Основным источником сведений о византийском пиратстве времени правления Михаила VIII Палеолога (1261-1282) является документ Judicum Venetorum in causis piraticis contra Graecos decisiones (сокращенно – Decisiones piraticae), – список претензий Венецианской республики к византийскому императору с требованием выплаты компенсации за причиненный ущерб. Документ включает 170 случаев пиратства, большая часть из которых относится к акватории Эгеиды, за период с 1268 по 1278 г. И это не считая разбойных нападений на суше.

            Судя по приведенным в источнике именам, в своем большинстве морские разбойники не были греками. Андреа Гафоро, Казальдо, Альберто происходили из Генуи, Роландо – из Пизы, Никола – из Салерно, Прандо – из Пизы, некий Иоанн носил прозвище Ломбардец. Неизвестно, имел ли что-либо общее Булгарино с Болгарией, и откуда происходил пират Саладин.

            Наиболее часто в этом документе упоминаются Роландо (6 нападений), Андреа Гафоро (Гаффоро) (7 нападений), Иоанно Делькаво (де ло Каво) (17 нападений), Иоанн (Джованни) Сензараксон или его родственники (28 нападений).

            Византийцы, впрочем, тоже встречаются, и нередко. Вероятно, греками были дука Патр Калогиан, Никита Лео с Родоса, Гиракис, Барнабас, Хартополос. Иногда в документе приводятся расплывчатые формулировки: «люди из Самофракии», «люди с Фасоса», «судно с Кеоса», «два императорских корабля», «корабли императора». Среди пиратов фигурируют и три знатных греческих фамилии из Монемвасии: Демонояннис, Мамонас и Софианос.

            Нередки жалобы на представителей официальных византийских властей. Так, венецианец Джованни Бембо и другие купцы, находившиеся на торговом судне с грузом зерна и вина, были захвачены родосским губернатором Кривикиоттой, в распоряжении которого имелся военный корабль и три более мелких судна. Венецианцы были схвачены, избиты, доставлены на Родос и брошены в тюрьму. Получив свободу, Бембо отправился к императору в Константинополь и добился распоряжения о возвращении захваченного имущества. Однако приказ императора не возымел эффекта и, надо думать, венецианские торговцы так никогда больше и не увидели ни своих товаров, ни компенсации. Другой торговец, Альберто Стелла, по пути из Анеи к Негропонту на грузовом судне, принадлежавшем Джованни Санудо, был ограблен у Эфеса людьми местного губернатора. Он потерял свое имущество и товары стоимостью 370 иперперов и был заключен в эфесскую тюрьму, где провел четыре с половиной месяца.

            В апреле 1277 г. Иоанно Делькаво с двумя военными кораблями задержал при входе в гавань Монемвасии судно Джованни Микьеле с грузом соли. Нападение было совершено на глазах у всех, при полной поддержке народа Монемвасии. Знаменитый пират Иоанно Делькаво после смерти Ликарио стал великим адмиралом имперского флота.

            Наиболее значительными пиратскими базами были Фессалоника, Монемвасия (именно там обосновался Роландо, из этого же города происходили Демонояннис, Мамонас, Софианос), Анея (Делькаво, Булгарино), Родос.  

Анализируя этот документ, исследователи (П. Харанис, Д. Найкол) приходят к выводу, «наиболее частыми жертвами пиратства были венецианские торговцы», что «венецианцы специально разыскивались морскими разбойниками». Такая ситуацию  объясняется как многочисленностью венецианских судов и венецианских владений в районе Эгеиды, так и политическими причинами, то есть конфликтами между Венеции и Византией. Д. Найкол даже видит в действиях византийцев «явный злой умысел против венецианцев». Так, например, в декабре 1275 г. судно венецианских торговцев было задержано пиратом Булгарино из Анеи. Венецианцы вступили с пиратом в переговоры и предъявили бумагу, удостоверяющую, что они являются подданными республики св. Марка. Булгарино ответил, что они были как раз теми людьми, которых он искал. Торговцы лишились товаров на сумму в 231 иперпер.

 Среди жертв греческих пиратов оказался даже будущий дож Джованни Дандоло, который в 70-х годах XIII в. был байло Акры.

            Видимо, венецианцы были действительно частыми, даже предпочтительными, жертвами  нападений морских разбойников, что объясняется как привлекательностью венецианских торговых судов в качестве добычи, так и санкционированными и направляемыми византийским правительством корсарскими действиями против Венецианской республики. Но контролировать действия пиратов, базировавших как на греческих, так и на венецианских островах было не под силу никому, в том числе и византийской центральной власти. Едва ли объектами нападений таких свободных добытчиков были исключительно венецианцы. Жалобы венецианцев Михаилу VIII объясняются не только тем, что пираты, возможно, были византийскими подданными, но и тем, что пиратские действия были совершены на территории, подвластной Византии.

Примечательно, к тому же, что венецианцы жалуются преимущество на грабеж товаров, но упрекают византийских корсаров в том, что они угоняют людей в рабство, а лишь в том, что месяцами удерживают их в плену.

Пираты из Монемвасии, во всяком случае, зарились не только на венецианские суда.    Пират    конца   XIII    в.   Иоанн   Куртезе, имевший в  своем распоряжении судно с 70 гребцами, отваживался нападать на генуэзские корабли даже в имперских портах. К тому же, Куртезе проявлял особенную жестокость (большинство генуэзцев при этом было убито или ранено) и алчность, присваивая все товары, от золотых монет до рыбы. Генуэзцы затем потребовали компенсации на сумму свыше 1000 иперперов.

            В автобиографии, составленной во второй половине 1282 г., Михаил VIII щаявлял: «Мы прогнали хозяйничавший на море пиратский флот, напавши в Эгейском море на трииры, которые они (пираты) за несколько лет перед тем здесь завели, и тем, с одной стороны, мы освободили от тирании острова, находившиеся под их тиранией, с другой, плавающим по морю обеспечили безопасность». Императору можно поверить только в том случае, если не принимать во внимание различные пиратские акты, которые были проведены от его имени и в его интересах. Время Михаила VIII Палеолога было последним расцветом военно-морских сил империи, однако все успехи Византии ничуть не снизили риск встречи с пиратами в Эгеиде, скорее наоборот, он возрос, так  как  корсары,  разбойничавшие под  имперским флагом,  причиняли большие убытки не только венецианцам, но и грекам. Устранение пиратства было невозможно, пока император полагался на иностранных корсаров. Приватир, побуждаемый, главным образом, выгодой, в любое время мог изменить своему покровителю. А в византийском флоте того времени было слишком много иностранцев, но это уже предмет для отдельного разговора.