В летописях упомянута Мокошь, как один из «идолов», привезенных Владимиром для выбора общеславянского «бога», которого он искал и не нашел, объехав всю страну перед его решением о христианизации. К сожалению, уже тогда он не смог узнать и осознать эти образы как часть единого миросозерцания славян, что привело потом к попыткам искоренения христианством процедуры ритуала. Мокошь (Мокоть) сопротивлялась дольше всех, спрятавшись за ипостась Параскевы-Пятницы (греческое слово пятница-параскева) стало в славянской интерпретации именем как раз из-за образа Мокоти, ритуалы которой держались в земледельческой среде (дольше всего на Украине – до 19 века).

Неопределенность знания и понимания образа привели к обилию неопрятных интерпретаций досужими учеными этого имени. Есть публикации, где Мокошь поясняется как слепок с названия угоро-финского племени в приуралье. Это у нас модно. Даже Москва по мнению спецов – это угоро-финское слово, хотя давно известно, что по древнеславянски это болотистая земля (мост, мостить, москит). Давно известно, что почитание Мокоши было у очень западных славян, что совершенно исключает эту версию. Есть и другие попытки связать отдельные штрихи со скотоводческими культами, стрижкой шерсти овец, и т.д., сделать богиней прядения.
Чтобы избежать ненужного утяжеления материала полемизмом, остановимся на достоверно известном из лингвистики и описаний остатков ритуалов почитания.

1. Мокошь, как и многие славянские образы не была богиней и не входила в пантеоны, к которым склонны прозападные ученые, привыкшие к мифологиям античности, включая родственные связи между богами и их шаловливые похождения. Мокошь – это образная часть поэтического цельного мировосприятия славян Природы, включающая в себя не только конкретную часть картины мира, но и возможность влиять коллективным сознанием образа на природные процессы.

2. Мокошь (Мокоть) происходит от корня МОКЪ, МОКРЪ, относящегося к стихии воды. Наименование Мокошь распространено шире, чем Мокоть, хотя, по моему мнению, имеет польское (сарматское) или чешско-лужицкое происхождение. Основанием для этого являются две лингвистические особенности славянских языков. Для польского языка характерна замена Р на Ш (пшиятель вместо приятель, пшеклентый вместо проклятый). Поэтому, вероятнее всего, слово образовалось из польского мокошьть эквивалентное русскому мокрость, однако функциональную нагрузку в русском языке несут суффиксы, поэтому если считать написание Мокошь правильным, то суффикс ОШЬ несет нагрузку результата некоего процесса (ветошь – результат обветшания под действием стихий, пустошь и т.д.). Мокоть – ОТЬ имеет также оттенок результата процесса, но более сущностного, затрагивающего сущностные свойства продукта этого результата: ломоть, слякоть, мякоть, щепоть. Таким образом, Мокоть – есть результат процесса мочения (мокрения) некоей почвенной среды или продукта в результате природных процессов, например дождя (ситень), росы или полоскания в водоеме (процедуры при сельскохозяйственной практике).

3. Основным атрибутом Мокоши были рушники. Именно рушники, а не рушник, т.к. каждый имел свое конкретное назначение. Рушники вывешивались на крестовине Столба Мокоши, который неграмотные в русской обрядности священники считали «идолом». Столбов могло быть много или один большой на холме. Ритуал составляли песнопения и хороводы, которые выражали желание селян, соответствующие образу рушника. В центре рушника изображалась женщина, воздевшая руки к небу с просьбой дождя при засухе, или вниз для прекращения дождей. Если женщина держала за узду двух коней – это дождь пахотный, если два круга (решето), то просился «ситник», «ситень» - мелкий дождь при всходах, т.к. крупный дождь или гроза вымывали посевы (как в этом году в Ставрополье). В этом случае в хороводе девушки держали сито и из кувшина просеивали воду. Почитание Мокоши было лишь небольшой частью славянского одухотворения природы и обратной связью разговора с окружающим миром, влияя на него образами. Иногда кони расцвечивались проросшими растениями, при длительной засухе – поднятые вверх руки протягивались к волнистым линиям – символу дождя и воды. Рушники вышивались комплектом, качество которого характеризовало невесту. Одета обычно женщина была в юбку с орнаментом засеянного поля. Хороводницы одевались тоже в юбки с таким же ромбическим орнаментом.

Конец полотенца. Олонецкая губ., Каргопольский уезд. 1-я половина XIX века


Часть подола женской рубахи. Новгородская губ.2-я половина XIX века.

4. Мне запомнилась из детства одна хороводная. От бабушки, за точность не ручаюсь – память не та.

«Матушка Мокоть! (Или Мокоть, Мокоть!)
Дай дождя на локоть. (Я спорил: почему «на», а не «по»?. Бабушка
смеялась: «по» -это ты сам суешь, а «на» -
это в мерной кадушке).
Напои Землицу – пущай колосится.
Дай тыкве, и брюкве, и свекве, и клюкве.
На льняное поле дай росы поболе.
Ты дождей не прятай – глянь – рушник богатый.
Ты дождя не жалей, не жалей, поля полей».

Я не мог понять – зачем роса на льняное поле? Но уже студентом прочитал, как теребят льняное волокно – и понял.

5. Вилы. Трехзубчатые вилы были также атрибутом Мокоти. Когда была длительная большая засуха, то кроме двух рушников на крестовине (плечах) Столба Мокоти с женской фигурой на рушниках, поднявшей руки к небу, в хоровод включались мужики с вилами, поднятыми вверх зубцами через 4-6 девушек, т.к. хоровод теперь выглядел иначе – не сцепленное кольцо, а разрозненное, где девушки периодически, через несколько шагов кружились парами как в белорусской лявонихе, после чего продолжали движение. Хоровод двигался по часовой стрелке. В случае хоровода для прекращения дождей, хоровод двигался против часовой стрелки, - как и в индийской мифологии.

