это надо прекратить, - пробормотала Гермиона и, зажмурившись, крикнула, - Девидерус!
Из ее палочки вылетело два прозрачных луча. Они проникли в дым, а потом послышался звук падения: заклинание отбросило Рона и Фрюиска на пол.
- Петрификус Тоталус!
Гарри последовал примеру Гермионы и парализовал Рона.
- Что вы делаете?! Что? Вы как звери! Бесчувственные недостойные звери! Смотреть гадко, - срывающимся голосом закричала на них Гермиона. Два пласта на полу только неприязненно переглянулись и уставились на девушку, ходившую кругами по кабинету и заламывавшую руки, - ну зачем? Зачем?!
Гарри подумал было ответить, но быстро понял, что вопросы были риторическими. Гермиону абсолютно не интересовали мотивы этого безумного поступка, она их и так поняла. Она не могла понять, что будет дальше. Словно в подтверждение мыслей Гарри, Гермиона повернулась к лежащим мужчинам:
- Чего вы от меня хотите?! Вы, как дети, делите меня, как игрушку! Я для вас просто вещь! - оба тут же замычали, но Гермиона не собиралась останавливаться. - Вы оба поступили подло по отношению ко мне, не спросив меня! Вы оба бесчувственные скотины! - разъярилась девушка и сняла заклинание с обоих. Гарри решил отойти с поля боя в дальний угол класса. Дуэлянты поднялись и разошлись. Фрюиск встал в четырех футах от Гарри:
- Ну и как решила ты?
Гермиона недоумевающее посмотрела на Могучего. Гарри пожалел, что не видел его лица.
- Я… - неуверенно начала она и растерялась, но быстро скрыла это гневом, - да я вас обоих видеть не могу!
Она победно вскинула голову и вышла, громко хлопнув дверью.
- Кажется, мы оба проиграли, - философски заметил Фрюиск. Рон отослал ему испепеляющий взгляд.
- Рон, пошли, а то она Хогвартс разнесет по частям! - опомнился Гарри и пошел вслед за девушкой.
- Иди, я скоро, - прорычал Рон, сверля глазами Могучего. Тот отвечал ему сдержанной яростью.
- Нет, ты лучше со мной, - беспокойно сказал Гарри, пытаясь оценить ситуацию. Еще бы немного, и злость Гермионы развела бы этих двоих в разные концы замка, а сейчас… Эта парочка тоже может спокойно разнести Хогвартс.
- Нам с профессором надо кое-что обсудить.
- Ну я тогда… - нерешительно пробормотал Гарри, но его прервал ледяной голос Фрюиска:
- Вон, Поттер. Я не собираюсь больше опускаться до уровня этого сопляка и впадать в гриффиндорские потасовки.
Рон скрипнул зубами, и костяшки пальцев, крепко зажавших палочку, побелели. Гарри кивнул и попятился. Парочка проводила его холодными взглядами. Гарри решил, что они уже большие и могут сами решить свои проблемы, а вот Гермиона… что это с ней?
Гарри кинулся в сторону гостиной старост. Задыхаясь и пытаясь отдышаться, он влетел в комнату. В кресле, дальнем от камина, в темноте, сидел кто-то. Гарри пригляделся. Малфой. Гермионы здесь нет. Гарри уже развернулся к выходу, когда хорек окрикнул его:
- Чего ищешь, Поттер?
- Тебе какое дело? - огрызнулся Гарри, не обращая внимания на задумчивое состояние Малфоя.
- Как пожелаешь, Дамблдорова шавка, - оскалился слизеринец. Гарри, недолго думая, вскинул палочку и запустил в выродка Ступефай. Тот только посмотрел на заклинание и закрыл глаза. Проклятие вжало Малфоя в кресло и опрокинуло. Гарри подумал, что перестарался, и с неприятным ощущением, напоминающим стыд, подбежал к парню. Малфой распластался на полу и болезненно морщился. Гарри, мысленно отсекая себе руку, протянул ее змеенышу.
- Что это ты такой добрый, гриффиндорец? - процедил Малфой, отталкивая помощь.
- Что это ты такой урод, волдемортовская дрянь? - в тон ему парировал Гарри. - Не смей меня так называть. Я не имею никакого отношения к Дамблдору.
- А я - никакого к Волдеморту! - взвизгнул Малфой.
- Ненадолго, - мрачно проговорил Гарри, - да и не прав ты… как-никак, Реддл тебе почти дядя. Ну или, по крайней мере, отец твоего кузена.
Малфой побледнел:
- Откуда ты знаешь?!
Гарри скривился в презрительной улыбке и торжественно удалился.
***
Гермиона нашлась в туалете Плаксы Миртл. Гарри так и не понял, как он сюда догадался прийти, но догадался очень правильно. Гермиона сидела с непроницаемым видом в одной из кабинок. Воспоминания, как они где-то здесь на втором курсе варили запрещенное зелье, нахлынули рекой. Гарри улыбнулся им и толкнул дверь в единственную закрытую кабинку. Девушка сидела на давно сломанном и забитом какими-то деревяшками унитазе. Она отрешенно посмотрела на Гарри и снова уставилась в пространство за его спиной.
- Привет.
- Привет, - ее голос был, казалось, специально приглушен.
- А где Миртл?
- Ее сэр Николас увел. Она опять разрыдалась: Пивз нагрубил ей…
- Даже у приведений такие проблемы, - попытался пошутить Гарри, но быстро замолк. Гермиона определенно была не с ним. Через минут десять Гарри решился на разговор:
- Гермиона?
- М?
- Что происходит? Я совсем запутался…
- Я сама не знаю… Понимаешь… Вот вы с Джинни. У тебя никогда не возникало ощущения, что вы уже лет сорок женаты?
- Постоянно возникает, - усмехнулся Гарри.
- Только вот ты смеешься, а… а мне страшно… - совсем задумчиво закончила она.
- Почему? - она пожала плечами и медленно проговорила:
- Не знаю… Рон хороший, но… что-то в нем есть… такое, что меня пугает и отталкивает… Это сложно объяснить, - она закрыла голову в коленях, и Гарри пришлось вслушиваться, - но я устала от него. Мы же даже не встречаемся, а я будто у него в плену. Будто тебе воздух перекрывают. Будто у тебя крылья, а ты лететь не можешь…
- Ну поговори с Роном!
Гермиона подняла на него глаза и грустно посмотрела, как на наивнейшего из детей. Гарри стало неуютно от этого взгляда. Он почувствовал себя если не идиотом, то совсем наивным мальчишкой.
- А что Рон? Что мне ему сказать? Все это? Даже ты не понимаешь до конца, а Рон… - она безнадежно махнула рукой, - он хороший человек, он будет хорошим мужем, я знаю, но… я устала от него… я… я не люблю его, Гарри, вот в чем дело!
Гарри растерянно посмотрел на нее:
- Ну и выбери себе другого! Почему обязательно Рон? У тебя полшколы на выбор!
Опять жалостливый взгляд.
- Гарри, очнись! В магическом мире нельзя быть просто грязнокровкой, как я…
- Магглорожденной, - автоматически поправил ее Гарри.
- Грязнокровкой, - повторила она, - ко мне все будут относиться как ко второму сорту людей. Во мне нет магической крови, а Рон… он чистокровный, но не зацикленный на этом, причем мы вместе учились и прочее… он единственный…
- Неужели и тебя на это понесло! – ужаснулся Гарри. - Ты прямо как слизеринцы сегодня!
- Просто мы месяц пожили с Малфоем, и я стала ощущать это… по-настоящему чувствовать… Кстати, а куда ты пропал? Мы тебя искали, но нигде не могли найти!
- Я был в комнате Малфоя, - усмехнулся Гарри и рассказал о подслушанном разговоре. Гермиона потерла кончик носа и протянула:
- Ну все ясно. Это основывается на книге Флитвика, на их традициях.
- Я многое не понял, - признался Гарри.
- Слизеринцам по пятнадцать, это понятно, - стала загибать пальцы девушка, но увидев, как Гарри замотал головой, остановилась, - считается, что уже в девять лет любой человек уже имеет какие-то навыки обучения. Но для контроля магических навыков легче брать одиннадцатилетних студентов. Там всякие традиции и понятия, но все это есть в Истории Хогвартса. Но дети чистокровных семей с самого рождения живут рядом с магией, потому их магическое развитие постоянно контролировалось, а, значит, и принимать их в школу можно на год раньше. Причем весь Попечительский совет школы состоит из чистокровных семей - выходцев Слизерина. Вот они и настаивают на этом каждый год.
- А Уизли? А Луна?
- Луне, кстати, четырнадцать, - заметила Гермиона, - а Уизли всегда стояли за Дамблдора, ревнивого объединителя крови, вот и решили своим примером показать, что никаких различий между магической и немагической кровью нет.
- А что про наследника рода?
- Джинни рассказывала, что в определенный момент наследник становится достоин стать главой рода. Тогда он совершает определенный обряд на выбор. Один из таких посвящающих обрядов - отпевание умирающего члена семьи. Люциус в Азкабане, поэтому Малфою-младшему пришлось принять на себя все родовые обязанности.
- А женитьба? У них там разговоры только об этом!
- Там… - Гермиона нахмурилась, вспоминая, - Джинни говорила, что в шестнадцать каждая чистокровная девушка должна выйти замуж. Если она не выходит, то считается чем-то, вроде грязнокровки. Может, и поэтому они идут в Хогвартс в десять лет.
- А что Малфой говорил Забини "братец"?
- Да ну, Гарри, ты будто не знаешь, что они все там родственники, - фыркнула Гермиона.
Пауза. Гарри успокоительно провел рукой по ее плечу. Гермиона слабо улыбнулась полу.
- Забини отца хотел убить! - вспомнил Гарри.
- Ничего удивительного для таких семей. Там чуть ли не через поколение такое происходит. Наследники хотят власти, вот и…
- Нелюди, - пробормотал Гарри.
- Не говори, - согласилась Гермиона, - хотя Корнет их защищает, говорит: "Традиции надо уважать".
- Корнет? - поднял бровь Гарри. Гермиона прикусила язык и залилась густой красной краской:
- Профессор Фрюиск, я хотела сказать…
- Что у тебя с ним?
- Да ничего! - взвилась Гермиона, поднимаясь на ноги, но Гарри потянул ее обратно вниз и посмотрел прямо в глаза. Гермиона не выдержала и стыдливо отвернулась. - Понимаешь… Он такой живой! Рядом с ним ничто не давит. Я чувствую, что могу лететь и никто меня не остановит! Я свободна с ним… наверное, это мне и нравится в нем, а не он сам… он не для меня, я знаю, но эта свобода… она опьяняет. А он... Он ничего не требует… он просто живет. Я тоже хочу так, Гарри! Просто жить!
Гарри внимательно посмотрел на нее и не узнавал. Да, все верно, все, что она говорила, светилось в ее глазах. Сама Гермиона будто ожила, она дышала этой самой жизнью. Она никогда прежде не была такой. Все книги и библиотеки, даже они с Роном будто притупляли ее. И Гарри почувствовал. Ему было самому стыдно сейчас за то, что он мог ее в чем-то обвинять. Она была счастлива. Она единственная из всех них радовалась жизни. Она будто парила там, куда выше небосвода Мордока. В ее глазах сейчас горела эта самая свобода. Гарри и сам наполнялся этим чувством, ему уже становилось тесно в этой кабинке, он тоже должен лететь!
Гарри вскочил на ноги и вылетел из кабинки. Гермиона удивленно последовала за ним.
- Что с тобой? - спросила она, наблюдая за ним. Гарри подошел к умывальнику, открыл кран и плеснул себе в лицо ледяной воды. Гермиона продолжила. - И знаешь… мне кажется, что я знаю его всю жизнь. Он какой-то родной… мне кажется, что и лицо его мне до боли знакомо… но вот понять не могу, в чем дело…
Гарри почесал мокрый подбородок и встряхнул головой. Брызги посыпались вокруг, попадая и на девушку. Гермиона посмотрела на мокрую мантию, потом на Гарри:
- Война? - Гарри не понял, но отрицательно покачал головой, - война! - закричала Гермиона и, открыв кран, неслабо брызнула в него водой.
- Ах так, - вскрикнул Гарри и вскинул палочку, - Агуаменти!
- А! - закричала Гермиона, укрываясь за умывальником и отвечая таким же потоком воды в сторону Гарри.
Через час, мокрые до последней нитки, но чрезвычайно довольные, они вернулись в гостиную старост. Эрни вопросительно посмотрел на них, но Гарри запустил в него Агуаменти. Очередная баталия на три фронта закончилась с появлением Малфоя, содравшего по тридцать баллов за "порчу школьного имущества". Все трое не остались в долгу и щедро залили его волшебной водой. Малфой кисло посмотрел на себя, потом на "бешеных детей", по его выражению, и ретировался к себе в комнату, хотя Гарри успел увидеть в его изморенном белом лице слабую улыбку.

***
Всю оставшуюся неделю Гарри посвятил Джинни и квиддичу. Причем квиддичу доставалось гораздо больше его времени. Джинни даже начала ревновать его к нему. Гарри улыбался в ответ и компенсировал это тем, что брал ее с собой на ночные дежурства. То, что они пополняли ряды нарушителей, отыскав укромный уголок, предпочиталось игнорировать.
Гарри больше всего за этот месяц удивляло то, что Дамблдор на самом деле не вмешивался в дела Гарри, откровенно наплевав на него. Это и радовало, и напрягало нервы одновременно. Гарри не верил, что вечно деятельный директор так просто бросит его на произвол судьбы, которую он уже не контролировал... По крайней мере, Гарри на это надеялся.
Каперфул оказался выпускником Слизерина, потому Дамблдор поставил его на пост декана альма матер. Теперь он уже не стеснялся и сдирал баллы с Гриффиндора, словно Снейп, поэтому весь факультет со злостью вспоминал прыткого старичка.
Примерно те же эмоции вызывал Фрюиск, только уже у всей школы. Учитель сдержал обещание и организовал Дуэльный клуб. Для этих целей Дамблдор пошел на необыкновенный шаг: добавил еще два урока в конце дня и сделал ими Защиту у всей школы. Гарри с трудом представлял, как это вообще возможно, но факт оставался фактом: самая последняя пара каждого дня была отдана Фрюиску, не отменяя обычных занятий. Гриффиндор был готов на стенку лезть от перенасыщения Защитой.
Занятия проходили в Большом зале. Первое было в четверг. Гарри входил в зал с неприятным ощущением подсасывания под ложечкой. Что-то Фрюиск обязательно выкинет, какой-нибудь номер с выставлением своей силы напоказ. Гарри подошел поближе к помосту, стоящему у окон. Гермиона прибежала с нумерологии красная от спешки, вслед за ней появился Рон. Он в последнее время постоянно где-то пропадал, и Гарри надеялся, что друг в ближайшее время ответит на вопрос: "И где тебя носит?". Большой зал вскоре заполнился копошащимся учениками. Фрюиск церемониально вошел в зал. Наступила тишина. Учитель шел, опираясь на костяную трость, широко, аристократически, отводя ее. Рон кивком указал на напыжившегося учителя и хмыкнул. Гермиона отослала ему ледяной взгляд, Гарри только пожал плечами.
Фрюиск поднялся на помост и повернулся к наблюдавшим. Выдержав паузу, он громогласно начал:
- Студенты, профессора и Хаффлпафф! Сегодня открывается дуэльный клуб. Посещать его обязаны все, кроме младшекурсников, то есть до третьего курса. Это будет иная форма обучения. Вы разделитесь на семь групп, независимо от факультета и курса. Будут учитываться только ваши навыки в магии и ведения дуэли. Моя задача на этот год - дотянуть вас до уровня "тролль" по моему предмету. Лучшие будут переведены в следующую группу. В конце года в каждой группе будет экзамен, нечто вроде турнира, победитель которого получит сто баллов для факультета. Для победителя высшей группы будет устроена дуэль со мной в качестве оппонента. Все ясно?
Студенты молчали, обиженно косясь на учителя. Фрюиск был удовлетворен единым безмолвием и сделал пару пассов в воздухе. Перед носом Гарри и остальных повсплывали листы пергамента со списком группы, куда ученик отправлялся. Гарри взял свой лист. Он был во второй по силе группе, Гермиона попала в первую, а Рон только в четвертую, однако его это не задело. Он весело направился в Лаванде и Ханне Эббот, которых Фрюиск определил к нему. Гарри просмотрел список. В его группу, как на зло, попал почти весь шестой слизеринский курс, за исключением тупиц Кребба и Гойла, пара пятикурсников с Рейвенкло, двое семикурсников-хаффлпаффцев и нелюдимый выпускник-гриффиндорец. Гермиона, бегло оглядев свой список, отправилась в сторону основной массы седьмых курсов. Фрюиск весело осмотрел большей частью недовольный зал и стукнул в пол своей тростью:
- Первая дуэль будет показательной, и противником буду я. Есть желающие?
В мертвой тишине зала Гарри слышал, как грохочет его сердце.
- Ну тогда я попрошу того, кто хотя бы не является трусом. Профессор Дамблдор, вы не поможете мне?
- Конечно.
Гарри оглянулся на звук. Дамблдор стоял рядом со столом преподавателей. Он чинно подошел в помосту и встал на него.
- Дуэль начинается на счет три. Это никто не соблюдает за пределами школы, но сейчас мы в Хогвартсе, и потрудитесь не нарушать правила дуэли. За грязные приемы - минус сорок баллов. Вопросы? Ну тогда начали, - он повернулся к Дамблдору и вытащил из трости свою черную шпагоподобную палочку, - раз, - оба мага подняли палочки до уровня плеч, - два, - все в зале замерло, - три!
- Риктусемпра!
Фрюиск отбил ее Протего и атаковал Экспеллиармусом. Дамблдор уклонился и запустил Таранталлегро. Фрюиск поставил щит и кинул в него сноп из простейших заклинаний. Одно из них все же пробило Протего Дамблдора и ударилось в директора. Он сильно упал на помост. Фрюиск мгновенно направил палочку ему в сердце:
- Я выиграл.
- Да, профессор Фрюиск, - пробормотал Дамблдор, хватая протянутую руку Могучего. Он поднялся и встал позади учителя. Фрюиск же продолжал:
- Вот, какой должна быть ваша дуэль. Всем все ясно? - зал загудел, оживленный зрелищем. - Тогда разойдитесь! - он хлопнул в ладони.
Из пола рядом с Гарри вдруг появился небольшой ящик. Через секунду ящик стал стремительно расти. Гарри отошел и наткнулся на Парвати. Девушка кивком указала ему перед собой. Ящик третьей команды тоже увеличивался. Через минуту это уже был такой же помост. Фрюиск кинул внимательный взгляд на появившиеся шесть платформ и объявил:
- Теперь выбирайте противника, взбирайтесь на свой помост и начинайте!
Гарри недовольно оглядел свою команду. Наглые рожи слизеринцев требовали не дуэли, а кулака. Рейвенкловцев и хаффлпаффцев он не знал, а гриффиндорец был уж слишком мрачным. Гарри вздохнул и оглянулся. Все помосты уже были заняты. На одном уже бились Лаванда и Рон, на другом Эрни пытался одолеть Симуса. В этот момент Гарри позвал чей-то самодовольный голос:
- Поттер! Я вызываю тебя!
Гарри обернулся на Забини. Он ожидал Малфоя, но тот молча наблюдал за разворачивающейся сценой, а его дружок только высокомерно ухмылялся. Гарри поджал губы и молча взошел на помост. Забини встал напротив.
- И только попробуй играть нечестно, - прорычал Гарри, поднимая палочку, - один...
- Мы тут сражаемся, а не играем, маленький мальчик, - просюсюкал он.
- Два, - сквозь зубы процедил Гарри. Забини улыбнулся и поднял палочку, - три, Эвертостатио!
- Ступефай!
Заклинания столкнулись, срикошетили и ударились в невидимый барьер, который, оказывается, окружал платформу.
- Нельзя использовать боевые заклинания! - воскликнул Гарри. Забини расхохотался и выпустил проклятие стилета. Гарри успел отскочить, и огромное серебряное лезвие ударилось в деревянные перила за его спиной:
- Ступефай!
- Протего! Энрего!
Гарри почувствовал, как кольнуло в правой ноге, и, отскочив, крикнул:
- Энвеном!
Отравленные лезвия полетели в Забини. Тот округлил глаза и поставил щит, но пара из них достигла цели, прибив парня к перилам. Слизеринец застонал. На это мгновенно отреагировал его факультет. Змееныши побежали на помост, но невидимый щит не пускал их. Гарри направил палочку на корчащегося подонка и прошипел:
- Ты проиграл.
- Никогда! - закричал Забини, вытаскивая лезвие из плеча, и истерично завопил, - Делириос Тоталус!
Бледно-желтый луч вырвался из его палочки. Гарри не успел отреагировать, и заклинание попало в него. Невероятное чувство полета и резкое падение. Гарри сильно ударился затылком, из глаз брызнули слезы. Юноша тяжело поднялся и посмотрел на противника. Слизеринец смотрел ему в ноги и криво улыбался. Гарри проследил за его взглядом и окаменел. На помосте лежал он, Гарри Поттер, в неестественной позе раскинув руки и ноги.
- Какого... - пробормотал Гарри.
- Идиот! - раздался крик Фрюиска. Студенты вздрогнули. Голос учителя был наполнен не привычной усмешкой или злобой, а самой настоящей яростью. Фрюиск несся к их помосту. Он сделал несколько пассов, и почти невидно мерцающий купол исчез. Он взмыл на платформу и в мгновение оказался рядом с Гарри. Фрюиск послал резкий взгляд куда-то в сторону бесплотного духа Гарри, и парень невольно вздрогнул. Глаза Могучего были белыми, серая радужка заполнилась белыми точками. Профессор грозно посмотрел на слизеринца и снова вернулся к Гарри:
- Так, Поттер, ты где-то здесь, я знаю, так что, слушай. Ложись обратно в тело.
Гарри пожал плечами и подчинился. Ощущение неописуемое. Будто сейчас можно сделать абсолютно все и ничего. Это странно. И противно, решил Гарри. Голова мешалась призрачной голове, а руки некомфортно легли в свой телесный вариант. Юноша поморщился, хотя на лице ничего не отобразилось.
- Ляг ровно, так, чтобы все совпадало, иначе придется тебе так ходить, когда вместо рук ноги, а в голове - пятая точка, - бурчал Фрюиск, водя над телом Гарри своими длинными тонкими пальцами. Через десять минут юноша снова почувствовал, что он будто летит, и ощущения вернулись. Фрюиск повернулся к слизеринцам, но те успели слинять под шумок. Гарри оглянулся на окно. Он не замечал, чтобы день был пасмурным, но где-то вдали раздался гром.
***
Тем же вечером в гостиной Гриффиндора Гарри, Рон и Гермиона засели у камина.
- Ну и что это было? - не выдержал Рон, растягиваясь на ковре, расстеленном здесь услужливыми домовиками.
- Один из вариантов душеизгоняющих проклятий. Типа Авада Кедавры, - с готовностью ответила Гермиона, погрустнев, - хорошо, что Фрюиск знал обратное.
- Мда, Фрюиск вообще душка, - прогнусавил Рон, отворачиваясь от девушки. Она закатила глаза и повернулась к Гарри, сидящему рядом в кресле:
- Ты-то как?
Он неопределенно пожал плечами. То, что его пытались убить однокурсники, пусть и чертовы слизеринцы, вовлекло его в серьезную задумчивость.
- Скажи, Рон, а откуда ты знал все эти заклинания на дуэли с Фрюиском? Я таких и не видел, - вспомнил Гарри.
- А, - замялся Рон, - ну это все в чисто... ну в общем, волшебные семьи используют между собой.
- Понятно, - недовольно пробурчала Гермиона.
- Ну это все бред, я просто сильнее ничего не знаю, - смущенно добавил он.
- А вот заклинание Делириос Тоталус не такое, - продолжила гнуть свое Гермиона, отворачиваясь от парня, - щит от него - Тутела...
- Ну и как это было? - оживился Рон, смотря на Гарри.
- Да так, - дернул плечами Поттер, - необычно. Будто тело твое и не твое одновременно.
- Круто...
- Рональд, ты хоть понимаешь, что это значит? Его могли убить!
- Ну не убили же, - примирительным тоном проговорил Рон.
- Ты не выносим! - начала вскипать Гермиона, - как можно...
- Да перестаньте вы оба! - взбесился Гарри, поднимаясь из кресла, - надоело смотреть на ваши ссоры! - он вылетел из гостиной и пошел в сторону спален старост. Где-то на полпути он наткнулся на Парвати.
- Привет, Гарри!
- А? - растерянно отреагировал Гарри, - м, привет, Парвати...
- А где Джинни и остальные? - холодновато спросила она.
- Да ну, - махнул рукой Гарри, опять вспоминая детский сад Рона и Гермионы, - а ты что так ходишь?
- Лаванду ищу, у нее моя работа по прорицаниям.
- Я ее не видел, - сказал Гарри, - может, она в гостиной, но тебе советую не идти туда. Там Рон с Гермионой опять за старое...
- Рон в гостиной? Хм... - и уже неслышно пробормотала, - я думала, она с Роном...
- С Роном? - ухватился Гарри.
- Тебе послышалось, - испугалась Парвати, быстро опомнившись, - ну пока...
- Парвати, стой!
Девушка несчастно посмотрела на Гарри.
- Гарри, я не могу сказать, это секрет!
- Лаванда и Рон встречаются? - подал первую попавшуюся мысль Гарри. Парвати густо покраснела и отвела взгляд, - да?!
- Ну да, да! - всплеснула она руками, - две недели уже. Он потому и летает плохо, что полночи с ней по замку бродит!
Гарри не заметил, что стоит с раскрытым ртом.
- Но... Но...
- Он тебе не хотел говорить, потому что боялся, что ты начнешь его из-за Гермионы терзать, - выдала Парвати, предугадывая его вопрос.
- Но он на самом деле кинул Гермиону! - потерянно произнес Гарри.
Парвати только развела руками. Несколько секунд они молчали, а потом она взяла его за плечо:
- Пойдем, Гарри, а то стоим тут так странно... Вот уже парочки пошли.
Гарри обернулся. Эрни МакМиллан? Ханна Эббот? Вместе?
- Это ты тоже не знал? - уточнила Парвати. Гарри отрицательно мотнул головой, - они с того года вместе... Вообще все по парам. Рон с Лавандой, Малфой с Паркинсон, Падма с Майклом... И даже ты с Джинни, - последнее было произнесено довольно ядовито. Гарри непонимающе посмотрел на девушку, - и только я одна... - она всхлипнула и опустила глаза.
Гарри сочувственно улыбнулся и положил ей руку на плечо. Ничего лучше он придумать все равно не смог, а Парвати уже, казалось, готова была расплакаться. Он бы точно не вынес очередного приступа слез, которые частенько мог наблюдать у Джинни. Нет, у них все было хорошо, но она ревновала его ко всему, несмотря на то, что Гарри зачастую даже не знал тех, к кому Джинни, собственно, ревновала. Причем ее ревность почти всегда сопровождалась слезами. Вот и этот приступ истерики был бы просто самым худшим окончанием не самого приятного дня.
- Ну будет, - проговорил Гарри, неуклюже приобнимая ее. Парвати всхлипнула. Гарри убито поднял голову и непроизвольно коснулся губами ее лба. Девушка стремительно посмотрела на него. Он не ожидал такой скорости и уже хотел было что-то сказать, приоткрывая рот, но Парвати опередила его. Она поднялась на носках (Гарри был выше ее почти на полторы головы) и поцеловала. Он ошарашено посмотрел на нее.
"Что за бред? Что она делает?! Наверно, она рассудком повредилась... или так расстроена", - думал Гарри, отнимая руки от нее и поднимая их в знак своей непричастности. Он попытался оторваться, но девушка была невероятно настойчива. Она вжала смущенного и остолбеневшего парня в стену за ним и плотно обвила руками.
- Парвати, - еле отрываясь от нее, заскулил Гарри, - а Джинни... она...
Дальше он ничего не смог сказать. Парвати воспользовалась случаем и углубила поцелуй. Гарри округлил глаза и попытался ее оттолкнуть, но девушка клещом вцепилась в него, а причинять ей боль Гарри не мог. Он же мужчина и гриффиндорец, в конце концов! Он стоял, совершенно не представляя, что ему делать, и с ужасом воображая, как в этот самый момент ворвется Джинни и разорвет его на куски вместе с Парвати. В чем-то это было бы неплохим вариантом. Так бы Гарри смог оторваться от Парвати, не оскорбляя ее. То, что он оскорблял Джинни, даже не приходило юноше в голову. Он несчастно посмотрел на Парвати. Гарри готов был плакать, как девчонка, от несуразности и бредовости ситуации. Она оторвалась и прошептала максимально интимным тоном, касаясь губами его уха:
- Разве Джинни - достойная пара тебе, Гарри? Разве она подарила тебе хоть немного счастья? Ты ходишь сам не свой весь месяц, пока вы вместе мучаетесь! Она грезила тобой всю жизнь, и ты для нее добыча, трофей! Ты для нее просто жилетка, она тебя мучает! Ты уже сам не замечаешь, как ты жалко теперь смотришься! Ты никак не понимаешь, что она использует тебя! Ей плевать на тебя как на человека! - уже почти яростно закончила она, отодвигаясь от Гарри и смотря ему прямо в глаза. Поттер растерянно слушал ее. Ее слова сочились ядом, но... Гарри чувствовал в них серьезное зерно истины. Даже росток. Он замер, уже не вырываясь из плотной хватки девушки. Что-то здоровое и верное было в ее словах, но не мог же он просто так послать Джинни ко всем чертям и заняться Парвати?!
- Послушай, Парвати... Мне нравится Джинни, и она совсем не такая, как ты ее представляешь...
- Нет, Гарри, это ты ее не так представляешь себе. Скоро ты поймешь, - многозначительно добавила она и мило улыбнулась, - спокойной ночи, Гарри, - она убежала в сторону гостиной Гриффиндора.
Гарри каменно смотрел ей вслед. Ну ничего себе девчонки пошли, а?! Он вышел из ниши, где они стояли, и пошел по коридору. Из следующей ниши вылез Эрни и смущенно посмотрел на Гарри, следом за ним показалась Ханна.
- Гарри, мы все слышали...
Поттер предупреждающе сверкнул глазами. Эрни рассмеялся и хлопнул его по плечу:
- Да не бойся, мы все поняли, слова не скажем!
- Постарайтесь, - прошипел Гарри, хотя видок у него был слишком потрепанный для пугающего тона. Дойти бы до гостиной старост. Или до гриффиндорской? Нет, там парочка неопределившихся голубков. Он изменяет ей и доканывает ее ревностью. Она в тайне ревнует его и изменяет ему. Ну чудо, они созданы друг для друга.
Гарри фыркнул и медленно пошел просто вперед, подальше от странных звуков, несшихся из ниши Эрни и Ханны. Никаких мыслей в растерянном мозгу не было. Были два собачащихся образа Джинни и Парвати, но подумать сегодня об этом Гарри не мог. Он тяжело вздохнул и трусцой поднялся на третий этаж. Завтра, все завтра. Он задумчиво вошел к себе, не обращая внимания на Малфоя, развалившегося в дальнем кресле, и сидящую рядом с ним Паркинсон. Гарри запер дверь парой защитных заклинаний и сел на подоконник. Красивы звезды в чистом небе...
***
В пятницу не произошло ничего, ровно как и в субботу. Парвати делала вид, что ничего не случилось, Гарри принял ту же тактику. Он все так же общался с Джинни, хотя в душу плотно западали ее истерики. Он стал более внимателен к худшим ее сторонам, отчего злился и обвинял себя в мелочности.
Гермиона и Рон пребывали в шатком равновесии интересов. Он переставал лезть к ней по поводу Фрюиска, хотя Гермиона почти каждое занятие задерживалась у Могучего. Она не третировала его взрывами эмоций в ответ на его грубости. Гарри не вмешивался.
Фрюиск проводил свои занятия, предварительно заколдовывая Большой зал запрещающим заклятием, которое не позволяет применять серьезные боевые заклинания. Дамблдор молчал. И это сильно нервировало. Гарри чувствовал, что что-то назревает, но это вполне могло оказаться перенапряжением.
Воскресенье пришло так, будто его не ждали. Большой зал на завтраке наполнился просто разрывающими голову криками. Гарри недовольно морщился. Голова болела нещадно. Он выпил сок и вышел на свежий воздух. Почва была влажная и топкая после ночного дождя, а, значит, нормально оттолкнуться будет нельзя. Солнце было закрыто тучами, значит, не будет слепить глаза. Он нервно походил по квиддичному полю, пометался по раздевалке и замер посреди коморки, где хранились метлы. Его немного трясло, и он с трудом понимал, почему. Наскоро одевшись, он сел на лавочке в раздевалке. Через десять минут появилась вся гриффиндорская команда. Гарри подождал, пока они переоденутся, и встанут перед ним. Они отчаянно зевали и сонно смотрели на Гарри. Его это взбесило. Нервное возбуждение не давало права кому-либо еще быть сонным. Гарри пробурчал что-то нечленораздельное и вскинул палочку на спящих ребят:
- Агуаменти!
Струя холодной воды полилась на мигом очнувшуюся команду. Гарри прекратил заклинание и разъяренно посмотрел на них.
- Что ты творишь-то? - взвизгнул охотник-третьекурсник.
- На прошлой тренировке я показывал вам план матча. Все помнят? - грубо рычал Гарри. Команда слегка испуганно дружно помотала головами, - прелестно. Итак, мы должны выиграть. Все ясно?
- Да, мессир, - пробормотали братья-загонщики и вышли на поле. Гарри дождался кивков охотников. В раздевалке мялся только Рон. Гарри уже знал, что он хочет что-то сказать.
- Гарри, - слегка охрипшим тоном начал друг, - слушай. Если я провалю этот матч…
- Не провалишь ты его, - раздраженно перебил его Гарри, - ты покажешь все, на что способен, хорошо?
Рон неуверенно кивнул, и они вышли под пасмурное небо. Трибуны не были забиты. Слизерин был только наполовину здесь. Старшие курсы не пошли смотреть матч и остались в замке. Гарри их прекрасно понимал. Погода не самая лучшая: поднялся холодный ветер, и без Трелони было ясно, что скоро пойдет дождь. Гарри поежился, вспоминая, что такие же условия были на матче на третьем курсе, и тоже против Хаффлпаффа. Он тогда проиграл. Гарри откинул эти мысли и подошел к капитану противников. Здоровый парень-выпускник протянул широкую ладонь, и Гарри коротко пожал ее. Мадам Хуч напомнила правила, но Гарри ее не слышал. Он чувствовал необычайное напряжение в каждой клеточке тела. И странное предчувствие чего-то плохого. Он запоздало услышал свисток и оторвался от земли. Хаффлпаффский ловец был прытким пятикурсником. Гарри заметил, что он сам ищет снитч. С такими труднее, но он справится.
- И мы начинаем! Мяч у Уизли… - начал чей-то бойкий голос. Гарри обернулся на комментаторскую кабину. Рядом с МакГонагалл сидел Симус Финниган. Гарри прикинул, что это неплохая замена Ли Джордану, и отправился на поиски снитча. Через десять минут безрезультатного полета Поттер поежился и взмыл выше. Он был примерно в ста футах над самым высоким кольцом. К этому моменту Джинни уже успела открыть счет, но и хаффлпаффцы забили Рону. Гарри нервно оглядывался на кольца, где постепенно скисал Рон. Надо было быстро ловить снитч. Гарри заметался над полем, но золотой шарик и не думал показываться. Через полчаса Гарри откровенно устал. Пернатый мяч исчез, и юноша всерьез подумал, что его забыли выпустить. Через сорок пять минут игры счет был равным: шестьдесят у обеих команд. Гарри видел, как внизу рвано летал хаффлпаффский ловец. Он тоже начал нервничать. Парвати сделала рывок к кольцам и забросила мяч хаффлпаффцам. Вместе с воплями гриффиндорской трибуны раздался оглушительный взрыв грома, и начался ливень. Гарри от чувств хлопнул по древку метлы. Ну и денек!
Еще двадцать минут прошли. Зрители не уходили из-за жестокого ливня. Гарри и не подозревал, что облака содержат столько воды. Песок на поле превратился в массу грязи. Мантии на игроках можно было выжимать до скончания века. Гарри стал летать кругами над полем. Делать все равно было нечего.
Окончательно продрогнув, он посмотрел на часы. Матч длился уже полтора часа, а золотой мячик все не показывался. Счет сто сорок - девяносто в пользу Хаффлпаффа тоже не радовал. Гарри раздраженно завис недалеко от комментаторской кабины и прислушался, тщетно выглядывая снитч:
- Нельсон теряет мяч, Смит ловит, - возмущенно кричал Симус в микрофон. Гарри недружелюбно покосился на Захария, своего бывшего ученика из ОД, - он рвется к кольцам Гриффиндора! Не пропусти, Рон! Его останавливает бланджер от Стивенсона! Патил подхватывает мяч, она летит к воротам... Но что это? МакЛаген заметил снитч!
Гарри резко посмотрел на хаффлпаффского ловца. Он летел вверх под немыслимым углом. Гарри нерешительно полетел ему навстречу, пытаясь увидеть снитч или распознать обманный маневр, но Симус истошно завопил в микрофон:
- Да где ты, Гарри?! Снитч сияет, как солнце!
Гарри мгновенно рванул навстречу противнику и наконец заметил маленький золотой шарик, рвущийся вверх. МакЛаген уже протянул руку к нему. Гарри летел навстречу, протягивая руку. У МакЛагена тоже была Молния, но Гарри был быстрее. Он был в трех футах от мяча. Снитч сверкнул золотом и вынырнул из-под хватки Гарри. Юноша выругался, разворачиваясь, и опять полетел в погоню. Через пару минут подъема он был наравне с хаффлпаффцем. Они переглянулись и ускорили полет. Снитч испуганно и необычайно резво несся в самые облака. Гарри почувствовал, как заболела правая лодыжка от дурной погоды, навевающей страшные воспоминания, и поднажал. Метла зашумела, как сумасшедшая. МакЛаген заметил это и тоже прибавил скорости. Звуки метел слились в единый гул. Снитч упорно летел вверх, петляя и спасаясь от преследователей. Гарри со злостью переглянулся с хаффлпаффцем. Тот ответил сосредоточенным спортивным азартом и пригнулся к метле. Гарри повернулся вперед, и они вошли в пласт туч.
Очки, несмотря на добрую гору специальных заклинаний, моментально залились водой. Появилось ощущение, что плывешь в особом бассейне. С волос лилась вода, холодный ветер скорости пробирал до костей. МакЛаген явно занервничал. Гарри заметил, как его губы сжались в тонкую ниточку, а по лицу заходили желваки. Поттер улыбнулся и покрепче обхватил ручку. Через пять минут подъема хаффлпаффец начал нервно оглядываться на Гарри. Гриффиндорец не мог не улыбаться. Он ровно в таких условиях уже летал летом, только было в разы холоднее, а вдогонку неслись смертельные заклинания полусотни Пожирателей смерти.
- Поттер! - не выдержал МакЛаген, - мы не сможем дальше! Давай оставим и закончим игру!
Гарри летел в двух ярдах от него и прекрасно слышал его слова, но не отреагировал. Он знал, что снитч скоро намокнет и не сможет лететь, что стоит просто подождать.
- Гарри! Бросай, пусть будет ничья!
Рот Гарри самопроизвольно скривился в ухмылке. Ничья? Он же сейчас выиграет!
- Поттер, ты сбрендил! - завизжал МакЛаген, - мы упадем!
Гарри расхохотался. Его самого поглотил азарт.
- Кретин! - крикнул хаффлпаффец и развернулся обратно. Через мгновение он исчез из виду. Гарри выиграл! Осталось лишь поймать снитч! Юноша прижался грудью к метле. Золотой мяч мелькал в двадцати ярдах от него. Гарри закусил губу и максимально пустил метлу. Прутья стали теплеть и шипеть от окружавшей их воды, но он видел только маленький шарик. Через минуту тучи кончились. Гарри посмотрел вниз. Серо-синяя масса искрилась и гремела, хотя это заглушалось шумом метлы. Гарри мельком посмотрел вокруг. Облака неповторимо сложились в разные фигуры. Воздух посвежел, но дышать было трудно: высота давала о себе знать. Гарри летел в перистые облака. Мячик начал уставать. Его крылья намокли и отяжелели. Он стал лететь медленнее, и Гарри снова протянул руку. Однако снитч испугался и взмыл. Гарри чертыхнулся и, скрепя зубами, последовал за ним. Перистые облака кончились. Гарри начал злиться и на лету скинул тяжелую мокрую мантию. Метла прибавила в скорости примерно пару миль. Расстояние между охотником и добычей стало сокращаться. Гарри хищно оскалился. До снитча осталась пара ярдов, когда в голове что-то стукнуло. Юноша посмотрел выше и дрогнул. Серые облака над ним расступились, и показалось необыкновенно чистое глубоко-синее небо с биллионами далеких холодных звезд. В ушах понесся голос Моуди: "Небосвод Мордока". Выше нельзя! Но снитч летел именно к облакам. Гарри начал паниковать, но не сдался и не сбросил скорость. Небосвод приближался. Облака расступились настолько, что богатый кислородом воздух дурманеще ударил в лицо. Гарри беспокойно вздохнул и прошептал:
- Пожалуйста, не туда, не надо...
Но шарик с голубоватыми от воды крыльями беззаботно несся прямо в серо-стальные облака. Гарри чувствовал, что во второй раз он оттуда не выберется, и в паре десятков ярдов остановил метлу. Снитч подлетел вплотную к небосводу, и край облака двинулся ему навстречу. Гарри заворожено следил, как рваный кусок тучи принимал форму руки и тянулся к золотому мячу. Может, это нервы сдают? Но снитч испуганно отшатнулся и полетел прямо в Гарри. Юноша запоздало вытянул руку, но шарик лег прямо в его ладонь и, как только Гарри зажал его в кулак, продолжил трепыхаться, относя руку назад. Гарри удивленно посмотрел на кулак, а потом почувствовал, как кольнуло сердце. Он неторопливо поднял голову.
Облачная рука не исчезла. Она удлинялась. Рядом с ней появилась такая же. И еще. И еще. Вдалеке послышался гул. Он приближался. Гарри не мог сдвинуться с места. Какая-то сила держала его. Снитч испуганно бился по направлению к земле, хотя Гарри не был уверен в том, что там была земля. Он, не отрываясь, смотрел, как вокруг рук появились контуры человеческого тела. Инстинкт самосохранения вопил об опасности. Горячий пот пробил, согревая холодное от небесной воды тело. Рваные выдохи забывчиво следовали за нервными вдохами. Глаза заслезились. В правом виске сильно била кровь. Руки тряслись от чего-то, мало связанного с высотой и холодом. Правая нога сильно саднила неким видом фантомной боли. Из облаков вышли несколько образов людей. Одни были в стального цвета балахонах, другие облачены в гоблинские доспехи. Они казались спящими и невероятно настоящими. Впереди был какой-то невысокий человечек с длинными гоблинскими ушами. Вой загремел в ушах и стих. Мгновение не было ничего. Снитч в руках замер.
- А! - резко, невероятно громко закричал облачный человек, обнажая острые колья зубов и вместе с остальными открывая глаза. Пустые глазницы. НЕТ!
Волосы на затылке встали дыбом. Гарри заорал от первобытного ужаса и рванул от них вниз. Армия не отстала. Жуткий, непередаваемый и ни в какое сравнение не идущий с дементорами страх парализовал. Гарри в безрассудном ужасе понял, что оставил палочку в раздевалке. Воины догоняли. Ветер свистел и оглушал, грозовые тучи наполнили водой легкие. Дышать становилось невозможно. Кровь отошла от виска и полилась из носа. Страх. Страх. Страх. НЕТ!
Вожак схватил прутья лапой. Гарри замахнулся в него ногой, но попал в рот. Кроссовок рассекся, пройдя по зубам твари. Гарри закричал от неподдельного ужаса и прибавил скорости, пиная существо в лоб. Оно оторвалось и скрылось в армии себе подобных. Гарри пытался дышать, но вместо воздуха в легкие попадала вода. Он почти отрывался от метлы и просто падал. В последнее мгновение он понял, что земля в ста футах от него, и едва успел сгруппироваться, отпуская метлу. Молния врезалась в землю, крепко засев в мокром песке, а Гарри кубарем упал в грязь. Пара ребер точно была сломана, из носа обильно лилась кровь. Гарри мигом вскочил на ноги и попытался удрать. Снитч вылетел из руки и упал в грязь, отчаянно трепыхаясь помятыми крыльями. Трибуны взревели, но юноша ничего не слышал. На него неизвестно откуда свалилась вся команда.
- А! - завопил Гарри, вырываясь и убегая в сторону замка.
- Гарри! - удивленно позвал его Рон, но юноша уже был недалеко от трибун, когда:
- Остановись! - прогремел над самым ухом голос мадам Хуч. Гарри поскользнулся и упал в грязь, - в чем дело?!
- А, - только и смог промычать Гарри - на большее не хватало воздуха, он и так находился в предобморочном состоянии.
- Поттер, да что...
Ее оборвал визг девушек. Гарри поднял тяжелый взгляд на плачущее небо. Твари вылезли. Их было около двухсот, они накладывались друг на друга и летели на обе команды, остолбенело смотрящие на пришельцев. Вопль разбудил их, и они кинулись к трибунам, но существа не обратили на внимания. Они понеслись к вросшему в землю Гарри. Он округлил глаза и закрыл голову руками, когда прямо перед ним раздался птичий вскрик. Он бегло поднял глаза. Эрол вылетел из яркого пламени и грозно раскинул крылья, зависая в воздухе. Существа остановились и обратились к нему. Феникс гневно начал петь. Воздух стал искриться и нагреваться. Музыка западала с душу, точно так же согревая и успокаивая. Но небосводные твари оскалились и стали надвигаться, обступая Гарри, феникса и обалдевшую мадам Хуч кольцом.
"Могучий!", - истерично подумал Гарри, пытаясь взглядом отыскать Фрюиска. Раздался громкий вдох и ужасающееся "О, Мерлин!". Гарри обернулся на звук. Фрюиск встал на бортик учительской трибуны и раскинул руки. Он сделал шаг вперед и полетел вниз. Один долгий кувырок - и он оказался на земле. Гарри не мог дальше видеть, но, судя по восторженному возгласу учеников, с учителем было все в порядке. Эрол на секунду исчез и появился вновь. Он взмыл выше. Перед Гарри, спиной к нему, стоял Дамблдор. Он поднял палочку и зарычал:
- Ты не пройдешь! Именем Тьмы, уходи!
Тварь перед ним оскалила колы зубов и зашипела или закричала. Дрожь непонятного страха вбила в землю.
- Именем Тьмы, уходи в свое царство!
Тварь закричала и кинулась на Дамблдора, но Эрол вклинился между ними, и бульдожья пасть сомкнулась на его шее. Феникс вскрикнул и забил крыльями. В тот же миг Фрюиск сделал невероятный прыжок и оказался в полуфуте от душившей его птицу твари. Он резко взмахнул рукой, и Гарри увидел, что он достал из-за пояса меч. В какую-то долю секунды меч пронзил череп существа. Меч вошел по рукоятку, и Фрюиск яростно стряхнул с него воина. Он замахнулся на следующего, и началась битва. Дамблдор начал бормотать какие-то непонятные слова, пока Фрюиск сновал вокруг всех них, искусно размахивая смертоносным мечом. Через несколько секунд Дамблдор громко сказал последнее слово, и все воины обратились в лужу. Вода мгновенно вылетела обратно в небо. Невероятная тишина и только тяжелое дыхание: Гарри, мадам Хуч, Дамблдор ошарашено смотрели в землю. Плечи Фрюиска пару секунд сильно вздымались, но он быстро взял себя в руки и, засунув меч обратно за пояс, бросился к лежащей на земле птице:
- Эрол! Эрол! Очнись! - он бережно поднял голову птицы, но она не отреагировала. Он схватил ее на руки и помчался в замок. Дамблдор повернулся к мадам Хуч и тихо буркнул:
- Обливиэйт Моментум, - Гарри отстранился. Мадам Хуч испуганно посмотрела за спину директора, но тут же успокоилась:
- Значит, жуткие звери ушли? Я пойду, отдохну, - отстраненно сказала она, пусто смотря на Гарри и директора, и удалилась. Гарри нервно посмотрел на Дамблдора.
- Ты просто поражаешь меня, Гарри. Такой способности попадать в неприятности обладают очень немногие, - приулыбнулся директор и пошел в школу. Гарри непонимающе проводил его взглядом. И что? И все? И никаких Круцио и Обливиэйт? Как неожиданно! Всеобщий столбняк прервал Симус, провозгласивший:
- И Поттер ловит снитч! Двести шестьдесят - сто пятьдесят, Гриффиндор выиграл!
Гриффиндорцы затормозили, но тут же завопили и кинулись к Гарри. Но сам парень уже ничего не слышал, падая без сознания.
***
Он отрывочно понял, что его куда-то тащили, а потом положили. Он немного лихорадил, но быстро узнал почти родное больничное крыло. Мадам Помфри проговорила что-то, но смысл слов не дошел до Гарри. Он просипел:
- Вода... Дышать... Ребра, - бессвязные слова заставили медсестру сначала просветлеть, а потом опять нахмуриться.
- Что с ним? - шепотом спросила Джинни, беря его за руку.
- Вода в легких и перелом ребер, судя по его словам, - недовольно ответила женщина и сурово оглядела грязную команду, - а вы мне тут антисанитарию устроили! И он слаб, так что вон отсюда все!
- Можно, я останусь? - с надеждой спросила Джинни. Но мадам Помфри разгневанно закудахтала и выгнала всех. Тогда Гарри окончательно потерял сознание.
Проснулся он вечером. Изо рта торчала длинная трубка. Гарри почувствовал неприятную резину во всей глотке. К нему подлетела медсестра:
- Как себя чувствуешь, Поттер?
- Нанмально, - ответил Гарри, пытаясь не задевать языком шнур, - а што эшо?
- Другой способ не одобрили ваши друзья, - совсем недовольно сказала она, - я хотела специальным заклинанием убрать воду из ваших легких, а они мне начали, что побочный эффект - способность разговаривать утрачивается дня на четыре - вреден, и надо пытаться как-то по-другому, а по-другому только так, - она развела руками. - Кости твои уже срослись, а вот последняя вода еще не вышла. Через полчаса будешь свободен.
Гарри кивнул и откинулся на подушку. Мадам Помфри скрылась, и в лазарет неслышно зашел Фрюиск. Гарри заметил некоторую бледность Могучего, но тот, увидев Гарри, принял свой непробиваемый насмешливый вид. Он сел на кровать Гарри ему в ноги:
- Ну как, Поттер, быть героем?
- Плищем шуш гелоем?
- Плишом, - по-доброму передразнил Фрюиск, - ты же выиграл дерьмовый матч, молодец! Правда, - он притворно задумался, - ты еще и нагнал на учеников защитников Небосвода Мордока, ну да кто на такие мелочи обращает внимание? - чистым сарказмом закончил Фрюиск.
- Я не винаваш! Они шами появилишь. Шнищ был ряжом с ними, и они похналишь жа мной!
- Мда, вот всегда так: хочешь что-то сказать, и никто не понимает! Но на этот раз, мальчик, я даже допускаю, что ты не виноват на самом деле.
- Шпашибо, - недовольно буркнул Гарри.
- Хм... Дикелне! - произнес Фрюиск, наставляя палец на грудь Гарри. Из него потоком хлынула вода, Гарри думал, что захлебнется. Когда вода прекратила литься, Гарри вытащил резиновый шнур из горла и смог с наслаждением отдышаться. Потом он взглянул на Могучего и хотел было что-то сказать, но не стал. Тот смотрел в окно. Его породистое лицо отражало какую-то далекую тоску и легкую обреченность.
- Могучий? - тихо позвал Гарри.
- Да? - устало обернулся он. Серые печальные глаза скрылись под веками. Лицо выражало внутреннюю напряженность.
- Как там Эрол?
- Ему крепко досталось. Такой серьезный урон, да еще и силой Темного существа... Но я надеюсь, что он поправится.
- Но зачем он это сделал?
- От такого выброса Темной энергии человек может умереть, а Дамблдор, хоть и Темный маг, но человек. Для него это было бы смертельно. А Эрол - существо Света, готовое к самопожертвованию, пусть и ради такого, как Дамблдор, - горько ответил учитель.
Гарри молча слушал. Он решил больше ни о чем не спрашивать. Фрюиск, несмотря на довольно скотское обращение с птицей, был привязан к ней. И понимать, что она на грани гибели, было нелегко даже не имеющему к ней отношения Гарри.
- Ты бы пошел к Дамблдору, - помолчав, сказал Фрюиск, поднимаясь, - пароль "Сахарные перья".
- Зачем? - не понял Гарри.
- Он спас твою жизнь, - просто ответил Могучий и вышел из лазарета.
***
Гарри покинул больничное крыло через десять минут, заверив мадам Помфри, что он совершенно здоров. Он шел к кабинету директора, плохо представляя, что ему скажет. Дамблдор спас ему жизнь. И забрал эту жизнь у его родителей. И у Сириуса. И у остальных. Но он сейчас спас ему жизнь. "Надо сказать ему "спасибо" и продолжить избегать его", - решил Гарри, подходя к горгулье. Она покосилась на него и снова выпрямилась.
- Сахарные перья, - провозгласил Гарри. Статуя неопределенно хмыкнула и пропустила его. Гарри поднялся по витой лестнице и собрался стучать, когда услышал голоса. Дамблдор был не один. Гарри приник ухом к двери и замер. Второй голос принадлежал...
- Джинни, я благодарен тебе за то, что ты так активно помогаешь Ордену, присаживайся. Будешь лимонные дольки?
- Нет, спасибо, профессор, - нервозно отказалась Джинни, - вы хотели знать последние новости?
- В целом, да. Гарри сейчас в лазарете?
- Да, он наглотался воды в облаках и сломал пару ребер.
- Я думал, что он не выживет, - голос Дамблдора стал глуше, будто старик опустил голову на руки, - но Гарри нас всегда удивляет... Чем он занимается еще?
- Квиддич, он проводит на поле почти каждый вечер, - довольно капризно пожаловалась Джинни.
- А Волдеморт? Связь была?
- Нет, Фрюиск все обрубил с концами.
- Плохо, - раздался скрип кресла, из которого поднялись, - плохо. Теперь мы не знаем, что он затевает... А вы как?
- Профессор! - с укоризной сказала Джинни, - это же не нужно для Ордена.
- Ну а я так, посплетничать, - доверительным тоном произнес директор.
- Ну все хорошо, мы встречаемся, и все хорошо.
- Он тебе доверяет? - серьезно спросил Дамблдор.
- Еще как! - горделиво ответила Джинни, - мы с ним одно целое!
- Очень надеюсь, что это так. А то терять Гарри я не намерен.
Сам Гарри не выдерживал. Джинни! Его Джинни! Она его... Она... Она его предала! Парвати оказалась права! Гарри разъяренно вылетел из кабинета. Вот почему Дамблдор не вмешивался - он все знал из почти первых рук! Она была шпионом! Она есть шпион!
Гарри, не видя, бежал по коридорам. Скоро был ужин, и все ученики уже собирались в зале, поэтому Гарри почти никого не встретил. А если бы и встретил, то не увидел. Перед глазами была пелена, а стук сердца отдавался тупой болью в ребрах. Гарри понял, что бежит к Фрюиску. Могучий поможет, он что-нибудь скажет и успокоит!... Гарри пронесся мимо чего-то странного, остановился и вернулся назад. Статуя горбатой ведьмы неприветливо смотрела в его сторону каменными глазами. Юноша инстинктивно подошел к ней и залез в тайный проход.
***
Ноги сами вели Гарри. Он вышел в подвале "Сладкого королевства" и незаметно выскользнул на улицу Хогсмида. Все еще шел слабый дождь. Деревушка представляла собой довольно убогое зрелище: волшебники толкали завязшие в грязи по середину колес телеги, махнув рукой на непомогающую магию, пара грязных лошадок тянула какой-то воз под резкие крики хозяина. Волшебники перебегали из одного трактира в другой. Все это напоминало средневековую Англию, а не конец второго тысячелетия вблизи великого Хогвартса. Гарри быстро стянул значки Гриффиндора и старосты школы, засунул их в карман, благо мантии старост не должны были иметь факультетских цветов, и накрыл голову капюшоном. Юношу несло в "Кабанью голову". Он был полностью погружен в себя. Кабак был полон народу. Гарри протиснулся к стойке и грузно сел на шаткий высокий табурет. Уже знакомый бармен подошел к нему:
- Чем могу помочь?
- Не знаю, - пробормотал Гарри сиплым голосом, - сливочного пива.
Бармен дал ему большую кружку и стал протирать стаканы, стоя перед Гарри. Юноша мгновенно осушил кружку, но это не помогло. Бармен долил ему еще пива. Гарри проглотил одним махом. Мужчина задумался и поставил перед Гарри бутылку огневиски. Юноша внимательно посмотрел на него и кивнул. Бармен налил ему стопку. Гарри выпил в один раз. Жидкость обожгла горло, упала в желудок и растеклась по всему телу приятным теплом. Бармен сочувственно спросил:
- Семья?
Гарри кивнул.
- Жена?
Гарри было кивнул, но подумал и покачал головой. Бармен заметил это:
- Девушка?
Гарри тяжело кивнул.
- Бросила?
- Предала врагам, - прохрипел Гарри. Бармен только налил ему еще одну рюмку.
- Не отчаивайся, они все такие. Однажды привыкаешь, - подбодрил мужчина, - неужели все так серьезно?
Гарри недоверчиво покосился на него. Бармен это ощутил и простодушно хлопнул его по плечу:
- Да перестань, брат, бармен никогда не расскажет то, что ему сказали. Как у священника! - хмыкнул он, поднимая руку, вытащил вторую рюмку и налил обе. Они чокнулись и выпили, и Гарри понесло. Он никогда так доверялся людям, но добродушное лицо простого человека располагало. Гарри без имен рассказал ему о своем безумном и кровавом лете, потом о начале года, потом о предательстве Джинни. Третья пустая бутылка встала в ряд с остальными. Пока бармен пил одну стопку, Гарри успевал покончить с тремя. Он раскраснелся и задумался. Мужчина впервые за весь рассказ Гарри произнес:
- Да, непростая жизнь у тебя, брат. Я, кстати, Джеф, - он протянул мозолистую широкую руку. Гарри пожал и представился:
- Гарри.
- Как Поттер, - усмехнулся Джеф, но вдруг догадка озарила его морщинистое лицо.
- Да, как Поттер, - с угрюмой усмешкой сказал Гарри.
- Ну... Удачи тебе, я верю в твою победу, Гарри, - улыбнулся он и налил из какой-то другой бутылки прозрачную жидкость, - это старый джин, за тебя, за победу!
Они громко чокнулись и выпили стопки. Терпкий вкус заиграл на языке и потребовал закуски.
- Спасибо, Джеф!
- Всегда рад, заходи, брат, ты желанный гость!
Гарри вытащил мешочек с золотом, но Джеф нахмурился и покачал головой:
- Не надо, мы же все за одно, а с брата нельзя брать!
Гарри понятливо улыбнулся ему и подал руку:
- Пока, друг!
- До встречи, брат!
Гарри вышел на улицу. Только сейчас он почувствовал хмель. Он с трудом понимал, как добрался до "Сладкого королевства". Все вокруг серьезно поплыло. Земля всходила огромным бугром. Ямы попадали прямо под ноги. Дорога шла в горку именно в тот момент, когда Гарри заносил ногу для шага. Мир совершал кульбиты. Небо заменялось лужами под ногами. Какое-то дикое жужжание окружало его. В ушах гудело. Гарри никогда не ощущал такого странного чувства. Он заносил ногу влево, но она шла вправо. Пару раз он валился в грязь, но быстро вскакивал: в размокшей земле ему чудились недовольные лица Рона и Гермионы.
Когда продавщица отвернулась, Гарри юркнул в подвал. Лестница растроилась, ноги обмякли. Гарри вытащил палочку и размашисто махнул ей. Палочка попала в очки и разбила стекло. Гарри довольно громко выругался и упал рядом с люком. Плита, закрывавшая лаз, немного отходила от пола. Гарри плюнул на палочку и стал руками поднимать каменную ограду. Через несколько минут негнущиеся пальцы подхватили скачущий в глазах камень, и Гарри резко потянул плиту. Она была куда легче, чем обычно. Гарри на карачках пополз по лазу. Несколько раз он останавливался, пытаясь восстановить равновесие. С горем пополам он добрался до каменной статуи. Он пнул горб и вывалился из закрывшегося за его спиной тайного прохода. Гарри растянулся на полу и был готов прилечь для сна, но латы душераздирающе заскрипели, и Гарри, опираясь на стены и пол, полупополз, полупобрел в гостиную старост.
Он шел на полном автомате. Пара трезвых мыслей о Джинни исчезла и заменилась бредовым пустым весельем. Гарри начал распевать "Правь, Британия, морями", натыкаясь на рыцарские латы и статуи. На шум прибежал Филч, но Гарри удачно упал в нишу, куда завхоз не заглянул. Юноша поднялся и потопал к цели. Он несколько раз останавливался, вспоминая, кто он, куда идет и следующую строчку гимна. Последнее удавалось не очень. Гарри переключился на гимн Хогвартса, хотя слов почти не знал. Это вскоре ему надоело, и он начал драным голосом выть последний хит Ведуний:
Твои глаза, как два Лох-Несса,
И губы, словно бы рубины,
А я, как молодой повеса,
К тебе несусь, моя Джорджина!
Целую рук нежнейший бархат
И мучаюсь от страсти пылкой!
И взгляд твой - нежная Авада,
А голос кровь волнует дико!
Через десять минут Гарри пересек лестницу по принципу "пьяному море по колено" и ввалился в гостиную. На шум вылезла Гермиона. Она непонимающе посмотрела на вход, но, узнав Гарри, грозно кинулась к нему:
- Где ты был? - закричала она и закашлялась.
- Прабалемы? - икнул Гарри, улыбаясь ей.
- Ты пьян, - вынесла вердикт Гермиона, отходя от него и смотря со смесью отвращения, непонимания и изумления.
- Да, - нагло ответил Гарри, путаясь в недвижимых ногах, и резко завопил, - И губы, словно бы рубины!...
Дальше пропеть он не успел: Гермиона подскочила и закрыла ему рот рукой. Гарри пытался вырваться, но руки не слушались и легли на плечи девушки. Она потащила его из гостиной. Гарри плохо понимал, что она задумала, и быстро потерял интерес к этому. Он вырвал ее руку и уже тише запел:
- Целую рук нежнейших бархат...
- Да, да, Гарри, конечно, - поспешно сказала Гермиона, заталкивая его куда-то. Гарри промямлил что-то и снова заголосил:
- И я хочу с тобою рядом
Провесть остаток дней суровых!
Моя Джорджина, в лодку сядем
И поплывем в морях...
Гарри понял, что он в воде. Он отчаянно забарахтался, пытаясь допеть куплет до конца:
- И поплывем... В морях... Медовых!
С чувством выполненного долга Гарри кивнул и заснул. То, что он был в бассейне, полном воды, его не волновало.
***
Гермиона пыталась заснуть. Они с Роном и Джинни обегали полшколы, стараясь отыскать Гарри, но он как сквозь землю провалился. В полпервого ночи импровизированный отряд разошелся. Гермиона ворочалась, придумывая планы страшной мести, когда непутевый друг вернется. Но Гарри все не было. Гермиона уже начала беспокоиться, когда услышала какой-то странный вой. Вой стал нарастать. В нем уже можно было различить слова. Гермиона наскоро накинула халат и вышла в гостиную. Фальшивый вой замер, сменившись неразборчивым бурчанием. Потом раздалось скрежетание камня, и в проход кто-то вошел. Гермиона пригляделась и узнала Поттера. Многочасовые поиски зарядили ее энергией разрушения, и девушка уже прикидывала самый лучший вид пыток. Она кинулась на парня и загремела:
- Где ты был? - она вдохнула и разразилась кашлем. Резкий запах алкоголя разъедал нос.
- Прабалемы? - пьяно улыбнулся Гарри, пытаясь сфокусировать взгляд.
- Ты пьян, - ошарашено проговорила Гермиона. Пьяный Гарри Поттер был единственным, что Гермиона не могла себе представить, но именно такой парень шатался перед ней.
- Да, - гордо промямлил он, на мгновение задумался и разразился воплем, заставив Гермиону подпрыгнуть от неожиданности, - И губы, словно бы рубины!...
Гермиона подскочила и закрыла ему рот рукой. Ни один план пыток не включал в себя вариант пьяного в ноль Гарри и его безумных воплей на ползамка. Он трепыхнулся и по-детски повис у нее на шее. Гермиона возвела глаза к потолку и потащила его в ванную старост. Гарри все-таки поднял голову и забормотал:
- Целую рук нежнейших бархат...
- Да, да, Гарри, конечно, - поспешно успокоила его Гермиона, проходя вместе с ним в ванную и запирая ее заглушающим защитным заклинанием. Теперь "пение" Гарри не страшно. Парень пробормотал какую-то чушь о горгулье и взвыл дурным голосом остаток песни. Гермиона посадила его на бортик бассейна и стянула с него заляпанные грязью ботинки и мантию. Худощавый подросток качался в такт песне, закрыв глаза и безвольно раскинув руки. Гермиона аккуратно положила его и опустила его голову в воду. Он забил руками, думая, что свалился в бассейн. Гермиона потянула его за волосы, но Поттер захрипел последние слова песни и отрубился.
Гермиона готова была расхохотаться от комичности ситуации, но это было слишком грустно, чтобы смеяться. Она потянула на себя парня. Тот мешком рухнул на ее колени. Гермиона со смешанным чувством досады и глупого смеха посмотрела на острое красное лицо друга. Она подняла его палочкой и отправила в комнату. Там она положила его на кровать и накрыла одеялом. Поттер довольно засопел и зачмокал во сне. Гермиона подавилась смехом и быстро вышла. Гарри, Гарри... Ну и ребенок же он на самом деле...

Глава 16. Камни Азкабана.

