Вчера вечером я выложила предыдущий пост, побродила по форуму (что-то меня там уже ничего не привлекает, кроме игры в ВОДСВ, что поделать – азартный я человек), досмотрела КВН, поедая багет и попивая кумыс, да так и осталась перед телеком смотреть Закрытый показ – привыкла, что там обычно нечто хорошее показывают. На сей раз показали «Ничего личного», я этот фильм раньше не смотрела ни разу, хотя помню, что и советовали, и отсоветовывали мне его, а теперь вот – посмотрела. Не то чтобы очень понравилось: для меня скучновато слегка, но заинтересовало. После фильма я по инерции посмотрела и обсуждение; там многих раздражало, что у фильма не было конца, финала. С тем, что финала нет, я согласна – развязок может быть как минимум четыре: хорошая, плохая и две – нечто среднее, то есть он или «убивает» её, или «спасает», говоря словами обсуждавших, или ничего в сущности не меняется; в одной развязке он уезжает навсегда, и она, окрылённая было надеждой, что она хоть кому-то нужна, понимает, что и ему она не нужна тоже, и доходит до самоубийства, в другой он возвращается к ней, и все счастливы, в третьей он не возвращается, но она изменяет к лучшему своё отношение к миру, преображается и находит своё место в жизни (на чём особенно настаивал неисправимый оптимист Галанин), а в четвёртой он продолжает ездить к ней, как к любовнице, и врать жене, что тоже хэппи-эндом не является (была, впрочем, и пятая, совсем уж мрачная версия, согласно которой покончить с собой решает и он тоже, осознав, что и с женой у него ничего не вышло, и её он счастливой сделать не сможет). А вот с тем, что отсутствие финала – это плохо, я не согласна: подумав, я решила, что каждый додумывает для себя концовку фильма в зависимости от собственного мировоззрения, от степени веры в людей, веры в то, что, как утверждала мама главной героини, всё обязательно будет хорошо.
Это получается как про «стакан наполовину полон или наполовину пуст»: вроде ты имеешь в виду оба варианта, они не являются взаимоисключающими, и одновременно склоняешься к одному из них больше, исходя из личного видения – хватит тебе, грубо говоря, половины стакана, или тебе этого мало. Ещё одним вопросом, который на обсуждении активно обсуждался, был – кто кого любит? На мой взгляд, никто там никого не любит, и не потому, что я в любовь не верю, а потому, что они там друг другу просто нужны не как конкретные личности, а как просто люди. Ему была нужна просто отдушина от надоевшей жены, просто человек, способный потешить его любопытство и рефлексию, ей было нужно просто доказательство того, что она не лишняя, не брошенная судьбой, что и у неё есть шанс на счастье, то есть просто человек, способный обратить на неё внимание и вытащить её из постоянной депры, любой на его месте. А просто люди на то и просто люди, чтобы проходить мимо, не задерживаясь – потому мне и кажется, что ничего у них не вышло (да и название фильма тоже на это намекает), потому я не склоняюсь к «хорошим» версиям финала, хоть «плохие» - на тему «все бабы дуры, а мужики сволочи» - и стары как мир. Вобщем, рекомендовать или не рекомендовать не буду, скажу только, что кинцо это – находка для психолога: такой тест на самоанализ, что всякие Дон Кихоты с Наполеонами нервно курят в сторонке!.. Я же снова легла спать в половине третьего, не сразу, но всё же отрубилась, всю ночь какую-то неопределённую ерундовину смотрела во сне и проснулась в 11 часов. Сварганила себе завтрак, налив стаканчик кумысу, вскрыв пачку клубничных пряников, вывалив на тарелку полбанки консервированной клубники и щедро полив её взбитыми сливками.
