Рациональность, в сущности, диктат необходимости в сознании. Рациональное понимание вменяемого человека – прежде всего, понимание того, что нельзя делать, что попало, думать и говорить, что в голову взбредёт, нельзя нарушать неумолимые к человеку законы естества и объективной реальности. Прежде всего, рационалист понимает такие категории, как «необходимо для жизни» и «несовместимо с жизнью». Далеко не всё необходимое приятно, далеко не всё несовместимое лишено удовольствия и привлекательности. Такие формы самоубийства, как наркомания – приносят целый букет эйфорических наслаждений, а с жизнью всё равно несовместимы. А тащить на себе ряд необходимостей – порой труднее, чем чугунную наковальню!

Шутка ли дело – учиться вместо того, чтобы развлекаться, работать вместо того, чтобы балдеть? Жить в моногамной семье вместо того, чтобы каждый день менять половых партнёров? Расстреливать врагов народа вместо того, чтобы их отпускать? Миловать же приятнее, чем казнить!

Махно при царе за разбой приговорили к смерти. Мама Махно написала письмо царице, мол, пожалей моего мальчика, и царица распорядилась заменить казнь на пожизненное. В 1917 году Махно вышел на свободу, и залил землю кровью своих жертв… Скольким людям спасли бы жизнь палачи, если бы, как положено, повесили налётчика Махно?

Атамана Краснова поймали, взяли с него честное офицерское слово, что больше он воевать с советской властью не будет, и отпустили… Краснов этот мало того, что в Гражданскую море крови пролил, так ещё и с Гитлером в обозе вернулся… Один нерасстрел – и какие последствия! Неудивительно, что потом это учли и заставили себя быть более жёсткими, менее сентиментальными…

Рациональность ума начинается с понимания (здравого отражения) реальности выживания: как ни крути, но:

- есть вещи, которые должны быть, хоть тресни;
- и есть вещи, которые, любой ценой, как получится – но нужно избежать.

Либерализм начинает свою иррациональность с внушений, что это «всё неважно», «это гарантировано», «никуда не денется», «всегда с нами», мол, «свобода автоматически всё это предоставит» и т.п. Поэтому мышление либерала и уходит от необходимости и её железного диктата в произвол запутанного и вычурного субъективизма.

Это проявляется у них во всём и всюду. Когда Явлинский или Дудь испражняются на Сталина – они же не предлагают (да просто и не могут) предложить альтернативы. Они адресуются к людям, не вполне психически здоровым, к людям, одержимым т.н. «бредом неуязвимости».

«Бред неуязвимости» - это когда искренне считают, что в случае победе Гитлера пили бы баварское пиво: мол, «уж с кем-кем, а с нами ничего плохого случиться не может!». «Бред неуязвимости» - это когда выжили с жертвами, и думают, что выжили бы и без жертв. А хули?! Ну, не расстрелял бы Сталин всех этих врагов и саботажников, куда б мы делись?! Неужели нас – нас!!! – в яму бы свалили и хлоркой залили?! Такого быть не может! Мы ж неуязвимы!

«Бред неуязвимости» управлял распоясавшимися толпами «перестройки», уверенными, что любые перемены – только к лучшему, а к худшему перемен быть не может «по определению».

«Нас убьют? Не смешите мои тапочки – мы ж неуязвимы!» Приходил Дудаев и вырезал всех русских, до каких мог дотянутся, от старцев до младенцев… Но погибшие не умеют недоумевать: а то бы недоумевали, как же так? Мы неуязвимы, а нас убили…

Не только достойная жизнь, но и простое выживание на Земле – это сложная проблема и очень искусственная, очень уязвимая система продуктопроводов. Это совсем не то, что воздух вокруг нас, это не «само собой», это очень дорого стоит и очень затратно!

Откуда взять необходимое стране, миллионам её жителей? Как отразить смертельную угрозу стране, миллионам жизней? Этого никто из либералов не знает. Они не понимают, что охаять и дезорганизовать процесс – одно, а вот организовать его – совсем другое. Им кажется, что в разрушении и заложено созидание.

Мол, если всё развалить – тут-то и жизнь хорошая начнётся! Почему? Откуда? Каким образом и с какого перепугу начинаться "хорошей" жизни там, где разрушена старая жизнь?

Дудь может сколько угодно искать корни своего ужаса на Колыме и в Сталине – для меня же корень ужаса в Дуде и таких, как он.

Самое страшное в мире – тупая самоуверенная амбициозность, которая так свойственна либералам, присвоившим себе право быть судьями над теми, кому попросту обязаны жизнью. Тупое самодовольство в рассуждениях о стратегии и цене Победы со стороны тех, кто и до ефрейтора-то не дослужился, и вообще в армии ни дня не был!

Такие люди претендуют на власть, на то, чтобы быть «властителями дум» - не умея организовать ни снабжения, ни обороны, ни просто того, чтобы люди не перебили друг друга! Если их послушать - другие распоряжались властью "плохо". Да ведь сами-то они вообще распоряжаются НИКАК!
Они всем врут, что всё знают и всё умеют, а когда наивные дают им власть – выясняется, что они не умеют и не знают ничего, кроме как чужое хаять.

Для таких куда проще нырнуть под оккупацию, чем «заниматься расстрелами» - но ведь нырнут-то в концлагерь они не одни, они же всех нас туда за собой тащат!

Они так и не научились, несмотря на страшные уроки 90-х, понимать, что необходимое для жизни может пропасть внезапно, и как бы в никуда. А смертоносное возникнуть перед тобой так же внезапно, и тоже словно бы из ниоткуда. И что нужно быть готовыми удержать, не считаясь с жертвами, необходимое, и отразить смертоносное.

