«МЫ ДОЛЖНЫ ПОЙТИ НА ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНЫЕ ШАГИ В РАЗВИТИИ ЭКОНОМИКИ»

Уход из жизни академика Примакова и то, как на это отреагировал мир, еще раз показало масштаб этого человека. Сейчас много говорится о месте Евгения Максимовича в истории. Это правильно! Однако лучшей памятью о нем будет следование курсом, которого он придерживался.

В ноябре 2014 года Евгений Максимович дал интервью журналистке Ларисе Вербицкой в рамках телевизионного проекта «Зима близко».

Казалось, Примаков еще будет в строю…

Мы предлагаем сухой остаток состоявшейся тогда беседы — то, что было сказано Евгением Максимовичем, как оказалось, перед лицом вечности.

Сдержанный консерватизм с мощной аналитикой — это те качества, которых не хватает молодым политикам.

И политикам вообще.

СЕЙЧАС НЕ ХОЛОДНАЯ ВОЙНА

Я не сторонник тех, кто полагает, что мы скатываемся к Холодной войне. Это разные вещи — то, что происходит сейчас, и то, что было во время Холодной войны.

Вот, например, когда у нас ракеты были на Кубе, то в дождь, подняв воротник и оставив далеко свою машину от нашего посольства, пришел в посольство Боб Кеннеди, брат президента. Он сказал: «Вы знаете, меня направил брат и просил передать, что если вы не выведете ракеты, то к власти придут военные. И тогда я ничего не смогу контролировать». Был такой момент.

…Гарольд Сондерс — это мой хороший приятель, он был в свое время начальником управления аналитики и разведки в Госдепе. Вот они проводили игру: «красные» — «синие». Прорабатывали сценарии развития событий. Сондерс был руководителем со стороны «России».

Ну вот, «Россия» [в этой игре] не вывела ракеты с Кубы. «Мяч» в руках «синих». Они решают в ответ нанести ядерный удар по одному из городов СССР с населением в сто тысяч человек.

Сондерс прекратил игру, сказал, что тогда СССР всеми имеющимися возможными средствами ответит… Но вы представляете хотя бы по этим эпизодам, как мы были близки к Горячей войне. А тогда у нас ядерного паритета еще не было, мы не были на уровне с США.

Сейчас обстановка совершенно другая. Понимают Соединенные Штаты, что сейчас любое приближение к Горячей войне грозит уничтожением. Некоторые эксперты считают ракетно-ядерное сдерживание атавизмом. Я так не считаю.

САНКЦИИ

Другой момент, который я бы хотел подчеркнуть в изменении обстановки. Экономические санкции против России отрывают от событий на Украине. Ну, вот смотрите, нам в свое время говорили: если вы не признаете президентские выборы на Украине, то мы усилим санкции.

Мы признали.

Санкции усилились.

Если вы не признаете Порошенко в качестве избранного президента — санкции усилятся.

Мы признали.

Санкции усилились.

Если вы не начнете разговоры с Порошенко, то санкции усилятся.

Мы начали переговоры…

Они [США] санкции отрывают от украинских событий. Однако существует некоторое «но». Я не думаю, что санкции будут «вечными». Одна из причин заключается в том, что мы мобилизуем свои внутренние возможности. Они это видят; в санкциях участвуют далеко не все — и они это тоже видят. В конце концов, как мне кажется, разовьются противоречия между крупными американскими компаниями, которые задействованы в нефте- и газодобыче, и властью Соединенных Штатов.

ЧТО КАСАЕТСЯ МЕРКЕЛЬ, ТО И ОНА НЕ ДОЛГОВЕЧНА

Не надо судить только по выступлениям СМИ. Есть подспудные процессы… Например, ExxonMobil, который вместе с нашей «Роснефтью» открыл крупное месторождение «Победа» в Карском море. Они же заинтересованы в дополнительной разведке и промышленной добыче.

Им запретили.

Думаете, они будут всю жизнь молчать? Потому что они видят, что у России есть возможности их заменить. Так что, я думаю, рано или поздно, но этот фактор будет играть большую роль — противоречия между крупными компаниями и правительством Соединенных Штатов.

В Европе тоже обстановка далеко не однозначная. В Италии, к примеру, где больше других хотят, чтобы отменили санкции — хотя, быть может, об этом открыто и не говорят…

Ну, а что касается Меркель, то и она не долговечна. А потом, в конце концов, будет ясно, почему она на 180 развернулась и заняла такую позицию. Мне кажется, докопаются до этого дела.

КРИТИЧЕСКИЕ ТОЧКИ

Перестать замечать санкции мы не сможем. Импортозамещение растянется на целый ряд лет. За это время они могут уйти вперед в техническом и технологическом отношении.

Поэтому сейчас очень важно, очень важно — и это относится и к Российской Академии Наук и к другим — определить те критические точки в импортозамещении, где нам нужно опережать, где нам нужно применять новые технологии, где нам нужно обязательно исключить догоняющее развитие. Вот это необходимо сделать! В этом отношении мы только начинаем действовать.

Санкции, конечно, будут сказываться. И они уже сказываются, ослабляя нас. Но я говорю о перспективе.

Советский период… но тогда не было такой глобализации, как сейчас. Ведь то, что они ввели санкции, они тем самым занесли меч над процессами глобализации.

