Имя этой женщины, изменившей ход истории, в Советском Союзе было известно всем. Сейчас эта давняя история не вызывает особых эмоций, но по-прежнему волнует воображение. Что это было: тонко продуманный план или сумасшедшая игра случая? Ответа нет и, скорее всего, уже не будет, в любом случае разгадка лежит не в скрупулезном расчете траекторий, шагов и минут. Ключом могут стать лишь судьба и характер главной героини этой драмы, худенькой, неудачливой, верной, искренней и слишком эмоциональной, безоглядной и беззащитной. Она меняла паспорта, фамилии, имена, но мать подарила ей имя Фейга, что на идиш значит «птица».

Фанни Ефимовна Каплан родилась в 1890 г. в Волынской губернии на Украине. Ее настоящие имя и фамилия — Фейга Хаимовна Ройдман, под этой фамилией она жила до 16 лет. Ее отец был меламедом-учителем хедера — еврейской начальной школы. Семья была многодетной — у Фанни было три сестры и четыре брата. Начальное образование Фейга получила дома от отца. Будучи набожным и лояльным к властям человеком, Нахум Ройдман и не подозревал, что его дочь станет революционеркой и террористкой.

Потом родители уехали в Америку, а девушка сменила паспортные данные, запутав этот факт в биографии до такой степени, что и до сих пор никто точно не установил: какую же фамилию она выбрала? А позднее «одолжила» паспорт у эсерки Фанни Каплан.

Оставшись без родительской опеки, она выбрала профессию белошвейки. А заодно подалась в революцию: с удовольствием выполняла различные поручения – чаще всего перевозила из города в город крамольную литературу, а то и бомбы. С последними и была поймана в Киеве царской охранкой. 30 декабря 1906 года военно-полевой суд приговорил революционерку к смертной казни, замененной из-за несовершеннолетия террористки бессрочной каторгой.

Вначале Ф. Каплан сидела в Мальцевской каторжной тюрьме, а затем в Акатуйской — в Нерчинском горном округе Забайкалья. В Акатуе она познакомилась с известной деятельницей революционного движения Марией Спиридоновой. Под влиянием Спиридоновой взгляды Ф. Каплан на каторге изменились: из анархистки она стала эсеркой (социалисткой-революционеркой).

В тюрьме двадцатилетняя Фанни (кстати, в революционных кругах ее знали под именем Дора) начала слепнуть от ранения в голову, полученного еще на свободе. Это ее так потрясло, что она хотела покончить с собой. Царский манифест 1913 года сократил на двадцать лет срок ее каторги, а распоряжение министра юстиции А. Ф. Керенского от 3 марта 1917 года даровало несостоявшейся самоубийце полную свободу.

До Москвы Фанни Каплан добралась лишь к апрелю, от дорожных тягот и волнений зрение опять резко ухудшилось. Но рядом была еще одна подруга-каторжанка. Эсерка Аня Пигит приходилась родственницей владельцу табачной фабрики «Дукат», по заказу которого был выстроен знаменитый дом № 10 на Большой Садовой, известный сегодня как Булгаковский. А тогда москвичи называли его домом Пигита — по имени владельца и главного жильца. Ане богатый родственник предоставил квартиру № 5, которая среди жителей сразу приобрела репутацию «нехорошей» — ее обитательницы были плохо одеты, непрерывно курили, усыпая пеплом не только свои апартаменты, но и парадную лестницу, уличная грязь с их разбитых башмаков пачкала отполированный пол вестибюля.

В доме на Садовой Фанни немного пришла в себя, но зрение по-прежнему ухудшалось. Недавно созданное Бюро курортно-санаторной помощи выдало Каплан направление в Евпаторию, в Дом каторжан — так теперь назывался один из лучших тамошних санаториев. Перед отъездом в Крым Фанни раздумывала, как ей жить дальше. Родных в России у нее больше не было — все обширное семейство Ройдманов с 1911 года жило в Америке. В Акатуйскую тюрьму тогда пришло письмо с новым адресом, но к родне Каплан решила не ехать: единственными близкими людьми для нее за годы тюрьмы стали подруги-революционерки.

