Настроение сейчас - В колонках играет



БОЛЕЗНЬ

Одна, другая. Комната заполнена бабочками. Не знаю, что их так привлекло. Запах стоит ужасный. Вонючий цветник. Я не видел ни одной мёртвой. Должно быть, галлюцинирую…

Я смотрю на улыбающегося человека с бронебойным ружьём в руках. Белозубая улыбка, светлые волосы, ясные глаза, одет в военную форму. Подпись: Африка, пустыня Сахара, 45 год. Человек поставил ногу на тушу мёртвого льва. На заднем плане – танк с белой звездой на боку. Что он делал в сорок пятом году в Африке? В военных отчётах тех лет говорится об «участившихся нападениях». Львов?..

Мне снилось, что я разговаривал с одной из медсестёр, негритянкой. Она сказала, её любовник покалечил её из ревности, когда ей было десять. Я почувствовал голод, почувствовал, как слюна заполняет мне рот. «Что именно он сделал?» – спросил я, прикрывая лицо рукой, чтобы не выдать себя. «Ударил меня по спине», – сказала она, поворачиваясь и снимая халат, «посмотрите, видите?» – и я увидел смятые и распрямляющиеся вместе с её дыханием крылья бабочки. Зарычав и вытянув вперёд лапы, я прыгнул, но из-за тяжести внизу живота (я уже представлял, как разорву эти нежные крылья в клочки), рухнул на пол. У меня была эрекция. Ужасная, чудовищная. Член был точно налит свинцом. «Я вижу, вы пользуетесь необычайной популярностью в нашей больнице», – рассмеялась медсестра, прежде чем выпорхнуть из палаты. Я кричал ей, чтобы она вернулась, хотел догнать её, но лишь напрасно бил по линолеуму когтями, не в силах сдвинуться с места…

Медсёстры курят в коридоре, дым оплывает чёрные растения в кадках, уплывает за окно, как растаявшее стекло, он плывёт сквозь больничный двор, порубленный на резкие полуденные тени и растворяется в звенящей голубизне неба. Розовый махровый халат на мне пропитался потом, я с трудом отрываю ноги от пола, шаркая мимо них. Слышу смех, чувствую, как меня подхватывают под руки, помогая дойти до туалета. Нет ничего более успокаивающего, чем смех медсестёр. Оставленные окурки жирно дымят на подоконнике…

Медсёстры приходят в свой выходной, в обычных цветастых платьях, ярких платках, закрывающих туго схваченные на затылке волосы, перестилают постель, моют окна, снимают фотографии со стен. Они поют на языке, не знакомом мне, плещется вода в звенящих, переставляемых с места на место, вёдрах. Сегодня вечером будут танцы, и я собираюсь пойти туда вместе с ними прямо так, с ног до головы перемазанный в цветочной пыльце.