/ фото: Дмитрий Золотарев /

ЗАКАТНАЯ ПИРАМИДА

Улетели священные ибисы,
Не алеют озера фламингами,
Пронеслись австралийские лебеди,
Апокалипсис птичий свершен.
И не скажут о Духе нам голуби,
Не расскажут нам детского ласточки,
Только где-то поют пересмешники,
Перепев, перезвук, перезвон.

Не восходят над Нилом папирусы,
Не приветствуют Горуса лотосы,
Только пепельно-черные ирисы
Расширяют испуганный глаз.
Да кровавятся тени закатные,
Расцвечают Пустыню вечернюю,
И о Сфинксе, когда-то вещательном,
На песках вышивают рассказ.

* * *

Я музыку страстно люблю, но порою
Настроено ухо так нежно, что трубы,
Литавры и флейты, и скрипки - не скрою -
Мне кажутся резки, пискливы и грубы.

Пускай бы звучала симфония так же,
Как создал ее вдохновенный маэстро;
И дух сохранился бы тот же, и даже
Остались бы те же эффекты оркестра;

Но пусть инструменты иные по нотам
Исполнят ее,- и не бой барабана
И вздох, издаваемый длинным фаготом,
Дадут нам почувствовать forte* и piano**.

Нет, хор бы составили чудный и полный
Гул грома, и буря, и свист непогоды,
И робкие листья, и шумные волны...
Всего не исчислишь... все звуки природы!

А пауз молчанье - заменят мгновенья
Таинственной ночи, когда, молчаливый,
Мир дремлет и грезит среди упоенья
Прохладною тьмою и негой ленивой.

* Громко, сильно (ит.).
** Тихо (ит.).
1855 г

* * *
И Дух и Невеста говорят: прииди.
Апокалипсис

Верю в Солнце Завета,
Вижу зори вдали.
Жду вселенского света
От весенней земли.

Всё дышавшее ложью
Отшатнулось, дрожа.
Предо мной - к бездорожью
Золотая межа.

Заповеданных лилий
Прохожу я леса.
Полны ангельских крылий
Надо мной небеса.

Непостижного света
Задрожали струи.
Верю в Солнце Завета,
Вижу очи Твои.

22 февраля 1902

21 февраля 1901 года
умер знаменитый английский
фотограф Генри Пич Робинсон


Генри Пич Робинсон (Henry Peach Robinson, 1830-1901) — один из самых ярких представителей пикториальной фотографии XIX века.
Был художником, в 1852 году прошла выставка его картин в Королевской Академии Искусств.
На досуге Робинсон занимался фотографией; сначала он не считал ее искусством, потом увлекся и уже в 1857 открыл фотопортретную студию.
Но художник в нем не умер — он стремился, чтобы его фотографические изображения «были бы также прекрасны ... как живопись времен Рафаэля».

Кроме портретной съемки Робинсон занимался сложным искусством комбинированной печати.
Известность ему принесла напечатанная с пяти негативов фотокартина «Затухание жизни» («Fading Away», 1858). Эта и многие другие работы фотохудожника были с восторгом встречены современниками и вошли в классику мирового фотоискусства.

Восторг был далеко не единодушным.
Некоторые критики отмечали, что фотография Робинсона паразитирует на человеческих чувствах, играет на сочувствии к горю умирающей девушки и ее семьи.
Да и вообще, насколько это этично: изображать фотографическими средствами несчастье других людей?
Интересно отметить, что в середине XIX века тема болезненности была весьма популярна в изобразительном искусстве, однако к художникам подобных претензий не предъявляли.
Даже в такой «сфабрикованной» фотографии зрители и критики улавливали одно из главных свойств этого нового вида искусства — документальность.