В Евпатории Фанни вновь училась радоваться жизни. В Доме каторжан удобно размещалось около 40 человек, здесь мирно уживались анархисты, эсеры и большевики. Каплан быстро со всеми перезнакомилась, к ней постепенно возвращались общительность и веселый нрав. Даже внешность ее переменилась: Фанни поправилась, впалые щеки немного округлились, появился даже румянец. Мужское население санатория считало ее весьма привлекательной, некоторые пытались даже ухаживать за ней. Одновременно с Каплан в санатории отдыхал Дмитрий Ульянов — брат Владимира Ленина. Правда, между собой они практически не общались, что не помешало позже возникнуть слухам о романе между Каплан и Ульяновым-младшим.

Особенно подчеркивалось, что именно благодаря Дмитрию Ульянову Фанни смогла вновь вернуть зрение. Якобы именно брат Ленина направил Каплан в Харьков, в глазную клинику знаменитого Леонарда Гиршмана, и даже собственноручно написал профессору письмо с просьбой принять бывшую каторжанку на лечение. Это легенда. Гиршман славился тем, что всех бедных больных оперировал бесплатно. А вот услышала Фанни о чудо-докторе именно в санатории, поэтому после отдыха в Москву она не вернулась, а поехала в Харьков. После операции в клинике Гиршмана зрение восстановилось почти полностью. Каплан не собиралась надолго задерживаться на Украине — она хотела в Москву, тосковала по подругам.

В Харькове Каплан узнала об Октябрьском перевороте, который восприняла отрицательно. Оттуда она вернулась в Крым, где некоторое время работала заведующей курсами по подготовке работников волостных земств. Не исключено, что их с Дмитрием Ульяновым пути в то время вновь пересекались. Со слов самой Каплан позднее стало известно, что именно тогда в Крыму она пришла к выводу о необходимости убить Ленина как предателя революции. С этой мыслью она и поехала в 1918 году в Москву, где обсуждала план покушения с эсерами. Другое дело – она ли все-таки выстрелила в вождя мировой революции?

Фанни вновь ехала по фальшивому паспорту, теперь она опять стала Дорой Ройдман. Пробираясь через всю Россию в Москву, она все больше убеждалась, что большевистская диктатура задушила революцию. Фанни почти добралась до столицы, когда в Москве вспыхнуло восстание левых эсеров во главе с Марией Спиридоновой. Каплан бросилась на помощь подруге, но через несколько дней пришло сообщение — мятеж подавлен, Спиридонова арестована. Фанни решила продолжить борьбу, но теперь ей предстояло действовать по-другому. Надо было устранить главную фигуру в большевистском стане — Ленина…

Последние полтора месяца жизни Фанни Каплан вряд ли удастся когда-нибудь восстановить. Она прошла по августовской Москве как тень, не оставляя следов, только версии. Искала эсеров. Вроде бы. Но нашла или нет — сказать невозможно. Будто бы она была на одной из штаб-квартир, предлагала организовать покушение на Ленина. Но опять-таки никаких свидетельств, только слухи и домыслы. Где была, с кем встречалась Каплан? Все предположения на сей счет так и остаются версиями. Достоверно известно одно — 30 августа 1918 года Фанни появляется во дворе завода Михельсона, куда на рабочий митинг должен был приехать вождь мирового пролетариата.

Все события этого дня расписаны поминутно, все материалы дела изучены многократно, и тогда, и годы спустя. Единственный вывод, который удалось сделать: невозможность достоверно ответить, сама ли Фанни решила устранить диктатора революции или действовала в группе заговорщиков? Отвлекала ли она преследователей или стреляла? Из четырех пуль две попали в цель, но две прошли мимо. Хотя с такого расстояния не промахнулся бы и слепой, а Фанни к тому времени прошла курс лечения, ее зрение улучшилось. Сторонники версии невиновности Каплан объясняют ее тем, что Фанни не умела обращаться с оружием, однако она видела и держала оружие в руках во время первой революции, еще в Одессе. И, вероятно, знала, как произвести выстрел.

Но тут возникают новые непонятные моменты, например, фраза, произнесенная Каплан в момент ареста. Кстати, одна она в растерянной толпе стояла совершенно спокойно и не пыталась скрыться. Но что именно она сказала? Ее слова передают с точностью до наоборот. В первом случае Фанни якобы сказала: «Это сделала не я», по другой версии — сразу призналась в покушении. Одновременно с ней был задержан левый эсер Александр Протопопов, его расстреляли на следующий день, следствие практически не проводилось. В случае с Фанни допросы начались сразу, но дело только запутывалось — браунингов оказалось два: один в сумочке у Каплан, второй принесли через пару дней рабочие завода. Выяснилось, что есть еще пострадавшая — одна из женщин, находившаяся рядом с Лениным, была ранена еще одной пулей.

