Будто бы всюду
раскинулась морем
жадность угрюмых песков.
Древо сухое ворчит недовольно,
Листья и ветви изогнуты больно.
Ветры сметают покров.

Мрачное солнце
в безоблачном небе -
Символ последнего дня.
Чёрная плесень на высохшем хлебе.
Голос из горла грохочущим щебнем:
Хватит! Огня мне! Огня!..

Тело за телом -
в безумном паденьи
В потный и грязный мешок.
Грёзы о страсти, грехах, наслажденьи,
Рук, ног и чресел скользящем сплетеньи,
И чтоб душа нагишом.

Склизкость сознанья,
плывущего в бездне
Липкости, хлюпанья, тьмы.
Пот кровь и слёзы и чёрная плесень.
Дьявольский крик, как ножом по железу:
Хватит! Войны мне! Войны!..

Много, их много.
И больше не ценно
Слово любое, везде.
Бог встал со стула, ушел из вселенной,
Имя его больше не суверенно.
Быть по сему. Быть беде.

Много их, много.
И будто бы всюду
Бедствий грядущих следы.
Клятвы, молитвы, проклятия - в груду.
Крик, о котором все тут же забудут:
Хватит! Воды мне! Воды!..

Есть стихи, которые мы понимаем.
Есть стихи, которые мы чувствуем.
Вот птицы летят победной стаей.
Вот падают в траву с отчаянным хрустом.

Есть люди, которых мы давно знаем.
Есть люди, которых нам посчастливилось забыть.
Мы не ценим тех, кто нас понимает,
И тех, кто нас способен любить.

Мы, как стихи, требуем, чтобы нас почувствовали
Каждой клеточкой, каждой порой.
Мы полагаем себя высшим проявлением искусства,
Не требующего осмысления и спора.

Так замыкаемся в себе и эгоизме собственном:
Кроме наших желаний ничто не имеет цены.
Так превращаемся в куклы, в марионетки сонные;
Мы глупы, невежественны, и в себя влюблены.

И это продолжается, пока жизнь не заставит
Переломиться пополам от страха и грусти.
Нет, мы совершенно стихов не понимаем.
Нет, мы совсем ничего не чувствуем.