С другой стороны Робинсона критиковали как раз за отсутствие этой самой «документальности», за лабораторные манипуляции над снимками.
Самым яростным его критиком был известный английский фотограф Питер Генри Эмерсон, который ратовал за чистоту фотографии, за отказ от подражания другим видам искусства, в особенности живописи.
Робинсон же в своей программной книге «Художественный эффект в фотографии» («Pictorial Effect in Photography») писал: «Любой обман, трюк и колдовство любого сорта открыты для фотографа. … Можно сделать очень много и создать прекрасные картины, смешивая в фотографии реальное и искусственное».
В практической работе он полностью следовал своим же рекомендациям.

Несмотря на нападки сторонников «чистой фотографии» (следует признать — в достаточной степени справедливые) Робинсон был необычайно популярен. Очень высоко о нем отзывался знаменитый русский фотограф Сергей Львович Левицкий.
«Это были уже не фотографии, а художественные произведения», — писал он о работах Робинсона в 1865 году.
А в 1878 году Левицкий назвал своего английского коллегу «первым художником-фотографом в мире». И Генри Пич Робинсон, несомненно, полностью заслужил это звание.


http://www.photoisland.net

БЕЗГЛАГОЛЬНОСТЬ

Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.

Приди на рассвете на склон косогора,-
Над зябкой рекою дымится прохлада,
Чернеет громада застывшего бора,
И сердцу так больно, и сердце не радо.

Недвижный камыш. Не трепещет осока.
Глубокая тишь. Безглагольность покоя.
Луга убегают далёко-далёко.
Во всем утомленье - глухое, немое.

Войди на закате, как в свежие волны,
В прохладную глушь деревенского сада,-
Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,
И сердцу так грустно, и сердце не радо.

Как будто душа о желанном просила,
И сделали ей незаслуженно больно.
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно.

1900

/ фото: Константин Корнешов /

* * *

Ну, что же? Устало заломлены слабые руки,
И вечность сама загляделась в погасшие очи,
И муки утихли. А если б и были высокие муки,—
Что нужды?— Я вижу печальное шествие ночи.

Ведь солнце, положенный круг обойдя, закатилось.
Открой мои книги: там сказано всё, что свершится.
Да, был я пророком, пока это сердце молилось,—
Молилось и пело тебя, но ведь ты — не царица.

Царем я не буду: ты власти мечты не делила.
Рабом я не стану: ты власти земли не хотела.
Вот новая ноша: пока не откроет могила
Сырые объятья,— тащиться без важного дела...

Но я — человек. И, паденье свое признавая,
Тревогу свою не смирю я: она всё сильнее.
То ревность по дому, тревогою сердце снедая,
Твердит неотступно: Что делаешь, делай скорее.

21 февраля 1914

20 февраля 1902 года
родился один из самых знаменитых
фотографов XX века Ансель Адамс


В мире, вероятно, существуют миллионы фотографов, и каждый год появляются биллионы фотографий, но как редко встречаются действительно хорошие и интересные работы. Это очень грустно. Как мало фантазии, как мало настоящего видения. Как мало внутреннего содержания. Зато очень много ухищрений, много подражания подражанию, и все это происходит с невозмутимым видом и невежеством. Сколько пошлых и глупых трюков и эффектов! Я боюсь, что я стал стар. И может быть, я постарел уже давно. Я люблю работы Адамса, в них нет ничего напускного. Это — правдивая, честная фотография, совершенная в техническом отношении. Он знаток своего дела и не страдает самомнением.
Альфред Стиглиц


Ансель Адамс (Ansel Adams, 1902-1984) — почти легендарная фигура в истории фотоискусства. Его фотографии (в основном черно-белые, хотя он работал и в цвете) полны почти эпической мощи. Они совмещают в себе черты символизма и магического реализма, внушая впечатление «первых дней Творения». В течение своей долгой и плодотворной жизни (его карьера фотографа продолжалась около 70 лет) Адамс создал более 40,000 фотографий, участвовал более чем в 500 выставках по всему миру. Тираж его книг давно превысил миллион экземпляров.