Гарри проснулся утром, ничего не помня. Он с удивлением почувствовал тупую боль в голове. На стуле валялась его мантия, вся в грязи. Рядом с кроватью стояли коричневые от застывшей земли ботинки. Гарри напряг память, но она выдала ему имя Джеф и воспоминание о Джинни. Гарри не мог вспомнить, как они связаны, кто такой Джеф и почему он грязный и так мерзко себя чувствует. Гарри поднялся с кровати и покачнулся. Мир вокруг слегка трясся, мозг горячо стучал о череп, а внутри было поганое ощущение склизкой пустоты. До занятий было еще полчаса, и Гарри решил пойти к Фрюиску. Ядовитая бестия обязательно что-нибудь посоветует. Гарри жутко хотелось пить и выспаться, но он неуклонно шел нетвердыми шагами на шестой этаж. Он буквально ввалился в кабинет.
Фрюиск был не один. Перед ним стоял какой-то третьекурсник. Учитель отчитывал его, но обернулся на Гарри и расплылся в усмешке.
- Ха, а вот и наш герой, - расхохотался он.
- Заткнись, - огрызнулся Гарри, садясь на парту. Третьекурсник поднял бровь от удивления такому обращению с грозным профессором. Фрюиск это заметил и прикрикнул на него:
- Что стоишь? Видишь, он отравился? Вот тебе такого не пожелаю, - выкрутился он, выгоняя ученика, - надеюсь, ты все понял из нашего разговора, Розье, - и захлопнул дверь, поворачиваясь к Гарри. - Ну а ты что?
- Розье! - подпрыгнул Поттер.
- Да, а ты что думал? Только святых Поттеров приходится учить?
Гарри не ответил.
- Так что стряслось?
- Нзнаю, - в одно слово сказал Гарри и удивился, что язык плохо подчиняется. Фрюиск прищурился и звонко рассмеялся:
- Поттер, да у тебя похмелье! Сейчас вылечим, - он, не прекращая хохотать, достал из стола две бутылки сливочного пива. Гарри начал вспоминать. Да, он был у Дамблдора, и тот сказал... А потом Гарри был у Джефа, и они выпили... Ох... А начиналось все с этого пива! Гарри поморщился, но Фрюиск втолкнул ему в руку бутылку.
- Клин клином вышибают! Твое здоровье, - богатырски отхлебнул полбутылки и посмотрел, как Гарри кисло последовал его примеру. Жидкость упала в желудок противной массой, но ощущение пустоты стало глуше. Гарри покончил с бутылкой, и Фрюиск налил ему апельсинового сока из графина и разбавил каким-то зельем из большой пузатой склянки:
- Давай, пей.
Гарри послушался, спросив:
- А что это?
- Антипохмельное зелье, сейчас полегчает.
Сам Фрюиск сел напротив, наливая себе бокал красного вина:
- Ну а теперь можешь начать свой рассказ.
- Джинни предала меня Дамблдору, - сам удивляясь своей доверчивости, выпалил Гарри. Фрюиск только двинул бровями и пригубил вино. Гарри рассказал все, как помнил. По мере действия зелья воспоминания прояснялись. Ему стало стыдно за свое поведение, но Фрюиск только взорвался хохотом:
- У всех бывает, парень, переживешь! И Гермиона переживет! Не беспокойся. А вот о Джинни задумайся.
Гарри угрюмо хмыкнул, поблагодарил за зелье и пошел на завтрак.
***
День промчался незаметно. Гермиона сказала Рону о вчерашнем состоянии Гарри, и он полдня подкалывал этим Поттера. Девушка делала вид, что ничего не случилось, и Гарри был ей жутко благодарен за это. Фрюиск считал, что такое действительно бывает у каждого, потому и не трогал Гарри. К счастью, все остальные об этом маленьком происшествии не знали.
Дуэльный клуб проходил сразу после обеда. Дамблдор махнул палочкой, и столы исчезли, а Фрюиск раскидал везде ящики помостов. Гарри наскоро окончил свою дуэль, победив пятикурсницу с Рейвенкло, и стал наблюдать за остальными. На помостах не дрался никто из его знакомых, и он стал без особого интереса наблюдать за дуэлью хаффлпаффца и Паркинсон. Девушка упорно сопротивлялась, но скорее из гордости, чем из реальной возможности победить: выпускник знал больше, чем она, различных эффектных и эффективных заклинаний.
Через час все уже успели сразиться по два раза. Гарри упорно пытался выбить победу у серьезного хаффлпаффца. Парень покраснел от напряжения, отбивая град заклинаний Гарри. Только в такие моменты Поттер понимал, в чем преимущество старой палочки перед новой: она уже запомнила многие заклинания и выпускала их быстрее и мощнее, чем палочки Оливандера. С великим трудом он продолжил напор, хотя запас его знаний был таковым, что все используемые им заклинания, кроме Пиро, можно было отбить элементарным Протего. Гарри выигрывал дуэль только за счет скорости, хотя у семикурсника знания были в разы больше. Гарри пустил снопом несколько Риктусемпра, и противник сдался. Гарри поклонился, как полагалось по правилам дуэли, спрыгнул с платформы и обернулся. Весь зал уже смотрел на помост третьей группы. Дым от ударившихся в купол заклинаний немного затмевал зрелище, но об этом быстро забывалось: Джинни и Парвати схватились в равной по силам битве. По-другому происходящее назвать было трудно: заклинания скопом вырывались из палочек, так, что дерево нагрелось от усердия; обе девушки запыхались и раскраснелись, но упрямо соревновались в умении ведения дуэли. Гарри каким-то задним чувством внезапно ощутил, что они дерутся за него. Это было странно и позорно лестно. Джинни поставила щит и закричала:
- Сдавайся, мразь!
- Ага, сейчас, - прошипела Парвати, запуская в нее Дантисимус. Заклинание отрикошетило от щита и врезалось в купол. Гарри протиснулся ближе. Джинни и Парвати одновременно посмотрели на него и с еще большим рвением стали насылать друг на друга различные сглазы. Гермиона и Рон проползли к Гарри:
- В чем дело? Что это они так? - поинтересовался Рон, с неким страхом глядя на фурий на помосте.
- Гарри, в чем дело? - обеспокоено спросила Гермиона. Он только пожал плечами и снова посмотрел на двух девушек. В одну он, если не любил ее, то хотя бы точно влюбился, а другая ему только нравилась, но зато она ему не лгала. Она не была шпионом директора, по крайней мере, Гарри на это надеялся. Парвати вполне могла стать его девушкой. Гарри сам удивился своим мыслям, но гнев пробирал душу, когда Джинни кидала на него косые взгляды. Если он не порвет с ней, то после дуэли он выслушает пару истерик, потом, после свадьбы, пару миллионов истерик, и даже перед смертью тоже… Нет, все не так! В его Эдеме не должно быть так! Но…
- Давай, ты можешь! - крикнул Гарри.
Джинни, воодушевленная поддержкой, со всей силы запустила в противницу Эвертостатио. Парвати успела отскочить, и луч ударился в купол, оставляя в нем большую дыру, но она быстро исчезла.
- Я в тебя верю, ты выиграешь!
Джинни послала еще одно Эвертостатио и кинула теплый взгляд на Гарри. В мгновение она замерла. Улыбка стала грязью сползать с ее лица.
- Давай, Парвати! Ты умница, ты победишь! - сомкнув ладони рупором, кричал Гарри, смотря на Патил. Однокурсница удивленно обратилась к Гарри, но он только подмигнул ей. Она победно улыбнулась и воскликнула:
- Экспеллиармус!
Заклинание ударило в грудь Джинни и отбросило ее на помост. Рон повернулся к Гарри, страшными глазами смотря на него и беззвучно раскрывая рот. Гермиона уставилась на Гарри так, будто впервые его видела. По залу зашептались сплетники. Гарри не отрывал взгляда от Парвати, краем глаза наблюдая за Джинни. Девушка стояла, держась рукой за ушибленные ребра и опираясь на перила позади. Она огромными блестящими очами изучала на Гарри. Она не верила. Гарри с тяжелым сердцем улыбнулся Парвати, но и Патил заметила всю странность ситуации, молча смотря то на Гарри, то на Джинни. Последняя съехала по перилам на колени и зашептала:
- Гарри… Гарри… за что?...
- Ты предала меня, Джинни, вот и все, - холодно сказал Гарри, смотря в окно за спиной Парвати, - ты продалась моему врагу. Ты предала меня, - совсем тихо закончил Гарри, подавая руку Парвати. Та, не сводя с него настороженных глаз, приняла руку и сошла вниз. Гарри поднялся на помост и сел на корточки рядом с девушкой. По ее маленькому лицу лились слезы. Гарри почувствовал жалость. Он уже готов был повернуть назад, но случайно заметил Фрюиска. Тот разгонял толпу, буквально выталкивая зевак, и обернулся. Гарри увидел твердый, не допускающий других вариантов взгляд и короткий кивок. Нет, Фрюиск прав. Джинни предала его. И больше никак нельзя поступить.
- Я любил тебя, я верил в это, - начал Гарри, когда во всем зале остались только они, Рон с Гермионой, Парвати, Фрюиск и Дамблдор. Директор напряженно следил за Гарри. - Я думал, что могу тебе довериться. Но предала меня, - выплюнул гнев Гарри, - как будто я для тебя ничего не значу, будто я вещь. Тебе плевать на меня, Джинни. Ты шпионила за мной, будучи моей девушкой, - она разрыдалась, но это не произвело никакого впечатления на привыкшего Гарри, - зачем, за что?
- Я… хотела, как лучше! всхлипнула девушка, закрывая лицо руками.
- А как лучше? Ты меня об этом спросила? - продолжил Гарри, без эмоций смотря на трясущиеся хрупкие плечи, - нет, Джинни. Это было лучше для тебя. А ты решила за нас обоих, - Гарри покачал головой и поднялся на ноги, - теперь "нас" нет. Я не хочу жить во лжи. Я не хочу больше тебя видеть, - тихо закончил он и повернулся к Дамблдору. Старик хмуро наблюдал за сценой.
- Профессор, как вы могли, - с непреодолимым презрением проговорил Гарри, - послать бедную глупенькую девушку расхлебывать кашу, заваренную вами, господин директор? Это подло… но вам не привыкать, конечно, - отчеканил Гарри. Альбус Дамблдор закинул голову, прострелил Гарри взглядом, развернулся на каблуках и вышел.
Воздух налился свинцом. Гарри чувствовал, как тяжелый камень падает на сердце и придавливает его к земле. Стало тошно от собственного убожества. Гарри вышел из зала. Ему хотелось вымыться, перестать чувствовать себя грязным и мерзким. Он сосредоточенно поднялся на третий этаж и зашел в ванную старост. Гарри запоздало сообразил, что на двери висит табличка "занято".
В бассейне сидел Эрни. Возмущение мелькнуло в его лице, но вид Гарри остановил его. Он вылез из воды, запахнулся в халат и сел в пластиковое кресло. Гарри опустился у стены рядом, стаскивая с себя мантию и футболку. Эрни молча наблюдал за ним, а потом что-то сказал. Гарри не слышал или не слушал. Он был полностью в себе. Хаффлпаффец понял, что от Поттера ничего не добиться, и вышел, поправив на двери знак "занято".
Гарри пытался понять, почему ему было так тошно от самого себя. Хотелось разбить себя, хотелось избавиться от собственной души, от оболочки. Хотелось забыться и уснуть и больше никогда не просыпаться. Хотелось… хотелось никогда не видеть этого заплаканного лица с некрасивыми красными пятнами, распухшим носом и впавшими глазами, не слышать этим несчастных всхлипов, наполненных эгоизмом, не встречаться… о да, вот оно! Никогда не встречаться с предательством!
- За что? - пробормотал Гарри, поднимая голову. Дверь скрипнула и открылась. Там стоял Малфой. Он был привычно бледен, но знакомая маска владетеля всего сущего исчезла с его лица. Он все время после своего приезда был задумчив и молчалив. Гарри каждый вечер видел его в углу гостиной вместе с кем-либо из своих друзей, разбирающего какие-то огромные стопки бумаги. Вот и сейчас молчаливое созерцание Малфоя не изменилось. Слизеринец посмотрел на Гарри, потом отодвинул дверь, покрутил в руках запрещающий знак и вышел.
Все так лаконично и спокойно… и только это… Предательство. Его предали. Гарри сейчас только начал ощущать всю полноту этого выражения. Внутри появилась похмельная пустота, а все вокруг приобрело серый оттенок. Он разделся и залез в воду, и она была не обжигающе-горячая, а только слегка теплая. Юноша проплыл пару метров и облокотился на кафель. Ему было холодно. Тяжелый скептицизм и полная отстраненность накрыли его. Он смотрел на картину русалки, но не видел, как она маняще расчесывала волосы. Он потерял что-то. Что-то важное, но не мог понять, что это было. Но оно ушло куда-то… вместе с предательством… предательством… как и его родителей предали… и она… Джинни… как она могла?... как Хвост, мерзавец… и урод Дамблдор… сукин сын… зла не хватает!... но все они… предатели…
***
Прошло несколько часов, судя по размякшему телу, когда в ванную влетел Рон. Он был испуган и запыхался. Гарри отметил жуткую бледноту, не похожую на малфоевскую.
- Гарри, - выкрикнул он. Юноша повернул к нему голову, - Джинни… она… она… Дамблдор!...
- Что? - не понял Гарри, поднимаясь на локтях. В ванную вихрем вметнулась Гермиона и закрыла глаза рукой. Гарри прижался грудью к бортику.
- Гарри, Джинни убежала из школы!
- Вернется, - пробурчал Гарри, хотя сердце беспокойно дернулось.
- Нет! Она убежала через односторонний камин, а последним местом, куда через него ходили был…
- Малфой навещал отца! - выкрикнул Рон, отдышавшись, - в Азкабане!
Гарри открыл рот, но мысль быстро пробежала по мозгу. Он одним прыжком вылез из воды. Гермиона уже выбежала из ванной. Гарри наскоро нацепил на себя одежду и вылетел из комнаты.
***
Через пару минут они преодолели ползамка и оказались перед директорским кабинетом. Гарри на ходу крикнул: "Сахарные перья", - взбежал по лестнице и толкнул дверь. Огонь слабо горел в камине. Гермиона уже подбежала к нему, пошарила в урне для кочерги, но обернулась и взвизгнула:
- Нет! И Дамблдор отправился за ней!
- А что мы ищем? - спросил Гарри.
- Совок, - крикнул Рон из-под стола.
- Зачем? - остановился Поттер.
- Тут особый камин, нужен узорный витой совок.
- Что значит "особый"? - уточнил Гарри, заглядывая в ведра угля рядом с камином.
- Камин односторонний, то есть надо один раз кинуть порох, а камин потом будет тебя всегда переносить в это место, пока снова не кинешь порох и не поменяешь пункт, - пояснила Гермиона, роясь в коробке с разными аврорскими приборами.
- Нашел! - Рон достал из глубины каминной полки лопатку с длинной ручкой. Он поворочал угли в камине и вошел во взмывшее изумрудное пламя. Гермиона вбежала за Роном. Гарри последовал за друзьями.
***
Они оказались на каменном берегу. Серое суровое море штормило, и пенистые волны бились о скалы. Несколько чаек громко и заунывно кричали в пасмурном небе. Они, редкие лишайники и мох были единственными признаками жизни в этом месте, где пахло смертью. Гарри поежился от холодного северного ветра. Они заметили небольшую тропинку сбоку, обозначенную гладкостью камней на фоне острых пиков. Гарри шел первым, потом Гермиона, в хвосте был Рон. Гарри вытащил палочку и вышел из-за камней. От увиденного он остановился. Сзади мрачно-потрясенно замерли Рон с Гермионой.
Огромная черная треугольная башня возвышалась над базальтовой глыбой нерушимого камня крепости. Облик Азкабана давил, сам вид тюрьмы заставлял содрогнуться. Гарри увидел огромные центральные ворота и пошел к ним, но Гермиона резко дернула его назад. Гарри упал на острый камень и рассек ладонь. Он повернулся к девушке, но она закрыла ему рот рукой и указала влево. Гарри осторожно выглянул из-за камня. Рон сзади судорожно вздохнул, и Гарри понимал его.
Несколько десятков дементоров вилось вокруг одной фигуры. Впереди шел какой-то старик с перекошенным лицом, позвякивая небольшим колокольчиком. Дементоры отлетали от старика, вероятно, из-за этого высокого звука. Джинни шла, еле перебирая ногами. Она что-то говорила, и, когда поравнялись с маленьким отрядом, можно было разобрать ее измученный шепот:
- Он меня бросил… - Гарри до крови прикусил руку, чтобы не крикнуть от отчаянья, - они придут… они придут.
Гарри было поднял палочку для Экспекто Патронум и вызволения пленницы, но вдруг ворота жутко заскрипели. Будто когтями по стеклу. Гарри почувствовал, как сбилось с ритма сердце. Этот звук тоже был тоскливо-обреченным, как и все вокруг. Из крепости вышло около двадцати человек с такими же колокольчиками. Они были в белых масках. В волдемортовских масках. Неужели… они не могли захватить Азкабан… зачем им это?
Ближайший Пожиратель стянул с себя маску. Гарри с содроганием узнал Долохова. Он подошел к Джинни, поднял ее голову за подбородок. Девушка резко посмотрела на него и вырвалась. Долохов криво улыбнулся и кивнул:
- Темный лорд будет доволен, Слатер, вы хорошо справились. Веди ее в старое крыло.
Старик поклонился в пояс и пошел к крепости. Джинни снова окружил кокон дементоров, и они двинулись в крепость. Гарри уже поднимался для нападения, но Гермиона налегла на него сверху, придавливая к земле. Гарри мог ее стряхнуть с себя, но так бы раздался серьезный шум, и все было бы провалено. Пожиратели еще немного постояли, а потом вернулись в крепость. Гермиона сползла с него, и Гарри резко прижал ее к камню:
- Какого черта ты наделала? Сейчас бы мы вызволили ее!
- Твое счастье, что дементоры были слишком увлечены Джинни, чтобы обращать внимание на нас, - яростно прошипела Гермиона, - ты не видел, что ли, пару десятков Пожирателей смерти? И еще с полсотни дементоров над нашими головами? - истерично спросила она. Гарри промолчал. Он был уверен, что Гермиона ошибалась. Вызволить Джинни из крепости было куда труднее.
Гарри повернулся к серому, как окружающий пейзаж, Рону. Друг болезненно смотрел на крепость. Глаза истерично сияли нездоровым блеском. Его руки хватали и сжимали острые края необточенных камней, но он не замечал ран и крови, текущей на землю. На него было тяжело смотреть. Гермиона тоже заметила это и, вздохнув, выбралась на дорогу. Все трое вышли на гладкий, испещренный трещинами камень, обреченно оглядывая монолит крепости. Справившись с чувствами, они подошли к воротам. Гладкие каменные ворота. Гарри было не по себе от этого вездесущего гладкого камня. Черный, покрытый рунами камень. Дыхание предательски сбилось, срываясь на резкие нервные вдохи и выдохи, давящиеся в горле. Монолит давил, пугал. Он зарывался в душу животным страхом. Он почти кричал, но было мертвое молчание. Даже ветер почти не свистел близи крепости. Гермиона присмотрелась к рунам.
- Что видишь? - не своим голосом спросил Гарри. Он чувствовал тяжелый взгляд Рона на Азкабан. Друг внезапно подошел к двери и, бегло оглядев руны, прижал палочку к камню.
- Анвил! - прохрипел он.
Камень где-то внутри треснул и разъехался с тем же душераздирающим скрипом. Гарри проклял всякие двери и вошел первым. Гермиона сзади набросилась на Рона:
- Откуда ты знаешь?!
- Летом с отцом были, - буркнул Рон. Они с Гарри закрыли дверь. Воцарилась прежняя мертвая пустота и дикий непроглядный мрак. Гарри сглотнул и обернулся на друзей. Глаза Гермионы визуально увеличились, она схватила Рона за руку. Гарри бы тоже был совсем не прочь взяться за кого-нибудь, но сдержался. Они прошли вперед, оглядываясь на двери. Стояла мертвая тишина. Внезапно слева раздалась канонада торопливых шагов. Гарри оглянулся и увидел, как в открывшемся взгляду боковом коридоре зажегся свет. Юноша обернулся и увидел несколько колонн. Он схватил Рона за плечо и потащил туда. Гермиона быстро скинула туфли и подхватила их. Трио неслышно побежало за колонну и вжалось в ледяной камень. Гарри осторожно выглянул.
Холодный магический свет Люмоса приблизился и вошел в комнату, скудно освещая черный колонный зал и невысокого Пожирателя. Это был еще совсем молодой мужчина, если не юноша. Его некрасивое лицо выглядывало из-под накинутого капюшона. Мужчина пошел вглубь помещения, неуклонно приближаясь к месту, где прятались гриффиндорцы. Гермиона неслышно забрала палочку Гарри и направила ее на Пожирателя:
- Империо!
Луч ударил в мужчину, когда тот отвернулся. Пожиратель остановился. Глаза потухли, лицо приняло тупое выражение, а во всей фигуре появилась безвольность. Гермиона перегнулась через Гарри, чтобы применить заклинание, и он чувствовал, как бешено и сбивчиво бьется ее сердце.
- Что ты делаешь? - ужаснувшись, прошептал Гарри ей на ухо.
- У тебя старая палочка из драконьей кости, такие уже давно запретили делать. А в те времена никакой сети по надзору за палочками не было. Она, по сути, незарегистрированная, - терпеливо объясняла Гермиона, заставляя Пожирателя подойти к ним. Она забрала у него палочку и обыскала его, обнаружив уже знакомый колокольчик. Больше ничего у Пожирателя не оказалось. Гермиона отдала колокольчик Рону.
- Но ведь тебя прямо сюда отправят за применение запрещенных заклинаний! - продолжил Гарри.
- Не отправят, - уклончиво ответила она.
- Это почему? - вклинился Рон.
- Фрюиск отключил меня от сети, - нехотя ответила она.
- Потом поговорим, - процедил Рон, выглядывая противоположную стену.
- Как создать маску Пожирателя смерти? - четко спросила Гермиона, смотря в опустевшие глаза мужчины.
- Глозелин, - на одной ноте произнес Пожиратель. Гермиона создала на Гарри и Роне маски. Они оказались жутко неудобными: сразу стало душно, а прорези для глаз существенно сужали обзор.
- А ты? - спросил Рон.
- Вы потащите меня как пленницу. Так мы быстрее доберемся до Джинни. Ударьте меня кто-нибудь, - вдруг сказала она. Юноши непонимающе переглянулись. Гермиона закатила глаза и повернулась к Пожирателю:
- Ударь меня!
Мужчина среагировал быстрее Гарри и Рона. Гермиона согнулась, держась за нос, и почти неслышно застонала.
- Ты сошла с ума, - пролепетал Рон, поворачивая ее к себе и поднимая палочку на ее разбитый нос.
- Нет, - прогнусавила она, отталкивая Рона. Она выпрямилась и размазала кровь по лицу. Гарри непроизвольно сморщился, - если нас кто встретит, то так будет меньше вопросов... Ох, ну и удар у него слева...
Гермиона растрепала волосы и порвала мантию на вороте и полах. Теперь она действительно походила на пленницу. Гарри накинул капюшон, то же сделал Рон. Гермиона протянула Гарри свою палочку. Он спрятал ее в кармане, и Гермиона снова повернулась к Пожирателю:
- Веди нас в старое крыло тюрьмы.
Пожиратель мгновение думал, а потом пошел вперед. Гарри с Роном подхватили Гермиону за руки и потащили за собой. Гарри искренне пожалел девушку: она оставила туфли за колонной и шла босиком по ледяному гладкому камню пола. Она прошли через весь колонный зал и вошли в двери, идентичные входным. Следующий зал был копией предыдущего. Так они прошли четыре зала. Абсолютно одинаковые длинные колонные залы. Везде этот гладкий тусклый черный камень и непроглядный мрак. Глаза уже привыкли к темноте, но все равно ничего не было видно. Гарри шел слева от Гермионы, крепко схватив ее под руку. Он чувствовал биение ее сердца тыльной стороной ладони, и это бы единственное, что отрывало его от наступающей паники. Царство мертвой тишины. Даже звуки их шагов быстро гасли. Стены были далеко, потолок не был виден вовсе, но они давили, угнетали, падали на голову, сжимали бока. Всюду чудилась жизнь, которой не было. Всюду следили глаза, которых не было. Всюду к их шагам прислушивались уши, которые не существовали на самом деле. И везде этот черный гладкий ледяной камень. И Джинни... Он был виноват. Это его вина. Джинни поймали, потому что она пыталась убежать от него. Потому что он ее бросил. Он виноват... Он виноват... Вина на нем... Она может умереть, и это будет полностью его вина. Он виноват... Она умрет, как Тонкс... Она ни в чем не виновата... Она не виновата, он виноват... Вина на нем... Он убийца... Убийца... Убийца...
- Убийца... - вслух прошептал Гарри, заворожено глядя в пол. Звук голоса разнесся по зале и мгновенно поглотился камнем. Справа всхлипнула Гермиона. Гарри почувствовал, как она выскальзывает из его руки, и подтянул ее на ослабшие ноги, вырываясь из омута.
- Гермиона? - позвал Рон, тоже поднимая девушку. Она вздрогнула, испуганно посмотрела на него и опустилась на пол. Ее трясло, ее плечи и грудь вздымались, она давилась судорожным дыханием, пытаясь остановить его и успокоиться. Юноши переглянулись. Гермиона остановила ушедшего вперед Пожирателя и прижалась к ногам Рона. Он уже готов был сесть рядом с ней, когда двери, ведущие в этот зал заскрипели, открываясь. Гарри и Рон тут же подняли девушку и потащили ее во мрак, где скрылся их поводырь, но их кто-то окликнул. Гарри обернулся. К ним шел Долохов. Сзади, в дверях, стояли человек восемь Пожирателей:
- О, сегодня большой улов, а?
- Точно, - ответил Рон, решив пройти незамечено и не выделяться из толпы.
- Кто там у нас? - спросил он, тем же жестом, что и Джинни, хватая Гермиону за подбородок. Она с ненавистью посмотрела ему в глаза. Он улыбнулся и наотмашь ударил ее. Гарри сдержал все силы, чтобы не запустить в выродка Круцио. О том же, похоже, думал и Рон.
- Ха, еще одна пташка Дамблдора. Да и кажется, я тебя уже видел... - он внимательно посмотрел на ее кровоточащее лицо, - ну да, как я сразу не вспомнил! Ты была с Поттером в Отделе Таин! Теперь ты, наверняка, очередная шлюшка Ордена, да? - он замахнулся, но Гермиона пригнулась, закрывая голову руками. - Грязнокровка, - он уничтожил ее взглядом и плюнул на нее. Гермиона вздрогнула и затряслась в рыданиях. Гарри ее прекрасно понимал. Он знал, что вне Азкабана гордость бы не позволила Гермионе уйти от удара, но здесь... Долохов обратился к Гарри:
- Да что вы в масках? Снимайте!
Гарри скосил глаза на Рона. Тот не дернулся и начал чисто малфоевским тоном:
- Да как ты смеешь? Мы по личному приказу Темного лорда. Не смей нас задерживать!
- Хей, что ты мне приказываешь? В Азкабане я хозяин!
Рон не думал ни мгновения. Гарри сдерживал дыхание, чтобы не вскричать от удивления. Рон внезапно вытащил палочку и наставил ее на Долохова:
- Ты не понял, полукровка? Мы по личному приказу Темного лорда. Или мне передать ему твои слова, осквернитель крови? - твердо процедил Рон.
- Да что с тобой? - поднимая руки, проговорил Долохов, изумленно смотря на странного Пожирателя, - идите, куда хотите. Так бы сразу и сказал, а то "передать... Темному лорду", - бормотал он, уходя и уводя с собой приспешников. Гарри вслушивался в их шаги, пока они не смолкли. Гермиона плакала на полу. Он посмотрел на Рона, пусто глядящего вслед Пожирателям. Гарри решил сначала заняться им. Он подошел к другу. Тот не посмотрел на него. Гарри положил руку на плечо Рона и тихо сказал, глядя в глубинный страх в его глазах:
- Рон, ты молодец. Сейчас мы найдем Джинни и вернемся. Рон, ты слышишь?
Рон неуверенно кивнул и просипел:
- Мы вернемся?
Гарри сглотнул. Он сам не верил в это, но не мог показать другу сомнений: тогда бы они точно не выбрались.
- Да, Рон, найдем Джинни и вернемся.
Парень странно посмотрел на Гарри и кивнул. Поттер знал, что Рон будет в порядке. Гарри скинул маску и опустился на колени перед девушкой.
- Редукто, - буркнул он, направив палочку в пол. Но плита не раскололась. Она вообще никак не отреагировала. Гарри почувствовал себя загнанным зверем и оторвал кусок от мантии, поднимая на него палочку, - Нонскате Инфламаре, - прошептал он. Ткань засветилась теплым желтым огнем, который не обжигал. Гермиона пробормотала что-то, как ребенок, заворожено смотря на ткань, и протянула к ней руки. Гарри вложил в холодные, как северный ветер снаружи, руки тряпку.
- Гермиона!
Она подняла на него такие же страшные глаза безвинного человека. Гарри потерял слова в этих глазах. В них отражался гладкий истоптанный камень Азкабана. В них отражалась голова Моуди, падающая в облака. В них был Люпин, сраженный Авада Кедаврой. В них был Эшли Вурт и... Гарри схватился за голову и закричал. Его крик сразу исчез. Стены поглотили его. Воздух тугим пластом сковал, он ядом прошил легкие. Развалины дома Дурслей... Кингсли прижимает руку к окровавленной груди... Нет... Нет... Только не маму, не надо... Отец!... Где вы... Тонкс, я тебя выручу...
- Гарри! - его трясли за плечи. Гарри поднял мокрое от испарины и непрошенных слез лицо на Рона. Друг поднял Гермиону, уже залечив ее нос. Гарри, покачиваясь, поднялся и взял девушку за плечо слева. Она молча протянула ему кусок светящейся ткани. Гарри посмотрел на нее и кивнул. Они поняли друг друга без слов.
Их Пожиратель был впереди. Он уже дергался, пытаясь скинуть заклинание порабощения. Гермиона подняла палочку и снова приказала вести их в старое крыло крепости. Пожиратель перестал сопротивляться и двинулся вперед.
На пятом зале вереница сводящих с ума помещений закончилась. В конце последнего зала была огромная скрипучая дверь, ведущая к витой лестнице. Гарри бы не смог сказать, большая она или нет. Она закончилась тогда, когда он уже начал уставать, но когда силы его не покинули. Гарри крепко вцепился в руку Гермионы, сосредоточив свои ощущения на этом и стараясь не смотреть вокруг. А вокруг было только одно. Этот проклятый, жуткий, черный, гладкий, дементорский камень... Везде, в мыслях, внутри, вокруг. Он существовал, казалось, вне времени и пространства. Он был. Он сводил с ума. Азкабану не нужны были дементоры. Всю работу за них выполнял этот страшный гладкий неизменный камень. Несколько раз им попадались стражи тюрьмы. Никаких отличий внутри ни один из ребят не почувствовал. Наверно, этот камень заражался силой дементора. Или дементоры заражались силой камня. Гарри вдыхал пустой воздух без запаха и пытался слушать моментально глохнущие шаги. Все дело было в камне. Он сводил с ума... Вокруг мерещились люди, но их не было... Появлялись дементоры, но они растворялись в стенах... Мелькал свет, но на самом деле его не было. В Азкабане не было не единого огонька, кроме того, что наколдовал Гарри. Ни единого окна или светильника. Все тонуло во мраке.
Они поднялись по лестнице. Там оказался такой же зал, только от него отходило множество ответвлений. Поводырь остановился.
- Это старое крыло? - не своим голосом спросил Гарри. Ему было трудно говорить, будто он веками не открывал рта. Пожиратель не ответил. Гермиона повторила вопрос, и он кивнул. Гарри слышал, что она тоже не узнает свой голос.
- Ты знаешь, где находится Джинни Уизли? - прохрипела Гермиона. Казалось, что она выкурила несколько пачек сигарет. Мужчина кивнул и пошел вперед. Им навстречу вылетели шестеро дементоров. Поводырь остановился. Один из дементоров, что был побольше остальных, подлетел к Гарри и Рону, вцепившимся в плечи Гермионы.
- Чего вы желаете здесь?
Гарри никогда не слышал ничего подобного. Его обдало могильным холодом, а волосы на затылке зашевелились. Голос дементора походил на дыхание смерти, и никак по-другому это описать было нельзя. Это можно было почувствовать кожей, ощутить каждым мускулом, почуять сердцем, но не описать.
- Джинни Уизли, - пролепетал Рон. Гермиона незаметно вжалась в хватку парней.
- Чего вы желаете здесь? - повторил дементор. Рон уже открыл рот, чтобы повторить, но Гарри остановил его. Он понял, чего хотел дементор.
- Я желаю не потерять себя.
- Зачем тебе ты, если ты ничто? - запал этот жуткий шелест в душу.
- Я хочу стать чем-то.
- Чего ты желаешь здесь? - страшным шепотом или шорохом спросил дементор. Но Гарри знал, что это уже не тот вопрос, что в начале.
- Я желаю пройти дальше.
- Ты готов увидеть Азкабан? - на него дыхнуло смертью. Гарри сглотнул, вспомнил Джинни и кивнул:
- Да, я готов.
Дементор отошел в сторону, показывая вперед покрытой зелено-серыми струпьями лапой. Гарри сделал шаг вперед. Дементор повернулся к Рону:
- Чего ты желаешь здесь?
- Я желаю не потерять себя, - повторил Рон, но дементор не ответил. Он повторил вопрос. Рон несчастно посмотрел на Гарри и закрыл глаза.
- Ты не готов увидеть Азкабан, - вынесло решение существо и повернулось к Гермионе, - чего ты желаешь здесь?
- Я желаю выбраться живой, - пролепетала Гермиона, не сводя взгляда огромных испуганных глаз с бездны под капюшоном.
- Зачем ты шла сюда, если ты хочешь уйти?
- Я шла за подругой, - пробормотала Гермиона.
- Зачем ты шла сюда, если ты хочешь уйти? - повторило существо. Гермиона запнулась и задумалась. Существо не торопило ее и не двигалось. Оно ждало.
- Я обещала быть рядом в беде, я выполняю обещание.
- Обещание - это не клятва, - отдалось эхом в сердце это шипение.
- Для меня - клятва, - произнесла Гермиона, комкая в пальцах почти погасшую тряпку.
- Ты отвечаешь за свои слова?
- Да, - тихо проговорила Гермиона.
- Ты готова увидеть Азкабан? - спросило оно. Гарри покачал головой. Гермиона заметила это. Она не знала ответ. Она хотела уйти. Гарри видел это. Он сам хотел, чтобы она ушла.
- Да, я готова, - одними губами сказала Гермиона. Гарри закрыл глаза. Гермиона подошла к нему. Он посмотрел на нее и покачал головой. Она протянула руку, и он взял ее. Рон потянулся за палочкой. Гермиона заметила это и сделала предупреждающий жест. Рон сжал зубы и кивнул. Он спустился вниз по лестнице. Гарри готов был дать многое, чтобы уйти вместе с Роном, но Джинни...
Гермиона посмотрела на большого дементора. Оно повернулось к ним.
- Вы увидите Азкабан.
Оно отвернулось обратно к лестнице. Остальные пятеро дементоров подлетели к нему и встали за его спиной. Гарри почувствовал, что их не тронут, и, вцепившись клещом в ледяную мокрую ладонь Гермионы, подошел к их поводырю. Мужчина направился вперед, не оборачиваясь на них. По лицу Гермионы потекли слезы ужаса. И по лицу Гарри тоже. Оба готовы были кричать и реветь, но камень давил, втирал, вбирал в себя. Они были полны сил, но сил кричать не было. Камень не позволял. Кричать было еще страшнее, чем молчать.
Они шли по колонной зале. Между колонн всплывали и исчезали толпы дементоров. Их тысячи и миллионы. Гарри всей кожей ощущал мрак за собой, но оборачиваться было выше его сил. Никогда в жизни ему не было так страшно. Перед глазами всплывали реальнейшие видения... Мертвая Тонкс на его руках... Гарри обошел видение. Оно было реально! Или нет... Гермиона рядом тоже обогнула что-то... Гарри посмотрел вперед и окаменел, раскрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Перед ним стоял Эшли Вурт. Гарри выдохнул, и это произошло. Этот ужас. Его кошмар. Голова Эшли разлетелась, будто попала под молот. Мозг разбрызнулся во все стороны, кровь фонтанной струей ливанула из остатка шеи. Едва попав на этот черный камень, кровь, кусочки мозга, коры и черепа исчезали. Раздробленные кости свисали с тела, кожа шеи лохмотьями падала на плечи. Труп протянул руку и коснулся Гарри... Он коснулся, и Гарри ЧУВСТВОВАЛ!!! Оно было настоящим! Гарри закрыл глаза. Это все Азкабан. Это ужасы Азкабана. Гарри посмотрел вперед. Эшли не было. Юноша покосился на Гермиону. Оставалось лишь гадать, что она видела, раз ее нижняя челюсть тряслась, а глаза смертельным ужасом смотрели в точку пространства. Гарри до боли сжал ее руку. Она ртом хватала воздух. Юноша видел рвотные позывы, эти трясущиеся плечи. Он прижался плечом к ее плечу и, перешагнув отрубленную голову Моуди с безумно вращавшимся волшебным глазом, потянул Гермиону за собой вслед за Пожирателем. Сзади что-то схватило его за руку. Гарри обернулся. Тонкс смотрела на него пустыми глазницами. Он вырвал руку и моргнул. Видение не исчезло. Тонкс стояла и смотрела на него, протягивая к нему начавшие гнить руки. Он захлебнулся воздухом и наткнулся на Гермиону. Она посмотрела в его глаза и перевела взгляд за его спину. Ее карие глаза расширились, и она одними губами сказала:
- Тонкс?
Холодный пот прошиб его всего. Это были не его видения. Это была реальность. Реальность... Реальность... Они были настоящими!!!
Гарри потянул за собой девушку. По бокам он видел скопища дементоров. Они уже не прятались. Между ними завязли его кошмары и какие-то незнакомые Гарри люди, но, судя по животному ужасу в глазах Гермионы, она их знала.
Их видения ожили, и Гарри слышал, как позади них, во тьме, копошатся ужасы их жизней, но он был слишком испуган. Он не мог себя перебороть и обернуться. В голове Гарри Лили Поттер кричала и молила Волдеморта пощадить Гарри. Раз за разом. Раз за разом. Моуди кричит: "Спасайся". Раз за разом. Раз за разом. Гарри слышит голос Люпина. Его обвинения. Его непонимание. Раз за разом. Раз за разом. Гарри замотал головой.
Их поводырь повернул в одно из ответвлений. Гарри почувствовал, как Гермиона выскальзывает из его руки. Он обернулся. Ее тянул какой-то мужчина с пустыми глазницами. Его руки были покрыты струпьями, как у дементора. Гермиона отпиралась. Она раскрывала рот, но ни звука не произносилось, но может Гарри просто потерял слух. Или Гермиона - голос. Поттер потянул девушку на себя и обнял. Сзади шипели неведомые твари. Гарри было слишком страшно оборачиваться. Простого прикосновения Гермионы не хватало, сама она с ужасом глядела себе под ноги, на этот черный гладкий камень. Он взял подругу на руки и понес. Она была легкой, а он совсем не устал, поэтому он мог нести ее довольно долго. Их поводырь шел прямо. Гарри посмотрел по сторонам. Вокруг было все то же, но он присмотрелся и помертвел. За стеной из неживых знакомых и дементоров были камеры. Карцеры. Без света и надежды. Они были разделены этим самым азкабанским камнем. Между сторонами был такой проход, что узник никогда бы не узнал, кто сидит напротив него. Гарри указал Гермионе на них. Она кивнула и снова уставилась вперед.
Так они прошли несколько ответвлений. Азкабан был нескончаемым лабиринтом ужаса. В камерах сидели не люди. Некоторые подходили к решетке, заметив юношу и девушку на его руках. Гарри видел эти лица, потерявшие человеческий облик, эти глаза, полные до краев пустоты. Это были существа. Они не имели ничего общего с людьми. Гарри только удивлялся, как Сириус выжил... Здесь...
На середине коридора поводырь остановился. Гарри посмотрел по сторонам, но не понял причины остановки. Гермиона сошла на пол и указала ему на камеру справа. Гарри пригляделся и увидел маленькую знакомую фигурку на койке. Гарри решился и пошел навстречу стене из кошмаров. Они только сгруппировались. Гарри закрыл глаза. Он не мог придумать ничего хорошего, будто радости в его жизни никогда не было. Он раскрыл глаза. Прямо перед ним стоял дементор. Он уже скинул капюшон. Гарри видел узкие серые губы на пучке серых, как дым, мышц, раскрывшиеся ему на встречу. Гермиона резко встала перед Гарри, закрывая его, но он повернул ее лицом к своей груди и уставился на серые губы. Существо открыло воронку. Оттуда пахло смертью, трупами, гниением. Он должен что-то сделать!
Гарри замахнулся и дал существу весомый удар в угол губ. Дементор зашипел, но отошел. Твари перед камерой неохотно расступились. Гарри с Гермионой протиснулись к решетке. Гермиона забарабанила в прутья. Говорить она не могла: голос на самом деле пропал. Тельце на койке дернулось. Гермиона постучала еще, и Джинни проснулась. Она подняла голову и посмотрела на гостей. Гарри поманил ее, еще не сумев разглядеть ее. Она поднялась и подошла к решетке. Все внутри Гарри рухнуло и разбилось вдребезги. Они не успели.
Пустые глаза не содержали ничего, как и у остальных узников. Гарри сразу ощутил: дементор забрал ее душу. Оно поцеловало ее. Гермиона беззвучно разрыдалась в грудь Гарри. Она тоже поняла это.
Живой труп стоял и смотрел на них. Чем-то он напоминал их Пожирателя под Империо, но у Джинни были совсем по-другому пустые глаза. Если у Пожирателя душа была будто закрыта некой пленкой или заслонкой, то у Джинни не было ни заслонки, ни души. Гарри не мог плакать. Он готов был умереть. Ему стало плевать на все. Он хотел умереть.
Они стояли так довольно долго. Гарри потерял счет времени в этом жутком месте. Он хотел просто забрать Джинни и вывести друзей отсюда. И все. Он закрыл глаза. Вдруг за спиной послышались вскрики. Гарри резко обернулся. Вокруг их Пожирателя уже столпились дементоры, они взяли мужчину в кокон. Он извивался, пытался выбраться, но тщетно. Гермионина рука похолодела. Гарри обернулся. Девушка уже направила палочку на решетку и прошептала:
- Бомбардо!
Заклинание пробило решетку и снесло ее. Гарри с Гермионой отнесло к колонне, а Джинни - к стене. Они быстро поднялись и кинулись к узнице. На лбу Джинни красовался огромный порез. Гарри поднял ее на руки. Гермиона взяла его под руку, крепко вцепившись в него ногтями, и потащила туда, откуда они пришли. Гарри непонимающе оглянулся назад, и его едва не вырвало.
Дементоры отошли от их поводыря. Парень держался на ногах одним чудом. Внезапно раздался глухой звук разрывающихся связок и ломающихся костей. Тело человека разорвало, и из непонятной слизи вылез дементор. Он отряхнулся и встал в ряд с собратьями. Неужели все дементоры... О Мерлин!
Гарри с телом на руках и Гермиона бежали, как спринтеры. Позади начали слышаться жуткие душевыворачивающие звуки. Гарри думал, что сошел с ума. Вокруг были воплощения его кошмаров. Они хватали его за ноги и за руки. Гарри вырывался от них. Когда они выбежали из этого ответвления, раздалась невыносимая сирена. Гарри упал на колени, закрывая уши от сверлящего воя. Рядом рухнула Гермиона. Этот звук вырубал все чувства, он разбивал барабанные перепонки. Гарри заорал, но из глотки не вырвалось ни звука. Его снова схватили. Гарри поднял голову, пытаясь вернуть четкое сознание. Перед глазами расплывался... Дамблдор!
- Ты! - губами сказал Гарри. Вся гамма чувств, наверно, отобразилась на его лице. Дамблдор кивнул и дал Гарри какие-то затычки. Гарри протянул их Гермионе. Она потерянно сунула их в уши и поднялась на ноги. Гарри начал терять сознание. Гермиона резко сунула ему затычки в уши и, бледнея от воя сирены, жестами показала: ты возьмешь Джинни на руки, а я пойду. Гарри отрицательно покачал головой, но не успел ничего сказать: из ответвления, где сидела Джинни и откуда они выбрались, полезли твари мрака. Гарри видел их. Дементоры, герои его кошмаров, ужасы Гермионы и Дамблдора... Мертвые... сама Смерть неслась на них.
Гарри поднялся на ноги, хватая Джинни поперек туловища. Дамблдор схватил опавшую на пол Гермиону и побежал вперед. Гарри помчался за ним. Твари не отставали, превращаясь в стихию, в лавину. Директор завернул в незаметное ответвление. Гарри побежал за ним. Ноги утопали в гладком притягивающем черном камне. Гарри быстро вымотался. Дамблдор тоже. Они завернули в очередное ответвление лабиринта. Вдруг Дамблдор выгнулся, схватился за сердце и упал. Гарри подлетел к нему. Директор беззвучно застонал. Гарри потянул его на ноги. Существа нового ответвления уже стали прислушиваться к убийственному вою собратьев. Гарри отчаянно посмотрел по сторонам. Вокруг был ужас. И камень. И Тонкс. И Люпин. И Моуди. И Кингсли... И Вурты...
Гарри закрыл уши и заорал, что было мочи. Он не мог поверить. Нет. Нет. На свете не может быть места для этого Ужаса. Этого не может быть... Не может... Нет...
Его начали хватать за руки и ноги. Гарри отбивался. Он не мог поднять палочку. Все заклинания вылетели из его головы. Он знал лишь то, что он загнанный зверь. Гарри пополз к Гермионе и Джинни, упавшим в трех бесконечных шагах. Какая-то тварь уже открыла пасть над плечом Джинни. Он размахнулся и дал ей в рожу. Тварь заорала, и Гарри упал. Голова раскололась из-за этого жуткого вопля. Гарри схватил Гермиону за руку, накрывая собой Джинни. И Моуди... И Тонкс... И Вурты... И отец... И мама... Они с безумным оскалом острых зубов подходили и примеривались к нему. Они его съедят?... Джинни... Это его вина... Его вина... И... Что-то вонзило острые, как бритва, зубы ему в бок. Боль парализовала, Гарри заорал... Но его никто не слышал... На боку бульдогом висел тот парень, Скотт, который спас его... Нет... Нет... Нет...
Джинни под ним дернулась. В нее вонзил колья когтей какой-то неизвестный мужчина. Гарри отогнал его и почувствовал, как орет Гермиона. Там Люпин схватил ее за локоть, пытаясь оторвать кусок плоти. Гарри попытался дотянуться до него, но наткнулся взглядом на тряпку. Она уже почти не светилась. Гарри взял ее из руки Гермионы и бросил на глаза кошмара. Существо отпустило девушку и, скинув тряпку, оскалилось частоколом маленьких острых зубов. Свет... Они должны бояться света... Так всегда бывает...
- Люмос! - губами сказал Гарри, доставая из мантии палочку Гермионы. Микроскопическая искра зажглась на конце дерева. Гарри сунул ее в рожу одному из существ, уже пытавшемуся схватить его за глотку. Существо избежало удара палочкой и, не обращая внимания на свет, бросилось на Гарри. Юноша отбросил его ногами и направил деревяшку на очередное воплощение своих ужасов:
- Инфламаре Аксеро!
Струя пламени ударилась во тьму между Гарри и Джоном Вуртом. Мрак поглотил пламя быстрее, чем оно достигло источающей яд дыры в животе существа. Гарри заорал от ужаса. Все это должно было прекратиться. Кто-то должен их спасти! Кто-нибудь... Ну хоть кто-нибудь... В этот момент... Его всегда кто-то так спасал... Но сейчас никого не было...
Что-то схватило его за ногу. Гарри резко обернулся. Это был Дамблдор. Он отбивался от своих демонов и резко посмотрел на Гарри, показывая вперед. Да, Гарри и сам знал, что надо бежать. Дамблдор замер и одним движением встал. Кошмары и дементоры отошли от него на шаг. Гарри поднялся вслед за ним, но ноги не слушались: этот гладкий камень пил силы, он втягивал в себя...
Гарри рывком поднял Гермиону. Дамблдор схватил ее на руки. Гарри поднял Джинни. Они снова понеслись, наступая на существ, разбивая их ногами и руками. Они каким-то чудом выбрались из ответвления. Дамблдор побежал направо. Гарри рванул за ним. Вдруг вой прекратился, и наступила прежняя мертвая тишина. Гарри от неожиданности приостановился, но этот страшный шорох тысяч ужасов Тьмы раздался яснее. Гарри рванул за Дамблдором. Они пробежали пару ответвлений. В конце последнего была прежняя огромная каменная монолитная дверь. Гарри задыхался ужасом и бескислородным воздухом. Дамблдор ударил в дверь, но она не открылась. Директор пробовал и Алохомора, и Бомбардо, и то, что Гарри не знал. Ничего. Оно приближалось. Гарри не мог заставить себя обернуться. Только это скрежетание по камню тысяч когтей... Гермиона внезапно выгнулась и, указывая на дверь, прошептала губами:
- Анвил, - дверь бесшумно открылась. Двое мужчин вбежали в проход и замерли. Перед ними была бездна. Гарри чувствовал, как сводит ноги. Он уже давно не обращал внимания на дрожь, колотящую его. Ему хотелось биться о стены. Хотелось. Да... Дамблдор начал закрывать двери. Гарри помог ему. С той стороны были они. Они бились в дверь. Они скрежетали когтями по гладкому камню Азкабана.
- Где выход?
Дамблдор прочитал по его губам вопрос и указал прямо. Гарри кивнул и, спустив Джинни с плеча, отошел до дверей и, разбежавшись, прыгнул. Он успел зацепиться за край обрыва. Пальцы не слушались. Гарри с великим трудом подтянулся и упал на край. Дамблдор попытался переправить ему девушек заклинанием, но камень впитывал магию, он съедал ее. Дамблдор поднял Джинни на ноги и бросил ее Гарри. Юноша поймал ее, падая на спину на пол. Он почувствовал резкую боль в лопатке, но поднялся и поймал Гермиону. Она опустилась рядом с Джинни. Последним был Дамблдор. Старик разбежался и прыгнул. Он успел, как Гарри, зацепиться за край бездны. Гарри встал над ним и посмотрел на Дамблдора. Старик отчаянно поднял глаза на него. Глаза, полные ужаса. Да... Азкабан открыл Дамблдору его ужас. Эта пропасть была специально для старика. Он должен был столкнуться со своим самым главным страхом - смертью.
Гарри встал прямо над краем обрыва. На нем барахтался тот, кто предал его семью, по чьей вине погибли его близкие. Под Гарри висел убийца... Внезапно на него упала Гермиона. Гарри непонимающе посмотрел на нее. Она покачала головой, указала на Дамблдора, потом на него и обвела глазами бездушный камень. Гарри не понял. Гермиона показала на бездну, потом на Дамблдора. Гарри кивнул. Он и сам знал, что бездна для старика. Но Гермиона показала на Дамблдора, а потом на него, на Гарри. Юноша мгновение смотрел на нее. И он понял. Азкабан дал главный страх Гарри - стать убийцей. Юноша, переборов себя, опустился на колени и подал руку старику.
Они с трудом выбрались. Дамблдор, не смотря в их сторону, пошел вперед. Гарри, скрепя сердце, стащил с Джинни ботинки и подтолкнул их Гермионе. Она округлила глаза и отшатнулась от них, но Гарри просто подхватил Джинни и пошел за Дамблдором. Гермиона подбежала к нему. Гарри краем глаза увидел ботинки Джинни на ней. Ему стало жутко от самого себя.
Все вокруг стало серее. Это трудно было описать. Камень вокруг оставался все таким же черным, а вокруг не было окон, но все стало серее, не светлее, а именно серее. Они прошли вперед по длинному коридору. Дамблдор открыл дверь в конце и вошел в следующий зал. Гарри и прижавшаяся к нему Гермиона не отставали. Его нестерпимо подташнивало, он шел на негнущихся ногах. Руки держали Джинни лишь потому, что отвердели. Гермиона осмотрелась и дотронулась до старика. Дамблдор обернулся. Гермиона обвела взглядом стены и вопросительно посмотрела на директора. Тот написал палочкой в воздухе:

Новое крыло Азкабана. Потом мы должны будем спуститься обратно...

На этом месте старик вздрогнул, но продолжил писать:

На первый этаж к выходу.

Гермиона подчеркнула пальцем слово "обратно" и неверяще посмотрела на Дамблдора. Тот не решался что-то сделать. Гарри поднял на него палочку. Старик зло покосился на юношу, указал пальцем на Джинни и повертел пальцами. Гарри стало совсем нехорошо. Они должны были пройти через места, похожие на те, откуда они вытащили Джинни. Гарри кивнул, и они продолжили путь.
Пока не сошедшие с ума они вошли в объятый мраком длинный коридор. Гарри поднял голову и пожалел, что сделал это: потолок был черным от тысяч дементоров, парящих под ним. Гарри решил не говорить об этом Гермионе и двинулся за Дамблдором. Здесь уже не было этого жуткого ужаса. Здесь витали отчаянье и безнадежность. Это едва ли было лучше. Гермиона стала всхлипывать. Гарри напряг все силы, чтобы не направить на себя Авада Кедавра. Начались клетки узников, но как они отличались от прошлых! В камерах были иллюзии окон и даже какой-то свет. Узники были более живыми. Их глаза гораздо меньше напоминали бездну, куда чуть не свалился Дамблдор. Вдруг его кто-то схватил за плечо. Гарри мгновенно обернулся, думая, что кошмары вернулись, но он ошибся. Его схватил...
- Виктор! - беззвучно крикнула Гермиона и подскочила к решетке. Крам! Гарри отшатнулся от него. Как Крам мог оказаться здесь?! Как?! Это невозможно! Гарри обернулся. Напротив камеры Крама была стена. Но в Азкабане все повторялось! Здесь везде симметрия! Гарри повернулся к дурмстрандцу. Он улыбался Гермионе и хватал ее за руки. Гарри посмотрел за его спину. Той стены не было, а был непроглядный мрак. Как там... В старом Азкабане... Азкабан! Это он! Существо уже схватило ее за руки и тянуло к себе, но девушка не видела в этом ничего особенного и подходила к решетке.
Гарри опустил Джинни на пол и ринулся на Гермиону. В тот же миг тварь за решеткой стремительно вытянула голову и обнажила мелкие острые зубы. Глаза стали черно-желтыми. Гермиона открыла рот и беззвучно завопила от ужаса. Гарри знал, что она никогда в жизни так не орала. Он схватил ее за талию и потащил на себя, но существо было сильнее. Оно клацало челюстью и тянуло девушку во мрак. Гарри резко дернул подругу, случайно наталкиваясь на палочку за ее поясом. Он выхватил ее и, направляя на существо, губами произнес:
- Инфламаре Аксеро!
Тварь завизжала, выворачивая челюсть, и скрылась во мраке. Гарри по инерции отлетел в противоположную стену, Гермиона упала рядом с ним. Ее вытошнило. Гарри поднялся, хватая Джинни обратно на руки и стараясь не слышать реакции Гермионы. Дамблдор кинулся к ним, отвязавшись от какого-то узника. Он скривился, посмотрев на Гермиону, и махнул рукой, предлагая следовать дальше. Гарри кивнул и пошел. Гермиона с трудом последовала за ними.
Из некоторых камер стали высовываться узники. Их больные лица слепо смотрели на пришельцев. На середине коридора Гермиона шумно вдохнула и упала на пол, захлебываясь рыданиями. Дамблдор и Гарри подошли к ней. Дамблдор показал на запястье и провел пальцем по шее. Времени не было оставаться. Гарри кивнул ему на Гермиону. Старик нахмурился, но взял девушку на руки.
Прошло несколько коридоров. Дементоры летали над их головами, но люди не замечали их. Наконец они добежали до очередной двери. Дамблдор открыл ее и, пропустив Гарри, плотно закрыл. Гарри едва не оступился. Они были на лестнице. Гарри быстро осмотрел старика и бросился вниз по лестнице. Дамблдор кинулся вслед за ним. Гарри толкнул бесшумную дверь внизу и остановился. Перед ним снова был совершенно черный гладкий камень и знакомый огромный зал. Гарри уже занес ногу, чтобы вступить в него, но Дамблдор остановил его. Он опустил трясущуюся Гермиону на пол и начал писать в воздухе палочкой. Гарри пристроил Джинни спиной к стене и стал читать:

Как только войдешь - беги. Не оглядывайся. Не возвращайся. Беги так быстро, как сможешь. Понял?

Гарри неуверенно кивнул, и Дамблдор продолжил писать:

Я возьму Джинни, а ты - Гермиону.

Гарри непонимающе посмотрел на старика. Дамблдор на секунду закрыл глаза и с видимым трудом написал:

Лучше две жизни, чем одна.

Гарри яростно схватил его за грудки и встряхнул. Он выхватил палочку и написал:

Я не отпущу вас. Вы пойдете со мной.

Дамблдор покачал головой:

Я стар. Может случиться всякое. У тебя больше шансов спастись. И спасется та, которую понесешь ты. Они обе не могут идти. Бери Гермиону. У Джинни впереди нет ничего. Она мертва.

Гарри быстро написал, пылая от гнева:

Тогда я понесу обеих.

Дамблдор снова покачал головой:

Это слишком тяжело. Тогда вы все погибнете.

Гарри смахнул его надпись:

Что там?

Дамблдор запрокинул голову, успокоился и написал:

Там Тьма.

Гарри непонимающе развел руками. Дамблдор подчеркнул слово "Тьма" и подписал:

Как в Реддле. Как в подземельях, где была Джинни. Только сильнее.

Гарри стало трудно дышать. Он сумел только написать:

Зачем вам это?

Дамблдор поднял пронзительные голубые глаза на Гарри.

Я совершил много ошибок. Но я не зло. Мне жаль за все, Гарри. Прости, если когда-нибудь сможешь.

Гарри смотрел в надпись, пока она не растаяла. Прости... Как можно простить? Как можно забыть о таком?... Гарри тряхнул головой и подхватил Гермиону, смотря во мрак залы. Никогда еще смерть не казалась ему настолько близкой. Гарри пересилил себя и вошел в зал.
***

***
Несколькими минутами ранее.

Геллерт летел через весь замок. Он чувствовал панику и боль. Альбус ушел за девочкой в Азкабан... Геллерт подсознательно уже понимал: Ал не вернется. Зачем тогда он сейчас летел? Зачем ему Фрюиск? Почему он сейчас же не аппартирует к Альбусу?!
Но он летел. Кабинет Фрюиска. Пусто. Геллерт застучал клювом в деревянную дверь личных покоев. Внутри закопошилось что-то, и вылез Фрюиск. Он запахнулся в свой темно-синий плащ и недружелюбно посмотрел на него:
- И что же тебе нужно?
- Альбус в Азкабане! - закричал Геллерт, запоздало понимая, что кричал на языке фениксов. Но Фрюиск понял:
- И?
- И Уизли, и Гренджер, и Поттер тоже!
Фрюиск не стал бегать по комнате и собираться к отправлению, как ожидал Геллерт. Мужчина продолжал кисло смотреть на феникса:
- И?
- Им нужна помощь! - завизжал Геллерт.
- А я причем? - скривился Фрюиск и вяло потянулся, - если они будут в беде - позовут.
Геллерт закричал от паники и переместился к Азкабану.
***
- Кто это был? - спросил Эрол. Он чувствовал себя откровенно плохо. Страж Небосвода прокусил ему шею, и Тьма залилась прямо в кровь. Для него это было очень опасно, но Лорд успел остановить процесс.
- Гриндевальд, - пробурчал Лорд, опускаясь обратно за стол и опять приступая к отложенной книге. Он несколько секунд не двигался. Эрол знал, что помыслы Лорда далеки от брошюры. Маг откинул книгу и повернулся к птице. Эрол посмотрел на него.
- Думаешь, они не выберутся?
- Они не могут тебя позвать, Азкабан не позволит, - только сказал Эрол. Лорд сделал пару шагов и остановился.
- Я не могу туда прийти, - его голос приобрел прежние, уже почти позабытые, несчастные ноты. Энелин была бы в восторге, - что я там найду?
- Ты найдешь живых детей, если поторопишься, - произнес Эрол. Лорд с болью посмотрел на него, - иди, мой друг. Огонь защитит тебя.
Лорд кивнул и подошел к котлу. Лепреконский котел Поттера. Эрол так и не понял, когда и как он оказался у Лорда, но решил не спрашивать.
- Азкабан, - выдохнул маг, кладя руки на края котла. Из него вылетела радуга, накрыла Лорда, и они исчезли.
***
Гарри вошел в зал и кинулся бежать. Сзади донеслись сразу глохнущие звуки от бега Дамблдора. Несколько секунд ничего не было. Гарри подумал остановиться, но в тот же миг посмотрел по сторонам.
Вокруг была Тьма. Она смыкалась за его спиной. Из нее потянуло могильной сыростью и запахом гниющего тела. Дух тления усиливался, невозможным комом закрывая глотку. Из мрака стали доноситься вопли и стоны. Они не гасли. Они эхом отзывались в ушах. Они дробью били по сердцу. Они, как Редукто, сновали по мозгу.
Гермиона обхватила его торс ногами, крепко обвила его шею руками и прижалась лицом к его плечу. Гарри отпустил ее и, широко размахивая руками, побежал быстрее. Прошел один зал. Гарри на бегу поднял палочку:
- Анвил!
Двери с тяжелым скрипом открылись. Гарри влетел в щель. Из тьмы появились они. Его демоны. Они тянули руки. Они звали его. Они кричали ему: "Убийца!". Они открывали пасти и шипели с невообразимым свистом. Их глаза вваливались. Они бежали за ним.
Прошел второй зал. Но твари были внутри него. Они были в голове. Они обвиняли его в своей смерти. Голос Сириуса прожигал раскаленным металлом. Гарри заорал. Под его ногами стало скользко. Мрак подтекал под него, он открывал бездну.
- Анвил!
Третьи двери открылись. Гарри скользнул в них. Демоны бежали впритык. Они на четвереньках догоняли Гарри. Они дышали ему в затылок дыханием смерти. Они клацали зубами у его лодыжек. Гарри несся вперед, руками отталкивая спускавшихся с потолка дементоров. Позади прекратился звук тяжелого бега и послышался глухой удар. Сердце разбилось о ледяной каменный гладкий пол. Дамблдор упал. Гарри готов был развернуться, но Гермиона сильно сжала его шею. Нельзя... Нельзя оборачиваться... Джинни там... Он повинен в ее... За что... За что...
В мгновение все замерло. Входные двери заскрипели со своим душераздирающим звуком. Почти сразу они закрылись. Неужели? Неужели Фрюиск? Надежда... Надежда... Надежда...
- Анвил!
Двери открылись. Гарри влетел в них и зажмурился. В зале летел феникс, слепяще красно-золотой. Гриндевальд. Не Эрол... Фрюиск не придет... Он не придет...
Гермиона стиснула ноги на его торсе. Она думала о том же. Гарри чувствовал, как бешенное биение ее сердца громом отдается в его груди. Она истерично дышала. Ее руки дрожали. Ледяные мокрые пальцы вдавливались в его плечи. Гарри бежал, как заведенная кукла, на полном автомате.
Твари вокруг кидались на него. Кто-то схватил его за ногу, но Гарри только продолжил бежать. Он уже не мог больше ничего делать.
- Анвил!
Пятый зал неохотно открылся. Твари уже ждали его. Гарри закричал:
- Инфламаре Аксеро!
Ни звука не вылетело из его горла, но ничтожная струя огня вырвалась из палочки. Она ослепила его. Гарри закрыл глаза, но ничего не изменилось. Перед ним все еще стояли эти жуткие твари. Он обратился вперед. Демоны кинулись на него. Они висли на нем, пытаясь вгрызться в кожу, но Гарри стряхивал их. Вперед... Вперед... Вперед...
- Анвил!
Входные двери открылись. Гарри понял это по жуткому скрипу. Свет рванулся из дверей. Твари истошно заорали и убежали в углы, где был мрак. В затхлый мертвый пласт газа ворвался порыв свежего северного ветра. Солнце рьяно ударило в лицо. Гарри вырвался из Азкабана. За его спиной закрылись двери. Только тогда Гарри остановился и повалился на спину. Гермиона сползла с него. Ее слезы лились на него, но Гарри ничего не видел. Глаза отвыкли от света. Ему не хватало воздуха. Он жутко устал. Потом он расхохотался, и Гермиона ничего ему не сказала. Она расцеловала его лицо, шепча сиплым голосом: "Ты молодец" и "мы спаслись". Гарри открыл глаза. Свет рассек зрачок, и слезы брызнули из глаз. Гермиона вытерла их своей мантией и расплакалась от радости... Они выбрались...
Гарри смотрел в это бездонное серое небо. Кучерявые облака бегали по нему... Они даже не подозревали...
- Там Джинни, - пусто сказал Гарри. Улыбка медленно сползла с лица Гермионы. В ее глаза закрался прежний животный страх.
- Нет... Нет, Гарри, нет...
Она схватила его за грудки и стала бить его по щекам:
- Нет, не смей!
- Гарри! - из-за уступа показался раскрасневшийся Рон, - а что с Гермионой? - с опаской спросил он.
- Забери ее, - ровным тоном сказал Гарри. Рон оттащил девушку от него. Она разрыдалась на его груди. Гарри покрутил пальцем у виска. Рон жалостно кивнул и тихо спросил:
- Гарри... а Джинни?
Гарри махнул рукой в сторону монолита. Рон сглотнул.
- Нет! - истошно завопила Гермиона севшим голосом, пытаясь вырваться из железной хватки друга, - нет!!!
- Да что с тобой? - болезненно спросил Рон.
Она забилась в истерике:
- Останови его! Он пошел на смерть!
Рон мгновение смотрел на нее, потом перевел взгляд на Гарри, но тот уже скрылся за дверьми, жуткий скрип которых не заглушила даже истерика Гермионы.
Рон придавил девушку к камню. Гермиона вопила, будто ей отрубали голову. Он накрыл ее рот рукой и уже собрался сказать что-то, но не успел.
Яркий луч света ударил с небес в землю ярдах в ста пятидесяти от них. На сером камне, на месте, куда ударил луч, появился самый странный профессор Хогвартса.
- Корнет! - вырываясь, звала Гермиона, - Корнет!
Но Фрюиск не обернулся. Он твердым шагом направился к монолиту. На его лице отразилась мрачно-холодная сосредоточенность. Он прошел в трех ярдах от них, но даже не посмотрел в их сторону. Из крепости высыпали Пожиратели. Испуг отражался на озлобленных лицах. Они сразу заметили высокого блондина, идущего прямо на них. Некоторые направили на него палочки. Фрюиск поднял руку, будто на ней что-то лежало. Пожиратели нерешительно замерли. В руке мага появился темно-серый сгусток дыма. Фрюиск слегка замахнулся и кинул его в Пожирателей. Дым окружил волшебников и растаял. Рон и Гермиона вросли в землю. На месте Пожирателей осталась большая куча пепла, которую быстро развеял северный ветер. Гермиона вжалась в Рона. Фрюиск, как ни в чем не бывало, подошел к монолиту и сказал:
- Давно мы не виделись, Азкабан, но я не забыл тебя. Я выйду из твоих чар, не сомневайся... Анвил.
Двери оглушительно заскрипели и, пропустив Фрюиска во мрак, услужливо закрылись.
***
Гарри вошел в зал. Он ожидал Их, но их не было. Гарри пробежал в конец зала, но никто так и не появился. Когда он отпирал вторую дверь, входные ворота заскрипели, пропуская шумную толпу Пожирателей. Гарри слышал их дыхание, каждого из магов. Он пронесся по второму залу и с замершим сердцем вошел в третий, где он, насколько помнил, слышал звук падения. Гарри пробежал до середины и огляделся. Никого не было. Ни души. Ни тела. Ничего. Гарри выбежал в остальные залы и выскользнул на лестницу, заскрипев дверью. Он сел на ступеньку из проклятого гладкого камня и закрыл голову руками.
Ни Джинни, ни Дамблдора, ни Гриндевальда. Никого. Гарри становилось жутко. Он чувствовал, как его ужасы бродят неподалеку. Но они не показывались. Их не было видно. И это пугало куда больше. Гарри был словно в маггловском аду. За каждым камнем скрывался демон, но он играл и обманывал, не показываясь. Почему их не было? Ведь они готовы были разорвать Гарри на куски пару минут назад! А сейчас их нет... Что за черт! Гарри сошел со ступеньки и уставился в дверь. Он что-то сделал не так, как в прошлый раз. Юноша мысленно промотал весь свой путь. Он поднялся по этой лестнице, потом спустился по ней же. Дамблдор почему-то начал говорить, что нельзя возвращаться и оборачиваться. Но Гарри вернулся и оборачивался, выискивая их. И ничего не случилось. Это "ничего" было в каждой детали. И это было еще страшнее. Знание того, что, на самом деле, скрывалось во мраке, сжигало изнутри. Лучше было не знать... Гарри вдохнул и снова задумался. Что же изменилось?... Мертвая тишина внимательно слушала его мысли. Безликий дух Азкабана смеялся потаенной смертью ему в лицо. Гарри был готов умереть от руки Волдеморта, это не было страшно... Но здесь... Здесь не было такой смерти... Здесь была вечность пыток... Гарри провел рукой по мокрому лбу. Бок немного болел там, куда зубами вгрызся какой-то из кошмаров. Да какая теперь разница... Может пройти еще раз?
Гарри толкнул дверь... бесшумно. Она же только что скрипела... Так было и в тот раз... Гарри рассмотрел зал, не выходя в него. Все тот же мрак... колонны... колонны? Где колонны? ... Их... нет! Это другое место!
Гарри съехал по стене. Писк ужаса вырвался из закостеневшей груди. Мерлин... Азкабан менялся... Он бесконечен... Лабиринт... Лабиринт... Мерлин, за что?...
Руки затряслись, зуб не попадал на зуб, штаны намокли, но как он мог это почувствовать? Его трясло в судорогах. Он стал биться головой о стену. Затылок затрещал, голова гудела. Новая боль вернула Гарри остатки разума.
Он встал и выбежал в первый зал. Они его ждали. Страх неизвестности сменился прежним ужасом. Они клацали маленькими нечеловеческими зубами. Они подвывали на него своими звериными голосами. Он пронесся мимо них.
- Анвил!
Голос исчез, но двери открылись. Зал был полон ими. Они бежали ему навстречу. Они открывали бездны пустых глазниц. Они источали тошнотворный пряный запах начавшего гнить тела. Они шептали в его голове. Они тянули лоскуты рваной кожи вместо рук к нему... Джинни... Джинни... Джинни... Джинни...
- Джинни, - безостановочно забормотал Гарри, уже не понимая смысл этого слова, - Джинни...
Он был уже на половине зала. Он посмотрел налево, отбивая Кингсли, и снова обратился вперед. Гарри врос в пол... в камень... в Азкабан... Перед ним был Он... Твари убрались во мрак... Его кожа светилась изнутри серебром. Плащ Его колыхался от несуществующего ветра.
- Ты слышал миф об Орфее, Гарри Поттер?
Его низкий до шепота голос разнесся по залу, эхом отдаваясь в сводах. Он говорил размеренно-спокойно. Даже слишком спокойно. На Его обточенном лице застыло отрешенное суровое выражение. Гарри не мог оторваться от Его гипнотических глаз, радужка которых двигалась клубами, как дым в магическом шаре Трелони. И эта страшно-холодная, каменная, почти незаметная полуулыбка не вязалась с нечеловеческой внимательностью ледяных глаз.
- Орфей не должен был останавливаться и оборачиваться, как бы его ни звала Эвридика.
Демоны вжались во мрак, они исчезали из виду. Но их могильное дыхание обдавало из темноты вечностью. И хуже этого был только Его взгляд.
- Он обернулся у самого выхода из мрака. Аид забрал его возлюбленную в свое царство.
- Ты... - губами сказал Гарри, прикованный к полу этим взглядом.
- Не смей отходить. Не смей двигаться.
- Ты...
- Да, Гарри Поттер.
- Кто ты?
Улыбка на долю секунды слегка расширилась, но это могло и не быть правдой...
- Они ушли во мрак? - спросил голос.
Гарри с усилием смог оторвать взгляд и мельком посмотреть по бокам.
- Да... Кто они?
- Их называют инкубами. Это те, за смерть кого ты чувствуешь себя виновным, или те, кого ты убил.
- Они... настоящие?
- Как посмотреть. Если ты захочешь убить их, то нет, но если они захотят разорвать тебя на куски, то...
Гарри едва не упал на пол и не стал биться в припадке, хотя был близок. Юноша покосился в сторону и еще больше приблизился к этому:
- Там новые... Я их не знаю... Дементоров уже нет... Их тысячи... Нет... Больше...
- Это мои инкубы.
Гарри не мог оторваться от жутких глаз самого мрака.
- Ты... думаешь... ты... виновен... Но их миллионы...
- Я убил их, Гарри Поттер, - невозмутимо ответил голос.
- Нет... Нет... Ты...
- Трудно увидеть мрак, не так ли? - вкрадчиво спросил Он. Сам дьявол был менее страшен. Все внутри крошилось от Его взгляда.
- Где Джинни? - голова дергалась. Гарри видел в Нем все, чего он боялся... Все... Он был... каким-то инкубом...
- В следующем зале.
- Почему ты... ты... не спас ее?!
- Потому что я сейчас в другом мире.
- Что...
- Помнишь Выручай-комнату? Азкабан, - Он обвел тяжелым, слегка насмешливым, взглядом зал, - это такая же комната, только сильно наоборот. Все твои страхи становятся реальностью. И даже то, чего ты не боишься, но что способно тебя свести с ума... Оно здесь, - Его шепот ударил в уши и расколол голову, от него замирало сердце. - Ты, наверняка, закрывал за собой двери, да? - Гарри не отреагировал, животным ужасом смотря в Его глаза, - ты закрыл дверь к лестнице, - улыбнулся неживой улыбкой. - Так раньше выясняли, виновен ли подсудимый, - с широкими паузами начал Он, вворачивая Гарри в адский камень зала своим внимательным взглядом.
- Его проводили через пять входных залов нового крыла Азкабана. А потом заводили на лестницу. И снова открывали дверь. Ему говорили: "Беги и ни в коем случае не оборачивайся. Добежишь - получишь свободу". И он бежал, - Гарри замер, давясь рваным дыханием, - но узник не подозревал, что он не в том мире. Азкабан уже знал его страхи. Узник бежал первый зал. И он видел своих инкубов. И они смотрели на него вытекшими глазами. Ему открывали вторые двери. И инкубы второго зала уже ждали его. Они протягивали к нему свои гнилые руки. Узник вбегал в третий зал. И его страхи, его кошмары гнались за ним. Они дышали ему в затылок. Они свистели у его ушей дыханием сгнивших легких. И он вбегал в четвертый зал. Они снова бежали за ним. Но на этот раз они уже пытались покончить с ним. И, если он доходил, открывался последний, пятый зал. Они уже ждали его... Знаешь, в чем его особенность?
Гарри не двинулся.
- Он бесконечен. Ты будешь бежать до тех пор, пока двери в твой мир, наружу, не откроются. Узник не имел палочки. Он бежал во мраке пять минут, самых страшных минут его жизни. Ведь чем больше у тебя инкубов, тем труднее выбраться. Считалось, что невиновный не имеет инкубов, поэтому спасется... За всю историю такого испытания из Азкабана не вышел никто. Невиновные тоже имеют свои кошмары. Но даже те, кто был неповинен ни в чьей смерти, падали замертво у самых дверей. Азкабан не отпускал их. Он забирал душу. Или все было по-другому. У последней двери он создавал пропасть, которая вела в подвалы замка. Отсюда невозможно выбраться без палочки. Без магии.
- Сириус...
- Он никогда не был в старой части Азкабана. А пять залов он прошел без проблем. У него было только два инкуба, а с дверью ему просто повезло. Уж в восьмой раз должно было повезти.
- Откуда... ты все... все это... знаешь?
- Я был одним из тех, кто строил его, ... Гарри Поттер... - медленно произнес Он.
- Нет! - беззвучно крикнул Гарри и отошел назад.
- Зря ты это сделал, - сказал голос. Инкубы стали двигаться. Гномы, люди, гоблины, кентавры... Их были миллионы...
- Как ты... Ты выберешься?
- Не беспокойся за меня. Я пойду за тобой.
- Но...
- В следующем зале будут те, кого ты ищешь, но ты спасешь только одного. Не пытайся обмануть Азкабан, Гарри Поттер. И не оборачивайся. Не возвращайся. Что бы ни случилось.
Он отошел в сторону, показывая вперед. Дверь открылась от Его жеста. Гарри с забитым ужасом посмотрел на Него, но кинулся вперед.
Двери за его спиной закрылись. Новые инкубы остались за ними. Тут были его кошмары. Они бежали за ним. Посреди зала ослепительным красным всполохом кружился феникс. Под ним лежали Дамблдор и Джинни. Старик был без сознания, а Джинни пусто следила за фениксом. Гарри крикнул "Помощь идет", - но не был уверен, что Гриндевальд это понял. Юноша на бегу подхватил Джинни и рванул дальше. Сзади донесся громкий звук вдоха и резкое приглушенное падение. Гарри обернулся. В тот же миг он понял ошибку.
Перед ним была Тьма. И никак больше. Не было ничего. Она окружила его она стала воздухом. Она была землей. Она ворвалась в уши, рот, в грудь и стала сминать внутренности. Гарри заорал и упал... Или не упал... Мысли стали сумбуром... Какие-то люди бегали перед глазами... Или нет... Какая-то боль... Или нет... Нет... А... Нет... Смерть... Боль... Джинни... Тьма... Сириус... Мрак... Бездна... Решетка... Ветер... Грязь... Пустота...
И все кончилось. Гарри был на полу. Рядом мешком валялась Джинни. Он быстро поднял голову. Перед ним в агонии бился Гриндевальд. Его в пяти футах над полом на огромном шипе держало оно. Черное существо из дыма и тьмы. Феникс замерцал, и Гриндевальд вернулся в человеческий облик. Он рухнул на пол. Существо - само воплощение Азкабана - двинулось на Гарри. Он попятился от него. Оно надвигалось. Оно занесло свой шип. Гарри закрыл голову руками... Вдруг его схватили стальные руки.
- Сказали же - не оборачивайся, - прорычал в голове до сумасшествия знакомый голос. Гарри открыл глаза.
- Могучий... - губами сказал Гарри, утыкаясь в шею мага. Он был у него на плече. На втором висела Джинни. За ними с жутким воем гналось Оно.
- Анвил!
Голос Фрюиска разгромил барабанные перепонки. Они миновали очередные двери. Инкубы Фрюиска следовали за ними по пятам. Когда Тьма надвигалась, они исчезали в ней, увеличивая Тьму. Гарри закрыл глаза. Он ничего не хотел видеть.
- Анвил!
Крик Фрюиска потонул в неимоверном вопле Тьмы. Они в пару бесконечных секунд пересекли зал, и учитель заорал:
- Анвил, Азкабан!
Почти милый сердцу скрежет наполнил зал. На Гарри упало что-то тяжелое, что-то прошлось по его руке лезвием. Юноша открыл глаза. Свет поразил инкубов, но они не исчезли. Они горели, но гнались за ними, утопая в бегущем за ними существе Тьмы. Ветер рванул их за волосы, и Фрюиск выбежал из крепости. Гарри повалился на землю, на него упала Джинни. Он повернулся к Фрюиску и заорал.
Оно схватило учителя за пояс. Он в мгновение перевел взгляд на щуп Тьмы, потом на Гарри и выдохнул:
- Беги.
Фрюиска подняло на пятнадцать ярдов и с леденящим кровь воем затащило в Азкабан. Двери закрылись.
- НЕТ!!!
Гарри вырвался из-под Джинни и кинулся к монолиту.
- Анвил! Анвил! - иступлено срывал голос Гарри, тыча палочкой в черный камень дверей. Но Азкабан молчал. Где-то далеко вопили Гермиона и Рон. Они подбежали к нему и силой оттащили от крепости. Гарри орал, как никогда в жизни. Он бился о камни, его трясло. Рон сковал его Петрификус Тоталус, но Гарри сломил заклинание. Он рвался к Фрюиску. Тот спас ему жизнь. Тот вытащил его... от этого...
- Его не спасешь! - кричал ему в ухо Рон, держа его в крепких объятьях, - он уже мер...
- НЕТ!
- Гарри, он... - захлебываясь рыданиями, крикнула Гермиона.
- НЕТ!... Нет... Нет... - затихающим голосом говорил он, - нет... - уже бормотание. Гарри закрыл глаза. Все кончено. Так по-идиотски глупо. Так не бывает... Такой ужас невозможен... Нет... Нет... Гарри осел на пол... Фрюиск там... В этом аду... Нет...
- Джинни, - сдавленно прохрипел Рон, увидев сестру. Гарри повернул голову в их сторону. Рон упал на колени и, подняв бездушное тело, стал его качать. Гермиона сидела на камнях, маятником колеблясь, как аутичный ребенок. Все кончено... Все кончено... Азкабан мог и не убить, но это было наказанием... После кошмара, первобытного, инстинктивного ужаса смерти сама жизнь теряла что-то живое... Все кончено...
Сколько прошло веков?... Сколько вечностей?... Мыслей не было... Кричали чайки, пенились волны... Все было так глупо... И так страшно...
Вдруг... Взрыв. Это были двери. Они открылись. Все трое повернули головы к монолиту. Гарри и Гермиона встали на ноги...
Это был он. Фрюиск шел твердым четким шагом, заглушающим визг ветра. Он смотрел в камень под своими темными от крови ногами. На его плечах лежали двое мужчин. Фрюиск не посмотрел на них. Он шел к морю. Гарри и Гермиона пошли за ним. Рон поднял на руки Джинни.
Они молча шли к морю. Ветер раздувал плащ Фрюиска и мантии людей на его плечах. Они подошли к берегу. Дорога вела прямо в океан. Полоска обжигающего света виднелась на далеком горизонте. Фрюиск остановился и опустил мужчин. В двадцати ярдах от него замер Гарри. Где-то позади - Гермиона. Рон подошел к Фрюиску и опустил Джинни на камни. Она не двигалась.
Фрюиск пошел к океану и набрал в ладони воды. Он медленно вернулся к Дамблдору и Гриндевальду. Вода вытекала из его рук, но он и не думал использовать магию. Палочка Гарри выпала из рук на холодные булыжники берега. Никто не обернулся. Фрюиск вылил воду на лицо Дамблдора. Ветер снес почти всю, но брызги пробудили старика. Он отчаянно дышал, смотря в небо. Фрюиск и Рон пошли в сторону Гарри. Рон замер в нескольких футах, повернувшись боком к юноше и смотря в далекий горизонт. Фрюиск зашел за спину Гарри. Дамблдор сел. Живые молча наблюдали за ним. Он потряс седой головой и посмотрел на Геллерта. Гарри опустил голову и закрыл уши руками. Дамблдор понял. Он забился в истерике, стоная и проклиная мир. Гарри повернулся и отошел к Фрюиску и Гермионе.
- Как ты вышел? - тихо спросила она под рыдания старика.
- Свет, - коротко ответил он, глядя в безумно серое небо.
- Как в Малфой-менор? - она невидяще смотрела в булыжники под своими ногами.
- Ярче. Гораздо ярче.
Рон, покачиваясь, подошел к ним.
- Ты ведь... нечеловек? - его голос пропадал, Рон давился слезами. Фрюиск мрачно посмотрел на него:
- Нет. Чего тебе нужно?
- Твой народ... верит в... - взгляд Рона ходил по Фрюиску, натыкался на его взгляд и сползал обратно, - верит в...
Фрюиск пораженно посмотрел на Рона, приоткрыв рот, и, опустив взгляд, кивнул.
- Ты... ты не мог бы... Я... Все, что ни...
Фрюиск приподнял руку, и Рон замолчал, подняв полные слез глаза на него. Фрюиск тяжело и по-настоящему скорбно посмотрел на него и подошел к Джинни. Он посадил ее на колени и поставил ее руки треугольником. Тело послушно приняло новую позу. Сам Фрюиск встал лицом к Азкабану и, плотно прижав локти к телу, поставил руки треугольником, параллельно земле. Он начал петь какую-то печальную песню на неизвестном языке. Рон упал на колени и спрятал лицо в ладонях. Гарри, Гермиона и даже Дамблдор отвлеклись от всего и стали слушать.
Это было что-то невероятно высокое. Это напоминало пение феникса, но было в разы прекрасней. Песня летела в душу, оставляя в ней печаль и выскребая горести. После мрака Азкабана, нескончаемого ужаса эта песня была серебряным лунным светом неведомого отрешенного счастья. Казалось, что все в мире слушает небесный голос учителя. Чайки перестали кричать в вышине. Волны тихо шептали берегу о далеких краях. Ветер легко свистел в камнях, подпевая чудесной мелодии. Она несла туда, в самое небо, она была чище всего в мире... Лучи закатного солнце мягко окружили учителя красно- золотым ореолом. Нет, он не был человеком, и это было гораздо лучше... Он был кем-то вроде бога, но божественней... В воздухе еще стояла эта песня, когда сама Красота пела, когда сама Жизнь расцветала... Фрюиск закончил, но это чувство небесной чистоты и святости не пропало. Природа заворожено молчала, околдованная музыкой.
- Джинни, - шепотом сказал Фрюиск, смотря куда-то в небо над Азкабаном. Гарри и Гермиона обернулись. Над мрачным монолитом прямо из черной треугольной башни вылетела звездочка. Совсем маленький синий шарик вознесся над всем миром и исчез в облаках. Рон поднял голову, провожая ее душу, и расплакался. Но это были совсем другие слезы...
Гермиона подошла и обняла его. Гарри обернулся. Дамблдор с перекошенным лицом смотрел в небо. Фрюиск подошел к Гарри. Они смотрели друг на друга. Этот странный маг с кучей загадок и без ответов...
- Что это было?
- Молитва Тооту... Мой народ верит в высшего бога, в отличие от людей. Он забрал ее душу.
- Это было... небесно, - подобрал слово Гарри.
Фрюиск собирался что-то ответить, но его прервал хриплый голос Дамблдора. Гарри обернулся на зов. Фрюиск отошел в сторону. Гарри почувствовал, как сзади подошли Рон и Гермиона. Дамблдор выглядел жалко. Он был уничтожен. Гарри уже не чувствовал ненависти к нему. Старик заплатил за все самой страшной ценой.
- Простите меня, дети... Я не хотел вам зла... Поверьте... Я хотел спокойной старости, но не судьба, наверно... - он по-детски улыбнулся им растерянной улыбкой. - Рональд... Крепись, ты нужен своей семье, - он пожал руку Рону, - Гермиона... Ты еще станешь лучшей волшебницей современности и найдешь свое счастье, - старик подержал ее руку в своих руках и снова обернулся к Гарри.
- Ты должен победить, Гарри, и отомстить за всех нас...
Гарри закивал. Слезы стояли в его глазах, комом давили в горле. Старик похлопал его по плечу. Он помялся и подошел к Фрюиску. Тот с холодной жалостью смотрел на него. Дамблдор упал перед ним на колени и склонил голову.
- Прости меня, учитель... Я был плохим учеником... Я раскаиваюсь во всех своих грехах... Прости меня...
Глаза Фрюиска заблестели, но ни единой слезы не упало. Он положил руку на голову Дамблдора и тихо произнес:
- Учитель никогда не станет держать зла на своего ученика, Брайан. Я давно простил тебя, - он улыбнулся ему честной теплой улыбкой, но в ясных серых глазах зависла печаль, - иди с миром, мой ученик...
Дамблдор приложился к его руке и встал. Он пошел обратно к Геллерту. По пути он поднял оброненную Гарри палочку. Фрюиск недвижимо наблюдал за ним. Гермиона, всхлипывая, подошла к нему, осторожно поймав его руку. Гарри сквозь текущие по щекам слезы смотрел на Дамблдора. Тот поцеловал холодные губы Геллерта, лег рядом с ним и поднял палочку, указывая ею на себя:
- Я иду к тебе. Авада Кедавра!
Гарри вздрогнул и закрыл глаза. Он слышал, как упала рука Дамблдора, как покатилась по камням его палочка... Как зашуршали мелкие камни под ногами Гермионы, как тихо плакал Рон... Гарри открыл глаза. Ярко-красное солнце было окружено лиловым небом, в котором не было никаких туч. Это переходило в легкую голубизну небес уже ближе к ним. Что-то золотое было в воздухе. Что-то потрясающе невесомое сокрылось в лучах солнца. Гарри посмотрел на Фрюиска. Он обнимал Гермиону, плачущую на его груди. Он смотрел в это солнце. Святой свет ровно ложился на особенно красную сейчас кожу... На растрепанные кудри Гермионы... На рыже-золотую макушку Рона... На него самого...
Гарри положил руку на плечо Рона. Тот поднял голову. Заплаканные глаза были такими же, как и у Джинни... Рон поднялся и пошел к сестре. Она все так же сидела лицом к Азкабану, будто провожая свою душу...
- Мальчик, - тихо позвал Фрюиск. Гарри знал, что Могучий зовет его. Он никогда не звал Гарри по имени... странно... Но не сейчас... Гарри подошел.
- Ты знаешь, что ты должен будешь сделать?
Гарри вздохнул. Он знал. Он уже понял.
Фрюиск вытянул руку. С его пальцев слетел прозрачный шарик. Шарик обтек руку Гарри... Против слежки, как-то отстраненно понял юноша.
- Иди, - подтолкнул его Фрюиск. Гарри видел поддержку в этих глазах. Он хотел сказать ему что-то, он хотел позвать его по имени. И это имя было так близко, оно крутилось на языке, но не хотело быть высказанным. Гарри кивнул и подошел к Рону. Друг смотрел на Гриндевальда.
- Кто он?
Гарри посмотрел на спокойное лицо Геллерта. А действительно, кто он? Выдающийся алхимик? Великий маг? Враг всего сущего? Жертва истории? Нет... Все не то... Они с Дамблдором хотели жить на лазурном берегу Франции... Гарри улыбнулся и сказал исключительно верный ответ:
- Он был единственным смыслом жизни Альбуса Дамблдора.
Рон кивнул и не стал ни о чем больше спрашивать. Он повернулся к Гарри и тихо сказал:
- Я не виню тебя в смерти Джиневры Молли Уизли. Вы были близки, но у вас не одна кровь... Ты вправе отпустить ее, - не своим голосом закончил Рон, захлебываясь слезами и пытаясь не плакать.
Гарри вдохнул, выдохнул и подошел к Дамблдору. Палочка лежала в футе от него. Старик казался спящим... и на самом деле счастливым. Гарри улыбнулся ему и поднял палочку. Он подошел к Джинни и уложил тело на камни. Она пустыми глазами смотрела в небо. Какая-то часть Гарри не хотела делать необходимое, но он знал, что Джинни уже Там. Он отошел на шаг.
- Прости меня за все... Я был идиотом... Прости, - шепотом закончил Гарри, пытаясь прятать слезы за улыбкой. Он поднял палочку и указал ею в сердце бездушного тела:
- Авада Кедавра...
***
Северный ветер выл в ушах... Где-то невыразимо далеко облака неслись по небу табунами... У их ног бились о хладные гладкие камни серые штормовые волны... На протертой дороге перед черным монолитом ужаса стояло три человека, потерявших сестру, подругу... может, и жену... Волосы девушки развевались на ветру. Ее за руку держал высокий рыжий парень с заплаканным лицом. У края моря стоял юноша с изумрудными глазами и черными с седыми висками волосами. Они смотрели в далекий горизонт. Там уже зашло солнце. Лиловые лучи вырывались из-под океана и накрывались шапкой чистого голубого неба. Рядом с ними стоял Он. Он построил Азкабан. И Его детище стало Его собственным настоящим адом. Но Он не думал об этом сейчас. Он думал о троих детях перед ним, которые так жестоко попали туда, откуда возвращаются другими. Он думал о своем ученике, которого когда-то изгнал, едва не сбросив с уступа скалы... Он думал о воине Света, который пожертвовал собой ради спасения другого... Он думал о девочке, которой так глупо не стало... Он думал об исчадии Тьмы, которое отпустило Его... Он думал о своей жизни и о магии бессмертия старой части Азкабана... Он думал об этом камне. Об этом гладком холодном камне, на котором лежало три таких разных человека... навсегда.