Поев, позвонила Башмакам, наткнулась на их бабушку – та говорит, что Башмак «моется», мама его куда-то ушла, очевидно к зубному. Наплевала на них, вспомнила о реферате, позвонила в Ахматовскую библиотеку в Крылатском, где у меня имеются некоторые связи, спросила, найду ли я у них чего о постановках Горя от ума; администраторша обрадовалась мне как родной, сказала непременно приезжать и побежала мне уже всё искать. Я, распрощавшись в аське с Единорогой и психологичкой, номер коей Единорога мне выдала, засобиралась в путь и вскоре вышла на свет Божий. Вышла уже не в своих зимних гадах, а в весенних сапогах, не менее, впрочем, старых и надёжных, ибо там асфальт был уже сух, снег на газонах превратился уже в чисто символическую серовато-прозрачную плёнку слякоти, а свалявшиеся, почерневшие сугробы валялись по обочинам расколотыми на куски: весна всё больше вступает в свои права! Я дошагала до автобусной остановки, дождалась автобуса, 757-го, «экскурсионного», неспеша доехала до метро, решила ещё одного автобуса, который доставил бы меня прямиком к библиотеке, не дожидаться и спустилась в подземку, где погрузилась в вагон и спустя некоторое время была уже в Крылатском. Там я умудрилась, совершенно случайно, выйти на правильную сторону, напротив Перекрёстка, и тут же завернула в новый книжный, просто проверить, какие ваховские книжки там появились, какие исчезли, и насколько ли уже подешевели Сумерки. Не удержалась – купила ещё троечку тонких тетрадей в клетку с Трансформерами, уж больно приятно было вспомнить детство, – и, выйдя из магазина, пошла вперёд по Осеннему бульвару.
Совершенно случайно я сунулась в одну палатку Союзпечати, дабы уже без особой надежды (шутка ли – месяцев пять уже разыскиваю по всей Москве, везде, где ни бываю, и не нахожу) спросить о папках для журнала «Художественная галерея», и – одна, последняя, там оказалась, и они обещали ещё заказать! Купив папку, хоть она и подорожала, шельма, на 25 рублей, я потратилась ещё и на два набора плёнок для пасхальных яиц – один с русскими тройками, другой с русскими храмами – и вложила их в тетради, чтоб не помялись. Так, с тетрадями в торбе и прижимая к груди заветную папку, я и приблизилась к величественному «библиотечно-информационному комплексу», перешла к нему дорогу и задумалась: а где тут, собственно, Ахматовская библиотека? Вот аптека, бывшая там столько, сколько я себя помню, вот детская библиотека «Смена»… в последнюю я и заглянула, чтобы спросить дорогу. Захожу в холл и вижу на стенде объявление: детская вокально-хореографическая студия «Горошинки»… Боже ты мой, я же ездила туда заниматься в дошкольном возрасте, десять лет назад почти, а она всё функционирует, и Анна Борисовна там, конечно же, всё та же работает, и конечно же, всё то же белое пианино стоит… очень хотелось зайти в гости, спросить, узнали ли, помнят ли, как теперь живут и где выступают, но вместо этого я только спросила у охранника, где здесь Ахматовская библиотека, и он сказал мне, что-де в конце здания её крыльцо. Поблагодарив его, я вышла, дошла до конца здания и, действительно, переступила порог библиотеки; там толпилось множество старушек, очевидно, пришедших на какую-нибудь лекцию, поэтический вечер или киносеанс, администраторша и, видимо, по совместительству гардеробщица металась между ними, беспрестанно что-то ворча и выкрикивая.
