Иван Бунин


ПЕСНЯ (Я - ПРОСТАЯ ДЕВКА НА БАШТАНЕ...)

Я - простая девка на баштане,
Он - рыбак, веселый человек.
Тонет белый парус на Лимане,
Много видел он морей и рек.

Говорят, гречанки на Босфоре
Хороши... А я черна, худа.
Утопает белый парус в море -
Может, не вернется никогда!

Буду ждать в погоду, в непогоду...
Не дождусь - с баштана разочтусь,
Выйду к морю, брошу перстень в воду
И косою черной удавлюсь.
1903-1906

О любви

Сельвинский И. Л.

Если умру я, если исчезну,
Ты не заплачешь. Ты б не смогла.
Я в твоей жизни, говоря честно,
Не занимаю большого угла.

В сердце твоем оголтелый дятел
Не для меня долбит о любви.
Кто я, в сущности? Так. Приятель.
Но есть права у меня и свои.

Бывает любовь безысходнее круга —
Полубезумье такая любовь.
Бывает — голубка станет подругой,
Лишь приголубь ее голубок,

Лишь подманить воркованием губы,
Мехом дыханья окутать ее,
Грянуть ей в сердце — прямо и грубо —
Жаркое сердцебиенье свое.

Но есть на свете такая дружба,
Такое чувство есть на земле,
Когда воркованье просто не нужно,
Как рукопожатье в своей семье,

Когда не нужны ни встречи, ни письма,
Но вечно глаза твои видят глаза,
Как если б средь тонких струн организма
Новый какой-то нерв завелся.

И знаешь: что б ни случилось с тобою,
Какие б ни прокляли голоса —
Тебя с искалеченною судьбою
Те же теплые встретят глаза.

И встретят не так, как радушные люди,
Но всей
глубиною
своей
чистоты,
Не потому, что ты абсолютен,
А просто за то, что ты — это ты.

Евгений Евтушенко


НЕТ ЛЕТ

            Светлане Харрис
«Нет
  лет...» —
вот что кузнечики стрекочут нам в ответ
на наши страхи постаренья
и пьют росу до исступленья,
вися на стеблях на весу
с алмазинками на носу,
и каждый —
  крохотный зелененький поэт.

«Нет
  лет...» —
вот что звенит,
как будто пригоршня монет,
в кармане космоса дырявом горсть планет,
вот что гремят, не унывая,
все недобитые трамваи,
вот что ребячий прутик пишет на песке,
вот что, как синяя пружиночка,
чуть-чуть настукивает жилочка
у засыпающей любимой на виске.

Нет
  лет.
Мы все,
    впадая сдуру в стадность,
себе придумываем старость,
но что за жизнь,
    когда она — самозапрет?
Копни любого старика
и в нем найдешь озорника,
а женщины немолодые —
все это девочки седые.
Их седина чиста, как яблоневый цвет.

Нет
  лет.
Есть только чудные и страшные мгновенья.
Не надо нас делить на поколенья.
Всепоколенийность —
      вот гениев секрет.
Уронен Пушкиным дуэльный пистолет,
а дым из дула смерть не выдула
и Пушкина не выдала,
не разрешив ни умереть,
        ни постареть.

Нет
  лет.
А как нам быть,
      негениальным,
но все-таки многострадальным,
чтобы из шкафа,
      неодет,
с угрюмым грохотом обвальным,
грозя оскалом тривиальным,
не выпал собственный скелет?
Любить.
  Быть вечным во мгновении.
Все те, кто любят,—
        это гении.

Нет
  лет
для всех Ромео и Джульетт.
В любви полмига —
      полстолетия.
Полюбите —
  не постареете —
вот всех зелененьких кузнечиков совет.
Есть
  весть,
и не плохая, а благая,
что существует жизнь другая,
но я смеюсь,
  предполагая,
что сотня жизней не в другой, а в этой есть
и можно сотни раз отцвесть
и вновь расцвесть.

Нет
  лет.
Не сплю,
  хотя давно погас в квартире свет
и лишь поскрипывает дряхлый табурет:
«Нет
  лет...
    нет
        лет...»
18 июля 1992, станция Зима

А знаешь, все еще будет!..