Глава 17. Те-кто-пытались-любить.

Нарцисса проводила взглядом филина. Птица тяжело летела в небе, падая, но взмывая на прежнюю высоту с каждым взмахом крыльев. Она относила Драко очередной счет одного из предприятий, принадлежащим Малфоям. Теперь он ведает делами, которые пошатнулись после ареста Люциуса. Ее Драко. Ему даже нет шестнадцати... но кого это интересует...
Нарцисса отпустила руки. Наверное, во всех смыслах. Все шло наперекосяк. Драко стал главой рода гораздо раньше нужного. Он был еще совсем ребенок. Материнское сердце подрагивало каждый раз, когда она отправляла эти проклятые отчеты. Драко стал хуже выглядеть из-за них: аристократическая надменность поугасла, уступив место тяжелой изможденности. Но он неуклонно просил эти бумажки, и она слала эти отчеты, прибавляя к ним гордо-холодные письма с высокопарными и никому не нужными словами. Кому были эти письма? Точно не Драко, сколь бы четко она ни писала слова "герцогу Малфою" в строке адресата. Нет, эти письма она писала и не для Люциуса, подтверждая свой статус жены аристократа. Для себя? Может, правда... Вот только даже скованная панцирем законов крови душа хотела чувства.
Нет, это письма не для нее. Они для них. Для всего круга. Они, эти чертовы письма, были маленькими кирпичиками в самой страшной и нерушимой крепости мира. Она была даже хуже Азкабана. Она жила в самих сердцах каждого из замкнутого высшего круга. Крепость, под названием "чистокровность". Можно было кричать, что все чистокровные - самовлюбленные отчужденные, даже от себе подобных, кретины. Но эта была одна сторона медали. Аристократы жили разумом, а не чувствами. Чувства, как нечто грязное, отвергались ими. Но это не означало, что сами чувства исчезали. Нет, аристократы сознательно мучались, делая из себя истуканов. Чтобы быть аристократом, как бы красиво это ни выглядело, надо быть не просто сильным человеком. Надо стать богом.
Нарцисса уже привыкла держаться в свете, будто она ледяная статуя. Она всю свою жизнь провела среди таких... людей. Они выглядели так, словно их души вылетели на отдых. Поэтому, когда Люциуса посадили в Азкабан, она не стала рыдать и идти к святому Поттеру за помилованием, по чьей, кстати, милости ее Люциус и оказался в тюрьме. Она приняла это с молчаливой покорностью. Она даже ответила безразличием на замечание Фаджа, когда тот стал намекать, что при финансовой поддержке Малфоя-старшего можно будет вытащить из тюрьмы. Нарцисса не приняла предложение по двум причинам: первая была банальна: в отличие от Фаджа, Нарцисса прекрасно знала, что в начале лета министерскую стражу Азкабана сменили друзья-Пожиратели во главе с Долоховым. Темному лорду надоело выслушивать отчеты о том, как очередной отряд его Пожирателей забрали в тюрьму, и решил действовать быстро. В один день всех бывших стражников-людей затащили в подвалы тюрьмы, откуда они никогда не выберутся, оставив троих из пятнадцати: для варки Оборотного зелья. Да и то, дементоры потрудились над ними… Темный лорд всегда отличался кардинальностью решений.
А вот вторая причина была куда более трудной для понимания. Нарцисса прижилась с Люциусом. Он стал для нее не любимым, не другом, но именно мужем, в лучших традициях чистого круга. И за годы брака она привыкла к нему настолько, что его смерть была бы тяжелым ударом для нее. Поэтому, после того, как Люциус не справился с Поттером в начале лета, Нарцисса стала искать безопасное место для супруга. Безопасное от Темного лорда. Истинная слизеринка, Нарцисса моментально поняла расклад сил: Министерство только потреплет Люциуса, но не убьет его, а вот Темный лорд… Нарцисса почти благословляла тупость Фаджа, обиженного отказом и засунувшего Люциуса в Азкабан. Уж куда-куда, а в тюрьму Реддл… то есть Темный лорд не сунется снова. Ему вполне хватило нерадужной молодости. Люциус посидел в тюрьме неделю, потом Пожиратели захватили Азкабан. Вот тогда она начала нервничать. Нарцисса пустила в ход все свои связи, влияние Малфоев и немалые капиталы, чтобы в Азкабане работали те Пожиратели, кто не стал бы пускать в неоднозначного Малфоя Авада Кедавра. Потом она наговорила Фаджу всякой ерунды про возможные массовые побеги из Азкабана, и министерские проверки приходили раз в два дня. Так Темный лорд не решался подходить к тюрьме, а если и убивать Люциуса, то он хотел лично. Нарцисса надеялась, что все те же связи позволят выпустить Люциуса, когда гнев Темного лорда поусмерится. А пока… так безопасней.
Люциус и сам это понимал. Он согласился с Нарциссой и ее логикой, когда она объяснила ему свой план. Она приехала в Азкабан в тот же день, позабыв об общественном мнении. Он был немного измотан и слегка молчалив. Она подсуетилась, и мужа отправили в новое крыло, где были только дементоры. Она с трудом представляла, что находится в старой части, но решила, что дементоры лучше. Она поговорила с одним из них и просила не особо приближаться к мужу. Для этого, правда, ей потребовалось пообещать привести двоих магглов для… она предпочитала не думать о том, что с ними случится. Магглов она отловила в Лондоне - исчезновения двух бездомных пьяниц никто и не заметит.
Ей нечего было делать дома, поэтому она маялась скукой и тупой болью за грудиной. Раз в неделю она навещала мужа, выкладывая Долохову по десять тысяч за раз. Сегодня воскресенье, первое воскресенье октября, и она приедет к нему, и боль усилится. А завтра сюда придет Драко… Она прошла по этим черным бесконечным коридорам, похожим на Малфой-менор. Может эта привычная картина смягчала эффект тюрьмы. Пленница Малфоев и их замка, Нарцисса не ощущала ничего особо страшного в новом крыле Азкабана. Она прошла мимо прочих узников под мерный звон Светлых колокольчиков. Бред. Но, вроде бы, они помогают от ужасов Азкабана. Нарцисса скептически слушала истории узников, в особенности Беллы. Не было ничего в этом здании, что могло сводить с ума. Разве что скука. Нарцисса сама бывала в Азкабане, там жили некоторые Пожиратели. Ну они выживали как-то, правда? Только эти дурацкие колокольчики. Надоели. В следующий раз попросит их не вытаскивать.
Муж был в каком-то крыле, далеком от основных мест обитания дементоров. Жесткий, неломаемый, гордый Малфой сидел в углу камеры, как прочие узники. Он невидящим немигающим взглядом смотрел в иллюзию окна. Он был… нет, Малфои не бывают жалкими. Он был… задумчив.
- Здравствуй, Люциус, - она встала ближе к решетке.
- Нарцисса, - глухо поприветствовал Люциус, даже не оборачиваясь.
- Может, взглянешь на меня? - заметила женщина.
- Зачем? - сухо отозвался он. Нарцисса мельком посмотрела на какого-то Пожирателя, следящего за их свиданием, и вскинула голову:
- Я могу и не приходить.
- И не ходи, - огрызнулся Люциус. У него было просто поганое настроение, которое ухудшалось со временем. Он говорил, что это Азкабан, но Нарцисса отмахивалась: глупости.
- Люциус, - угрожающе прошипела Нарцисса как можно тише.
- Вали отсюда, - такая фамильярность застала Нарциссу врасплох. Но Слизерин накладывает глубокий отпечаток на душу.
- Если ты сейчас же не прекратишь, я объявлю Драко наследником Блеков, а не Малфоев, - совсем тихо сказала Нарцисса.
Подействовало. Такой откровенный шантаж заставил Люциуса вскочить на ноги. Он с яростью посмотрел на нее, но потом понял и спустился обратно по стене. Он буравил жену взглядом:
- Браво, Нарцисса. Я даже забыл, что это невозможно.
- Не совсем, - уже печально сказала Нарцисса, - я поэтому и пришла. Белла умерла две недели назад, а я только сейчас узнала, что она и я - последние чистокровные Блеки, которые не осквернили свою кровь, - под нос дополнила она, с болью вспоминая старшую сестру Андромеду.
- Ты хочешь развод, да? - подумав, пробормотал Люциус.
- Я… я не знаю, я пришла к тебе за советом, - жалостно проговорила Нарцисса. Он привычно-холодно смерил ее взглядом и подошел к ней. Женщина подняла голову. Люциус через мгновение дал ей жесткую пощечину. Она напрягла все силы, чтобы не вскричать и не схватиться за горящее лицо.
- Не смей плакать, Нарцисса Блек, - прорычал Люциус ей на ухо, грубо прижимая ее к себе через решетку, - ты не можешь плакать. Не на их глазах, - он кивком указал на бежавшего к ним Пожирателя.
- Что тут у вас? - грозно спросил он, отталкивая Нарциссу.
- Ничего, - оскалился Люциус. Пожиратель постоял, потоптался и ушел обратно на расстояние десяти ярдов. Люциус повернулся к жене и продолжил тихо, - Блеки не выживут, если ты пожертвуешь собой, но я дам тебе развод. Выходи за Палексиса. Он довольно чистокровный, но ниже по статусу Блеков, потому возьмет твою фамилию. Ты еще молода, у тебя будут наследники, - он уже давно отвел взгляд, не смотря на нее. А Нарцисса не слышала того, что он ей говорил. Он не смотрел на нее. Он не хотел показать горечь. Он боялся ее отпустить? Нет, нонсенс. Он Малфой.
- Ты веришь в это? - почти перебила его женщина. Люциус резко посмотрел на нее, и выражение лица быстро сменилось на прежнюю холодную маску.
- Что ты молода? Ты на несколько лет моложе меня. Хотя кто знает, может тебе девяносто, но ты пьешь зелье омоложения и скрываешься под чужим именем.
Он и она слабо улыбнулись. Люциус говорил только для того, чтобы занять ее. Но когда он замолчал, тяжелая тишина накрыла обоих. Они стояли и смотрели друг другу в глаза. Чувство близости к мужу росло с каждым мгновением. Нарцисса одернула себя, но ничего не изменилось. Это большое чувство в груди, когда давишься воздухом, когда не можешь дышать. Нет, это не любовь, это иное… хотя может это и называется чистокровной любовью. Рука сама потянулась к Люциусу, слегка дрожа и неуверенно двигая пальцами. Мужчина заметил или почувствовал это и легко покачал головой. Рука вернулась обратно.
- Принеси мне бумаги, я подпишу, - шепотом сказал он. Нарцисса закрыла глаза. Люциус приблизился. Его рваное дыхание уже опаляло ее покрасневшие щеки. Она открыла глаза. Между их лицами было два дюйма бесконечности и решетка из самого страшного металла - чистокровности. Нельзя. Нельзя. Он не должен ее целовать. Он не имел права. Тут были люди. Пусть, они уже не понимали, кто они такие, уже не знали, где они. Они были люди. И ни один человек не должен видеть, такую плебейскую грязь как поцелуй, как любовь, если они исходят от патриция магического мира. Бывший герцог Малфой закрыл глаза и тяжело вздохнул. Нарцисса склонила голову. Она в мыслях поцеловала его. И она видела, что он делал то же самое. Его лицо стало горько-жалостным. Нарцисса до боли прикусила губы и нашла силы, чтобы попрощаться. Малфой… Люциус… Малфой раскрыл узкие губы. Он хотел что-то сказать. Но это было вовсе не нужно. Все читалось в бледно-серых глазах. Нарцисса поняла, что больше не сможет оставаться здесь ни мгновения. Она кивнула ему и ушла, сопровождаемая Пожирателем.
Перед глазами стоял Люциус. Она не любила его, но она была с ним больше двадцати лет, большую часть своей насыщенной жизни. Он был груб и высокомерен. Он был жесток и безапелляционен. Но он был… он был ее мужчиной. Он был ее супругом. Он был тем, кто никогда не бросит свою семью. Он был героем в ее глазах, пусть и антигероем. Он был идеалом, пусть и идеалом ледяного порока. Таким холодным и далеким. Или не был… но он был ЕЕ Люциус. И она была ЕГО Нарцисса. Они родились специально друг для друга. В этом не было лирики. В этом была грязная аристократическая проза жизни. Но была же…
Нарцисса пошла мимо камер вслед за Пожирателем. Он был перед ней. Она вспомнила, будто это было вчера, начало их брака. Это было нечто… пожалуй, Драко не стоит знать. Она улыбнулась воспоминаниям и утонула в них, игнорируя глохнущие крики узников, ищущих в черном полу свой рассудок.
***
Нарциссе шестнадцать. Несмотря на всех, кто ее окружает, ей шестнадцать, и перед этим бессильно все. Все еще верится в принца, все еще верится в радугу после дождя, все еще верится в вечно голубое небо… все еще верится в любовь. И даже мрачная гордая мать, как бы ни пытала дочь Круцио, не может выбить из нее эти глупости. Пару лет назад ее определили в семью Малфоев. Был вариант Лестренджа, но за него быстро выдали Беллу. Ну и пусть. Малфой был куда симпатичней и куда аристократичней. Это были основные аргументы матери. А поскольку Нарцисса жила в таких понятиях и готовилась стать достойной женой и матерью, то это были и ее аргументы. Она всю жизнь жила среди дяди Августуса, менявшего своих пассий каждую неделю и даже афишировавшего этим; тети Эллеанор, почти каждый день пытавшей до смерти домовиков на глазах у родственников; ее деда Одиума и его странного увлечения зельями, доведшего свою жену до смерти. И никто не мог сказать им ни слова поперек. Потому что все это было нормально и привычно.
Ее выдавали замуж ровно через неделю после дня рождения. Она уже успела познакомиться с Люциусом лично, сказать ему "здравствуйте, Люциус" и на этом все кончилось. Для женитьбы и этого было вполне достаточно. Тем более, что доход сто восемьдесят тысяч в год, обозначенный в контракте, вполне заменял остальные два часа ни к чему не приведущих разговоров. Никто и не скрывал, что они женятся из расчета: Малфою нужна чистокровная ледяная стерва с пробивным характером, каким всегда гордились Блеки, а Блекам… да, им нужны были деньги.
Род Нарциссы занял уникальную нишу в чистокровных кругах. Он был фабрикой невест. Если каждый род пытался дать миру наследника-мужчину, то основой благополучия "вечно чистых" Блеков были невесты и их материальная помощь старой фамилии из кошелька новой. Если у чистокровного мага не складывались другие браки, то неизменно обращались к Блекам. Мужчина в семье был зачастую один - отец. Так продолжался род самих Блеков, ведь только мужчина нес на себе титул и фамилию. Но вот отсутствие дочерей означало для рода трагедию - деньги, деньги…
Ей исполнилось шестнадцать. Она с помпой отпраздновала это в гостиной родного Слизерина, потом с глубокой наплевательской надменностью - в гостиной особняка на Гриммаулд-плейс. Через неделю состоялась церемония. Вечно мрачный и самовлюбленный Люциус холодно произнес клятву, безэмоционально отдал несколько капель крови для ритуала и, едва коснувшись своими губами губ Нарциссы, ушел к гостям. Почти весь вечер она провела у своих немногочисленных подруг по замкнутому кругу чистоты, он - среди своих друзей-Пожирателей. Своих любовников… друзей… это тоже никого не интересует.
Первая брачная ночь. Поэтика? Отнюдь. Опять проза жизни. Люциус коротко посмотрел на одетую в подвенечное белое платье Нарциссу, поморщился и вынес вердикт:
- Пока не надо.
Нарциссу это не оскорбило и не удивило. Она была готова к этому. Люциусу больше нравились… представители сильной половины человечества. Таких, как он, было много, поэтому это тоже никого не интересовало. Он еще не был главой рода, но к нему уже нужно было обращаться по имени, а не по фамилии, поэтому ему нужна была пока только жена.
Прошло два года. Он был в бесконечных гулянках и пьянках, и кто знает, где его носило. Единственное, что радовало Нарциссу, - близость Беллы. Сестра не бросила ее, не отвергла, как это частенько бывало между сестрами других семей после их замужества. Она стала еще ближе. У нее даже появилась комната в замке Малфоев. Абисус, отец Люциуса, благоволил Нарциссе, потому спокойно относился к ее общению с сестрой, правда, считая эти отношения… уже не просто сестринскими. Но даже такое никого не удивляло… и не интересовало. Люциусу было плевать. В эти два года Нарцисса и Беллатрис сошлись почти в единую душу, что было невозможно в холодном мраке Гриммаулд-плейс, но вполне осуществилось в еще более мрачном Малфой-менор. Нарцисса всем сердцем любила бурную, если не буйную, сестру. Вечно активная, она вселяла в Нарциссу жизнь. Да и Северус был примерно ее сверстником. Уже юноша, он был в мать. Такой же активный и громкий. Только от Реддла ему достались пугающе пронзительный взгляд и, порой, страшная молчаливость. Но все это были самые счастливые годы ее юности.
А потом Абисус умер. Через два коротких года. Люциус получил титул герцога. Теперь он должен был вести совсем другой образ жизни - более спокойный и целомудренный. Никто, правда, не мог запретить ему продолжать дикие погромы маггловских баров, походы в самые непонятные бордели и разных представителей сильного пола в его постели. Но это тоже совершенно никого не интересовало. Все это было испокон веков банально и обыкновенно. Но самое ужасное ждало супругов после смерти Абисуса вовсе не в бумагах, ведение которых перешло на непутевого Люциуса. Самое ужасное было в этой самой постели. Люциусу нужен был наследник. Это была традиция - как только наследник становится главой рода, он должен зачать нового наследника, своего наследника. Нарцисса хотела детей, а Люциус не хотел ее. Ни в какой форме и ни под каким предлогом.
Но все закончилось еще через год. Люциус привел очередного… представителя сильного пола в их дом. Нарцисса, как и полагалось, сделала вид, что ничего не происходит, кивнула новой подстилке мужа и вернулась к Белле и Северусу. Северусу было почти девятнадцать. Он был другом Люциуса, хотя его интереса не разделял. Северус постоянно подговаривал Беллу бежать от ее Тома. Нарцисса знала, что он уже на пределе и что побег для него - дело решенное. И в чем-то он был прав. Вот и в тот день был разговор был на эту тему. Он, как всегда, перешел на крик. Белла с болью смотрела на сына. Нарцисса сама обсуждала это с Северусом, говоря вместо Беллы. Вернее, пыталась говорить. Со второго этажа стали доноситься крики. Ничего пошлее и грубее Нарцисса не слышала еще в своей жизни. Это были безобразные вопли наслаждения и тошнотворного восторга. Белла сохраняла олимпийское спокойствие. Но Нарцисса стала сбиваться с мыслей и замолкла вовсе. По ее лицу ходили желваки. Северус нахмурился и крепко задумался. Так он уходил из этого мира. Это сильно пригодилось ему в последние четыре года общения с отцом.
Нарцисса сидела, как на иголках. Она уставилась в пол, пытаясь мысленно заглушить крики, но они впивались в мозг. Она не могла больше этого выносить. Она вскочила. За ней метнулась Белла. Она догнала сестру и вдавила ее в стену:
- Что ты делаешь? - зашипела Белла ей на ухо.
- Он издевается! Как он может?! - оскорблено взвизгнула Нарцисса. Белла сочувственно посмотрела на нее и показала рукой в сторону серебряной гостиной, где остался Северус:
- А как ты думаешь, как Рудольфус должен на него реагировать?
- Он знает? - ужаснулась Нарцисса.
- Цисса, - снисходительно улыбнулась Беллатрис, - Лестренджи не идиоты, а уж Рудольфус и подавно. Он прекрасно все понял, только не говорит.
- Я не могу так, - плаксиво сказала Нарцисса, сползая на колени. Белла стояла, борясь между законами крови, заставлявшими наложить на Нарциссу Круцио, и любовью к сестре. Второе победило. Белла села рядом с сестрой и прижала ее к груди. Та прильнула к Белле, пытаясь не слышать эти неприличные порочные крики.
- Надо. Мы Блеки, мы должны. Ты знаешь это не хуже меня.
- Ты можешь не обращать на это внимания! Я нет… это ужасно…
- Ты тоже сможешь, - Белла взяла в руки ее лицо и настойчиво повернула к себе, - тебе просто надо заставить его исполнить долг крови. Поговори с ним, скажи, что он предает род и оскверняет его. Скажи, ты же можешь!
- Белла, я не…
Резкая пощечина упала на лицо. Удар отрезвил. Нарцисса с удивлением посмотрела на сестру, потом на себя. Затем она наклонилась и поцеловала Беллу. Когда они оторвались друг от друга, Белла спросила:
- Это из мести ему, да?
Нарцисса отрицательно покачала головой. Белла подняла бровь и внимательно посмотрела на нее. Нарцисса опомнилась и сказала надменным тоном:
- Ну, конечно, из-за него! Что за грязный вопрос, Лестрендж?
Белла улыбнулась и взглядом направила ее в гостиную. Но Нарцисса пошла в сторону спальни.
- Претворю твой совет в жизнь, Белла, - бросила она, входя в покои. Сцена была отвратительнейшая. Люциус оседлал… мужчину. Грубые движения Люциуса в этом субъекте вызывали рвотные рефлексы. Нарцисса поджала губы и громко постучала в распахнутую дверь. Люциус посмотрел на нее беловатыми от пелены удовольствия глазами. Нарцисса еле держалась на ногах. Она хотела подойти и со всей дури дать мужу в пах. С другой стороны, еще больше она хотела сделать это его минутной пассии. Она открыла рот, чтобы сказать ему все, что думает, но Люциус остановил ее. Вернее, она остановилась. А вот Люциус нет. Он смотрел прямо в глаза Нарциссе и не останавливался, толчками вбивая себя в тряпку под ним. Представитель сильного пола под Люциусом кричал то ли от боли, то ли от поганого удовольствия. Нарцисса пыталась не дышать пропахшим пороком воздухом, чтобы не получить какую-нибудь заразу от него. А заразы витало определенно много. Но все же Нарцисса сама обрекла себя на эту пытку отвращением. Она уже жалела, что вошла. Но повернуть назад было нельзя. Гордость.
Люциус измождено лег на спину ничтожества под ним. Он толкнул его на кровать, а сам пошел к Нарциссе. Она никогда еще не видела мужа голым. Нет, он был красив. Очень. Но то, что его только что лапал этот… этот… снижало цену Люциуса в тысячи раз. С другой стороны… этим ведь никого не удивишь. Это никому не интересно. Малфой подошел к ней и резко толкнул в коридор. Она устояла и упрямо подошла обратно.
- Выкинь это из нашей постели, - железным тоном сказала она.
Люциус расхохотался ей в лицо. От него пахло алкоголем. Пьяный чистокровный гомик. "Это нормально… это нормально… это нормально, вашу мать!" - вдалбливала сама себе Нарцисса.
- Ты оскверняешь кровь! - выкрикнула она. Это был ее единственный козырь.
Люциус смотрел на нее. Потом он повернулся к мужчине и, швырнув ему одежду, выпроводил из комнаты. Дальше его подхватили домовики. Нарцисса стояла в нерешительности. Люциус был пьян и всесилен. Он мог сделать абсолютно все, и все это было дозволено богатому, умному и красивому Малфою. И это пьянило его еще больше. Он сел на кровать перед ней, даже не пытаясь прикрыться. Нарцисса густо покраснела, несмотря на все недюжинные усилия.
- Раздевайся, - прохрипел Люциус.
Нарцисса открыла рот. Он… что?!
- Чего ты не поняла? - рявкнул Малфой, поднимаясь с кровати и хватая Нарциссу за волосы, - я сказал: раздевайся.
- Иди к Мерлину! - пискнула Нарцисса, руками хватая платье и прижимая его к телу. Люциус даже не думал. Вторая за день пощечина звонко отозвалась во всех уголках комнаты. У Малфоя была тяжелая рука. Челюсть скрипнула по сломанному хрящу. Нарцисса выровнялась и опять посмотрела на Малфоя. Тот уже начал сдирать с нее платье. Нарцисса закричала, покрывая мужа всеми обращениями, какие только знала. На "подстилке магглов" в комнату влетел Северус. За ним показалась Белла. Они замерли в дверях, но сразу кинулись на разбуянившегося Малфоя. Северус еле оттащил Нарциссу от пьяного в хлам Люциуса. Белла уже достала палочку и мастерски отправила мужчину в крепкий сон. Нарцисса пораженно замерла. Платье кусками висело на ней, юбка и вовсе одним обрывком свисала с корсета. Она подошла к креслу и медленно села в него.
Ее пытались изнасиловать. Ее пытался изнасиловать собственный муж. И он имел на то полное право. Он имел право на нее. Она была его вещью. И в следующий раз, когда ее родные не будут рядом, он возьмет ее. Мысль грибом после дождя разрослась сердце. И не на шутку пугала.
Через неделю сбежал Северус. Белла прогибалась под пытками "своего Тома" в поместье кого-то из Пожирателей в Конноте. В Малфой-менор остались только господин и его вещь. Нарцисса всеми возможными способами избегала мужа: салоны, подруги, дела, подруги, салоны и так по сто раз на дню. Через дней десять Малфой специально забрал ее из очередного салона, оторвав от Министра, и они приехали домой. Люциус приказал ей быть в общих покоях. Нарцисса проклинала брак, Люциуса и Малфой-менор, чьи домовики чересчур быстро переодели женщину в домашнее платье.
Люциус ждал ее. Он снова сидел на краю кровати, но, к счастью, одетый. Он опять потребовал того же. Нарцисса была очень гордой. Она развернулась и ушла. Он вскочил перед ней. Звонкий звук удара огласил стены и повторился. Нарцисса впервые в жизни ударила мужчину. Люциус пару секунд смотрел на нее очень странным взглядом.
- Круцио, - прошипел он. Нарцисса и не заметила до этого палочку в его руках. Заклинание крутило суставы, вбивало ножи в плоть. Но Нарцисса уже давно привыкла. Она через боль молча смотрела на супруга. Он махнул палочкой и усилил заклинание. Будто сто лезвий воткнулись в горло. Но Нарцисса не произнесла ни звука, упорно глядя на Люциуса и стоя абсолютно прямо. Он прекратил заклинание. Она выдохнула.
- Иди, - рявкнул Люциус, отворачиваясь. Нарцисса была удивлена, но ни один мускул не дрогнул. Она поклонилась и ушла.
Сцена повторялась четыре дня подряд. Точь в точь. Она молча переносила пытку и уходила. На пятый день Люциус снова позвал ее к себе. Она хотела плюнуть ему в лицо и уйти, но не могла. С плохим предчувствием очередного Круцио она вошла в покои мужа. Он, как и прежде, сидел на краю кровати. Но на этот раз он просто на нее смотрел. Она глядела в пол, все мышцы напряглись в ожидании. Наконец он подошел к ней. Нарцисса плотно сжала челюсти. Люциус за подбородок поднял ее голову и приник к ее губам. Это было настолько неожиданно, что Нарцисса даже не успела вырваться. Он настаивал, и ей пришлось ответить. Но ей хотелось вырваться, убежать, не видеть его. Она ненавидела его и презирала. Она хотела не чувствовать кожей прикосновение оскверненных губ Малфоя. Но она даже не имела палочки, чтобы справиться с ним. Ее палочка, по очередной традиции, хранилась в личном сейфе Люциуса. Чистокровные наследницы изучали магию семь лет, чтобы потом ею никогда не пользоваться. Беллатрис повезло с этим: то, что она делала по приказу "ее Тома", осуществлять без палочки было нельзя. Нарцисса мыслями вернулась к Люциусу. Но он резко отошел от нее к окну и махнул рукой. Этим жестом он отпускал домовиков. Он приравнял чистейшую Нарциссу к домовому эльфу. Этот подонок приравнял ее к мерзостному эльфу! Нарцисса должна была его ударить, разбить это холодно-гордое лицо, уничтожить этого урода! Но она только поклонилась и ушла. Потому что таким отношением Люциуса к ней тоже никого не удивишь. Это никому не интересно.
Через неделю он снова позвал ее. Он так же начал медленно ее целовать, снимая с нее платье. Нарцисса сжала кулаки, но не остановила его. Она была его вещью. Его вещью... Гаденыш, я тебя ненавижу!... Его вещью...
Первая брачная ночь была кошмаром. Люциус был груб и даже не пытался не причинять жене боль. Но она молча терпела звериную похоть Малфоя. Он остановился лишь тогда, когда Нарцисса не выдержала и глубокий стон боли вырвался из ее горла. Люциус замер, перевел взгляд на красное пятно на простынях, потом на слегка корчащуюся под ним женщину. Он встал и отослал ее прочь. Нарцисса с трудом накинула платье, уже не пытаясь прикрыться. Она побрела в свои покои, держась за низ живота. Она проклинала его. Он попользовался ею. Он просто сравнивал ощущения. Он приравнял ее к своим бордельным потаскухам. Он осквернил ее. О Мерлин! Он ее просто изнасиловал!
Она с трудом вспомнила, как добралась до спальни. Там ее уже ждала Белла, читая какую-то книгу. Нарцисса обрадовалась сестре, но ничего не смогла произнести, кроме еще одного стона боли. Белла обернулась на двери, увидела сползающее с мраморных плеч Нарциссы платье и все поняла. Она бросила книгу и перетащила Нарциссу на кровать. Женщина расплакалась, и Белла не стала ее упрекать. Да и не в чем было... Она всю ночь успокаивала сестру, а на следующий день объявила ее больной.
Правда, еще через неделю Люциус потребовал видеть ее в своих покоях. Она на подкашивающихся ногах пришла к проклятой двери и толкнула ее. Увиденное наполнило ее не просто ненавистью, а яростью и дрожью праведного гнева. На кровати валялся какой-то очередной минутный любовник Люциуса. Сам хозяин вышел из примыкавшей ванной. С тонкого гибкого торса капельками стекала вода. Мокрые волосы живописно прилипли к высокому лбу. Он был бы красив, если бы не жалкая тряпка на его постели. Нарцисса развернулась, но Люциус мертвой хваткой взял ее локоть.
- Не трогай меня, - прокричала Нарцисса, вырываясь. Ее голос дрожал от непреодолимого отвращения. Люциус понял это и залепил ей пощечину. От мощного удара Нарцисса упала на пол. Люциус подошел к прикроватной тумбе и направил на нее палочку:
- Петрификус Тоталус, - Нарцисса пластом вытянулась на полу. Люциус медленно подошел к ней, раздел и понес на кровать. Она уже плакала от унижения и страха. Ее использовали... Ею пользовались! Люциус зажал ее рот рукой и снял заклинание... Нарцисса пыталась вырваться, кричала от боли и оскорблений, извивалась под тяжелым телом Малфоя, но изверг только посмеивался и не останавливался. С угла кровати за сценой наблюдал этот жалкий Пожиратель, и это только разжигало Люциуса. Он уже не слышал воплей Нарциссы, он уже не прибивал ее руки к кровати, хотя женщина со всей оставшейся силы била тирана. Он просто насиловал ее...
Потом он остановился и ушел. Нарцисса сквозь поток слез видела, как он направился к своему Пожирателю.
- Иди, Малебин, у меня еще дела с ней.
- До встречи, Люциус.
Он ушел. Нарцисса слышала, как за ним захлопнулась дверь. Она осторожно сползла с постели и поползла к выходу.
- Коллопортус, - лениво протянул Малфой. Нарцисса ударила в дверь, прислонилась к ней и затравленно зарыдала. Шаги Люциуса медленно приближались. Он подошел к ней, поднял ее на ноги и прижал к двери стальными руками.
- Я тебя ненавижу, - прошептала Нарцисса, качая головой. Люциус расхохотался ей в лицо.
- Ты знаешь, Нарцисса, - начал он, с ухмылкой интереса смотря на нее, - моей первой девушкой была Менади Торренс. Капризная особа с жутким характером. Настоящая Менада, под стать имени! Она орала от боли даже после первой секунды Круцио! Мне опротивели девушки: жестокие, самовлюбленные, капризные, изнеженные. Вот так у меня появилось другое увлечение, - хмыкнул он.
- И чего ты от меня хочешь, подонок? - процедила сквозь зубы Нарцисса.
- Раньше хотел только наследника. А сейчас - не знаю, - он отошел от женщины и сел на край кровати. Нарцисса с отвращением смотрела на него, но он игнорировал это, - пару недель назад я позвал тебя, чтобы уже окончить тему наследника, но ты... Ты развернулась и попыталась уйти! Ты отказала мне, своему мужу! - в его глазах появился странный огонек, - а потом ты ударила меня! Я был в шоке! Я применил Круцио, но ты молчала! Я на второй день позвал тебя и снова применил Круцио после твоего отказа! Но ты молчала! Я думал, что на третий раз ты не явишься вовсе, но ты пришла и в третий, и в четвертый, и в пятый раз! Я был в недоумении. И ты поддалась мне только потому, что для тебя нет ничего выше наших идиотских законов крови, на которых мы все помешаны, - Нарцисса вжалась в дверь, не представляя, что будет делать он в следующий миг. Но он подошел к ней и непривычно мягко поднял ее голову. - Ты очень необычная женщина, Нарцисса Малфой.
Малфой? Женщина помнила, что муж всегда называл ее Блек, тем самым отстраняя от себя. Она подняла глаза. Странная искра во взгляде Малфоя была восторгом. Он говорил искренне! Нарцисса была совсем молода и не стала укорять его в этом. Он назвал ее Малфой! Он признал ее!
Люциус наклонился и поцеловал ее. Совсем по-другому, гораздо нежнее и чувственнее. Нарцисса все еще была парализована болью, но все же ответила. Он осторожно обнял ее. Нарцисса утонула в неожиданной нежности этого тирана.
Спустя неделю она уже перестала считать его тираном. Малфой не водил своих шлюх и с головой ушел в отчеты его предприятий. Нарцисса помогала ему разбираться в длинных колонках непонятных цифр. Они уже не говорили друг с другом тем официально-деловым тоном, что раньше. На вторую неделю бесконечной совместной работы они уже начали шутить и говорить не только о делах. Но потом...
Через две недели с той ночи на обед в Малфой-менор явились друзья из числа Пожирателей и просто сокурсники Люциуса из Слизерина. Обед был в лучших традициях родного факультета: холодные взгляды, бесполезные речи, потаенная ненависть и недвусмысленные намеки о тайных связях присутствующих. Малебин Гойл и Стабиус Кребб, закадычные... "дружки" Люциуса, сидели по бокам от Малфоя, Нарцисса - напротив мужа. Уже обсудили Темного лорда, отметили берберскую ярость Беллатрис Лестрендж в бою, поздравили Примусонов с рождением дочери, поругались на идиота Дамблдора. Вечер близился к концу, когда Кребб громогласно начал:
- Прошу достопочтимых продолжателей родов лучшей части магического мира поблагодарить хозяев Малфой-менор за великолепный вечер! - гости отсалютовали бокалами Люциусу, несколько человек и Нарциссе. - Я бы хотел воспользоваться случаем и сделать объявление. Малебин Гойл и я решили, что мужской части наших выпусков стоило бы встретиться и поддержать семейные традиции: в конце концов, мы все одна семья, а как-то редко встречаемся. Поэтому предлагаю уважаемым представителям истинных родов поехать в четверг в мое поместье вблизи Саусхемптона! Что скажете?
Мужчины слегка задумались, но потом согласились. Пожиратели за тридцать мягко отказались. Жены уткнулись в тарелки. Все прекрасно понимали, каким образом мужчины будут освежать семейные узы. Только Малфой никак не отреагировал. Гойл обратился к Люциусу, но Нарцисса не услышала ответ мужа. Гойл нахмурился и спросил громче:
- И почему же?
- У меня еще много дел. После смерти отца все наперекосяк, - пробурчал Люциус. Нарцисса молча жевала мясо. Они закончили работу с отчетами позавчера.
- Да перестань, Люц, один вечер можно отвлечься! - поддакнул Кребб, хлопая Малфоя по спине.
- У меня дела, Стабиус, - поморщился Люциус. Нарцисса с замиранием сердца слушала их разговор. Жены стали неторопливо подниматься и подходить к мужьям. Нарцисса последовала их примеру и подошла к Люциусу. В этот момент Гойл схватил Малфоя за локоть и приблизил к своему лицу:
- Не смей отказывать мне, Люциус.
- Почему это? - недружелюбно оскалился муж. Нарцисса кожей чувствовала, как между двух мужчин проходит искра напряженности. Надо было что-то делать.
- Стабиус, Малебин, позвольте проводить вас в...
- Заткнись, Блек, - по привычке рявкнул Гойл. Нарцисса сжала челюсти. Они учились в Хогвартсе в одно время, но Нарцисса была на три года младше. Гойл частенько обращался к ней так пренебрежительно, хотя род Блеков старше и чище. Но Малебин всегда отличался излишней гордостью и самонадеянностью. Многие в шутку говорили, что он молится богу в зеркале. Нарцисса замолчала, снова почувствовав себя маленькой десятилетней девочкой. Все в обеденной зале смотрели на них. Напряженность уже можно было хватать руками. И в этот миг Люциус жестким тоном, манерно и чисто по-малфоевски растягивая слова, произнес:
- Думаю, герцогиня Малфой может и будет затыкаться только тогда, когда я попрошу ее или она сама сочтет нужным, - слегка скривившись, изрек мужчина, свысока глядя на дружка. Большая часть присутствующих изменилась в лице. Нарцисса сама вросла в пол.
- Вы беременны, Нарцисса? - поинтересовалась Паркинсон. Нарцисса стремительно соображала. Всего было два варианта, почему Люциус мог бы признать ее частью своего рода. Если она сейчас соврет, что беременна, то это оградит Малфоев от лишних толков о непонятных и запретных чувствах супругов. С другой стороны, если она признается, что не ждет ребенка, то даст светским салонам повод для разговоров на целый месяц. Все будут судачить о крови и традициях. Это было кошмарно. Но Люциус спас ситуацию по-своему:
- Пока нет, хотя очень хотелось бы. Нарцисса является одиннадцатым поколением Блеков, - торжественно озвучил общеизвестный факт. По кружкам начали лениво шептаться, - думаю, она довольно чиста для титула, не правда ли, Гойл?
Малебин сжал зубы и пошел в соседнюю залу. Его род насчитывал пять чистых поколений.
- Пойдемте, Нарцисса, - все тем же сухим тоном сказал Люциус, подавая ей руку. Нарцисса приняла ее, хотя изумление плохо давало думать. Салоны все равно начнут пускать сплетни...
Люциус сам отошел от содеянного только через пару недель. Он изо всех сил скрывал, что ему нравится Нарцисса. Она делала все, чтобы скрыть влечение к нему. Они оба думали, что с годами это пройдет, и все станет легче.
***
Нарцисса улыбнулась. Прошло двадцать с лишним лет, родился Драко. Они с Люциусом вместе проводили сотни махинаций и различных финансовых сделок. Он больше никогда не приводил пассий к ним в дом. Она никогда не искала любовника на стороне. Он звал ее к себе в спальню почти каждую ночь, хотя мог проводить их в любых кабаках. Она шла в его спальню остальные ночи, хотя наследник уже родился. Она просто молча ложилась рядом с ним и засыпала. Он молча читал под свечами и гладил ее по плечу. Так было проще. Но в целом ничего не изменилось. Он все так же был холоден, она все так же недоступна. Все было неофициально. Все происходило в молчании. Оно никого не тяготило, ничего не оскверняло, ни к чему не обязывало. Просто так было проще.
Нарцисса спустилась по лестнице на первый этаж Азкабана. Смотритель привычно пошел перед ней. Он звенел своим проклятым колокольчиком. Ничего он не разгоняет. Никакой тьмы тут не было и нет. Тьма внутри. Она и сжигает.
***
Люциус прислонился к решетке и закрыл глаза. Она ушла. Она все еще стояла перед его глазами. Крайне своеобразно красивая, свято соблюдающая идиотские законы крови. О, сколько раз он доказывал ей, что они глупы! О Мерлин! Их же писал какой-то гоблин! Но Нарцисса выросла на этих законах. Она жила ими, а Люциус только играл в них. Наверно, поэтому многие его считали эталоном соблюдения этих традиций.
Но она была. Она видением стояла перед его глазами. Люциус мотнул головой и уставился в звездное небо за иллюзией окна. Нарцисса Блек... Малфой. Она собиралась уйти. Как он будет без нее? Он не представлял себе жизни без этой женщины. Она была уникальна. В меру горделива, в меру активна, в меру. Все в меру. Она даже была привязана к нему в меру. Она приходила к нему тогда, когда хотела быть с ним. Когда она была не в настроении, то эльфы долго вещали Люциусу, как плохо себя чувствует госпожа. А он и не возражал. Он понимал, какое сокровище досталось ему в лице Циссы Блек, поэтому закрывал глаза на подобные капризы. Хотя семьи, рассматривавшие Нарциссу до него в роли супруги, быстро отступали. Их не устраивала внешность девушки и ее слабые способности в зельеварении - классической дисциплине слизеринцев. Правда, через пару лет после замужества с ним Нарцисса развила свои навыки и стала варить шикарные зелья. А внешность поменялась в лучшую сторону. Утенок расцвел в лебедя. Не то, чтобы она сравнялась с красотой Беллатрис, но оригинальность сочетания высоких тонких скул, довольно больших глаз и низкого лба манила. Да и четкий цепкий ум в сочетании с железной логикой поступков делали ее неоценимым спутником... Как он будет без нее?...
Он прекрасно помнил их первые ночи вместе. Он помнил Круцио, которые он больше никогда не применял на ней. Он помнил все. Да что там, он помнил каждый день, проведенный с Нарциссой. Он уходил на работу в Министерство, потом шел на собрания Пожирателей, потом занимался делами, а потом шел к ней. Она была лучом света. Она запросто расслабляла его своими разговорами, а он любил ее слушать. Нарцисса была необычайно умной женщиной, с ней было приятно общаться.
Люциус сел на койку. Она ушла. Неужели она не придет? Он так привык к ней, что она стала его частью. Потрясающая женщина, Нарцисса, необыкновенная... Он будет без нее... Это будет тяжело и страшно. Но он подпишет бумаги и даст ей развод. Она спасет род Блеков. Но он делал это вовсе не ради каких-то спасений. Он делал это для нее. А она это делала в память о Беллатрис.
Беллатрис. Он иногда сомневался, что они сестры. Белла была буйной особой с непредсказуемыми, безрассудными и очень эмоциональными поступками. Она постоянно чего-то добивалась, куда-то бежала, с кем-то спорила, к кому-то стремилась. Вечный двигатель. На ее фоне Нарцисса казалась сурком в спячке. Но это вполне устраивало Люциуса, который всерьез побаивался средней дочери Блеков. Нарцисса была невероятно привязана к сестре. Она ходила к ней каждый вечер, а потом, после падения Темного лорда, при каждой возможности - в Азкабан. Люциус был уверен на девяносто процентов, что Беллатрис и Нарцисса не просто так близки, но говорить на эту тему считалось неприличным.
Когда Белла умерла... В Нарциссе что-то перегорело. Она осунулась и постарела в неделю. Он помнил, как они хоронили Беллатрис. Его отпустили под большой залог на один день. Шел дождь, оплакивая безвинного человека. Беллатрис ни в чем не была виновата на деле. Она делала лишь то, что приказал ей ее полный хозяин. Она была кем-то, наподобие домовика у Темного лорда. Было странно и горько смотреть, как эта роскошная женщина гибнет от руки недостойной твари, но остановить ее было невозможно. Любовь к Темному лорду отнимала у нее рассудок и жизненные силы. Он пил ее кровь, а она только подставляла вены. Это было обидно и жестоко. Но кто их остановит?... Нарцисса, не мигая, смотрела на дорогой гроб красного дерева, опускающийся в мокрую землю Малфой-менора. На этом настояла Нарцисса, а Лестрендж не стал протестовать. Ему всегда было плевать на жену. Люциус проводил гостей в дом, а потом вернулся к Нарциссе. Она все так же смотрела в зарытую могилу. Слезы вперемешку с дождем лились по ее лицу. Они долго стояли так, а потом она тихо сказала:
- Я ведь с ней даже не попрощалась. Я ведь даже не успела сказать, что я ее люблю...
Люциус обнял жену. Он поцеловал ее в мокрый лоб и прошептал:
- Она знает, Цисса, она знает.
И Нарцисса разрыдалась. Впервые за двадцать лет с тех пор, когда он ее... давно дело было. Ему больше нечего было сказать. Нарцисса проплакала почти весь день на его груди. Гостями на правах юного герцога занялся Драко, а они с Нарциссой сидели на скамье в приусадебном парке. Тяжелый был день. Вечером, когда жена уснула, он отнес ее в дом и призвал сына. Драко пришел бледный и в растрепанных чувствах.
- Здравствуй, Люциус, - буднично сказал он. Люциус внимательно посмотрел на него. Сына потрясла смерть Северуса. Он только что вернулся из Лондона, где на семейном кладбище Снейпов похоронили сына Беллатрис. Руки слегка дрожали, глаза были полны невыплаканных слез.
- Как идут дела на заводе зелий? - спросил Люциус. Ему было плевать на это. Но он пока не осмелился спросить о чем-то ином.
- Доход вырос на триста тысяч в год. Нам отходит пятьдесят тысяч, - ответил Драко, смотря в пол. Ему тоже было плевать на это.
- Доход можно увеличить до пятисот сорока тысяч, - продолжил Люциус, - сейчас многие нуждаются в целебных зельях.
- А кому-то они уже не помогут, - глухо сказал Драко. Люциус поджал губы. Он видел, в каком глубоком шоке находится сын. Он похоронил крестного, с которым вырос и рос всю жизнь. Он похоронил лучшего друга, если говорить откровенно. На его руках умерла его тетя, рядом с которой он жил недолго, но запоминающееся. Драко никогда не видел смерти родных, а тут... Люциусу было больно смотреть на сына. Он был похож на инферни. Но Драко никогда не станет плакать на глазах отца. Он не станет рассказывать о своих чувствах. Он жил в непробиваемой броне традиций. Даже хлеще, чем Нарцисса, в которой нередко мелькало что-то от шестнадцатилетней девчонки. А Драко сам загнал себя в камеру. В свою личную тюрьму. Люциус не мог представить, как можно так жить и не сходить с ума. Но Драко жил. Забини, его троюродный брат со стороны Нарциссы, говорил, что иногда в глазах Драко мелькали слезы, но они ни разу не пролились. Люциус был уверен, что Драко приедет в Хогвартс, запрется в своей комнатке и прорыдает пару дней, объявив себя заразно больным, чтобы никто не лез. Это была уловка в духе Блеков. В духе Северуса, если быть точным.
Люциус встряхнул затекшие руки, прошелся по камере и сел обратно. Такие, как Поттер и Дамблдор, искренне считали, что Пожиратели смерти - абсолютное зло. Смешно и по-детски. Нет в мире абсолютного зла. Каждая сторона может называть себя доброй или злой. Это просто слова. За эти словами кроются тысячи жизней. Святой Поттер считает, что только на стороне идиотского Ордена умирают люди. Он даже не догадывается своими куриными мозгами, что и на "злой" стороне гибнут достойнейшие маги, втрое достойнейшие, чем какой-то полукровка Поттеров.
У каждого из погибших своя история. Это же не просто имя, это человек. Всякие грязнокровки, нечистые кровью - они были никем. Их не связывали традиции, семья, история... А Пожирателей связывала. И это была трагедия - потерять члена огромной чистокровной семьи, где каждый был на вес золота. Это была маленькая катастрофа. И еще хуже был негласный запрет на слезы. Безродные грязнокровки могли плакать, выплакаться и забыть на следующий день. А они не могли. Их затягивало в трясину всеобщей депрессии. Потому что все знали друг друга, потому что все были одной семьей... И тут...
Люциус тогда подошел и положил руку на плечо сына. Драко вздрогнул и быстро ушел, ссылаясь на неотложные дела. Люциус знал, куда он пошел. Он будет смотреть альбомы фотографий, где Северус живой, где Белла живая... Зачем эта война? Зачем всякое безродное дерьмо рвется к власти? Зачем? Они ниже чистокровных, ничтожнее. И их ведет сумасшедший старик и какой-то ребенок. Это было невозможно глупо. И смерти Беллатрис и Северуса тоже были невозможно глупыми... Зачем эта война, зачем?...
***
Нарцисса вышла на безрадостное плато. Позади осталась темнота Азкабана. Вечный ветер бил в лицо, донося до него брызги моря. Нарцисса вдруг вздохнула и решилась. Она повернулась к стражу:
- Подожди, Марк, ты можешь передать ему?
- Что? - недовольно спросил Пожиратель.
- У тебя есть перо? Я быстро напишу…
- Запрещено, - буркнул мужчина и пошел дальше. Нарцисса побежала за ним и остановила его:
- Вот, возьми, - она вынула из ушей серьги и протянула их ему, - это старинная вещь моей бабки, переходила от матери к дочери в семье Блеков, возьми!
Мужчина усмехнулся и взял, потом протянул ей карандаш и клочок пергамента. На клочке уже было что-то написано, но Нарцисса черкнула на обороте и отдала записку Пожирателю. Тот улыбнулся и повел ее к пристани. Антиаппарационный барьер кончался в ста ярдах от берега. Нарцисса села в лодку. Пожиратель оттолкнул суденышко и забрался в него. Через сто ярдов был маленький буек. Нарцисса повторила просьбу и трансгрессировала. Пожиратель отправился обратно и пошел к крепости. У самых ворот он вытащил из кармана колокольчик и вошел. Золотой инструментик тихо позвякивал. Пожиратель подошел к камере и постучал по решетке. Малфой отвлекся от своих дум и подошел.
- На, женушка тебе передала за счет блековского приданого, - он блеснул серьгами Нарциссы. Люциус взял клочок бумаги, про себя усмехаясь. Эти серьги он подарил Нарциссе на Рождество. Пожиратель, весьма довольный уловом, ушел. Люциус встал на койку и, поднеся клочок к иллюзии окна, прочитал:
"Драко придет завтра. Я люблю тебя. Твоя Нарцисса"
Люциус прижал обрывок к сердцу и лег на койку.
***
Нагайна свернулась у кресла в ядовитый клубок. Волдеморт знал, что змея была в восторге. Она никогда не любила Беллу, а после ее смерти вообще расцвела. Маг поднялся из кресла и подошел к окну. Тяжелый мрачный пейзаж Коннота развернулся за стеклом. Пустынная каменистая местность без признаков жизни, в которой неким оазисом раскинулось поместье какого-то Пожирателя. Он быстро умер, и Волдеморт прибрал к рукам особняк. Каменная постройка отдаленно напоминала живописные горы Тибета. В то время все было гораздо проще…
Волдеморт сел на подоконник и прислонился к стеклу. В низине рядом с особняком стоял молочно-белый туман. Верхушки деревьев незыблемо выглядывали из-под него. И во всем этом месте стояло только одно имя, только одно воспоминание. Белла… прошло тринадцать дней с ее смерти. Он не помнил, что делал эти дни. Помнил только ее лицо. Кажется, он ходил куда-то, пытал кого-то… убил кого-то. Снова. Кажется, этим "кем-то" был Северус. Ублюдок был презренной двуличной тварью. Не жалко. А вот Белла…
Зачем он ее пытал? За что? Он не помнил… он только вспоминал, что не мог остановиться. Тьма требовала крови, ее крови. И он поддался. Белла… Белла… такая красивая, такая безумно страстная… такая любящая его… такая… о Мерлин, Белла, зачем?...
Он поднялся и вышел на улицу. Его качало. Он не понимал, что делал. Он спустился в эту молочно-белую низину и упал на какой-то камень у болотца. Белла… Белла… он шептал это имя без конца, еще не совсем понимая произошедшее. Ему виделось, как она, вечно молодая и яркая, с искрящимися черными глазами, выходит из тумана. Она была здесь, так близко. Он протянул руку, но рука схватила воздух. До омерзения белые пальцы легли обратно на камень. Белла… Белла… он уже не мог думать. Его не интересовали отчеты Пожирателей, ему было плевать на войну. Его не раздражали недомолвки чистокровных подонков, которые оказались далеко не такими достойными власти, как считал Волдеморт, только начиная войну. Они были в коконе собственной спеси и гордости. Они ослепли. И только она… Белла… Белла…
Он ударил в камень, заглушая этим собственный шепот. Зачем ему эта война? Зачем? Он уже готов был пойти к Дамблдору и принять Авада Кедавра… ох, так было бы проще… так бы он увиделся с ней, с ней… Белла, Белла… милая, дорогая… ясная… безумно прекрасная… Белла… Белла… он бы освободился от Тьмы… о, этот старикашка был прав, Тьма убивает… и она убила Беллу, его Беллу…
Рассудок прояснился в тот момент, когда он увидел безжизненное тело Беллатрис. Тьма уже не залепляла жаждой крови глаза. Она отступила, он уже не замечал ее. Он понял, что убил свою единственную любовь… что он душу свою убил с ней… Белла… Белла!!!
За что? За что все так жестоко?... Были какие-то люди, какие-то явления… были какие-то сообщения, отчеты… да плевать… Белла…
- Милорд? - раздался из другого мира голос очередного Пожирателя. Волдеморт обернулся и не узнавал его. Человек, не человек… да какая разница…
- Что? - прохрипел он, отворачиваясь и ложась на камень. Он не видел, как за его спиной Пожиратель скривился от бессилия своего господина.
- Поттер был в Азкабане. Все стражи мертвы, - отрапортовал он. Волдеморт уткнулся в противные ему собственные руки… это все была заслуга Тьмы, будь она проклята… Мерлин! Верни… верни… верни ее…
- Поттер забрал девчонку, которую мы схватили - Уизли, - продолжил Пожиратель. Волдеморт положил голову на мокрый холодный камень. Таковы были ее руки, когда она лежала в своих покоях в Малфой-менор… о Белла… Белла…
- Он выбрался из Азкабана. И с ним был Дамблдор.
Дамблдор?... старик хотел когда-то, чтобы он закончил обучение и убил Хранителя. И он убил Хранителя, но поступил по-своему… зачем, зачем… надо было послушать старика и убить учителя, не становясь воином Тьмы… тогда бы она не умерла… его Белла…
- Гойл был там, приехал сразу, как услышал сигнализацию. Он говорит, что Дамблдор мертв. И что еще там были двое мертвых. Девчонка Уизли и какой-то мужчина.
- Мертв? - эхом повторил Волдеморт. Дамблдор мертв… да не важно это… верните… Небо, верни ее! Туман, верни ее! Она ведь не могла умереть… она же вечно живая, из нее била жизнь…
- Да, а Поттер был со своими друзьями: еще одним Уизли и Гренджер. И с ними был какой-то неизвестный нам маг, - закончил волшебник.
Волдеморт нашел лбом еще не согретый участок камня и замер. Какая разница теперь?... мертв Дамблдор, мальчишка похоронил подругу… все потеряли что-то… зачем? Зачем?...
- Что прикажете делать, милорд?
Что он прикажет? Может приказать этому слуге послать в него Авада Кедавра?... а это поможет?... нет… только Поттер может его убить… Поттер… из-за Поттера Белле пришлось скрываться… мальчишка наставил Круцио на нее, на его Беллу… ни одна мразь не имела права трогать его Беллу!
- Где он? - прошептал Волдеморт.
- В Хогвартсе, мы думаем. Он переместился порталом куда-то вместе с живыми и телами.
Гнев возрастал в нем… по милости этого ничтожества Белла просидела одиннадцать лет в Азкабане… она боролась за него, за Волдеморта, а маги, которые шли под именем Поттера, засадили ее в этот каменный ад… это Поттер виноват… он виноват… Белла умерла по его вине… из-за этого подонка он получил Тьму в душу, и Тьма убила Беллу, его Беллу… это все Поттер… Поттер!!!
Поттер… Поттер… это все ты виноват… и Тьма… это они убили Беллу… его Беллу… а он убьет его… да, он убьет мальчишку… он вырвет кусок плоти из его горла и будет наслаждаться потоками грязной крови… или нет… он убьет тех, кого он любит… мальчишка будет страдать… да… он отплатит за нее... за Беллу!
- Кого он любит? - прошипел он, поднимаясь на ноги. Пожиратель растерялся и неуверенно ответил:
- Наверно, этих детей. Уизли и Гренджер.
- Убейте их…
- Милорд, они вместе с Поттером везде, и их…
- Тогда убейте их семьи, - перебил Волдеморт, надвигаясь на Пожирателя. Тот уже слился с туманом по цвету лица.
- Да, милорд, как прикажете, - пролепетал Пожиратель, поклонился и исчез в тумане.
Маг повернулся к болотцу. Он причинит боль Поттеру… Поттер познает боль… он потеряет тех, кого любил… он… его кровью утолится Тьма и воскресит Беллу… о да… он попросит, и она воскресит… надо только убить мальчишку… убить… и Белла вернется… вернется… его Белла…

Глава 18. Всесилие - иллюзия.