Ансель Адамс одной стороны был одарен тонким художественным чутьем, с другой — безупречно владел техникой фотографии. Он был виртуозом печати, виртуозом фототехники и никогда не сходил с этих позиций, постоянно экспериментируя, постоянно углубляя и совершенствуя свое мастерство. Его «Зонная система», помогающая решать задачу установки правильной экспозиции, не потеряла своего значения и сегодня.

* * *

Ансель Адамс о фотографии:

То, что фотограф способен увидеть, а об увиденном — сказать, имеет несравненно большее значение, чем качество технического оборудования.

Негатив можно уподобить нотам, а отпечаток — концерту. Каждый новый концерт будет чем-то отличаться от предыдущего

Осветление и затемнение — шаги, которые приходится предпринимать, чтобы исправить ошибки сделанные Богом в соотношении яркостей. (Нужно отметить, что Адамс много работал над ошибками творца. На обратной стороне контрольных отпечатков он рисовал карту, на которой отмечал участки, которые нужно осветлить, затемнить или проделать другие манипуляции. Его карты содержали до 170 различных участков! — А.В.)

Просто посмотрите внимательно на мир вокруг себя, и поверьте в ваши собственные ощущения и убеждения. Спросите себя: волнует ли меня эта тема, заставляет ли думать и мечтать? Могу ли я представить себе отпечаток, который отражает мою личную точку зрения, мои чувства, которые я хочу выразить?


http://www.photoisland.net

КАПЕЛЬ

Вы понимаете, что значит
Просолнеченная капель?-
Зима, смеясь, от счастья плачет,
Весны качая колыбель.
О, зиму смерть не озадачит:
Растаять - план ее и цель...

...В глазах моих лучится влага -
Капель зимы души моей.
Ах, в ней отчаянья отвага:

Познать восторг последних дней.
Торопит смерть при спуске флага,
И я... я помогаю ей!

20 февраля 1935, Тойла

ОСЕННЕЕ ЧУВСТВО

Гаснут розовые краски
В бледном отблеске луны;
Замерзают в льдинах сказки
О страданиях весны;

Светлых вымыслов развязки
В черный креп облечены,
И на празднествах все пляски
Ликом смерти смущены.

Под лучами юной грезы
Не цветут созвучий розы
На куртинах Красоты,

И сквозь окна снов бессвязных
Не встречают звезд алмазных
Утомленные мечты.

19 февраля 1893

18 февраля 1932 года
родился талантливый американский
фотограф Дуан Мичэлс

Дуан Мичэлс (Duane Michals) — поэт, философ и фотограф-самоучка — умудрился совместить эти ипостаси в своей работе. Его фотографии — необычная смесь философии и поэзии. Свою карьеру фотографа он начал во время трехнедельного путешествия по Советскому Союзу в 1958 году. Камерой, взятой взаймы у приятеля, Мичэлс сделал серию портретов строителей нового мира. С тех пор фотография стала для него смыслом жизни и средством довольно приличного существования. Но признания он добился не сразу. «Если бы я стремился к тому, чтобы мои работы принимались, я бы делал картинки как Ансель Адамс — они всем нравятся. А все что делал я никто не понимал, но, к счастью, мой интерес и любовь к своей работе помогли мне пережить это, и, в конце концов, мои фотографии нашли своего зрителя», — вспоминал он.

Дуан Мичэлс один из немногих успешных коммерческих фотографов, не имеющих собственной студии. «Я предпочитаю фотографировать людей в их естественном окружении», — говорил он, — «Я ненавижу студию. Вещи, с которыми люди проводят всю свою жизнь, могут рассказать о них гораздо больше чем их прическа».