Тушнова В. М.


А знаешь, все еще будет!
Южный ветер еще подует,
и весну еще наколдует,
и память перелистает,
и встретиться нас заставит,
и еще меня на рассвете
губы твои разбудят.

Понимаешь, все еще будет!
В сто концов убегают рельсы,
самолеты уходят в рейсы,
корабли снимаются с якоря…
Если б помнили это люди,
чаще думали бы о чуде,
реже бы люди плакали.
Счастье — что онo? Та же птица:
упустишь — и не поймаешь.
А в клетке ему томиться
тоже ведь не годиться,
трудно с ним, понимаешь?
Я его не запру безжалостно,
крыльев не искалечу.
Улетаешь?
Лети, пожалуйста…
Знаешь, как отпразднуем
Встречу!

Нет женщин нелюбимых…

Дементьев А. Д.

Нет женщин нелюбимых,
Невстреченные есть…
Проходит кто-то мимо,
Когда бы рядом сесть.

Когда бы слово молвить,
И всё переменить.
Былое светом молний,
Как плёнку, засветить.

Нет нелюбимых женщин.
И каждая права.
Как в раковине жемчуг,
В душе любовь жива.

Всё в мире поправимо —
Лишь окажите честь…
Нет женщин нелюбимых,
Пока мужчины есть.

Тихая моя родина

Рубцов Н. М.


В. Белову

Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи…
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.

- Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу.-
Тихо ответили жители:
- Это на том берегу.

Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.

Там, где я плавал за рыбами,
Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.

Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил…
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.

Новый забор перед школою,
Тот же зеленый простор.
Словно ворона веселая,
Сяду опять на забор!

Школа моя деревянная!..
Время придет уезжать -
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.

С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.

Константин Ваншенкин.

«Я был суров, я все сгущал...»

* * *

Я был суров, я все сгущал...
И в дни поры своей весенней
Чужих ошибок не прощал
И не терпел сторонних мнений.

Как раздражался я порой,
Как в нелюбви не знал покоя!
Сказать по совести, со мной
Еще случается такое.

Но, сохраняя с прошлым связь,
Теперь живу я много проще:
К другим терпимей становясь,
К себе - взыскательней и жестче.
1956

Память

Корнилов Б. П.



По улице Перовской иду я с папироской,
пальто надел внакидку, несу домой халву;
стоит погода — прелесть, стоит погода — роскошь,
и свой весенний город я вижу наяву.

Тесна моя рубаха, и расстегнул я ворот,
и знаю, безусловно, что жизнь не тяжела —
тебя я позабуду, но не забуду город,
огромный и зелёный, в котором ты жила.

Испытанная память, она моя по праву, —
я долго буду помнить речные катера,
сады, Елагин остров и Невскую заставу,
и белыми ночами прогулки до утра.

Мне жить ещё полвека, — ведь песня не допета,
я многое увижу, но помню с давних пор
профессоров любимых и университета
холодный и весёлый, уютный коридор.

Проснулся город, гулок, летят трамваи с треском…
И мне, — не лгу, поверьте, — как родственник, знаком
и каждый переулок, и каждый дом на Невском,
Московский, Володарский и Выборгский райком.

А девушки… Законы для парня молодого
написаны любовью, особенно весной, —
гулять в саду Нардома, знакомиться — готово…
ношу их телефоны я в книжке записной.

Мы, может, постареем и будем стариками,
на смену нам — другие, и мир другой звенит,
но будем помнить город, в котором каждый камень,
любой кусок железа навеки знаменит.

Романс

Высоцкий В. С.


Она была чиста как снег зимой.
В грязь — соболя, — иди по ним — по праву…
Но вот мне руки жжет ея письмо -
Я узнаю мучительную правду…

Не ведал я: страданье — только маска,
И маскарад закончится сейчас, -
Да, в этот раз я потерпел фиаско -
Надеюсь, это был последний раз.

Подумал я: дни сочтены мои,
Дурная кровь в мои проникла вены, -
Я сжал письмо как голову змеи -
Сквозь пальцы просочился яд измены.

Не ведать мне страданий и агоний,
Мне встречный ветер слезы оботрет,
Моих коней обида не нагонит,
Моих следов метель не заметет.