Небо уже давно покрылось мириадами звезд. Безлунная ночь накрыла темную крепость ужаса. Гарри не оборачивался на нее. Он продолжал смотреть в темный горизонт. Где-то там должен был быть корабль с белыми, как снег, парусами… о чем он?... Было как-то лениво чувствовать. Все эмоции переваливались с боку на бок и едва доползали до сердца... Наверное, потом пройдет.
- Пойдемте, скоро сюда прибудут новые Пожиратели, - тихо сказал Фрюиск. Его низкий голос сливался с шумом волн, но был все же различим. Гарри шелохнулся. Под ногами заскрипели камни. Он подошел к телам. Фрюиск молча взял на руки Дамблдора, Рон подхватил Джинни, Гарри поднял Геллерта. Фрюиск посмотрел по сторонам и пошел направо вдоль берега. Гермиона поспешила к нему и вытянула палочку с легким налетом света на конце. Они прошли с полмили, когда перед ними открылась маленькая пристань, более похожая на основу деревянного дома.
- В лодку, - скомандовал Фрюиск, всходя на пристань. Гарри опустил в хилую лодочку тело Гриндевальда и осторожно сел.
- А мы не можем просто использовать портал? - подал голос Рон. Фрюиск положил Дамблдора рядом с Геллертом и посмотрел на него.
- Тут древний барьер на аппартацию.
- Но мы же появились здесь на береге, а не в океане, - заметил парень.
- Барьер пропускает всех на вход, - пожал плечами Фрюиск, следя за тем, как Рон залезает в лодку. Гермиона нерешительно подошла к суденышку.
- А она выдержит? - с сомнением спросила она.
- Надеюсь, - ответил Фрюиск и помог ей сесть. Он оттолкнул лодку и на ходу залез сам. Корытце дернулось, но выдержало. Фрюиск указал Гарри, и парень сел на весла и погреб от берега. Сам учитель вытащил из кармана камень с берега, заколдовал его под портал и осторожно приподнял рукав футболки. Рон и Гарри одновременно поджали губы, Гермиона сразу отвернулась. Плечо Фрюиска было изуродовано. Плоть клочьями лежала на кости, как на инкубах.
- Как вы? - промямлил Гарри. Фрюиск бросил на него быстрый взгляд и вернулся к плечу.
- Как видите. Пока жив. Пока мы вблизи Азкабана, хоть как держатся заклинания остановки крови. Меня сейчас интересует только одно. Скажи, Уизли, как ты выбрался?
Рон вытащил из кармана маленький колокольчик Пожирателей. Гарри закрыл глаза. Гермиона забрала его у их Пожирателя и отдала Рону... Как бы многое изменилось, будь этот инструмент у Гарри...
- А... Частота Света. Я и забыл об этом, - пробормотал учитель и плотно укутал руку плащом. Гарри косо посмотрел на его ноги. В ночи они смутно блестели от крови. Юноша прибавил сил, налегая на весла, хотя сам был уже на грани изнеможения.
- Вон до того буя, - кивнул Фрюиск. Гарри прищурился и заметил футах в ста от себя небольшой поплавок, теряющийся в волнах.
- Уизли, замени его, - прикрикнул Фрюиск на Рона. Тот потерянно перевел на него разбитый взгляд. Учитель поджал губы и поманил Гарри. Юноша отрицательно махнул головой и погреб к бую. Через минут пять они достигли поплавок. Фрюиск вытащил портал, поднял тело Дамблдора и положил в его руку камень. То же самое он повторил с остальными, приложив палец каждого к порталу.
- Хватайтесь, - пробурчал он, касаясь камня. Гарри оставил весла и протянул палец.
- Все взялись? Летус!
Гарри ощутил знакомый рывок за живот. Его будто затянуло в трубу. Через несколько секунд ощущение стало менее ярким, и его выкинуло на землю. Грязь моментально облепила лицо и попала в рот. Гарри отплевался и вытер лицо мантией. Все в глазах мешалось, люди мелькали, и сфокусировать взгляд было невозможно. Он наткнулся на кого-то.
- Гарри, - вскрикнула Гермиона - что ты делаешь?
- Я ничего не вижу.
- Еще бы, Окулус Репаро!
Мир стал ясным. Он увидел перед собой измазанное грязью лицо Гермионы.
- В порядке? - Гарри только кивнул, - но...
- Эй, ребят, тут Фрюиск... - донесся сзади голос Рона. Гарри обернулся. Рон стоял около длинного тела профессора. Сердце дрогнуло от плохого предчувствия. Гарри подбежал. Фрюиск лежал лицом вниз пластом на земле. Юноша аккуратно повернул его. Кровь вытекала из открытого рта учителя, глаза были полузакрыты. Они тускло блестели в темноте.
- Он... - прошептала Гермиона. Гарри прижал палец к артерии на шее. Почти неслышно кровь пульсировала.
- Нет, пока не умер, - покачал головой Гарри.
- А он не такой всемогущий, как мы думали, да? - сказал Рон, уставившись в лицо профессора. Гермиона растерянно, с испугом взглянула на него. Гарри помахал рукой перед его глазами, но Рон не отреагировал.
- У нас есть три палочки и четыре... - Гермиона сглотнула, - что делать?
Рон очнулся и, бросив свою палочку девушке, поднял Джинни. Гарри пробормотал: "Мобиликорпус", - и поднял Фрюиска. Гермиона с двух палочек взяла Дамблдора с Гриндевальдом.
- Ну все, конечно, здорово, - пробормотал Рон, - но где мы?
Гарри только сейчас осмотрелся. Рядом были какие-то скалы, и начинался лес. Фрюиск пытался переправиться к Хогвартсу. Значит, это Запретный лес, а скалы...
- Мы здесь были у Сириуса! - вспомнила Гермиона. Точно, он прятался в скалах. Гарри сам себе удивился. "Он прятался в скалах". Это что, все? Все, что он думает о Сириусе? А где саднящая боль в сердце? Где самобичевание по поводу его смерти?... Прошло?
- Гарри, идем! - нетерпеливо крикнула Гермиона, уже скрывшись за первыми деревьями. Рон шел следом, тоже кивнув Гарри. Юноша пошел за ними. Через пятнадцать минут молчаливого блуждания в темноте они достигли Хогсмита. Яркие огни вывесок били в глаза, шум разговоров из ближайших пабов резал уши. Все трое остановились, не решаясь пройти в необыкновенное место, где не было Азкабана и страха.
- Влево, - скомандовал Рон и пошел в самую темную и тихую улицу деревни. Редкие огни домов неприятной болью отозвались в пустой голове. Ни одной мысли так и не промелькнуло. Через пару минут они подошли к Визжащей хижине.
- Ну что, через иву? - с досадой сказал Рон.
- Нет, - тихо ответила Гермиона, - через центральные ворота. Так будет меньше вопросов.
Они двинулись ко входу. Вскоре показались вепри и чугунные ворота. Рон подошел к ним и толкнул.
- Заперто, - пожаловался парень, - что делать будем?
- Алохомора! - без особой надежды произнесла Гермиона. Ворота не двинулись, - Гарри, не стой столбом, сделай что-нибудь!
Столбом? А что суетиться? Все и так мертвы, а Фрюиск скоро умрет. И так глупо...
- Гарри!
Он поднял глаза на девушку и пожал плечами. У него не было никакого желания говорить, думать и действовать. Полнейшая апатия захлестнула душу. После пережитого ужаса все казалось мелким и неважным.
- Он в прострации, - фыркнул Рон. Они с Гермионой пятнадцать минут пытались открыть ворота, но без результата. Чугун не двинулся, перелезть его было нельзя - выше ворот был купол, заклинания не помогали. Гарри сел, опустил на землю Фрюиска и осушил мокрую одежду. Учитель дернулся и приоткрыл глаза.
- Корнет! - вскрикнула Гермиона и кинулась к нему. Он закашлялся кровью и сжал зубы. Гарри почти чувствовал боль, пронзившую Фрюиска.
- Корнет, нам нужно войти! - четко произнесла девушка, поворачивая его голову к себе. Он что-то пробормотал, но тут же поперхнулся кровью.
- Что? Я не понимаю! - с отчаяньем воскликнула Гермиона.
- МакГонагалл, - прохрипел Фрюиск, закатывая глаза. Он был на пороге потери сознания... или жизни.
- Как ее позвать? - крикнула Гермиона, но Фрюиск отключился, - нет, не надо, не уходи!
Гарри слепо смотрел на ее истерику, щелкая пальцами. Внезапно перед ним с громким хлопком появился эльф.
- Хозяин звал Кричера, и Кричер пришел! - провозгласил домовик, склоняясь до земли. Гарри приоткрыл рот от удивления, но Гермиона уже набросилась на эльфа:
- Кричер! Перенеси, пожалуйста, нас в Хогвартс!
Уродливая рожа эльфа скривилась, и он отстранился от девушки:
- Кричер будет выполнять только то, что скажет хозяин, а не поганая грязнокровка!
Гарри вскочил и со всей силы ударил уродца в ухо. Домовик упал на землю, застонав.
- Гарри, что ты наделал? - накинулась на него Гермиона. Поттер отстранил ее рукой и поднял эльфа на ноги. Тот слегка шатался, оглушенный ударом. Гарри указал ему в сторону замка. Домовик кивнул и взялся за полу его мантии. Гарри отошел от него, вырывая мантию, и показал на тела. Глаза сморчка расширились от страха. Гарри топнул ногой. Эльф с опаской посмотрел на него и взял за мантию Рона. С хлопком они исчезли. Гарри сел обратно на землю. Фрюиск рядом снова закашлялся кровью и выгнулся. Он не произносил ни звука, но по выражению побелевшего искривленного болью лица было ясно, как сильно ему досталось. Гермиона внезапно села рядом с ним. Гарри, сам не понимая, почему, встал и отошел от нее на несколько шагов.
Кричер вернулся и забрал Дамблдора и Гриндевальда. Гарри даже не представлял, куда их отнес эльф, но для вопроса надо было открыть рот. Этой причины было вполне достаточно для незнания. Следующими Кричер перенес Гермиону и Фрюиска. Гарри сел на камень. Отчаянно хотелось курить или серьезно выпить. Просто бездумно напиться и валяться в какой-нибудь канаве, покрываемый плевками презрения каких-то людей. Хотелось унизиться до самоотвращения, так, чтобы самому на себя надо было смотреть с омерзением... Скорее бы он упал без сознания... Где этот чертов эльф?
Кричер мгновенно появился и взялся за порванную полу мантии. Гарри закрыл глаза. Все вокруг мелькало, внутренности мешались, будто попали в стиральную машину. Наконец, его выбросило на пол. Гарри обессилено остался на четвереньках. Он был опустошен. Ни одной эмоции и ни одного чувства. Даже боли не было. Было только желание усугубить свое состояние и стать противным самому себе. С чего бы...
- Поттер! - Гарри поморщился от громкого вскрика. К нему тот час подлетела мадам Помфри, - Поттер, вы ранены?
Ранен? Разве это важно? Он может хоть кричать от боли, но это не изменит ничего. Ранен... А даже если и ранен, то что с того? От этого кому-нибудь станет лучше? Или хуже? Волдеморт обрадуется, Рон с Гермионой сникнут, и все. И больше он никому не нужен, и больше его состояние никого не волнует. Он ранен, бок болит, в щиколотке немного саднит, а Фрюиск вообще на пороге смерти. Все относительно. Ранен... И что теперь? Разве от того, ранен ли он, воскреснет Джинни? Или Дамблдор? Вот он вылечится, а что дальше? Опять нападения Волдеморта? Опять смерти и пытки? И их "пир посреди чумы" в Хогвартсе? Да какая разница... Выпить бы сейчас и забыться. И плевать на всех и вся с их отвратительными войнами...
- Поттер, вы слышите? Вы ранены?
Громкий голос работал, как дрель, сверля дыру в мозг. Гарри помотал головой. Медсестра постояла над ним и ушла. Гарри упал. Холодный пол приятно освежал разгоряченное тело. Руки неудобно подогнулись под живот, но у него не было сил и желания положить их по-другому. Прямо над ним слышались шаги мадам Помфри. Она бегала от одной койки к другой. В голове что-то тихо гудело и слегка звенело в ушах. Гарри прислонился к полу. Теперь он видел койку. Перед ней стояла медсестра и что-то активно перевязывала. "Фрюиск", - вяло догадался Гарри. Через минут двадцать она закончила и побежала к кроватям на другой стороне комнаты.
- Мадам Помфри, как он? - осторожно спросил голос Гермионы.
- Плохо, ложитесь! - отрезала медсестра. Послышался скрип: Гермиона подчинилась и легла.
- Да где же вас носило?! Вы все перерезанные и перебитые, - причитала женщина, - а там еще и Альбус... И девочка... - она громко всхлипнула и заплакала. Через несколько минут она оставила девушку и подошла к следующей койке, - Уизли... Как вы?
- Я в полном порядке, - донесся высокий голос Рона. Гарри открыл глаза. С кровати Фрюиска свисала рука профессора. Иногда доносился сдавленный кашель, и рука тряслась. Гарри заворожено смотрел на нее.
- Поттер! - снова отозвался дрелью голос мадам Помфри. Гарри не нашел сил, чтобы повернуть голову или ответить, потому не отреагировал. Женщина потащила его за плечи. Он откинулся назад и теперь сидел на полу. Со своих кроватей за ним с тревогой наблюдали друзья. Гарри перевел взгляд на колышущуюся руку Фрюиска.
- Ты можешь идти?
Идти... Куда? На кровать? А зачем? Она жаркая, в ней душно. В ней пахнет болезнью и месяцем лежания в больничном крыле. Зачем идти? Он не может заснуть, и духота кровати ему в этом не поможет. Ох, зачем он здесь? Хотелось взять бутылку огневиски и выпить в пять глотков. Надо было идти к Джефу. Он обязательно пойдет к бармену на этой неделе. Ему столько нужно рассказать и выпить...
- Поттер! Ты меня слышишь?
Лишь бы не слышать. Лишь бы сбежать и укрыться в любой глубокой нише в самом дальнем закутке Хогвартса. Лишь бы лететь отсюда, от этих назойливых взглядов и слов. Почему они смотрят на него? Почему? Фрюиск умирает, а они смотрят на него. Ну в чем смысл?
- Гарри? Что с вами?
Да ничего. Вдруг щека отозвалась болью. Гарри перевел взгляд на медсестру.
- Нет, он живой! - объявила она.
Это она так пощечиной определила? Оригинально. Гарри про себя фыркнул.
- Поттер, встать можешь?
Просто встать или встать и убраться отсюда поскорее? На это есть два разных ответа.
- Где вы были? - истерически крикнула женщина.
- В Азкабане, - не своим голосом ответила Гермиона.
Пауза.
- Вы уверены, что дементор не... - замялась медсестра.
- Да, он постоянно был с нами...
- Нет, - оборвал девушку Рон и страдальчески посмотрел на Гарри, - он пошел сам туда. Потом. Забыла?
Все замолчали, смотря на Поттера. Гарри меланхолично уставился в сторону Фрюиска. С искромсанного плеча капала рубиново-красная жидкость, которую не остановила даже перевязка. Гарри поднялся и пошел к учителю. Нога и рука болели в местах ран, в желудке был скользкий неприятный ком. Гарри посмотрел на его блестящую штанину и задернул ее. Ноги были исполосованы бритвоподобными глубокими порезами, из которых лилась горячая красная жидкость. Фрюиск в очередной раз закашлялся и посмотрел на Гарри.
- Поттер, - мысленно сказал он.
- Могучий, как ты? - так же ответил Гарри, смотря на багровый бинт, из которого уже сочилась кровь.
- Как видишь... не особо хорошо.
- Тебе помочь?
- Нет, разберись со своими ранами - укусы инкубов вне Азкабана кровоточат два часа, не заживая.
- И ничто не поможет?
- Нет... Даже если небо упадет на землю...
- Ты умрешь, - пораженно оборвал Гарри. Фрюиск поморщился от боли и закрыл глаза.
- Значит, так тому и быть.
- Нет! Нет, ты не можешь! - Гарри схватил его за здоровое плечо. Фрюиск трепыхнулся и повалился обратно. Силы стремительно покидали его.
- Позаботься о себе. Не хочется, чтобы я за просто так вошел в Азкабан.
- Нет! Ты... - он что-то говорил, но учитель уже не слышал. Он иногда выгибал грудь и кривился. Агония, но Гарри не хотел в это верить. Это не агония, это у него болит... Все пройдет, все заживет. Он же всегда выбирался. И сейчас так должно быть. Его еще раз перевяжут, и все будет в порядке.
- Помогите ему, - прошептал Гарри. Мадам Помфри подлетела к нему. Она бегло посмотрела на ноги Фрюиска и обратилась к Гарри:
- Так вы понимаете? Дементоры вас не тронули?
Гарри проигнорировал тупые вопросы и повторил:
- Помогите ему!
- Как вы, Гарри? Вы ранены?
Юноша посмотрел на нее, как на умственно отсталую, и по слогам сказал:
- Помогите ему!
Ответом был очень странный взгляд медсестры: с жалостью.
- Я не могу, Поттер.
- Почему это? - опешил Гарри.
- Он... хм... нечеловек, - смутилась медсестра.
- И что? - начал злиться Гарри. Она совсем не смешно шутила.
- Я... не... Поттер... Я не могу лечить нелюдей, - наконец сказала она. Гарри готов был наслать на нее Империо. Она что, головой ударилась? Перед ней истекал кровью тот, кто...
- Вы с ума сошли? - с подозрением спросил Гарри, - он спас мне жизнь! Он... Он умирает!
- Я ничем не могу помочь, - развела руками мадам Помфри, - я не имею права и специализации по лечению нелюдей. Я вообще не должна пускать сюда таких, как он.
Гарри автоматически навел на нее палочку. А говорила какой-то бред. Он же... Да какая разница, кто он?!
- Помогите ему.
- Гарри, - с сожалением начала женщина.
- Это приказ, - прошептал Гарри, во все глаза смотря на нее. Мадам Помфри открыла рот от удивления.
- Гарри, не надо! - со своей койки вскрикнула Гермиона.
- Не соверши ошибку! - поддакнул Рон, настороженно смотря на него.
- Заткнитесь, - рявкнул Гарри, - помогите ему, пожалуйста, - через силу сказал он. Палочка ходила ходуном в его пальцах. Медсестра широко раскрыла глаза, не двигаясь.
- Сделай что-нибудь, сука! - заорал Гарри. Из палочки вылетела стрела заклинания и ударилась в пол рядом с женщиной. Она воспользовалась случаем и крикнула, вытащив палочку:
- Петрификус Тоталус!
Руки и ноги приклеились друг к другу. Гарри повалился на пол, но его подняли и уложили на кровать рядом с учителем. Слезы гнева и обреченности брызнули на грязную мантию. На его ноги сразу залез Кричер. Мадам Помфри попыталась его согнать, но эльф упрямо голосил:
- Кричер уйдет, когда хозяин прикажет!
Это взбесило поборницу стерильной чистоты, и женщина разморозила голову Гарри.
- Поттер, прикажите ему...
- Кричер! Перенеси меня отсюда! - протараторил Гарри. Домовик схватил его за руку прежде, чем медсестра успела их остановить. Гарри закружило и засосало в трубу перемещения, и выкинуло на кровать в его комнате старосты. Когда жуткое ощущение, будто выворачивают наизнанку, спало, он приказал:
- Сними с меня заклинание.
Домовик задумался, пробурчал что-то и щелкнул корявыми пальцами. Онемение спало. Гарри встал на ноги и начал рыскать в чемодане. Там были какие-то книги, и, может, в них есть ответ, как надо лечить нечеловека? Рука нашарила много всякой ерунды, типа носков и набора для метлы, и наткнулась на стеклянную бутылочку. Гарри выхватил ее из чемодана и рассмотрел. Ни одной надписи на бутылке не было. Что же это? Прозрачная жидкость напоминала воду. Но не стал бы он воду в чемодане таскать?
- Кричер, что это? - спросил Гарри, крутя в пальцах бутыль.
- Это зелье восстановления! - пропищал старый эльф, подходя ближе, - хозяин поил им милорда летом! - Гарри непонимающе посмотрел на Кричера. Летом? Поил? - в последнюю декаду месяца урожая, - продолжил домовик, - в темных горах!
Горы! Конец августа! Точно! Гарри сварил это зелье в пещере Хранителя магии, когда Фрюиска ранили Пожиратели! Он еще взял его с собой на всякий случай… вот, случай и пришел.
- Кричер, обратно в больничное крыло! - приказал Гарри, крепко сжимая склянку. Домовик взялся за полу его мантии и щелкнул пальцами. Все вокруг закружилось и вытянулось, и Гарри выкинуло на пол. Он рывком поднялся на ноги и подбежал к койке. Иссиня-бледный маг уже был без сознания. Гарри осторожно открыл его рот и влил зелье. Тот закашлялся, но проглотил больше половины. Юноша отошел, нервно сжимая склянку. Это варево должно было помочь. Оно не имело права не помогать!
На Гарри мгновенно набросилась мадам Помфри, пытаясь уложить его в кровать. Гарри отмахнулся от нее, во все глаза смотря на учителя. Фрюиск неподвижно лежал, не подавая признаков жизни. Но ведь он не мог… Медсестра обернулась на Фрюиска и прижала пальцы к его шее.
- Поттер, что вы ему дали?! - вскричала она, подбегая к шкафу и начиная судорожно искать что-то.
- Это зелье, - промямлил Гарри. Он начал давиться воздухом, пропитанным ароматами спирта и целебных трав. Гарри хотел помочь… он же хотел помочь… он же не мог… нет, не мог!... - что с ним?
- Пульса нет! - истерично крикнула женщина, вытаскивая какую-то синюю бутыль и подбегая к кровати. Пульса… не может быть… Гарри опустился на кровать рядом. Он не мог его… Мерлин… он не мог убить его! Это же помогло в тот раз! Мадам Помфри уже открыла рот учителя и начала вливать в него голубоватое зелье. Фрюиск не реагировал. Зелье выливалось, не попадая в горло, закрытое завалившимся языком… вашу мать… Гарри закрыл голову руками и уткнулся лицом в колени. Что за идиотизм… он же не мог убить его… ну не мог!
- Поттер! Что вы наделали… - упала на колени медсестра и расплакалась.
Мерлин!… Гарри поднял голову и мельком посмотрел на ногу учителя. Раны медленно затягивались прямо на глазах. Гарри открыл рот и встал с постели.
- Поттер, сядь… - устало всхлипнула женщина.
- Раны, - пролепетал Гарри, протягивая руку и дотрагиваясь до конечности. Кожа ровным слоем покрывала здоровую ногу. Что за… Мадам Помфри приподнялась и взглянула туда же. Она ошарашено смотрела на процесс и медленно развязала повязку на плече. Последние лоскуты кожи быстро срастались, не оставляя ни единого шрама. Рон и Гермиона подбежали к койке учителя и одинаково пораженно уставились на него. Фрюиск закашлялся и тяжело вздохнул.
- Ты жив, - прошептал Гарри. Фрюиск прошептал что-то на неизвестном Гарри языке и замотал головой по подушке. Медсестра быстро коснулась его лба рукой.
- У него жар, все ложитесь, - распорядилась она. Рон с Гермионой переглянулись и пошли обратно. Гарри сел на соседнюю кровать и прислонился к стене.
***
Остаток ночи они все провели без сна. Фрюиска был в лихорадке, он иногда вскрикивал что-то, но никто из присутствующих не знал, что. Где-то через два часа после чудесного оживления учителя появился Эрол. Он сел в ногах хозяина и, казалось, заснул. Но стоило Могучему дернуться, как феникс поднимал крылья, между которыми образовывалась маленькая розовая сфера, и Фрюиск снова успокаивался.
Гермиона быстро заснула. Ее напоили каким-то успокаивающим зельем. Как и говорил Фрюиск, раны от инкубов не затягивались в течение двух часов. Мадам Помфри не отходила от постели девушки, постоянно перевязывая ее серьезно пострадавший локоть. Сон Гермионы тоже был определенно не спокойным. Она тоже что-то бормотала, ворочалась и громко рвано дышала. Рон был в полном порядке, ведь не сталкивался ни с какой нежитью. Мадам Помфри быстро смекнула это и выгнала парня из лазарета, несмотря на его просьбы остаться.
Гарри лежал всю ночь, уставившись в небо над Хогвартсом. Медсестра доканывала его вопросами о его самочувствии, но Гарри солгал, что не ранен. Когда прошли пара часов и женщина отвернулась, он произнес Эпискеи на порезы. К счастью и как ни странно, его не сильно покусали инкубы, и особо крови он не потерял. А так… Ему совершенно не хотелось становиться объектом каких-либо осмотров. Он просто хотел сидеть без дела. Ни одной мысли не мелькало в пустом мозге. В горле скребло от жажды алкоголя, в глазах терло от желания забыться. Но обморок так и не пришел. Гарри пытался заснуть, но чрезмерное нервное возбуждение не давало сомкнуть глаз. Он пару часов думал о том, куда Кричер перенес тела, но решил, что выяснит это утром.
***
Утро наступило в полшестого с приходом МакГонагалл. За ней явились Флитвик и Спраут. Профессора быстро пересекли зал лазарета и нашли мадам Помфри. Гарри сразу прикинулся спящим, напряженно вслушиваясь в нечеткий шепот.
- Поппи, как они? - озабоченно спросила МакГонагалл.
- Не очень, - недовольно буркнула медсестра, - Поттер вообще к себе не подпускает. Думаю, у них серьезные психические травмы.
Учителя помолчали, и профессор Спраут тихо произнесла:
- А как они пришли?
- Появились прямо посреди больничного крыла! Их принес домовой эльф Поттера.
- И тела тоже? - осторожно спросил Флитвик.
- Да, - всхлипнула женщина, - и Альбус, и девочка Уизли… - она расплакалась. Кто-то шмыгнул носом и судорожно выдохнул. Гарри нахмурился. Гриндевальда не было? Куда же его отправил Кричер?
- Сегодня приедет Корнелиус и назначит нового директора, - мрачно сказала МакГонагалл, - а потом они решат, где хоронить Альбуса… бездушные глупцы, им главное - директора министерского назначить. Им совершенно плевать на смерть величайшего мага эпохи…
- А что с Уизли? - спросил Флитвик.
- Мы уже послали сову Молли… надеюсь, она справится… - ответила МакГонагалл, - но думаю, она уже знает. У них же есть те старинные часы…
- А да… - поспешно согласились остальные. Повисла пауза.
- Фрюиск здесь, - наконец произнесла мадам Помфри.
- Фрюиск? - удивился Флитвик и обернулся. Торопливые шаги профессоров приблизились к кровати Гарри. Он плотно закрыл глаза. Учителя встали прямо в шаге от него, лицом к Фрюиску. На его кровати недовольно фыркнул Эрол.
- И как же вы его лечили? - с неподдельным интересом спросил Флитвик.
- Поттер принес какое-то зелье… послушайте, с Поттером что-то не так, - не выдержала медсестра.
- Что же? - по голосу МакГонагалл было слышно, что она нахмурилась.
- Ну он… будто его дементор того…
- Вы уверены? - опаской спросила Спраут.
- Почти, - уклончиво ответила мадам Помфри.
- И что нам делать с ним? - Гарри почувствовал, как на него смотрят все профессора.
- Не знаю… но отпускать его просто так из лазарета нельзя. Я не уверена, что он в своем уме, - прошептала медсестра. Гарри вспылил, изо всех сил пытаясь не выдать себя.
- Альбус возлагал на него большие надежды, - с сомнением протянула МакГонагалл, - ведь у волшебников не останется надежды, если Поттер не будет в живых и здравствующих!
- Да хватит уже, - не выдержал Гарри, садясь на кровати. Профессора ошарашено посмотрели на него и смутились, - я бы на вас посмотрел, походите вы по Азкабану. Я бы тогда тоже поговорил о вашем самочувствии. Я бы посмотрел на то, как вы тащите на себе труп вашей девушки, и остаетесь в полном порядке…
- Гарри, это ужасно, не говори так, - с болью скривилась МакГонагалл.
- Да? - начал звереть Гарри, поднимаясь с кровати, - но это так. Это жизнь, профессор! Вы можете отвернуться и закрыть глаза, но это ничего не изменит! Вокруг вас все будет та же тьма! Она будет везде, в вашем разуме, в вашей крови, в ваших мыслях, - он уже не мог спокойно говорить, повышая голос, - вы будете бежать от тех, кто погиб из-за вас, но они будут быстрее… они будут в вашей голове, они будут кидаться на вас, пытаясь прикончить! И вы будете просто бежать, уже не чувствуя ног, пытаясь выбрать между двумя людьми, которых любишь, но спасти сможешь одного! - он уже кричал. Профессора с жалостью смотрели на его истерику.
- Вы будете бежать, не разбирая дороги! Не имея возможности помочь оставшимся позади! Не в силах справиться с тем, что идет за вами по пятам! Я посмотрю на вас, когда вы будете выбираться из этого проклятого черного камня, в котором замурованы сотни людей! В котором сидят те, кого вы любите! Из которого нет выхода! - слезы ручьями лились из глаз, закрывая вид учителей. Он обессилено упал на колени и закрыл лицо ладонями. Они стояли и смотрели на него, не зная, что сделать.
- Гарри, - чья-то рука мягко накрыла его плечо, но он вырвался, вскакивая на ноги. Юноша быстро стер слезы и затравленно посмотрел на них.
- Гарри, к тебе, скорее всего, зайдет мистер Фадж… - пробормотала МакГонагалл, - он спросит о вчерашнем инциденте. Ответь ему честно, ты же не сделал ничего плохого… хорошо?
Гарри кивнул, отвернувшись. Он не хотел видеть эти сочувствующие лица тех, кто даже не подозревал, что он пережил. Профессора это поняли и быстро ретировались. Гарри опустился на кровать и позволил себе выплакаться. Так становилось легче.
***
К обеду проснулась Гермиона. Она села на его кровать и взяла за руку.
- Привет…
- С пробуждением, - прошептал Гарри, перебирая ее пальцы. Ногти были сломаны, а на ладони виднелись неприятные порезы.
- Как ты? - он пожал плечами и кивнул на нее, - так же… - апатично ответила она. Они помолчали.
- Рон приходил?
- Нет, его не пускают, - все тем же шепотом ответил Гарри, откидываясь на изголовье кровати.
- Как Фрюиск?
- Не просыпался… через пару дней, наверно, очнется… выжил.
- Он молодец, - хмыкнула Гермиона.
- Да, точно…
Пауза. Гарри чувствовал, как на него идет волна, в которой он терялся. Волна пережитого. Как они будут дальше?
- Сегодня приедет Фадж… назначит нового директора… но, наверняка, МакГонагалл.
- Кто же еще? Хотя могут поставить какую-нибудь Амбридж. Вполне могут.
- Не дай Мерлин, - пробормотал Гарри. Гермиона согласно кивнула и с печалью посмотрела на учителя рядом с ними.
- Как он выжил?
- Он сказал, что знает Азкабан. Он был одним из тех, кто его строил, - дернул плечами Гарри. Гермиона задумчиво посмотрела на него и наконец произнесла:
- Это невозможно.
- Почему?
- Азкабан стоял еще до появления магов. Волшебники пришли уже к построенной крепости. Они быстро смекнули свойства замка и прекратили его в тюрьму.
- Наверно, Фрюиск был одним из тех, кто строил его до появления магов, - предположил юноша. Гермиона снова задержала на нем взгляд:
- Гарри, это было полторы тысячи лет назад, еще до Хогвартса. Ты хочешь сказать, что ему полторы тысячи лет? - она кивком указала на учителя.
Гарри зачаровано посмотрел на нее. Полторы тысячи лет?...
***
На ужин мадам Помфри отпустила Гарри и Гермиону в Большой зал. Фадж обещал приехать именно на трапезу. За дверью больничного крыла их встретил Рон и рассказал, что творилось в школе этот день. Новость о смерти Дамблдора и Джинни Уизли разлетелась по всему замку в считанные минуты. Никто не знал, что произошло на самом деле, но откуда-то все твердо знали, что с телами явился сам Гарри Поттер. Многие с подозрением смотрели на него, и Гарри прекрасно знал, что найдутся люди, которые обвинят его в смерти двух волшебников. Тело Гриндевальда никто не видел. Это и радовало, и нервировало. Гарри все никак не успевал вызвать Кричера и спросить о местонахождении мага.
В Большом зале собралась вся школа. Слизеринцы с торжеством смотрели на поникших студентов остальных факультетов. Они и не скрывали, что довольны смертью главного врага Волдеморта, хотя аргументировали это будущим "очищением хогвартской крови". Гриффиндор мрачно наблюдал за ними и тоже не скрывал, что слизеринцам после ужина придется несладко. Из уст в уста ходили самые невероятные слухи о Фрюиске: то ли он стал дементором, то ли он стал призраком, то ли он просто убил Дамблдора. Но все почему-то были уверены в том, что учитель мертв. И немногие сожалели по этому поводу.
Официально объявили траур на ближайшие два дня. Зал был убран в черных цветах, кресло директора пустовало. Все профессора с тяжелыми горестными взглядами осматривали зал. Гарри, Рон и Гермиона сели за стол Гриффиндора. Студенты покосились на них и зашептались. Гарри уже почувствовал, что ближайшее время ему придется выслушать неимоверное количество толков за своей спиной. Когда все уселись, МакГонагалл встала и призвала учеников к тишине:
- Студенты! Каждый из нас, начиная этот учебный год, задумывался, как его проведет, с кем, что будет делать и как жить. Уже несколько месяцев назад мы поняли, что жизнь изменится. Она никогда не будет прежней, - голос МакГонагалл сошел на нет. Зал окутала тишина. Женщина оглядела учеников и, откашлявшись, продолжила.
- Вчера Хогвартс постигла великая беда. Альбус Дамблдор и Джинни Уизли. Их жизни внезапно оборвались, и это огромная утрата для всех нас. Лишившись Джинни, мы потеряли верную подругу, дорогую сестру, истинную гриффиндорку, - Рон всхлипнул и уставился в пустую тарелку, - она еще не успела пожить, - МакГонагалл осеклась, пытаясь справиться с подступившими чувствами. Студенты молчали, - за Джинни Уизли! - она подняла свой кубок. Зал, кроме слизеринцев, повторил и выпил за девушку.
- За Джинни, - прошептали Гарри и Рон в один голос, осушая свои кубки.
- А вторая потеря… мы всегда будем помнить того, кто посвятил всю свою жизнь объединению магов; кто искренне верил в то, что мир в магическом сообществе возможен; кто всеми силами стремился к тому, чтобы сделать Хогвартс и вообще Англию лучше. За великого мага, который никогда не проигрывал. За Альбуса Дамблдора!
- За Альбуса Дамблдора, - эхом повторили все ученики, кроме слизеринцев, и снова испили в память.
- А теперь… ужинайте, - на выдохе произнесла МакГонагалл и села. Флитвик положил руку ей на плечо и что-то сказал. Женщина закивала и допила из кубка, пряча краснеющие глаза.
Гарри повернулся к столу. Рон невидящим взглядом смотрел в тарелку. Гермиона вяло косилась на шоколадный пудинг. Ни один из них не хотел есть. Они переглянулись и негласно решили уйти. Гарри уже приподнялся, но тишину зала рассек звук открывающейся двери. Студенты и преподаватели оглянулись на вход. Огромные двери широко распахнулись, и в зал в сопровождении двух авроров вошел маленький человечек. Гарри нахмурился. Корнелиус Фадж самодовольно, если не нахально, шел к столу учителей. По лицу МакГонагалл заходили желваки, но она все же поднялась навстречу Министру магии.
- Здравствуйте, министр, - процедила женщина. Со стороны казалось, что ей свело зубы.
- Минерва, рад видеть вас в добром здравии, - улыбнулся Фадж, протягивая ей руку. Анимаг не изменилась в лице и приняла руку. Фадж припал к ее сухой кисти, и Гарри всерьез подумал, что МакГонагалл сейчас стошнит.
- Сегодня тяжелый день для всех нас, - напомнила она, вырывая руку и скорбно улыбаясь ему каменной улыбкой отвращения.
- Да, да, - посерьезнел Фадж, стаскивая с головы вечный котелок и крутя его в руках. Он повернулся к ученикам и начал, - дорогие ученики школы Хогвартс! Нас постигла страшная беда: Альбус Дамблдор хотя и был стар, но был полон энергии для своих лет. Его смерть - трагедия для всей Англии, и я надеюсь, что вы будете чтить память о своем великом учителе! И сейчас, с разрывающимся сердцем, я назову нового директора Хогвартса. Хотя, конечно, это тяжело, и забыть Альбуса Дамблдора, победителя Гриндевальда, невозможно, но школа должна продолжить работать, а жизнь не может останавливаться! - он протянул руку, и один из авроров дал ему свиток пергамента. - Настоящим указом от восьмого октября тысяча девятьсот девяносто шестого года…
Грохот дверей оборвал Фаджа, и весь зал снова обернулся на вход. В распахнутых дверях стоял Фрюиск. Он опирался на свою трость и мрачно смотрел на учеников. Хогвартс встретил его гробовым молчанием. Учитель был бледен, как мел, глаза сияли больным блеском, в них читалось глубокое презрение ко всему окружающему миру. Он пошел к столу преподавателей, тяжело опираясь на трость. Фадж скептично посмотрел на него и продолжил:
- Утверждается, что взамен погибшему Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану Дамблдору, на пост директора школы чародейства и волшебства Хогвартс назначается… вы что-то хотели, молодой человек? - не особо вежливо поинтересовался Фадж, почти взбешено смотря на Фрюиска. Учитель застыл перед ним и внимательно, с обреченным омерзением, смотрел на министра.
- Человек? - скривился Фрюиск, - что ты забыл в Хогвартсе?
Фадж открыл рот от такого обращения и не знал, что сказать. Фрюиск продолжал на него смотреть этим убийственным взглядом.
- Вы что себе позволяете?! Я Министр магии! - заверещал Фадж, очнувшись. Фрюиск криво усмехнулся:
- Да хоть Мерлин. Что тебе нужно в школе?
- Ребята, займитесь этим придурком, - Фадж кивнул в сторону Фрюиска своим аврорам. Волшебники пошли на учителя, а Фадж продолжил, - итак, директором назначается... Что вы наделали?!
Свиток в его руке вспыхнул от движения пальцев Фрюиска. Могучий скучающе посмотрел на Фаджа.
- Я не увидел там имени "Минерва МакГонагалл", поэтому решил остановить безумие, - пожал плечами Фрюиск. Гарри улыбнулся Гермионе. Та с мрачным удовлетворением глядела по сторонам. Рон продолжал смотреть в тарелку. Ему было глубоко плевать на все вокруг.
- Это ваш приказ, Минерва? - взбешено спросил министр, оборачиваясь к остолбеневшей МакГонагалл.
- Я... Нет, что вы, Корнелиус... - пробормотала она.
- Значит, выгоните этого безумца!
Авроры уже подошли к Фрюиску вплотную и попытались взять его под руки. Но учитель легко отстранил их тростью и ткнул ею в грудь министра:
- Подожди, человек. Ты собирался сделать директором кого-то, кроме Минервы МакГонагалл?
- Не вашего ума дело! - рявкнул Фадж, - все делается из интересов учащихся…
- Я спросил, но ты не ответил, - скучающе перебил Фрюиск. Самоуверенность и гордость учителя уже можно было хватать руками.
- Да как ты смеешь со мной так общаться? - взвыл министр, - уберите этого отсюда!
Телохранители кинулись на него, но Фрюиск резко отпустил трость и махнул рукой. Авроров откинуло к противоположной стене, и они не поднялись, оглушенные ударом.
- Итак, - как ни в чем не бывало, продолжил Фрюиск. Гарри прекрасно знал, что это "итак" выдает закипающую злость, - единственная, кто может вести школу, стоит позади тебя. Если ты слепой осел, то я не могу тебя винить. Но ты просто осел, потому повторю: ты собираешься сделать директором кого-то, кроме Минервы?
- Кто это такой вообще? - развернулся к МакГонагалл Фадж, игнорируя вопрос Фрюиска. Женщина показала учителю кулак и неправдоподобно улыбнулась министру:
- Это наш профессор по Защите от Темных искусств, Министр. Он уже уходит, - с нажимом произнесла она. Но Фрюиск холодновато посмотрел на нее и вернулся к Фаджу:
- Министр? Это типа правителя?
- Вы вылезли из леса? - сухо спросил Фадж.
- Да, и туда вернется, если не прекратит все это, - процедила МакГонагалл.
- В Хогвартсе нет правителя, - уверенно сказал учитель, - выметайся, ничтожный волшебничек. Тебе здесь нет места.
- Выгоните, наконец, этого ненормального! - взвыл Фадж, оборачиваясь к МакГонагалл. Она только развела руками.
- Он нелюдь, министр! Он не имеет права голоса! - крикнул кто-то. Гарри обернулся на звук. Ну конечно, Малфой. Он яростно смотрел на учителя и хищно улыбался.
- Вы нечеловек? - кисло спросил Фадж.
- Благодаря Огню, нет, - гордо ответил Фрюиск.
- Тогда выметайтесь по доброй воле, пока вас не переселили в Коннот! Вы вообще не можете тут возникать, - рявкнул волшебник и брезгливо отошел от него, - а то начинается! Какой-то паршивый нечеловек указывает мне!
- Переселить? Меня? Паршивый? - вскипел учитель, - ты не имеешь права приказывать мне!
Гарри улыбнулся. Фарс чистой воды. Фрюиску просто хочется выплеснуть ярость. И действительно. Учитель взмахнул рукой, и Фаджа подбросило в воздухе.
- Хогвартс обойдется без указки презренной твари, и ни одна мелюзга под моими ногами не имеет права командовать мною! - процедил Фрюиск. Фадж с ужасом смотрел на него, болтая ногами и пища что-то. Фрюиск внезапно расхохотался:
- Говоришь, прогонишь меня? Нашлешь на меня дементоров? А ты думаешь, они служат тебе? Выметайся из школы! Тебя здесь никто не ждет!
Пока Фрюиск говорил, авроры очнулись и побежали к нему.
- Схватите нелюдя! - заорал Фадж. Волшебники кинулись на Фрюиска, но тот снова откинул их. Фадж грохнулся на пол, крича проклятия. Фрюиск покачнулся, но выпрямился и поднял Министра магии за шиворот:
- Ни одна тварь больше не влезет в Хогвартс и не станет указывать, что нам делать!
Он пошел к выходу, держа дергающегося Фаджа на вытянутой руке. К ним побежали авроры, но Могучий выставил вперед свободную руку, на которой светились маленькие электрические разряды, и они остановились. Фадж что-то орал дурным голосом, чем-то грозил Фрюиску, но тот только посмеивался.
- Ох, не оставит Фадж от него ничего, - пробормотал Невилл, сидевший недалеко от троицы.
- О да, Фадж устроит ему коммисию по опасным магическим существам, - усмехнулся Симус. Гарри прыснул, но Гермиона приковала его осуждающим взглядом:
- Зря он это делает! Его же выгонят из школы!
- Зато смотри, как он оживился! Уже не ломает комедию с предобморочным состоянием, - сказал гриффиндорский охотник, Нельсон, на которого Гарри срывал голос на тренировках. Гарри и Гермиона неприязненно посмотрели на идиота и снова обернулись на сцену. В дверях Фрюиск остановился и вышвырнул Фаджа из зала. Авроры поспешили к шефу. Один из них по пути одобрительно хлопнул учителя по плечу.
- И не возвращайся! - прогремел Могучий и закрыл двери. Зал мгновение прибывал в шоке, но потом взорвался овациями. МакГонагалл улыбалась, а Флитвик радостно хлопал. Гарри усмехнулся. Мало кто в Хогвартсе любил Фаджа из-за его ослепленности властью, поэтому Фрюиск имел все шансы стать народным героем. Гермиона толкнула Рона, и все трое поспешили к учителю. Тот неподвижно прислонился к двери. Гарри внезапно понял: что-то не так. Они добежали до Фрюиска. Тот лбом прижался к двери. Гарри тронул его за плечо:
- Профессор?
Фрюиск оторвался и посмотрел на Гарри. Его необычно бледной лицо было покрыто испариной. Он глубоко и часто дышал. Он сглотнул и повернулся к притихшим ученикам:
- Думаю, что все согласны, чтобы Минерва Лингина МакГонагалл стала новым директором школы?
Зал разразился свистами и одобрительными криками.
- Отлично, - прошептал учитель и вышел из зала. Гарри, Рон и Гермиона поспешили за ним. Фрюиск отошел, облокотился на стену и застыл.
- Как вы? - обеспокоенно спросила Гермиона, - вам же нельзя было покидать больничное крыло еще неделю!
- Как и вы, отпросился на ужин, - пробормотал он, откидывая голову.
- Профессор Фрюиск!
Гарри обернулся. К ним шли Малфой, Кребб, Гойл, Забини и Паркинсон. О черт...
- Профессор, - издевательски-холодным тоном проговорил Малфой, - вы забыли вашу трость.
Змееныш протянул Фрюиску костяную трость, оброненную им в зале. Могучий недоверчиво посмотрел на рожу Малфоя и вытянул руку, но гаденыш в последний момент убрал палку и со всей силы ударил его в живот. Гарри кинулся на него, Гермиона вскинула палочку, но их обоих остановили Ступефаи Паркинсон и Забини. Рон был в полной отстраненности и смотрел в пол, поэтому слизеринцы не обратили на него внимания. Фрюиск согнулся пополам и покачнулся, но с трудом встал прямо.
- Вонючий нелюдь, - с ненавистью выплюнул Малфой, ударяя мага по шее. Тот не имел сил для противостояния и врезался в стену, но снова выпрямился.
- Ты был в моем поместье, когда Снейпа убивали! Ты смотрел на его смерть и ничего не сделал! Поганый нечеловек! - взвыл Малфой, опуская трость на ноги учителя. Тот не выдержал и упал на колени. Действие Ступефаев прошло, и Гарри с Гермионой подняли палочки на слизеринцев, но Малфой заметил это:
- Остановите их!
Слизеринцы кинулись на них и забросали разными заклинаниями. Гарри отбивался, искоса поглядывая на Малфоя, который схватил обессиленного Фрюиска за грудки. Каждое его слово проносилось сквозь крики слизеринцев и отдавалось в голове:
- Ты ушел. Ты мог, но даже не попытался ему помочь!
- И что ты мне предложил бы сделать? Кинуться на сотню Пожирателей и Реддла и орать: "Отпустите его, он хороший"? - огрызнулся Фрюиск.
- Ты нелюдь. Ни один достойный маг не стал бы марать руки о тебя, - по максимуму возможного презрения сказал Малфой.
- Ну да, только там не было ни одного достойного, - тем же ответил Могучий, - но что же ты ко мне лезешь с претензиями? Твоя мать была в трех шагах от твоего драгоценного крестного! Что же она стояла столбом?!
- Она была в шоке, - прорычал Малфой, встряхивая мага, - а вот ты нет. Ты мог оставить Поттера на Дамблдора и помочь! Или вы уже не способны хоть на минуту оставить вашего Золотого Мальчика-который-ничерта-не-умеет-в-жизни?! Вы уже по любому слову Поттера его дерьмо жрать будете!
- Сейчас ты дерьмом захлебнешься, выродок, - прорычал Фрюиск, вскакивая на ноги и отбрасывая Малфоя на пол. Тот упал и попытался отползти, но Фрюиск поставил ногу в мягком тканном сапоге ему на грудь. Гарри отпрыгнул от очередного Энрего, которое Пожиратели и их дети имели привычку запускать ему в ноги, и оглушил Забини. Кребб и Гойл уже валялись на полу, связанные Инкарцеро. Гермиона отбивалась от Паркинсон. Гарри подошел сзади и бросил в нее Петрификус Тоталус. Девушка упала на пол. Гарри побежал к Фрюиску, но Гермиона схватила его за руку и оттащила обратно.
- Я ведь могу убить тебя, и мне ничего не будет, - незнакомо бешено улыбаясь, проговорил Фрюиск.
- Нелюдь, - со смесью страха и ненависти заключил Малфой. В руке Фрюиска появился серый дымовой шар. Малфой панически заерзал на полу, пытаясь вырваться. Гермиона резко вздохнула, но это потонуло в возгласе МакГонагалл:
- Корнет! Что происходит?
Фрюиск и Малфой одновременно повернулись к ней. Она стояла в дверях, строго смотря на них. Могучий сразу вернулся к Малфою.
- Ничего, госпожа директор, - сквозь зубы процедил он, - обучаю студента новым навыкам дуэли...
- Напротив зала? Когда вас даже не выпустили толком из лазарета? - подняла бровь женщина и кивнула на замершего Малфоя. - Отпустите его.
- Думаю, он еще не до конца понял прием, - нетерпеливо прорычал Фрюиск. Малфой с надеждой посмотрел на новую директрису.
- Я настаиваю, - упорно произнесла МакГонагалл. - Отпустите Малфоя!
Фрюиск колебался. Через несколько секунд он все же снял ногу с груди слизеринца, а из его руки исчез дымовой шар. Малфой стремительно поднялся и на несколько шагов отошел от него, не оглядываясь и пятясь.
- Глупый прием, профессор, - прошипел змееныш и подтолкнул ногой трость Фрюиска, - ваша трость.
- Прием великий, - арктически ледяным тоном ответил Фрюиск, - просто вы ничего не поняли, Малфой. Пятьдесят баллов со Слизерина за идиотизм.
- Профессор, это не слишком сурово? - засомневалась МакГонагалл, - может вы... О Мерлин, что здесь произошло?
Она заметила обезоруженных слизеринцев, скованных заклинаниями.
- Они отрабатывали приемы, - непрошибаемо произнес Фрюиск.
- Поттер, Гренджер! Это ваших рук дело?
- Да, профессор, - промямлил Гарри. Фрюиск резко обернулся на них и нахмурился. Похоже, он только сейчас заметил их.
- Какие-то живодерские приемы у вас, Корнет, - в лице МакГонагалл читалось "хватит врать, уже все понятно", но она ничего не сказала. Фрюиск захромал к трости, поднял ее и с облегчением оперся:
- Я лучше пойду, профессор МакГонагалл, у меня много дел.
- Да, конечно, - поспешно согласилась женщина и зашла обратно в зал, но потом вернулась, - профессор, быть может, вы станете новым деканом Гриффиндора? Ведь именно благодаря вам у них нет главы.
Гарри врос в землю. Фрюиск декан?! О нет... Но, к счастью, маг думал так же:
- Стать деканом сорвиголов? Увольте!
Он хмыкнул и ушел. МакГонагалл покачала головой и расколдовала слизеринцев. Те застонали, закорчились, но вскоре ушли в подземелья. Директор проводила их взглядом и вошла в зал. Гарри выдохнул и повернулся к Гермионе, но той уже не было. Он пожал плечами и пошел в гостиную старост.
***
Гермиона и Рон уже были там, валяясь в креслах. Гарри было подумал высказаться об их преданности и стойкости, но передумал. Это требовало усилий, которые было слишком лениво напрягать.
- Привет.
- Ага.
Гарри посмотрел на Рона. Тот был не в себе, точнее, слишком в себе. Взгляд в пространство, неподвижность. Это сразу развевало даже зачатки хорошего настроения. Гарри не знал, почему, но ему уже не было больно за смерть Джинни. Прошел лишь день, а он уже не грустил по поводу ее смерти... Но он все сваливал на Азкабан и шок. И его можно было понять.
- Что-то Малфой начал с ума сходить, - пробормотал Гарри, садясь на ковер перед камином, - и Фадж тоже. И мадам Помфри. Нелюдь, нелюдь. Зарядили! Достали...
- Они правы, - внезапно сказал Рон. Его речь была будто не его: она совсем не сочеталась с обликом друга.
- Да, Гарри, - вздохнула Гермиона, - Фрюиск нечеловек, значит магическое существо, обладающее магией, с интеллектом человеческого типа. У него почти нет прав, он не может иметь собственность. На нем должно быть клеймо и регистрационный номер. Поэтому такое поведение неприемлемо. Сейчас его просто арестуют и посадят в клетку, как бешенного зверя. И законы позволяют это сделать. Вот поэтому он презирает людей... Мы слабее, но пытаемся командовать им, - с печалью сказала девушка.
- Да и ему теперь вменят в вину его хамство и угрозы чистокровному волшебнику. Особенно Малфою. Он попал по полной, - отстраненно произнес Рон.
- Чистокровные, нелюди, маги, - гневно передразнил Гарри, - все свихнулись на этом! Это будто три мира волшебства! Вроде все вместе, но везде стены!
- Так мы и живем в трех совершенно разных мирах, - откликнулся Рон, повернув голову в сторону Поттера, - в каждом мире свои законы, у каждого мира своя история. И то, что мы хоть как выжили вместе две тысячи лет, уже чудо. И какой-то нелюдь на перекрестье простых и чистокровных магов - искра для пожара. Фрюиск сильнее Фаджа, и тот это знает. Он не придет за нечеловеком сам, чего будет требовать Малфой. Так весь Слизерин официально будет иметь повод не подчиняться министру, который не смог защитить их интересы перед каким-то нелюдем. И они потянут за собой разных полукровок, оскорбленных Министерством... А все началось с какого-то нечеловека, - пробормотал Рон. Гермиона и Гарри пораженно смотрели на него. Рон еще никогда не высказывал настолько нетипичные для него мысли.
- Ты, похоже, серьезно обдумал это, - напряженно усмехнулась Гермиона. Рон невидяще оглянулся на нее и нахмурился:
- Я... Я... Пойду лучше... Завтра поговорим, - замялся Рон и вышел из гостиной. Гарри и Гермиона в полном молчании смотрели на захлопнувшуюся дверь.
- Это все бред, - уверенно сказала Гермиона, вставая из кресла, - он просто не в себе.
- Угу, - промычал Гарри, ложась на ковер. Гермиона помялась у кресла и, пробормотав "спокойной ночи", ушла к себе. Гарри полежал пару минут, потом принял душ и закрылся в своей комнате. Он без удовлетворения распластался на кровати и закрыл глаза, запоздало вспоминая, что они должны были провести эту ночь в лазарете. Да ну.
Гарри внезапно опомнился и щелкнул пальцами. Кричер сразу объявился, похожий на грязный ком тряпья:
- Хозяин?
- Где Джинни и Дамблдор? Куда ты отправил их тела?
- В кабинет директора, - заскрипел эльф, - эльфы должны доставлять тела директору!
- А тело мужчины? Того, что рядом с Дамблдором был?
- В покоях милорда! Уизел сказал, чтобы его перенесли туда. Уизел сказал, что хозяин приказывал так. Кричер не предал хозяина? - старый эльф прижал огромные уши к лысой кочерыжке головы.
- Нет, все хорошо, - успокоил его Гарри, - иди.
Эльф поклонился и аппартировал. Он тоже нелюдь. Нелюди, маги, чистокровные... Кто выше? Кто сильнее? Кто важнее? Кто древнее? Кто лучше? И они уже две тысячи лет ищут ответы. Как глупо... Они завязаны на своей гордости, все, и это куда сильнее их разногласий. Сейчас на их руках умерла маленькая светлая девочка. А кому есть до этого дело?

Глава 19. Пятеро под землей.

- У нас проблемы.
- У меня проблем нет, так что они не "у нас", а у вас, и это уже меня не касается.
- У нас очень большие проблемы.
- Моя дорогая, что с вашим слухом? Я же сказал...
- Уизли.
- О да, это многое объясняет! Если какие-то проблемы, то только два имени: Поттер и Уизли!
- Поттер на этот раз не причем.
- Тогда я пошел.
- Куда?!
- Скажу ему, что его имидж всеобщей занозы под угрозой.
- Вы как всегда доброжелательны. Но у нас серьезные неприятности.
- Мне так и слушать это? Может, вы все же поведаете мне ваши безумные тайны? Или мне надо просто сочувственно кивать?
- Дамблдор был хранителем тайны нескольких объектов Ордена...
- Это было гениально, честное гриффиндорско-хаффлпаффское!
- Не ерничайте, прошу! Это были и дом в Лондоне, но он с лета рассекречен, и Нора, дом семьи Уизли...
- И теперь Уизли без защиты.
- Да!
- И что вы мне предлагаете сделать? Встать поперек дороги к дому и кричать "враг не пройдет"? Да и причем здесь я? Вы в Ордене, вы теперь его глава, по сути, вот и спасайтесь сами.
- Я прошу вас о помощи.
- А я прошу вас о покое.
- Я очень прошу вас! Вы единственный, кто...
- Бла-бла-бла, дальше я знаю. Что мне с этого будет?
- Деканат над Гриффиндором.
- Ха! Я же сказал вам, он мне даром не нужен! Вы мне его пихаете просто потому, что больше никто ни в какую не хочет связываться с теми, кто враждует с детьми Пожирателей!
- Да, но...
- Что? Ну что вы мне можете предложить?
- Деньги?
- Фе, мне не нужно ваше золото!
- Хорошо. Я отдам вам меч Гриффиндора.
- Сабельку этого воина-освободителя? Ну и на что она мне? Поймите, наконец! У меня есть все для счастья! И вам нечего мне предложить, моя дорогая. Можете даже не...
- Омут памяти Альбуса Дамблдора.
...
- Что нужно делать?
***
Бурьян разросся на всем протяжении поля. Пройти, не порезавшись, не поцарапавшись и не вспомнив пару цитат из немецкого классика*, было невозможно. Клейкие колосья били по торсу и кололи руки. Он переступил через сгнивший пенек. Надо было идти с другого края, со стороны холма, но... Может, взять деканат над Гриффиндором? А то уже можно смело равняться на их дебилизм.
Сорняки попадались под ноги и скрябали по сапогам. Придется найти новые, к концу минипохода от этих останутся тряпки. Плащ плотно прилегал к плечам, но полы все равно развевались на легком ветру, застревая в колючей траве. Редкие деревья скривились и уродливо изогнулись. Стоило сказать им несколько слов, и они оживали и выпрямлялись, но на всех все равно не хватало времени. Спешка - худшая особенность нового века. Люди постоянно куда-то несутся. Глупцы. В любом случае, за свои сто лет они ничего не успеют. Перед ногой всплыла кочка. Пришлось ее чуть ли не перепрыгнуть. На поясе громко бултыхнулась фляга с восстанавливающим зельем. Надо бы выпить сейчас. Несколько глотков будет вполне достаточно... Треклятый Поттер! Вечно его несет нелегкая! А ты давай, спасай!
В по-летнему синем небе бились друг о друга облака, отталкиваясь и образуя неясные рисунки. А может, ну МакГонагалл к Хаосу, и спросить у них?
- Здравствуй, вода небес! - чинно и раздражающе. Но что-то в этом есть, - скажи мне, что видела ты в доме средь этих полей?
Облака подумали и расползлись, потом скучковались и образовали топор. Топор? Уже? Вот черт!
Воздух рассекся и пробежал по виску. Мимо неслись просторы дикого поля, каких так мало осталось в этой обезображенной человеком земле. Оно плавно перетекло в склон. Внизу показался знакомый несуразный дом: уродливый многоэтажный свинарник для скотов. Еще бы: Уизли.
Ноги, еще слабые со встречи с духом Хаоса в Азкабане, нетвердо несли по нижнему слою воздуха. Это было не лучшим решением для пошатнувшегося здоровья, но никакого пути быстрее точно не было. За это нужно требовать десяток Омутов памяти! И что он согласился? Ради чего ему эти воспоминания? Дамблдор же тоже ничего толком не знал...
Сломанная калитка, выбитая дверь кухни. Судя по тишине, все уже кончилось, и реддлова шпана отступила. Он перешагнул через осколки серванта и направился к лестнице. Раздался тихий стон из-под стола. Нагнулся и заглянул туда. На полу лежал какой-то мужчина. Кровь хлестала из горла, он был бледен от серьезной потери крови. "Повязка Тьмы" заживит рану, но толку? Он все равно... Хотя его черты кажутся знакомыми...
- Сальвелет.
Кровь остановилась, ткани срослись и зажили. Ну с этим все ясно, что дальше? На втором этаже не было ничего, кроме следов погрома. Некоторые двери были снесены, на полу валялись различные бумаги. Было видно, что дом пытались сжечь, но противопожарные чары оказались сильнее. Везде витал запах гари, будто жгли резину. Ни в одной комнате не было никого. Ладно.
Третий этаж встретил скрипом досок и тем же молчанием. Первая, вторая, третья комнаты - пусто. Черт, где все? Хоть один рыжий из бесконечных Уизли был в доме?
- Живые? Мертвые? Любые? Вы где?
А дальше - тишина. Прелестно. Все, Орден опоздал, всех убили и увели с собой. Можно уходить.
- Люди!
Черт. Черт, черт, черт! Ну почему ты не мог очнуться через пять минут, когда в доме остались бы только ты и тот мужчина внизу? А может, свалить, пока этот субъект не нашел его? И пойти к МакГонагалл, а потом сказать, что "ничего не слышал"? Вроде не так плохо...
- Люди!
Вот оно! Люди! Этот возглас не является обращением к нему, а потому можно со спокойной душой валить отсюда.
- Хоть кто-нибудь... Пожалуйста...
Сдавленный хрип отозвался безнадежностью и горечью. О Небо...
С пинка ногой последняя дверь открылась. Под обвалившейся потолочной балкой лежал высокий рыжеватый мужчина с глубокими залысинам. По его мокрому лицу стекала кровь. Глаза лихорадочно смотрели по сторонам. Руки елозили по полу, катая по нему сломанную пополам палочку. О Небо! Ну почему именно он должен спасать этот грязный мир, чтобы тот не захлебнулся в собственной крови?
С движения рукой балка отлетела в сторону. В животе волшебника торчал деревянный гвоздь, какими иногда вбивают эти балки. Так, надо бы вытащить ее. Щепа плотно легла в руку.
- Теперь будет больно.
- Кто ты? - прохрипел Уизли.
- У вас это самый рейтинговый вопрос?
Щепа вылетела из тела, упав рядом.
- Сальвелет!
Рана исчезла, и кровь так и не полилась. Миссия кончена и выполнена, можно совершенно спокойно уходить.
- Пожалуйста... Помогите, - бормотал волшебник.
- Чего? Какая помощь? Ты жив, здоров, чего тебе еще надо?
- Молли... Где она?
- Кто?
- Моя жена Молли... Где она?
- Я о ней впервые слышу. Вряд ли я знаю, где она.
- Найдите ее, прошу!
Он схватился за сапог и с надеждой посмотрел наверх.
- Прошу вас!
О, эти сапоги точно придется выкинуть. Какой-то волшебничек залил их соплями.
- Мда, конечно.
- Спасибо! Спасибо!
- А теперь ответь: что здесь произошло?
- Пожиратели... Они появились внезапно у самых ворот... Они ворвались в дом... Я и Гренджер попытались остановить их, пока наши жены выбежали за барьер и аппартировали...
- Гренджер? - вот почему его лицо было знакомо! Только через пару дней он... Гермиона, сколько на тебя свалилось...
- Вы поможете их найти?
Делать больше нечего!
- Постараюсь.
Было бы очень здорово, если бы этот парень оценил тон сквозь зубы и отпустил сапог. Нет? Ну просто шикарно! Эти сапоги стоят втрое больше, чем все содержимое их семейного сейфа и пожизненный доход всех Уизли!
- Я приведу помощь.
Мужчина продолжил кланяться в ноги и что-то бормотать. Выходя из этого свинарника, появилась только одна мысль: до чего же достали бесполезные никчемные людишки!
***
Минерва уронила голову на руки. Она сидела в кабинете директора. Своем кабинете... В это не верилось, но несдержанность и человеконенавистничество Фрюиска впервые пришлись ко двору. Хотя... Сидеть в кабинете директора в качестве хозяина, да из-за трагической гибели прошлого владельца... Бедный Альбус...
Похороны были назначены на второй день. Великого мага предадут земле Хогвартса, недалеко от озера. Тяжелая утрата. Он был таким живым и таким вечно оптимистичным. И даже не верится, что его нет... Скоро, правда, появится его портрет в этом кабинете, но разве это заменит лучезарного вождя?
Да и со смертью Альбуса начались нескончаемые проблемы: Орден лишился своего главы и основателя, и никто даже не представлял, кто теперь поведет его на войну магов. Ну не Поттер же! Это было бы даже слишком смешно. Временно обязанности поделили сама Минерва и чета Уизли. Неожиданно активно в военный штаб влились Гренджеры. Они взяли на себя вопросы обеспечения Ордена зельями и прочими необходимыми вещами. Минерве отошли иностранные связи. Оказалось, что Альбус руководил восстаниями в нескольких уже покоренных Темным лордом странах. Теперь проблемы малочисленности оппозиции африканского Сенегала и нехватка продовольствия у подпольной мексиканской партии Освобождения лежали на плечах Минервы. Кошмар...
Потом, рассекретились многие здания, имеющие стратегическое значение для Ордена. Завод по производству восстанавливающих зелий и фабрика по пошиву аврорских антимагических кирас были разрушены до основания. Дом Уизли, ставший новым штабом, тоже был на грани обнаружения. Минерва молилась, чтобы Фрюиск пришел в Нору до Пожирателей. Она намеренно заколдовала портал на расстояние в полмили от дома, чтобы нелюдь не попался Пожирателям. Вообще было странно, что строптивый мизантроп согласился помочь ей. Минерва могла бы и сама отправиться в Нору, но риск того, что ее схватят слишком велик. Фрюиск был слаб и тоже мог попасться, но его, положа руку на сердце, не было жалко. И зачем ему Омут Альбуса?...
Последней проблемой оказалось завещание. Треть своего состояния в Гринготтсе Дамблдор оставил... Гриндевальду! Альбус совсем рехнулся... Ну пусть. Еще две трети передавались на школьные нужды и на ведение войны Орденом. Все думали, что Дамблдор отдаст состояние Поттеру, но он оставил мальчику только меч Гриффиндора. Странно, Альбус, кажется, любил Гарри, как сына. Похоже, он больше любил побежденного врага, чем свою надежду на мир.
Минерва положила будто свинцовую голову на стол. Ей еще предстояло перебороть себя и войти в личные покои директора. Эльфы, конечно, все уберут, но сам дух Альбуса еще долго будет витать в них. Тяжело.
Вдруг от камина послышались скрежетание камня. Маленькая статуэтка горгульи на нем подвигалась и замерла. И что это значит? Минерва нерешительно подошла к камину. В тот же миг на пол кубарем высыпались два человека. Минерва мгновенно выхватила палочку, но сразу опустила: одной из фигур оказалась Молли Уизли.
- Молли, что ты здесь делаешь?
Женщина поднялась на ноги и вцепилась в ее руку.
- Минерва, они в Норе!
- Кто? Ты о чем?
- Пожиратели, - прокашляла вторая женщина. Минерва присмотрелась и узнала Джейн Гренджер. Что-то странное было в женщине. Ее дергало в стороны.
- Как Пожиратели? Уже? - до нее только начало доходить. Фрюиск наверняка еще был далеко от дома, за него можно было не волноваться. - А что с Джейн? - тихо спросила она, так, чтобы Гренджер не слышала.
- В нее попало какое-то заклинание, я не успела, но Минерва, сделай что-нибудь! - визжала Молли, тряся ее за руку.
- Я… там сейчас мой преподаватель по Защите, он поможет, если что, - покривила душой женщина. На Фрюиска было больше похоже сбежать, наплевав на "никчемных людишек".
- Ты уверена? Там Артур и Стив!
- Да, им помогут…
- А Рон, Джинни, Гермиона? Как они?
Минерва открыла рот и закрыла. Молли не знала. Ей придется сказать о Джинни. Все, что угодно, лишь бы не это…
- Молли, дорогая, присядь, - тихо проговорила Минерва, создавая из воздуха кресла.
- С ними что-то случилось?! - вскрикнула женщина и повисла на Минерве. Та опустила ее в кресло. Рядом села Гренджер, с тревогой смотря на нее.
- Вчера Драко Малфой навещал отца в Азкабане, - издалека начала анимаг. Молли и Джейн непонимающе на нее смотрели, - в общем, тут камин только в одну сторону работает. Джинни была расстроена и случайно прошла сквозь него, - Молли закрыла рот рукой. Она начала понимать. Минерва прокашлялась и продолжила, - Гарри, Рон и Гермиона отправились за ним… и Альбус тоже…
- Что с ними? - спросила Молли, сжимая подлокотники и подаваясь вперед.
- Гермиона и Гарри слегка ранены, но в порядке, Рон и вовсе без царапины…
Она осеклась. Молли осмотрела кабинет и заметила два бугра, накрытых черным полотном. Она встала и пошла к ним. Минерва взяла ее за руку, и та обернулась на нее. Она поняла. Молли все уже поняла. Она просто не могла поверить. Гренджер закрыла лицо ладонями. Уизли пошла к холмикам. Она протянула руку и отбросила покрывало. Зелено-белое лицо Дамблдора открылось взгляду.
- Альбус… - пораженно прошептала она и откинула второе полотно. Минерва еле сдерживала слезы. Молли молча смотрела на такое же зелено-белое лицо своей дочери. Секундная стрелка наручных часов Гренджер громко тикала. Внизу слышался привычный шум учеников. А жизнь продолжается! Невероятно... Молли протянула твердую руку и коснулась остывшего лица Джинни. Это безумие. Родители не могут хоронить своих детей! Уизли внимательно смотрела на родные черты. Потом она задернула ткани и села обратно в кресло. Джейн и Минерва напряженно ждали, готовясь ко всему. Молли молча смотрела в пол. Наконец она произнесла:
- Я отправлюсь в Нору. Думаю, Пожиратели ушли.
- Молли, - с трудом произнесла Минерва. Женщина посмотрела на нее отсутствующим взглядом:
- До свиданья, Минерва.
Она подошла к камину и застыла. Анимаг нерешительно подоспела и поворошила угли:
- Вы откуда пришли?
- Из "Трех метел". Туда я трансгрессировала с Джейн, там мы упросили дать нам порох.
- Тогда тебя в Нору?
Ответа не последовало. Минерва поджала губы и достала щепотку Летучего пороха из горшочка на камине. Пламя зажглось зеленью, и анимаг проговорила:
- Нора! Держись, Молли, мы с тобой.
Уизли не отреагировала и исчезла в камине.
***
Камин и впрямь был односторонним: Молли оказалась перед снесенной калиткой. Она медленно вошла в разбитую дверь и сразу попала в крепкие объятия мужа:
- Милая, ты вернулась! Ты цела? Вас не нашли? Где вы были? Где Джейн?
Молли ответила на все вопросы, успокоила синевато-серого Стива и пошла наверх. В самой дальней комнате она заперлась и села на край сломанного стула.
Джинни мертва.
Говорят, когда теряешь самое дорогое, мир рушится. Говорят, когда ты упускаешь, как песок сквозь пальцы, жизнь своего близкого, ревешь в три ручья. Говорят, что когда такое происходит, чувствуешь адскую боль. Говорят, такое нельзя пережить и каждую секунду хочется умереть. Они могут говорить все, что угодно. Все ложь.
Мир не сломался, когда трупного цвета лицо ее мертвой дочери всплыло посреди ткани. Ни одной слезы не стояло в глазах, когда она коснулась холодной щеки ее мертвой дочери. Никакой боли не было вовсе, когда она смотрела на бурые губы своей мертвой дочери. Не хотелось умирать и были силы жить, когда она сжала задеревенелую кисть своей мертвой дочери. И этот циничный мир смеялся ей в лицо своей неизменностью, когда она накрывала импровизированным саваном лицо ее мертвой дочери. И секунды великого плача так и не пришли, когда она встала над трупом своей дочери. И внутри не было горящего ада терзания и содроганий. Внутри не было ужаса и никчемной боли. Внутри было пусто. Пусто и гулко. Ощутимо тряслась венка на виске. Спокойно билось сердце. Глаза зорко смотрели в неизвестность. Пустота.
И лишь стыд. Она должна была примеривать петлю на шею. Она должна была направить на себя палочку и смертельное заклинание. Она должна была выпить яд из партии закупок Ордена. Но она сидела на этом стуле. Она хотела жить. Ее дитя погибло, а она хотела жить. Она похоронит свою единственную дочь. И после этого она будет жить. Она уже не нужна взрослым сыновьям, младший из которых тоже почти полностью самостоятелен. Она уже выполнила все свои миссии на земле: была женой и матерью. И она хоронила дочь. Ей не за чем больше жить. Не было смысла. Не было. Но она хотела. Она хотела жить, позорно, оскверняя память о своей погибшей дочери. Она хотела жить, понимая, что она просто кусок мяса. Как дождевой червь, раздавленный прохожим в грязной луже, она хотела жить и волочила кишки по колючему гравию. Она оказалась самой презренной, не имея даже силы покончить с оскорбительной бесполезностью жизни. Она хоронила дочь. Единственную. Дорогую. Последнее дитя в ее жизни. Ей нужно будет похоронить свою дочь. Свою мертвую дочь.
В дверь забарабанили. Молли встала и открыла. На пороге стоял Артур. Он держал в руках неровный кусок пергамента и настороженно улыбался.
- Молли, мне тут написали, что Дамблдор умер в Азкабане! Вот придумают, а?
- Это правда, - в ее голосе слышалось шуршание пружин. Заводная кукла, - он отправился за Джинни.
- Что с Джинни? - посерел муж.
"Она мертва"... Слишком прямолинейно
"Она погибла"... Слишком трагично
"Она попала в Азкабан и..."... Слишком долго
"Ее больше нет"... Слишком пафосно
Как же сказать единственно верно о самом страшном в жизни?
- Молли?
- Джинни родилась в четверг... Похороним ее тогда же, - ровным тоном сказала она. Артур непонимающе посмотрел на нее. Потом до него дошел смысл, и он кинулся на нее:
- Молли, что ты говоришь?! Как так можно?!
- Все равно придется хоронить. Лучше обсудить все сразу.
Откуда в ней столько бесчувственности, столько цинизма? Она ведь хоронила дочь! Они посмотрели друг на друга. Артур начинал переваривать услышанное. Он стал на глазах сереть, большая вена на веке крупно вздрагивала.
- Что ты говоришь? - пробормотал он, сползая вниз по дверному косяку, - что ты говоришь...
Молли уже знала, что ближайшие два дня не сможет уснуть. Плач Артура будет слишком громким.
***
Молли исчезла в камине. Минерва села в кресло рядом со странно себя ведущей Джейн. Голова болела, маленький дятел долбил череп. Она стала растирать висок, и в тот же момент в красном пламени, с Эролом на плече возник Фрюиск.
- Пожиратели уже были там, пытались поджечь дом, разнесли этот свинарник, напали на Уизли и черт-его-знает-зачем-там-оставшегося Гренджера и ушли, - отрапортовал мужчина. Минерва с трудом кивнула и указала на свою соседку:
- Корнет, тут мать Гермионы, в нее попало какое-то проклятие.
Фрюиск заметил вторую женщину и подошел к ней. Минерва проследила за ним взглядом. "Какой он странный маг: магглов ненавидит, а с этой возится".
- Послушайте, а вы занимаетесь этой магглой из-за Гермионы?
- Какой магглой? - он поднял глаза, оторвавшись от рассматривания рук Гренджер.
- Перед вами, - произнесла Минерва.
- Я поэтому и спросил: какой магглой? - он вскинул бровь, - вы разве забыли, что магглы не могут прибыть в Хогвартс из-за охранных чар?
Минерва прикусила язык. Тот, кто впервые месяц назад попал в школу, помнил "Историю Хогвартса" лучше ее.
- Что вы хотите сказать?
Он безнадежно посмотрел на нее:
- Наверно, что она сквиб! Но сквиб давно умершего рода. Или вы всерьез думали, что выдающиеся способности Гермионы пришли из воздуха? - ядовито спросил он.
- Все считали, что она магглорожденная, и она так говорила. Я и не проверяла это. И надо бы ей сказать...
- Порадуйте ее, - вспылил Фрюиск, гневно смотря на анимага, - может, это затмит становление сиротой!
- Сиротой? О чем вы? - встала из кресла Минерва и подошла к нелюдю. Он указал на Джейн:
- В нее попало заклинание Эспретотен.
- Ни разу о таком не слышала...
- Может, не слышали формулу, но эффект видели. Френка и Алису Лонгботтом сначала мучали Круциатусом, а потом произнесли это заклинание, - он потер переносицу и повернулся к Минерве. - Эспретотен - проклятие гибели рассудка.
Минерва тихо охнула и прижала руку к груди, опускаясь в кресло.
- Мда, - мрачно произнес Фрюиск и отвернулся, - антизаклинания нет. Если бы ее пытали, то все произошло бы мгновенно. А так процесс будет проходить день или два.
- И никак?...
Он промолчал, но все и так было ясно.
- А ее отец? Как он?
- Серьезная потеря крови. Я многих похоронил после таких ранений.
- То есть он еще не умер? - Минерва вскочила из кресла.
- Нет, он лежит на кухне. Я залечил рану, но еще раз вам говорю...
- Ему нужно в больницу святого Мунго!
- Возьмите Эрола, - Фрюиск беспечно указал на своего феникса. Тот перелетел на плечо Минерве, - скажите, куда надо, и он отнесет.
- Спасибо! В Нору!
Минерва исчезла в языках пламени. Фрюиск печально посмотрел на мать Гермионы и вышел из кабинета, захватив Омут. Он пошел к себе, твердо намереваясь посвятить два дня жизни изучению трофея.
***
Гарри вяло сковырнул с овсянки застывшую корочку. Наступил четверг. Четверг похорон. С утра прощались с Дамблдором, вечером - с Джинни. Девушку хоронили на том же дальнем холме, рядом с Тонкс и Люпиным. Гарри не был уверен в том, что сможет увидеть ее снова. Ему отчаянно не хотелось идти ко всем Уизли и смотреть им в глаза. Он был виновен в смерти их единственной дочери. И один только вид рыжего высокого мужчины и пухлой женщины введут его в транс, он чувствовал это.
Рон был сам не свой. Остекленевший взгляд и полнейшая апатия стали его постоянными спутниками. Гермиона говорила, что это пройдет после похорон, но Гарри не был в этом уверен. Рон бродил по замку один, забросив учебу, квиддич и даже Лаванду. Во время ночного обхода Гарри случайно наткнулся на них, но успел спрятаться. Рон бросал Лаванду. Она немного порыдала, но потом успокоилась, пожалела Рона и Джинни и согласилась остаться друзьями. Когда она ушла, Гарри подошел к другу. Тот стыдливо посмотрел на юношу и пролепетал: "Не говори Гермионе, пожалуйста". Гарри кивнул, но Рон уже пошел дальше. Карта Мародеров подсказала, что Рон всю ночь провел в туалете Плаксы Миртл.
И Гермиона тоже изменилась. Днем она была в полном порядке, но вот ночью... Ее комната была крайней, рядом были покои Гарри. И обе ночи он врывался к ней и будил. Она кричала во сне. Даже звуконепроницаемые заклинания не выдерживали, и Гарри просыпался от отдаленных стонов. Гермиона уже не ставила защитные заклинания на дверь, как и Рон, напрочь забросив магию. Утром она кидалась на сов, надеясь получить письмо из святого Мунго о состоянии ее отца, но ничего не приходило. Большую часть времени она проводила в больничном крыле, рядом с матерью. Состояние Джейн Гренджер быстро приближалось к критическому: она никого не узнавала, больше не говорила, а только мычала. Ее движения стали напоминать суету новорожденного, но от них веяло тоской, а не радостью. Гарри проводил в лазарете большую часть времени, просто находясь рядом с Гермионой и не давая ей (да и себе) сойти с ума в мысленном аду. Он пытался сначала так помочь Рону, но тот был, как инферни, не реагируя ни на что, и Гарри оставил бесполезную помощь. Лучшей политикой оказалось не обращать внимание: Рон сам помогал себе. Добрую половину времени он проводил в туалете Плаксы Миртл, а потом приходил с красными от слез глазами. Но было видно, что ему становится легче. А вот Гермиона... Она будто постарела: одутловатое от неровного сна лицо, нервные движения, тяжелый разочарованный взгляд. Где была та Гермиона, которая хотела лететь? Где была та, кто звонко смеялась над спорами Гарри и Рона? Куда исчезла та, кто, оказывается, жила и радовалась этому? Куда?... Куда делись они все? Куда ушли радостные шутки гриффиндорцев? Где было всеобщее веселое настроение, всегда жившее в Хогвартсе?... В гостиную Слизерина? Нет, они были еще мрачнее. Постоянно слышались их разговоры о бесконечных брачных контрактах, о союзах, о семейных делах... Они тоже изменились.
Гарри не узнавал школу. Все изменилось. Вместе с ложью Дамблдора исчезло что-то живое из Хогвартса. Латы уже не так пугающе скрипели, сменив звук на заунывно-осенний; привидения и даже Пивз стали более молчаливыми и недружелюбными, недобро поглядывая на учеников; профессора угрюмо отчитывали студентов, изредка выбираясь из кабинетов и забросив обучение до похорон Дамблдора... И всему причиной был именно он, Альбус Дамблдор.
Когда живешь рядом с человеком, надев розовые очки, все кажется правильным, а человек - великим. Потом, в один не самый прекрасный день, ты снимаешь очки, ломаешь их пополам и, наконец, видишь крах кумира. И в этот момент ты перестаешь замечать вторую часть правды: он все еще совершает поступки, за которые все согласны надеть свои розовые очки. Убийца, предатель, трус, подлец Дамблдор положил жизнь ради школы, создавая из нее оазис мира посреди пустыни войны. В его очках-половинках, в его мантии, в его величии прятался оптический заслон от всего худшего в мире. И когда он ушел, Гарри перестал чувствовать себя защищенным, хотя ничего не изменилось. Мастерство обмана Дамблдора, как оказалось, спасало школу эти годы. МакГонагалл старалась действовать в его духе, но у нее ничего не получалось.
Фрюиск не выходил из своего кабинета. Гарри не был уверен даже в том, что учитель там и что он жив. Про приказ о его назначении на пост декана Гриффиндора, в связи с отказами остальных преподавателей от безумной должности, он, естественно, тоже не знал.
Гарри откинул Пророк, полностью посвященный Дамблдору, и пошел в гостиную старост. Он устал от траурности вокруг. Он искал красок, но все было против него: Гарри шел серыми коридорами, в которые не попадал скудный свет; на улице моросил бесконечный дождь; на дверях многих кабинетов висели черные поминальные ленты... Мрак, тьма, мрак, тьма. И ничего яркого и светлого. Когда теряешь что-то, сразу ощущаешь его ценность. И когда оазис оказался миражом, ты вдруг закопался в песок, чтобы не мучиться жаждой. Когда из Хогвартса исчез Дамблдор, школа перестала быть светом и вверглась во мрак уныния, очень схожий с Малфой-менор или новым новым крылом Азкабана. И это было невыносимо.
Гарри вошел в гостиную и завернул к любимому креслу. Он сел и подпер голову руками. Он вовсе не хотел идти на церемонию погребения Дамблдора. Там будет много слов и мало дела, много лжи и так мало искренности, горы дифирамбов о мифическом и пылинка правды о существующем. Для Министерства похороны Альбуса Дамблдора - очередная галочка в списке устраненных врагов; для профессоров - точка отсчета для новых занятий; для учеников - топор для срубания дерева иллюзий. А для Гарри? Профанация, игра осквернений. Зачем ему идти?...
Думая так, он заснул на подлокотнике кресла.
***

