Когда мне исполнилось пятьдесят, я встретил рассвет на берегу моря в шезлонге, холод пробирал струны света, звучащие струны протянутые сквозь тело, струны-ступени, ведущие на небо, располосовавшие прибрежные камни и то, что под ними (там так тесно, кость к кости, сильней чем зубы стиснутые в ненависти, белые скользкие камни дна прижаты один к другому, как любовники, мы все занимаемся любовью на рассвете). Солнце, похожее на крик младенца у меня в голове, розовое, алое, белое, невидимые, нервущиеся струны, рождение песни: девочку девушку звали марина, звали домой, звали с собой, белые простыни порезал портной, порезался кроя, свадебное платье... И конечно танец - зрелище не из приятных, старикашка дёргающийся, прыгающий вверх, в небо, хватающий, зубами пытающийся схватить молодые солнечные лучи... щенок - недоразвитый, глупый, оставленный беззаботными родителями, это вот я и мои пятьдесят - неугомонный хвост, за которым всё это время я гонялся по кругу, так и не сумев ни разу схватить - всегда что-нибудь мешало - марина - мне пришлось жениться на ней - так и проходит жизнь человеческая... и где же тот молодой хвост сейчас? Так вот же он, всё там же, за спиной! и - снова здорово.

Папа "мается дурью" (нет мы не курим анаши, папа - псих сам по себе), на берегу он поёт и пляшет, кружится на месте и падает, замирает на камнях. По дороге между пляжем и домом идёт почтальон, он не видит ни меня, ни папу. Оглядывается по сторонам, синяя беззащитная капелька, дрожащая от ужаса, что ему приходится таскать в своей огромной сумке на плече, все эти оживляющие мертвецов эликсиры и дистанционные пульты управления водородными бомбами, сумка шевелится - это называется "свежая почта". Нет, всё, хватит, ну-ка вы двое, быстро в дом - а то сейчас ещё кто-нибудь появится. Сколько можно, я же собирался о Марине написать! У меня есть один приятель, портной, так вот, он всегда сразу замечает, когда что-нибудь становится слишком длинным, и сразу - хвать! по нему ножницами, хороший парень, правда однажды чуть правую руку мне не оттяпал, она, видите ли, длиннее левой оказалась (в тот день мы с сыном много гуляли, папа пойдём сюда, папа пойдём туда, папа посмотри какая девочка, и так далее, до самого вечера он таскал меня за собой повсюду, откуда ты только взялся такой, а? и мне действительно стало казаться, что рука, за которую он держал меня неотпуская, стала длиннее, ну а портной - парень без выкрутасов, ему никогда и ничего не кажется)...

...Так что почтальоны к нему не ходят - боятся, знают, чем дело кончится, сумка-то казённая... короче набилось нас. И все мы двинулись на кухню. Где накрыт стол. Где распахнуто окно. И это всё, дальше читать необязательно. Сначала умер почтальон... ладно так и быть, дорасскажу. Почтальона звали Франц, Франц Кафка (он ещё как-то Марку Стренду почту приносил), отца семейства звали Хулио Кортасар, а его приятеля-портного Виан Б. - похоже на титры в конце фильма, не так ли? Саша остался один, он всегда был один, его мамой была птица... И всё-таки я немного расскажу о Марине - так, совсем вкратце. Таких как она называют "танцующая по небу"...

Начало долгого, начало бесконечного дня, когда мне исполнилось пятьдесят лет. В кухне прохладно, завтрак - яичница и виноградный сок, хлеб. Саша пьёт воду из-под крана и плачет, умывается, снова пьёт, успокаивается, садится за стол. Шум моря, крики детей и женщин, шёпот автомашин - пляж, незадолго до этого ещё пустовавший, теперь затоплен отдыхающими телами; уродливые купальники, цветастый мусор, анилиновые насекомые - разве они не прекрасны? Тяжёлое счастье спелой плоти - тяжёлое, словно золото... О чём ты думаешь, папа? Я мечтаю, Саша, я хочу превратиться в чернокожую девушку с развращённым сознанием и нестареющим телом, вызывающим у обывателей необузданные желания. Взгляды и лица их увлекая за собой, я иду по пляжу - заклинательница ядовитых змей, заставляющая тех сглатывать собственный яд, я отдыхаю на изъеденном морем дереве в тени мужчин, выскальзываю из рук и кандалов, и из прозревших глаз, которые отныне и вовеки веков не закрыть уже; вместе с волками ночью вою на луну белую как героин на который меня подсадили. Учить и учиться. А потом найти этот дом. Наш дом? Глупости, у нас не может быть дома, мы всего лишь гости здесь, уходим сейчас же, немедленно!

Слишком поздно, с днём рождения, добро пожаловать - и она входит как тень, то есть представьте себе тень от солнечных часов, солнечных наручных часов, которые таскает на передней левой лапе каждая кошка - так вот, девушка входит, когда такая тень касается цифры три. "Которрый сейчас-час?" - еле ворочая ключом, чавкнул замок, блинн, и верно, а как же мой день рождения?! Тише ты! Будем надеяться, что она не умеет читать...