Наткнувшись на меня, она отчеканила, что библиотека на втором этаже и туалет на втором этаже, и уже едва ли не коленом под зад подпихнула меня к лестнице; тут я спросила, надо ли раздеваться, и она, окончательно выйдя из себя, проорала, что в холле висит объявление, что вход в библиотеку в верхней одежде запрещён, а так же что она занята и я могу сама повесить пальто, а сумку запереть в камере хранения. Пальто я повесила, торбу оставила себе, но папка ни в торбу, ни в камеру хранения не лезла, и администраторша рявкнула, чтобы я положила ей эту папку на стол, там её никто не возьмёт. Избавившись таким образом от всего ненужного, я поднялась на второй этаж и попала в руки милейшей библиотекарши, которая, сообразив, что я пришла записываться, сразу же рассказала мне, где у них что стоит, хотя я всё равно ничего так сразу не запомнила, и послала меня к окошку, за которым сидела какая-то старушка, чтобы та внесла меня в компьютерную базу данных и выдала личный номер. С этим номером мне выдали заламинированную именную карточку, я убрала её вместе с паспортом в торбу и отправилась бродить по библиотеке. Оказалась она воистину богатейшей, и некоторое время я просто тупо радовалась, узнавая на полках «свои» книги, но потом вспомнила, что пришла за литературой для реферата, ибо у меня дома только одна книга есть, полезная для этого дела – «Грибоедов в русской критике», и отправилась копаться в шкафу театральной литературы. Там мною была откопана только одна книга, хоть и толстенная, о постановках Горя от ума во МХАТе, зато сколько раз я отвлекалась, дабы полистать другие книги!..
Потом я переместилась, на всякий случай, к шкафу литературоведения, подобрала там ещё книжку о литературной критике, где было хоть мало нужного, но всё равно она показалась мне интересной; потом я взяла себе Мёртвые души потоньше, чтобы в школу не тяжело таскать было, и вспомнила, что нехило бы перечитать то, что я собираюсь в апреле в театре посмотреть. Женитьба нашлась быстро, а вот Арбузова на полках не было, хоть убейся! Я просмотрела их по нескольку раз; при этом какая-то древняя старушенция упорно тянула меня куда-то послушать про народы крайнего севера, но я всякий раз вежливо отказывалась. Наконец, я отчаялась в поисках и обратилась к библиотекарше, которая сходила в архив и добыла для меня две книжки Арбузова, но в обеих не было Моего бедного Марата, и она послала меня в читальный зал. Перво-наперво я заполнила карточки на взятые четыре книги, пообещалась через месяц их вернуть, а потом… прошла в читальный зал, заведение, где не была ни разу в жизни – а теперь вот, в силу разрозненности своего книжного собрания по двум квартирам и одной даче, вынуждена была побывать. Тамошняя библиотекарша, пока я рассматривала музейную экспозицию библиотеки – антикварные книги, маленькие и огромные книги и книги об Ахматовой, – с лёгкостью откопала для меня толстое, подарочное, в суперобложке, собрание лучших произведений Арбузова, где Мой бедный Марат значился последним. Отписавшись на бумажке, я засела за свободный столик перечитывать давно не попадавшее ко мне в руки произведение – большое, в данном издании напечатанное очень мелко, в полумраке, нисколько ни рассеиваемым болтающейся над головой лампой.
В итоге читала я два часа с лишком, читала до рези в глазах, до тошноты, но читала с огромным удовольствием, и даже зная наперёд, чем всё закончится, под конец с немалым трудом смогла сдержать слёзы, как и в первый раз – вобщем, люди, заклинаю вас, читайте пьесы Арбузова, непременно читайте, и не по разу, великая это вещь!.. А конец этот, кстати говоря, пришёлся как раз на конец рабочего дня в библиотеке, то бишь на шесть часов, библиотекарши везде объявили, что библиотека закрывается и чтобы все поторопились; у меня как раз оставалось пара листов, и я была твёрдо намерена их дочитать, и сидевшая неподалёку девушка, писавшая какую-то работу по менеджменту, тоже очевидно так сразу сниматься с места не собиралась. Мне оставались считанные абзацы, когда в читальный зал ворвалась администраторша, принялась орать, что это неуважение, что она вызовет милицию, чтобы она нас отсюда вывела, что она больше не отвечает за наши вещи, оставленные в гардеробе, и пыталась найти, где выключить свет в зале, но не нашла; а когда ко мне подошла смотрительница читального зала и сказала, что может дать мне эту книгу на дом, если я верну её в понедельник, я уже всё дочитала, вернула ей книгу и ушла. Спустившись вниз, я забрала свои пальто и папку, набила торбу книгами и вышла на свет Божий. Сначала я пошла опять пешком к метро, но когда я проходила мимо автобусной остановки, у неё призывно остановился автобус; я спросила у тётки, влезавшей в неё, доеду ли я до станции Молодёжной, и она ответила утвердительно, предупредив, что автобус делает большой крюк.