***
- Гарри, вставай!
Юноша дернулся и поднял недовольные глаза на нетерпеливый голос. Лица Гермионы и Рона всплыли перед его глазами.
- Чего вам? - недовольно пробурчал Гарри, отворачиваясь от них и укладываясь обратно спать.
- Ты проспал похороны Дамблдора, - Гермиона с укором посмотрела на него.
- А было, на что смотреть?
Рон уже привычно только пожал плечами, но Гермиона сказала за обоих:
- Да не особо. Две белых мраморных плиты, плачущий Хагрид и циничный Перси, зачитавший послание Фаджа. Кстати, Перси искал Фрюиска, но тот тоже не пришел. Теперь вся школа знает о сборе комиссии по надзору за магическими существами.
- Чего? - Гарри резко сел и вперился в девушку.
- Да, ты понял все правильно. Примерно та же, что и с Клювокрылом... Только судить будут строже: он напал на самого министра...
- Но он же не Клювокрыл! - перебил ее Гарри, - он как человек!
- Теоретически нет. Он просто магическое... животное, как флоббер-червь, - подобрала слова Гермиона.
- Это бред.
- Еще какой...
Рон громко откашлялся, привлекая внимание, и указал на часы.
- О, мы опаздываем! - Гермиона хлопнула себя по лбу и потянула Гарри за рукав к выходу.
- Куда?
- Гарри! - рявкнула Гермиона фирменным тоном "напряги-свою-тупую-голову". Э... Ее глаза грозно сверкнули. Джинни? Уже?
- А как мы доберемся?
- Портал, - коротко объяснила Гермиона и вышла. Рон и Гарри пошли за ней. Девушка уверенно шла к кабинету Дамб... МакГонагалл. Гарри отчего-то поежился и встал рядом с остановившейся Гермионой перед горгульей.
- Ну и какой пароль? - поинтересовался он, но и Гермиона была в замешательстве:
- Ну... МакГонагалл обещала ждать нас снаружи...
- Ха, золотая молодежь, - Фрюиск шел к ним, улыбаясь насмешливой улыбкой превосходства.
- Ты знаешь пароль? - пошел в атаку Гарри.
- Да какой-нибудь бред типа "огромная потеря" и "страшная беда", - он беспечно махнул рукой, - или "нет - миру без Дамблдора"...
- Как ты можешь? - взвилась Гермиона, и Фрюиск с юношами слегка опешили. - Это на самом деле великая трагедия!
Горгулья мгновенно ожила и отпрыгнула в сторону, открывая проход. Гермиона залилась краской, а Фрюиск победно ухмыльнулся и поднялся вверх по лестнице. Друзья переглянулись и последовали за ним. МакГонагалл сидела за столом, зарывшись в кипы бумаг. Фрюиск кашлянул, но она не услышала. Он закатил глаза и подошел к столу:
- Профессор! МакГонагалл! Пора вставать!
Гарри с неприязнью посмотрел на него. Что-то сегодня он был чересчур веселым. Женщина мельком осмотрела гостей и снова вернулась к бумагам:
- Профессор, вы чего-то хотели?
- Четыре часа, госпожа директор, - с легкой насмешкой произнес он. МакГонагалл предостерегающе посмотрела на него и повернулась к троице:
- Вы готовы? - на ее лицо пала тень привычной скорби.
- Да, профессор, - хрипло произнес Рон, из-под полуопущенных век смотря на огромный деревянный глобус.
- Тогда поедем, - решила она и выудила из ящика небольшую пустую бутыль от исцеляющего зелья.
- В Нору? - спросил Фрюиск. Его напускное веселье стало слетать со скоростью ураганного ветра.
- Нет, на холм в двух милях от дома, - сухо ответила МакГонагалл и протянула портал остальным.
- Вы идете? - просипел Рон, и Гарри услышал в его голосе угрозу.
- Да... Я имею право, - пробормотал Фрюиск, касаясь тонким красноватым пальцем портала. Никто не возразил, и все сгрудились вокруг бутыли.
- Все? - МакГонагалл мельком осмотрела компанию. Рон кивнул, и женщина направила палочку на портал:
- Летус!
Рывок внутри живота, ощущение протягивания в пылесосную трубу и резкое падение прямо в землю. Трава попала в рот и наполнила его вкусом осенней тоски. Гарри поднялся на ноги. Фрюиск и МакГонагалл уже двинулись в сторону небольшого леса на вершине пригорка. Гарри оглянулся. Гермиона поднялась из лужи, куда ее отнесло, Рон стоял рядом. Он был напряжен и раздавлен, но отрешенность исчезла. Гарри повернулся к лесу и пошел вслед за учителями. С неба моросил неприятный дождь, ни единого луча солнца не пробивалось из-за стальной завесы начинавшейся грозы. Где-то далеко гремел гром, высотный ветер отдавался у земли короткими порывами и смолкал. Кто-нибудь обязательно сказал бы, что небо плачет. Какая глупость...
Они вошли в лес. Мантия промокла и прилипла к телу. Гарри накинул капюшон и укутался в холодную ткань. Сзади доносились шлепки грузных ступней Рона и торопливая походка Гермионы. Впереди маячили, скрываясь за деревьями, Фрюиск и МакГонагалл. Они о чем-то разговаривали, но до Гарри доносились лишь обрывки слов. Пару раз они вспомнили о Гермионе, но Гарри не знал, к чему. Лес редел. Через минуту он вовсе кончился, и взгляду открылась невеселая картина.
Большой белый тент стоял рядом с кромкой леса. Рядом с ним бродили люди, терявшиеся под черными зонтами. Несколько человек поправляли длинные колченогие скамейки и насылали на них Импервиус. Профессора направились к тенту, и Гарри пошел за ними. Рядом пробежал домовик, за ним, таща какой-то стол, неслись еще двое. Похоже, МакГонагалл снарядила часть хогвартских эльфов на помощь семье Уизли. Гарри скинул окончательно промокший капюшон и зашел под тент.
Внутри было человек тридцать. Гарри узнал помощника мистера Уизли в Министерстве, пару авроров, нескольких членов Ордена, с которыми не был знаком лично. Остальных Гарри не знал, но большинство имели огненно-рыжую шевелюру и покрытое веснушками лицо. Они тихо переговаривались и по очереди подходили к низенькой женщине, держащий руку на плече мужа. Мистер Уизли сидел на краю стула и полубезумным взглядом смотрел вокруг. Гарри остановился подальше от них. У него не было сил идти к родителям Джинни. Он был практически уверен в том, что они простят его и скажут, что это не его вина. Но они бы были не правы. А он даже не чувствовал ничего. Он был слишком далек от этого странного места. Рядом толкались люди, эмоции, жалость и боль. Гарри не мог это видеть и принять это. Он посмотрел по сторонам. Фрюиск стоял в углу, задумчиво болтая в руках бокал с красным вином. Он тоже был не при чем. Гарри пошел к нему, но сзади его окликнул сорванный голос. Он закрыл глаза. У него не было сил идти к мистеру Уизли. Он не мог найти мужества, чтобы смотреть ему в глаза. Фрюиск заметил это и подошел к нему, плотно схватив за плечо. Он потянул его в сторону, и Гарри сдался. Он смотрел в земляной пол под ногами. Фрюиск упрямо вел его к родителям Джинни. Они подошли к ним, и Фрюиск остановил Гарри.
- Здравствуй, Гарри, - все тем же голосом человека, только переставшего рыдать, проговорил мистер Уизли.
- Здравствуйте, - не своим тоном ответил он.
- Спасибо, что пришел, - произнесла миссис Уизли.
- Я не мог не прийти, - соврал Гарри. Они помолчали. Обычно на похоронах вспоминали о том, каким хорошим человеком был ушедший, но сейчас слова не клеились. Никто до конца еще не понял, что это похороны их Джинни. Мистер Уизли кивнул ему и снова стал смотреть вокруг. Фрюиск крепче сжал плечо и потащил Гарри прочь. Они встали у одного из столов, где лежала нетронутая еда, и учитель сунул ему бокал вина. Гарри принял, но не стал пить. Внутри было по-похмельному скользко.
- Господа!
Все обернулись на вход. Оттуда говорил Билл. Из всех присутствующих он, казалось, вполне понимал, что происходит. Опухшие от слез веки не вязались с четким ровным, почти механическим, голосом. Гости переглянулись и встали со своих мест.
- Прошу вас наружу, мы начинаем.
Люди зашевелились и вышли из-под тента. Билл принял соболезнования орденцев и подошел к родителям:
- Пойдемте.
Мистер Уизли поднял на него глаза. Билл отвернулся и пошел за гостями. Миссис Уизли помогла мужу подняться и повела его наружу. Она была в абсолютнейшей прострации. Оплывшее лицо казалось маской непроницаемости. Мерлин, они потеряли единственную дочь... Гарри поджал губы и пошел за ними.
Гром слышался в полумиле от места похорон. Дождь становился явнее. Гарри натянул капюшон на голову, пробормотав Импервиус. Гости уже расселись по скамьям. Гарри спотыкающимся шагом подошел к ним. Впереди была большая яма, над которой стоял еще один тент, поменьше. Юноша подошел ближе. Над ямой на стальных рельсах стоял дубовый гроб с красной атласной обивкой. Сердце заныло, но Гарри пошел вперед. В зону видимости стало попадать серо-синее лицо. Ноги подкосились. Гарри схватился за плечо какого-то Уизли, и тот понимающе помог ему встать. Гарри двинулся к гробу. Он плохо понимал, зачем идет туда, но шел. Юноша в восемь шагов оказался у ямы. Заставив себя, он заглянул в ящик.
Она казалась спящей. Рыжие волосы были аккуратно подобраны под голову. Веки плотно закрыли голубые глаза. Холодные губы застыли в тонкую бесчувственную ниточку. Маленькие тонкие ручки лежали на груди так, будто она что-то прижимала к сердцу. Гарри не мог пошевелиться. Он смотрел на эти веки, на эти губы. До него смутно начало доходить. Стало трудно дышать, в животе скрутило. Руки тряслись в неконтролируемой судороге.
- Гарри, пойдем, - Гермиона обхватила его за плечи и подтолкнула к скамьям. Из карих глаз лились липкие слезы.
- Скажи, что это неправда, - Гарри не ожидал, что это говорит он сам. Гермиона зажмурилась, сжала зубы и помотала головой. Гарри сел на край скамьи. Рядом села Гермиона. Она обхватила Гарри за шею и разрыдалась на его плече. Он автоматически гладил ее по спине, не понимая, что делает. Рядом молча плакали близнецы, которых Гарри только что заметил. Вместе с родителями сидели Билл и Чарли. Гарри поискал глазами Рона. Тот только вышел из-под тента. Он направился к гробу.
- Гермиона, - позвал Гарри, отстраняя ее. Она руками стерла слезы и посмотрела на Рона. Он подошел к яме и уставился вниз. Он долго изучал Джинни, затем отошел на два шага от ящика и упал на колени, захлебнувшись беззвучной истерикой. Близнецы подскочили к нему и взяли под руки, пытаясь оттащить, но внезапно Рон закричал. И в этом было все: боль непонимание, скорбь и ужас. И вслед за ним наконец разрыдалась миссис Уизли. Мистер Уизли обнял ее, но унять ее было нельзя. Она упала на землю и била в грязь кулаками. Как они смогут похоронить Джинни?... Крики заползали в глубину мозга и клещами стискивали сознание. Так нельзя, нельзя! Ведь еще сотни семей лишатся своих детей... Волдеморт... Его Пожиратели отдали приказ о ней...
Гарри взметнулся и рванул в сторону леса. Гермиона что-то кричала ему, но он не слышал. За ним понеслись чьи-то легкие шаги. Гарри бежал, однако ноги неслись медленнее его. Он споткнулся о корень и упал на заваленную листвой землю.
- Поттер, что ты делаешь?! - стальные руки подняли его и прижали к стволу дерева.
- Я не могу, - прошептал он сквозь слезы.
- Ну и куда ты собрался?
- Какая тебе разница? - огрызнулся Гарри, выворачиваясь, но Фрюиск был сильнее:
- Отвечай!
- Я убью его!
- Причем тут Реддл?! Она из-за тебя оказалась в объятиях дементора!
Гарри закричал от боли, но Фрюиск схватил его за горло:
- Хватит!
- Она мертва!
- И Реддл тут не причем...
- Я причем! Я должен убить его и...
Остаток фразы потонул в падении. Фрюиск резко отпустил его, и Гарри свалился на землю.
- И ты сможешь со спокойной душой сдохнуть, - вкрадчиво закончил он, еле сдерживая ярость, - больно тебе? Нет! Ты ничего не знаешь о боли! Ты просто глупый мальчишка! Ты ничего не сделаешь Реддлу, потому что ты ничтожество! Ты просто жалок!
- Отстань, чертов нелюдь, - рявкнул Гарри. Через секунду до обоих дошло сказанное, и юноша снова свалился на землю, оглушенный жестким ударом.
- Успокойся, Поттер.
Гарри поднялся на ноги и прислонился к столбу ствола. Ярость кипела в нем, как в котлах Снейпа. Фрюиск холодно следил за ним.
- Почему вы ничего не делаете?! Почему ты и гребаный Орден сидят, сложив руки?! Вы бы могли спасти ее! Ты, почему ты не пойдешь против Реддла?! Почему я?! Почему все, кого я люблю, умирают?!
- Высказался? А теперь слушай и запоминай, - зарычал Фрюиск, подходя к нему на шаг, - я не пойду делать твою работу. С меня хватит. Во-вторых, Орден состоит из мелких магов, так что не надейся на великую армию. Ну а в-третьих, все несправедливо в этом проклятом мире. У кого-то вся жизнь - белая полоса с редкими пятнами, а кого-то - черная без просветов. И тут не при чем оптимизм и прочая дрянь, потому что у каждого свое. И каждому свое. Тебе, Поттер, выпало такое. И неси это до конца. Ради Джинни, ради кого хочешь...
- Как?! Я не могу! Это слишком! Хватит! - Гарри повернулся прочь, но Фрюиск снова пригвоздил его к дереву. Его глаза были белыми от ярости.
- Довольно, Поттер...
- Они все мертвы, все!
- Хватит! - прогремел Фрюиск вместе с громом, и над их головами забушевала гроза, - все, кого ты любишь, живы...
- Нет! Джинни мертва! Все, кто пытались меня спасти, мертвы! Все мертвы! Это невыносимо, - Гарри обессилено застонал.
- Нет! - заорал он, и крик отозвался во всех сторонах леса. - Ты не знаешь, что такое боль, Поттер! Ты никогда не отправлял сына на войну! Ты никогда не отпускал его на гибель! Ты никогда не хоронил своего сына!
Гарри замер. Фрюиск тяжело часто дышал. Он отпустил Гарри и сполз на землю, прижав руку ко лбу. Они замолчали. Капли стали скатываться на их головы...
- Что произошло? - спросил Гарри. Фрюиск помедлил, но потом начал рассказ:
- У меня была любимая жена... Небо, как я ее любил! - он запрокинул голову, - и когда она подарила мне наследника, я был счастлив. Я растил его, забыв обо всем: делах, друзьях, врагах... Он был для меня всем. И когда он стал достоин, я передал ему власть, которой когда-то обладал... зачем? - он смотрел в землю, потом пожал плечами и продолжил. - Спустя годы эта власть понадобилась другим, и началась война. Много лет шла эта страшная бойня, многие доблестные воины погибли, многие жены овдовели, многие дети осиротели. И в конце пришел час, когда мой сын пришел ко мне и спросил: "Отец, что важнее: честь или жизнь?" И я сказал: "Честь"... Через месяц последние войска пали, и ему приставили нож к сердцу и потребовали эту глупую власть. И он отказался, сохранив честь... О, как я проклинаю тот день... - он закрыл голову руками и уткнулся лбом в колени.
- Он был достойным... воином, - пробормотал Гарри.
- Когда, Поттер, у тебя будет свой сын, ты поймешь. И поверь... Если бы у меня был второй шанс, я бы ответил по-другому.
- Но тогда он бы не смог нормально жить, - возразил Гарри. Фрюиск перевел на него печальные темные глаза:
- Нет... Когда ты теряешь самое дорогое в своей жизни, то всякая честь и гордость остаются далеко позади. Иногда лучше отступить один раз, чтобы потом выигрывать сотни... Нет, ты не знаешь, что такое боль... Пойми, Поттер, - он поднялся на ноги, - твоя ярость глупа. Реддл вовсе не причем...
- Его Пожиратели приказали дементорам... - он остановился, не в силах продолжить.
- Ты все еще не понял? Ты можешь хоть расчленить Реддла, но война не окончится. Пожиратели возьмут нового фанатика, который будет провозглашать их идеалы. Им плевать на Реддла. Если он умрет, то это ничего не изменит. Поттер, Поттер... Мистер Наивность.
- Я хочу убить его, - твердо сказал Гарри. Фрюиск помотал головой, и мокрые волосы прилипли к лицу. Он откинул их, и Гарри заметил на его шее косой шрам, как когда прижимают нож к горлу.
- Нет, не хочешь. Ты боишься сказать Авада Кедавра здравствующему человеку. Ты боишься. Ты боишься убивать...
- Но он убил моих близких! - выкрикнул Гарри, и какая-то птица испуганно вылетела из листвы, - я хочу отомстить!
- Хочешь, - согласился Фрюиск, - но ты не умеешь убивать.
- А ты умеешь, - мрачно подтвердил Гарри. Фрюиск пожал плечами и накинул капюшон плаща на голову. Гарри замер. Перед ним стояла фигура в балахоне, с которой Гарри и был знаком летом, но сейчас он видел не ее. Он видел старика в горах Тибета, выходящего навстречу Дамблдору и Реддлу. Он видел того, кто предпочитал Темную магию Светлой. Перед ним стоял "учитель" Дамблдора... Черт побери... Как долго он не мог понять!
- Ты Хранитель, - прошептал Гарри, отходя на шаг и по-новому смотря на существо перед ним. Тень капюшона падала на лицо, оставляя только нижнюю часть лица. Губы расползлись в косой улыбке, отдающей грустью.
- Это было просто, да?
- Но... Тебя же убил Реддл! - выдал Гарри, уже не думая о том, чтобы не сморозить глупость.
- Мастера иллюзии редки в это время. Я догадывался об измене и создал свою спящую копию. И он прикончил ее, - произнесли губы. Гарри оперся на ствол за своей спиной и перевел дыхание:
- Так значит из-за тебя я попал под пророчество?
- Откуда мне было знать о том, что выбор падет на тебя или какого-нибудь Джона Смита. Да и я был совершенно безразличен к тебе, Поттер.
- А сейчас? - неожиданно спросил Гарри. Фрюиск туманно улыбнулся и направился обратно к месту похорон. Гарри неторопливо последовал за ним. Он подошел к учителю, и они медленно пошли, не смотря друг на друга. В голове отказывалось помещаться столько мыслей.
- Я все равно хочу уйти, - упрямо произнес Гарри.
- Ты не можешь уйти сейчас. Ты нужен своим друзьям.
- Волдеморт будет убивать все больше и больше людей. Тогда мне придется постоянно с ними быть.
- Но сейчас они потеряли близких членов семьи. Уизли - сестру, Гермиона - мать...
- Но мама Гермионы жива, - возразил Гарри.
- И это еще хуже. Теперь они с Невиллом могут вместе посещать родителей в больнице, в отделении необратимых заклинаний. Не знаю. Как она выдерживает? Нападения на обоих родителей... Зачем вообще там Гренджер остался?! Не могу понять.
"Мужчина должен защищать свою семью", - говорил дядя Вернон, уладив очередной школьный конфликт с участием Дадли. Вряд ли сам Фрюиск жил по другим понятиям, но объяснить это ему Гарри не мог.
- Гермиона и не выдерживает, - задумчиво сказал юноша.
- О чем ты?
- Она страшно кричит по ночам. Кажется, что она вспоминает Азкабан, - поежился Гарри. Фрюиск промолчал. Они уже дошли до тента. Похороны успели закончиться. На земле, где раньше была яма с гробом, теперь стоял большой белый камень. Могучий остановился, и стало ясно, что он не пойдет дальше. Гарри собрал все свое мужество и подошел. Камень стоял в свежевскопанной земле. Надпись гласила:

Джиневра Молли Уизли
(1981-1996)
Мы будем помнить тебя вечно.

Мы будем помнить тебя вечно... Капли дождя падали на плиту и извилистыми дорожками стекали в землю. Где-то глубоко лежала та, кто любила его больше жизни... Джинни. В носу что-то свело, глаза защипало. В груди все сжало железным обручем, ноги подогнулись. Гарри упал на землю рядом с плитой. Неужели это ее могила? Неужели он не подойдет к ней больше? Неужели все? Конец? Так не бывает... Так не должно быть! Гарри закрыл лицо руками и заплакал. Уже не становилось легче, нет. Слезы лились сами, он не мог их остановить. И с ними приходило понимание и ощущение: все, больше ее нет. Стало холодно внутри. Он прибил руку к груди и лбом упал на землю. Рыдания сотрясали его. Она ушла навсегда. Она больше не вернется. И вместе с ней ушла та идиллия семейной жизни. Ее никогда не будет - откуда-то Гарри это знал.
Земля источала запах прелой сырости. Рядом кучкой валялись опавшие листья. Дождь унялся, и стали разбирать тент. Люди выходили из палатки, громко втаптывая землю. Кто-то подходил к нему и хлопал по спине, кто-то говорил несколько неизрасходованных на семью Уизли слов сочувствия, кто-то просто стоял рядом и уходил. Но слезы не прекращались. Гарри вспоминал все то время, пока знал Джинни. Как он спасал ее на втором курсе от дневника Реддла; как она краснела и убегала, увидев его; как она училась в ОД; как они прошли Министерство в конце того года... Как они встречались, ругались, мирились... Возились в глупостях... Надо было просто жить и наслаждаться. Зачем нужны были всякие проблемы?... Теперь уже не важно, служила она Дамблдору или нет. Всякие ее предательства утратили какой-либо смысл... Если бы он не психанул...
- Пойдемте, Гарри, - усталый голос МакГонагалл вырвал его из воспоминаний. Женщина потянула его за руку, но Гарри помотал головой, - ну будет, пойдемте...
- Оставьте, Минерва, я приведу его в Хогвартс, - остановил ее низкий голос Фрюиска. Гарри был благодарен учителю, но он уже больше не мог здесь находиться. Сзади подошли еще две пары ног.
- Гарри, - чуть севшим голосом произнес Рон. Больше нечего было сказать. Гермиона всхлипывала рядом.
- Идите, вас ждет МакГонагалл, - тихо сказал Фрюиск.
- Но...
Рон замолчал, и раздались нечеткие хлопки ступней во влажной земле. МакГонагалл действительно что-то сказала им, и послышались удаляющиеся шаги. Остались только Гарри и Фрюиск. Юноша чувствовал, что учитель стоит недалеко от него, не приближаясь.
- Она умерла.
- Да, мальчик.
- Почему?
- Причины не важны.
...
- Я любил ее...
- Нет.
...
- Я подонок, да?
- Не думаю.
...
- Так нельзя жить.
- Можно, Поттер.
Молчание.
- Сможешь встать?
- Надеюсь.
Гарри поднял голову. Вокруг уже были сумерки. Лес чернел в глубине. Тонкая полоска голубого неба тонула в синеве. Фрюиск подал ему темно-красную руку. Тени причудливо удлиняли и без того некороткие пальцы и выделяли бугорки вен.
- Могучий, назови свое имя, - на удивление твердым голосом произнес Гарри. Фрюиск хмыкнул, и связки на руке дернулись:
- Самое забавное, что ты называешь меня по имени. На ваш язык оно переводится как "могучий, имеющий силы".
- Ты все равно не сказал.
- Зачем? - безразлично произнес он. Гарри поднял на него глаза. На учителе уже не было капюшона. Свет лежал лишь на половине лица, будто рассекая голову. Гарри взялся за его предплечье и поднялся на нетвердые ноги.
- Пойдем.
Он направился к косому срезу, почти обрыву, холма. Гарри пошел по его следам. Фрюиск остановился у небольшого холмика. Гарри подошел к нему. Фрюиск мельком осмотрел его и вытянул руку. С нее слетела синяя искра и зависла над возвышением. Гарри тяжело выдохнул.

Нимфадора Элеанор Тонкс
(1968-1996)
Римус Александр Люпин
(1960-1996)
Жизнь - за победу.

Невидимый атлант наступил на плечи и согнул спину.
- За что?
- Это не наказание.
- Тогда зачем ты привел меня к... ним?
- А ты разве не понял?
Гарри промолчал. То, что Фрюиск - бесчувственная скотина, он прекрасно понял.
- Розен, Поттер.
Гарри внимательно посмотрел на единую для обеих могил плиту и вытащил палочку:
- Розен.
Шесть прекрасных алых роз легли на землю. Гарри повторил заклинание, и еще букет оказался на месте, где, как он предполагал, была Тонкс. Фрюиск отошел к кромке леса.
Стало совсем темно. Деревья казались огромной черной стеной. Внизу, под обрывом, в Норе зажглись огни и окрасили дом в желто-смазанные пятна. Ветер бормотал что-то на языке Фрюиска в самых верхушках вековых деревьев. Первые звезды стали показываться на одеяле неба. А Гарри стоял на этом холме. Вокруг было свежо и сыро. Последние кузнечики трещали в сохнущей траве предзимние ритмы. Как все чисто... И он смотрел на последнего из мародеров. И мало, что он мог сейчас сказать, но почему-то не уходил. Жизнь - за победу. Жизнь - за него, Гарри Поттера, Мальчика-который-крупно-попал-поскольку-выжил. И оба они спасли его...
- Спасибо.
Ветер подхватил это единственное и самое главное слово и понес в поля. Часы сверкнули в синем свете, привлекая внимание, и показали семь.
- Пойдем, мальчик.
Гарри даже не заметил, как Могучий подошел сзади. Он миновал его и снова направился к новой могиле. Фрюиск наклонил голову и спустился вниз по холму. Сухая листва шуршала под его ногами, ломаясь и крошась в порошок. Когда он скрылся, Гарри наколдовал цветы и сел рядом с плитой, поджав под себя ноги. Каких-то полчаса назад он рыдал над этой землей, но юноше казалось, что прошли вечности. Сердце больше не билось о горло комом, и сам вид могилы стал более спокойным. Кажется.
- Прости меня, - сказал Гарри сквозь глупую неуемную улыбку, потирая ноющий висок, - я был полным идиотом... Наверное, я просто хотел быть счастливым... Не получилось, - задумчиво выговорил он и замолк. Из низины стали доноситься хлопки аппартаций. Когда очередь закончилась, он снова посмотрел на камень:
- Знаешь... Кажется, я совсем свихнулся, но я думаю, что должен закончить это все. Ради тебя, ради них... Я сделаю все, чтобы отомстить. Обещаю. И... Спасибо тебе за все, за каждую минуту нашей радости, которую я совсем не ценил... И... Джинни... Прощай.
Гарри окончательно замолчал. Он больше не стал испытывать себя и встал. Не оборачиваясь, он спустился по откосу. Высокие клейкие колосья какого-то сорняка хлестали по телу. Гарри остановился, посмотрел вокруг и нерешительно замер. Фрюиск висел в воздухе в позе лотоса, ярдах в ста от него. Гарри обернулся на находящийся в противоположной стороне дом Уизли и двинулся к учителю. Тот не отреагировал на его появление и продолжил висеть в трех футах над землей.
- Могучий, - осторожно позвал Гарри. Маг приоткрыл один глаз, осмотрел юношу и снова закрыл.
- Ну так мы...
- Что ты сказал ей? - перебил его голос в голове.
- Прощай, - пробормотал Гарри.
- Ты не придешь снова?
Гарри запахнулся в мантию и помотал головой. Фрюиск замолчал. Гарри обернулся. По полю волнами ходил ветер, и колосья полосами переливались под неведомым светом. В Норе погасли огни на верхних этажах, но стали ярче на кухне.
- Почему мы не пойдем к ним?
- Я не могу, а ты, если хочешь, иди.
- Почему не можешь? - уточнил Гарри.
- Присутствие нечеловека никогда не было желанным.
- Что за глупость! Все начали сходить с ума в этом году! То чистокровность мозг выедает, то вдруг все вспомнили, что ты нелюдь...
- Что значит "вдруг"? Все закономерно. Дамблдор был виноват передо мной и, заглаживая свою вину, защищал меня от нападок. Его влияние было довольно сильно, чтобы заткнуть многих, - голос замолчал на мгновение и продолжил, - ну а сейчас его нет. И никто не станет отстаивать мое право... Хотя нет, у меня даже нет права вас учить и вообще жить среди вас. И это абсурд. Люди ничтожны, а строят из себя...
- Ты сам так поставил себя, - рассудил Гарри, - ты смеешься над теми, кто пишет законы, вот и попадаешь.
- Потому что хочется правды в этом царстве лжи, - Гарри дернул плечами, - кстати, это не единственная причина, почему я жду тебя здесь. Мне нужна твоя помощь.
- В чем опять? - обреченно спросил Поттер.
- Кто-то должен похоронить Гриндевальда, - Гарри вздохнул и поник головой, - не надо, Поттер.
- И куда?
- В могилу Дамблдора.
- То есть мы сейчас его откапывать будем? - Гарри отошел на наг, неверяще смотря на учителя. Фрюиск открыл глаза и вслух произнес:
- Да, Поттер. Я знаю, что тебе не нравится, но хотя бы из чувства уважения выдающемуся алхимику... Поможешь?
- А ты сам?
- Как хочешь, - пожал плечами Фрюиск и снова закрыл глаза.
- Постой, я помогу, - промямлил Гарри.
Фрюиск слегка улыбнулся и спустился на землю. На его плече возник Эрол. Фрюиск с хлопком положил руку на спину Гарри и скомандовал:
- В Хогвартс!
Эрол подумал, и через мгновение их охватило ярко-красное пламя.
***
- О черт!
Гарри накрыл голову капюшоном, но это не спасало от прямо таки тропического ливня. В полумиле светились огни Хогвартса, рядом потух Эрол, исчезая с плеча Фрюиска. Учитель весело посмотрел на небо и двинулся вперед.
- А есть что-нибудь от дождя? - крикнул ему Гарри.
- А зачем? - отозвался Могучий, - мы и так далеки от природы, так еще и от простой воды прятаться. Трус!
Гарри зашипел проклятия, направил на себя бесполезный Импервиус.
- Ну хоть что-нибудь ты знаешь? - пошел с другого конца Гарри.
- Нонскатари, - фыркнул Фрюиск, - Эрол, тело!
Феникс вспыхнул рядом и сразу исчез. На земле распласталось тело Гриндевальда. Гарри сглотнул, резко поднимая палочку и вскрикивая: "Нонскатари!". Над его головой появился прозрачный купол. Юноша удовлетворенно кивнул и с надеждой посмотрел на учителя:
- А мы сможем сделать все с помощью магии?
Фрюиск мрачновато расхохотался и создал из воздуха лопату. Гарри окончательно решил, что он сумасшедший, и взял инструмент. Фрюиск поднял тело, и оба двинулись в сторону Запретного леса. Заклинание против осадков работало, но защищало только плечи и голову, оставляя остальное тело на власть стихии. Гарри продрог и высказал учителю все, что думает. Фрюиск либо не слышал, либо предпочел не слышать. Вскоре они оказались у небольшого холмика. Гарри поднялся и почувствовал, что земля под ногами больше не растворяется и не уходит. Он присмотрелся. Под ногами была большая белого мрамора плита. Рядом, вертикально, стояла еще одна.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор
(1898-1996)
Великий человек живет вечно.

Гарри стремительно сошел с плиты. Фрюиск расхохотался в голос полухмельным смехом и поднял руку. Плита со скрежетом оторвалась от земли. Вода мгновенно хлынула в землю.
- Рой, Поттер. Как бы то ни было, он достоин нормальных, немагических, похорон.
- Может, поможешь?!
- Ага, - он создал вторую лопату и воткнул ее в рассыпающуюся землю. Через пять минут они разрыли могилу «великого и ужасного». Гарри тоскливо покосился на учителя. Тот определенно был немного нетрезв, но это только раззадорило его. Он выпрямился, запрокинув голову. Капли звонко забарабанили по его лицу, а он только улыбался и смеялся. Гарри с завистью посмотрел на него. Он просто радовался и смеялся. И для этого маленького счастья ему достаточно было невероятного ливня. Почему Поттер сам так не может?...
- Гриффиндорец!
Гарри моргнул и подошел к нему. Тело Гриндевальда уже лежало в таком же дубовом гробу, что и Джинни. Фрюиск подошел к краю могилы и схватил гроб за один конец:
- Давай, поднимай!
Гарри подхватил гроб с другой стороны, и они осторожно погрузили ящик на дно ямы, прямо рядом с шикарным, красного дерева, последним пристанищем Альбуса Дамблдора. Гарри и Фрюиск вылезли из ямы, куда из-за магии нелюдя не стекала вода, и через десять минут могила приобрела свой нормальный вид. Фрюиск поднял руку, и на камне, повинуясь движениям пальца, появилась надпись:

Геллерт Кастусиан Гриндевальд
(1902-1996)
Истина часто бывает беспомощной, но не никогда не гибнет.

Еще пара слов и мановений, и надпись исчезла. Дождь почти сразу кончился. Гарри раздраженно пнул ногой подвернувшийся камушек и подошел к волнующемуся озеру. Фрюиск последовал за ним. Они остановились на обрыве над озером. Было невероятно хорошо и спокойно. Все осталось позади.
- Зачем все так грубо?
- Это просто жизнь. Она глупа и несчастна, ничтожна и убога, но она несет нам единственный шанс существования.
- Этот шанс… ужасен.
- И что же ты сделаешь? Ты все равно будешь смотреть в это небо, когда оно рассыплется в огненных комьях смерти. Ты все равно будешь шагать по прожженной земле, когда она будет плавиться под твоими ногами. Ты все равно будешь жить для тех, кто будет умирать за твое имя. Ничего не изменится от понимания, что жизнь ужасна. Ты все равно будешь жить.
- От твоих слов жить-то и не хочется…
- Тогда умри. Но умри за что-то, а не просто так.
- Не за что. Все бессмысленно и жестоко.
- Тогда научись радоваться.
- Чему? Мне нечему радоваться.
- Нет, Поттер, - Фрюиск загадочно улыбнулся, продолжая смотреть в горизонт, - ты просто забыл. Ты только что попал под чистейший за всю эту декаду дождь. Ты только что подарил покой достойнейшему магу современности. Сейчас ты стоишь над всем миром, и он умещается в твоей голове. Сейчас ты можешь все, пока ты просто дышишь. Понимаешь, Поттер? В данный момент, в эту самую долю секунды, ты живой. Попробуй почувствовать саму прелесть этого.
- Это глупо. И сопливо.
- Отнюдь. Ты просто пока не понял. Поймешь.
- Когда? Жить надо сейчас, а не потом. А как жить, если все умирает на твоих руках?
- А больше никто не умрет.
Гарри перевел на него взгляд:
- Откуда ты знаешь?
Фрюиск мечтательно-печально улыбнулся и проговорил:
- Знаю. Просто знаю. Из ветра, из пыли. Их этого дождя. Я это чувствую.
Гарри задержался на нем взглядом и снова устремился к темному горизонту. Вдали упала звезда.
- Я боюсь смерти.
- Не надо. Смерть не страшна, когда ты умираешь не просто так. И с тобой так будет. Ты погибнешь за достойную цель – за свободу.
- А если нет? Если я выживу?
- Будешь жить. Вот только цель твоя будет выполнена.
- Предлагаешь мне сдохнуть, едва убив Волдеморта? - усмехнулся Гарри.
- Я не думаю, что ты сможешь убить Тома Реддла.
Гарри нахмурился и косо посмотрел на него:
- Потому что я с Гриффиндора, а там одни идиоты?
- Нет, почему. Там есть Гермиона. Но я не о том. У тебя не хватит сил, чтобы убить воина Тьмы.
- И что мне нужно сделать?
Фрюиск пожал плечами и сощурился.
- Я владею Темной магией.
- Я не встану на сторону Тьмы, - резко сказал Гарри. Учитель только тихо фыркнул и криво улыбнулся:
- Возможно.
- Но мне нужна твоя помощь! Я должен остановить его, как можно быстрее!
Пауза.
- Хорошо. Я обучу тебя. Я покажу тебе заклинания, которые можно использовать и без принадлежности Тьме. На это уйдет как минимум месяц.
Гарри благодарно улыбнулся. Фрюиск посуровел и тихо продолжил:
- Но ты должен победить. Любой ценой. Любыми усилиями. Любыми жертвами. Пусть даже твоя душа пойдет под торг, но ты должен победить. Потому что больше никто не пойдет на жертвы, кроме тебя. Все и так сполна отплатили за то, в чем не виноваты.
- Обещаю, - сказал Гарри. Они постояли еще полчаса, наблюдая за неменяющимся горизонтом и слушая бой волн на озере.
- Пойдем, мальчик. Завтра после дуэльного клуба ты придешь в мой кабинет, и мы начнем.
- Спасибо тебе.
- Пока не за что.
Они вошли в замок. Гарри дошел до лестницы и обернулся. Фрюиск закрывал входные двери. Плащ обхватывал его темный силуэт, теряя его в темноте. Гарри сам себе кивнул и пошел в гостиную старост. Он чувствовал, как Фрюиск смотрит ему вслед.
Потайные ходы быстро принесли его к третьему этажу, к нише с каменной вазой. Гарри быстро вошел и сразу направился к своей комнате. Из покоев Гермионы донесся сдавленный крик. Гарри развернулся и пошел к ее двери. Юноша припал ухом к дереву. С минуту было молчание, но потом опять крик. Гарри повернул ручку и вошел. На кровати металась Гермиона. Волосы прилипли к мокрому лбу, сухие губы судорожно хватали воздух. А ведь Фрюиск прав. Она потеряла мать. Гарри сел на кровать рядом с ней, взял ее за горячую влажную ладонь и осторожно сжал:
- Гермиона! Гермиона, проснись!
Девушка выгнулась, прижимая пораненный в Азкабане локоть к животу. Гарри слегка потряс ее. Гермиона мгновенно села на кровати, отпрыгивая от него. Юноша поднял руки и тихо прошептал:
- Гермиона, это я, Гарри.
Она тяжело дышала, со страхом смотря на него. Через несколько секунд она отошла от приступа и согнулась пополам.
- Я не могу так…
- Тогда кричи.
Она снисходительно посмотрела на него:
- Ты думаешь, это спасет папу?
Гарри не нашелся, что сказать. На этот раз Хранитель ошибся. Будут еще одни похороны. И плакать опять будет именно Гермиона. И те, кто ни в чем не виноват.
- Спи, - он поднялся с кровати и почти вышел, но Гермиона остановила его:
- Гарри…
- Да?
- Что с нами будет?
Он опустил глаза в пол в поисках ответа:
- Мы будем жить. Просто будем жить.
- Как?
- Как раньше. И ничего больше не изменится.
- Это ведь неправда.
- Тогда я верю в ложь. Спокойной ночи, Гермиона, спи, - он прикрыл дверь и ушел в свои покои.
***
- И ты думаешь, что он сможет?
Лорд обернулся и недовольно посмотрел на Эрола. Он снова взглянул на Поттера, но тот уже скрылся за поворотом.
- Нет, но больше ничего не остается.
- Ты отправляешь мальчика на смерть! Он же даже не знает, что на самом деле стало называться Волдемортом!
- Ты сам-то знаешь? - грубо спросил Лорд и пошел в сторону тайного прохода на шестой этаж.
- Он думает, что Авада Кедавра убьет Реддла!
- Тогда он сдохнет быстрее, чем мы думали, - безэмоционально отозвался маг, заходя на лестницу. Эрол поспешил за ним, стараясь не врезаться в стены узкого прохода.
- И тебе плевать?! - феникс возмущенно вылетел перед его носом. Лорд брезгливо отбросил его и пошел дальше.
- Да.
- Но зачем тебе смерть Поттера?!
- А зачем мне его жизнь? - гневно спросил маг, оборачиваясь к фениксу. - Он ничего не сможет сделать! Он просто кусок пушечного мяса! И ничего больше!
- И зачем ты тогда собираешься его учить?
- Я хочу, чтобы он выиграл эту битву.
- Но он проиграет войну!
- К тому времени он окажется в Царстве мертвых.
Эрол снова вылетел перед ним:
- Почему ты так хочешь прикончить мальчишку?
- Потому что он оказался просто тряпкой, - прорычал Лорд, приближая лицо к его клюву, - он оказался полнейшим бесповоротным ничтожеством! - он развернулся и пошел к кабинету.
- Даже Эдектур не мог просто так убить человека, - совсем тихо произнес Эрол. Лорд завис с занесенной для шага ногой. Феникс нервно сглотнул. Он нанес сокрушительный удар. Маг повернулся к нему лицом. Его глаза мутно блестели в полумраке коридора. Он думал что-то сказать, но не стал, и пошел дальше. Эрол напряженно смотрел ему вслед. Вдруг у дверей кабинета Лорд резко развернулся и выкинул вперед руку. Феникс в последний момент увернулся от черного шара огня и посмотрел на стену позади себя. Большая дыра в камне слегка искрилась.
- Не смей говорить о моем сыне.
Эрол ошалело обернулся на Лорда и опустился на пол. Маг рванул на себя дверь и скрылся в кабинете, едва не сломав замок. Следующие два часа лучше его не трогать. Это и так было слишком на сегодня. И новость о том, что отец Гренджер идет на поправку, тоже стоило придержать до утра.

Глава 20. Новый день в старом мире.

Эрол как раз догрызал последнее яблоко из фруктовой вазы на столе Лорда, когда дверь в покои мага открылась, и появился он сам. Феникс, застуканный за наглейшим воровством, замер, и кусок яблока выпал из клюва, со смачным шлепком ударившись о пол.
- Это было последнее! - с переполненной глоткой всевозможных фруктов прошепелявил Эрол. Лорд поднял глаза и просверлил его тяжелым прибивающим взглядом. Феникс инстинктивно сжался. Это был совсем другой взгляд. Это был взгляд того, прежнего Лорда, кто когда-то убивал каждого на своем пути. Того Лорда, которого боготворил Эрол.
Он медленно сошел вниз. Мерно и величественно. От него исходила сила, переливаясь всеми гранями возможностей. Он шел своим незабываемым медленным шагом, и этот гулкий стук долго снился его врагам, оставшихся в живых лишь по его желанию. Он не раскачивал, как делал специально для школы, руки, и при ходьбе они привычно легли за спину, означая мирные намерения. Его лицо не двигалось и приняло прежнее каменное выражение, но завораживающие серые глаза смотрели остро и с пониманием собственного превосходства, одаривая каждого ледяным взглядом невозмутимости. На его груди почти невидно блестела полупрозрачная пластина дорогого доспеха. Люди ее никогда не увидят, но этот металл способен выдержать многое, несмотря на кажущуюся хрупкость. Мягкие тканевые сапоги, похожие на бархатные, вольно сидели на тонкой с длинными пальцами ноге. Лорд предпочитал темные ткани драу светлым материям наземных эльфов и был одет в глубоко-синие штаны, которые люди принимали за джинсы, и чуть светлее футболку с длинными обтягивающими рукавами. Странный выбор для того, кто родился в краснопесчаной пустыне. Он сел в глубокое кресло и, скрестив ноги, откинулся на спинку, слегка подпирая подбородок кончиками пальцев.
- Ешь, - он кинул взгляд на стол, и ваза мгновенно наполнилась новой порцией свежих фруктов. Эрол поклонился и с опаской потянул манго. Он начал есть. Лорд наблюдал за ним и не торопил. Эрол стал нервничать под этим пронизывающим взглядом, но прекрасно знал, что первым начинать разговор не имел права, и ждал, пока Лорд прервет его трапезу. Эрол доел грушу, и маг произнес:
- Какие новости из больницы?
- Гренджер выздоравливает, но на полное восстановление потребуется около четырех-пяти месяцев, - отрапортовал Эрол.
- Почему так долго?
- В него попали "смерчем гномов" и Апас Джогум.
- "Анчарный шип", - задумчиво протянул Лорд, поглаживая подбородок, - кто?
- Паркинсон.
- Хм... еще что-то есть?
- Нет, милорд.
- Ступай.
Эрол поклонился, но не двинулся. Природная любопытность фениксов не давала ему уйти просто так.
- Милорд?
Маг снова перевел на него цепкие глаза.
- Что произошло?
Лорд не спешил с ответом. Он поводил рукой по шее, зацепив шрам от ножа своего второго ученика. Гаденыш... Масштабы его предательства Тому Реддлу могли только сниться.
- Мальчик готов умереть.
- Это плохо? - осторожно спросил Эрол. Лорд задумался. Через несколько секунд он кивнул. Эрол решил выждать. И в самом деле, маг вскоре начал:
- Когда он победит Реддла... Если победит... В любом случае, после определенного, решающего момента он остановится и упадет замертво... а я не смогу так просто отпустить его. Не хочется, чтобы он умер вот так глупо.
- Вчера ты говорил совсем наоборот, - заметил Эрол.
- Я все обдумал и решил так, - прошептал он, расправляя грудь. Феникс промолчал.
- Что-то со мной творится, Эрол, - тихо заговорил он, - что-то плохое. Я терплю насмешки этих волшебничков, не отталкиваю смешную влюбленность девочки... Не пытаюсь использовать кнут в обучении Поттера, забавляя его пряником. Я даже постоянно глупо улыбаюсь и смеюсь... А мне совсем не смешно. И эти дети, глупые высокомерные дети постоянно думают, что они цари мира, и ставят на меня клеймо нелюдя. Какая глупость... А я еще препираюсь с ними, высмеиваю их... Как, должно быть, я сам смешон в своей ложной равносильности с ними... Куда исчезла моя гордость? Где она спит? Как позволяет мне отвечать оскорблениями на оскорбления?... Как я размельчал... А ведь когда-то... Да ну... Что же со мной сталось? - он накрыл голову руками и уткнул лицо в предплечье. Эрол покачал головой. Он прекрасно знал, что с ним случилось.
***
Двадцать два года назад.

Май в Архвее - удивительная пора. Еще по-весеннему холодно, но лето уже начинает вступать в свои незрелые права. Цветы сакуры мягко опадают на кипящий жизнью город. Недалекий мост благословенного Санвайса неведомым дворцом высится в седой бороде тумана. На том берегу бьются в небо макушки многотысячелетних деревьев. А на этой стороне, на самой подошве горы, ютятся пятисот-шестисотлетние поросли. На деревьях, у кого-то познатнее, и в корнях или молодняке, у обычных жителей, раскинулись белые дома. Эльфы специально заговаривают деревья, чтобы они несколько ветвей прорастили для стен дома. Сговориться со старыми могут только знатные или Высшие эльфы, и это тоже знак престижа. С молодыми, лет по пятьсот, общаться легче, но и растут они слишком быстро, чтобы создать нормальный дом. На земле стоят небольшие лачужки из корней. По четкой иерархии, в них живут низшие из эльфлидов и чужеземцы со странниками. Но все они спрятаны в лесах Эдгинга - крайних владениях эльфов в Истинном или Пятом мире.
Архвей - последний крупнейший город на границе. Дальше, за горным массивом, разбегается в бесконечность унылая серовато-стеклянная пустыня - земли неживых - рабов демонов. Много было толков о переносе города подальше от опасных районов, но Высшие отвергли это, сославшись на гнев леса. Врали, конечно, и играли на поклонении эльфов природе, пытаясь сохранить насиженные деревья, но они же Высшие: их слово - закон. Но Архвей жил и процветал именно благодаря своему расположению. И несмотря на то, что совет, решавший, как будет жить весь народ, находился именно здесь, новости дальних и ближних земель мало кого волновали и считались сплетнями. Эльфы Архвея жили в своем городе, а не в своей стране, и имя царя всего народа было для них пустым звуком.
Вся жизнь здесь была размеренной чередой повторяющихся событий. Странники-люди или гоблиноиды в общем привозили товары для продажи и провоза в земли Империи демонов. Чужеземцы (те, кто осел в эльфийских землях с разрешения Высших, но не являлся эльфом) покупали товары и перепродавали их странникам-демонам. Эльфам шел процент с каждой сделки, на который город и существовал. Сами эльфлиды не занимались грязными делами, типа торговли, и проводили тысячелетние жизни, накапливая мудрость, как они это называли, или бесцельно маясь отведенные века, как было на самом деле.
Однако в общем, Архвей был простым крупным, по-эльфийски прекрасным городом со своими законами и порядками, абсолютно оторванный от мировых событий.
Эрол быстро залетел небольшой дом с лазоревой крышей. Все двенадцать ярдов до земли прямо по стволу вилась аккуратная лестница. Витражные афтерлитные (прозрачный эльфийский аналог маггловского стекла) окна обвились красивой рамой лианистых ветвей. Одно из них на втором этаже было ожидающе распахнуто. Феникс сел на подоконник и приветственно кивнул стоящему рядом демону:
- Приветствую, Дерокиарт.
- Да-да, Эрол, - отмахнулся тот и снова прислушался. Эрол последовал его примеру. За дверью раздавался приглушенный разговор, стремительно перетекавший в скандал:
- Потому что ты всегда так поступаешь! Тебе плевать на меня! Ты уже наверно и не помнишь моего имени!
- Довольно, Энелин! Твоя истерика ничего не изменит.
- Да?! Ну я же так и сказала: тебе на меня плевать! Весь мир превратится в рай, а ты все будешь его спасать, гоняться почем зря!
- Прекрати! Не опускайся до уровня гоблинов!
- Сам ты проклятый гоблин! Прав Хедгехоп - ты просто выжил из ума!
- Не смей, Энелин! Я все еще твой муж. И не смей...
- Не смей?! Не смей?! Катись в подземелья Гадеса! Ты никто! Ты просто вояка...
- Хватит! Я терплю твои измены, но это не значит, что я собираюсь терпеть твои оскорбления...
- Прав был отец, не желая выдавать меня за тебя! Ты сопляк! Ты проклятый... Я тебя ненавижу!
Дверь резко открылась. Из комнаты вылетела молодая женщина с большими зелеными глазами и платиновыми волосами. Она была прекрасна и определенно точно относилась к той категории женщин, под ноги которым штабелями падали мужчины. В дверях она столкнулась с Дерокиартом:
- Вот, ты уже ничего сам не можешь! Твои дружки уже тут! Видно папочку от слабой девушки пришли защи...
- Заткнула бы ты пасть, шлюшка, - с чувством сказал демон. Эльфийка замахнулась на пощечину, но отработанная реакция бывалого война не подвела. Дерокиартион схватил ее руку и сжал. Энелин прожгла его бешенным взглядом, вырвалась и слетела вниз. Входная дверь громко хлопнула. Демон перевел дыхание и вошел в комнату. Эрол полетел за ним.
Большая детская освещалась несколькими окнами. Нежно-зеленые лиственные стены радовали глаз. Светло-болотного цвета мох обволакивал ноги. Лорд стоял рядом с кроваткой, где спала старшая дочь. Девочке было четыре года, но в ней уже ясно читались черты отца: высокий лоб, слегка выпирающий подбородок и немного впалые, хотя еще по-детски округлые, щеки. У нее, единственной из трех дочерей Лорда, были серые глаза. Маг осторожно накрыл по-эльфийски хрупкое тельце одеялом, поцеловал в светлую макушку и снял звуконепроницаемый купол. Потом повернулся к гостям:
- Не думал, что так воспитал тебя, Дерок, что ты станешь оскорблять мою жену.
Демон слегка зарделся, но не смутился:
- Не думал, что ты, Учитель, станешь позволять своей жене оскорблять тебя!
Лорд тяжело вздохнул. Он вышел из комнаты и вошел в дверь напротив. Вторая детская была в бледно-желтых тонах красок леса и казалась больше. Мягкий лимонный тканый ковер приглашал присесть на него. В комнате стояли колыбель и кровать с деревянной витой оградкой. Лорд по очереди подошел к дочерям. Средней было два года, младшей - месяцев восемь. Средняя дочь была копией Энелин: зеленые глаза, пухлые губы и почти белые волосы. А младшая пошла в обоих: зелено-серые огромные глаза, совершенно тонкий отцовский нос и очаровательный розовый бантик губ матери. Но пока они были совсем малы, и трудно было увидеть в них какое-то чистое сходство с родителями. Лорд еще раз вздохнул и пошел вниз. Эрол и Дерок последовали за ним. В по-старинному уютной гостиной Лорд сел в кресло. Дерок прислонился к стене напротив, Эрол приземлился на спинку деревянного дивана.
- Брось ее, наконец! - не выдержал демон, - она тебя использует! Она тебя позорит! Все знают про ее связь с этим ангелом, все знают об их дочери! Учитель, она втаптывает тебя в грязь!
Лорд растерянно-грустно улыбнулся полу. Дерокиартион был учеником Лорда, первым и самым любимым. В нежном возрасте его родителей убили, и Лорд взял его в ученики, пожалев юного лесного эльфа - мальчишку с пронзительными желто-зелеными глазами. Его собственный сын был того же возраста, и они росли, как братья, частенько выводя обычно сдержанного мага до белого каления. И Лорд журил, ругал, наказывал, но потом все равно прощал, и все начиналось с начала. Мальчики выросли, превратившись в еще большую головную боль: оба рвались в бой, оба хотели защищать власть, до которой им не было дела, оба влюблялись в каких-то непонятных эльфиек без имени и будущего. И снова Лорд журил, ругал, наказывал, прощал, и все повторялось... Дерок был почти сыном Лорду, и тот миловал его за все, тем более, что с гибелью сына изливать скупую отцовскую любовь Лорду было не на кого. И даже такую жесткую неприязнь к его святой Энелин со стороны ученика он прощал. Дерок ненавидел жену учителя и презирал ее, считая то вселенским злом, то флоббер-червем. Да и мало кто благоволил стервозной эльфийке. Но Лорд любил ее, до потери сознания, до нездоровой зависимости. А она оскорбляла его, не стесняясь слуг и толков, наговаривала, унижала, изменяла ему с каким-то ангелом... Да, когда-то она любила его, но когда живешь вечности, то даже любовь может остыть. У нее пропала вовсе. И это было поводом для постоянных упрашиваний Дерока развестись с эриннией. А Лорд только вот так улыбался, смотря наивно-печальными глазами, и ничего не делал. Странная штука - любовь...
- Я должен уйти, Дерок, и я бы очень хотел, чтобы ты последил за моими дочерьми...
- А она? - демон яростно кивнул в сторону двери. - Это же и ее дочери!
- У нее есть еще дети, - Лорд отвел глаза. Дерок ударил рукой в арку двери и нервно заходил по комнате.
- Зачем здесь? Ты мог растить их в куда более благоприятных местах! Они бы жили, как царицы, а не как среднесортные...
- Поэтому я и поселил их здесь, - невозмутимо перебил его Лорд, - я хочу, чтобы они выросли, как нормальные дети, не обременененные никаким превратным отношением. Я хочу, чтобы они выросли без моей тени, чтобы я для них был просто отцом, а не... - он с досадой махнул рукой и посмотрел на ученика, - последишь?
- Конечно, я послежу... Но... Ты меня убиваешь, - он резко подошел к креслу и нагнулся над учителем, - как ТЫ можешь терпеть все это?
Лорд поднял на него пустой отрешенный взгляд:
- Когда-нибудь ты поймешь...
- Я уже любил, Учитель, - сорвавшимся голосом произнес Дерок и отвернулся. Лорд помолчал и продолжил:
- Я надеюсь вернуться через пару лет. Хотелось бы, чтобы этот... как его... Хедгехоп не приближался к моим детям.
- Да, Учитель, - механическим тоном отозвался Дерок. Лорд встал. Демон резко вздохнул и посмотрел на него:
- Пусть Огонь осветит твой путь.
- Да, Дерок, пусть осветит.
Лорд, всегда небогатый на проявления чувств, внезапно обнял ученика. Хотя с рождением дочерей, которых обожал, он стал мягче.
- Пожалуйста, береги их, - прошептал Лорд, отходя от Дерока, и повернулся к Эролу. - А ты его береги, он у нас всегда куда-то вляпывается, - хмыкнул он и вышел из дома. Раздался шелест ветра, и все стихло. Он ушел. Дерок опустошенно сел в кресло, и Эрол понимал его. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя настолько незащищенным.
***
- Эрол?
Феникс встрепенулся, прогоняя воспоминания. Лорд смотрел на него тем же печально-растерянным взглядом разбитой Энелин души. В этой женщине и пропала его гордость, как бы он ни отрицал. И в этом взгляде были те двадцать лет, на которые он ушел, вопреки своим ожиданиям и желаниям. Но он никогда не говорил об этом. А потом, в прошлом году, он вернулся к уже взрослым дочерям, за которыми по вине обстоятельств и Дерок, и Эрол приглядывали только первые два года. И его дети выросли, даже не зная, что он их отец. Эрол не мог представить, что с ним было в тот миг, когда его девочки выставили его дверь, приняв за пьяного бродягу...
- Что мне делать? - он не требовал ответа, повернувшись к окну. Эрол не чувствовал к нему жалости. Лорд многое заслужил по своим бездушным поступкам. Он безжалостно убивал и покорял, он шел с огнем и мечом. Однако он до безумия любил свою семью и готов был положить все к их ногам. Даже если его семьей была... ну да, просто сучка Энелин.
- Приглядывай за Поттером, - устало сказал он, оборачиваясь ястребом и вылетая в окно. Эрол покачал головой и сел на спинку кресла, засыпая.
***
- Гарри?... Гарри...
Поттер резко сел, еще не отойдя от сна. Он нацепил протянутые очки и узнал сидящую на его кровати Гермиону.
- Привет, - спросонья хрипло произнес юноша.
- Привет, - она жалостно и извиняющееся смотрела на него. Гарри взглянул на часы. Три ночи.
- Я кричал? - бледно спросил он.
- Нет, - смутилась отчего-то девушка и совсем жалко взглянула, - я не могла заснуть... Прости, что разбудила, но мне было просто жутко... я ведь могла войти?
- Я врывался к тебе посреди ночи. Думаю, и ты можешь, - попытался отшутиться Гарри, но самому не было смешно. Гермиона невесело хмыкнула. Замолчали. Силуэт девушки смутно вырисовывался в свете растущей луны. Гарри не имел сил, чтобы посмотреть ей в глаза.
- Рон вернулся? - спросил он, теребя край одеяла.
- Нет. Он еще в Норе. Вернется к обеду. Наверно, - несчастно хмурясь, ответила Гермиона. Казалось, что она иностранка, не владеющая английским, и с трудом вспоминает слова, - а вы с Фрюиском? - она тоже не смотрела ему в глаза.
- Мы похоронили друга Дамблдора.
- Хорошо.
Молчание. Гарри чувствовал, как снова выбивает воздух из легких, как железным обручем охватывает сердце. Он отбросил одеяло и поднялся, отойдя к двери. Гермиона не двинулась. Юноша знал, что она смотрит в окно. Он ударил кулаком в дверь и повернулся к ней:
- Это ведь бред, да? Тебе легче?
Гермиона вздрогнула и покачала головой. Гарри открывал рот, не зная, что сказать, но что-то сказать хотелось. Их извечное молчание осточертело.
- Гермиона, не молчи, пожалуйста, - он даже не заметил, что в его голосе стояли слезы. Сколько же можно слез?... Он был в том состоянии, когда все чувства отчувствованы, когда все ощущения и понимания прошли, когда внутри остается только голодная пустота, но тело само, будто заевшую пластинку, повторяет отжитые переживания. И кажется, будто ты врешь всему миру, хотя это не так.
- Что мне сказать? - неживым голосом спросила Гермиона. Гарри, сам не отвечая за слова и действия, упал рядом с ней на колени и, взяв ее холодные руки, приложил их к груди. Глубоко внутри мерно жило сердце.
- Бьется, - тихо сказала она, расправляя пальцы и не отрывая руки от его мокрой от холодного пота кожи. Она медленно посмотрела на него. Легкие морщинки у глаз почти изгладились, уголки губ опускались, забыв слегка улыбающееся выражение. Она заметила взгляд Гарри и опустила глаза. Несчастно-печальная тень на ее уставшем и иссохшем лице томила и тяготила юношу. И от этого никому не было проще.
- Рон... Он почти в порядке, - с трудом говорила Гермиона, давясь слезами и чем-то еще, неясным для Гарри, - а мне... кажется, что я... Мне хуже... - она резко подняла на него взгляд. Она уже задыхалась слезами, они капали из упрямо не мигавших карих глаз на ее колени. Она прижала руку к груди, хватая ртом холодный осенний воздух, сочившийся из чуть приоткрытого окна. Гарри показалось, что она сейчас потеряет сознание.
- Господи... Гарри... Это же наша Джинни, - прошептала Гермиона, закрывая рот рукой, пометалась взором по комнате и абсолютно чистейшим взглядом ясного разума посмотрела на него. Внезапно она вскочила на ноги и метнулась к двери, но Гарри успел перехватить ее за талию и прижал к себе. Она разрыдалась на его вздрагивающей груди. Рыдала за них обоих... Небо, сколько же можно слез? Сколько же можно боли? Почему умирают такие, как Джинни, как Тонкс? Они же ничего плохого в жизни не сделали... Волдеморт убивает всех и вся, а это проклятое небо смотрит безучастной внимательностью... А эти чертовы облака в ночном небе тают, и появляются, и тоже ни черта не делают... Зачем тогда это бесполезное небо? Зачем тогда эти глупые облака? Зачем под ногами Джинни была земля, если она не разверзлась спасительным убежищем? Зачем она пригодна лишь для могил?... Зачем нужна эта идиотская война в убивалки? Зачем? Зачем, зачем, зачем, зачем?!
Гарри уткнулся в гермионину макушку носом, крепко сдерживая почти азкабанскую истерику девушки. Привычный аромат цветов мягко погружал в беспокойный сон, переполненный пережитой невозможностью. Через полчаса Гарри осторожно уложил подругу на постель и лег поперек кровати в ее ногах. Оба смотрели в потолок, на котором тенями высвечивалась оконная рама.
- Гарри?
- Да?
- Почему? Почему нам не легче?
Ответ пришел сам собой из заполненного сыростью слез воздуха.
- Потому что жизнь - это не кино и не фантазия. Как бы мы ни удивлялись магии - это тоже наша жизнь. Потому мы не герои какого-то романа, и мы не можем написать "прошло десять лет" в нужный момент. Потому что мы живем эти десять лет, и промотать их никак нельзя. Потому что мы живые.
- А ты думаешь, что мы всё еще живые?
Гарри закрыл глаза. Глубоко внутри мерно жило сердце.
- Бьется. Мы еще живые.
***
Мое имя Лорд Волдеморт. Мое призвание - править миром. Моя армия - сильнейшие существа из известных науке. Моя сила - не изведана мною до конца и принадлежит Тьме. Моя кровь - кровь Салазара Слизерина. Мой язык - серпентаго, язык избранных...
Моя любовь - погибла от моей руки. Мой сын - погиб от моей руки. Моя душа - погибла от моей руки. Моя жизнь -... дерьмо.
Волдеморт потер глаза пальцами и снова обратился к фигуре перед собой:
- Что ты сказал?
- Я молчу, - Волдеморт почти видел, как поднялась бровь гостя. Он положил голову на руку и пробормотал:
- Как же я устал...
- От чего, мой лорд? - человек в черной мантии в глубоком капюшоне слегка склонил голову.
- От всего. Поттера не убили. Дамблдор сам себя прикончил. Гриндевальд... в общем, мертв...
- Но есть и хороший момент.
- Мда? - неверяще оглянулся Волдеморт на холодный высокий голос собеседника, чуть ниже, чем его собственный.
- Поттер раздавлен. Джинни Уизли, убитая в Азкабане, была ему близка. Он сейчас в полной дезориентации и совершенно беззащитен. Мы можем напасть...
- Куда? - усмехнулся Темный лорд, - на Хогвартс? Я очень сомневаюсь, что МакГонагалл сошла с ума настолько, что оставила замок без защиты. У нее наверняка есть что-то в запасе... Думаю, этот маг, прикончивший Пожирателей в Азкабане, но кто это, что это...
- Мы ищем, милорд, - заверила его фигура.
- Плохо ищите, - огрызнулся Волдеморт, проводя рукой по скулам и пытаясь отогнать мысли от образа Беллы, ставшего его постоянным спутником, - иди.
Фигура поклонилась и вышла из зала. Волдеморт еще немного посидел в кресле и прошел через противоположную дверь во внутренний двор. Вокруг со скамеек вскакивали какие-то Пожиратели, отдыхавшие от душного и унылого пейзажа за пределами коннотского поместья. Странно, но ирландцев, насколько помнил Волдеморт, здесь почти не было. Когда-то маггл Оливер Кромвель сказал о них: "К черту на рога или в Коннот". Самое им место, считал Темный лорд: каменистое, мрачное, беспросветное. Надо было сюда ставить Азкабан. Вообще, из всех магглов Волдеморт симпатизировал только Кромвелю. Сильный человек был: убил короля, встал на его место, а был простолюдином. Такие люди нужны армии, которые могут поднять этих неповоротливых чистокровных уродов на дело. Проклятые чистокровки и полукровки! Они окончательно свихнулись на своей гордости. Они больше не хотят воевать в других странах. Вся армия, из всех стран - все требуют захвата Министерства Великобритании. Как сговорились... Все хотят покончить с Фаджем, сломив мировое сопротивление, основой которого является их Министерство. Бред...
Волдеморт спустился в овраг. Тонкие корявые деревья недружелюбно трещали голыми ветвями. По болотцу, скрытому тиной, бежала незаметная рябь. Камыш и осока прогибались под резвыми порывами низинного ветра. Беллатрис молча смотрела на него черными страстными глазами. Он сел на камень, ссутулившись и переплетя пальцы.
Как ему поступить? Что ему делать? Напасть на Министерство он не может: с нападением усилится защита Хогвартса, и до Поттера нельзя будет добраться. Пустить силы напополам он тоже не мог: тогда их в обоих местах ждет крах. Атаковать Хогвартс?... Нет, не получится. Древняя магия крепко держит границы школы на замке. Оставалось только ломать дух авроров и "пташек", нападая и сокрушая Министерства слабых стран. Правда, на это уже не соглашались его "верные" Пожиратели. Что делать, что делать? Напасть на Министерство, выманив Поттера из школы... Да, наверно, так. Беллатрис встала в шаге от него. В темноте ночи ее лицо смазывалось, но он легко узнавал любимые черты. Хоть она у него осталась. А он, как ему казалось, ее убил... Но ведь она стоит рядом с ним! Вот только молчит всегда и убегает, едва он пытается ее коснуться...
***
Рон широко зевнул, расправляя руки. Мышцы отдались болью. Парень поморщился и пошел в ванную. Тяжело опираясь на раковину, он сузил глаза, увидев опухшее недоспавшее лицо по ту сторону зеркала.
- Привет, - лицо скривилось ему в ответ. Рон выдохнул, привел себя в порядок и спустился вниз. Глаза привычно скосились на старые дедушкины часы. Все были дома. Вот только стрелка с именем "Джинни", переломанная пополам, валялась на полу. Рон ботинком затолкал ее под часы и сел за стол. Там лежали оставшаяся с вечера груда платков, дюжина бутылок из-под огневиски и еще десятка три стаканов. Рон поставил перед собой остатки выпивки. Всего осталось на две рюмки. Он всполоснул стакан и вылил в него огневиски. Медленно покрутил в пальцах и поставил на стол. Встал и прошел два круга по комнате. Сел и подпер руками голову. Потом снова встал и вышел на улицу.
Она мертва. Понимание грызло его паразитом эти жуткие дни. Он слонялся по Хогвартсу, порвал с Лавандой, от которой, на самом деле, требовалось только целоваться с ним. Воспоминания обрывками докатывались до него, но он откидывал их сразу, не желая ничего помнить.
Она мертва. Он очнулся только тогда, когда увидел маленький серебряный медальон, выигранный им еще в детстве на каком-то празднике в Аллее Диагон и подаренный ей на день рожденья в тот же год. Он сливался с бледной мертвой кожей и тускло блестел в редких лучах солнца.
Она мертва. Но в его жизни ничего не изменилось. И это было неправильно, глупо... и ожидаемо. Это было страшно, но он видел ее душу, ушедшую в самое чистое место в мире, вне мира; он видел ее похороны, когда ее путь на земле окончился полностью. И ему становилось легче...
Он кинул ком мокрой, выползающей из пальцев земли на гроб. Крошки упали на блестящую дубовую крышку и скатились в яму. В каплях залетавшего под тент на крышку дорогого гроба дождя оставались мельчайшие частицы почвы. Рон, как в бинокль, смотрел на эти капли. Рядом с ним на плече Билла стонала, пуская слезы и сопли по красному пухлому лицу, мать. Отец просто сидел в грязи, размазывая ее по ботинкам и глядя на коричневый ободок под сломанными ногтями. Близнецы глотали слезы на мокрых скамьях. Чарли ушел вскоре после Гарри - не выдержал. Рон обернулся. Гермиона неживым взглядом смотрела на яму. В ней что-то сломалось после Азкабана... А потом все кончилось. Они похоронили ее. Небольшая плита высилась над холмиком могилы... Джинни больше нет. И будто никогда не было.
Рон вернулся, подошел к столу и в два глотка покончил с огневиски. Он пододвинулся к камину и, кинув в угли щепотку летучего пороха, проскрипел:
- Хогвартс.
Изумрудное пламя лизнуло его и увело в трубу перемещения. Через несколько мгновений полета он оказался на полу в кабинете МакГонагалл. Полседьмого утра показали древние директорские часы. Рон поежился и пошел в гостиную старост. Гарри и Гермиона наверняка еще спят, но вдруг. Парень прошел тайными коридорами, буркнул пароль каменной вазе и вошел в гостиную. Холодный камин невзрачно пылился в стене. Сквозь единственное окно мутной патокой лился предрассветный дымок, предвестник солнца. Рон миновал комнату Гермионы, решив не будить и так плохо выглядевшую подругу, осторожно открыл дверь в покои Гарри и врос в пол. Гермиона, Гермиона Гренджер, его Гермиона, лежала на кровати Гарри Поттера! Очкарик спал, положив голову на ее живот, почти полностью свисая на пол. Что за черт?! Какого этот гребаный Поттер, гребаный полуголый Поттер, лежит на его Гермионе?! В тот же миг Золотой мальчик дернулся, резко всхрапнув, и положил руку на предплечье Гермионы. Поттер!!! Рон подскочил и стащил его на пол. Поттер снова дернулся и проснулся.
- Рон?
- Какого черта ты спишь с Гермионой?! - отчаянно шепча, он яростно схватил Поттера за плечи и тряханул. Юноша не сразу понял вопрос, полусонно слепляя глаза. Рон с удовольствием воспользовался поводом и двинул ему в подбородок. От удара юноша очнулся:
- Ты рехнулся?!
- Ты спишь с Гермионой, сволочь! - зашипел Рон.
***
Гарри ошалело посмотрел на друга. Спишь? С Гермионой? Рон совсем сдурел. Гарри поднялся на ноги и отошел на шаг. Что-то теплое скользнуло по его бедру. Он мельком обернулся и, быстро вспоминая, как подруга оказалась в его покоях, повернулся к красному от ревности Рону:
- Это не то, о чем ты...
Гарри едва успел увернуться от удара. Он метнулся к шкафу. Кулак Рона упал в деревяшку кровати, и рыжий, резко обернувшись, пошел на него медведем. Гарри осмотрел пути отступления, но Рон очень удачно их перекрыл.
- Рон, ничего не было...
- Друг гребаный, я тебе верил!
Верил? Гарри выкинул вперед руку и случайно поймал столб связок роновой шеи. Воспользовавшись положением и быстро зверея, Гарри перевернулся с ним и прижал его к шкафу.
- Какого черта ты делаешь? - взвыл Гарри. Рон схватил его за руку, пытаясь отодрать ее от своего горла. Шкаф заунывно скрипнул от их борьбы. На звук проснулась Гермиона.
- Ты... с ней... - хрипел он, и жилки вен бугрились на мокром красном лбу.
- Совсем сбрендил?! - повышая голос прорычал Гарри. Он был уже на грани взрыва. Гермиона быстро мелькнула за ними и закрыла дверь на звуконепроницаемые заклятия.
- Подонок, - шипел Рон, - ты ее...
- Да, Рон! - заорал Гарри, отпуская его шею и бешено смотря на него, - мне делать больше нечего, кроме как спать с Гермионой! Вот похоронили твою сестру и... - он поперхнулся гневом с болью и вылетел из комнаты.
Коридоры замка неслись, как туннели метро. Гарри бежал, мало понимая, куда. Поджилки тряслись от ярости. Как Рон мог подумать такое о Гарри?! Как? Они же только вчера... Это его сестра!! Гарри сжал зубы и влетел в первую подвернувшуюся дверь. Темный кабинет был завален старыми сломанными партами. Гарри сел на холодный деревянный пол и облокотился на один из столов спиной. Рон дурак.
***
За завтраком не общались. Гермиона переводила взгляд с одного на другого и тяжело прерывисто вздыхала. Посреди трапезы в школу пожаловал профессор Свитчер - грузный мужчина лет сорока пяти с хитрыми щелками заплывших жиром глаз. Для многих это было неприятным сюрпризом: полагали, что МакГонагалл продолжит вести трансфигурацию, как это делали большинство директоров. Но ведь она, как и Дамблдор до нее, была занята общественной деятельностью. Гарри не воспринял новость никак. Ему было глубоко плевать на перемены в школе. После ссоры с Роном он гораздо сильнее ощутил, что уход из Хогвартса на носу. Оставалось только научиться чему-нибудь у Фрюиска, и больше ничто Гарри не держало. Посреди завтрака в зал влетела Хедвиг и сунула ему в руки письмо. Гарри различил в смазанных каракулях Хагрида просьбу прийти после уроков. Юноша болезненно написал согласие и отослал сову. Он не общался с Хагридом целый месяц и не посетил ни одного занятия. Уж когда-то надо было отчитываться за свои поступки?
Уроки, такие же, как в понедельник, шли по привычной колее. Спраут, все еще не отошедшая от похорон Альбуса, оставила их бездельничать обе травологии. Гермиона демонстративно села за книгу. Гарри пошел к Эрни и компании и довольно весело провел время, изредка ловя на себе злобные взгляды Рона, засевшего рядом с Гермионой. Под конец первого занятия девушку доконала игра в гляделки и, обозвав Рона "сторожевым псом", а их ссору "войной бабуинов", ушла к озеру. Трансфигурация с новым учителем прошла никак. Гарри спал на последней парте, пока Свитчер знакомился с классом и рассказывал о планах работы. На втором уроке пары они должны были превратить железный брусок в деревянное колесо. Гарри безрезультатно потыкал палочкой в образец, получив в итоге четвертьчасовых попыток бронзовый треугольник. Гермиона, как всегда, трансфигурировала все в то, что надо, и даже попыталась помочь Рону, но тот впервые в жизни превозмог себя и создал шаткое деревянно-железное круглое строение сам. Гарри сделал вид, что спал, когда Рон победно показывал Свитчеру свое творение. Зелья прошли как всегда скучно. Гарри записал все о зелье, что требовалось сварить на понедельник, и лег досыпать. За это "невиданное нахальство" с Гриффиндора сняли пятьдесят баллов. Гарри пожал плечами, подождал, когда Каперфул отвернулся, и снова заснул.
Фрюиск мрачновато-сдержанно снял со Слизерина пятьдесят баллов за "недостаточное стремление к изучению предмета", и на этом все закончилось. Он рассказал многое о заклинании Эпискеи. Оказывается, оно не работает при определенных проклятиях, а при совмещении с ядовитыми заклинаниями вообще опасно. Учитель говорил медленно и устало. Бледно-красное лицо покрылось сеточкой почти неразличимых морщин. Гарри прилег и, оставив конспектирование отяжелевшей руке Гермионы, заснул. Проснулся он лишь со звонком со второго урока. Гермиона и Рон уже собрались. Рон громко фыркнул и ушел, делая вид, что ничего не видит. Гарри устало свалил учебники в сумку и подождал Гермиону, пока Фрюиск что-то говорил ей. Девушка вернулась с решительным торжеством в глазах. Гарри поплелся вслед за ней, долго нывшей об их ссорах. Через двадцать минут, не дойдя до Большого зала, он не выдержал и, быстро попрощавшись, слинял к Хагриду.
Гарри вышел на улицу и только тогда подумал, что дышит. Перед этим он просто потреблял тугой хогвартский воздух. Но вне каменных стен оказалось легче. Уже совсем не теплый ветер трепал непослушные волосы, задувался под легкую мантию. Гарри улыбнулся чему-то вокруг и пошел к домику лесника. Хижина встретила его дымком из трубы и занавешенными окнами. Гарри поднялся на ступеньку и постучался в дверь. Внутри залаяла собака, затем неповоротливо зашуршал какой-то большой зверь. Гарри посторонился, и дверь отворилась. На пороге стоял Хагрид, весь в черном. Его закрытое бородой лицо отдавало багряным налетом хмеля. Черные жуки глаз сузились и приветственно улыбнулись:
- Гарри! И не думал, что ты придешь. Ну ты проходи, чего стоишь...
Гарри хлопнул его по тыльной стороне ладони, не доставая до плеча, и вошел. Внутри хижина была все той же. Одна-единственная комната была завалена котелками, простым глиняным скарбом и подушками. На столе лежала полупустая бутыль из-под хереса, рядом валялся ведроподобный стакан. Гарри соскреб со стола истертую карточку: совсем молодой Хагрид стоял рядом с Альбусом Дамблдором и счастливо улыбался. Его принимали в Хогвартс. Гарри сел на стул, поджав губы, и вернул снимок на место.
- Чей-то ты совсем не заходишь, Гарри, - причитал Хагрид, садясь напротив него, - и на уроки не ходишь. Нет, конечно, я знаю, что вы там с Дамблдором поругались, но чтоб так... Что даже старых друзей забываешь! - с укоризной воскликнул он, выливая остатки хереса в два стакана. - Эх, великий был человек - Дамблдор. Он же меня, нелюдя такого, сразу взял и не думал, да! А щас поди - найди работу нелюдю! Нет, Гарри, черта с два найдешь! А я вчера хоронил его... Он прям как спящий, - Хагрид шмыгнул носом и поднял стакан, - за великого Дамблдора!
Гарри только чокнулся и пригубил жидкость. Гадость была жуткая, но Гарри скривился в улыбке и, когда Хагрид спрятал лицо в огромном носовом платке, вылил ее в соседний горшок с сухой землей.
- А ить все плохо, - все больше косноязычил Хагрид, - Гроупа пришлось во Францию отправить, но Олимпия... ну, мадам Максим, обещала о нем позаботиться. Хотя че там... Вон французское Министерство уже Пожиратели контролируют...
- Подожди, - перебил Гарри, - на Францию же не нападали!
- Ну а зачем нападать-то? Там до смерти Сам-знаешь-кого боятся, и как только Пожиратели к ним заявились... У, гадюки! - Хагрид с чувством хлопнул по столу. Из-под кровати вылез Клык, поскулил и залез обратно. - Ну так о чем то бишь я? А да... Ну так их Министерство терь под управлением этих извергов, вот и наиздавали законов о гонениях на нас, нечеловеков. Олимпию из школы погнали, уехала она на восток... - с тоской хлюпнул носом лесник. Гарри отсалютовал ему стаканом и сделал вид, что выпил.
- Так вот я да Флитвик уже сидим на чемоданах. Уж скоро, кажись, Сам-знаешь-кто нашим министром станет и устроит охоту на нас и детишек маггловских...
- Фрюиск вроде не собирается, - заметил юноша.
- Да кабы мы все Фрюисками были, мы б вообще не дергались! - махнул огромной ручищей Хагрид.
- Но он же нелюдь, такой же, как и вы!
- Э, нелюдь, да не такой, - грустно усмехнулся великан, наливая третий ведро-стакан хереса, - мы ж великаны да кентавры да гоблины. А он-то эльф. Таковых в нашем мире нету вовсе. Он один.
- Эльф? А как же домовики?
- Домовики? Дык они за эльфов не идут. Он такой, настоящий.
- Ну и что, что эльф? - нарочито безразличным тоном спросил Гарри, подливая великану выпивки. Пульс начал ускоряться. Хагрид знал что-то новое о Фрюиске. Великан простодушно выпил полкружки и начал:
- Дык они говорят на языке леса! Скажет слово - и дерево подымется и за ним шагает! - Хагрид вскинул руки, грозясь перевернуть стол. - Только эльфы-то, они бледные, с зелеными глазами, как мне папаня рассказывал. Ну, правда, этот хоть в крапинку может, ему-то что, - прогудел Хагрид и вытащил из-под стола небольшую бочку вина.
- Почему?
- Ну он же Высший, да и к тому же он... - внезапно великан осекся и с ужасом посмотрел на Гарри, - ой, сболтнул я тебе спьяну...
- Я знаю, что он Хранитель Темной магии, - оборвал его Гарри.
- Ха, Хранитель, - совсем невесело усмехнулся Хагрид, - это так, ерунда. А ты думаешь, что это все?
- А что...
- Не, не, не! - зачастил Хагрид, мотая косматой головой, - ничего больше не скажу! Все, кто должен, знают!
- А кто должен?
- Нелюди знают.
- Откуда?
- Ну Гарри, ему ж царь фениксов заместо совы служит! Станет птица такая Темному служить? Да и мы просто видим! Там же у него... Тьфу ты, Гарри! Все, ничего больше не скажу! - Хагрид расстроено откинулся на стуле с жутким скрипом. Клык взвыл из-под кровати, но лесник шикнул на него, - Ты-то как? Слыхал я про твои похождения...
Следующий час юноша рассказывал о своем нереальном месяце. Хагрид был хорошим слушателем и реагировал ровно так, как хотел Гарри, то горячась, то внимательно слушая. Про Азкабан Гарри почти ничего не сказал, но Хагрид, сам сидевший там четыре года назад из-за ложных обвинений в нападениях на учеников, все понял. В начале шестого Гарри ушел в Хогвартс. Хагрид напомнил ему о своих уроках в среду, но прекрасно понимал, что он не явится. Юноша пришел в Большой зал в тот момент, когда с единственного помоста Фрюиск обратился к ученикам:
- Сегодня будет необычное собрание. Будет только десять дуэлей. Сегодня я разрешу вам вызвать на дуэль любого из присутствующих здесь. Тот, с кем вы хотите сразиться или свести счеты. Одна дуэль на каждого и всего десять на всех. И есть одно "но", - он сатанински улыбнулся зашумевшим ученикам. Зал сразу замолк, - использовать можно все, кроме трех Непростительных заклинаний. Так что подумайте дважды, прежде чем подняться на этот помост и вызвать своего врага. Итак...
Зал молчал. Внезапно раздался стук каблуков. Гарри стоял у самых дверей и ничего не мог видеть, кроме происходящего на помосте. Однако он различил, как дрогнуло лицо Фрюиска. На помост поднялась Гермиона. Гарри занервничал. Фрюиск спросил у нее что-то, но юноша этого не услышал. Гермиона подошла к краю платформы и решительно крикнула:
- Я вызываю Панси Паркинсон, Слизерин!
У противоположной стены послышалось копошение. Через минуту Паркинсон поднялась на помост.
- Что, грязнокровка, вызвать больше некого?
- Я не просто так тебя выбрала. Это месть.
- Месть? - Паркинсон почти удивленно посмотрела на нее.
- Будешь платить за поступки папочки.
Паркинсон мгновенно поняла и рассмеялась. Фрюиск и Гермиона с одинаковой неприязнью посмотрели на нее, и учитель свел руки:
- Сходитесь.
- Хочешь за своей мамочкой? В Мунго?
- А ты за своим дядей? В Азкабан?
Паркинсон изменилась в лице. Они встали на расстоянии двух шагов. Фрюиск сказал, чтобы они отошли еще на четыре шага. Девушки разошлись. Учитель быстро осмотрел их и начал считать, ставя над помостом привычный купол:
- Три. Два. Один!
И началось. Гарри и не подозревал, что Паркинсон настолько сильна. Заклинания огненным адом летели из обеих палочек. Через пару минут Паркинсон выбросила вперед руку. Она проигрывала: Гермиона превосходила ее в силе и скорости. Дуэль остановилась. Гарри полез к помосту. Донесся недовольный голос Фрюиска: "Что у тебя там?" - и резкое: "Стой, Паркинсон!". И в тот же миг купол исчез, и из палочки Паркинсон вылетел короткий зеленый луч. Дыхание остановилось. Все вокруг пошло, как в замедленной съемке. Авада Кедавра ползла прямо в сердце неверящей Гермионы. Гарри почувствовал, как что-то с него спало, и, забыв себя, ринулся на помост. Но Фрюиск уже поднялся на него. Его движения были такими же по скорости, как обычно. Он бросился на Паркинсон, уже заканчивавшую произносить следующее проклятие смерти. Но первая Авада Кедавра неумолимо неслась в неуспевавшую Гермиону. Гарри старался бежать быстрее, но ничего не получалось. "Она умрет", - мелькнуло в мыслях. Ужас колом вошел в сердце, и вдруг что-то большое разрослось в груди, заполняя легкие и разрывая ребра. Все стало еще медленнее. Но Гарри несся с прежней скоростью, расталкивая студентов на своем пути. Пятнадцать ярдов до Гермионы и полфута от нее до Авада Кедавра. Фрюиск не успевал. Он только отвел заклинание Паркинсон. Гарри видел лишь луч в четырех дюймах от Гермионы и тридцать футов до нее. Он тоже не успевал. "Так не бывает, Фрюиск же обещал, что никто больше не умрет! Лишь бы бежать чуть быстрее, и я смог бы"... Фрюиск обернулся. Гарри был ближе. Ему оставалось примерно двадцать футов. Но луч был в трех дюймах от девушки. Чуть быстрее!... и эти ученики стояли на пути! Фрюиск это понял, двинул пальцами и понесся на Гермиону сам. Студентов снесло в стороны. Гарри бежал по тропинке среди причудливо зависших в воздухе учеников. Десять футов против двух дюймов. Может, он успеет? За спиной Гермионы появился ком пламени, из которого стал вырисовываться феникс, но Эрол тоже не успевал. Три фута и там примерно дюйм, чуть больше. Ну же, быстрее! Гарри прыгнул, взбираясь на помост, и повалился на девушку. Он бросил взгляд в зал. Ученики падали, снесенные заклинанием Фрюиска, зависая в воздухе; футах в пятидесяти на помост с перекошенным от ужаса лицом бежал Рон; в пяти шагах от них застыл Фрюиск. В полудюйме от носа блестел зеленый луч смерти, но Гарри падал и уже миновал его. Время стремительно, с легким гулом, ускорялось. Отброшенные ученики наконец рухнули на пол, Гарри мешком свалился на Гермиону, луч угодил в материализовавшегося Эрола. Феникс вспыхнул и кучкой пепла повалился на пол. Фрюиск с облегчением вздохнул и обернулся на Паркинсон...
- Авада Кедавра!
Гарри вздрогнул и ничего не успел сделать. Время не замедлилось, и смертоносный луч со всей силы ударил Фрюиска в грудь. Учитель удивленно охнул и упал с помоста. Студенты отбежали подальше, но потом сгрудились вокруг него.
- Нет! - Гермиона поднялась на ноги и побежала к Фрюиску, но Гарри резко вскочил и схватил ее за плечи и пояс, - пусти!
Гарри держал ее клещами, Гермиона вскинула палочку и направила на Паркинсон:
- Авада...
Гарри выбил палочку из ее рук и закрыл рот ладонью. Гермиона извивалась змеей в его хватке, и ему пришлось поднять ее над землей, чтобы не упасть самому:
- Гермиона, перестань!
- Убийца, - выкрикнула девушка сквозь его пальцы, смотря на хохочущую от восторга Паркинсон. В конце концов, она вырвалась и метнулась к Фрюиску. Гарри бежал за ней. Ученики расступились и пропустили их. Гарри упал на колени рядом с Гермионой, которая била Фрюиска в грудь и со злостью шипела:
- Только попробуй умереть, только посмей!... Гарри, сделай что-нибудь!
Юноша жалостно на нее посмотрел и занес руку для желанной пощечины, но его что-то перехватило. Гарри потребовалось мгновение, чтобы понять, что это "что-то" было рукой Фрюиска, смотрящего на него абсолютно черными без белка, глазами.
- Не стоит, Поттер, меня достаточно попросить, - процедил он, и глаза стремительно приобрели свой прежний вид. Гарри отполз от него вслед за отошедшими учениками:
- Вашу мать...
- Нет, Поттер, не угадали, - Фрюиск поднялся на ноги и под всеобщий шепот подошел к Паркинсон, - а ты, детка, крупно влипла. Профессор Каперфул, вы знаете, что делать.
Из глубины зала к помосту вылез декан Слизерина и мягко забрал застывшую на месте Панси. Фрюиск призвал к себе кучку пепла, в которой копошился птенец феникса, ссыпал в руки ошарашенной Гермионы и тихо произнес:
- Отнеси в мой кабинет и жди меня. Гермиона кивнула и пошла, как инферни. Ученики расступались перед ней и смотрели ей вслед.
- И что вы стоите? Все продолжится, только на этот раз купол не допустит таких заклинаний. Кто следующий?
В стане слизеринцев послышалась возня. Гарри быстро смекнул, чем это светит, и, не испытывая желания драться, стремительно вышел из зала, наблюдая за действом из-за дверей, то есть вне зоны досягания. Слизеринцы тоже это заметили и успокоились.
Ближе к семи прошло девять дуэлей. В большинстве участвовали слизеринцы. Шесть дуэлей затронули учеников пятых и четвертых курсов, только одна, между Гермионой и Паркинсон, была у шестых. Еще две провели седьмые, но довольно быстро. На последнюю дуэль не решался никто. Фрюиск ходил по помосту и кричал:
- Это ваш последний шанс! Больше такой возможности не будет! Запрещенные заклятия неприменимы, и вы в полной безопасности! Ну же! Кто осмелится?
В зале послышалось шевеление. Гарри поднялся с помощью Эфлайлио и округлил глаза. На помост взобрался Рон. Он с тихой ненавистью смотрел на учителя.
- Мистер Уизли, - прокартавил Фрюиск, - кого вызываете?
- Тебя, нелюдь, - как выплюнул Рон. Зал несколько секунд приходил в себя. Фрюиска? На дуэль?!
- Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь?
- Меньше слов - больше дела, нелюдь. Три!
- Два, - Фрюиск усмехнулся, смотря на вставшего в боевую позу Рона.
- Энвеном!
- Скутум! Энрего!
Перед Фрюиском всплыл прозрачный щит, и с пальцев сорвался лиловый луч.
- Сальвио Гексиа! Сокетеро Хардум! - выкрикнул Рон, взмахивая палочкой. Молочно-белое облако вылетело из нее и, поглотив проклятие, сменилось серой воронкой. Фрюиск бешено расхохотался и очертил перед собой круг. Заклинание вошло зыбью и исчезло.
- Прогус Метолиум!
- Апас Джогум!
Фрюиск увернулся от стилета, Рон - от луча и крикнул:
- Что, Фрюиск, устал?
- С чего бы? Пока не найду противника - не устану, - произнес учитель, защищаясь от проклятия Рона дымовым щитом. На мгновение он исчез из виду, но сразу возник снова. Рон позеленел, и дуэль продолжилась. Фрюиск смеялся, легко отбивая атаки Рона. Тот краснел на глазах от усердия, пытаясь придумать более изощренные ходы. Три минуты - Гарри засекал - Рон держался изо всех сил. Фрюиск больше не нападал, только отражая атаки, и посмеивался. Уизли измотался, но гордость не давала ему отступить. Он остановился.
- Знаешь, в чем главная твоя ошибка, Уизли?
Рон оскалился. Позади него стала появляться высокая дымная фигура.
- Ты даже не видишь, с кем дерешься.
- Чего? - протянул Рон и замолчал. Фигура преобразилась во Фрюиска и наставила палец ему в спину.
- Аппартация в замке невозможна!
"Мастера иллюзии редки в это время", - вспомнил Гарри. И, словно подтверждая его мысли, Фрюиск перед Роном растворился в воздухе.
- Так нечестно! - возмутился Рон, не оборачиваясь.
- Нет, все честно...
- Я бы выиграл, - зашипел Уизли.
- Тогда бы ты был уникален, - усмехнулся Фрюиск, снимая с помоста купол и спрыгивая на пол, - за те долгие века, что я жил, еще никто меня не побеждал. И тебе подобное точно не светит, - он повернулся к ученикам и громогласно объявил:
- В понедельник все будет по-старому. Надеюсь, все всё выяснили и уладили. А теперь хорошего вечера и валите отсюда!
Гарри закатил глаза и пошел варить зелье Каперфулу. До занятий с Фрюиском, которому плевать на всякие Авада Кедавра в его сердце, оставался час.
***