И среагировать на любую угрозу народу так, чтобы польза и толк была, а не только процедурные вопросы соблюдены. Не так, что «мы всё сделали по инструкции, но пациент умер». А так, чтобы пациент выжил и поправился – по инструкциям или вопреки им, дело десятое!

Нормальному человеку свойственна осторожность в суждениях даже о своём времени – не говоря уж об иных временах. Нужно быть идиотом, чтобы из 2017 года рассказывать, как должны были поступить люди в 1917 году, как будто лучше них разбираешься в их проблемах!

Вальяжно объяснять в наши дни, что приговоры тридцать лохматого года были «несправедливы» - как будто вы обстановку тридцать лохматого года знаете лучше, чем те, кто там жил…

Экономист А.Паршев мудро советовал: «прежде чем говорить, подумай – не дурак ли ты?».

Либералы этому правилу никогда не следуют. Они компенсируют свою полную несостоятельность в настоящем времени своей напускной «компетентностью» в прошлом. Задним числом они всё знают и всё могут объяснить – какие предки дураки были.

Это «всезнание жизни» никоим образом не коррелирует с сегодняшним днём, в котором либералы не могут сделать ничего хорошего ни в одной сфере. Пытаясь жить по своим, ими же выдуманным, правилам – они уже в полной мере продемонстрировали своё полное банкротство и в политике, и в экономике, и в образовании, и в культуре, и в науке, и… Да скажите, где они не продемонстрировали банкротства?!

Они – «без репрессий» - создали крепкую страну? Или, может быть, создали по своим лекалам эффективную, восходящую экономику? Или из либералов получаются крепкие, светлые многодетные семьи? Или их подходы повысили любознательность школьников? Или они могут на театральной сцене показать что-то, кроме голого зада?! Что сделано либералами на основании их бредовых «догм» - позволяющее уважать их как экспертов и советников? В какой сфере жизни они оказались дееспособны, доказали свою способность обеспечить необходимое и устранить несовместимое?

Всякий механизм, который либералы берутся «починить» - ломается бесповоротно. Начиная с Хрущева – всё, что работало хорошо, при их прикосновении начинает работать плохо. А всё, что работало плохо – вообще перестаёт работать при их прикосновении.

А почему?

А потому, что они в своих зоопатических[1] претензиях к исторически сложившимся формам бытия людей, формулируя аллергический негатив на любые формы упорядоченности – несовместимы с цивилизацией, с историей, тождественны доисторической первобытности мышления.

Животное ведь так и живёт, как они предлагают: делает, что ему приятно, избегает неприятного, не думает о последствиях того и другого. Кошка лижет валерьянку – не думая, зачем, и как это скажется на её здоровье. Её манит запах – и этого достаточно. Удовольствие плоти – альфа и омега поведения. Это закон, по которому живёт зоологический мир, и это закон, по которому предлагают жить либералы.

Любая форма исторической упорядоченности – лишает полноты политическую, экономическую, бытовую, семейно-половую и все иные свободы особи. Оттого любая форма исторической упорядоченности вызывает у либерала зоопатическую аллергию, чувственно-омерзительна либеральному певцу животности. Им хочется жить, никому не подчиняясь, ничего не соблюдая, думая только о себе, и даже детей не рожать – ибо «в сём напряг есьмь». По принципу: «права оставьте, обязанности уберите. Секс оставьте – деторождение нафиг. Защиту оставьте – службу отмените. Работать не желаю – кушать буду» и т.п.

Ближе всего к такой матрице – поведение заурядной домашней кошки, которая жрёт, не задумываясь, откуда хозяева берут еду, сердится, когда не пускают гулять, ведёт себя в доме как хозяйка – а сама, если городская, и мышей ловить давно разучилась. Словом, домашний паразит, привыкший к любви и опеке, но не подчиняющийся (я вам не собака!) хозяевам.

Недаром именно кошка стала героиней песни либерала Макаревича, философски противопоставленная остальным животным[2]. Не надо думать, что тут безобидное мурлыканье – тут целый мировоззренческий манифест городского паразита, считающего себя «креаклом»: по весне кошка гуляет с котом, потому что ей так хочется. А потом и кота бросает – потому что уже расхотелось… Есть о чём задуматься!

+++

Сталин и Явлинский, Сталин и Дудь, Сталин и Познер – это онтологические пары. Как «верху» в онтологии противостоит «низ», «светлому» – «тёмное», так и в этих парах Величию противостоит Ничтожество.

Само по себе существование ничтожества, и биологическое, и философское – неразрывно связано с Величием, которому оно противопоставляет себя. Домашняя кошка может сколько угодно шипеть на хозяев, царапать их и кусать, проявляя свою независимость, но без них (сбежав, например) – погибнет при первом же заморозке на почве.

То же самое касается и либеральных критиков Сталина. Им, наверное, кажется, что кинув грязь в небо, они выглядят выше ростом. Но мы-то знаем, куда прилетает брошенная вверх грязь!

[2]… Даже волки, далекие братья собак
Выбирают себе вожака
Да и стая собак не может никак
Без него обойтись пока
У львов и тигров есть старший в семье
На нем и охота и дом
И только кошка гуляет сама по себе
И лишь по весне с котом...
Перелетные птицы осенней порой
Не летают на юг по одной
И олени гуляя оленьей тропой
Тоже ходят по ней толпой
Да и люди что век коротают в борьбе
Понимают что легче гуртом
И только кошка гуляет сама по себе
И лишь по весне с котом...

Николай ВЫХИН, специально для «ЭМ»; 7 мая 2019