Тогда я тоже влезла в салон и уточнила тот же вопрос у водителя, но он только широко заулыбался при виде меня – толи больно рад был меня видеть, то ли я смешной ему показалась с прищуренными, покрасневшими от напряжения и сдерживаемых эмоций глазами, то ли он просто по-русски не понимал и не изъяснялся. Сначала автобус приехал прямиком к станции Крылатское, к выходу напротив Матрицы, так что я могла бы там выйти и на метро доехать до дома, но я осталась в автобусе; потом он отстоял в пробке, сделал поворот и поехал по противоположной стороне бульвара, где остановился уже у выхода из метро напротив Перекрёстка, где я сегодня выходила из метро, но я снова не стала выходить. Описав полный круг, автобус свернул влево, в противоположную от библиотеки сторону, а затем вдруг поехал вглубь района – так началась моя незапланированная и весьма увлекательная экскурсия: так, на одной из остановок я подметила ещё один признак весны – пятеро крупных кобелей, вывесив языки, стаей гонялись за одной маленькой взъерошенной сучкой, и всяк, по очереди догоняя её, бедную, норовил пристроиться, но безуспешно или, по крайней мере, ненадолго. Потом мы поехали по дороге между велотреком и подножием Крылатских холмов, казавшихся плюшевыми из-за сырой бурой дернины, ещё не успевшей подёрнуться молодой травяной порослью; оттуда открывался чудесный вид вдаль, на блестящие стеклом и металлом верхотуры небоскрёбов и на коптящие небо фабричные трубы, над которыми, ввиду абсолютного безветрия, как всегда бывает в сумерки, тёмный дым не рассеивался облаками, а скапливался огромными плотными сгустками, напоминающими застывшие, как на фотоснимках, атомные грибы.
Так мы, наконец, незаметно скользнули под мост, выехали на Ярцевскую и доехали до Молодёги, где я отправилась в Трамплин, и перво-наперво ноги понесли меня на второй этаж, в книжный. Там я попускала слюни над большими, красивыми изданиями, в каждом из которых было по полному циклу ваховских книжек, и убедилась, что там лежит предостаточно Полётов Эйзенштейна, чтобы не тешить себя мыслью о покупке сей книги заранее. Затем я сунулась было в подвальный этаж, в супермаг, но ужаснулась объёмам тамошних очередей и решила, что еды мне пока хватит закупленной вчера. Засим единственным, что я совершила из шоппинга, был заход на ярмарку, где я купила себе запас яблок побольше (а то куда ж я без них) и только после этого, с торбой за спиной и сумкой в лапе, притащилась на автобусную остановку – уже горели фонари, а над ними висело низкое, густо-чернильное небо без единой звёздочки. Дождалась маршрутки, влезла, приехала домой, пообедала своими варениками с черникой, теперь вот новости смотрю, доедаю свой турецкий фруктовый салат, кумыс пью, периодически отправляю в рот пряники или хлебаю взбитые сливки. Завтра мама предлагает мне встретиться с Башмаками, но я отказалась наотрез: завтра день святого Патрика, праздник зелёных флажков, халявного пива, килтов, волынок и симпатичных фолкеров, и я собираюсь как следует отметить его на Арбате! Так что – «буду поздно и пьяная»©, ждите с новостями и сами не забывайте оными делиться!)