***
Гермиона машинально качалась на стуле. Было семь, но Фрюиск не появлялся. В пустой фруктовой вазе пищал и барахтался в белесом пепле птенец Эрол. Девушка встала и забродила по кабинету, пытаясь сложить все события дня во едино. Не получалось. В пятнадцать минут восьмого дверь распахнулась и впустила Фрюиска.
- Почему так долго? Где ты был?! - кинулась на него Гермиона. Корнет скривился и упал в кресло:
- Это самый любимый вопрос моей дорогой женушки.
Гермиона отошла на шаг, смотря на него, как на воскресшего:
- В тебя попала Авада Кедавра.
- Ну и что? - устало спросил он, скидывая плащ на пол и потирая шею.
- В тебя попала Авада Кедавра, - повторила Гермиона, заворожено смотря на него. Фрюиск угрюмо взглянул ей в глаза и резко подошел. Гермиона ничего не смогла сделать, а он взял ее руку и положил на свою грудь.
- Что... - начала Гермиона, но осеклась. Пальцы нащупали холодный металл. Она непонимающе посмотрела на него и постучала. Рельефная невидимая пластина отдалась глухим звуком.
- Это еще что?
Корнет не ответил и, поморщившись, стащил панцирь с себя, зашвырнув его в сторону окон. На столе звякнул металл.
- Люди не видят. Это гномий митрил - легкий и прочный, - он бросил взгляд на птенца в вазе, покачал головой и повалился обратно в кресло.
- А, - бессмысленно отозвалась Гермиона, стараясь не смотреть в его сощуренные глаза, - тогда я пойду... - она развернулась и пошла к двери.
- Как ты? - донеслось из-за спины. Она остановилась и закрыла глаза.
- Я... нормально, - солгала она. Взгляд эльфа бурил ее затылок.
- Поттер рассказал мне.
- О чем? - эхом спросила она, прекрасно зная ответ, и повернулась к нему.
- Ты кричишь по ночам, - он мягко посмотрел на нее, по-отчески.
- Это не важно, - снова солгала она. Он молчал. Он определенно чего-то ждал. Гермиона начала нервничать от этого взгляда сочувствия и ободрения.
- Что? - резче, чем хотела, спросила она. Он молчал. Она изнуренно села на парту. Корнет поднялся и взял ее за руки, садясь перед ней на корточки. Он еще чего-то ждал. Наверно, объяснений, слез, криков, боли. Но если с Гарри или Роном она могла себе это простить, то он...
- Не надо, - тихо попросила она. Черт возьми, зачем он молчит и смотрит? И еще, как на зло, стали накатываться слезы. Она прерывисто вздохнула и подняла глаза к потолку, загоняя слезы обратно.
- Что со мной?
На лицо Корнета набежала тучка, но сразу исчезла:
- Ты умираешь.
- Шутишь? - она улыбнулась, но он не смеялся.
- Знаешь, что такое корабельный червь? Это такой противный моллюск, грызущий корабли. Все моряки о нем знают, но мало кто с ним борется: им кажется, это бесполезно, а это не так. Но именно от этого зверя тонут лучшие корабли.
- Любая беда может убить человека, если с ней не бороться? - горько хмыкнула девушка.
- Да, Гермиона.
Он всегда произносил ее имя как-то по-особенному, заставляя его литься и переливаться бриллиантовыми гранями, словно дегустируя. Корнет смотрел на нее нежным родительским взглядом бесконечных серых морей его глаз... Кажется, она уже думала совсем не о том... Но...
- Я вижу их, - глухо, словно из-за стены, сказала она, - как в Азкабане... Едва засыпаю и... Все кошмары Гарри и мои... Я ведь знала их всех... И мои родственники, о смерти которых мы узнали лишь через четыре дня...
- Ты думаешь, ты виновата в их смерти?
- Автокатастрофа... В машине вдруг отказали тормоза, и они... А я перед этим поругалась с их сыном... Мне было восемь и... - она замолчала.
- Неконтролируемый выплеск магии?
- Да...
- Нет, - он поднял ее голову за подбородок и светло посмотрел ей в глаза, - если бы ты работала в Министерстве в нужном отделе, то знала о том, что такие выплески никогда не действуют на технику. На людей, статичные предметы, природные явления, животных, но не на маггловские механизмы. Странно, но это так. И ты не при чем...
- И ты думаешь, я в это просто так поверю? - болезненно усмехнулась она. Он посмотрел на нее с сочувствием дружелюбия. В ней что-то переворачивалось. Ее убивали воспоминания Азкабана, но они становились какими-то далекими, когда ее глаза натыкались на две серые бездны, в которых отражалась огненная душа эльфа. Медленно она забывала все и падала, падала, тонула. Эти губы были слишком близко. Его руки прятали ее ладони и грели. Сердце в груди билось все быстрее, а дыхание учащалось. Ей становилось жарко, но он не понимал этого. Он думал, что ей плохо. И он был прав: она начинала болеть рядом с ним...
- Корнет...
- Да? - заботливо спросил он. Зачем он так спрашивает? Он жалеет? Или он хочет убить и втоптать в грязь ее гордость? Он хочет, чтобы его просили? Да, она уже была близка... Она убрала руки и обхватила себя ими. Фрюиск стал смотреть на свои сапоги.
Почему он молчит? Почему он ничего не делает? Почему он просто смотрит на свои ноги и ничего не делает? Почему от него пахнет горящим камином и пряным запахом трав из его кабинета? Почему у него такие манящие розовые губы?... Она сходит с ума? Да, наверно, но она не была против... Хотя кто он такой, чтобы заставлять ее изнывать от желания поцеловать его? Кто он такой, чтобы ее губы сохли, а дыхание рвалось на куски? Она же Гермиона Гренджер, а не какая-нибудь Парвати Патил! Или какая-нибудь? Рядом с ним она даже Лаванда Браун... Наверно он считает ее мелкой глупой девчонкой. Но если он ее поцелует, ей даже не будет стыдно за это... О чем она думает?
Она покраснела за свои мысли и закрыла глаза. Перед ними сразу всплыл дубовый гроб с красной обивкой... Сколько же можно... Она уставилась в доску перед собой. А он смотрел на нее...
- Как ты после вчера? - тихо спросил он, пытаясь перехватить ее взгляд. Она прерывисто вздохнула:
- Не знаю... После похорон все Уизли засели на кухне и помянули Джинни... А мы с МакГонагалл и орденцами сели на втором этаже... Потом все ушли к Уизли... А я сидела... Ждала, когда они закончат... Но потом не выдержала и убежала к камину... А тут снова... Кричала... А Гарри потом пришел и разбудил меня... А потом я не могла заснуть... Даже Гарри разбудила, - хмыкнула она, судорожно дыша. Она не могла плакать ни перед кем, хотя истерила перед Гарри. Может, потому что он сам был на грани. Похоже, он даже не представлял, насколько плохо выглядит...
- Это по этой причине он спит на моих уроках?
- Да, - слегка улыбнулась Гермиона, но сразу поникла, - только не ругай его за это.
- И не собирался...
Они замолчали. Ей стало нехорошо. Рана на сердце открылась и закровоточила. Гермионе стало совсем одиноко. Ей вдруг показалось, что он прав и она на самом деле умирает... А он ничего не хотел делать. Или хотел, но не делал. А ведь он мог сесть рядом с ней, он мог прижать ее к твердой от мышц груди. Он мог нагнуться и коснуться гладковыбритой щекой ее виска. Он мог обхватить ее стальными руками, и она слышала бы биение его сердца. Он мог. Но не делал. Он боялся? Чего бояться... Он же не такой, он не боится... Он может издеваться, он может бежать от обязанностей, но храбрость в человеке... и нечеловеке всегда видно. И как бы он ни смеялся над Гриффиндором, он сам образчик гриффиндорской отваги. Ведь мало кто пойдет на смерть в Азкабан... Ну давай, Гермиона, восхвали его! Давай, спроси его о чем-то, что тебе совсем не интересно, чтобы он безо всякого интереса рассказал тебе об этом. И вы оба потом опять будете молчать. Зачем ты сейчас сидишь перед ним? Почему ты не уйдешь? Почему он не хочет, чтобы ты уходила? Почему он выделил тебя из всех? Почему он в тайне рад твоим посещениям? Почему? Ты ему нравишься? Держи карман шире... О Мерлин, хватит косится на его губы! Он же поймет! Или... О черт, он же легимент! Ну все, Гренджер, ты смело можешь назваться кумиром Ханны Эббот...
- Гермиона... - тихо произнес он.
Черт, зачем же тебе такой низкий будоражащий голос? Сколько девушек ты им изнасиловал?... Одну точно...
- Да?
Она вдохнула. О небо, почему все вокруг пахло им... Ну и тупая же ты, Гермиона...
- Все наладится. Не переживай.
- Конечно, - исчезающим голосом пробормотала она. Она закопала гордость. Ей не нужна гордость. Ей нужны эти губы, которые с такой заботой тратят бесполезные слова понимания. Ей нужны эти красноватые жилистые мужские руки, которые убивали одиночество, едва касаясь дрожащей кожи. Ей нужны эти глаза, в которых исчезают Азкабан и дубовый гроб с красной обивкой... О да, она точно влюбилась...
- Корнет...
- М?
- Поцелуй меня...
- Что?
Он спросил это. Зачем он это спросил? Он не расслышал или не поверил? А что ей ответить? Ей стало стыдно. Да и почему она хочет, чтобы он ее поцеловал? Почему она сама не может обхватить руками мощную шею и приникнуть к нему сухими от жара губами? О Мерлин...
- Поцелуй меня...
- Нет, - он мягко покачал головой и сел в кресло.
- Почему?
А тебе интересны причины? Тебя только что убили, мисс Гренджер. Сейчас он растопчет тебя своей женой и... у него наверняка есть дети... Ну ты вляпалась...
- Потому что я не для тебя. Потому что тот, кому ты предназначена, наверняка сказал бы тебе свое настоящее имя и не скрывал бы его, как последний трус. Ты достойна большего...
Он замолкнет? Зачем он раскрывает губы, когда говорит?... Да пропади все...
Гермиона резко подошла и коснулась его губ. Они были горячее ее собственных. Но он не оттолкнул ее. Он был слишком поражен. Она сама была в шоке. Она медленно поцеловала его. Руки сами обвили его шею, но он был слишком удивлен, чтобы хоть как-то реагировать. Она послала прочь гордость и закрыла глаза. И он ответил. Его рука коснулась ее спины, и он углубил поцелуй. Обжигающий невероятным огнем язык провел по ее нёбу... Больше она ни о чем не думала.
***
Гарри чертыхнулся и прижал палец ко рту. Раскаленный котел сорвался с прилаженной в камине жердочки и покатился по гостиной. Гарри проклял все на свете и, пнув котел и подчистив заклинаниями комнату, пошел к Фрюиску. Он плохо представлял, что сделает нелюдь. Он спокойно мог устроить град из Авада Кедавра и потом сказать над его трупом: "Минус пятьдесят баллов за незнание моего предмета, Поттер". Примерно на это Гарри и рассчитывал. Он поднялся на шестой этаж и прошел по коридорчику, потом приоткрыл дверь и окаменел.
В учительском кресле полулежал Фрюиск, а на нем сидела Гермиона! И они целовались! Рука Фрюиска узорчато ползала по спине девушки, отсчитывая большим пальцем позвонки, Гермиона водила пальцами по его скулам, запустив вторую руку в золото эльфийских волос. Через несколько секунд она оторвалась от него, рвано хватая воздух ртом, Фрюиск хрипнул:
- Гермиона... - но она впилась в его губы. Фрюиск заткнулся. Его рука стала сползать все ниже. Гермиона начала отстраняться, но связки на его предплечье слегка напряглись, не давая ей это сделать. Гарри внезапно вскипел и кинулся на них. Ботинки громко застучали по полу. Гермиона испуганно оторвалась, Фрюиск перевел на вход полузакрытые темные глаза.
- Поттер... - прошептал он. Гарри рванул Гермиону за пояс и со всей силы заехал Фрюиску в глаз. Тот увернулся и вскочил из кресла.
- Вон отсюда, - рявкнул Гарри девушке. Проходя мимо него, она вскинула голову, но яркая помидорная краска выдала стыд. Он смерил ее ледяным от ярости взглядом, и она окончательно поникла. Он довел ее взором до дверей и кинулся на Фрюиска:
- Какого черта ты делал?!
Тот усмехнулся и снова вольготно развалился в кресле:
- Она сама хотела...
- Вот только не надо! - рявкнул Гарри, нависая над ним. - Ей всего шестнадцать, а ты? У тебя уже должна голова на плечах быть!
- Ревнуешь, Поттер?
- Предупреждаю, - прошипел Гарри, - еще один...
- Если она захочет, то... - дьявольски улыбнулся Фрюиск, закуривая выуденную из ящика стола трубку. Гарри резко выбил ее из его рук и схватил его за грудки:
- Только еще раз дотронься до нее, и я твои похотливые руки тебе в задницу вставлю!
Фрюиск расхохотался, скидывая его хватку с себя и вставая из кресла:
- Думаешь, ты меня остановишь? Ты тряпка и мелюзга. И ни ты, ни твой Ронни ничего мне не сделают. И что захочу...
Гарри не думал ни мгновения. Его кулак опустился на скулу, на которой минуту назад лежали пальцы Гермионы. Фрюиск медленно повернул к нему голову.
- И это все, на что ты способен?
Гарри стремительно замахнулся, но Фрюиск был быстрее. Его кулак пришелся прямо в грудину, и Гарри отбросило в другой конец класса. Он с грохотом снес пару парт и свалился на пол. Боль была жуткая, дышать стало невозможно, кровь ливанула изо рта. Он начал задыхаться, в глазах мерцало. Прямо рядом с ним раздался четкий голос:
- Вот видишь, Поттер, это безуспешно. У тебя сломаны десять пар ребер и пробиты оба легких. Тебе осталось пару минут и...
Гарри поднялся на ноги и махнул кулаком в сторону голоса. Но ни во что не попал и грузно повалился на пол.
- Поттер, Поттер, - с жалостью произнес голос, и что-то свистнуло над самым ухом Гарри, - Симфузис Форте.
Внутри зажегся огонь и быстро сполз в грудину. Гарри почувствовал, как срослись кости и зажили легкие. Он поднялся на ноги и, отдышавшись, подошел к Фрюиску, сидящему с трубкой в другом конце класса в своем кресле.
- Я и не собирался трогать Гермиону. И на самом деле надеюсь, что она многое вынесла из этого. Думаю, она все поняла, - он говорил горько и устало. Гарри видел, что он сам далеко не в восторге от содеянного.
- А как же "что хочу, то и делаю"? - с подозрением спросил юноша. Фрюиск с сожалением махнул рукой, туша трубку и выбивая на стол остатки табака.
- Мне надо было понять, что ты будешь делать, когда разозлишься. А тут ты заявился в самый момент, когда я все пытался прекратить. Да и был просто взбешен. Вот я и... - он скривился и встал из кресла.
- То есть, тебе не нужна Гермиона?
- Я женат, да и совесть у меня есть, - печально ответил Фрюиск, - а ты, Поттер, будь по сдержаннее. Я понимаю, что ты честь подруги кинулся защищать, но нужно всегда оценивать силы противника и собственные. Вот сейчас тебе было бы лучше напасть на меня магией, а не кинуться с кулаками. На этих уроках я постараюсь тебя научить грамотно пользоваться магической силой. Она не для красоты дана, - он хмыкнул и начал объяснять смысл заклинания Симфузис Форте.
***
На этом занятии Гарри вымотался до предела. Фрюиск не утруждал себя объяснениями и самим обучением. У них была дуэль, в результате которой Гарри много чего сломал и порвал, но заклинания Света и Тьмы быстро его залечили. После дуэли Фрюиск указал ему на его промахи и повторил заклинания, которые применял. Это было действенно, но очень больно и трудно. Гарри плелся в гостиную старост, вконец вымотанный. В одном из переходов он услышал ни с чем не путаемый внеземной голос:
- Привет, Гарри.
Он остановился и обернулся. Луна Лавгуд улыбнулась чему-то за его спиной, прошлась по его лицу отрешенным взглядом и вернулась к стене.
- Привет.
Гарри подошел к ней. Она клеила на стену объявления о своих вновь пропавших вещах. Белые волосы серебрили бледное лицо, падая на фиолетовый ворот мантии. Ну Луна как всегда...
- Опять украли? - сочувственно спросил он, мгновенно остывая и забывая о перепалке с Фрюиском.
- Да, но я надеюсь, что они все вернут. В конце того года я мало что нашла, вдруг сейчас повезет?
- Да, вдруг, - рассеянно повторил Гарри, думая, что делать дальше. Луна доклеила листок и повернулась к окну. Ее светлые глаза опечалились:
- Я любила Джинни. Она мне дорога. Она относится ко мне не как остальные.
Она повернулась к Гарри. Тот смотрел на нее забитым зверем.
- Относилась, Луна, вчера ее похоронили...
- Надеюсь, у нее были хорошие похороны? Она не любит, когда что-то делается плохо. Как-то она долго возмущалась, когда на зельях я не так мешала ложкой.
Гарри смотрел на нее с перекошенным лицом. Она не понимала?
- Почему ты говоришь о ней в настоящем времени? Джинни... мертва. Ее больше нет!
Его губы тряслись, превращая слова в неразборчивую кашу. Луна неизменно-спокойно посмотрела на него с легкой улыбкой "не от мира сего":
- Почему ты так говоришь, Гарри? Джинни умерла, но это не значит, что ее больше нет. Папа говорит, что после смерти здесь, мы, на самом деле, не умираем. Мы уходим в другой мир, где у нас начинается новая жизнь. Просто мы не видим тех, кто ушел. Но они видят нас, - она подняла глаза к потолку и мечтательно-скромно вздохнула. Гарри сполз на пол и накрыл голову руками. Внутри сидел клубок ядовитых змей, готовых укусить в любой момент.
- Не переживай, Гарри, - продолжила Луна, касаясь его плеча, - мы просто не на долго расстались. После жизни мы все встретимся и не разойдемся больше.
Гарри поднял на нее глаза. Наверно, Джинни за это и общалась с Лунатичкой Лавгуд: в подернутых мечтательной пеленой глазах всегда светились спокойный оптимизм и доброжелательность.
- И что мне делать? Плакать? - с усмешкой произнес Гарри самый частый совет на войне.
- Плакать? - слегка удивилась Луна, - нет, зачем же. Ты просто продолжишь жить здесь, а Джинни начнет жить там. Она лишь поменяла местожительство, - улыбка стала чуть шире, - но не умерла. Мы вообще не умираем, Гарри. Мы просто открываем новый мир.
Она подхватила стопку объявлений о потерянных кедах и мантиях и пошла в сторону Большого зала. Гарри покачал головой и направился в гостиную старост. Навстречу ему шел Рон. Гарри стиснул зубы и свернул в боковой коридор, но Уизли его заметил.
- Гарри, стой!
- Зачем? Чтобы ты меня избил ни за что? - холодно огрызнулся Гарри, но все же остановился. Рон подошел и нерешительно посмотрел на него.
- Прости меня, пожалуйста. На меня что-то находит, когда я вижу Гермиону рядом с кем-то...
- Уже не в первый раз! - взвизгнул Гарри, отбивая его руку и наставляя палец в его грудь, - сколько можно? Скоро вообще меня прикончишь!
- Гарри, перестань, - повысил тон Рон, - я вчера...
- Мы все вчера! - крикнул Гарри, разворачиваясь и уходя в сторону гостиной старост.
- Она была моей сестрой! - крикнул вдогонку Рон, - а тебе никем! Ты поиграл с ней и выбросил! Как мусор! Это из-за тебя она мертва! Я простил тебя, так что давай просто все забудем!
Гарри резко обернулся. В ушах злым свистом гремело "из-за тебя она мертва" и "все забудем". Как можно винить?... Как можно забыть?! Он пошел на Рона. Тот слабо улыбнулся и удовлетворенно посмотрел на него. Гарри скривился ему в ответ.
- Вот, Гарри, уже лучше. Видишь, это просто...
Лицо Гарри свело судорогой, и он на ходу со всей силы ударил Рона в скулу. Все, что накопилось за этот день: злость на Рона, на Паркинсон, на Фрюиска, на смерть Джинни, в конце концов, - уходило в беснующийся кулак. Рон упал на стену и с испугом посмотрел на Гарри. Тот с левой руки резко дал ему под дых и прорычал:
- Сам. и. забывай.
Рон согнулся, застонав, и Гарри пластом руки ударил его по спине. Уизли упал на пол и скрючился.
- Ты дерьмовый старший брат, Рональд Уизли, если ты можешь забыть смерть своей сестры.
- Козел, - зашептал Рон, прижимая руки к животу. Гарри замахнулся ногой, но передумал и пошел своей дорогой. Признаться, после разговора с Луной и вот этого, ему стало гораздо легче.
Он вошел в гостиную и осмотрелся. В темном углу против камина сидела Гермиона, старательно пытаясь слиться с креслом. Гарри нахмурился и подошел к ней.
- Люмос, - буркнул он. Холодный синеватый свет разлился по углу, освещая девушку. Она сидела со склоненной головой и мяла в руках край мантии. На свет она подняла голову, но, увидев суровое лицо Гарри, залилась краской и снова опустила глаза. Гарри почти чувствовал волны стыда, исходившие от нее.
- Ну и что ты мне скажешь?
Она еще краше покраснела и пробормотала:
- Я подслушала ваш разговор с Корнетом.
Гарри неслышно сглотнул. Но было похоже, что она слышала только часть о ней.
- И?
Она шмыгнула носом и посмотрела на него, но сразу уткнулась обратно в колени:
- Он сказал правду. Это я хотела его поцеловать... И он не при чем. Он пытался меня отстранить, но не смог. А потом я... Ну, в общем, он попытался меня оттолкнуть со спины, но... И ты вошел... - она вскинула на него глаза. - Мне это нужно было, Гарри! - она пылала от стыда.
- Гермиона, - смилостивился Гарри и сел на подлокотник кресла, неловко кладя руку на ее плечо, - не думай, все нормально... Я тогда испугался, что это насильно, вот и наорал на него.
- Ты был крут с ним, - улыбнулась она, - я видела, как ты ему врезал и поставил на место...
- Ну это слишком сильно сказано, - смутился Гарри, пряча улыбку гордости.
- Нет, это было здорово, - хмыкнула она и робко посмотрела на него, - я ушла, когда он залечил тебе ребра. Но потом ведь он не причинил тебе зла?
- Все кости сращены, - усмехнулся Гарри. Они замолчали. Гермиона вздохнула привычно-горестно и отбросила край мантии.
- Мне одиноко, - наконец сказала она. Гарри не нашелся, что ответить, - кажется, ты и Рон все дальше от меня и...
- Нет, Гермиона, совсем нет. Просто мы все сейчас... Ты сама знаешь, - мягко произнес Гарри и потянул ее к себе. Она прилегла, положив голову ему на бедро. Он провел рукой по каштану волос и задумался.
- А я ведь все это время им грезила, - решилась рассказать Гермиона, - мне он казался таким мужественным... Да и до сих пор кажется. Он храбр и резок, но честен и благороден... Но это было не так, как я думала, это было не то. Это было совсем не для меня. Нужна абсолютно другая женщина, чтобы выдержать и полюбить этот огонь. Он был с самого начала прав: он не для меня. А я не верила... Я в него влюбилась, - смущенно прошептала она, пряча лица в ладонях. Гарри улыбнулся, но она не видела, - а сейчас прошел всего час, а думаю о нем совсем по-другому. Он на самом деле мне, как старший брат или отец... Не зря он собирается стать моим опекуном, пока все не уляжется... Но он хороший, Гарри.
- О да, а еще он всех считает идиотами, а меня главным, - саркастично произнес юноша.
- Он так не думает. Он знает, что ты умный парень, но просто хочет, чтобы ты постоянно стремился быть лучше, - Гермиона поерзала на его ноге и, подложив руку под голову, снова улеглась. Гарри видел ее задумчивый взгляд. - Он тот, кто желает тебе добра. И он очень за тебя волнуется. Я что-то слышала от него про дружбу с твоим отцом. Наверно, он считает себя твоим покровителем или кем-то в этом духе, - в ответ на его смешок, она подняла на него глаза, - думай, что хочешь, но тот, кто пошел за тобой в Азкабан, прекрасно понимая риск, тот, кто вытащил тебя из Норы летом, тот, кто отправился тебе на выручку в Малфой-менор, по меньшей мере, заботится о тебе.
Гарри пожал плечами. Она повернулась и легла к нему лицом, положив руки на живот:
- А ведь я никогда с тобой так не говорила.
Он постарался как можно более ласково посмотреть на нее:
- Все нормально, Гермиона, - она снизу вверх взглянула на него и задумчиво произнесла:
- Мы так говорили с Джинни. И в Норе, и здесь. Вечером она приходила в нашу спальню, и мы подолгу разговаривали о какой-то ерунде. Вот как мы сейчас с тобой.
- Это не ерунда, - покачал головой Гарри, накрывая рукой ее плечи. Она оперлась на нее подбородком и обхватила рукой. Она была куда теплее, чем утром.
- Вот и Джинни так говорила, - улыбнулась Гермиона и снова задумчиво уставилась в потолок. Гарри стал смотреть в темноту за окном.
- Гарри?
- Да?
- А что было в дуэльном клубе потом?
- Я сбежал от дуэлей, - улыбнулся Гарри.
- Герой, - со смешком произнесла она.
- О да, а еще Рон Фрюиска вызвал, - хмыкнул Гарри.
- Да? - совсем немного удивилась девушка.
- Да, вот только Фрюиск наколдовал иллюзию, и Рон с ней сражался. А сам Фрюиск возник позади Рона. Вот и выиграл.
- А, ясно, - отозвалась она, - кстати, у него, оказывается, доспех был невидимый. Авада Кедавра в него и попала.
- Хах, - фыркнул Гарри и нахмурился, - а я Рона побил.
- Когда? - Гермиона строго посмотрела на него и приподнялась. Гарри смутился:
- Сейчас... Да он сказал, что раз он простил мне смерть сестры, то я должен простить ему утро, и мы оба должны все забыть. Ну я не сдержался, уж больно руки чесались...
- Постарайся быть более спокойным, - наказала ему Гермиона и легла обратно. Гарри кивнул. Они оба улыбались. Странно, вроде и нечему улыбаться. Но на душе стало совсем светло, как тогда, в Норе, до приезда Дамблдора.
- Послушай.
- М?
- Тебе легче?
Гарри подумал и честно ответил:
- Да. Наверно потому, что я встретил Луну Лавгуд, - Гермиона подняла бровь, - она искренне верит, что смерть - только переход в другой мир, в новую жизнь. И мне все показалось не так... безнадежно.
- В другой мир... Может, это подойдет и для моей мамы?
- Да, Гермиона, подойдет... А она ведь в Мунго?
- Вместе с папой, - она покрепче обхватила его руку и прильнула к подлокотнику, на котором устроился Гарри, - он идет на поправку. А маму поселили к Лонгботтомам... Они подружатся? - это был абсолютно детский вопрос из серии "анти-Гренджер", но Гарри, внутренне жалея подругу, улыбнулся ей:
- Конечно. А как ты?
- Мне тоже легче. Я уже давно начала привыкать к мысли, что с ними может что-то случиться. Да и я с ними была уже далеко не близка. Хогвартс, Нора и только месяц на них. Они мне стали немного... чужими. И так легче.
Они помолчали. Часы отбили одиннадцать. В окно забарабанил крупный октябрьский дождь. Гарри палочкой зажег магический факел над их головами, закладывая палочку в карман, и синий свет лег на их лица.
- Спасибо тебе, Гарри, - довольно серьезно сказала Гермиона. Он непонимающе посмотрел на нее, - ты спас меня из Азкабана и кинулся на мою защиту перед Фрюиском...
- Да ну, - досадливо отмахнулся он, - это выглядело, как ронова сцена ревности...
- Но по делу, - перебила его девушка, - спасибо... здорово, что у меня есть такие друзья, как вы, - мечтательно улыбнулась она. - Помирись с Роном, хорошо?
- Посмотрим, - уклонился от ответа Гарри. Она укоризненно посмотрела на него, но не ответила. Снова бестягостно помолчали.
- От тебя пахнет грозой, - прошептала она, поворачиваясь лицом к его торсу. Гарри дернул плечами и осторожно, почти нежно, провел рукой по стянутым в хвост волосам. Его это умиротворяло.
- Не встречайся с Парвати, а?
Гарри удивленно посмотрел на нее:
- Она не такая плохая, как тебе кажется.
- Скорее, не такая хорошая, как кажется тебе, - парировала Гермиона, выразительно посмотрев на него, - я с ней пять лет одну спальню делила. Правда, - добавила она, - Парвати лучше Браун. Та вообще тупее некуда. И как Рон с ней встречался?...
- Ты знаешь?!
- А почему бы мне не знать? Лаванде нужен был мельчайший повод, чтобы унизить меня своими отношениями с Роном.
- И ты знала и ничего не делала? - ошарашено спросил Гарри.
- Ну а что я смогла бы сделать? Заявилась бы к Рону и устроила скандал? А мне это надо? - рассудила она. - Да и пусть встречается с кем хочет. Я, в отличие от него, не стану махать кулаками и биться с его девушками.
- А было бы забавно, - хохотнул Гарри. Гермиона, улыбаясь, хлопнула по его ноге. - Ты совсем безразлична к нему?
- Не то, что бы... Понимаешь, он как ты, он мне как брат или что-то такое... И когда у нас с ним вся эта эпопея кончится?
- Лет через двадцать, - предположил Гарри и объяснил, - пока он женится на какой-нибудь Лаванде Браун, пока он заведет детей, пока помучается и придет к тебе, крича, что ты его единственная любовь, пройдет не один год.
Оба улыбнулись и задумались. Ведь в каждой шутке только доля шутки.
- Завтра у Фрюиска слушание в Министерстве, - пробормотала девушка.
- Скорее само Министерство приедет к Фрюиску, чем он пойдет к ним, - хихикнул Гарри. Гермиона закрыла глаза:
- Нам разрешили быть там в качестве свидетелей...
- Так весь Хогвартс видел!
- Но там только шестой и седьмой курс могут выступать. А никто с седьмого курса не захотел. И вообще едут только Малфой и Забини. Поедем, защитим, м?
- Ладно, - сдался Гарри и вспомнил, - а что будет с Паркинсон?
- Не знаю, но наверно ее отгородят от Азкабана. Связи, деньги, родители...
- А за что ты ее вызвала?
- Это ее отец напал на папу.
- А на маму?
Она пожала плечами и вздохнула.
- Как ты после дуэли? Ты отлично держалась!
- Хуже, чем могла... Только правая рука побаливает... О, да ты же меня и сегодня спас!
- Я страшно испугался, и все будто замедлилось. Я бежал, а Фрюиск с мопсихой разбирался.
- Паркинсон?
- Ага.
Она посмотрела на него и улыбнулась:
- А ты совсем не брился.
- Да? - проведя рукой по легкой двухдневной щетине, протянул он и задумчиво взял ее за правую кисть. Большие синяки на предплечье и на тыльной стороне ладони были, наверняка, его работой. Она обхватила его палец, как ребенок, и легла на его руку. Она была абсолютно беззащитна сейчас. Казалось, девушку можно было сломать одним движением пальцев. Но в ней больше не чувствовалась азкабанская истерика. Она больше не плакала, и от этого всем было проще. Через пару минут ее дыхание сровнялось и стало глубже. Гарри аккуратно поднял Гермиону на руки и принес в ее покои. Он стащил с подруги мантию и туфли и накрыл одеялом, потом тихо вышел и запер дверь на простой Коллопортус. Юноша постоял в гостиной и пошел к себе. Быстро раздевшись, он с удовольствием растянулся под одеялом.
Нежность, безграничная и светлая, переполняла его душу. Ему становилось легче с каждым вдохом. Смерть Джинни подкосила его, но ему нужно было лишь научиться жить дальше и верить, как Луна. Она верила в бессмертие души... Может, и ему стоит?

Глава 21. Укрощение укрощенного.

- Свали, Поттер, ты тут лишний.
- Хватит уже, Рон.
Гарри утомленно сел за стол. Рон демонстративно отвернулся. Гарри посмотрел на Гермиону и взглядом сказал: "Вот видишь". Она поджала губы и с нажимом сверкнула глазами. Гарри тяжко вздохнул и снова повернулся к Рону, мрачно тыкающему овсянку:
- Рон, послушай, вчера я...
Он не успел договорить. Тарелка овсянки шлепнулась ему в лицо и ударилась о стол. Гриффиндорцы замерли, стол Слизерина взорвался ядовитым хохотом. Гарри провел по лицу рукой, сдирая липкую кашу.
- Ты не понял, Поттер? Свали!
Гарри сжал зубы и не отреагировал. Все силы уходили на то, чтобы не кинуться на наглое веснушчатое лицо с кулаками.
- Рон, прекрати в самом деле! - сердито воскликнула Гермиона. Рыжий уничтожил ее, бешено посмотрев, и ушел. Девушка кинула Гарри расстроенный взгляд и пошла за Роном. Гарри стер овсянку и потопал в уборную. Там он наклонился над раковиной и стал смывать ронов завтрак. За спиной раздался звук открываемой двери, и двое человек прошло мимо него. Гарри стоял в тени, и они его не видели. Голоса принадлежали Малфою и Забини:
- Ты должен что-то сделать!
- Что? - сухо отозвался Малфой. - Он пятнадцать минут пытал Нарциссу, когда она пыталась его остановить. В следующий раз он ее прикончит...
- Ну так женись! Почему ты это не сделаешь?! - истерично оборвал Забини.
- Женитьба меня не спасет. Он хочет отплатить мне за ошибки Люциуса. Он уже все решил.
- Хватит молоть чушь, Малфой! Женись на ком-нибудь! Хоть на Нарциссе! Ей же отказал Палексис?
Малфой умылся и злобно посмотрел в зеркало на братца:
- Драко или герцог Малфой, Забини, не забывай. Реддл пригрозил всем семьям расправой, если они хотя бы попытаются взять фамилию Малфоев.
- Ну тогда беги!
Малфой повернулся к нему и скрестил руки на груди:
- От него? Куда? Запереться в Малфой-менор? Или бегать по всему свету, как делал старший Лоббили? Я слишком себя уважаю, чтобы...
- Быть клейменым Меткой? - саркастично спросил Забини и подошел ближе к Малфою. - Он пошлет тебя на смерть при первой же возможности!
- Да меня нелюдь быстрее прикончит... Сукин сын.
Забини согласно кивнул и прислонился к стене рядом с Малфоем. У него был странный косой взгляд. Сын Люциуса тоже заметил это и поежился:
- Что еще?
- Что с Паркинсон?
- Я дал денег главе департамента, и от нее отвязались.
- Ты?! - изумился Забини.
- Жених.
- Чего?!
- Когда я ездил к Люциусу, оказалось, что у меня с Паркинсон брачный контракт.
- Влип ты...
- Все нормально, - отмахнулся Малфой, - мне плевать, а Панси далеко не худший вариант.
Забини презрительно фыркнул и протянул, смотря на мрачного Малфоя полузакрытыми глазами:
- Скучно.
- Иди, развлекись с Креббом и Гойлом. Благо, они в отцов пошли, - огрызнулся Малфой и повернулся к двери. Забини зло оскалился, резко схватил его за предплечье и рванул на себя. Малфой уперся второй рукой ему в шею.
- А ты? Тоже в отца? - с взбешенной улыбкой спросил Забини, смотря на него томными холодными глазами.
- Мой отец двадцать лет не трогал таких тварей, как они или ты, - процедил Малфой, отталкивая его и выходя из уборной. Забини хмыкнул и последовал за ним. Гарри отклеился от стены и взглянул на себя в зеркало. Его опять окунуло в их мир, и снова ему стало жутко тошно. Он умылся еще раз. Если ему потом встретятся разговоры слизеринцев, то он точно отправится в Мунго с хроническим недомоганием. Однако он узнал кое-что новенькое. Малфой был в шаге от становления Пожирателем и не особенно радовался по этому поводу. Надо бы сказать Гермионе и... вернее, только Гермионе.
***
- Ну и что? - пожала плечами девушка, прислоняясь к стене. Мимо них гордо прошел Рон в компании Симуса и Дина. Гермиона проводила их взглядом и уже тише продолжила. - Это было ожидаемо. Да ты и сам прекрасно это знаешь.
- Но он не хочет! Он не хочет идти за Волдемортом! Там вообще никто, судя по их разговорам, не поддерживает Реддла!
- И что? - как от назойливой мухи, отмахнулась Гермиона и поправила мантию на плече. - Они идут за свои идеалы, а не за его. Им глубоко плевать на Реддла. Они им просто прикрываются, как щитом.
- Фрюиск также говорит, - буркнул Гарри, направляясь к входным воротам. В выходные разрешалось посещение Хогсмита, и они решили проветриться перед полуденным слушаньем. Гермиона вздохнула и пошла за ним. В паре десятков футов от них шли сокурсники и смеялись. Гарри казалось, что Рон нарочито громко хохочет.
- Он врет.
- Что?
- Ему не смешно, - сквозь зубы сказал Гарри. Гермиона закатила глаза и внимательно посмотрела на него:
- Тебе его не хватает?
- Его? - Гарри зло рассмеялся. - Когда он обвинил меня в смерти Джинни и пожелал забыть об этом, когда он ударил меня за то, что у него, видите ли, ревность красной тряпкой перед носом, то это считается нормальным!...
- Гарри!
- А когда я честно сказал ему, что он дерьмовый старший брат и ударил его за оскорбление памяти собственной сестры, он обижен и оскорблен!...
- Гарри!
- Да пошел он со своими заморочками! Мне не нужен такой гребаный друг, который может ударить в спину!
- Гарри! - снова воскликнула Гермиона и посмотрела вперед. Гарри уже кричал, не заметив этого. Он проследил за ее взглядом и наткнулся на горящие глаза обернувшегося Рона. Вся компания остановилась и смотрела на бывших друзей.
- Повтори, что ты сказал, Поттер? - медленно произнес рыжий, наводя на него палочку.
- Да, Уизли, ты просто подонок, - запальчиво прошипел Гарри, вытаскивая свою. Вокруг них стали останавливаться ученики, ожидая зрелища.
- Симус, Дин! - крикнула Гермиона, бросаясь к Гарри. Тот отстранил ее и угрожающе махнул палочкой. Она умоляюще посмотрела на обоих и стала заламывать руки. Рон тем временем отвязался от Финнигана и снова обернулся к нему.
- Сниппаре!
- Ступефай!
- Остановитесь!
- Гермиона!
- Нет!
Девушка ничком упала на морозную землю. Гарри стремительно соображал, чье заклинание в нее попало. Не вспомнил и побежал к ней. Рон посерел и кинулся к девушке. Они перевернули ее лицом к себе. Она поморщилась и глубоко вдохнула. Гарри дотронулся до ее руки и почувствовал, как намокла ткань мантии. Он быстро закатал рукав. Кровь лилась из глубокого бритвенного пореза.
- Эпискеи, - тихо произнес Рон. Рана закрылась. Девушка медленно стала приходить в себя.
- Оба, - прошептал Гарри. Рон кивнул, и они посмотрели друг на друга. Гермиона замерла. Рон взглянул на нее и протянул Гарри руку. Тот не двигался.
Гарри не знал, что делать. С одной стороны, он искренне верил в то, что сейчас сказал Гермионе. Ему на самом деле не нужен был тот, кто готов его предать или врать ему. А Рон уже ругался с ним на четвертом курсе, оставив в самый нужный момент. С другой стороны, Рон был его лучшим другом и прошел с ним все, а их глупейшая ссора была последствием похорон Джинни. Оба прятали горе в злости, но излить ее было не на кого, кроме друг друга. Однако... Однако Гарри всегда прощал его за его поступки, а самому ему не за что было просить прощения. Он ни в чем не был виноват перед Роном. И его ревность ко всем, кто касался Гермионы, начала серьезно доставать Гарри. Младший Уизли уже не был ему так близок, как раньше. В этом году все изменилось, они изменились. Но Рон всегда был только хорошим другом, а не отличным, и Гарри не обращал внимания на его минусы, пожалуй, лишь из-за его семьи. Рон не был первоклассно умен и храбр, он был лишь похож на Гарри в учебе, да его семья заменила Поттеру родных. Но сейчас, со смертью Джинни, все изменится. Гарри больше не нужна будет семья. Да и он больше не нужен будет Уизли. Ему будут нужны только палочка и жажда мести. И Рон помешает ему. Он сможет предать его в любой момент. Это слишком опасно. Гарри моргнул и посмотрел на парня перед собой совсем другими глазами. Рональд Уизли, малодушный подонок, готовый свалить смерть единственной сестры на лучшего "друга", готовый забыть о ее гибели, готовый предать, сатанеющий от необоснованной ревности к их подруге; Уизли, который бесился из-за того, что все считали его Тенью Гарри Поттера, но сам пошел на это... Друг?... А может... Пора двигаться дальше?
Пауза затянулась. Рон начал понимать ход его мыслей. Он опустил руку. Гермиона непонимающе смотрела то на одного, то на другого.
- В чем дело? - осторожно спросила она. Рон кивнул Гарри. Они поняли друг друга. Рыжий поднялся и пошел к сокурсникам. Гарри опустил глаза в землю. Гермиона ударила его в плечо и зашептала:
- Что вы делаете? Хватит уже ругаться!
- Мы больше не ругаемся, Гермиона, - он посмотрел вслед удаляющемуся Рону, - мы просто разошлись.
- Что за бред?! - вскипела она.
- Не бред, - он покачал головой, поднимаясь на ноги и подавая ей руку, - бывают друзья, с которыми ты вместе до конца жизни. А бывают те, с кем ты расстаешься, чтобы идти к чему-то новому, лучшему... И Рон не тот, кто будет со мной до конца.
- Ты что, издеваешься? - она встала, игнорируя его помощь, - куда уж лучше?! Он прошел с тобой огонь и воду! А потом у вас на минуту взыграли гормоны, и вы решили разорвать вашу дружбу! Что за идиотизм?!
Гарри пожал плечами и пошел в сторону Хогсмита. Гермиона ворчала всю дорогу. Они перекусили в "Трех метлах" и вернулись в школу. Гермиона объявила ему бойкот. Она только молчала и громко фыркала, отворачиваясь, едва ловила его насмешливый взгляд. К без четверти двенадцать они уже вернулись в Хогвартс и дошли до кабинета директора. У дверей ждали Малфой с Забини. Завидев их, слизеринцы нацепили на лица одинаковую маску презрения.
- Что ты здесь делаешь, грязнокровка? - растянул Забини. - Пошла просить у МакГонагалл мелочи на проживание?
Гермиона поджала губы и не ответила. Гарри стал искать издевку в ответ, но не находилось. Уж в чем-чем, а в быстрой реакции на ядовитые разговоры и вообще в словах, слизеринцам не было равных. Забини понял свое превосходство и продолжил:
- Вы, наверно, на защиту вашей зверюшки выползли? И что же мы стоим? Или экс-декан не поведала своим ути-пути-гриффиндорчикам пароль к дверце?
- Заткните вашу пасть, Забини, а то грязь зальет пол, - неторопливо проговорил кто-то. Все, кроме Гарри, обернулись. Он и так прекрасно помнил обладателя низкого, переходящего в громкий шепот, голоса. Фрюиск чинно прошел мимо студентов и обратился к статуе:
- Сквозь тернии к звездам.
Горгулья отпрыгнула в сторону, и учитель прошел на лестницу. Малфой и Забини вбили их в землю надменными взглядами и пошли наверх. Гарри с Гермионой переглянулись и последовали за змеенышами.
В кабинете нервно, кругами, ходила МакГонагалл. Желтоватое морщинистое лицо оттеняли болезненно сверкающие глаза, сухие губы цвета сырого мяса сжались в тонкую ниточку. За ней наблюдали Флитвик и Спраут, сидевшие в креслах у директорского стола. Фрюиск, бегло поздоровавшись, подошел к камину и кинул в него щепоть пороха из кармана:
- Министерство магии, шестая зала Визенгамота.
Зеленое пламя взметнулось и обволокло его. Маг исчез, вслед за ним безгласно пошли Флитвик и Спраут, потом слизеринцы, Гермиона. Гарри остановился перед камином, оборачиваясь на МакГонагалл:
- Как вы, профессор?
Женщина подняла на него глаза. Изнуренное лицо пожившего свое человека, из кого выпили все соки. Гарри вздохнул и, поворочав угли, вошел в пламя.
***
Камин отнес его в узкий коридор, обитый деревянными панелями. Рядом разбрелись остальные "свидетели". Гарри осмотрелся. Он уже бывал здесь год назад, когда его пытались отчислить за использование Патронуса при Дадли. Его оправдали, но... Широкая невысокая деревянная дверь отворилась, приковав к себе внимание собравшихся. Из-за нее показалась рыжая голова. Гарри сдержанно посмотрел на Перси Уизли. Человек, который отстранил себя от семьи настолько, что не пришел на похороны родной сестры. У каждого были свои причины, но презрение с удивительным единством мелькало в каждом взгляде, только Фрюиск смотрел на парня перед собой с ленивым интересом. Перси вылез полностью. Он пополнел, и бледно-голубые стекла глаз спрятались за очками в роговой оправе. На нем были приличная мантия недешевой фиолетовой ткани и шляпа под цвет. Всем своим видом он показывал: я всего добился сам. Он оглядел компанию и слегка горделиво заговорил:
- Есть ли здесь нечеловек, именующий себя Корнетом Фрюиском?
Учитель запахнулся в плащ и выступил вперед:
- Еще один Уизли, предатель крови?
Перси сжал зубы, но быстро взял себя в руки и процедил:
- Высокий блондин с отвратительными манерами, ты, должно быть, и есть нелюдь?
- Мои манеры позволили мне кинуться к твоей сестре в Азкабан и вытащить ее из лап самого Хаоса, - сухо ответил учитель, - так что ничтожная тряпка передо мной не достойна лицезреть меня.
Перси побурел, но снова сдержался и вернулся в зал. Фрюиск последовал и исчез за дверью. Медленно потекли минуты. Слизеринцы отошли в глубь коридора и зашептались. Профессора перекидывались редкими фразами и предположениями. Гермиона прислонилась к стене напротив и начала колдовать какие-то разноцветные пузыри и подобную чушь. Гарри сполз на пол и задремал. Через пятнадцать минут дверь снова открылась и пропустила красного от ярости Уизли:
- Минерва МакГонагалл.
Женщина сказала что-то коллегам и скрылась в зале суда. Началась вереница вызовов. Гарри, как полагается, был последним. Он вздохнул и вошел в залу. Тяжелый сводчатый потолок раскинулся над уходящими вверх скамьями судей. Там сидел весь Визенгамот. На передней скамье возвышался Фадж. Слева от него сидел ночной кошмар Хогвартса - Долорес Амбридж с прежней улыбочкой смотрела по сторонам. Гарри привычно поежился и прошел вперед. В большом каменном кресле вольно развалился Фрюиск, широко закинув ногу на ногу и со своей сатанинско-надменной улыбочкой глядя на судей. За ним стояла еще одна скамья, на которой сидели "свидетели". Гарри оглядел потемневшие лица и подошел к стулу рядом с учителем. Тот подмигнул Гарри и снова воззрился на Фаджа.
- Вы Гарри Джеймс Поттер?
- Да, это я, - слегка нервозно ответил Гарри.
- Проживаете по адресу дом 4 по Тисовой улице, город Литтл-Уинкинг, графство Суррей? - продолжил Фадж официальным тоном.
- Не совсем, - пробормотал Гарри, - мои опекуны...
- Ваши опекуны были убиты взрывом газа, мы знаем, - перебил Фадж, - но это не значит, что их дом не остается вашим местом проживания.
- Там руины, - тихо сказал Гарри.
- Нас это не интересует, - рявкнул волшебник.
- Министр! - позвал кто-то из-за спины Гарри.
- Да, мисс МакГонагалл? - с натянутой вежливостью спросил он.
- Я являюсь опекуном Гарри Поттера после гибели Альбуса Дамблдора.
- Это так, Шарлот? - Фадж обернулся к скамьям. Невысокая волшебница в третьем ряду поднялась:
- Да, Министр, вчера мы подтвердили это официально. Однако у нашего департамента возникла другая проблема. Обвиняемый Корнет Фрюиск подал прошение на опеку над Гермионой Джейн Гренджер, но мы не можем вынести решение до конца следствия.
Фадж резко обернулся на Фрюиска:
- Так ты еще и опекуном стать хочешь? Да таких, как ты...
- Я бы попросил со мной на "Вы". Я тебе, человечишка, не брат и не отец, чтобы такая шваль, как ты, со мной вровень стояла, - лениво и холодно произнес учитель.
- Подонок, - прошипел Фадж, подаваясь вперед, но Амбридж кхекнула и остановила его рукой:
- Корнелиус, пожалуйста. Скажите, Корнет...
- Для тебя мистер Фрюиск, - неприязненно скривился учитель.
- Мистер Фрюиск, - легко уступила Амбридж и тошнотворно улыбнулась. У Фрюиска был такой вид, будто под носом у него лежало что-то, чрезвычайно вонючее, - вы ведь являетесь преподавателем Защиты от Темных искусств в Хогвартсе?
- Это уже сто раз здесь сказали.
- Надеюсь, вы ведете уроки по намеченной Министерством программе?
Фрюиск взглянул на нее со смесью омерзения и непонимания, потом косо улыбнулся и рассмеялся металлическим смехом. Амбридж не изменилась в лице:
- Я не поняла ваш ответ, мистер Фрюиск.
- Я разве похож на такую падаль, как ты? - спросил он. - Я видел твои заметки, человечишка. Ты весь год читала ученикам книжки, не давая взять палочку в руки. И мне пришла бумажка с указанием делать то же самое. И знаете, что? Да пошли вы все к чертовой матери с вашим маскарадом уродов! - он поднялся из кресла, и цепи двинулись, зашуршав. - Ваши убогие представления о красоте и пользе, ваша идиотская жизнь по смешным правилам, ваши бесконечно тупые попытки вознестись надо мной и нелюдями в общем - да пошли вы со всем этим! - окончательно распалился Фрюиск, махнув рукой. Судьи на скамьях загоготали, вскакивая со своих мест.
- Вы, бездарные глупцы, думающие, что в этой жизни познали все, но вы просто слишком себя любите, высокомерные чванливые недосущества! Вам стремиться и стремиться до моего уровня, но вы никогда не узрите его в самой дерзкой мечте. Вы смешны в своем мнимом величии! Вы гноите тех, кто хотя бы пытается нас понять, кто старается быть с нами на одном уровне! Вы, сидящие передо мной презренные твари, искренне верите в то, что вам меня судить? Вы нич-тож-ны! Вы никто! И пошли вы все со своими претензиями к вашему святому Мерлину! Вам там самое место!
Члены суда уже вскочили со своих мест и повытаскивали палочки. Фадж открывал и закрывал рот, как рыба, сжимая в руках папку с обвинениями. По роже Амбридж ходили большие желваки. Гарри обернулся. Профессора и Гермиона сидели с испуганно-пораженным видом; слизеринцы, как и все остальные, направили на Фрюиска палочки. Гарри быстро посмотрел на учителя. Тот улыбался удовлетворенно-высокомерно. Цепи потянулись к его рукам, но он тут же одернул их. Гарри схватил его за край плаща, Фрюиск обернулся и воинственно посмотрел на него
- Что ты делаешь?!
- Восстанавливаю справедливость, - огрызнулся он. В зале тем временем стих шум. Какая-то довольно старая женщина с морщинистым добродушным лицом встала со своего места:
- Корнелиус, милый, постойте. Давайте разберемся...
- Что разбираться?! - взвизгнул Фадж. - Таких, как он, в Азкабан пожизненно нужно! Он социально опасен! Я как Министр магии...
- Корнелиус, боюсь, что я глава Визенгамота, - мягко, но с нажимом произнесла старушка и повернулась к сложившему руки на груди эльфу, благожелательно улыбнувшись ему. - Я понимаю, что вы хотите отомстить, но и мистера Фрюиска можно понять. Он только ответил на ваше оскорбление, да и все нечеловеческие существа гораздо эмоциональнее людей. Кроме того, мы не разобрали его поступки, - она оглядела садящихся обратно на своим места присутствующих и опять взглянула на него.
- Скажите, мой дорогой, седьмого числа, в понедельник, когда трагически погибли Альбус и Джинни Уизли, вы отправились в Азкабан к ним на выручку?
- Да, - мрачно ответил Фрюиск.
- А откуда вы узнали, что они там?
- Феникс Дамблдора прилетел, заметив отсутствие хозяина.
- И... Вы поняли, что он вам сказал? - седовато-черные брови женщины поползли вверх.
- Мой народ общается с любыми существами.
- У Фрюиска у самого есть феникс, - вставила из-за спины МакГонагалл. Судьи переглянулись и с большим вниманием вслушались в расспросы.
- Скажите, а вы когда-нибудь были в Азкабане до этого?
Фрюиск закрыл глаза и через силу ответил:
- Да.
- Как же вы там оказались?
- Дела личного характера, которые к вам не имеют отношения, - с угрозой произнес Фрюиск. Глава суда быстро кивнула и продолжила:
- Скажите, а где конкретно вы были в Азкабане?
Фрюиск посмотрел на нее тяжелым задумчивым взглядом и через несколько секунд ответил:
- Азкабан берет свое начало в другом мире. Врата в этот мир находятся в подвалах старой части замка.
Залу окутало молчание. Гарри чувствовал, как чисто азкабанский холод проникает в душу каждого. Женщина откашлялась и хрипловато спросила:
- Мистер Фрюиск, а сколько вы там были?
Он опустил голову, потом остановил взгляд на какой-то плитке, осмотрел стены залы и уставился в потолок остекленевшими глазами.
- Двадцать лет.
Двадцать лет... Мерлин... Гарри с трудом попытался переварить услышанное. Он едва выдержал там один день... Двадцать лет... И он не сошел с ума?... Двадцать лет в старой части Азкабана!
Тишина сверлила уши, добивая звонким гулом. Все взгляды были устремлены на застывшего, будто статуя, Фрюиска. Гарри осмотрел его лицо. Только сейчас он заметил почти невидную сетку морщин у глаз и две полоски на лбу. Между бровей залегла видимая складка. Да и волосы эльфа были не блондинисто-золотыми, а серебристыми. Первое впечатление от его внешности исчезло и сменилось новым. Вот только взгляд серых, как штормовое море, глаз стал понятнее и сочетаемее с обликом. Эльфы вечно молоды, как читал Гарри в каких-то книжках из библиотеки Блеков, но Фрюиск был далеко не молод, однако это стало видно только сейчас, после Азкабана. Он был настолько стар, что двадцать лет в том аду никак на нем не сказались: он уже отжил все эмоции, и мало что его могло сломить.
- Это все? - спросил он. Большая часть зала вздрогнула и посмотрела на старушку. Она с перекошенным лицом уставилась на учителя и пробормотала:
- И когда же вы вернулись?
- Полтора года назад.
- И решили отправиться в Хогвартс?
- Мы давно знакомы с Дамблдором... были.
- Вас устраивает ваша должность?
- Вполне.
- А становление деканом Гриффиндора...
- Было приказом директора.
- Да о чем вы говорите?! - взвыл Фадж. - Этот ненормальный двадцать лет провел в Азкабане! У него уже мозгов нет! Я пытаюсь оградить ваших детей от этого монстра, а вы...
- Не думаю, что он монстр, Корнелиус, - с прежним мягким нажимом произнесла глава суда. - Моя внучка учится на четвертом курсе, и я получаю от нее только теплейшие отзывы об этом нечеловеке как учителе. Она считает, что ни один преподаватель, кроме Аластора Моуди или, вернее, того, кто представлялся им, не был настолько силен в обучении дуэльному искусству. Да, я понимаю, что вы сердиты на него, Корнелиус, что у него скверный характер и полнейшее презрение к людям, что он далеко не лучший представитель нелюдей и моральный урод, но если он выучит наших детей стоять за себя и позволит нам не бояться за их безопасность, то я готова ему все простить.
Члены суда зашептались, и многие, как понял Гарри, готовы оправдать Фрюиска. Фадж тоже понял, что судьба проклятого нелюдя уходит из его рук, и выкинул последний козырь:
- Ну а опека? Вы позволите ему иметь власть над беззащитной девушкой?!
Члены суда снова начали переглядываться. Гарри услышал судорожный вдох Гермионы.
- У вас есть дети, профессор? - спросила волшебница из департамента об опеке.
- Четверо, - помедлив, ответил Фрюиск. Гарри заметил, что он сник, но не подавал виду.
- А дочери?
- Трое, - совсем мрачно сказал Фрюиск, хмурясь.
- И вы их воспитывали?
- Я был в Азкабане, - очень тихо и крайне недружелюбно отозвался Могучий.
- Вот! - закричал Фадж, тряся пальцем в сторону учителя, - он маньяк! А с сыном что?
- Погиб, - прошептал Фрюиск, опуская руки вдоль тела и наклоняясь вперед. Гарри видел, как стремительно белеют глаза учителя. Ой, нехорошо...
- Стойте!
Легкий стук каблуков, и Гермиона встала в трех шагах перед ним:
- Остановитесь! Это совсем не важно, есть ли у него дети! Профессор отправлялся нам на помощь, рискуя жизнью, и это является главным показателем его отношения к ученикам и ко мне, в частности!
- Мисс Гренджер, - перебила ее волшебница из департамента с опекой, - в любом случае наша дискуссия бессмысленна: мистер Фрюиск - нечеловек, и доказательств его психического здоровья у нас нет, поэтому опека над вами, как и над мистером Поттером, передается Минерве МакГонагалл как директору вашей школы. Это, в конце концов, не навсегда, а только до выздоровления хотя бы одного из ваших родителей. Вам ясно?
- Да, - без энтузиазма ответила Гермиона.
- Таак, - протянул Фадж, потирая руки, - опеки лишили, слава Мерлину, ну а что до нападения на Министра магии? Кто за признание виновным и отправки обратно в Азкабан еще на двадцать лет? - несколько рук в первых рядах. - Так-так, кто считает, что нелюдь не виновен в мизантропии и достоин и дальше калечить хогвартских студентов? - рук на пять больше в дальних рядах. Фадж пересчитал, нахмурился и, с плохой от злости дикцией, прошипел:
- Визенгамот постановил, что нечеловек Корнет Фрюиск невиновен.
Судьи повставали со своих мест и закопошились, выходя. Фадж гневно стукнул кулаком по папке и вылетел из залы. Вслед за ним, волоча полы розовой юбки, вышла Амбридж. Через пару минут в зале остались только хогвартсцы. Гарри подошел к ним и оглянулся на Фрюиска. Тот уже разговаривал со старушкой - главой суда. Она что-то сказала напоследок и, быстро склонив голову, вышла. Фрюиск неторопливо отошел к профессорам и ученикам.
- Что, приплатили за освобождение, сэр? - ядовито протянул Малфой. Могучий отослал ему легкую улыбку презрения:
- Думаю, этому мне еще учиться и учиться у профессионалов, вроде рода Малфоев.
- В отличие от вас, профессор, мы хотя бы в чем-то профессионалы, - не растерялся хорек.
- Действительно, Малфой, не важно, что корона из дерьма, главное - что корона.
- Прекратите немедленно! - сурово оборвала перепалку МакГонагалл. - Профессор Фрюиск, вы могли бы быть и повежливее! А вы, мистер Малфой, кончайте хамить! Пойдемте в атриум, там переправимся обратно в школу.
Флитвик с Фрюиском и Спраут с МакГонагалл пошли вперед, заведя какую-то беседу. Следом двинулись Гарри и Гермиона.
- Что было на слушании? - Гарри нарушил молчание, лишь когда вышли в коридор к лифтам. Гермиона громко фыркнула и отвернулась, ускоряя шаг. Гарри вздохнул и замолк. Сзади тихо переговаривались слизеринцы. До Гарри долетали слова "Метка", "Реддл" и "жениться", что четко обозначало круг интересов юных патрициев. К лифту дошли без инцидентов, так же доехали до атриума. Все пошли за Фрюиском, завернувшим к ближайшему камину. Учитель вытащил из кармана серебряный мешочек с порохом и роздал всем по щепоти. До Хогвартса добрались совершенно спокойно: все разбрелись по своим каминам в кабинеты. Гарри отправился в гостиную старост, Гермиона что-то буркнула о Роне и перенеслась в гриффиндорскую башню. Гарри засел за зелье Каперфулу: делать все равно было нечего. Может, он погорячился, послав Рона?
***
Гермиона вылетела на пол гостиной Гриффиндора и, не увидев Рона, пошла в библиотеку. Несуразную и идиотическую ссору парней лучше было игнорировать, чем пытаться их помирить. Через неделю все уладится, как уже было. Но все равно! Какими же надо быть ослами, чтобы прекратить общение в такой момент! Война, конечно, но Гарри сам себя превзошел! Ну как так можно?!
Она зашла в библиотеку и прошла по ряду нумерологии. Вектор задала какую-то непонятную таблицу шестого века нашей эры для расшифровки и нужно было придумать, как с этим справиться. Она прошла по ряду и стала вытаскивать необходимый справочник, когда взгляд упал на никем не тронутую секцию истории магии, вернее, на одну книгу: "Истоки власти в безлюдном мире". Сердце зажало. Гермиона отставила справочник и подошла к книге. Полуистлевший переплет с малоразличимой надписью сливался с остальными томами, но почему-то Гермиона не могла отвести от него глаз, не решаясь взять в руки. Истоки власти у нелюдей... Да этому фолианту лет восемьсот, как минимум. Восемьсот... Фрюиск жил и тогда... Кажется, он был не простым эльфом... Мерлин, эта книга может хранить его истинное имя! Гермиона вытащила том и бегом рванула к ближайшему столу. Она быстро открыла книгу и начала читать хорошо сохранившиеся строки.
***
Драко упал в кресло и закрыл отекшими веками глаза. Пять часов. Ему осталось жить один-единственный час. Потом он перестанет быть Малфоем, герцогом и человеком и станет швалью Темного лорда, тряпкой без имени и гордости. Сегодня в шесть часов ему поставят Черную Метку.
Новость облетела весь факультет минут за десять. Все смотрели на него слезливо-жалеющими глазами и бесполезно понимающе кивали. Забини весь день лез с разговорами о побеге, демонстрируя просто, как говорит нелюдь, гриффиндорский идиотизм. Кребб с Гойлом смотрели на юношу с некой тенью уважения: они, как отцы, считали вступление в орден Пожирателей Смерти признанием чистокровности и самостоятельности. Дебилы, что с них взять. Драко потер глаза и откинул голову. Зря он пришел в слизеринскую гостиную, под эти заинтересованные взгляды жалости. Лучше бы было отправиться вслед за Божественным мальчиком в гостиную старост, там, по крайней мере, не надо ловить на себе безмолвное понимание. Сволочи, ничего они не понимали...
Вчера Нарцисса испытала на себе четверть часа реддловой пытки. К Драко явилась одна из домовиков Малфой-менор и передала это, обильно заливая соплями типа "госпожа при смерти", "Темный лорд - монстр" и "мы все умрем". Драко это быстро вывело из себя, и он вызвал другого эльфа. Тот рассказал ему, что на самом деле случилось, и передал послание о Метке. Теперь Драко не знал, что делать и как себя спасти. О матери он не беспокоился: Блеки живучи до неприличия, и Нарцисса выдержит такое - но вот отец... Драко не представлял, что будет с Люциусом, когда он узнает о становлении единственного сына реддловским отребьем. Вполне возможно, что Малфой-старший просто покончит с собой, не выдержав позора. Однако юноша написал отцу письмо - уж лучше пусть Люциус узнает о падении сына от него самого, чем через грязные лапы Долохова, который чудом выжил, оставшись внутри Азкабана и не пойдя проверять сигнализацию. Вообще...
- Драко!
Он недовольно открыл глаза и посмотрел на особу, прервавшую его размышления. Если бы это был Забини, то Драко не отвечал за последствия, но на подлокотник кресла села Панси. Ну что ж... простим на первый раз.
- Тебя выпустили? - беспечно протянул он, пряча в скучающе-сонном облике интерес.
- Да, полчаса назад. И не думала, что Малфои могут тратить свои деньги не на себя, - съязвила она. Драко принял благодарность, фыркнув, и скрестил руки на груди. Она помрачнела и сморщила носик. - Я слышала о Нарциссе и Темном лорде.
- Неужели? - откровенным сарказмом отреагировал юноша. - Покажите мне слизеринца, который об этом еще не знает!
- Драко! - оборвала она, - что ты будешь делать?
- Лизать полукровке зад, как делают наши родители, а ты? Как день прошел?
- Проклятье, Драко! - она сердито вскочила с подлокотника и нависла над ним, - хватит шутить! Вовсе не смешно! Ты издеваешься и над собой, и надо мной! Почему ты не пошел свататься к Джаргонелл или Лоббили? Они бы спасли тебя от этого придурка! А сейчас...
- Да никто бы меня не спас, - прошипел Драко, потирая висок, - Реддлу плевать на всякие женитьбы! Он собственного сына убил! Ты думаешь, его будут занимать какие-то отговорки?!
- Ты мог хотя бы попытаться, - процедила она. Драко уморено всплеснул руками:
- Ну как же ты похожа на своего отца! Вы все Паркинсон такие непрошибаемые?
- Малфой!
- Герцог Малфой, - рявкнул он и откинулся на спинку кресла. Она посмотрела на него со злостью и улетела в сторону женских спален. Драко усмехнулся и не двинулся. И оказался прав. Через пять минут девушка вернулась.
- Драко, почему ты ничего не делаешь?!
- Ты с Забини переобщалась? Вы меня просто...
- Если Забини говорит то же самое, то он гений, - прервала его Панси, - так почему?
- Не хочу, - сухо ответил он.
- А чего ты хочешь?
- Секса или кофе, на твой выбор, - скучающе протянул он, потянувшись в кресле.
- Достали! - с чувством произнесла Панси, - все как взбесились в этом году! В мужские спальни войти нельзя, не услышав за милю ваших занятий! Про твоих Гойла и Кребба я вообще молчу!
- И молчи, - посоветовал Драко, - с твоими нервами лучше вообще не знать, о чем думают шестнадцатилетние парни.
- С моими нервами лучше не знать, что будет сегодня с тобой, - ядовито парировала Панси. Юноша досадливо отмахнулся. - Драко, он пошлет тебя на смерть!
- Будешь по мне плакать? - усмехнулся Малфой.
- Скорее, по Нарциссе и Люциусу. Уж они не заслужили такого бездушного отношения.
- У самой-то души через край, - огрызнулся Драко. - Ты позаботилась о родителях, когда послала в Гренджер Авада Кедавра!
- Вырвалось!
- Ничего себе "вырвалось"! - юноша закинул ногу на ногу. - Мне твое "вырвалось" обошлось в сорок тысяч!
- Ну и что? Одной грязнокровкой меньше было бы! Никто бы и не пожалел, - безразлично ответила она. - Меня больше не порадовало то, что нелюдь выжил.
- Наверное, у него, как у великанов, в крови антимагическое вещество, - пожал плечами Драко, - но это не важно. Одной собакой меньше не стало, не получилось... А если бы тебе удалось, то мне не пришлось бы тратить день впустую, пытаясь вернуть его в Азкабан...
- Вернуть? - переспросила Панси.
- Он там, оказывается, двадцать лет просидел. Представляешь, и после всего этого Визенгамот оправдал его за нападение на Фаджа! В него, наверно, и вейлы кровь замешали...
- Нападение? - улыбнулась девушка, - теперь вынос мусора так называется?
- Похоже на то. Сколько там времени? - спросил он, поднимаясь.
- Без десяти... Драко, пожалуйста, не иди, - она внезапно повисла на его руке и посмотрела ему в лицо блестящими глазами, - беги, скрывайся, только не иди!
Она что-то говорила и дальше, но Драко не слушал. Он пораженно смотрел на нее. Она готова была расплакаться? Панси? Плакать?! Ладно, какая-нибудь Гренджер, едва не ревущая на каждой нумерологии, пока ее верные рыцари не видят, но Панси Паркинсон! Он что, был ей дорог?!...
- Панси, ты выйдешь за меня? - он даже не понял, что спросил это. Девушка осеклась и приоткрыла рот. Небольшая напряженная пауза.
- Да, но... какой будет в этом смысл? - непонимающе произнесла она. Драко заметил, что сам ответ на его вопрос у нее не вызвал затруднения.
- Просто мне важно, чтобы я пришел не в полное одиночество. Ну мне пора, - он подошел к камину и вытащил из глубины каминной полки вазочку с летучим порохом. Неужели Панси столь спокойно ответила на такой вопрос?... Любопытство победило, и он вернулся к распластанной в кресле девушке. Увидев его, она сразу села ровно и приняла безразлично-вежливую позу.
- Скажи, ты бы вышла за меня, если бы между нами не было брачного контракта?
Она сузила глаза и, помолчав, медленно спросила:
- А он есть?
Драко задохнулся подступившими чувствами и с трудом ответил:
- Жди меня через час, - он метнулся к камину. Позади послышались спотыкающийся шаг и окрик Панси, но он уже несся навстречу судьбе:
- Коннот, поместье лорда Волдеморта.
***
Гермиона прокляла все: и идиотскую книгу, которая оказалась ни о чем, и библиотеку, в которой нельзя ничего найти, и потраченное зря время, и Фрюиска, и нумерологию. Единственное, что грело душу, - ванная старост. Сейчас верхом желаний было забраться в горячую воду с легкой розовой пеной, наполнить ванну большими оранжевыми пузырями с апельсиновым запахом... Красота! Гермиона бросила в угол бесполезный том и вышла из библиотеки. На втором повороте она замерла. Навстречу ей кто-то шел. Она прислушалась. Легкий четкий шаг отдавался эхом в древних стенах. Смутное подозрение накрыло девушку, и она скрылась за ближайшими латами. Шаги стали приближаться. Гермиона затаила дыхание и обратилась в слух. Эта походка... Туфф... Туфф... Шаги пошли в соседний коридор, но Гермиона уже знала, кто это. Она осторожно последовала за гулким стуком. Фрюиск прошел мимо Большого зала и вышел из замка. Гермиона, забыв о ванне и библиотеке, неслышно шла за ним на расстоянии ста - ста двадцати ярдов. Фрюиск направлялся в сторону сторожки Хагрида. Гермиона потеплее запахнулась в легкую мантию и потрусила за ним. Корнет обогнул домик и вошел в лес. Странно, что он там забыл?... Подогреваемая неломаемым интересом, девушка прошла в черноту под ветвями. На мгновение она потеряла его из виду, но он сразу же объявился. Его кожа светилась ровным серебряным светом, словно луна. Гермиона непонимающе остановилась и пригляделась. Фрюиск шел беззвучно, едва касаясь земли ногами. Почва будто подлетала под ступни в последний момент. Он двинулся быстрее, Гермиона поспешила за ним.
Они уходили в самую чащу леса. Все реже попадались разные лиственные деревья, все чаще - угрюмые сосны и какой-то валежник. Становилось совсем темно, и единственное, на что Гермиона еще могла ориентироваться, - странный свет, исходивший от Фрюиска. Девушка чувствовала, как прежняя, азкабанская паника забирается в душу. Она не говорила друзьям, но эта темнота, да и любая ночь, превращались в пытку: везде чудился черный, гладкий, тускло блестящий камень. Гермиона пару раз вдохнула и, чуть успокоившись, пошла следом за своим проводником. Корнет шел быстро, не оборачиваясь. Похоже, он торопился куда-то. Гермионе приходилось почти бежать, чтобы не терять его из поля зрения. Однако он все равно оставался довольно далеко: она шла по сухим ветвям сосен совсем не так тихо, как хотелось бы, но, к счастью, эльф был занят своими мыслями. Они прошли мили две. Зубы задрожали от холода. Гермиона в который раз про себя чертыхнулась, уже не зная причин, которые заставили ее тащиться в этот холод за Фрюиском. Пусть идет, куда хочет! Единственной настоящей причиной, по которой она шла за ним, был страх потеряться. Раньше надо было думать, раньше! Прямо, как Гарри, влипла! Почему все ее проблемы включают в себя имя "Корнет Фрюиск"?!
Еще через пару минут он вышел на поляну. Гермиона прильнула к стволу дерева и осторожно выглянула. Деревья расступились вокруг небольшого участка чистой земли. Темная ночь не оставляла никакой надежды что-то увидеть, но Корнет фонарем сиял в мраке Запретного леса. Он пошел в центр поляны. Свет скользнул по земле, обогнул поваленный ствол и очертил фигуру в черном балахоне, сидящую на нем. Фрюиск остановился перед ней. Пришелец встал (он был на дюйм ниже Фрюиска) и скинул капюшон. Гермионе пришлось напрячь все силы, чтобы не ахнуть. Перед Корнетом стоял неземной красоты юноша. Золотые волосы солнечным ореолом окружали абсолютно правильное лицо, награжденное тонкими чертами. Белая кожа излучала мягкий беловатый свет. Но выточенное треугольное лицо терялось, едва взгляд падал на глаза незнакомца. Удивительные, завораживающие, как у Фрюиска, но горячие и живые, зеленые до желтизны глаза с еле сдерживаемой радостью и восторгом смотрели на мага. Гермиона схватила ствол руками, вперясь в чудо красоты перед собой. Оно преклонило голову и с почтением произнесло звонким юношеским тенором:
- Приветствую, Учитель!
- Полно, Дерок, поднимись, - сварливо сказал Фрюиск. Гермиона смотрела на него со спины и не знала выражение его лица, но в низком голосе Корнета послышалась тщательно скрываемая нежность. Они сели на ствол дерева, чуть повернувшись друг к другу. Только теперь Гермиона смогла сравнить их. Видно, что этот Дерок тоже был эльфом, но гораздо, в очень много раз моложе. У Фрюиска был совсем другой, будто подернутый пеленой веков, хотя и острый взгляд. Его можно было бы назвать степенным. Гермиона нетерпеливо откинула со лба выбившуюся прядь и снова уставилась на парочку.
- Как поживают леса Эдгинга? - спросил Фрюиск. Небесное создание помрачнело:
- Весь наш мир неспокоен. Они ищут тебя.
- Обойдутся, - зло прошипел Корнет в пространство, но сразу успокоился. - Как там девочки?
- Постепенно привыкают к правде. Мы уже прошли период запускания друг в друга файерболов.
Фрюиск хмыкнул с какой-то одному ему понятной гордостью и посмотрел на гостя:
- Как ты сам?
- Война подбирается к Империи с востока. Тот ангел жаждет захватить мои земли... Архипариан, кажется.
- Который глава Союза? - припомнил Фрюиск.
- Да, - нахмурился Дерок, - мои войска уже вышли, но ты сам знаешь, что могут кучка инферни против армии гномов и людей?
- Зачем они на тебя напали? - потирая подбородок, пробормотал Корнет. - Там же болото Соили... Нет никакого смысла идти на войну за такой приз... Это обман.
- И что же на самом деле будет?
- Юго-запад, - подумав, ответил Фрюиск, - там поля славы за битвы Второй эпохи. Довольно плодородные земли, заселенные твоими демонами... Архипариан пошлет небольшой отряд на восток, но основная армия пойдет на юго-запад.
- Это же крюк в полторы тысячи миль! Он ведь не больной и не пошлет армию за такое воевать! Там не такие прекрасные земли, чтобы...
- Для тебя не прекрасные, но для оставшегося без пищи Союза - благодатнейшие из всех. Они сделают крюк ровно ко времени сбора урожая. Пошли часть войск на восток, как и планировал, но всяких бесов и демонов отошли на поля славы.
- А если ты ошибся? Что будет?
- Уже ничего не будет, - весело усмехнулся Корнет посуровевшему собеседнику.
- Это не смешно, Учитель.
- А по-моему, забавно, - Фрюиск обнажил белоснежные зубы, - однако, это все вовсе не о том...
Дальше Гермиона не поняла ни слова. Маг стал говорить на неизвестном языке, на каком пел молитву для Джинни. Гермиона села на корточки, опираясь на дерево и прислушалась к легкому наречию эльфов. Они разговаривали больше двух часов, судя по тому, как потемнел ошметок неба над их головами. Гермиона вмерзла в ствол дерева и уже сотню раз пожалела о своем шпионаже. Наконец, они замолкли, и пришелец встал на ноги:
- Я надеюсь, что ты мне поможешь?
- Не надейся, - покачал головой Фрюиск, - я не вернусь.
- Зря, - только и сказало чудесное создание, склоняя голову, - до встречи, Учитель, да хранит тебя Огонь.
- И тебя, мой мальчик, - тихо произнес Корнет, касаясь его плеча. Дерок отошел, и его окутала синяя воронка ветра. Гермиона прижалась к стволу. Воронка стала уменьшаться и исчезла вовсе. Фрюиск сел, переплетя пальцы и уставившись в землю. Через минуту он громко произнес:
- Выходи, Гермиона.
Девушка подпрыгнула от неожиданности. Маг посмотрел в ее сторону и снова уставился в землю. Гермиона почувствовала краску стыда на щеках, но вышла вперед.
- Подойди, садись, - одной, не сулящей ничего хорошего, интонацией проговорил он. Гермиона помялась и встала в пяти шагах от него.
- Подслушивала, - это был упрек.
- Я не думала, что у тебя тут встреча, - попыталась оправдаться она, но поймала его разочарованный взгляд, - я автоматически пошла за тобой!
Он скривился в усмешке и процедил:
- Зачем?
- Пыталась понять, кто ты. Теперь и еще один появился. Он тоже эльф? - осмелев, спросила Гермиона, подходя еще на шаг. Он мельком оглядел ее и вернулся в созерцанию земли.
- Не совсем... Зачем ты шла за мной на самом деле? - он вскинул на нее холодно-нетерпеливый взгляд. Она не ответила, непонимающе смотря на него. - Да перестань! - он почти гневно встал на ноги. - Ты опять за старое? Ты поцеловала меня, неужели ты не почувствовала?! Я не тот!
- Я знаю, - горячась, крикнула Гермиона, - я почувствовала!
Он замолчал и скрестил руки на груди. Гермиона понимающе закивала и развела рукой:
- Да, я за тобой шпионила, но лишь потому, что весь день провела, пытаясь понять, кто ты!
- И как успехи? - крайне ядовито поинтересовался он.
- Никак, - рявкнула Гермиона, отворачиваясь. Фрюиск пожал плечами и пошел в глубь леса. - Стой!
Она несчастно-испуганно посмотрела вокруг. Эльф с вежливой холодностью обернулся.
- Послушай, я на самом деле полдня провела за книгой "Истоки власти в безлюдном мире", - она подошла к нему. Ноги плохо гнулись, она сильно продрогла, но пыталась не показать это. Корнет молча наблюдал за ней. - Я хотела только понять, кто ты, но ничего не нашла. А тут ты, ну я и пошла за тобой. Ведь, по крайней мере, это странно, когда интересующая тебя личность идет в Запретный лес без всякой видимой причины.
Фрюиск не отреагировал на ее слова, стянул плащ и накрыл им плечи девушки. Легкая ткань, казалось, хранила тепло тела и сильно грела. Гермиона благодарно посмотрела на него, но он уже сел обратно на бревно и вновь уставился в землю:
- И что же ты хочешь знать?
- Ну... - она села рядом, кутаясь в мягкую бархатистую ткань плаща, - историю рождения великого мага?
- История рождения? - он почти неслышно усмехнулся в землю, - в ней уже нет смысла... Я расскажу тебе историю падения далеко не великого мага...
***
- Я был одним из первых, кто появился в этом мире. Из пепла, из воды, из огня - не знаю, но я появился. В начале веков постоянно идут какие-то войны за какую-то призрачную власть, и я был среди полководцев. Я довольно активно посылал войска в битвы и никогда не проигрывал, что сделало меня известной особой. Однако мало любимой. Мои войны шли достаточно... кроваво, потому что считаю, что лучший враг - мертвый враг. Из-за этого, как говорят люди, негуманного отношения мои враги не переводились, а войны не прекращались. Так прошло много эпох. Я далеко еще не был так стар, как сейчас, но уже не столь молод, как раньше, а у меня не было ни жены, ни детей, никого. Мой единственный друг обзавелся семьей и растил сына, и я остался совсем один. Однако я не чувствовал одиночества, на тот момент все в моей жизни меня устраивало: видное положение в обществе, всеобщее признание полководческого и военного таланта, много подхалимов и врагов и целый мир, будто просящий моего покорения... Все это кончилось после очередной победы эльфийских войск в войне с северными варварами. Война длилась половину декады и многим поднадоела, и эта крупная победа знаменовала быстрое окончание трений. Меня как предводителя армии и триумфатора пригласили на праздник в честь победы в качестве важного гостя. Помню, я мало чего ожидал от этого сборища, но моя жизнь в тот день изменилась навсегда...
***