Так сколько же было выстрелов? Сколько стрелков? А главное, в этот же день в Петрограде был убит Урицкий. Убийца, Леонид Каннегисер, по странному совпадению тоже оказался эсером-террористом и тоже одиночкой. Чекисты не могли поверить в такое совпадение, необходимо было ухватиться за кончик ниточки и распутать узор нового эсеровского заговора. Показания Фанни становились все более важными, а она несла какую-то ерунду — вспоминала про мыло, купленное ею в Харькове, про шаль Марии Спиридоновой… Каплан отвечала на все вопросы, и каждый ответ обрубал все надежды следователей.

Она призналась, что стреляла в Ленина по убеждению… приехала из Крыма… в Москве ни с кем не связана. «Кто дал револьвер — не скажу», «Кто дал денег — говорить не стану», «Откуда взялся у меня билет Томилино — Москва — не помню», «Профсоюзный билет нашла»… Дознание зашло в тупик. Единственной зацепкой показался конверт со штемпелем, почему-то находившийся в башмаке Каплан. Оказалось, из разбитого ботинка торчали гвозди, Фанни зашла в первое попавшееся учреждение, попросила конверт и подложила под пятку, чтобы можно было передвигаться.

Через три дня было принято решение: следствие прекратить, так как есть главное — признание вины. По личному распоряжению Свердлова ее приговорили к расстрелу. Фанни перевезли с Лубянки в Кремль, и 3 сентября 1918 года в 16 часов 00 минут комендант Кремля матрос Павел Мальков собственноручно выстрелил Каплан в затылок. Ей было 28 лет, и 10 из них она провела в тюрьме. У следователей и палачей с Лубянки оставалась еще одна проблема: где хоронить? Решили — нигде. Положили тело в железную бочку, облили бензином и сожгли. Пролетарский поэт Демьян Бедный помогал подливать бензин и даже подал матросу зажженную спичку. Но когда запахло горелым мясом, все-таки упал в обморок.

Свою тайну она унесла в могилу. Да, эта женщина, безусловно, вошла в историю. Ведь о ней писали во всех советских учебниках. Был даже такой фильм. "Ленин в 18-м году", где в одной из сцен разъяренная толпа рабочих завода Михельсона рвала на части "убийцу Ленина". Но ее бесславный конец служит хорошим примером того, чем может быть чреват отход от традиции и увлечение идеями "всеобщего равенства и счастья".

Через два дня, 5 сентября 1918 года, большевики развязали широкомасштабный террор, его колесо подмяло под себя тысячи жизней, а потом настигло и тех, кто его запустил… Все последующие годы миф о Фанни Каплан обрастал новыми подробностями — в годы большого террора было арестовано несколько Фанни Каплан. Пережившие репрессии немногочисленные эсеры уверяли, что встречали ее на Соловках, она появлялась под фамилией и Ройтблат, и просто Ройт. Ходили слухи о помиловании Фанни по личному приказу Ленина, об организации побега и отъезде в Америку… Но вряд ли эти домыслы имеют значение. Фанни Каплан действовала на свой страх и риск, ее полуслепые глаза разглядели опасность в диктатуре большевиков, Фанни решила устранить Ленина, спасти свободу и революцию.

Так она вошла в историю, а покушение на Ленина стало одним из самых известных эпизодов революционной эпохи, таким же, как выстрел «Авроры» и знаменитая фраза матроса Железняка: «Караул устал!» С самого начала те далекие события стали превращаться в легенду, чего стоит хотя бы версия об отравленных пулях, которыми стреляла в Ильича мрачная фанатичка-эсерка. Сколько бы ни опровергали эту легенду историки, медики, мемуаристы, вера в могучую силу отравленных пуль жива и сегодня. В самом деле, эти маленькие кусочки свинца оказались существенным аргументом на весах истории. Ранения подорвали здоровье Ленина, став одной из основных причин его тяжелой болезни, почти полного отхода от власти, а потом и смерти.