Нельзя закрывать [российскую] экономику. Нельзя. Президент Путин говорил об этом, и я полностью с ним согласен, что нельзя брать курс на изоляционизм. Тем более, что участвуют в санкциях далеко не все.

МИНСКИЕ ДОГОВОРЁННОСТИ

Я думаю, что мы признали выборы [в ДНР и ЛНР] — это правильный ход. Мы признали представителей Донецка и Луганска, которые имеют мандат от населения для ведения переговоров с Киевом. Это самое главное — почему мы признали, как представляется.

Некоторые считают, что Минские договоренности ничего не значат. Это не так абсолютно. Они очень многое значат! И не только потому, что впервые были прекращены масштабные военные действия… Но главным образом потому, что создан прецедент, что впервые начались переговоры, хотя они и не носят пока официального характера; начались контакты между представителями Юго-востока и Киевом. Вот это скажется, это не может быть втуне и уйти из истории. Нет, этого не будет.

Каков будет результат Минских переговоров? Это покажет будущее. Далеко не все стремятся к положительному результату на Украине. Но ведь там тоже неоднородная обстановка, в Киеве. И если процесс затянется, то и в Киеве могут проявиться, произойти подвижки. Сейчас [России] нужно занимать позицию, я бы сказал, активно-выжидательную.

Нормализация отношений с Украиной произойдет только, если в Киеве будет дееспособное правительство, которое сможет, в общем-то, придти к каким-то окончательным решениям.

«УКРАИНСКАЯ ОПЕРАЦИЯ»

Очень правильную, сдержанную линию проводит президент Путин. Он прямо сказал на Валдайском форуме, что мы не хотим конфронтации — нам ее навязывают. Кстати, Соединенные Штаты ее навязывают почему? Они были бы счастливы, если бы мы сейчас регулярные свои части ввели на Юго-восток Украины.

Они счастливы бы были!

Потому что Европа на целый век, как минимум, лежала бы под Соединенными Штатами. А они добивались этого дела… Для них было одним из стимулов всей «украинской операции» пресечение центробежных сил, что проявились в Североатлантическом союзе после ухода от Холодной войны. Когда Европа понемногу превращалась в самостоятельный центр — связанный с Соединенными Штатами, но в тоже время основные страны Европы, например, не поддержали американское вторжение в Ирак. Это факт!

Образовался экономический центр — и это факт.

Больше всего критиковали Буша-младшего, что он теряет союзников в Европе…

Соединенным Штатом удалось кое-что сделать. Нельзя этого отрицать. Но если бы мы ввели войска, то это было бы, как раз, на руку Соединенным Штатам.

О ПУТИНЕ

С личностью Путина связаны перемены, которые происходят в нашей внешней политике. Мы ведь впервые после окончания Холодной войны, когда стал складываться многополярный мир, заявили о том, что в этих условиях у России есть свои национальные интересы, которые она готова отстаивать.

Мы раньше просто критиковали, а теперь заявили в полный голос, будучи готовы к отстаиванию своих национальных интересов. Я не говорю о каких-то наступательных вещах. Но даже ситуация с Крымом — это показатель.

КРЫМ

Урегулировать публично с Киевом вопрос по Крыму удастся не скоро. Не скоро… Но у нас есть опыт с Грузией, когда самостоятельность Абхазии и Южной Осетии мешают нашему сближению, хотя мы хотели бы этого сближения. Но то, что не будет возврата к прежнему положению Крыма, я в это верю. Мы не можем на это пойти.

С нашей точки зрения должны быть предприняты многие экономические меры в отношении Крыма. Например, по нашему бюджетному законодательству мы только с 2017 года начинаем все там разворачивать, кроме моста или туннеля. Эти два года нужно максимально использовать для того, чтобы Крым чувствовал себя нормально.

Кстати говоря, с крымскими татарами мы вопрос решили. Мы не сняли его окончательно, но, в общем, решили. Сейчас нет уже такой ситуации, которая была раньше.

Так что я думаю, что стабильность в Крыму будет.

ПЕРЕД РАЗВИЛКОЙ

Мы должны пойти на серьезные шаги в развитии экономики. Очень серьезные шаги! Потому что мы фактически стоим перед развилкой, по которой делимся внутри страны (я имею в виду экономистов, экспертов и так далее): либо финансовая стабилизация, либо рост экономики.

Понимаете?

Финансовая стабилизация должна быть повернута в сторону быстрого роста экономики. Вот этого пока не происходит. А это нужно, это необходимо сделать.

Трудно сделать — потому что финансовая стабилизация сама по себе очень нужна. Но она должна быть подчинена росту экономики.

Сейчас все должно быть сделано, чтобы выходить на более высокие темпы роста ВВП. От этого зависит и стабильность. И стабильность в обществе.

Нам нельзя снимать с повестки дня угрозу недовольства населения. Это недовольство не может выразиться во внешней политике, главным образом; это недовольство может выразиться во внутренней ситуации. Вот смотрите, например, медицинское недовольство в Москве… Но, мне кажется, это не примет массового характера.

…В своем интервью академик Примаков очень точно подметил, что Россия находится на развилке. От того, какое будет принято решение, зависит ее судьба. И судьба мира.

Евгений Максимович был большим оптимистом. Складывается впечатление, что за прищуром его глаз угадывается знание того, что все будет хорошо.

Нам же Вас будет очень не хватать!