Итак, я оставляю позади,
Под этим серым неприглядным небом,
Дурман фиалок, наготу гвоздик
И слезы вперемешку с талым снегом.

Москва слезам не верит и слезинкам -
И взять мне нечего, но нечего и дать, -
Спешу навстречу новым поединкам -
И, как всегда, намерен побеждать!

Большой Каретный


Высоцкий В. С.



Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
Где твой черный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.

Помнишь ли, товарищ, этот дом?
Нет, не забываешь ты о нем.
Я скажу, что тот полжизни потерял,
кто в Большом Каретном не бывал.

Еще бы, ведь:
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
Где твой черный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.

Переименован он теперь,
стало всё по новой там, верь-не верь.
И всё же, где б ты ни был, где ты ни бредешь,
нет-нет да по Каретному пройдешь.

Еще бы, ведь:
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
И где не гаснет ночью свет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.

В нашей жизни, прекрасной и странной…


Окуджава Б. Ш.


* * *

В нашей жизни, прекрасной, и странной,
и короткой, как росчерк пера,
над дымящейся свежею раной
призадуматься, право, пора.

Призадуматься и присмотреться,
поразмыслить, покуда живой,
что там кроется в сумерках сердца,
в самой черной его кладовой.

Пусть твердят, что дела твои плохи,
но пора научиться, пора
не вымаливать жалкие крохи
милосердия, правды, добра.

Но пред ликом суровой эпохи,
что по-своему тоже права,
не выжуливать жалкие крохи,
а творить,
засучив рукава.

Во многом знании — немалая печаль…


Заболоцкий Н. А.

Во многом знании — немалая печаль, Так говорил творец Экклезиаста. Я вовсе не мудрец, но почему так часто Мне жаль весь мир и человека жаль? Природа хочет жить, и потому она Миллионы зерен скармливает птицам, Но из миллиона птиц к светилам и зарницам Едва ли вырывается одна.

Вселенная шумит и просит красоты,
Кричат моря, обрызганные пеной,
Но на холмах земли, на кладбищах вселенной
Лишь избранные светятся цветы.

Я разве только я? Я — только краткий миг
Чужих существований. Боже правый,
Зачем ты создал мир, и милый и кровавый,
И дал мне ум, чтоб я его постиг!

Итак, любовь. Она ли не воспета…

Солоухин В. А.


Итак, любовь. Она ли не воспета,
Любви ль в веках не воздано свое!
Влюбленные великие поэты
«Сильна, как смерть» твердили про нее.

К тому добавить можно очень мало,
Но я сказал бы, робость прогоня:
«Когда бы жить любовь не помогала,
Когда б сильней не делала меня,

Когда б любовь мне солнце с неба стерла,
Чтоб стали дни туманней и мрачней,
Хватило б силы взять ее за горло
И задушить. И не писать о ней!»

Рабиндранат Тагор



* * *

Что-то от легких касаний, что-то от смутных слов,-
Так возникают напевы - отклик на дальний зов.
Чампак средь чаши весенней,
          полаш в пыланье цветенья
Подскажут мне звуки и краски,-
          путь вдохновенья таков.
    Всплеском мгновенным возникнет что-то,
    Виденья в душе - без числа, без счета,
А что-то ушло, отзвенев,- не уловишь напев.
Так сменяет минуту минута - чеканный звон бубенцов.

Перевод М.Петровых

Николай Асеев Простые строки Я не могу без тебя жить! Мне и в дожди без тебя — сушь, Мне и в жару без тебя — стыть. Мне без тебя и Москва — глушь. Мне без тебя каждый час — с год, Если бы время мельчить, дробя; Мне даже синий небесный свод Кажется каменным без тебя. Я ничего не хочу знать - Слабость друзей, силу врагов; Я ничего не хочу ждать, Кроме твоих драгоценных шагов.

Николай Николаевич Асеев (наст. фам. — Штальбаум; 1889—1963) — русский советский поэт, сценарист, деятель русского футуризма. Лауреат Сталинской премии первой степени (1941). Был другом В. В. Маяковского, Б. Л. Пастернака.

Борис Пастернак

* * *

Любить иных - тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.