***
Восемь тысяч восемьсот третий год шестьсот сорок второй эпохи Первой Вселенной. Сафетемаргин, северная граница эльфийских владений.

- Плохая идея, плохая идея...
Я бормотал это весь вечер, пока Бреяк здоровался и раскланивался с эльфийской верхушкой. В остальное время я ловил на себе его насмешливый взгляд. Янтарно-желтые с узким вертикальным зрачком глаза сужались, постоянно указывая на различных девушек. Мне же было не по себе. Я прекрасно понимал желание друга найти мне жену, но я сейчас был слишком погружен в нервно-мрачное обдумывание состояния брошенной на границе армии, чтобы оценивать эльфиек. Правда, оценивать было что. Огромное количество невест съехалось на это глупое торжество со всех земель страны. Я сам по себе был довольно необщительной личностью, но казалось, что я и лорд-правитель драконов сегодня поменялись местами: я недружелюбно оглядывал присутствующих из дальнего угла, Бреяк таскался по всему дворцу совета Высших, треплясь с каждым мало-мальски значимым отцом и оглядывая его дочь на выданье. Вот и сейчас он наобщался с кем-то. Бреяк прибежал, едва не врезавшись в меня, быстро притянул меня к себе и отчаянно зашептал на ухо:
- Тебе сегодня везет, друг. Здесь собрались все Высшие с дочерьми. Пойдем, я покажу тебе прекраснейшие цветы народа...
- Бреяк, я тебя умоляю. Я жутко устал от ночного перегона войск и битвы, виновницы этой ярмарки невест...
- А я говорил, что тебе не стоит идти в бой самому, но разве великий и всесильный герой Вселенной может бросить меч и позволить армии громить врага? О нет, он будет маяться на поле боя, сметая несчастных варваров с лица земли, - с нетипичными для себя сарказмом и оживлением отозвался лорд драконов.
- Что-то ты сегодня бурный, - с неудовольствием проворчал я, но он рассмеялся мне в лицо и потащил в средоточение старых и не очень дев, меж которыми мелькали и молодые девушки. Я только сейчас ощутил запах эля, которым, очевидно, Бреяк пытался привести себя в чувство после изнурительного сражения. Что ж, завтра, когда он вновь станет привычно немногословным и мрачным, я ему припомню...
- Дорогие леди, надеюсь, вы уже знакомы с триумфатором? - и где он такого понабрался?... Я, кажется, не так много ходил с ним на подобные мероприятия, чтобы он взял мои манеры.
Толпа девушек затрепетала и загомонила. Этот шум быстро выводил меня из себя. Видно, выражение лица многое сказало моему пьяному другу, и мы постояли с ними лишь минут пять. Не знаю, как я вообще их выдержал. Каждая понимала, что я самый выгодный жених на этом сборище, и мечтала охомутать меня. Несколько особо прытких даже пытались отвести меня в "чудные сады Сафетемаргина", будто я сам не знаю, что за город защищал вчера. Бреяк активно пропихал меня к балкону, где, опять же, копошилась стайка хищниц. Я быстро смекнул, что меня ожидает, и нырнул в пустую, залитую лунным светом аркаду. Бреяк потерял меня и ушел на поиски. Я облегченно вздохнул и пошел вперед. Этот переход приведет меня к южному крылу дворца и конюшням. И, о какое благословение, я смогу уехать к моей несчастной армии, покинутой обоими командирами!
Ночь выдалась теплая, тугая для дыхания. Завтра будет ливень, какой затопит часть города. Жители это понимали и перебирались повыше в горы. Я остановился посреди галереи и оперся на одно из окон. На великую радость, моя любовь к тканям темных эльфов спасла меня от назойливых барышень: я сливался с интерьером и не был заметен. Мимо прошла стареющая чета и скрылась в анфиладе здания. Я проводил их взглядом и снова посмотрел на город. Все копошилось, пытаясь успеть спасти пожитки. Было странно наблюдать за возней: обычно этот город спал в такое позднее время, а сейчас буквально сиял огнями. Эх, когда-нибудь мы научимся заговаривать деревья и жить в кронах, а пока приходилось вот так: от потопа до потопа. Как в войну: от сражения до сражения. Завтра, или даже сегодня, я отправлюсь обратно к войскам, быстро осмотрю их, и мы снова пойдем на север, за новыми землями, как и десятки эпох подряд... Хотя я уже устал...
- Душная ночь знаменует великую опасность для города, не правда ли?
Я резко обернулся. В двух шагах от меня стояла девушка... Нет, не девушка. Я чувствовал, как перехватывает дыхание. Она стояла, словно мраморное изваяние, чудесное изображение богини. Может, она и была богиней? Я не видел ничего, кроме нее. Я стоял и только смотрел на шелк рук, на белый бархат кожи, на зелень озер глаз, на саму Красоту в этом убогом мире... Небо, как она была красива...
- Вероятно, ты тоже устал от этих нескончаемых разговоров о войне? Видно, у Высших закончились другие темы для разговора.
- Если и так, то они просто не видели тебя, - удивительно, что в этот момент я еще говорил связно. Она смутилась, и волна ресниц тенью легла на прекраснейшее лицо. Я почувствовал, что начинаю терять способность трезво мыслить, и продолжил. - Скажи мне, какая звезда пролилась на землю божественным светом и соткала тебя лучом совершенства? - хм, я еще и такое знал?... Она лукаво улыбнулась и подошла к окну, оставаясь в двух неприкосновенных шагах от меня.
- Эта звезда сгорела в доме Гроана, сына Болтера.
- Каким же именем она наградила тебя?
- Энелин, - и голос хрустальным колокольчиком раззвенелся в моей душе. - Ты знаешь, зачем они говорят о войне?
Совершенство не догадывалась, кто я. Как интересно...
- Сейчас это отвлекает их от необходимости придумывать новости, чтобы занять очередной бесполезный день.
- Неужели, такой бесполезный? - удивилась она. - Они же издают законы, ездят по стране... Как бы я хотела куда-нибудь поехать, - просто сказала она и мечтательно вздохнула. - А ты? Ты был где-нибудь?
Какой ангел... Как бесхитростно она говорит... Какие чудеса создает природа!
- Да, был.
- А в Опэне был?
- Опэн, Опэн... Город в трехстах милях отсюда?
- Да, мне говорили, что там необыкновенно красиво.
Ну... До тех пор, пока туда не прибыла армия варваров - да, потом там оказались мои воины, и красоты было очень мало, но я решил не расстраивать эту прелесть, Энелин:
- Да, но мне больше понравился Сайтлив. Там потрясающие сады, а деревья схожи зеленью лишь с твоими глазами.
Она снова мило и совсем незаметно покраснела и подняла на меня увлеченный взгляд:
- Так ты путешественник? Расскажи мне о далеких странах?
Как она мила! С какой легкостью и непринужденностью она говорит с абсолютно незнакомым мужчиной! Это так необычно... и привлекательно... Я начал рассказывать ей о местах, где побывал. С учетом того, что я видел весь мир, мне было, что ей описать. Я ни разу не упомянул войска, боясь показаться грубым солдафоном этому небесному созданию, хотя стал таковым видеться сам себе. Странно, но моя самоуверенность таяла рядом с этим белым цветком... Прошло около часа, когда хлынул ливень. Я остановился. Она слезла с подоконника и наконец прекратила смотреть на город.
- Ты столь многое видел... Наверное, ты стар?
- Это не первая моя эпоха, - максимально уклонился я от ответа. Она округлила глаза от удивления и очаровательно смутилась:
- Я думала, ты молод...
- Возможно, но смотря, какую весну празднуешь ты?
- Предпоследнюю третьей декады, - с легкой помпой ответила она, но сразу же осеклась, вспомнив мой ответ, - но для тебя это было мгновением.
- Сейчас мне кажется, что не отметил и второй декады, - честно вырвалось у меня. Она снова маняще опустила ресницы. Я посмотрел в сторону залы. Там все еще веселились.
- Думаю, нам пора к ним?
- Да, пожалуй.
- Как хорошо, что ты не говоришь о войне. А то это единственная тема для беседы, - пожаловалась она, - все думают, что это так важно и значимо, но ведь живут эльфы и без войны. Значит, и не нужна война.
Я неприметно улыбнулся.
- Те, кто ведет войны, должно быть, скучны, - продолжила девушка, - ведь они не видят ничего, кроме нее. Вот сейчас все кинулись на нашего полководца. Наверно, он маленький и страшный.
- Почему же? - искренне удивился я.
- Внешность должна отображать личность. Отец говорит, что это отвратительный холодный тип без души и сердца, раз он идет огнем и мечом по землям.
- Не всегда мы делаем то, что хотим, - заметил я.
- Но не всегда и то, чего не хотим, - дернула мрамором плеч Энелин, и мы вошли в залу. Нас сразу же обтекла огромная масса эльфов. Я стал пробираться к наименее шумному углу, она шла за мной. Внутри я чувствовал фейерверк или взрыв, желудок прыгал, я жутко нервничал, и так же жутко мне хотелось есть, но я ничего этого, естественно, не показывал. Мы дошли до столов с закуской. Я быстро съел пару виноградин, когда она снова оказалась передо мной:
- Ох, как здесь шумно, и так...
- Энелин!
Мы одинаково недовольно обернулись. К нам бежал вертлявый организатор праздника. Невысокий, с мутно-зеленоватыми глазами и серой кожей, было видно, что его предки согрешили с гоблинами. Он был даже по непритязательным людским меркам убог, но талант светского организатора спасал его в этой жизни. Он улыбнулся частоколом белейших зубов и приложился к руке девушки. Я почти неслышно кашлянул. Уродец подскочил и, увидев меня, склонился в поклоне, усердно тряся мою схваченную руку:
- Так вы уже познакомились с милордом? О, этот эльф еще покажет людям, что мы за народ!
- Пожалуйста, - с нажимом произнес я, пытаясь стряхнуть его хватку.
- Милорд? - не поняла Энелин.
- Ну конечно, - произнесло неугомонное существо, уже претендующее на роль нового врага моей армии, - это же тот самый герой, что вчера разгромил этих проклятых людей! Пусть гневится на них Луна!
- Так ты и есть... О, извини меня, - она присела в легком поклоне, пряча глаза, и уже собралась уходить. Я жестом отослал мельтешащего полугоблина и поспешил за ней:
- Энелин, постой! - она остановилась и обернулась, все еще не смотря на меня. - Я не изменился от того, как меня зовут и кто я. Я ровно такой, каким ты меня сегодня представила и...
- Милорд! - черт бы вас всех подрал! К нам прибежал мальчик в светло-кремовой форме гонца. Он выхватил небольшой треугольник конверта и протянул мне. Я недовольно принял письмо и пробежался глазами по строкам.
- Проклятье! Прости меня, чудеснейшая из цветов, но я должен идти.
- Что-то случилось? - обеспокоенно спросила она. Я слегка замялся, но ответил:
- Вторая армия варваров движется в сторону наших войск. Похоже, сегодня слишком ранний праздник.
- Тогда иди, пусть Луна осветит твой путь! И... Я бы послушала о том, как пройдет битва.
- Тебе же не интересна война, - улыбнулся я. Она кинула мне мимолетный лукавый взгляд:
- Возможно, я бы послушала твой рассказ.
Все внутри вскипело и растеклось по венам огненной смесью восторга. Я ничего не успел ответить, поскольку сзади на меня навалился Бреяк. Он тряс в еще плохо контролируемых руках такой же конверт и смотрел на меня уже трезвыми глазами:
- Ты читал?! В армию, срочно! Извини, прошу, но у нас дела, - он задержался взглядом на Энелин, и она едва подавила дрожь от неожиданности. И действительно, когда живешь в мире бледнокожих, зеленоглазых блондинов-эльфов, брюнет с кирпичной кожей и драконьими глазами - по меньшей мере, экзотика.
- Да, конечно, - она присела в поклоне. Я коротко попрощался и выбежал вслед за Бреяком.
- Кобель! - крикнул он мне, оборачиваясь.
- Что?!
- Ты хоть знаешь, кто это?
- Энелин, дочь Гроана, а что?
- А Ничто! - расхохотался остатками хмеля лорд драконов и завернул к конюшням. - Это самая завидная невеста эльфийских земель! Гроан - один из влиятельнейших Высших, а она первая красавица в вашем мире. Ну как, а, мой лорд?
Мы остановились у наших лошадей.
- Это будет долго, - слегка занервничал я.
- Всего год, и отец начнет искать ей жениха - не так и долго!
- Да я не о том, пьяная ты летучая мышь! На конях мы успеем лишь к рассвету!
- А за летучую мышь - ответишь, - пригрозил Бреяк, но сразу оттаял, - тогда летим!
Он выбежал из дворца на небольшой балкончик, с которого вела вниз, в город, лестница. Не останавливаясь, он прыгнул. Руки его быстро превращались в кожистые огромные крылья, голова увеличивалась и удлинялась, тело вытянулось и дополнилось мощным хвостом. Метаморфоза заняла пару мгновений - и в небо уже летел огромный ящер с красно-серебряной костяной кожей. Я усмехнулся и оттолкнулся в прыжке. Ветер подхватил легкое эльфийское тело, и я уже был на конце хвоста дракона. Я быстро пробежал по изгибающемуся телу и встал на шее у самой головы.
- Эй, сам лети! Свали немедленно!
Я расхохотался и, обхватив тонкий высокий шип на шее, перегнулся к глазам друга:

Мой конь летит порывом ветра,
Нам долгий путь луна светит!
Эльфийским бархатом одет я,
И к звездам голос мой летит!

- Заткнись, Аорен-или-как-тебя-там-окрестили-эти-восторженные-тупицы! Я предупредил тебя! - Бреяк резко вошел в пике, но я крепко схватил шип и громко запел:

Передо мной пески пустыней
И гор хребты - безмолвный мрак,
Но я живой, и кровь не стынет,
К любимой мчусь в цветущий сад!
Она меня дождется скоро,
Я дни и ночи к ней спешу!
Я сею звезды в небосклоне,
Летя к родному очагу!
Хоть предстоят мне битвы, схватки,
Я знаю точно - я приду!
И поцелуй твой, самый сладкий,
Я знаю точно - получу!

- Ловелас треклятый! - взвыл Бреяк, крутясь в воздухе. Я снова расхохотался от небывалой легкости, переполнявшей меня. Потом отпустил шип, побежал по голове и со всей силой оттолкнулся от носа дракона. Бреяк что-то крикнул мне вслед, но я не ответил. Метаморфоза быстро закончилась, а я продолжал падать. Лорд драконов завопил что-то и бросился за мной. Какое же потрясающее ощущение - падение в воздухе! Потоки окружают тебя, пытаясь подхватить, но им не за что цепляться. Дышать трудно, но огромные легкие без проблем справляются с такой задачей. Ты падаешь спиной вниз и не чувствуешь приближения к земле и движения вообще. Ты просто летишь...
- Безумный ребенок, - рычал надо мной Бреяк, пытаясь схватить меня когтистой лапой за хвост. Я увернулся и взмыл в небо, поймав восходящий поток. Бреяк, более грузный, чем я, подлетел лишь через несколько секунд:
- Ты мог упасть!...
- Ах, как же она прекрасна, - прошептал я наконец оформившуюся мысль. Справа фыркнул дракон. Хотя я и сам сейчас был драконом. Да и что было в этом удивительного, если ты ведешь дружбу с правителем ящеров?
- Через год ты пойдешь к ней?
- Нет, я пойду к ней послезавтра, - серьезно ответил я, но глупая улыбка постоянно возвращалась, - ты только вспомни, как она чудесна...
Бреяк хохотнул, но я сразу забыл об этом. Все мысли принадлежали единственно ей и больше никому.
***
Восемь тысяч восемьсот четвертый год (год спустя). Ансестри, официальная столица эльфийских владений.

- Небо, ты пришел, - я ничего не успел сказать. Ее губы уже накрыли мои. Я мгновенно повернул нас обоих к тени и ответил. До сих пор удивлялся, как она вообще могла меня целовать: я прекрасно знал об огне, что горел внутри меня и обжигал каждую девушку, но она будто не чувствовала его. Едва я успел насладиться моментом, Энелин отстранилась и прошептала:
- Катарель уже ждет тебя, и я умоляю: будь сдержанней.
- Энелин...
- Молчи, - она оставила невесомый поцелуй на моих губах, - когда предстанешь пред отцом, смотри на меня и помни: я смотрю в пол - значит, все нормально, и можешь отвечать спокойно; я смотрю на него - значит, он темнит, и будь начеку; я смотрю прямо на тебя - он задает вопрос, правдивый ответ на который может перечеркнуть все. Запомнил?
- Да, - сник я. Она быстро прижалась ко мне и исчезла за двустворчатыми дверьми общего зала их особняка. Я выдохнул и вошел в соседнюю малоприметную дверь. Катарель, мать Энелин, уже ждала меня. Это была женщина с уже немолодым лицом, но с остатками былой красоты. Она пригласила меня жестом присесть в кресло перед собой, и я согласился. Мое лицо вышло из тени, и женщина ахнула:
- Милорд! - я поморщился, останавливая ее поклон. - Чем мы обязаны столь ценным визитом?
- Я пришел за тем же, что и остальные, - четко ответил я. Катарель помолчала, потом нерешительно начала:
- Я знаю, что моя дочь чрезвычайно красива, и слышала, что вас это привлекло, но не думала, что это правда.
- Давай на "ты", - снова поморщившись, попросил я, - меня эта людская мода с обращениями не прельщает, - дождавшись кивка, я продолжил. - Я пришел просить руки твоей дочери, потому что я воин чести и люблю ее.
- Так это ты был с ней в этом году, - слегка улыбнулась женщина, - я видела, как она уходила по ночам в сад.
- Я пальцем ее не тронул, - сразу заявил я.
- Догадываюсь. Однако ты зря пришел. Гроан, мягко говоря, тебя ненавидит.
- С чего бы? - искренне спросил я, - он меня даже не знает!
- Слава твоя громче личного знакомства мозолит уши моему супругу. В молодости он хотел попасть в твою армию, но его не приняли.
- Тогда ему и вовсе не за что на меня злиться. Не попав в армию, он стал в совет Высших эльфов...
- Аорен... ты ведь не обидишься, если я буду называть тебя так?
- Я уже привык.
- Пойми, Гроан сделает все, чтобы не допустить тебя к дочери. Он прекрасно понимает, что ты будешь основным ее вариантом. Нет, конечно, там есть много достойных юношей, но ведь ни один из них не является правителем эльфов...
- Я не правитель. У эльфов нет царя, - грубовато отсек я.
- Будет тебе. Всем и так ясно, что не совет управляет страной, а тот, по чьему единственному слову армия пойдет на смерть. Все это знают, Аорен, и это тоже посыл для Гроана, чтобы тебя ненавидеть. Я пропущу тебя к нему, но особо не надейся.
- Благодарю, - я слегка склонил голову, и мы вместе вышли из комнаты в зал. Небольшое помещение освещалось афтерлитной стеной, открывавшей чудесный вид на столицу. Я отвлекся от созерцания и подошел к шеренге молодых эльфов. Они с радостным восторгом оглядывали Энелин, стоящую позади отцовского кресла с потупившимися глазами. Гроан был могучего телосложения стареющий эльф с недлинной седой бородой и такими же волосами до саженных плеч. Голубоватые глаза сурово хмурились из-под нависших бровей, и вообще, отец моей девушки напоминал гнома-переростка. Я постарался стать незаметнее, применив легкие чары для отвода глаз. Гроан прокашлялся и начал густым басом:
- Сегодня вы все пришли в мой дом, чтобы заявить о намерении женится на моей дочери...
Я незаметно улыбнулся. Лично я пришел, чтобы предупредить старика о том, что Энелин моя.
- ... Но лишь один, наиболее достойный, получит ее руку, а может, и сердце. Но для начала вы завоюете мое. У вас будет год, чтобы выполнить мое задание. По итогам я представлю моей дочери лучших, и она сама выберет нужного. Начнем...
Следующий час вся шеренга стояла, слушая коварный допрос Гроана к каждому кавалеру. Из сорока эльфов быстро отмучались одиннадцать, которые смогли остаться. Я был последним. Гроан повернулся ко мне, и я быстро снял морок.
- Аорен! - взревел медведь, вскакивая в кресле, - и ты здесь?! Каким ветром принесло тебя?
- Я тот же искатель, что и остальные, - ровно ответил я. Старик поменялся в лице и зарычал:
- Что же великий и ужасный герой эльфийской армии ищет в моем доме? Неужто ищет жену в лике моей дочери?
- Верно.
- И почему же ее ты выбрал?
Энелин стала смотреть на отца. Я медленно подбирал слова:
- Ходят легенды о красоте и уме Энелин. Я вижу ее лучшей из девушек, что могут быть рядом со мной.
- И много их может быть?
Энелин настороженно посмотрела на меня.
- Лишь одна она.
- Но зачем она тебе? Для балов и праздников? Для того, чтобы ты показывал ее своим друзьям? Для чего?
Энелин перевела взгляд на отца.
- Чтобы любить до конца дней моих.
Гроан плохо улыбнулся.
- Аорен. Всесильный. Тебя назвали так после битвы у Флегетона, не так ли?
- Верно, - чуть напрягся я.
- И какая же битва была, что назвали тебя таким великим именем?
Энелин огромными испуганными глазами уставилась на меня. Я не понял причин, но осторожно ответил:
- Тяжелая, как и любая с демонами, но победная...
- Как и любая твоя? У меня пращур воевал там. После него остались записки. Он рассказывал об огненном боге, что сметал со своего пути и врагов, и собственную армию. Аорен, с языка демонов, переводится как "огненный бог", так?
- Да, но...
- А с нашего на всеобщий как "могучий, всесильный", да?
- Да, но...
- А родился ты где? Не в мертвых красных песках Мадери, случаем?
- Остановись, - прервал я, начиная звереть, - у Флегетона наши войска едва не погибли, и я применил свои знания об огне, чтобы спасти нас. Да, многие пали, но не сделай я того, что сделал, то тебя и многих еще на свете бы не было.
- Уж благодетель! - рявкнул Гроан. Я видел, как посерела Энелин. Медведь повернулся к остальным и объявил задания: пахарям - столько-то пшеницы, овцеводам - столько-то шерсти и прочее. Я с напряжением ждал своей очереди. Наконец, он обратился ко мне:
- А ты, наш полководец, сделаешь по своим умениям следующее. Я стар и болен. И очень люблю свою дочь. Она мечтает увидеть новые земли, но я не могу показать их. А записки моего пращура поразили меня. Однако я не могу отпустить ее в столицу демоната, сам понимаешь. Так что ты завоюешь Флегетон. Для нее.
Вокруг зашептались. Флегетон. Неприступный город, войти в который не удавалось ни одному недемону или живому. Город, который ни разу за восемьдесят эпох существования не был взят неприятелем, не был покорен. Даже не город, а сущий ад. Я молча смотрел в мутные от злого торжества глаза эльфа. Он либо посылал меня на смерть, либо пытался отвязаться. Было совершенно ясно, что дойти, не то, что завоевать, а просто дойти по землям демоната до города было невозможно. Не то, что за год, а за тысячу лет.
- Я согласен, - ровно ответил я. Гроан изменился в лице. Катарель прижала руку ко рту. Энелин с неверием и ужасом смотрела на меня. Алмазные слезы падали из изумрудных глаз. Я развернулся и пошел к выходу.
- Гроан, остановись, не надо! - голос Катарель раскаленным металлом прожег тишину.
- Ну уж нет.
- Это невозможно сделать за год! Это не шерсть состричь!
- Тогда пусть моя дочь каждый год ходит в шерсти, чем раз в декаду - в золоте!
Я обернулся, и мы встретились взглядами: взбешенный медведя и холодный мой. Я развернулся и вышел. Мой личный турнир начался.
***
Восемь тысяч восемьсот пятый год (год спустя), окрестности Ансестри.

- Ты рехнулся!
Я разъяренно выдернул поводья из рук Бреяка. Дракон смотрел на меня с непониманием и не узнавал:
- Ты совсем потерял голову, одумайся!
- Не о чем думать, - рявкнул я, разворачивая коня, но Бреяк одним прыжком выбил меня со спины лошади и, повалив на землю, лег сверху. Началась борьба. Я с ненавистью смотрел на темное в ночи лицо с софитами желтых глаз, пытаясь влепить по нему тяжелым кулаком. Однако у лорда драконов было положение выгоднее, и я оказался лицом на земле, придавливаемый сверху крепким телом друга. Он навалился на меня и зашипел прямо у уха:
- Одумайся! Эта девчонка свела тебя с ума! Посмотри на себя! Ты послал армию на демонат, и мы влипли так крупно, как никогда! Совет хочет лишить тебя статуса и изгнать с земель! А ты взбесился и плюнул на все ради этой безмозглой дуры! Очнись, брат!
- Иди к черту! - взвыл я, мечась под каменной хваткой. Бреяк привстал и повернул меня к себе, резко вбив обратно в землю:
- Взгляни на себя! Ты стал изнеженной тряпкой! Где тот, кто шел со мной бок о бок эпохи подряд? Где тот, на чье плечо я опирался?! Где?!
- Засунь это нытье себе... - я осекся, оборванный мощным ударом в челюсть. Кость сломалась, ворвавшись в горячую плоть. Я закрыл глаза от боли, сплевывая натекшую кровь. Бреяк приблизил свое лицо к моему. Теперь он был в дюйме от меня, и я мог различить испарину от напряжения на его лбу. На меня пахнуло драконьей кожей и каменной пылью:
- Очнись, брат, - почти ласково и с сильной болью произнес он, - одумайся.
Я в бешенстве посмотрел на него. Ярость пронзала копьем, сжигала, подогреваемая мной, как аутодафе. Я резко вытащил руку и направил короткий удар прямо в грудину. Бреяк кувырнулся в воздухе и приземлился на землю. Через мгновение он удивленно охнул и прижал руку к груди, оседая на землю. Я встал и подошел к нему. Дракон корчился на земле, поверженный ранее не знакомой болью. Это был страшный удар: грудина, где крепились почти все ребра, разламывалась пополам, и кости домиком складывались к позвоночнику, разрывая и сминая внутренние органы. Я не знал еще никого, кто бы выжил после моего удара. Бреяк смотрел на меня испуганными глазами и шевелил красными от крови губами. Я приблизился и разобрал слово. Мое имя. Он шептал мое имя, которое я уже сам стал забывать... имя... Пелена спала. Внезапно меня накрыл неведомый ужас. Небо, что же я наделал! Я резко разорвал кожаную тунику и положил трясущиеся руки на плоскую грудь друга... Небо, я чуть не убил его... Он захлебывался кровью, хрипя одно-единственное слово. Он отходил... Нет, нет, так не бывает! Паника накрыла меня с головой. Я закричал слова ритуала, но ничего не менялось: Бреяк агонировал. Я заорал от ужаса. Нет, нет... Последнее, что я запомнил, - огромные глаза друга на побелевшем лице, и хрипящий шепот моего имени. Дальше был провал. Я очнулся от запаха горящей травы и ткани. Мой плащ горел. Я быстро потушил его и огляделся. Вся земля вокруг чернела углем, луна продвинулась по небу на десять минут. Я оглядел Бреяка. Грудь снова стала выпуклой, а кожа привычно кирпичной. Я приложил ухо к его сердцу и услышал настойчиво-упрямый стук. Дракон очнулся. Я расхохотался от облегчения и обнял его. Он пробурчал что-то и весомо стукнул меня по затылку, но я не обиделся.
- Чуть не убил меня! Да отпусти, наконец! - он упал обратно на землю, потирая грудину, - гаденыш...
- Я люблю ее.
- Ну и что с тобой делать? Иди к ней, полоумный.
Я благодарно хлопнул его по плечу и забрался на коня, пустив его стремительным галопом. Через два часа, окрыленный и свободный, я влетел в Ансестри. Коня я отпустил, сбросив с него упряжь. Он с сожалением посмотрел на меня и скрылся в поле. Я проводил его взглядом и вошел в спящий город. Через четверть часа я уже стоял у границ особняка Гроана. Даже шла сигнализация - белая полоса вдоль садов. Когда я перейду эту линию на земле, медведь узнает, что здесь нарушитель. Я вдохнул, обернулся драконом и быстро взмыл в небо. Окно Энелин почти сразу оказалось передо мной, и я ввалился в ее покои, на ходу трансформируясь.
- Аорен? - испуганно спросил голос в темноте. Я на ощупь нашел кровать и почувствовал, как хрупкое тельце девушки прильнуло ко мне, - о, святой Комфортер, ты пришел! Отец запер меня здесь, не выпускает, держит под охраной... Ты не ушибся?
- Да нет, - пробормотал я, обнимая ее в ответ. Моя рука нащупала атласную кожу. Горячее дыхание эльфийки дразнило мою шею, ее грудь вздымалась от дыхания, вдавливаясь в меня. В тот момент мне казалось, что все мои чувства обострились, и я начал терять контроль над собой. Потом опомнился и отодвинулся:
- Собирайся, у нас мало времени.
Словно в подтверждение моих слов, снаружи послышался шум пробуждения. Энелин заметалась по комнате, собирая необходимые вещи в маленький коричневый холщовый мешок. Я нервно барабанил пальцами по спинке кровати. Когда она собралась, в дверь снаружи что-то ударилось:
- Энелин! - прогремел голос Гроана. Мы замерли. Девушка с нескрываемым страхом посмотрела на меня.
- Что ты стоишь? Быстрее! - отчаянно прошептал я, трансформируясь. Дверь затрещала под молотными ударами медведя. Я уже обратился в дракона. Большое тело не влезало в комнату, и бок, уперевшись в стену, разломил дерево. С жутким треском внешняя стена развалилась, и дверь в комнату вылетела. Гроан влетел в комнату, сопровождаемый двумя слугами. Я махнул хвостом, сбивая с ног вошедших; Энелин взбежала на мою шею, прильнув к шипам. Гроан поднялся и ринулся на нас, но я уже развернулся и оттолкнулся от пола:
- Аорен! Предатель! Будьте прокляты!
***
Восемь тысяч восемьсот шестнадцатый год (одиннадцать лет спустя), в полумиле от Флегетона.

- Заткнись, - расхохоталась она, бросив в меня веточкой винограда.
- Нет, правда! - улыбнулся я, уворачиваясь. Она закинула голову, звонко смеясь. Я не мог отвести от нее глаз, ловя каждое ее движение. Она белозубо улыбнулась и подошла ко мне, обвивая мою шею. Я откинул прядь с ее лба и нежно посмотрел в изумруды глаз. Она провела по моей щеке легкими пальцами и осторожно приблизилась, едва коснувшись губами. Я обнял ее за осиную талию и коротко поцеловал.
- Я не верю ни единому твоему слову, - пролепетала она, покусывая пухлые губы и глубоко и часто дыша. Я сглотнул, мои руки скользнули чуть ниже по ее спине, и произнес интимным шепотом:
- Не верь. Но тогда...
- Милорд?
Я с досадой скривился. Энелин разочарованно посмотрела на стоящего в дверях глашатая:
- Что случилось?
- Бреяк, лорд драконов, просит вас прервать трапезу.
Я невесело усмехнулся и кивнул. Уж "просьбы" Бреяка я знал прекрасно: с максимально перекошенный берсеркским лицом, поигрывая внушительными мускулами рук, подойти к жертве вплотную и почти неслышно зарычать что-то с угрозой. Представив, как нехорошо должно было быть глашатаю, я отпустил жену и вернулся в свое кресло во главе стола. Энелин недовольно вздохнула и села напротив. Сквозь двери пролетел Бреяк и пошел ко мне, но, заметив Энелин, замер посередине зала:
- Владыка, нам нужно поговорить, - замогильным голосом поведал он.
- У меня нет секретов от моей жены.
- Зато у меня есть, - не вытянув ноту, рявкнул дракон, сверля меня яростным взглядом. Я вздохнул и посмотрел на Энелин. Она поджала сладкие ленты губ и неторопливо вышла. Я встал и пошел к балкону. Бреяк двинулся за мной. Там мы раскурили трубки, и он начал:
- Мы в дерьме по уши, мой несчастный друг. Демоны послали клич по своим землям, и теперь на нас идет армия неживых во главе с остатками самих демонов.
- И что же? - с вызовом спросил я, немного оскорбленный отношением друга к Энелин. Он не был против моего брака, но то, что дракон с удовольствием бы придушил ее, было фактом.
- А то, брат, что в этой армии пятнадцать тысяч воинов, которые готовы покромсать нас; а в нашей еле наскребется две тысячи, которые, после этого заявления, тоже с радостью нас в землю зароют.
- Не зароют, - плохо улыбнулся я, - завтра мы войдем во Флегетон. Как короли. И на этом кончится эпоха, и начнется новая, названная нашими именами, Бреяк!
- Мне уже на это плевать. В тот момент, когда мы войдем в город с одного конца, неживые войдут с другого. Принимать бой в городе нельзя: мы его не знаем, и армия...
- Брат, - прервал я, начиная чувствовать себя пьяным в хлам, хотя не пил вовсе, - мы войдем не с армией. Мы войдем сами.
Бреяк шарахнулся от меня, как от прокаженного, но я, разгорячась, схватил его за предплечье и указал вперед, на город:
- Вспомни, Бреяк! Вспомни, как мы вдвоем бродили по самому Хаосу! Вспомни, как мы вдвоем побеждали огнем и мечом всех тех, кто был против нас! Вспомни, какую силу мы забрали!
- Я помню, но это безумие. Я не пойду на смерть ни за что.
- На смерть? - со смешком переспросил я.
- Мне есть, что терять. У меня растет сын, и я не хочу упустить это.
- Так ты меня бросаешь? - тихо спросил я, отворачиваясь и отпуская его руку. Он с сожалением покачал головой, позвал меня по имени и продолжил:
- Да. Потому что это полнейшее безумие. Остановись. Посмотри вокруг. Зачем тебе этот город? Зачем? Останови войну сейчас, и мы оставим за собой все земли, которые завоевали за эту декаду. Если мы пойдем дальше, то проиграем...
- Армия пойдет за мной на край света...
- Но вы уже на краю. Да, конечно, твоя популярность в войсках огромна после завоевания таких земель, на которые раньше не ступала нога эльфа. Но одумайся! Даже твоя сила не так велика, чтобы идти в одиночку туда!
- Ты хоть представляешь, что нас ждет там? - зашептал я отчаянно. - Там нас ждет бессмертная слава! Там нас ждет свержение этого идиотского совета. Там нас ждет корона. Корона королей всего мира! Не какая-нибудь повязка лорда драконов и не какая-нибудь нашивка верховного полководца армии. Нас ждет власть. Власть над всем миром!
- Замолчи! - рявкнул Бреяк. - Ты себя послушай! Власть? Зачем тебе власть?! Что ты с ней будешь делать? На гвоздь повесишь? Нет, к черту твою власть! Мне не нужна она!
- Тогда нужна мне! - разочарованно крикнул я. - Я покорил столько земель, что теперь большая часть нашего мира - две страны: эльфийские земли и демонат. В тот момент, когда я завоюю вторую часть, я наконец получу право на первую. Я наконец смогу получить земли, которые я же и завоевал!
- А они тебе зачем? Тоже, на гвоздь?
- Тебе не остановить меня. Ты можешь не помогать мне, но отговаривать у тебя права нет!
- Отлично! Тогда давай, иди в ад!
- И пойду!
- Отлично!
- Отлично!
Он вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью. Я от злости стукнул по камню перил и снова уставился на город, окруженный мертвой сернистой пустыней. Флегетон был окружен огромной шестисотфутовой стеной, сделанной из прокаленного грязно-серого афтерлита. А вот что было за ней?... Через час я это узнаю.
***
Полтора часа спустя.

Я упал на горячую вулканную землю и встал на ушибленные ноги. В конце концов, двадцать ярдов падения - это не просто так. Пара проклятий вырвалась и зависла в топкой тишине. Я осмотрелся. Дома из застывшей лавы, улицы с прожилками горячей огненной струи, серные облака над внимательно-мертвым городом - и везде тишина. Я вынул меч, призвал заговоренный посох и неслышно побежал к центру. Вокруг не было никого. Я начал нервничать, когда подобрался к центру: дома стали выше, уже не из лавы, а из камня с южных шахт. Я стал бежать медленно, нервно оборачиваясь на различные звуки: то ставни скрипнули, но тряпка на ветру дернулась, то камень шелохнулся на дороге. Я уже понял, что за мной следят. Невидимые глаза внимательно пожирали каждое мое движение. Я окончательно остановился на большой круглой площади. Передо мной высился огромный замок, сильно смахивающий на любой эльфийский особняк, обтертый снаружи серой для блеска. Внезапно сзади зашуршали камушки на дороге. Я одним прыжком обернулся, закрываясь посохом от удара и резко вгоняя меч в живот инферни. Неживой всхлипнул и спалился пламенем. Я оглянулся. Сбоку бежал еще один, с палицей. Я подпустил его близко и, увернувшись от удара, согнувшись, отсек ему голову, когда он нырнул вслед за палицей. Труп упал на землю горсткой пепла. Я замер, вслушиваясь. Где-то раздался унылый горн демонов, и тысячи ног побежали. Я не стал дожидаться битвы и рванул к дверям дворца. Заперто. Ну надо же. Стены покрывали неровные наросты нерастертой серы. Я прыгнул на ближайший в трех ярдах над головой. Кусок, не выдержав вес, начал осыпаться, и я прыгнул выше. Так я добрался до центрального балкона. Когда я приземлился, на меня бросилось двое демонов с бердышами. Красные рожи с одинокими рогами по центру лба оскалились на мою улыбку. Они замахнулись на меня, но оба удара вновь опустились на посох, и я, пригнувшись, провел мечом по открывшемуся животу. Синяя кровь ливанулась на пол, и тела сгорели. Я ворвался в зал и оглянулся. Еще шестеро демонов спешило ко мне. Ближайший закинул бердыш. Я принял удар на скрещение меча и посоха и резко повернул меч, рассекая череп противника. Сзади навалился еще один. Пришлось двинуть ему ногой в живот и прибить к полу мечом. Слева и справа с воплем кинулись еще трое. Я рванул меч на себя, но он плотно вошел в камень. Демоны уже занесли бердыши. Я махнул посохом, пройдясь по животам врагов, вторым ударом выбил бердыш, едва уворачиваясь от четвертого лезвия.
- Вам делать больше нечего? - прорычал я, рукояткой отталкивая одного, а лезвием пройдясь по шее другого. Трое уродов встали вокруг меня, одновременно опуская алебарды на мою голову. Я успел прыгнуть, ударив сапогом одного. Они подняли головы. Я приземлился в шаге от него и пнул на дружков. Все трое повалились, и я кинулся к мечу. Упрямый металл плотно завяз в полу. Я выдернул его за мгновение до того, как шипастый кулак просвистел у моего уха. Я резко махнул мечом, отсекая руку, а потом голову демона. Два оставшихся переглянулись и бросились на меня. Я подпрыгнул в чистое сальто и, проносясь над головами, провел мечом по их шеям. Два трупа сгорели за моей спиной. Я поднял посох и побежал по анфиладе. Было еще несколько подобных встреч с демонами, но я быстро с ними разделывался. И это меня сильно напрягало. Я слишком хорошо знал этих существ, чтобы поверить в такую простоту победы. Демоны ведь были родственниками эльфом... очень далекими и знали мою физиологию довольно хорошо. Но я не мог понять, почему они не применяют свои знания. Слишком просто. Все было слишком просто. Я уже понял, что это ловушка. Демонов было все больше, однако я справился и вошел в последний зал...
- Аорен! Какая встреча! Проходи, проходи.
Я резко вскинул голову и увидел его. Дьявол, как именовали главу демоната, с интересом смотрел на меня желтыми, как сера, глазами и улыбался частоколом острых клыков. Я встал ровно и подошел на пару шагов. Рядом с ним стояло четверо демонов, головы на три выше прежних.
- Приветствую, Фузион.
- Какая радостная возможность увидеть дорогого братца! Ну что же ты стоишь? Проходи, садись!
- Братца? - переспросил я, - у меня лишь один брат.
- Вот, как рушатся семьи, - притворно вздохнул он. Его глаза на мгновение стали абсолютно черными, без белка, и снова желтыми.
- Нас четверо осталось, - он произнес мое имя, растягивая по слогам, - Бреяк, лорд-правитель драконов; я, повелитель огня; Октос, лорд-правитель алатесов... и ты, - он совсем неприятно показал на меня пальцем, - непонятно, кто.
- Октос мертв, - с явным торжеством улыбнулся я.
- О, - только и сказал дьявол, и улыбка на его лице стала затухать, - так значит ты теперь управляешь этими зверюшками?
- Верно... брат, - процедил я сквозь широченную улыбку.
- Тогда я просто вынужден убить тебя, - с откровенно лживой жалостью произнес он и манул серо-синей лапой. Демоны бросились на меня. Вот сейчас я чувствовал, что меня не обманывают. Удары были схожи с кузнечными, мои трюки уже никого не удивляли, и мне с трудом удавалось отбиваться. Лишь через полчаса я, вконец изнуренный, вытащил меч из последнего тела. Фузион с явным интересом наблюдал за мной. Теперь он поднялся и громко медленно похлопал. Я, все еще тяжело дыша, повернулся к нему.
- Браво, Аорен, - он встал с трона и пошел вокруг меня, я стоял не двигаясь, следя за каждым его движением, - огненный бог! Какая помпезность! И за что же тебя так назвали?
- Здесь, у Флегетона, двадцать семь эпох назад я применил проклятие Огня.
- О, - повторил дьявол, выходя из-за моей спины и продолжая круг, - и как? Видно, не особо, раз ты просто командиришка, а я король демонов?
Я сжал зубы, зацепленный за живое, и не ответил. Фузион встал передо мной.
- Ты очень зря пришел сюда. Твоя армия... я видел этих эльфийчиков. Они пыль, пустяк. И ты проиграешь, - он развел руками и подошел ко мне. - Послушай меня, Аорен. Ты великий полководец, но твой дар, отданный тебе самим Хаосом, прозябает в бездействии, потому что все твои войны - просто осквернение твоего имени. А я царь неживых и владыка Огня. Вместе мы покорим тех, кто пытается восстать и создать свой, белый огромный бесполезный, мир. Вместе нам не будет равных. Если мы объединимся, то все, чем являлась эта глупая земля, станет нашим. Подумай, Аорен! Вместе, - он сверкнул серными глазами и указал в окно, - мы будем богами. Подумай об этом!
- А как же Бреяк? - тихо спросил я. Мое дыхание сбивалось, а воображение зашкаливало, рисуя возможное будущее.
- Он присоединится к нам.
- Он не согласится.
- Тогда... - Фузион свел глаза к полу и скорбно вздохнул. Убить?... Бреяка?...
- Ни за что! - выкрикнул я, отскакивая и поднимая меч, - ты просто лжец!
- Лжец? Нет! - он снова стал подходить ко мне, но я отступал, не опуская меч, - Аорен, очнись! Бреяк даже перед Хаосом не хотел власти! Такие, как он, сразу вымерли, а он жив лишь потому, что рядом ты - один из нас!
- Из кого это "нас"? "Нас" уже нет, - прорычал я, - все мы уже мертвы! Остались трое! А сейчас на одного меньше.
- Стой, - крикнул он, останавливаясь, - я не хочу драться. Я хочу, чтобы те, кто достоин власти, имели ее и наслаждались ею! Вспомни, сколько раз Бреяк останавливал тебя? Сколько раз он ограничивал твои стремления? Сколько? Один, два? А может миллион, два? Мы созданы, чтобы править! Не эти ничтожные эльфийские твари, а мы! Мы, боги!
- Мы не боги, - заорал я, выходя из себя от паники и желания поверить.
- Кто сказал тебе это? Бреяк? Подумай сам, Аорен! - он тоже кричал. - Нам дана власть надо всем на земле! Нам Хаос дала силы, о которых они даже не мечтали! Мы бессмертны!
- И разве это счастье? - улыбнулся я, судорожно смеясь, - разве это не проклятие? Мы эпохами живем, не имея сил умереть!
- Тогда как мы умираем? Как все они умерли? Ты никогда не думал об этом? - резко переходя на громкий шепот, спросил дьявол.
- Мы убивали друг друга!
- Нет! - закричал он, подаваясь вперед, - их забрали обратно, потому что они не выдержали! Потому что из нас выбирали сильнейшего! Потому что мы проводили свой собственный отбор! Поэтому ты и пришел сюда! Потому что я - твой полуфинал! Но я ожидал Бреяка, если честно, однако будь, как будет...
- А что дальше? - прошептал я, тоже подходя к нему, - что дальше? Вот все мы сдохнем, а что дальше? Что будет с последним? С тем, кто будет, как ты сказал, "сильнейшим"? Что?
- Он будет править всем миром, - прошептал Фузион, безумно улыбаясь, - он будет истинным богом!
- Заело? - поинтересовался я, хватая его за грудки, - что будет дальше?
- Он получит все. Все, чем Хаос наградила нас. Он, последний, получит все.
Я отпустил его и отступил на шаг:
- Откуда ты знаешь?
- Санктус поведал перед смертью. Он был самым старым из нас и единственным, кто общался с Хаосом.
- И это Хаос ему сказала?
- Не знаю, он быстро сдох. Кажется, он даже был рад этому... - задумчиво пробормотал он и снова улыбнулся, - но это уже не важно. Я предлагаю тебе союз. У меня нет никакого желания убивать тебя, Аорен. Я немного боюсь того, что будет, поэтому хочу поделить все на двоих. Мне и половины довольно. Ну так как?
- Никак, - прошептал я и со всей силы вонзил ему меч в горло. Он удивленно охнул и захрипел. Я крутанул меч, и лезвие распороло кости и плоть, заливая меня потоками демонической крови. Через пару секунд его объяло пламенем и спалило. Я утомленно осел на пол. Но на этом ничего не закончилось. Пламя не исчезло, продолжая изображать силуэт демона. Я непонимающе поднялся на ноги, оглядывая его. Внезапно фигура превратилась в столб черного огня, ударивший прямо в потолок. Камень раскрошился и стал рушиться. Я отскочил от куска потолка и побежал к выходу, но этот огонь появился передо мной. Паника внутри расширилась, я кинулся назад, но и там был огонь. Вокруг меня образовался огромный круг, который стремительно сужался. Черное незнакомое пламя вздымалось так высоко, что я бы не смог его перепрыгнуть. Пройти сквозь круг я тоже не решался: свойства такого огня были мне не знакомы. Я пометался ко кругу, едва не крича от разочарования и гнева. Как там будет Энелин?... я же не мог так просто умереть! Так просто!
***
Два часа спустя.

Я очнулся. Да, очнулся. Это было не с чем спутать - момент, когда ты понимаешь, что дышишь. Запах серы заставил скривиться. Я открыл глаза. Темная комната плохо освещалась единственным факелом. Надо мной нависло лицо дракона:
- Брат, ты жив?
- Тупица, конечно, жив! - закашлялся я и сел. Рядом, бледная и плачущая, сидела Энелин. Она мгновенно кинулась мне на шею, гладя по затылку:
- Как ты мог?! Как ты мог просто так уйти?! А что было бы, если Бреяк не пошел за тобой?! ЧТО?! Ты хоть подумал о нас?!...
Дальше она не смогла говорить и громко разрыдалась. Я погладил ее по спине, и пара эльфов вывели ее из шатра. Ко мне подошел Бреяк:
- Итак... - терпеть не мог эту его манеру начинать разговор с "итак"! Я прекрасно знал, что ничего хорошего это не сулит, - и что же произошло, о мой бездумный владыка? Как же так случилось, что вы чуть не сдохли? Расскажите мне, умоляю, - с выражением и экспрессией говорил он. Я инстинктивно вжал голову в плечи:
- Ну... в общем...
- Да? - с еле сдерживаемой яростью спросил он.
- Ну я это... в общем... - окончательно замялся я, быстро соображая, как бы слинять.
- КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ПОШЕЛ ТУДА?! ЧТО ПРОИЗОШЛО ТАКОГО, ЧТО ПОЛЗАМКА РАЗВАЛИЛОСЬ?! ЧТО?! - заорал он, хватая меня за грудки и встряхивая. Я сглотнул и промямлил:
- Там был Фузион...
- И?!
- Ну я убил его...
- И?!
- А потом огонь! Пламя! и дальше ничего не помню, - я выскользнул из его рук и свалился с постели, пятясь на четвереньках.
- Послушай меня, брат, - с ласковым тоном и перекошенным злобой лицом проговорил Бреяк, - еще чуть-чуть, и я сам тебя прикончу. Но сначала я скажу тебе, что было на самом деле. Я вошел в город примерно через четверть часа после тебя. Там уже везде сновали демоны и прочие. Я невидимым прошел к центральному дворцу и вошел. Правда, уже входить-то было некуда. Посреди развалин валялся ты.
- И?
- Ты помнишь Санктуса?
- И?
- Не "и", а помнишь или нет?! - взвыл он.
- Да-да, помню, - скороговоркой произнес я, упираясь в ткань палатки спиной.
- Он был последним, кто знал тайну нашего пребывания здесь. Он единственный, кто знал, зачем мы бессмертны. И он рассказал мне когда-то...
- И ты молчал?! - возмутился я, но Бреяк сел передо мной на корточки и внимательно посмотрел. Я заткнулся.
- ... зачем мы живем. Он рассказал об этом естественном отборе мне. И еще про пары, которые должны были сражаться друг с другом. Так вот... ты никогда не задумывался, почему я не убивал некоторых из нас? Почему я тебя ограждал именно от таких убийств? Никогда?
- Нет...
- Потому что я не хотел дойти до того момента, к которому мы пришли, брат. Когда есть только мы. Ты и я.
Я похолодел. Лицо Бреяка приблизилось, и мне впервые за всю мою жизнь стало по-настоящему страшно.
- Потому что теперь у нас обоих есть только один выход.
- О ччем тты?
- Последний из нас, кто был брошен Хаосом на эту землю, не умрет никогда. Он будет здесь вечно. Как гарант того, что именно Хаос контролирует Вселенную. Он будет жить вечно.
Бреяк отошел от меня и сел в кресло. Я поднялся, путаясь в длинных полах рубахи, и присел на кровать, следя за колечками дыма, несущимся из его лежащей на столе трубки:
- Но ведь... мы и так бессмертны?
Он покачал головой и закурил трубку:
- Нет, друг мой. Мы не умираем от болезней, не умираем от старости, не умираем от случайностей. Мы умираем от нашего убийства. А у последнего все будет по-другому. Он не будет умирать. Никогда. Он будет переносить болезни, вечности, муки, страдания. И когда его убьют, то он попадет в Царство мертвых, откуда он в любой момент сможет уйти. Но только сюда. На землю.
- И ты хочешь со мной сразиться? - убито спросил я.
- Что за глупость! - с досадой буркнул он, швыряя трубку. - Теперь только один из нас сможет умереть! Ты понимаешь? Только один! Мы прожили с тобой сотни эпох! Ты слышишь? Всего лишь! А их будут миллионы! Биллионы! Это будет Вечность! Тебе уже сейчас не гадко жить?
- Нет, - неуверенно произнес я.
- А мне гадко. У меня есть сын. А такое впечатление, что это начало моей пытки. Ведь все отцы растят детей, потом женят и с чистой совестью дохнут! Я буду жить! И начерта я жить буду? Или ты смилостивишься и убьешь меня? А?
- Перестань! Не всех же наших убили мы сами! Были кто-то, кого прикончили простые существа...
- А потом эти существа гибли, и сила переходила его ближайшему другу из наших. Теперь ты понял? Последнего никто не убьет!
- Бред, - отрубил я, переодеваясь. Бреяк встал и подошел ко мне вплотную:
- Нет, - он по слогам произнес мое имя, и я неконтролируемо вздрогнул. - Теперь ты повелитель огня. И теперь ты обладаешь силой тех, кого убил Фузион. И тех, кого убили те, кого убил Фузион. В общем, теперь ты принял на себя большую часть отданной всем нам силы. И я не знаю, что с тобой будет.
Он направился к выходу, но у края палатки остановился:
- И знаешь... я не хотел, чтобы ты шел туда только по одной причине. Фузион был моей парой. И я должен был умереть от его меча. А ты бы погиб от его. И тогда эта ничтожная крыса бы целую вечность следила за Вселенной. Но теперь...
Он покачал головой и снова повернулся к выходу, но я крикнул:
- А если мы одновременно? Если мы одновременно убьем друг друга?
Бреяк полуобернулся и тихо прошептал:
- Тогда Хаос сама выберет последнего. И им будешь ты.
Он вышел. Я опустился на кровать и накрыл взрывающуюся голову руками.
***
Шестьдесят три тысячи триста пятнадцатый год девятьсот сорок четвертой эпохи Первой Вселенной. Меридис, южная граница эльфийских владений.

И мы летим! Нам солнце в спину
Глаголет слово серых скал!
И летим среди равнины,
Где царь наш город основал.
Сей город дивен и прекрасен!
Сады, манящие вперед,
Развеют пустоши опасность;
И пилигрим здесь кров найдет!

- Аорен, Эдектур спит! - утомленно произнесла Энелин, махнув на сына платком. Я улыбнулся. Малыш спал довольно крепко и разбудить его было трудновато. Я любовно провел по розовой щеке, откидывая золотые волосы со лба и заправляя за острое ухо. Он вздохнул во сне и перевернулся на другой бок. Я подошел к разморенной жарой Энелин и поцеловал в белоснежную шею.
- О милый, - прошептала она, прижимаясь ко мне горячим лбом, - тебе обязательно ехать туда?
- Конечно! Не могу же я бросить просто так эти набеги кочевников на мои земли, когда я и сам здесь?
- Пошли Бреяка, - капризно произнесла она. Я улыбнулся, представив лицо лорда драконов в ответ на мое такое же капризное и ленивое "иди-ка ты, повоюй".
- Боюсь, любовь моя, что не выйдет.
- Святые небеса! Аорен, ты же король! Пошли туда кого-нибудь!
- Энелин, я и так эпохи дома сижу!
- Но теперь у тебя сын растет.
- За месяц не вырастет, - усмехнулся я, проводя рукой по оголенному верху ее спины. Энелин кратко вдохнула и прикрыла глаза, замирая. - Тем более, что я обещаю привезти какой-нибудь подарок.
- Какой же? - заплетающимся языком спросила эльфийка, поддаваясь моим поцелуям на мраморе плеч.
- А какой ты хочешь? - прошептал я, касаясь губами мочки ее уха. Она резко выдохнула и повернулась ко мне, смотря на мои губы:
- А какие варианты? - я улыбнулся, медленно целуя ее висок и сползая все ниже. Она сжала губы, промычав что-то, и обняла меня, но сразу начала отстраняться. - А что, если слуги войдут?
- Мы женаты, что такого?
- А Эдектур? Он же...
- Пусть знает, как отец и мать любят друг друга.
- Аорен, не на... Да...
***
Десять дней спустя.

