«Надо начать с того, какой это был красивый человек. Это был самый красивый мужчина в Ленинграде. Мы шли по Невскому и все (все!) оборачивались»,-Валентина Павловна Ковель (жена актера)

Вадим Медведев не нуждался в особых представлениях. Его полюбили сразу, как только вышли на экраны «Двенадцатая ночь», «Овод», «Большая семья», «Екатерина Воронина».


А увидел я его впервые на съёмках «Кортика». Он ходил по павильону: молодой, стройный, красивый, только что приехавший из Москвы. До армии закончил студию Камерного театра. Потом просто посыпались фильмы с его участием один за другим «Двое из одного квартала», «Тропою грома», «Вдали от Родины», «Пиковая дама»...

А когда на экраны страны вышел «Евгений Онегин», эта популярность переросла всякие разумные пределы...
Когда Валентина Павловна Ковель узнала, что одна из глав моей книги будет посвящена её мужу, она сказала: «Надо начать с того, какой это был красивый человек. Это был самый красивый мужчина в Ленинграде. Мы шли по Невскому и все (все!) оборачивались».




...самой важной и интересной в кино для него в те годы была роль Телегина в экранизации трилогии «Хождение по мукам» Григория Рошаля, выходившей на экраны в 1957-59 гг.




...Его лицо знала и обожала вся страна. А сам он говорил о своей внешности крайне пренебрежительно: «Опять за рожу в кино взяли». Это же подтверждала и Валя Ковель, на которую, что вполне естественно, я буду часто ссылаться в этой главе. (Господи, все чаще и чаще приходится употреблять этот беспощадный глагол «был», «была», «сказал», «подтверждала»...)


У Вадима было одно любимое словечко. Когда пальто начинало изнашиваться, он говорил: «Пальто дрогнуло». Вернувшись домой с кинопроб «Войны и мира», где он должен был играть роль Курагина, которую в фильме потом исполнил Василий Лановой, Вадим сказал жене: «Моё лицо, слава Богу, дрогнуло»... Может быть, от того с особым удовольствием в театре он играл характерные роли, а не героев. Он любил наклеить себе большой нос или как-то изуродовать свой великолепный мужественный подбородок с обаятельной ямочкой. Его тяготил шлейф всех этих «медведевских красавцев». Судья Ляпкин - Тяпкин в «Ревизоре» или звероподобный Шмиц в пьесе Фриша «Бидерман и поджигатели» были ему, кажется, милее.


...Имея звание «Народного артиста РСФСР», все мыслимые атрибуты славы, Вадим никогда не страдал «звездной» болезнью. В какие-то моменты эта слава была ему даже в тягость. Одним из таких моментов была женитьба на Валентине Ковель.
Из книги Рудольфа Фурманова
Целиком главу можно прочесть здесь: http://www.mironov-theatre.ru/furmanov/ … ev-rd.html