Вернувшись сегодня со школы домой пораньше, я вполне успела и уроки на понед сделать, и ерундой пострадать, и вовремя из этого самого дома снова выйти. Путь лежал на Маяковскую, в театр Моссовета, в котором я с прошлого театрального сезона не была и по которому успела чертовски соскучиться. Вспомнив дорогу, я неспеша дотопала до парка, в котором ещё не работали фонтаны, вошла в театр, подыскала себе гардероб, купила программку, поднялась на бельэтаж. Моя пятая ложа, о местоположении которой я могла только строить мрачные прогнозы, была пока закрыта, и я посидела возле неё, читая книжку, до первого звонка. Когда меня впустили в зал, ожидания оказаться в самой заднице не оправдались: второй ряд ложи был, по сути дела, не более чем четвёртым рядом бельэтажа, а хорошее возвышение между рядами и расположение моей ложи прямо посерёдке этажа делали моё место вполне удобным для обзора. А также удобным для отступления, ибо оно было с самого краю; и после второго звонка я переместилась в самую серёдку первого ряда бельэтажа, откуда меня согнал в антракте опоздавшие на первое действие законные его обладатель. Я вернулась на своё место, но и на него нашлась претендентка, попытавшаяся было с выражением праведного гнева заявить, что это её место; я её вежливо послала, но она вернулась с разгневанной бабкой-надзирательницей, потребовавшей у меня мой билет, да ещё и «быстро». Я показала ей билет, объяснила, где была на первом отделении и почему вернулась, и бабка, нехотя признав мою правоту, проводила обломившуюся тётю на её место – в самую крайнюю ложу. Второе действие я видела и слышала не хуже первого, только немного мешал луч прожектора, находившегося прямо между срединными ложами над головами зрителей. А смотрела я русскую постановку несомненного бродвейского шедевра – рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда».
Только гений Эндрю-Ллойда Уэббера мог выдумать такое: частично передать в виде зажигательного мюзикла Новый Завет, пожалуй, самое читаемое литературное произведение на планете. Передать смело, злободневно и талантливо, не утеряв в новаторском запале набора основных вопросов, которые каждый так или иначе задаёт себе, посмотрев на героев библейских мифов не как на сказочных персонажей, а как на живых людей со своими чувствами и страстями, мечтами и сомнениями – так, как и должно на них смотреть. Его Иисус – кумир неформального вида бродяг и шлюх, будущих апостолов, слепо верящих в его могущество, увлекающих его покорять Иерусалим и готовых тащить и дальше, до самого Рима. Его Иуда боится забвения и мечтает о такой же славе, но вынужден прозябать в его тени и от обиды совершает страшную ошибку. Оба этих персонажа – и непонятый пророк, и запутавшийся ученик – чертовски привлекательны каждый по-своему, хоть и являются двумя абсолютными противоположностями, оттеняющими и дополняющими друг друга. Сыграть их роли ярко и убедительно сумеет не каждый – для этого нужна невероятная экспрессия, выкладка на пределе натяжения нервов, но и то, и другое я увидела в достатке у актёров Моссовета – Панферова (харизматичный Христос) и Яременко (брутальный Искариот), а так же у Климовой (Мария Магдалина). Остальные актёры немногим уступают им в производимом впечатлении, к тому же нельзя не отметить, что все без исключения вокалы (особенно у троих вышеперечисленных главных героев) на самом высшем уровне (чего не скажешь, например, о сугубо эстрадном «Монте Кристо»). Добавим мощную музыку, динамичную хореографию, великолепные декорации, отличный свет, хорошее либретто и множество удачных символических находок – и получится спектакль, держащий зрителя в неослабевающем напряжении: ты притопываешь ногой и покачиваешь головой в такт очередной тяжёлой песни, и при этом кажущемся веселье ощущаешь всем существом не меньшую безжалостную драматичность, чем при просмотре «Страстей Христовых» Мела Гибсона. Ибо если в первом отделении вокруг Христа роилось нечто вроде хипповской коммуны, то во втором – это уже извечная людская масса, разочарованная тем, что не дождалась чудес, и озверело требующая крови. Финал известен всем: Пилат уступает толпе, уставший бунтарь приносит ей свою жертву, стабильности режима больше ничто не угрожает, законопослушные граждане снова радуются своему иллюзорно свободному существованию. А что же Иисус? Конечно же, воскрес вопреки всякому здравому смыслу, снова пожимает руку лучшему другу, предавшему его, снова обнимает любимую девушку, желавшую принять его муки вместо него, садится на байк и уезжает – но не куда-то в недосягаемые от нас пространства, кажется мне, а для того, чтобы снова и снова появляться среди нас, чтобы снова и снова повторялась эта история. «Смерть поправший смертью – непобедим».© А стало быть, раз спектакль цепляет, будит столько чувств и эмоций, раз заставляет задумываться над тем, что, казалось бы, давно обдумано, раз делает настолько родным и близким то, что казалось почтенной архаикой, – значит, предложенная Уэббером трактовочка – далеко не худшая из огромного множества прочих, значит, имеет право на жизнь, а желательно – и на ваше внимание. Для этого вам отнюдь не обязательно видеть в Христе Бога или даже историческое лицо – достаточно будет просто отречься от всех догматов религиозных культов и от всех предрассудков досужей молвы и посмотреть на него как на Гамлета или любого другого неоднозначного персонажа: так будет даже лучше (о чём я говорила и в начале рецензии, касательно вопросов). Всем, кому такой взгляд удастся, настоятельно рекомендую сходить на мюзикл – ибо, если за вашими плечами нет «Юноны и Авось», как у меня, или чего-нибудь не менее цепляющего, вы гарантированно испытаете неслабую душевную встряску – а это процедура весьма и весьма полезная.
Два с половиной часа пролетели незаметно, уходить не хотелось, но пришлось. Разношёрстная, большей частью длинношёрстная, публика повалила из зала в гардероб, из театра – в парк, оттуда – к метро, рассеялась по вагонам. Поехала домой и я, и теперь в мои планы на ближайшее будущее входит пробежаться по лентам, пойти спать, а завтра отправиться на выставку авторских кукол и плюшевых медведей и словить дозу кавая. С меня, конечно, будет отчёт, но сейчас, не забегая вперёд, хоть завтра уже и наступило, прощаюсь.)