***

Дуан Мичэлс о фотографии:

*

Я верю в воображение. То, что я не могу видеть бесконечно важнее того, что я вижу.
*

Мне повезло: я никогда не посещал фотошкол, никогда не учил фотографических правил. И не зная правил — я свободен.
*

Поверь этому тихому голоску в твоей голове: «Разве это не будет интересно, если …» И действуй.
*

Фотография имеет дело только с внешним видом объекта, но ни один объект не соответствует своему внешнему виду.
*

Фотографии должны быть провокационными и не рассказывать тебе то, что ты и так знаешь. Не требуется никакой магии, никаких усилий, чтобы воспроизвести чье-либо лицо на фотографии. Магия нужна, чтобы увидеть человека в новом свете.
*

Как глупо было думать, что все будет так просто. Я принимал внешний вид деревьев, автомобилей, людей за реальность и верил, что фотография этого внешнего вида и есть фотография этих объектов. Но вот грустная правда: я никогда не смогу сфотографировать их. Я — отражение, фотографирующие отражение внутри отражения. Фотографировать реальность все равно, что фотографировать НИЧТО.
*

Фотографы обычно не фотографируют то, что не могут увидеть и это основная причина попробовать сделать это. Иначе мы будем до бесконечности фотографировать лица, интерьеры и пейзажи. Фотография должна переступить за предписанные ей пределы. Она должна вырваться за эти пределы, проникнуть в суть объекта, показать объект так чтобы зритель не увидел, а почувствовал его.


http://www.photoisland.net

* * *

О. Э. Мандельштаму

Ты запрокидываешь голову
Затем, что ты гордец и враль.
Какого спутника веселого
Привел мне нынешний февраль!

Преследуемы оборванцами
И медленно пуская дым,
Торжественными чужестранцами
Проходим городом родным.

Чьи руки бережные нежили
Твои ресницы, красота,
И по каким терновалежиям
Лавровая твоя верста...—

Не спрашиваю. Дух мой алчущий
Переборол уже мечту.
В тебе божественного мальчика,—
Десятилетнего я чту.

Помедлим у реки, полощущей
Цветные бусы фонарей.
Я доведу тебя до площади,
Видавшей отроков-царей...

Мальчишескую боль высвистывай,
И сердце зажимай в горсти...
Мой хладнокровный, мой неистовый
Вольноотпущенник — прости!

18 февраля 1916

СУМЕРКИ

С слияньем дня и мглы ночной
Бывают странные мгновенья,
Когда слетают в мир земной
Из мира тайного виденья...

Скользят в тумане темноты
Обрывки мыслей... клочья света.
И бледных образов черты,
Забытых меж нигде и где-то...

И сердце жалостью полно,
Как будто жжет его утрата
Того, что было так давно...
Что было отжито когда-то...

17 февраля 1894

* * *

Земное сердце стынет вновь,
Но стужу я встречаю грудью.
Храню я к людям на безлюдьи
Неразделенную любовь.

Но за любовью - зреет гнев,
Растет презренье и желанье
Читать в глазах мужей и дев
Печать забвенья иль избранья.

Пускай зовут: Забудь, поэт!
Вернись в красивые уюты!
Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой!
Уюта - нет. Покоя - нет.

1911-16 февраля 1914 г

ШАГИ КОМАНДОРА
В.А.Зоргенфрею

Тяжкий, плотный занавес у входа,
За ночным окном - туман.
Что теперь твоя постылая свобода,
Страх познавший Дон-Жуан?

Холодно и пусто в пышной спальне,
Слуги спят, и ночь глуха.
Из страны блаженной, незнакомой, дальней
Слышно пенье петуха.

Что изменнику блаженства звуки?
Миги жизни сочтены.
Донна Анна спит, скрестив на сердце руки,
Донна Анна видит сны...

Чьи черты жестокие застыли,
В зеркалах отражены?
Анна, Анна, сладко ль спать в могиле?
Сладко ль видеть неземные сны?

Жизнь пуста, безумна и бездонна!
Выходи на битву, старый рок!
И в ответ - победно и влюбленно -
В снежной мгле поет рожок...

Пролетает, брызнув в ночь огнями,
Черный, тихий, как сова, мотор,
Тихими, тяжелыми шагами
В дом вступает Командор...