Весною слышен шорох снов
И шелест новостей и истин.
Ты из семьи таких основ.
Твой смысл, как воздух, бескорыстен.

Легко проснуться и прозреть,
Словесный сор из сердца вытрясть
И жить, не засоряясь впредь,
Все это - не большая хитрость.
1931

Антология одного стихотворения

Леонид Мартынов

* * *

Что-то
Новое в мире.
Человечеству хочется песен.
Люди мыслят о лютне, о лире.
Мир без песен
Неинтересен.

Ветер,
Ветви,
Весенняя сырость,
И черны, как истлевший папирус,
Прошлогодние травы.
Человечеству хочется песен.
Люди правы.

И иду я
По этому миру.
Я хочу отыскать эту лиру,
Или — как там зовется он ныне —
Инструмент для прикосновенья
Пальцев, трепетных от вдохновенья.

Города и пустыни,
Шум, подобный прибою морскому...
Песен хочется роду людскому.

Вот они, эти струны,
Будто медны и будто чугунны,
Проводов телефонных не тоньше
И не толще, должно быть.
Умоляют:
«О, тронь же!»

Но еще не успел я потрогать —
Слышу гул отдаленный,
Будто где-то в дали туманной
За дрожащей мембраной
Выпрямляется раб обнаженный,
Исцеляется прокаженный,
Воскресает невинно казненный,
Что случилось, не может представить:
«Это я!— говорит.— Это я ведь!»

На деревьях рождаются листья,
Из щетины рождаются кисти,
Холст растрескивается с хрустом,
И смывается всякая плесень...
Дело пахнет искусством.
Человечеству хочется песен.
1948, 1954

Борис Пастернак

* * *

Ты так играла эту роль!
Я забывал, что сам - суфлер!
Что будешь петь и во второй,
Кто б первой ни совлек.

Вдоль облаков шла лодка. Вдоль
Лугами кошеных кормов.
Ты так играла эту роль,
Как лепет шлюз - кормой!

И, низко рея на руле
Касаткой об одном крыле,
Ты так!- ты лучше всех ролей
Играла эту роль!
Лето 1917

Антология одного стихотворения

Аполлон Майков

* * *

Боже мой! Вчера - ненастье,
А сегодня - что за день!
Солнце, птицы! Блеск и счастье!
Луг росист, цветет сирень...

А еще ты в сладкой лени
Спишь, малютка!.. О, постой!
Я пойду нарву сирени
Да холодною росой

Вдруг на сонную-то брызну...
То-то сладко будет мне
Победить в ней укоризну
Свежей вестью о весне!
1855

Молитва (Не обвиняй меня…)

Не обвиняй меня, всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С ее страстями я люблю;
За то, что редко в душу входит
Живых речей твоих струя,
За то, что в заблужденье бродит
Мой ум далеко от тебя;

За то, что лава вдохновенья
Клокочет на груди моей;
За то, что дикие волненья
Мрачат стекло моих очей;
За то, что мир земной мне тесен,
К тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, боже, не тебе молюсь.

Но угаси сей чудный пламень,
Всесожигающий костер,
Преобрати мне сердце в камень,
Останови голодный взор;
От страшной жажды песнопенья
Пускай, творец, освобожусь,
Тогда на тесный путь спасенья
К тебе я снова обращусь.

Антология одного стихотворения

Боков Виктор Фёдорович (1914 - 2009)
- русский поэт, прозаик, собиратель фольклора, автор многочисленных текстов песен.

Скажи, человек


Скажи, человек, чего же тебе не хватает?
Зачем ты нахмурился? Или увидел врага?
Зима, говоришь, надоела. Но завтра растает,
И речка с восторгом затопит свои берега.

Скажи, человек, почему ты такой суетливый?
Зачем ты торопишься,
всюду успеть норовишь?
Ты малого хочешь, когда говоришь:
«Я счастливый»?
Счастливый, когда вдохновенно творишь!

Но как же бескрыло твое прозябанье,
Мелка твоя скука, притворна мигрень…
Я это сейчас говорю не тебе в назиданье —
Себе самому за бездарно проведенный день!

Антология одного стихотворения

Сороковые
Поэт: Самойлов Д.