- Аорен, подержи поводья, пока я взберусь на этот агрегат.
- Что, стареешь? Уже в одиночку никак на коня не залезешь?
- Сам попробуй на эту пружину залезть! - огрызнулся Бреяк, пытаясь сесть на особо свободолюбивого жеребца. Его лошадь сломала подкову, лягнув бездомную собаку и попав по стволу крепкого дерева. Бреяк наконец забрался на коня, и мы тронулись в путь. План был прост донельзя: дойти до границы, дождаться там либо моих войск, либо кочевников - кто быстрее явится. Крайний срок был месяц, потому что дальше Энелин бы сама прискакала в армию и устроила бы мне разнос. Вот тогда бы мои воины узнали слишком многое о своем бравом царе.
- Ваше-черт-выговоришь-ество! Пожалуй найти кузницу и перековать мне лошадь!
- Сам, что ли?
- А что, руки отвалятся? - кольнул Бреяк и поскакал во весь опор. Я крикнул ему вдогонку пару ругательств и, скомандовав двадцатиэльфному отряду следовать за нами, рванул за ним. Через минуту я нагнал его на холме и на скаку хлопнул по плечу:
- Ха! Поймал! Теперь ты за мной гонишься!
- Аорен... - пробормотал он, болезненно смотря вперед. Я проследил за его взглядом и окаменел.
Внизу холма была деревня, дворов пятьдесят. И все сгоревшие, до тла. От домов исходил серый дымок тлеющих углей, возвестивший о том, что трагедия случилась несколько часов назад.
- Скачи к нашим, - прошептал Бреяк. Я, еле оторвавшись от нерадужной картины, поскакал к плетущемуся отряду и приказал разбить лагерь. У меня никак не укладывалось в голове, что смерть вернулась на мои земли после пятнадцати эпох мира. Это было слишком... привычно, чтобы это вернулось. Я оставил у костра шестерых эльфов, остальных отправил прочесывать близлежащий небольшой лес и деревню. Бреяк прискакал к лагерю. Мы оставили коней и пошли пешком по дороге к селению.
- Кочевники? - задал дракон основной вопрос.
- Не знаю, - недовольный ответом, сказал я и заметил небольшой бугорок на дороге, - смотри!
- Чего еще?
- Это существо, - неуверенно произнес я и подошел к бугорку. Это и в самом деле был кто-то: у фигуры были голова, руки, ноги - обычное тело.
- Стой! Откуда нам знать, что это? - с опаской произнес Бреяк, оставаясь на шаг позади. Я и сам прекрасно понимал, что в нашем мире полно небольших существ, только о существовании которых лучше не знать. Однако мне приспичило, и я перевернул пропыленную фигуру лицом к себе.
- Ааа! - закричал я.
- Что?! - подпрыгнул Бреяк, вытаскивая меч.
- Да ничего, просто нельзя было такой момент упускать, - захохотал я.
- Придурок, - с явным облегчением произнес лорд драконов и кивнул на фигуру, - ну и что с этим?
Я присмотрелся. Больше всего существо напоминало ребенка, но из-за густого слоя пыли ничего больше понять было нельзя. Я поделился мыслью с другом, и он прищурился:
- А, может, шпион?
- В пыли и без сознания? - скептически уточнил я. - Отнесем его в лагерь, там увидим.
Так и поступили. Один из оставшихся эльфов был водопоклонником и быстро омыл существо. Мы склонились над ним. Это и впрямь был ребенок. Эльфийский или человеческий - сказать было трудно, но порешили, что он не опасен, и оставили. Через полчаса вернулись с разведки. В миле вокруг не было ни единой разумной жизни, кроме нас и обнаруженного.
Дитя проснулось вечером, к трапезе. Мы как раз ужинали, когда на подушках в нашей палатке мальчик проснулся. Он непонимающе огляделся и встал. Я, не отрываясь от еды, указал ему на табурет сбоку от себя. Мальчик неуверенно подошел к нам и остановился в трех шагах. Я проглотил виноградную ягоду и повернулся к нему, говоря на всеобщем языке:
- С пробуждением. Ты голоден?
Дитя нахмурилось, покосилось на не обращающего на него никакого внимания Бреяка и кивнуло. Я, для пущей убедительности, похлопал на табурету и принялся за апельсин. Мальчонка медленно и настороженно подошел и сел. С еще большим подозрением он протянул руку к яблоку и, поняв, что никто его не останавливает, принялся его грызть. Я незаметно улыбнулся другу. Бреяк так же невидно возвел глаза к потолку и прошептал:
- Человек.
- Эльф, - беззвучно произнес я. Бреяк покачал головой и подвигал пальцами. Два куска мяса на общей тарелке незаметно стали ветками спелейшего винограда. Я нахмурился, но не остановил его. Мальчик съел яблоко и потянулся к винограду. Мы неприметно следили за ним. Он наткнулся на две особо хорошенькие веточки, но не взял. Было видно, что его что-то останавливает. Он помаялся с веточками и взял соседнюю, миновав ловушку.
- Эльф, - более уверенно прошептал я.
- Полукровка, - гнул Бреяк, сгрызая свои приманки. Я дернул плечами. Мы закончили трапезу, и один из эльфов пришел убрать. Он с интересом взглянул на мальчика и незаметно кивнул на него, подмигивая. Мы так же невидно посмотрели на маленького гостя.
- Полукровка.
- Не человеческий.
- Чей?
- Драконий?
Вопрос повис. Мы только сейчас заметили почти желтые глаза ребенка. Это был, конечно, оттенок зеленого, но передо мной сидел обладатель совершенно янтарных глаз, и мысль о чужой крови пришла мгновенно. Личико было очень острым и болезненным, но что-то в нем обещало сводить с ума женщин лет через сорок.
- Спасибо, - прошептал мальчик, уставившись в пол.
- Не за что, - дружелюбно произнес я, - как тебя зовут, дитя?
- Дерокиарт, - пробормотал он.
- Мы в четвертьмиле от деревни. Ты жил там?
- Да.
- Помнишь что-нибудь?
- Да, - он нахмурился, - людей в песочного цвета чурбанах. Они пришли с юга на странных лошадях и напали на нас. Отец приказал мне убегать, но в меня попало какое-то заклинание, и я упал. А потом меня нашли вы.
- Западные кочевники на верблюдах, - мрачно поведал я Бреяку. Дракон налил себе и мне вина вместо ответа.
- А кто вы? Вы тоже кочевники? - спросил мальчик.
- Нет, мы простые странники.
- Спасибо вам за то, что подобрали меня, но мне нужно домой. Отец ругаться будет.
Я напряженно посмотрел на поднявшего бровь Бреяка:
- Понимаешь...
- Деревню сожгли? - без удивления спросил Дерокиарт.
- Да.
- Я видел начало пожара... А кто-нибудь выжил?
- Нет, мальчик.
Дерокиарт кивнул и задумался. Он пошел обратно на подушки, где проснулся, и сел там, спиной к нам. Бреяк неслышно сказал:
- Ты, брат, как всегда говоришь только нужные слова.
- Я не виноват, что его родители мертвы! А узнать это ему надо было!
- Да ты взгляни на него: маленький, хрупкий, совсем ребенок. Ему же лет восемь! Зачем ты так?
- Ну а как еще?
- Да никак!
- Ну вот иди и сам успокой его.
- Еще чего!
Бреяк глотком выпил вино и вышел из шатра. Я покачал головой и стал читать отчеты с границы, слушая тихий, почти неразличимый, плач мальчика.
На следующий день мы тронулись в путь. К вечеру мы должны были дойти до местного городского центра, где и оставили бы мальчонку. Я и Бреяк ехали верхом вровень с телегой, в которой сидел он. Часам к десяти он проснулся.
- Доброе утро, - произнес я. Бреяк упорно делал вид, что ребенка не существует.
- Доброе, - невесело отозвался Дерокиарт.
- Как себя чувствуешь?
- Неплохо... А куда мы едем?
- В Пентаду? Да, в Пентаду.
- Это далеко.
- Ты был там?
- Нет, никогда. Я не был нигде, кроме нашей деревни.
- Значит теперь будешь. Сколько лет-то тебе?
- Пять.
Мы замерли в седлах. Бреяк покачал головой в знак неверия. Да и я тоже не особо признал слова мальчика: эльфийский ребенок, дай Хаос, к восьми заговорит, а тут "пять". Ну конечно.
- Кто же были твои родители?
- Друиды.
- Но мои... э... друзья сказали мне, что там человеческий поселок.
- Да, мы были единственной нечеловеческой семьей в деревне. Все остальные были рейнджерами.
- Но здесь нет больших лесов.
- Они следили за огнем и землей.
Мы снова переглянулись. Водо- и землепоклоники были довольно часты в эльфийской среде. Но вот друиды-хранители огня... мягко говоря, редко.
- А кто вы?
- Меня зовут Аорен, моего друга - Бреяк.
- Так значит ты царь эльфов?
- Типа того, - пробормотал я под смешок Бреяка.
- И король мира?
- Я бы так не сказал...
- Отец говорил, что ты жестокий тиран.
Бреяк в открытую улыбался.
- Почему он решил так?
- Ты же покорил земли демонов, а потом и распустил совет, став единственным Высшим. Эльфы подчинились тебе, а демоны стали вассалами.
- Откуда такой маленький мальчик знает о такой давней истории нашей страны?
- Отец говорил.
- А что еще?
- Что ты убийца.
Бреяк скрыл кашлем рвущийся наружу смех.
- Не всегда тот, кто убил, - убийца. Можно убить миллион и быть спасителем всего сущего, а можно не убить одного, отсылая биллионы на смерть.
- Отец говорил, что убийцы всегда оправдываются так.
Бреяк расхохотался в голос. Я нахмурился, косясь на друга:
- Твой отец был слишком категоричен. А мать кем была?
- А какая теперь разница? - тихо спросил он. Бреяк осекся и красноречиво указал мне вперед. Я помотал головой и коснулся плеча мальчика. Слишком горячего.
- Ты не болен?
- Нет, я всегда такой, огненный бог.
Вот на этом месте мы оба замерли в седлах. Бреяк округлил глаза. Я осторожно спросил, не отрываясь от наблюдения за другом:
- Огненный бог? Но мое имя переводится как "могучий" или "побеждающий". Почему ты так назвал меня?
- Отец говорил так.
- А как его звали?
- Иерофант. Он эльфом был...
- А маму?
- Хермити.
- И она...
- Это не важно, - пробормотал мальчик, ложась в разостланные по телеге ткани. Мы переглянулись и отъехали в хвост отряда.
- Ну и везет же тебе, брат, - мрачновато произнес Бреяк. Я промолчал. Иерофант был Высшим эльфом, из тех, кто пошел против моего воцарения и свержения вольной республики в пользу монархии. Не достигнув цели, он ушел из столицы, покинув совет. И я был уверен, что именно этот Иерофант был отцом мальчика.
- Полукровка демонов, - пробормотал я.
- Демонов?!
- А кого еще? Он не говорит, кем была мать, значит боится быть обруганным и изгнанным. А в этих краях демоны - что красная тряпка. Да и отец его никогда не отличался знанием демонического языка. Чуешь нить?
- Чую людей, - прошептал Бреяк, расширив ноздри. Я вдохнул и ощутил едкий запах человеческого тела и острый дух лошади.
- Влево, - крикнул я на эльфийском, поворачивая в небольшую сосновую поросль. Отряд мгновенно свернул за мной. Мы прибавили ходу, и через пятнадцать минут людской след исчез.
- Кто это был? - подошел ко мне старший в отряде.
- Кочевники, - мрачно ответил я. Эльф задумчиво кивнул и вернулся в голову вереницы.
К вечеру мы дошли до Пентады. Это был небольшой городок, где жило человек пятьсот, с полсотни эльфов и около полутысячи прочих существ. Мы вошли в город, и в трактир, где мы остановились, сразу же пришел мэр города - высокий седой эльф с гладкой лысиной.
- Милорд!
- Мда?
- Благодарю вас за остановку в нашем городе! Это огромная честь для нашей скромной общины! Да продлит Огонь ваше царствие!
Я кивнул, принимая стандартные восхваления, и отослал его жестом, но эльф продолжил:
- Но могу ли я просить вас о милости?
- Что еще?
- У наших ворот второй день стоит ваша армия. Не будете ли вы столь благосклонны и не отошлете ее в нужные места?
- Они вам мешают?
- Ну... - замялся старик, - они почти бесплатно собирают нашу еду...
- У вас ее так мало? - недружелюбно рявкнул я.
- Нет, но милорд! Мы не настолько богаты, чтобы содержать их! Мы очень надеемся на вашу милость!
- Хорошо, хорошо, ступай.
Эльф с поклоном удалился. Я повернулся к Бреяку:
- Войска прибыли. Я пойду, разберусь с ними, а ты последи за мальчиком, ладно?
- Вали, - миролюбиво зевнул дракон, растягиваясь на хлипкой кровати. Я возвел глаза к потолку и пошел к воинам. Через два часа, накричавшись и взбесившись, я вернулся. Бреяк все еще валялся на койке, разглядывая отчеты со своих земель. Дерокиарт смотрел в окно, жадно ловя желтыми глазами виды убогого городка.
- Ты не вывел его на улицу? - удивился я. Бреяк поднял на меня глаза из-за отчета:
- Он собака, что ли? Да и я к нему в няньки не нанимался. И ты, кстати, тоже. Как войска? Нашел мальчику семью?
- Тупицы, - охарактеризовал я. Бреяк развел руками, говоря: "А чего ты еще ожидал?". - Семью? Шутишь? Кто будет брать в дом демона?
- На свете много идиотов, - философски заметил лорд драконов, скрываясь за длинным свитком. Я посмотрел на мальчика. Да, жизнь ему покажет: демонов эльфы ненавидят по-черному, и никакой работы, семьи, никаких детей - вот прогноз на его будущее. Что-то, похожее на жалость, ковырнуло сердце, и я подошел к пареньку.
- Как ты? - он вздрогнул, оборачиваясь, но нерешительно улыбнулся:
- А, ты вернулся. Я хорошо.
- Много чего увидел? - я присел рядом с ним на подоконник. Мальчик опять вздрогнул, но сдержался:
- Не очень. Окно грязное. И мало народу.
- Ты постоянно вздрагиваешь, - заметил я, - ты не замерз?
- Нет, просто это странно.
- Что странно?
- Ты эльф, но... ты другой.
- Другой?
- Ты не оскорбляешь меня.
- Твоя мать была демоницей, да?
Мальчик сжал зубы и кивнул:
- Все говорили, что меня следует убить, иначе я стану убийцей... Так везде ненавидят демонов?
- Да, - с тяжелым и скользким комом в груди ответил я.
- Почему? - помолчав и отвернувшись к окну, спросил он.
- Потому что есть стереотипы в мире. Многие думают, что я кровожадный монстр, жадный до власти. Но это тоже просто представление. Всем выгодно считать демонов убийцами, потому что на этом фоне мельчают грехи эльфов и людей.
- Мама никогда никого пальцем не трогала, но ее не любили, - медленно произнес Дерокиарт, - сначала в нее даже камнями кидались, как отец говорил. Потом перестали. Но...
Я кивнул. Мне не нужно было объяснений, чтобы понять положение демона среди эльфов и людей. Мы помолчали. Снаружи стал накрапывать дождь.
- Я всегда хотел уйти оттуда, - с горящими каким-то решительным блеском глазами сказал мальчик, - мне казалось, что где-нибудь есть место, где меня не будут обижать. А есть такое?
Я открыл рот для ответа, но не нашелся, что сказать. Эльфы ненавидят демонов. Демоны ненавидят эльфов. А люди не любят ни тех, ни других. Быть может, только темные эльфы, драу, приняли его, но мне было жаль отправлять такую светлую душу в мрак подземелий. Куда бы он не пошел, в него бы летели эти самые камни, ведь даже после объединения земель под моим управлением ничего не изменилось. Мальчик кивнул, не дождавшись ответа, и снова отвернулся к окну:
- Вы оставите меня здесь?
- Скорее всего. Сейчас я ищу тебе семью.
- Спасибо, - неслышно ответил он, чуть помрачнев. Я понял, что больше ни звука из него не выудить, и вышел на улицу. Морось уже стала дождем. Капли неслись на лицо, разбрызгиваясь и ударяясь. Я медленно пошел по городу, все больше удивляясь его убожеству. Но все мысли занимал маленький полукровка, лишенный любого возможного будущего.
***

***
День спустя.

Мы вышли в путь рано утром, и к полудню наш маленький отряд достиг местоопределения войск. Большинство составляли демоны, охранные и боевые качества которых я особенно ценил. Еще четверть были люди-наемники, и последняя часть - эльфийские войны. Опасно, конечно, но это была одна из первых попыток совместить расы, поэтому я пошел на этот шаг. Те эльфы, что шли со мной, проверенные битвами и временем, стали на командование новообразованного пограничного пункта. Мне было немного жаль с ними расставаться, но служба есть служба. Кроме всего прочего, я надеялся, что кто-нибудь из воинов возьмет мальчика на воспитание. К трем часам я понял, что надеялся зря:
- Нет, милорд, извините, но у меня жена против.
- Прошу вас извинить меня, владыка, но я всегда их боялся.
- Прости, царь, но эльфу нечего делать в моем доме!
- А он демон?... ну... э... а у меня аллергия на них.
- Разрази меня гром, если нечеловек назовет меня отцом!
Я устало выгнал последнего и оперся на подлокотник импровизированного трона. Рядом хохотнул Бреяк, ржавший при каждой отговорке:
- У меня демонос непереносимус, ваше величество!
- Да пошел ты...
- Милорд?
Я поднял голову. Какой-то эльф неуверенно смотрел на меня.
- Что?
- Кочевники!
Как по команде, мы с другом вылетели из шатра. И на самом деле, в трех милях от лагеря показались люди на верблюдах.
- К бою! - крикнул Бреяк, подбегая к коню и вскакивая на гнедую спину. Лагерь закопошился. Демоны повыскакивали из палаток, хватая бердыши и алебарды. Эльфы, вооруженные луками и клинками, подтянулись за ними. Последними встали люди с тяжелыми топорами, палицами и мечами. Пока они собирались, я вернулся в шатер и крикнул Дерокиарту:
- Прячься, сейчас будет жарко.
Он сразу исчез. Похож, кровь демонов вылилась в лучшее качество расы - быстроту реакции. Я чему-то улыбнулся и выбежал, забираясь на белого жеребца, приведенного молодым эльфом.
- Сколько их?
- Около тысячи, мы не знаем точно, - ответил он, отпуская поводья. Конь поскакал к голове отряда, где уже топтался Бреяк.
- Восемьсот, - крикнул он, увидев меня.
- Почему так много?
- Почем мне знать? - огрызнулся лорд драконов и поднял меч. - Левый фланг, за мной! - и он ускакал вместе с основной массой демонов.
- Центр, защищать лагерь с юго-запада, не пропускать, сбивать окружение, сразу тушить пожары, не забывать! - скороговоркой приказал я и повернулся к оставшимся эльфам. - Правый фланг! За мной!
Остатки отряда бросились в сторону врага. Кочевники подбирались к нам медленно, почти незаметно. Не удивительно, что мы их увидели так поздно. Бреяк с демонами уже неся на них. Я заметил холмы слева от нас и повел отряд туда. Через десять минут, Бреяк налетел на кочевников. Его четыреста демонов приняли напор на себя, но было очевидно, что им не справиться: они попали в болото, что существенно ослабляло их силы. Я поторопил отряд, и мы обогнули место сражения. Я остановил коня и отряд. Эльфы с напряженными лицами смотрели на меня. Я жестом указал следовать тихо, и мы, утопая в болоте по щиколотку, двинулись на тыл. Эта схема была самой ходовой в моей армии, правда, три раза из десяти она не удавалась моим войскам. Основной упор шел на устойчивый отвлекающий отряд, и Бреяк с его демонами сейчас прекрасно справлялись. Существа оправились и стали сдвигать противника в мою сторону. Я наблюдал за сражением в двухстах ярдах от него. Поймав момент, когда командир кочевников занялся перестройкой войск, я напал. Через полчаса последний человек был убит. Мои эльфы сразу забрали лошадей, и мы собрались обратно, когда из лагеря донесся звук горна.
- Напали! В лагерь! - заорал Бреяк, разворачивая коня, но я опередил его:
- Нет, я пойду, тебя ранили, - произнес я, указывая на его кровоточащую руку, и понесся с войском в сторону загоревшихся палаток. За полмили на нас напали остатки кочевников. Демоны без особых усилий прикончили их, и мы влетели в лагерь. Несколько наемников валялось на дороге. Я поскакал вперед. Мне навстречу выбежало двое кочевников. Я, не останавливаясь, рубанул по шеям мечом и нырнул в мой шатер. На полу валялся пораженный кинжалом в грудь человек. Рядом, с белым лицом и дрожащими губами, стоял Дерокиарт. Я подбежал к мальчику и обнял его. Он вырвался и отошел:
- Й... й... я убийца...
- Нет, Дерокиарт, - мягко произнес я, но мальчик замотал головой и прижал руки к ушам. - Послушай меня, - я подбежал и крепко прижал его руки к телу, - ты не убийца. Не сделай ты этого, он бы убил тебя. Все хорошо, все будет...
Мальчик разрыдался. Я неловко погладил его по голове, оглядываясь на труп. Кинжал прочно сидел между ребер. Почти искусный удар.
- Дерокиарт? Ты сам это сделал?
- Т... т... да...
***
Два часа спустя.

- Это невозможно, - уверенно заявил Бреяк, оглядывая труп и вытаскивая кинжал. Кровь уже свернулась, потому порез выглядел чистым и аккуратным.
- Ты отрицаешь то, что видишь?
- Демон спит?
- Почему демон? Почему ты ему не веришь? Кем бы были мы, если к нам так относились?
- А как к нам относятся сейчас? Чем мы, и в правду, его лучше? Почему на ненависть к нам, мы должны отвечать любовью и всякой ерундой типа этого?
Я махнул рукой. Спорить с ним было бесполезно.
- Смотри!
Я обернулся и подошел к другу. Он внимательно разглядывал паренька. Я проследил за его взглядом и наткнулся на ровный небольшой шрам рядом с ухом. В некоторых случаях так пытаются убить демонов.
- Спорим, что это не мать была? - мрачно фыркнул Бреяк. Я с непередаваемой жалостью посмотрел на спящего. Пожалуй, мне еще никогда не было так безудержно жаль кого-то.
- Я идиот, Бреяк.
- О чем ты? - не понял друг, оборачиваясь на меня. Я посмотрел ему в глаза с решительностью. Он понял, но не верил, - ЧТО?!
***
Девять дней спустя. Меридис.

- ЧТО?! - Энелин осела в кресло, ошарашено смотря на меня. Рядом в позе стоял Бреяк, абсолютно согласный с моей женой. Эльфийка посмотрела на меня, как на сумасшедшего. - Быть может, я не поняла, Аорен? Ты собираешься его оставить? Вот этот "подарок" ты привез мне и своему двухлетнему сыну?
- Мы же не усыновляем его, - примирительно произнес я, косясь на дверь, за которой стоял Дерокиарт, - я просто возьму его в ученики.
- В ученики? Это значит, что он будет постоянно рядом с моим сыном?! Ни за что!
- Его, как и тебя, моя дорогая, это не касается вовсе, - раздраженно рявкнул я. Бреяк осуждающе посмотрел на меня, проявляя невиданное единство с Энелин.
- Знаешь что, - она по слогам отчеканила мое имя, но я не отреагировал, - пусть этот демоненок катится...
- Любовь моя. Я буду его обучать. Точка. Я просто ставлю тебя перед фактом. Тебе все ясно? - ледяным тоном сказал я. Она оскорблено отвернулась. Я махнул рукой, и дверь открылась. Дерокиарт неуверенно вошел в огромную залу. Было видно, что он пытается не растеряться в невиданной прежде роскоши, но ему это плохо удавалось. Он скромно и немного забито подошел ко мне.
- Энелин.
Эльфийка подняла на меня яростный взгляд. Я внезапно с сожалением подумал, что в ближайшее время она меня в нашу спальню не пустит, но тут же оборвал:
- Это Дерокиарт. Дерокиарт, это моя жена, Энелин, наша царица.
Мальчик опустился в поклоне на колено, как и было положено по этикету, но она никак не отреагировала. Он помялся и отошел ко мне.
- Вот и славно, - непоколебимо произнес я, выходя из залы. Мальчик побежал за мной. Я был зол, прекрасно зная, что сейчас начнутся разговоры о моем психическом здоровье, но держался. Мы вошли в сад, откуда открывался прекрасный вид на город. Не сказать, что Меридис был лучшим из всех, но мне он чем-то нравился. Скорее всего, спокойствием. Я остановился у фонтана и сел на ближайшую лавочку. Дерокиарт неуверенно встал в трех шагах передо мной.
- Итак... - когда я успел перенять манеру Бреяка? Надо от этого избавляться, - сегодня у тебя будет великий день. Потому что сегодня ты станешь моим учеником, Дерокиарт.
Он не нашелся, что сказать, и склонил голову. Я тяжело выдохнул. Что ж. Первый шаг сделан.
***
Шестьдесят три тысячи триста двадцать пятый год (десять лет спустя). Ансестри, официальная столица Царства.

- Отец! Отец!
- А, что? - я сонно встрепенулся, хватаясь за кинжал на поясе, но, заметив лицо сына, недовольно буркнул, - что еще?
- Отец, Дерок нечестно играет!
- И ты из-за этого меня будил? Ох... - я поднялся из кресла. Рядом с затаенной улыбкой вышивала Энелин, но внимательный смеющийся взгляд пробивался и скользил по мне и сыну. - Ну что произошло? Где Дерок? ДЕРОК!
Из соседних кустов с треском вылетел невысокий эльф. Я немного сонно посмотрел на него и потер глаза, отчаянно зевая:
- Что ты натворил, а?
- Учитель, я не виноват! Это Эдектур!
- Неправда! Сам начал!
- Нет, ты первый!
- Врешь! Я тебя сейчас, - Эдектур кинулся в прыжке на друга, но я поймал его за ворот туники.
- Я сейчас вас обоих! А ну хватит! - грозно прорычал я, опуская сына на землю и смотря на ученика, - рассказывайте по порядку! - устало махнул я рукой. Постоянные игры детей меня замучили. Эти два брата-акробата были везде, в каждом закоулке огромного замка одновременно, и я не мог найти ни одного спокойного уголка уже семь лет.
- Мы играли в битву у Флегетона, - начал Дерок, я незаметно дернулся, - и я применил заклинание дождя...
- А мы договаривались, что не будем колдовать! - оборвал его сын, смотря на меня оскорбленными глазами. Серыми, как у меня. Вообще, сын был моей копией, и от Энелин ему досталась лишь несвойственная мне прыткость.
- А я не слышал!
- Ты сам сказал! Отец!
- Так, - произнес я, пытаясь думать с трещащей от боли головой, - значит так... - я дал подзатыльники обоим.
- За что?! - в один голос обиделись дети.
- Дероку за нечестную игру, а Эдектуру за то, что сам не справился и пошел жаловаться. И вообще. Дерок, научи Эдектура заклинанию, и играйте дальше.
Мальчики надулись и отошли, толкая друг друга. Я повалился обратно спать.
- Хаха, чинный глава семейства отдыхает! - расхохотался у самого уха Бреяк. Я подпрыгнул от неожиданности. Энелин прыснула. Я покосился на друга:
- Тебе чего надо?
- Пришел взглянуть на детский сад, - весело поведал он. Я отмахнулся и прижался щекой к руке подошедшей Энелин.
- Приветствую, Бреяк, - сдержанно произнесла она. Дракон слегка поклонился. Эльфийка вышла, и друг обратился ко мне, но я уже спал. Проснулся я лишь к шести. От очередного крика "отец".
- А... - проскрипел я, тихо ненавидя шум.
- Отец!
- Что? - слабым голосом спросил я.
- Там Дерок... с ним что-то случилось... - испуганно произнес сын. Я моментально вскочил и побежал за ним. Во внутреннем дворике, на каменной скамье, сидел ученик. Я отослал сына и подошел к нему:
- Дерок?
Он встрепенулся и посмотрел на меня уничтоженным взглядом.
- Это ты...
- Что случилось?
- Не знаю, - прошептал он. Я сел рядом на скамью, - просто... Эдектур звал тебя... отец... и меня что-то дернуло... - он замолчал. Я слушал, не двигаясь. - Отец... Я ведь никогда никого так не назову, - через силу произнес он, пряча глаза.
- Дерок, ты же знаешь...
- Да, знаю, Учитель. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, но... - он остановился и посмотрел на меня искрящимися глазами, - я ведь один.
- У тебя есть мы. У тебя есть Эдектур. У тебя, несмотря ни на что, есть Энелин...
- Она меня ненавидит.
- Глупости, - бросил я, прекрасно зная, что это правда. Я обнял мальчика. Для меня он стал сыном, а моему сыну - братом. И пусть Энелин его не любила.
***
Десять тысяч семьсот двадцатый год тридцать первой эпохи Третьей Вселенной. В десяти милях от Примориса, столицы Восточного Царства.

Я валялся на краю пропасти. Внизу тек, быстро завиваясь в водовороты, Волюцер. Выше были какие-то хребты. Зачем я здесь? Кому я здесь нужен? Кому я вообще нужен? Сигануть бы... а в чем будет смысл?... Ни в чем. Кажется, я уже сошел с ума. К черту. Я ненавииииижу этот мир. Он плохой. А я труп. Живой прОклятый труп. И никому не нужный.
- Учитель!
- Отец!
Ну вот. Пришли. Спасатели чертовы. Дерок и Эдектур подхватили меня за руки и перенесли подальше от обрыва.
- Валите, - прошептал я, закрывая глаза.
- Отец, - с болью позвал сын, похлопывая меня по щекам. Я не реагировал. Не потому, что мне было лень, и не потому, что я был без сознания. Просто потому, что я не хотел отвечать.
- Учитель, - подошел с другой стороны демон. Валите, пожалуйста. Видеть не могу. Ненавииижу этот мир. Ненавижу Хаос... ненавижу...
- Пожалуйста, очнись...
- Что? - заморенно спросил я, разглядывая белое от снега небо над собой.
- Как ты?
Я даже не знал, кто это спросил. Наверное, они чередовали вопросы. О каком бреде я думаю?!
- А как ты думаешь?
- Отец...
- Уходите.
- Учитель...
- Уходите!!! - взвыл я, бессильно ударяя в камень и содрогаясь в дрожи, - валите! Слышите? УХОДИТЕ!!!
Эхо пронеслось по горам, давя и круша булыжники на высоте. Там послышался звук приближающегося снега.
- Лавина...
- Да, бежим, бери его под руку.
- Под вторую, Дер, быстрее!
Меня подхватили, и все окуталось красно-коричневым огнем. Я свалился на каменный пол. Черт, мрамор. С малахитом. Эта безумная идея Энелин. Я дома. Домааа. Дома, дома, дома, доооома. А у меня есть доооом! ... и я ненавижу этот мииир!
- Вы нашли его? - торопливые гулкие шаги. О, конечно. Кто еще? Только она. Лицо прекрасной эриннии. Моя дорогая, любимая, злая жена. Я люблю тебя. Ты слышишь? Нет, не слышишь. Я не сказал это. Ты и так знаешь.
- Аорен! Милый! Аорен! - она взяла мое лицо в руки и нависла надо мной, роняя слезы. Небо, а ты знаешь, как я люблю эту стерву? Она пыталась мне изменить. Даже пыталась бежать. Она пыталась сбежать от меня. От меня! От... черт, как там меня зовут? А, ну да. Я забыл. Пыталась. Сбежать! Да и с кем? С какой-то безымянной швалью. Но потом одуумалась, прибежала. Стала вешаться на шею. О милый, прости меня! Я такая дуура! И бла-бла! А я дурак! Уши развесил, слушаю. Дурак? Дурааак. Что же еще взять с меня. Я тебя люблю. Ты, смерть моя, я люблю тебя!
- Что? - безынтонационно спросил я.
- Аорен... Ну что вы стоите? Сделайте что-нибудь!
Я почти чувствовал, как мальчики переглянулись. Они не знали, что делать. Еще бы. Что знать? Как знать? Что можно сделать отцу, когда он узнает о том, что он попал на всю свою жизнь? М? Что? А отец попаал. Крупно попал. Хотя хуже только то, как он попал. Он... это я о себе так? А, ну да. Как там Бреяк любит начинать важные разговоры? Итаак. Растягивая "а" и смотря на собеседника мрачнеющими глазами. Итааак. Нет, надо тренироваться.
- Итак, - произнес я вслух, смакуя. Нет. Тренироваться. Точка. Запятаая. Черт, я ведь сошел с ума. Интересно.
- Отец, - мягко произнес сын, приподнимая мою голову. Я мелькнул по нему взглядом и заблуждал по комнате, - отец, пожалуйста, не надо. Ты мне нужен!
- Зачем? - поинтересовался я.
- Потому что без тебя, я не знаю, как жить.
Я криво улыбнулся и расхохотался. О, как хочется плакать! И он почти плачет. Поочти. Почтии. Поочтии. Я резко оборвал глупый смех и вытащил из кармана затасканное письмо. Письмо. Нет, невеселое слово. Как трудно фокусировать взгляд, а? Это ведь один глаз настроить, потом второй глаз настроить. Почти наука, а? Опа! Получилось!

Владыка Аорен!

Я несу тебе великую горечь и плач на нашей стороне. Вчера напали на нас орды орков! Мы отбились, но только в конце сражения узрели потерю страшную. Аорен, владыка Огня! Бреяк, царь наш, пал смертью храбрых...
***
- О Мерлин, - прошептала Гермиона, закрывая рот рукой. Фрюиск продолжал смотреть в землю, как и на протяжении всего рассказа. Он иногда останавливался, переводя дыхание, и говорил медленно, с расстановкой. Гермиона слушала, боясь дышать и спугнуть его, но сейчас не выдержала. - Так значит ты... последний?
- Да, Гермиона, - тихо ответил он, немигающим взглядом буравя землю, - я последний.
- Какая же у тебя сила?...
- Сила? - он горько усмехнулся, переводя на нее острый, не сочетающийся с отрешенным выражением лица, взгляд. - Нет, девочка. Нет никакой силы. Нет, конечно, она была, но... все оказалось совсем не так, как в начале. Все было вовсе не так. Ты сейчас все поймешь. Я продолжу...
***
Шестьсот десятый год пять тысяч пятьсот восьмой эпохи Третьей Вселенной. Приморис, столица Высшей Империи.

- Аорен!
Я поднял глаза от свертка. Энелин вошла в комнату, заставляя меня неровно сглотнуть. Несмотря на годы, она была... нет, не прекрасна. Это было слишком слабое слово.
- Аорен, твой сын пришел.
Я вздохнул и пошел в зал. Навстречу мне вылетел высокий атлет. "Мой сын", - с гордостью подумал я.
- Отец, - он склонил голову, и я легко коснулся его лба. Он обнял меня, замирая. Я, несколько смущенно, похлопал его по плечу.
- Ну что мы стоим? Пойдем, сядем. Энелин, милая! Пошлешь кого-нибудь за вином?
- Эдектур, - поприветствовала она, обнимая юношу и прижимая его к груди, - как же давно мы не видели тебя.
- Шестьдесят зим, мама, - нежно ответил он, и Энелин, поцеловав его в лоб, вышла.
Мы зашли в мою комнату и уселись в кресла. Я оглядывал сына, но никаких изменений в облике не было. Вот только мрачным он был, что меня напрягало.
- И с чем же пришел мой царь к своему старому отцу? - шутливо кивнул я.
- С войной, Аорен, - серьезно ответил он. Энелин пришла с вином, поставила поднос и, оглядев нас, вышла.
- Да, читал я, - мрачно ответил я, указывая на свиток, - писал мне твой друг о демонах с юго-запада. Но что же такого страшного, что ты пришел ко мне за советом?
- Ты как всегда проницателен, отец, - неуверенно улыбнулся сын, заправляя за ухо выбившуюся из хвоста золотую прядь, - но Дерок знает не все. Это только начало истории.
- Ну так поведай мне.
- Ох, - выдохнул Эдектур, стягивая плащ и нервно выдохнул, - как у вас жарко...
- Прости, - отозвался я, двигая пальцами и убирая огонь из камина и комнаты.
- Да, спасибо... Отец... они мертвы.
- Кто?
- Наши. Все. Мертвы.
Я откинулся на спинку. Когда-то я уже слышал эти слова, но они были сказаны вовсе о других существах, до которых мне дела не было. А сейчас это говорилось о моих детях. Вернее, о детях моих детей. В начале шестьдесят седьмой эпохи Эдектур женился на потрясающей эльфийке. Она понравилась и мне, и даже ревнивой к женщинам сына Энелин. Они отыграли свадьбу, у них появились дети. А потом, у их детей - дети. И у их... В общем, я сам уже стал преданием, и единственным, кто помнил о стариках-основателях рода, был наш сын. Он редко появлялся у нас. Мог заявиться на следующий год, а мог и через триста лет. Но мы не обижались, ведь у него было много дел: сохранить империю отца, великого Аорена, из которого сделали какого-то бога, было непросто. Потом он помогал своим отпрыскам и вообще контролировал наш род и семейную империю, которая за сотни эпох разрослась почти по всему немаленькому миру и не захватила разве лишь земли демонов. Но это всегда было бичом. А теперь Эдектур приходит ко мне и говорит о том, что все мертвы. Меня это не задело. Я видел лишь сына моего сына, да мельком общался еще с кем-то.
- Все поколения? - неверяще уточнил я.
- Только ты и я.
- Невозможно.
- Возможно, отец.
- Кто?
- Они.
- Кто "они"?
- Ну Аорен! Вспомни!
- А... понятно. Чего им надо?
- Угадай! - улыбнулся Эдектур.
- Зачем им Империя?
- А чего хотел ты, когда был молод? А?
Я промолчал. Лучше ему не знать.
- Вот вот. Власть, богатство. Они искренне считают, что мы этим владеем. Они вообще во многое верят. Например, в то, что твоя сила передается по наследству.
- Ну да, - усмехнулся я. Максимум того, что перешло моему сыну и всем моим потомкам, - возможность управлять какой-то силой природы и небольшой расой. И бессмертие, но такое - до убийства.
- Им достаточно и этого. Отец, - произнес Эдектур, придвинувшись, - тебе стоит переехать. Они будут охотиться за тобой.
- И за тобой тоже, - миролюбиво ответил я. Эдектур выдохнул и устало посмотрел на меня:
- Ты, как всегда, упрям. Но тебе на самом деле стоит переехать...
- О, кто бы говорил об упрямстве! А сам-то!
- Весь в тебя! Отец! Пожалуйста! Дерок нашел приличное место, где никто тебя и маму не станет искать. Пожалуйста.
- Мой дорогой Эдектур. Нет.
- Почему? - спросил он, поднимаясь.
- Потому что я упрямый старый осел! - со смешком ответил я, но посерьезнел. - Потому что я не трус и не стану...
- ... бежать от врагов, которые угрожают моей семье, - как зазубренный урок, отчеканил сын и повернулся ко мне. - Аорен, тебе стоит...
- Эдектур. Нет.
Он тяжело выдохнул и положил на стол у стены карту:
- Вот здесь расположен хороший дом. Это глубоко в лесах. Они тебя не найдут.
- Эдектур...
- Не перебивай, - я замолчал. - Я пришел не только по этому поводу.
Он встал у окна и повернулся ко мне спиной. Я напряженно наблюдал за ним. Он с трудом заговорил:
- Отец... Ты прожил больше меня. Ты знаешь куда больше. И ты наверняка постиг... что важнее? Честь или жизнь?
Я недоуменно посмотрел на него, но довольно уверенно ответил:
- Честь, мой сын. Потому что когда кончится жизнь, то честь будет вечна. А когда умирает честь - лучше не жить вовсе.
- Спасибо... мне пора.
- Уже? - я поднялся из кресла. Эдектур повернулся ко мне и резко кинулся на шею. Я обнял его в ответ, но он тут же вылетел из комнаты. Я поспешил за ним. Он уже обнимал мать в холле. Я растерянно посмотрел на него. Он с твердой уверенностью ответил и произнес:
- Прощайте. Мама, - он поклонился Энелин, - отец, - он кивнул мне, - я люблю вас.
Я, открыв рот, смотрел, как он вышел. Энелин кинулась ко мне:
- Что случилось?
- Не знаю...
***
- А что было дальше? - нерешительно спросила Гермиона.
- Дальше... - повторил он, округляя глаза, смотрящие в землю, и говоря медленно, чеканя слова, - дальше... Месяц прошел. Я бежал по центру города, Примориса. Это был ад. Все вокруг горело, падало, крушилось. Дети выбегали на улицы и кричали, зовя мертвых родителей. Мимо шли орки - армия наших врагов. Они видели любого эльфа и действовали по одной, данной им еще три года назад, команде: убить. И они заносили косой меч и отсекали маленькие блондинистые головы. Небо было красным, как кровь, текущая по улицам. Я никогда в жизни, во всей моей жизни, не видел столько крови. Она капала с неба, она пропитала воздух. В ней я поскальзывался, но стоял на ногах. Мне, повидавшему столько смертей, было безотчетно жутко падать в эту кровь. В кровь моих детей, в кровь моих собратьев. Просто в кровь безвинную, безгрешную. Все здания падали на голову, трескались, обломками дерева падая и обнажая мертвых. Тысячи трупов. Вместо камней, вместо брусчатки - трупы, трупы... И вопли. И горны орков, нашедших еще один дом, где были живые враги - беззащитные эльфы. И мечи, вонзающиеся в горячее тело, и брызги горячей красной крови на мостовую, на детей, на уже закоченевшие тела. Снова, и снова, и снова. И хохочущие главари. Убийцы. И везде потный, железный воздух с запахом тления. И вылезающие навстречу эльфы, заморенные голодом, истощенные, молящие о смерти. А рядом с ними живые головешки - те, кто выжил в пожарах. И тоже молят о смерти. И везде крик: "Воды". И еще "спасите моего ребенка". И гнусный хохот и удар косого меча в ответ - спасли. По-своему, но спасли. Ведь эти отрубленные головы детей не увидят этот ад. Головы еще даже младенцев... Такая маленькая, лысенькая, будто каучуковый мячик. Валяется прямо посреди дороги. И смотрит вылившимся глазом в огненно-красное небо... Когда переступаешь через такую, кажется, что ты на другой круг ада пришел. А рядом лежит мать и прижимает к себе остатки ребенка. И волком смотрит на редких прохожих, таких же, как и она. И страшно. Не так, не как, когда на тебя смерть смотрит, а совсем по-другому. По-дикому, по-живому страшно. Ведь это не иллюзия никакая. Эта кровь, такая густая и почти крахмальная, ведь эти тела, такие живые и от того такие жуткие, ведь эти горящие палки с домов и валяющиеся отрубленные конечности - все настоящее. Это ад, - он закрыл глаза трясущимися руками, но сразу отдернул.
- Я бежал, себя не помня. Я смотрел по сторонам, не останавливаясь и никого не спасая. Я бежал квартал. Один, только один. А таким был весь город. Страшно... Невыразимо, отчетливо понимаешь, что происходит. И бежишь. Словно что-то сзади подталкивает. И почти смеешься. От ужаса... Я ворвался во дворец, уже не понимая, что я делаю. Я бежал с таким воплем, с таким бескрайним, живым ужасом, что не видел, кого убивал. Сама Смерть, казалось, испугалась сотворенного. Я бежал по дворцу в каком-то тумане. Все вокруг было ненастоящим, приторным. Я ворвался в тронный зал. Жена сына уже лежала в крови, агония мертвого тела. Судорога такая... - он схватился за горло, давясь дыханием, стоная.
- Ты помнишь, что было дальше? - беззвучно, как в Азкабане, спросила Гермиона. Он резко взглянул на нее, и она шарахнулась. От жуткого взгляда, прекрасно осознающего, острого, и потому столь жуткого.
- Помню. Все помню. Помню, как сын падал от удара в спину. Помню, как набросился на его убийцу и с воплем кромсал на куски тело. Помню, как кинулся к сыну, плюющемуся кровью, с валяющимся рядом черным от крови мечом. Помню, как он схватил меня за руку и захрипел "отец". Помню, как он умер. Мгновенно... я ничего не успел сделать. Совсем... А он умер... вот так... просто умер. Мой сын. Мой единственный сын, - он вдохнул, хрипя "о, Небо", и положил голову на руки, - помню. Каждую зазубренку на полу помню. Каждую чешуйку на сломанных ногтях сына помню. Каждый отблеск красного солнца в таких же серых глазах помню. Каждую капельку крови, скатившуюся на пол, помню. Помню. Все помню. Как будто вчера. Каждую долю секунды помню. Как тащил его на руках помню. Как пошел и хоронил его, как руками греб могилу. Как до кости сорвал плоть на пальцах, но копал. И земля щипала, в глаза билась. Помню, как опустил сына в могилу. Помню... Пооомнююю!
Запретный лес отозвался эхом... Все уже давно стемнело. Фрюиск больше не светился и казался старым и высохшим. Гермиона молча сидела рядом с ним. Она уже не смахивала слезы. Много времени прошло, прежде чем она решилась продолжить:
- Значит, этот юноша... Дерок? Твой ученик? Он полудемон...
- Уже нет. Он пошел мстить за брата. И... его убили. Вот только девушка. Девушка, которую он любил всем сердцем, и только природная нерешительность и скромность не давали ему предложить пожениться. Так вот... она произнесла заклинание. Она отдала себя в жертву, чтобы спасти его. И он вернулся. Демоном. Это был единственный раз, когда кровь спасла его. Он три года вообще не разговаривал. Мы вместе пытались отойти. Он - хоть как. А я... ох...
- Ох... - тихо произнесла Гермиона. Опять замолчали, - а Бреяк?
- Его вернули.
- Он жив?
- Да, вот только теперь он просто дракон. Уже не имеет никакой магической силы, хотя он прежний. Только в эльфийское тело иногда может оборачиваться. А так...
- А Энелин? А твои дочери? А твоя сила, в конце концов?
- Энелин... в конце Пятой Вселенной, пару эпох назад, она ушла. К кому-то... не помню. А те, кто убили моего сына и всех моих детей, каким-то образом вернулись. И мне пришлось самому пойти против них. Или послать наследника. Но... Мои дочери не могут претендовать на престол. Да и... Двадцать лет назад я ушел от них к Хаосу, поскольку та стала мстить мне за то, что, получив силу, я не стал во главе мира и так далее. И она прокляла их. И мне пришлось уйти. И это было последней каплей моей гордости и силы. Вернувшись из Хаоса, на котором и стоит Азкабан, который мы вместе в Дероком забили этой крепостью, я потерял всю силу. Теперь я просто маг. Просто, обреченный на бессмертие. Вот и вся моя история, Гермиона.
- Это как-то... неправильно.
- Все правильно, девочка. Вы, люди, живете свой маленький век. И понятно, почему вы хотите бессмертия. Но для вас вечность - это пара эпох. Вы не имеете представления о том, что есть вечность на самом деле. Вечность - это когда ты много раз хочешь умереть, а не можешь. Вечность - это когда уже сделано все и все потеряно. Вечность - это когда ты уже не только не можешь, но и не хочешь. Поэтому и жизнь человека и прекрасна - она имеет конец. Поэтому она имеет смысл. Она не лишена его, она не мучается самой собой, самой жизнью. Поэтому и жизнь ваша - не пытка. А сила... вы мечтаете о силе. Вот у меня была сила. А что я получил с этого? Власть? А что она мне дала? Она убила мое дитя. Золото? А кому нужно это жалкое презренное золото?... Что мне дала сила? Когда маленькая эльфийка, не имеющая никакой мощи, смогла спасти любимого, разве не убог я, ворочавший миром, когда не смог залечить рану собственного, любимого, моего сына?! Разве нужна она мне? Разве спасла она мой брак? Моих дочерей? Разве спасла она меня?... Зачем эта сила?... Нет, Гермиона. Она заставляет меня мучиться, каждый день проматывая перед глазами убожество моей жизни. Я умереть не могу. Я больше всего на свете хочу сдохнуть. Но именно эта сила и не дает. Она влечет лишь беды. Потому что любая власть и любая сила - твоя смерть. Вот и все.
Он поднялся. Гермиона встала и пошла за ним к замку. Оказывается, что вовсе не трудно быть богом... оказывается, что это проклятие - им быть.

Глава 22. Потерянные герои и "счастье".

- Вау, - только и смог сказать Гарри, уже второй час слушавший рассказ Гермионы. Его лишь сначала возмутило такое приключение подруги, но теперь он с жадностью глотал ее повесть.
- Вау, - невесело отозвалась она.
- Ну… - он потерял дар речи, не в силах вымолвить ни одной связной мысли.
- Вот так. И что нам теперь думать о Корнете Фрюиске?
- Ну…
- Ясно. Ты сделал зелье Каперфулу?
- А может мы о другом поговорим? - обескураженный сменой темы, пробормотал Гарри.
- Зачем? Чтобы я твои «ну» и «вау» додумывала?
- Ну…
- Вау, - буркнула Гермиона, вытаскивая котел и отправляясь в комнату за ингредиентами. Гарри насупился и пошел к себе. Найти нужные вещества в его бардаке было довольно трудно, и он скинул мантию, запарившись. Гермиона, подождав минут десять, заглянула к нему:
- Ну что ты там возишься?
- Не знаю, где ингредиенты найти! - пожаловался он. - Помоги, а?
- Мужчины, ничего сами не можете, - проворчала Гермиона, тоже стаскивая мантию и начиная поиски. Гарри фыркнул, как-то отстраненно и без мыслей пробежался взглядом по фигуре подруги и вернулся к ящикам небольшого стола.
- Ха! Нашла драконьи слезы! - глухо воскликнула Гермиона из шкафа.
- А что там еще надо?
- Корни лютика, листья папоротника, слизь флобер-червей и... О, Мерлин! Гарри, что ЭТО?!
Она вытащила из-под шкафа кружевной белый бюстгальтер. Гарри зарделся и замычал что-то типа "а сама не знаешь". Гермиона шокировано переводила взгляд с него на находку:
- Гарри, это вещь Джинни?
- Эм... Кхм... Ну да... Наверное... - промямлил он, отчаянно краснея.
- Гарри... Вы что...?
- Нет! - сразу оборвал юноша, почти испуганно смотря на нее. - Я не знаю, откуда это! Хотя... Мы однажды варили зелье какое-то, она мне помогала. Оно брызнуло на нее, и она переодевалась...
- А это она зачем сняла? - менторским тоном спросила Гермиона, ставя руку в бок и держа обнаруженную вещь на выставленной руке.
- Ну, я не знаю, - искренне произнес Гарри, внутри гадая, что сейчас предпримет Гермиона, и чувствуя, как горят уши. Она стояла и смотрела на него с видом "придушу гада", и это мало его ободряло. - На самом деле... Ай!
Гермиона стеганула его по рукам кружевными лямками и прорычала:
- Гарри. Поттер. Ты. Очень. Зря. Это. Сделал.
- Что сделал? Гермиона... Гермиона, не надо!
- Маньяк! Извращенец! Она была еще совсем маленькой! - бушевала Гермиона, бегая за ним по комнате и не реагируя на его вопли:
- Ай, Гермиона, ничего не былооойй, - подпрыгнул он от боли, когда девушка стеганула его по открывшейся пояснице.
- Как ты мог?! - она схватила его за футболку, но он вынырнул из нее и кинулся к двери. Однако Гермиона успела первой и встала поперек выхода. - Ну уж нет!
- Я не вру, - бросил Гарри, отшатываясь от самодельной плети.
- Конечно, конечно. Я почти поверила. Кобель!
Гарри замер от обиды, и Гермиона кинулась прямо на него, валя на кровать и залепляя пощечины. Гарри пытался схватить ее руки, и они перекатились на кровати.
- Маньяк!
- Гермиона, ничего не было! - клялся Гарри.. - Не знаю я, как это здесь оказалось! Может, Джинни как подарок дала!
- Хорош подарок! - рявкнула Гермиона, и Гарри уже не знал, злится она на самом деле или нет. - Да какая девушка...
- Гарри, я много думал и решил. Давай поми...
Они замерли и обернулись на звук. В дверях стоял осекшийся на полуслове Рон, с медленно открывающимся ртом и огромными глазами смотрящий на них. Краем сознания Гарри подумал, что вполне его понимает: он, обнаженный до пояса, лежал на Гермионе, зажавшей в руках кружевной бюстгальтер, кофта которой задралась от борьбы до середины живота. Шикарно.
- ... римся... - на автомате договорил Рон, закрывая рот. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга. Гарри едва не расхохотался. Уж слишком комична была ситуация.
- Вы вместе? - фальцетом спросил Рон.
- Это не то, о чем ты... - начал Гарри, но остановился и поднялся на ноги. Гермиона несколькими движениями привела себя в порядок и поднялась с кровати. Рон, окосевши, кивнул на белье:
- Это чье?
Гарри стремительно соображал, что ответ "Джинни" в равной степени опасен с ответом "Гермионы", так что хрипло пробормотал:
- Мое.
Гермиона громко хлопнула себя по лбу, закрывая рукой глаза и качая головой.
- Твое? - безнадежно произнес Рон прежним фальцетом.
- Да, - схватился Гарри за последнюю соломинку и криво улыбнулся.
- Аа, - отрешенно отозвался Рон, с перекошенным лицом смотря на него, и со всей силы дал ему в скулу. Гарри успел только почувствовать немалую силу удара и падение на кровать. Рон упал на него, замахиваясь; Гермиона схватила его за плечи, пытаясь оттащить. Гарри перехватил его руку, стараясь отвести от лица, но Рон был так же силен, как и он, и мало что удавалось. Кулак, перехваченный Гарри, упрямо лез ему в нос. Юноша напряг все мускулы, и в этот миг у дверей протянул низкий усмехающийся голос:
- Поттер? И какого вы тут творите, можно спросить?
Все трое замерли, оборачиваясь на дверь. Фрюиск облокачивался на косяк, скрестив руки на груди и с почти слизеринской ухмылкой смотря на них. Он наклонился и поднял с пола странную находку:
- Ух, Поттер, и кто была его обладателем?
- Не знаю, - просипел Гарри, все еще отодвигая кулак Рона от лица.
- А... - явно разочарованно протянул Фрюиск. - Гермиона, слезь, пожалуйста, с мистера Уизли. А ты, Уизли, оставь Поттера. Я очень сомневаюсь в его способностях ловеласа.
Фрюиск всегда говорил фамилию Рона так, словно это было худшее из ругательств, растягивая первое "и" и смотря с пренебрежением. Рон поднялся с Гарри, переключаясь на нового противника. Поттер, не медля, вскочил с кровати и нацепил на себя сброшенную футболку.
- Чудесно. Поттер, Гермиона, мне нужна ваша помощь. А ты, Уизли, можешь быть свободен.
Рон прошел мимо него, замерев в проходе и наградив его ненавидящим взглядом, и сразу ретировался. Фрюиск обратился к вещи и усмехнулся:
- И ты, Гермиона, впрямь считаешь, что это сувенир Поттера? Хе, ну да. Ты, мальчик, вчера из комнаты выходил?
- Думаешь, ему подкинули? - явным смехом спросила Гермиона.
- В ванную, - неуверенно сказал Гарри.
- Запирал дверь?
- Нет.
- Вот и ответ, пошли, - продолжая лениво улыбаться, проговорил Фрюиск, направившись к малфоевской спальне. Гарри с Гермионой кинулись его останавливать, но он уже постучался. На стук внутри заворочались, и дверь приоткрылась, показывая лишь обернутую в простыню...
- Паркинсон, это ваше? - безо всякого удивления поинтересовался эльф.
Девушка очень хмуро рассмотрела Фрюиска, потом протянутую ей вещь и схватила ее, закидывая в глубь комнаты:
- Чего тебе нужно, нелюдь?
- Малфой.
- Он спит, - ледяным тоном поведала Паркинсон, закрывая дверь, но учитель поставил ногу, не давая ей этого сделать:
- Он на матч опоздает.
- Убери, - прорычала мопсиха. Фрюиск послушался. - Зачем пришел?
- Пусть Малфой зайдет ко мне после матча. Или во время, уж как проснется.
- Ok, - прошипела Паркинсон, хлопая дверью. Фрюиск удовлетворенно отвернулся и, скользнув по гриффиндорцам взглядом, хохотнул:
- Челюсти подберите. После слизеринского матча ко мне.
Он вышел, насвистывая что-то. Гарри и Гермиона пораженно переглянулись и сели в кресла у холодного камина.
- Кхм... - кашлянул Гарри.
- Да? - стеклянно ответила Гермиона.
- Ну, что скажешь?
- "Ничего себе" в чуть менее цензурной форме тебя устроит?
- Ага.
Пауза.
- Хогвартс сошел с ума, - вынесла вердикт Гермиона.
- Я бы не сказал...
- Чего?
- Э... - изрек Гарри, тщательно подбирая слова, краснея и не имея мужества произнести запретное "f-word"*, - понимаешь, в шестнадцать... э... многие парни... думают о... э... ну... ты понимаешь...
- Нет, не понимаю, - начинала вспыхивать Гермиона. Гарри закатил глаза и многозначительно посмотрел на нее. Она поняла и откровенно возмутилась. - Извращенцы, я так и сказала! Пусть Малфой, но ты!
- Да при чем здесь Малфой, - расстроился Гарри, - об этом все думают и...
- А! - оскорблено вскочила Гермиона, - и ты туда же?!
- Я... - давясь подступающим стыдом и чувствуя, как краснеют уши и лоб, сконфузился Гарри, - хм... ну...
- О Мерлин! Меня окружают маньяки! - она вполне правдоподобно заломила руки.
- Да ну тебя...
- Прав был Фрюиск: вы все просто ходячие гормоны! О, - она взвыла и вылетела из гостиной. Гарри покачал головой и всеобъясняющим тоном произнес:
- Женщины.
- Мда.
Гарри резко обернулся на звук. Малфой стоял в дверях, смотря вслед девушке. Он взглянул на юношу и поднял на него палец:
- Ты этого не слышал.
Гарри поднял руки в знак непричастности, и Малфой вышел вслед за Гермионой, на ходу запахивая мантию. Гарри искоса понаблюдал за ним и отвернулся. Из комнаты Малфоя вышла, уже полностью одетая, Паркинсон и покинула гостиную, не заметив Поттера. Гриффиндорец проводил ее взглядом до двери и повернулся к камину. Он мысленно перемотал свое утро и расхохотался. Случаются же в жизни, пусть и такой довольно невеселой, как у него, сюжеты фильмов Чаплина, а?
***
Драко дремал. Он уже проснулся, но покидать теплую кровать не хотелось. Ему было слишком хорошо. И это было, по меньшей мере, странно. Он уже почти забыл о том, как вчера, эти несколько часов назад, он стоял, едва не преклонив колено перед проклятым красноглазым ублюдком, и едва не целовал подол его мантии. Он почти забыл о том, что в зале его принятие в орден Пожирателей наблюдали полсотни таких же полукровных ублюдков. Он почти забыл о том, что на холодном полу корчилась под Круцио Нарцисса, умолявшая не ставить ему Метку. Он уже хотел навсегда забыть, как...
***
Камин в коннотском поместье привел его в комнату прямо рядом с залом. Драко был здесь, когда он, четырехлетний мальчик, провинился и попал под горячую руку отца. Люциус взбесился из-за довольно лояльных слов наследника о грязнокровках и отослал его "к дяде". Он успел пройти в зал, когда яростная и испуганная Нарцисса догнала его и вернула домой. Дома она устроила такой скандал, что с тех пор Люциус никогда его не наказывал самостоятельно, опасаясь повторного гнева жены. Пожалуй, только тогда он в первый и последний раз увидел во флегматичной Нарциссе берсерка-Беллатрис. Драко отвлекся от воспоминаний и выскользнул в зал. Зелено-серебряные полотна на стенах и огромный портрет Салазара Слизерина на грубо обточенном камне стен - вот и все, что запомнил Драко, прежде чем увидел ее. Нарцисса валялась на полу. Драко узнал ее только по обручальному кольцу Малфоев. Она просто валялась. Волосы разметались по ледяному полу, руки раскинулись, будто она хотела схватиться за поверхность и не могла. Драко подошел к сидящему в кресле слева от нее Реддлу, с трудом оторвавшись от поверженного вида своей бесстрашной матери.
- Драко Люциус Малфой, так тебя зовут официально?
Он не ответил. Он не смог бы сейчас себя контролировать в словах, поэтому не стал рисковать. Реддл сверкнул налитыми кровью глазами и оскалился:
- Что же ты молчишь, Драко?
- Что она здесь делает? - он бесстрастно кивнул на женщину.
- Лежит, - усмехнулся Реддл. Вокруг раздался смех. Драко косо посмотрел вокруг. В тени стояли десятка четыре Пожирателей, может, чуть больше. Они подошли к Драко и образовали плотный круг.
- Как ты думаешь, Драко, правильно ли она сделала, что не захотела идти сюда? - пытливо поинтересовался Волдеморт.
- Вы притащили ее силой? - прежним ровным и ничего не выражающим тоном произнес Драко.
- Почти, - прошипел ублюдок и поднял палочку на Нарциссу, - Круцио!
Юноша не знал, какими силами он смотрел на извивания матери. Он не знал ни единой причины, почему он сейчас же не возьмет в руки палочку и не кинет Авада Кедавра в бессердечную тварь. Но он смотрел, бездейственно смотрел.
- Забавно, не правда ли? - Реддл посмотрел на него и перевел взгляд чуть левее. - Прости, Белла, но ты знаешь...
Драко обернулся, холодея. Никого не было. Он сощурился. Волдеморт фокусировал зрачок на определенное место в пространстве. Реддл сошел с ума: он думал, что видит Беллу.
- Не думаю, мой лорд, - загробным голосом произнес Драко.
- О, еще не твой. Хотя, стоит приступить к церемонии! Ей, вы, полукровные сукины дети! Несите сюда парадную мантию мистеру... герцогу Малфою, - поправился Реддл. Внутри зала послышались звуки шагов. Через пару минут, за которые Пожиратель получил незабвенное Круцио, Драко принесли огромный черный балахон с серебряным шитьем и белую с золотом маску. Юноша, тщательно пряча ненависть и омерзение, одел мантию и взял в руки маску. Он заглянул внутрь, и вся недолгая жизнь мелькнула перед глазами: Люциус, Нарцисса, Северус, Белла... Панси, Забини, два гоблина Кребб и Гойл... Поттер, грязнокровка, предатель крови, любитель магглов и лимонных долек... рейвенкловки, хаффлпаффки... От последнего ему стало противно до тошноты. Он вдруг подумал, что ничего после него в этом мире не останется. Ни-че-го. Драко выдохнул и надел намордник Пожирателей.
- Драко Люциус Малфой! - начал Реддл, поднимая руки и вставая. - Сегодня ты станешь одним из нас...
- НЕТ!
Все резко обернулись. Нарцисса очнулась и заорала. Драко никогда в жизни не видел такого ужаса в глазах матери. Она метнулась к Реддлу, но свалилась в полушаге от кресла и поползла, хватаясь за полы мантии замершего ублюдка:
- Возьми меня, делай со мной, что хочешь, но отпусти его... Умоляю, ради всего святого! Ради тебя, ради Беллы! Все, чего хочешь! Я твоя! - надрывалась она, хватая мерзкие белые пальцы и прижимая их к себе. Драко затрясло от гнева и ненависти, но он зачем-то держался. Что-то в нем переклинило, когда он увидел, как унижается непрогибаемая, неломаемая, гордая герцогиня. Как пресмыкается, как ползает на коленях, как продает себя его мать, его холодная аристократическая мать. Ради него... Реддл расхохотался и рывком поднял ее на ноги, хватая, сдавливая ее грудь. Маска давила, Драко смахнул ее, с дрожащей челюстью уставившись на кошмар. Внезапно он всем существом понял: Нарцисса только что убила честь, последнее, что у нее осталось, - и он тихо произнес, но его голос громом разнесся по зале:
- Остановись! Мы не закончили!
Реддл оглянулся на него, прекращая лапать его святую мать и бросая ее на пол, и поднял палочку:
- Не смей останавливать меня! Круцио!
Драко не испугался ни капли. Он был так зол, что не ощутил никакой боли. Он по-прежнему стоял и холодным ненавидящим взглядом буравил Реддла. Тот понял, что все бесполезно, и остановил заклинание:
- Отлично, Малфой, мне нужные такие бесчувственные Пожиратели, как ты. Так будь же ты среди нас! Вытяни руку!
- Драко! Не надо! - зарыдала Нарцисса срывающимся голосом, она кричала раненным зверем, защищающим свое дитя. Все внутри замерзало от этого вопля. Драко прошептал: "Прости, мама", - и вытянул левую руку. Реддл с торжеством направил на нее палочку:
- Добро пожаловать, Драко Малфой. Флёделис**!
Драко готов был закрыть уши от вопля боли, который изошел с потрескавшихся губ Нарциссы. Левая рука взорвалась, казалось, что по ней водят острейшей бритвой. Все перед глазами слегка затуманилось и снова всплыло. Драко с какой-то панической обреченностью посмотрел на покрасневший уродливый узор, грязью растекшийся по его предплечью. Это убогое клеймо. Он теперь очередная шлюха Темного лорда, подонка Реддла, убогого калеки, выжившего из ума. Он, Драко Малфой, герцог Драко Малфой, - шваль полукровного ублюдка! Кончено...
Реддл что-то стал говорить, но с него было довольно. Хватит. Он скинул тряпки, швырнул маску. Ему теперь было глубоко плевать. Ему уже не было страшно. Он подошел к Нарциссе, поднял ее на руки и пошел прочь из зала. Вдогонку ему понеслись Пожиратели и, кажется, сам Реддл, но Драко обернулся на них с такой ледяной яростью, что они остановились. Юноша вошел в комнатку и опустил мать на пол, потом достал из кармана мешочек с порохом и кинул щепотку в огонь, подхватывая женщину:
- Малфой-менор.
Они оказались в спальне Люциуса и Нарциссы. Драко положил рыдающую хозяйку замка на кровать и укрыл одеялом. Она внезапно схватила его в объятья и расцеловала, продолжая плакать и обрывая фразы:
- Драко, прости меня... Сынок, радость моя... Прости меня... Драко, милый, дорогой мой... Прости...
- Все хорошо, - прошептал он, прижимаясь к ней и вдыхая запах кварца - последствие Круцио.
- Любимый мой... - без устали шептала Нарцисса, глотая слезы, беспорядочно гладя его по голове, целуя его лицо и руки, - Драко... сыночек...
Она успокоилась лишь через четверть часа. Он уложил ее спать и вернулся в Хогвартс, в гостиную старост. Сейчас он бы не выдержал сожаления, ободрения или одобрения слизеринцев. В этот момент он бы наслал на них всех Круцио. Драко плавно вышел из камина и остановился. Из кресла напротив поднялась Панси. Он чувствовал, что сейчас ему не дождаться от нее такой же искренности, как от Нарциссы сегодня, и что придется переводить все ее фразы на другой, человеческий язык.
- Ты заставил себя ждать, герцог, - "Я вся извелась, почему ты задержался? Что-то случилось?".
- Я так предсказуем, что ты ждала меня здесь? - "Панси, девочка моя, как же я рад тебя видеть, ты даже не представляешь".
- Как рука? - "Тебя не избили? Что там произошло?".
- Впору отрубать, - "Чуть-чуть, но это не важно. Ты бы знала, как я ненавижу эту недослизеринскую дрянь".
- Что было? - "Драко, объясни же, как ты? Что они с тобой делали?".
- Нарцисса была. Пыталась его остановить, как могла, - "Панси, моя мама, моя драгоценная, святая мать ползала в ногах у этого ублюдка, продавала себя, была готова на все, чтобы спасти меня. А он пытал ее у меня на глазах, издевался над ней... О, Панси, как я его ненавижу!".
- Ясно, - "Мне очень жаль, Драко, но я с тобой".
Она подняла на него глаза, и у Драко перехватило дыхание. Он видел в них, как в зеркале, свою будущность. Перед ним стояла не Панси Паркинсон, а новая Цисса Блек, только для него, лично для Драко. Он подошел к ней. Она не двинулась и не удивилась. Она ждала. Он никогда еще не касался губ девушки с такой осторожностью. Поцелуй, первый, который нес совсем другие чувства, получился каким-то приторно-нежным, чересчур ласковым. Он обнял ее, она положила руки на его плечи. Боковым зрением он мелькнул по комнате и, не увидев никого, прижал Панси поближе. Он сам удивился таким небывалым эмоциям и действиям. Ему становилось все теплее. Он только сейчас ощутил, насколько замерз, однако это притуплялось. Они целовались так медленно, что ему начало казаться, что они уснут. Вдруг она отступила и неуверенно сняла мантию. Драко понял прекрасно, что последует дальше. Она двигалась неровно, заметно стесняясь и нервничая. Он, как и в коннотском замке, только наблюдал. Она оставила мантию в кресле и подняла на него пристыженно-испуганные глаза. Она не хотела. Ну и что, собственно...
Дальше все смазывалось. Драко только помнил, как они упали в ближайшую комнату. Часть одежды сползла под шкаф, но он моментально забыл о ней. Он хотел забыться. Он хотел потребить Панси. Он не любил ее, она не любила его. Это почти счастье. Сейчас он получит то единственное, что она может ему дать, и все. И в данный момент он был согласен. Да, конечно, Панси не королева Ведьмополитена, да, ей есть, куда стремиться. Но она в скором времени станет... хм. Какое странное слово "жена". Оно глубокое и мелкое одновременно. Вроде, оно говорит о постоянной верности и взаимопонимании. Однако… Драко слишком хорошо знал чистый круг, чтобы иметь иллюзии относительно и первого, и второго. Он сообразил, что комната не его, и они быстро перебрались в его покои. А что было дальше… Не сказать, чтобы это было чем-то необычным, нет. Он не почувствовал ровным счетом ничего особенного, несмотря на упорные россказни слащавых романистов в журналах. Он не стал «летать и парить», вовсе нет. Он даже не получил особого удовольствия от проделанной «работы». Для Панси это было впервые, так что он и не разочаровался, не питая себя никакими надеждами. Просто секс. И все. Нет, здесь была тщательно законспирированная любовь друг к другу. Но это был двойной обман: они врали, что не любят, когда лгали, что любят. Да и не должны они были любить. Они просто будущие супруги, а секс вообще ни к чему не обязывает. Может, для Панси это было событием первой величины, но ему было глубоко плевать на это. Он не собирался лгать в очередной раз. Он не собирался бить себя в грудь и утверждать, что она для него что-то значит. Возможно, и значит, но лишь когда он сам не может с чем-то справиться. И вообще. Слишком много мыслей о простом сексе.
***
Драко отвлекся. В дверь кто-то настойчиво постучал. Панси дернулась и, торопливо обматываясь простыней, открыла. Нелюдь. Фе, что же он хотел сказать, интересно?... О черт! Матч! Драко дернулся, и Панси заметила, что он проснулся:
- Привет, - неуверенно произнесла она, присаживаясь на кровать. Драко только кивнул и притянул ее к себе, укладывая рядом и утыкаясь в ее затылок, - ты пойдешь на квиддич? Вы с Рейвенкло играете.
Он просто промычал в ответ. Ему было слишком спокойно и уютно. Снаружи раздались назойливые крики. Драко изнуренно встал, минуя Панси, и накинул на себя мантию.
- Драко?
Он обернулся. Наверно, у него было слишком скучающее выражение лица, но его это мало беспокоило.
- Ты… выиграй?
Он безразлично кивнул и вышел. Наверно, Панси чувствует себя осквернено. Ну и пусть, если честно. Вот, оказывается, грязнокровка себя так же ведет. А если нет разницы…
***
- Профессор, стойте!
Фрюиск обернулся. Гермиона сбавила шаг и подошла к нему. Мимо прошествовали слизеринки с квиддичными флагами и Луна с огромным макетом вороньего гнезда на шляпе. Гермиона быстро поздоровалась с ней и пожелала удачи. Луна улыбнулась в ответ и занебесным голосом пролопотала:
- Профессор, а вы не пойдете на матч?
- Боюсь, что у меня есть дела поважнее, мисс Лавгуд, чем смотреть на летающие швабры, но удачи вашему факультету.
- Хм… спасибо.
Луна удалилась под крики собственной шляпы, и Фрюиск пошел в боковой коридор. Гермиона отправилась за ним.
- А ты почему не пошла на матч?
- Гриффиндор не играет, а я квиддич не люблю.
- Ясно, - медленно проговорил он, поднимаясь по потайной лестнице. Гермиона следовала за ним. Через пару минут ход привел их на пятый этаж. Они сбавили скорость и небыстро пошли.
- Что-то случилось, Гермиона? - спросил он. Девушка мельком посмотрела на его профиль. В маге исчез прежний показной сарказм, и он снова стал печально-бездейственным.
- Нет… Аорен.
Он невесело скривился в улыбке, и они остановились на лестнице к шестому этажу, опершись на перила. Сейчас в Хогвартсе почти никого не было и можно было спокойно разговаривать.
- Мда. Но я тебе не верю.
- Почему?
- На Поттера наорала, на Уизли накинулась…
- Они сами виноваты! Начали про… ну… - выходя из себя из-за почти гарриной реакции, утопла в словах Гермиона.
- А, - протянул эльф, снисходительно улыбаясь далекому полу, - все те же, все о том же?
- Ну да. Но…
- Они растут. Правда, не знаю, как у Поттера челюсть вырастет после всех испытаний на прочность.
- Не знаю, - недовольно пробормотала Гермиона, безотчетно злясь на Поттера.
- Как ты думаешь, что было бы с мужчинами, если женщины не давали бы им шанса становиться лучше? Что было бы, если бы вы хотели брать лишь готовое, а мы не имели возможности такими становиться? - в лоб спросил он, поворачиваясь к ней.
- Вы имеете возможности…
- То есть мы должны хотеть стать вашими идеалами, а вы не хотите? Но это потребительство, Гермиона.
- Вот не говори мне о потребительстве! Вы, мужчины, хотите получить нас, женщин, лишь в качестве послушных домохозяек, трофеев! Вам плевать на нас внутри! Нет, бывают разные, но все вы в основной массе…
- Сволочи? - подсказал Фрюиск, - а вы? Вы хотите получить нас, мужчин, в качестве неустающих работников, добытчиков! Вам плевать на нас внутри. Когда мы уходим выпить вина к друзьям…
- Бросая нас в ревнивом одиночестве…
- … позвольте! Вас никто не ревнует!
- Это вы вряд ли вспомните после самой попойки с друзьями…
- Но мы работаем!
- А что, женщина хуже, что ли? То, что она по дому работает, не считается?
- Мужчина, достойный, настоящий мужчина, сможет зарабатывать достаточно, чтобы его жена могла валяться на пуховой перине и становиться самовлюбленной стервой.
- Не все такие, как ты сказал, настоящие.
- Ну тогда он не мужчина вовсе, и мы говорим о пустом, - Фрюиск встал спиной к перилам и повернулся к ней, - не бывает «готовых» мужчин, которые не имеют ни одного порока.
- Но вы требуете такого от женщин! Для вас идеальная женщина - это безмозглая самка-домохозяйка, выглядящая, как суперзвезда модных изданий.
- Не для всех. Может, он будет любить свою женщину, даже если она будет весить за триста фунтов.
- Сомневаюсь.
- Это называется «любовь», Гермиона.
- Любовь? Любовь, когда один цветет, а другой гноится в канаве?
- О, теперь ты защищаешь мужчин.
- Вовсе нет! Я веду к тому, что вы все зациклены на одной вещи. И только одна вещь вам, конкретно вам, нужна для удовольствия в жизни.
- Да? Какая же? Самка-домохозяйка – уже две.
- Секс, - пересилила себя Гермиона. Фрюиск улыбнулся, отворачиваясь обратно лицом к перилам, - а что, разве нет? У вас вся «любовь» построена на том, что мы отдаем, а вы берете.
- Нет, не построена. Влюбленный мужчина… нет, любящий, никогда не станет принуждать тебя к чему-то.
- Он будет намекать.
- Возможно, но это природой заложено. Это не вина шестнадцатилетних парней и не показатель их эгоизма, что они думают о девушке как об объекте мимолетного развлечения. Это тоже природа.
- Эта природа мешает! Ладно, им, но и нам тоже!
- Как она мешает конкретно тебе?
- Гарри…
- Я спросил не о Поттере, а о тебе.
- Ну так я и говорю! Гарри…
- В этом единственном слове ты проиграла спор, Гермиона.
- Прости? - удивленно спросила она.
- Когда я спрашиваю женщину об ее жизни, это неразделимо от мужского участия. Ровно, как и у нас. Да, девочка, мы бесчувственны. Но вы сварливы и драматичны. Мы глухи, но вы чересчур остры. Мы убоги и думаем о сексе, но вы делаете все, чтобы это стало и вам, и нам противно. Мы уравновешиваем друг друга. Так что не говори мне о том, какие плохие шестнадцатилетние юноши. Взгляни на себя и подумай, чем же так хороши шестнадцатилетние девушки с объективной точки зрения.
Он подмигнул ей и пошел к себе, оставив гриффиндорку в расстроенных чувствах и сумбурных мыслях.
***
Гарри тыкал палочкой в котел. Делать все равно было нечего. С одной стороны, котел мог в любой момент вспыхнуть, и отходить от него было нельзя. Но с другой, он мог и дальше угрюмо булькать в камине следующие два часа. Гарри откинулся головой на сиденье кресла. О Небо, когда же проклятое зелье сварится? Была бы здесь Гермиона, она с разу бы поняла, что нужно делать. Он с тоской подумал о подруге и опустил палочку на пол.
Дело было вечером, делать было нечего. Матч прошел громко: Рейвенкло вел всю игру, но в последние минуты загонщики Слизерина активно занялись игроками. Несколько расквашенных носов и рассеченных бровей – и Слизерин вырвался по очкам. К концу игры на поле осталось только трое рейвенкловцев: вратаря сбили, двух загонщиков и охотника. Двое оставшихся больше занимались полетами от бланджеров, чем к квоффлу, а Чу только металась над полем. Малфой, спокойный, как зажравшийся удав, довольно просто поймал снитч. Рейвенкло попытались призвать мадам Хуч к правосудию, но все, как оказалось, было по правилам. Гарри услышал это от Эрни, который быстро пошел распространять новость по школе. Потом мимо по коридору ходили довольные слизеринцы, распевая гимны в поддержку своей команды и похабные стишки в адрес Рейвенкло и Чу, в отдельности. Гарри, как ни странно, даже не кольнуло это, несмотря на его… кхм, роман с Чу в том году.
Через полчаса явилась Гермиона. Гарри оглянулся на нее, как на последнюю надежду человечества. Она сурово осмотрела его:
- Ну и что на этот раз?
- Зелье… ты не поможешь? - с надеждой спросил он.
- Сейчас, уже бегу, - усмехнулась она и ушла к себе. Гарри разочарованно сел обратно на пол и снова стал тыкать палочкой в котел. Чертово зелье…
Фрюиск пришел через полчаса сам, не дождавшись ни одного старосты. Он мрачно оглядел всех четверых и начал:
- Собрал вас не просто так. Есть новость, которую в Пророке не напечатают. Без лишних слов: Азкабан разрушен.
Он дал им эффектную паузу на осмысление и продолжил:
- Не до конца, конечно, и не разрушен вовсе. Метафора. Просто из него сбежали около ста Пожирателей. Вот списки, - он положил на стол четыре объемных свитка, - если кого увидите - имейте в виду, это убийца, приговоренный к смерти. Церемониться с ним не нужно. Кроме того, в списках даны имена всех трехсот шестидесяти семи осужденных на смерть во всех странах Сопротивления. Такие памятки выданы вам для запоминания. На ночных дежурствах вы сами понимаете, что делать. Увидите - Авада Кедавра. Такие свитки есть у авроров и Ордена. Теперь они есть у Пожирателей. Так что, Малфой, ни в чем себе не отказывай. А отец твой тоже сбежал. И он тоже в этом списке. Все.
Он развернулся и ушел. Все разбрелись. Малфой с затаенным ужасом уставился на свиток.
***
Понедельник - день начала рабочей недели и рабочих проблем. Гарри ждал этого дня с опаской. Зелье он так и не сварил, Каперфул его убьет, оштрафует факультет и поставит «тролль». Ну да черт с ним, чем бы дитя не тешилось… Внутри было такое ощущение, что, если Гарри потрясти, то внутри, как в копилке, зашумит что-то. Это стало понятно с самого утра: газеты были посвящены нападениям Пожирателей, падением сопротивления в некоторых латиноамериканских странах и траурным словам о погибшем неделю назад Альбусе Дамблдоре. Гарри почувствовал себя, как в первые дни после смерти Джинни. Отвратно.
Травология прошла, как всегда, мирно. Спраут рассказывала о каком-то растении. Гарри мало слушал, да и мало интересовался. Гермиона первый урок объясняла, как собирать цветки кусающегося тысячелистника, Рону. Гарри апатично наблюдал за этим, за что лишил Гриффиндора пяти баллов: не стоит без дела стоять на уроке. Гарри ожидал, что на второй урок девушка кинет Рона, но его ожидания не оправдались. Рон был либо полнейшим идиотом, не понимая ни единого ее объяснения, либо озабоченным и влюбленным придурком: постоянно пялился на нее, на ее грудь, губы, иногда попадая нечетким взглядом в глаза. Гермиона, если и замечала, то не реагировала. Трансфигурация не порадовала его вовсе: Свитчер задал сделать дощатый ящик из пуховой подушки. Гарри уже давно понял, что великим ученым в науке превращений ему не стать, и не напрягался. За что факультет потерял еще десять баллов. Зелья.
- Мистер Поттер, где ваше задание?
- А... Я... Боюсь, что...
Гарри осекся. По его ноге ползла рука Гермионы. Он незаметно скосился на нее. Девушка сидела с ничего не выражающим видом. Поттер начал краснеть, но рука ощутимо ущипнула его.
- Мистер Поттер! Вы меня вообще слышите?
Гарри кивнул, запуская руку под парту. Пальцы наткнулись на холодную стеклянную бутылочку. Зелье!
- А, вот, нашел!
Каперфул кисло улыбнулся. Гарри вздохнул с радостным облегчением. Урок прошел с каким-то эмоциональным подъемом. Гарри отвлекся от воспоминания о Джинни, которое снова безмолвно бурило огромную дыру посреди сердца. В конце занятия он подошел к Гермионе:
- Спасибо, я думал, пропал.
Она улыбнулась, чмокнула его в щеку и унеслась вслед за Роном. За ним. Гарри непонимающе провел рукой по лицу и поплелся в сторону кабинета Фрюиска. Внутри опять обнажилась язва.
Класс был пустоватым, несмотря на пришедших учеников. Гарри сел за последнюю парту. Внутри отчего-то ныло, и он искренне надеялся, что это от голода. Фрюиск заявился ровно в секунду звонка. Он хмуро оглядел класс и повалился в кресло. Студенты напряженно следили за ним, но Фрюиск только занялся бумагами со своего стола. Ученики недоуменно переглянулись. Через пару минут в кабинет влетели Рон с Гермионой. Вот только тогда учитель подал признаки жизни и, нацепив на лицо надменную маску, протянул:
- Так, так, так. Вы опаздали, молодые люди.
- Эм... Извините, профес...
- Минус десять баллов, Уизли. У вас еще есть возможность заткнуться, сесть на место и сохранить пятьдесят баллов факультета.
Рон мгновенно помрачнел и пошел к ближайшей свободной парте. Гермиона быстро кивнула Гарри и села рядом с Уизли. Фрюиск начал урок, но Гарри его почти не слушал. Его взгляд случайно упал на две пустые парты по бокам от него. Их пустые парты.
***
Гарри шел вниз, на третий этаж. Он понимал, что стоит пойти на ужин, но отчего-то не стал. Внутри было скользко, как на неровном катке во время оттепели, и грязно, как на проселочных дорогах после дождя. Он без приключений дошел до гостиной старост и сел в кресло у камина. Фрюиск освободил его сегодня от дуэльного клуба. Он остановил юношу после урока, быстро оглядел и процедил, скрываясь за бумагами:
- Иди, отдохни, Поттер. На дуэли не ходи, но на занятие явись.
Гарри оценил предложение. Однако теперь, придя сюда, он не знал, чем заняться. Он по привычке обернулся к креслу Гермионы, но оно было пусто. Подруга опять исчезла в неизвестном направлении, прихватив с собой Уизли. Наверно, Рон созрел и предложил ей встречаться. Других объяснений Гарри не придумал, хотя и старался. Делать ему все равно было нечего. Теперь это была апатия, но совсем другая - вынужденная. И слегка кололо в груди. Он поерзал в кресле и, не выдержав, вышел в коридор. Все уже были на обеде, так что ни единой души ему не попалось. Внутри защемило, будто дверью. Гарри шел без определенной цели и мысли, но ноги привели его к статуе горбатой ведьмы.
- Может, это знак? - пробормотал он, подходя ближе. Ведьма косилась в пространство недоброжелательным слепым взглядом. Гарри решился и пошел в Хогсмит.
***