Белорусская лявониха в костюмах Мокоти.

Вилы с тремя зубьями повторяли по форме фигуру женщины (Мокоти) с поднятыми вверх руками. В руках в этом случае ничего не было. По мнению А.Масленникова, трехзубые вилы Мокоти, заимствованные из базовой культуры, послужили праобразом и для трезубца Посейдона, и для трезубца Нептуна. На центральный зуб иногда нанизывалось цельное сморщенное сухое яблоко, символизируя иссушенность плодородной почвы. В летописях же есть совсем даже неграмотное упоминание о том, что крестьяне «тайно молятся вилам», особенно «по украинам».

6. Наука считает, что функции Богини Мокоши до сих пор темны и неясны. Эта неясность возникла из-за того, что эти функции искались как пантеонные, а не как часть природного миросозерцания в образах древними славянами. Даже такой превосходный специалист по славянской древности как Б.А. Рыбаков, сделав лингвистическую ошибку (он, как и большинство наших специалистов, не верил в первичную слоговую трехбуквенность корней русского языка), пришел к неверному выводу о функциях Мокоти. Он разбил слово МОКОШЬ не на корень МОК (мокнуть, промок, мокрость) и суффикс, а как МО-КОШЬ, и, опираясь на значение КОШЬ (жребий, судьба), определил значение Мокоши, как Богини судьбы и удачи. В литературе можно встретить сопоставление и отождествление Мокоти с Деметрой, Гекатой, Афродитой и даже с Астартой. Попадаются и еще более несуразные (вполне «научные») сопоставления.

7. Мокошь - покровительница всех женских занятий, повелительница темноты и представитель нечистой силы?
Такие определения можно встретить в научной и справочной литературе и ни одно из этих положений не является верным. В соответствии с лингвистическим содержанием и сущностному анализу представлений о Мокоти с этой сферой природных представлений древних славян может быть связана лишь та часть ремесел и занятий, которая требует общения, использования, ожидания и применения части водной стихии, используемой в земледельческом труде – оплодотворяющий растительность дождь, стирка, прядение, причем прядение первоначально было связано с льнопрядением, требующим в процессе выращивания, теребления, нитепрядения, льнопряжи – длительных, тщательных трудоемких «водных процедур» с участием водной природной стихии и ее непостоянного многофакторного характера. Шерстепрядение не требует столь тщательного и тонкого использования воды. В нем необходима только первичная мойка шерсти после стрижки. Поэтому стирка, опускание снопа льняных волокон или веретена с пряжей в колодец перед началом трудоемких работ в качестве дара для Мокоти – это действительный ритуал. Что же касается опускания в колодец веретена с шерстяной пряжей – то это позднее, лишнее.

Что касается «нечистой силы», то это элемент борьбы церкви с «идолопоклонством», а тайный характер выполнения процедур – результат внешнего давления надзирательного аппарата, ибо описан такой вопрос на исповеди: «Не творила ли с бабами богомерзкие блуды и не поклонялась ли вилам и Мокоши?». Из самого вопроса следует, что спрашивающий плохо разбирался в ритуалах Мокоти и не понимал, что вилы – это лишь часть ритуала Мокоти, причем лишь в случае защиты от длительной засухи. (Сухоть – это противоположность плодородной Мокоти, отсюда и «суходол», наиболее чувствительный к дождям, «сухостой», «суховей» и др.). А что касается «повелительницы темноты» и «нижнего мира», то эти термины лишь очень частично отражают подлинный характер представлений. Из этих верований справедливы лишь представления о темных колодцах, где Мокоть схороняется до весны и в засухи и нужно просить ее выйти и полить поля.

8. И последнее. Это небольшое исследование базируется на лингвистических законах русского языка. Сейчас вопрос о происхождении этих законов вступил в третью фазу («забалтывания»). Ибо первые две – «замалчивание» и «заплевывание» пройдены, и успеха не принесли. Русский язык многие авторы стали все чаще называть «праязыком человечества». Идея первородства нашего языка высказывалась очень давно (Академик Шишков, Лукашевич, Белинский и др. –XIX век). Сейчас эта идея приписывается разным авторам (Служителю эстрады Задорнову, профессору Чудинову, Гриневичу, Драгункину и др.). Поэтому необходимы несколько замечаний. Первое. Русский язык – действительно праязык, но только лишь для индоевропейской группы языков. Бездоказательно называть его «праязыком человечества» может принести только вред. Второе. Даже для этой группы языков найдено лишь несколько законов, один из которых – трехбуквенные первичные корни русского языка с единством формы, смысла, знака (символа) и звучания. Это только что мы видели на примере изложенного материала, где знание законов позволяет проводить исследования, не уступающие по глубине археологическим раскопкам. К сожалению, вышеперечисленные авторы не признают этого закона, что лишает их возможности отстаивать свою точку зрения перед аудиторией на научных основаниях. Автору этих строк приходилось уже писать и о других законах, позволяющих отстаивать первородство русского языка в индоевропейской группе на научной основе. За последние тридцать лет эти законы докладывались и академику Б.А.Рыбакову, и академику Трубачеву, и Шафаревичу, и многим другим авторам, - и нигде не встретили серьезных возражений. Третье. Исследование миросозерцания древних славян только начинается, и как писал Глинка - по сложности не уступает задачам восстановления богатого рисунка кружев по нескольким обрывкам. Автор надеется, что научный строгий подход к «лингвистическим раскопкам» нашей древнейшей культуры поможет успешно решить эту насущную задачу.

www.bolesmir.ru
Рыжков Л.Н.