Настежь дверь. Из непомерной стужи,
Словно хриплый бой ночных часов -
Бой часов: "Ты звал меня на ужин.
Я пришел. А ты готов?.."

На вопрос жестокий нет ответа,
Нет ответа - тишина.
В пышной спальне страшно в час рассвета,
Слуги спят, и ночь бледна.

В час рассвета холодно и странно,
В час рассвета - ночь мутна.
Дева Света! Где ты, донна Анна?
Анна! Анна! - Тишина.

Только в грозном утреннем тумане
Бьют часы в последний раз:
Донна Анна в смертный час твой встанет.
Анна встанет в смертный час.

Сентябрь 1910 - 16 февраля 1912

15 февраля 2006 года
с аукциона был продан снимок
Эдварда Стейхена «Озеро в лунном свете»


Только в ноябре 2005 года цена самой дорогой в мире фотографии преодолела важный психологический рубеж — 1 миллион долларов. Но торги аукциона Sothbey's в Нью-Йорке 14-15 февраля 2006 года показали, что это далеко не предел: фотография «Озеро в лунном свете» («Pond-Moonlight») пионера фотоискусства Эдварда Стейхена (Edward Steichen, 1879-1973) была продана за 2,928,000 долларов!

Фотография была сделана в 1904 на Лонг-Айленде в Нью-Йорке. На снимке размером 41х48 см изображено лесное озеро в окружении деревьев, отражающее лунный свет. Стейхен одним из первых американских фотографов использовал автохромирование — в то время революционный метод производства цветных фотоснимков. «Озеро в лунном свете» — один из первых его экспериментов в этой технике.

В мире существуют только три отпечатка этой фотографии. На продажу снимок был выставлен музеем Метрополитен, в собрании которого есть еще один отпечаток Стейхена. Третий принадлежит Музею современного искусства в Нью-Йорке.

Стивен Перлофф, редактор новостного бюллетеня о рынке фотоискусства, еще до начала продажи работы сказал, что этот снимок считается, одним из самых важных и одновременно редких: «В принципе, он должен был оставаться в коллекциях музеев». Объявление о торгах было сделано еще в конце ноября 2005 года. При этом «Pond-Moonlight» оценивался всего (!) в 700,000 — 1,000,000 долларов.

До 2006 года самой дорогой фотографией, проданной с аукциона, была работа Ричарда Принса 1989 года «Без названия (Ковбой)» из серии переснятых Принсом журнальных рекламных постеров с ковбоями Мальборо. Она ушла за сумму 1,248,000 долларов. До этого титул самых дорогих фотографий XX века носили «Нищий Белый ангел» Доротеи Ланг и «Грудь» Эдварда Уэстона (эти фотографии обошлись покупателям всего по 822,400 долларов).

Видимо несчастных три миллиона за фотографию — не предел. «Рынок наконец созрел», — радуется Стивен Перлофф.


http://www.photoisland.net

* * *

Когда читала ты мучительные строки,
Где сердца звучный пыл сиянье льет кругом
И страсти роковой вздымаются потоки,-
Не вспомнила ль о чем?

Я верить не хочу! Когда в степи, как диво,
В полночной темноте безвременно горя,
Вдали перед тобой прозрачно и красиво
Вставала вдруг заря.

И в эту красоту невольно взор тянуло,
В тот величавый блеск за темный весь предел,-
Ужель ничто тебе в то время не шепнуло:
Там человек сгорел!

/ фото: Дмитрий Золотарев /

ЭХО ЛЮБВИ

слова Р. Рождественского, музыка Е. Птичкина
из кинофильма Судьба

* * *

Покроется небо пылинками звезд
И выгнутся ветви упруго
Тебя я услышу за тысячу верст
Мы эхо мы эхо
Мы долгое эхо друг друга.

И мне до тебя где бы я ни была
Дотронуться сердцем не трудно
Опять нас любовь за собой позвала
Мы нежность мы нежность
Мы вечная нежность друг друга.

И даже в краю наползающей тьмы
За гранью смертельного круга
Я знаю с тобой не расстанемся мы
Мы память мы память
Мы звездная память друг друга.

11 февраля 1800 года
родился изобретатель негативно-позитивного процесса
в фотографии Уильям Генри Фокс Тальбот


Уильям Генри Фокс Тальбот (William Henry Fox Talbot, 1800-1877) — изобретатель негативно-позитивного процесса в фотографии, был человеком с разносторонними дарованиями: математик, физик, химик, астроном, археолог, лингвист...
Но вот рисовать он не умел и именно это подвигло его на эксперименты с камерой-обскурой. Сначала он пытался делать рисунки с помощью этого инструмента, но без особого успеха. И однажды в октябре 1833 года, после очередных бесплодных попыток, ученый подумал «что было бы здорово, если бы оказалось возможным, чтобы изображения рисовались сами собой и оставались зафиксированными на листе бумаги».

Нужно отметить, что во второй четверти XIX века эта идея уже не была фантастической. Еще в 1803 году англичанин Томас Янг, а несколько позже американец Сэмюэл Морзе получали с помощью камеры-обскуры негативные изображения, хотя очень бледные и нестойкие. Тальбот понял, что основная трудность заключается в том, чтобы найти светочувствительный материал, который позволит зафиксировать рисунки света.
И в 1834 году он изобрел такой материал. Для этого он погружал лист бумаги в слабый раствор соли, а затем в раствор нитрата серебра. При этом в бумаге образовывался хлорид серебра, и она становилась светочувствительной.
Уже в 1835 году Тальбот получил «светорожденные рисунки» — отпечатки растений и других предметов на светочувствительной бумаге. В августе того же года с помощью камеры-обскуры он сделал снимок решетчатого окна свого дома и получил первый в мировой истории негатив. Приложив к негативу другой лист бумаги и засветив их, он получил позитивный отпечаток.

По не совсем понятным причинам Тальбот не торопился продолжать дальнейшие исследования или обнародовать свое открытие. Можно себе представить его досаду, когда в начале января 1839 года он узнал, что в парижской Академии наук французский физик и астроном Луи-Франсуа Араго сделал сообщение об изобретении Луи Жака Манде Дагера — дагерротипе. Не теряя больше времени, Тальбот продемонстрировал свои «фотогенные картины» на заседании Лондонского Королевского общества 25 января 1839 года и вскоре опубликовал статью с подробным описанием изобретенного им процесса. Он также связался с Араго, пытаясь доказать свое право считаться первооткрывателем фотографического процесса, но безуспешно.

Изобретения Тальбота и Дагера имели принципиальные различия.
В дагерротипе сразу получалось позитивное, зеркально отраженное изображение на серебряной пластине. Это упрощало процесс, позволяло получить более качественные изображения, но делало невозможным получение копий. Тальбот сначала изготавливал негатив, с которого можно было сделать любое количество позитивных отпечатков.

В 1840 году Тальбот изменил и улучшил свой процесс. Это позволило ему делать фотографии за несколько минут. Он назвал свой процесс калотипией (от греческих слов kalos — прекрасный и typos — отпечаток). В своей работе Тальбот широко использовал результаты исследований английского ученого Джона Гершеля, который назвал его изобретение «фотографией», а также ввел в обращение слова «негатив» и «позитив».

В 1843 году Тальбот открыл типографию для изготовления печатных форм своей книги «Кисть природы» («The Pencil of Nature», 1844–1846) — первого в мире коммерческого издания, иллюстрированного фотографиями.
Кроме этого он продолжал активно работать над усовершенствованием калотипии: в 1843 году впервые осуществил позитивную печать с увеличением, в 1851 — разработал метод мгновенной фотографии. Наученный горьким опытом Тальбот торопился получить патенты на свои изобретения и судился со всеми, кто пытался их использовать. Нужно отметить, что его запоздалая осмотрительность принесла больше вреда, чем пользы и сильно задержала развитие фотографии.


http://www.photoisland.net

8 февраля 1944 года
родился талантливый бразильский фотограф
Себастио Сальгадо


Себастио Сальгадо (Sebastiao Salgado), один из самых знаменитых и талантливых фотографов современности, родился в Бразилии в маленьком провинциальном городке.
В конце 1960-х годов получил экономическое образование и работал в Министерстве Финансов Бразилии.
В 1970 году, работая экономическим советником в Африке, увлекся фотографией.
Новое увлечение оказалось настолько сильным, что в 1973 году он ушел с работы и стал профессиональным фотографом.
Работал в известных агентствах «Sygma» и «Gamma», а в 1979 году был приглашен в самое знаменитое объединение фотографов-документалистов всего мира: фотоагентство «Магнум». В 1994 году Сальгадо создает свое собственное агентство — «Amazonas Images».

Первая книга Себастио Сальгадо «Другие Америки» («Other Americas»), о нищете в странах Латинской Америки, была опубликована в 1986 году.
В этом же году он публикует книгу «Сахель: Человек в беде» («Sahel: Man in Distress») — рассказ о 15 месяцах проведенных на севере Африки пострадавшем от сильнейшей засухи. В 1986 году основной темой его фото-исследований становятся рабочие, остающиеся без средств к существованию в результате автоматизации технологических процессов. Результатом его работы стал фотоальбом «Рабочие» («Workers»).

Еще работая над «Workers» Себастио Сальгадо задумывает новый проект, посвященный одной из самых распространенных и в тоже время болезненных проблем современности: массовым вынужденным миграциям.
«Я знаю об этом хорошо, потому что это моя история», — писал он, — «Я мигрировал так же, как большая часть населения планеты мигрирует сегодня.
Я родился на бразильской ферме; когда мне было 5 лет, я вместе с семьей уехал в маленький городок, в котором жило 10,000 человек.
Потом, когда мне было 15, я переехал в город побольше — с населением 120,000 человек. После окончания колледжа я оказался в большом городе Сан-Паулу, где меня ожидали всякие политические проблемы, заставившие меня уехать из Бразилии во Францию.
Таким образом, я рассказываю и свою историю тоже. Я такой же эмигрант, как и они».
В 2000 году Сальгадо выпустил две книги об эмигрантах: «Миграция: Человечество в движении» («Migrations: Humanity in Transition») и «Дети: беженцы и мигранты» («The Children: Refugees and Migrants»).

В настоящее время Сальгадо живет и работает в Париже.
Он публикует книги, устраивает выставки, ну и, конечно же, много фотографирует, работает над новыми проектами. Какими? Надеюсь, скоро узнаем.

***

Фотографии Себастио Сальгадо рассказывают об ужасах современного мира: в тоже время они удивительно красивы.
Многие его работы уже стали признанными произведениями фотоискусства.
Сам фотограф рассматривает свои фотографии только как плод работы фотожурналиста: «Я не хочу, чтобы на мои фотографии смотрели как на произведения искусства», — говорит он.
К счастью это уже от него не зависит.


http://www.photoisland.net

* * *
Пою, когда гортань сыра, душа - суха,
И в меру влажен взор, и не хитрит сознанье:
Здорово ли вино? Здоровы ли меха?
Здорово ли в крови Колхиды колыханье?
И грудь стесняется, без языка - тиха:
Уже я не пою - поет мое дыханье,
И в горных ножнах слух, и голова глуха...

Песнь бескорыстная - сама себе хвала:
Утеха для друзей и для врагов - смола.

Песнь одноглазая, растущая из мха,-
Одноголосый дар охотничьего быта,-
Которую поют верхом и на верхах,
Держа дыханье вольно и открыто,
Заботясь лишь о том, чтоб честно и сердито
На свадьбу молодых доставить без греха...