Сороковые, роковые,
Военные и фронтовые,
Где извещенья похоронные
И перестуки эшелонные.

Гудят накатанные рельсы.
Просторно. Холодно. Высоко.
И погорельцы, погорельцы
Кочуют с запада к востоку…

А это я на полустанке
В своей замурзанной ушанке,
Где звездочка не уставная,
А вырезанная из банки.

Да, это я на белом свете,
Худой, веселый и задорный.
И у меня табак в кисете,
И у меня мундштук наборный.

И я с девчонкой балагурю,
И больше нужного хромаю,
И пайку надвое ломаю,
И все на свете понимаю.

Как это было! Как совпало —
Война, беда, мечта и юность!
И это все в меня запало
И лишь потом во мне очнулось!..

Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые…
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!

Борис Слуцкий

ПАМЯТИ ТОВАРИЩА

Перед войной я написал подвал
про книжицу поэта-ленинградца
и доказал, что, если разобраться,
певец довольно скучно напевал.

Я сдал статью и позабыл об этом,
за новую статью был взяться рад.
Но через день бомбили Ленинград
и автор книжки сделался поэтом.

Все то, что он в балладах обещал,
чему в стихах своих трескучих клялся,
он "выполнил - боролся, и сражался,
и смертью храбрых,
как предвидел, пал.

Как хорошо, что был редактор зол
и мой подвал крестами переметил
и что товарищ,
          павший,
      перед смертью
его,
    скрипя зубами,
          не прочел.

Антология одного стихотворения

Семен Гудзенко

МОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
на могилах у мертвых расцвели голубые цветы.

Расцвели и опали... Проходит четвертая осень.
Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,
нам досталась на долю нелегкая участь солдат.

У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя -
только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны,
все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое,
что отцами-солдатами будут гордится сыны.

Ну, а кто не вернется? Кому долюбить не придется?
Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен?
Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется,-
у погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен.

Кто вернется - долюбит? Нет! Сердца на это не хватит,
и не надо погибшим, чтоб живые любили за них.
Нет мужчины в семье - нет детей, нет хозяина в хате.
Разве горю такому помогут рыданья живых?

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,
Тот поймет эту правду,- она к нам в окопы и щели
приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.

Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают
эту взятую с боем суровую правду солдат.
И твои костыли, и смертельная рана сквозная,
и могилы над Волгой, где тысячи юных лежат,-
это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,
подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.

...Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.

А когда мы вернемся,- а мы возвратимся с победой,
все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы,-
пусть нам пива наварят и мяса нажарят к обеду,
чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.

Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям,
матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя.
Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем -
все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя.
1945

Возвращение. Ненадолго

А рванули, Рай, за старую церковь -
Поваляемся в пахучей полыни?
Знаю, выросла, но все-таки Верка,
И глаза все те же - серое в синем.

Облака над нами - белая вата,
То, большое - как пузатая панда...
Знаешь, бабка говорила: когда-то
Здесь тюремщики хлебали баланду.

Здесь? А в церкви - ты не слышала, Райка?
Их гоняли по Вороньже работать,
А потом давали черную пайку,
Вертухаил старый дедушко Зотов.

Твой папашка не дает алиментов,
У пивной все ошивается бочки,
А у матери у Божией ленты
Как у Майки, у завмаговой дочки.

Райка, бабка говорила, что ходит
Бог невидимо по улицам нашим.
Подсказал бы, что помрешь через годик -
Заплатил бы, может, пьяный папаша.

Райка, в церкви, говорят, Бога нету -
Там цемент, горбыль, щелястые доски,
И четыре или пять вагонеток,
А святых-то забелили известкой.

Не известка - так залезть, поглядеть-ко,
Говорят, святые были - как мы же,
Ну не все, а третья часть - малолетки,
Кто в огне и на кресте-то не выжил.

Хорошо лежать в полыни и кашке,
Да пора мне уходить из июля.
Ты смотри, не перепачкай рубашку,
Божья Матерь заругает - грязнуля.

Мне ведь, Райка, сороковник - хренею,
А тебе осталось ровно двенадцать.
Мы обнимемся по-детски - за шею,
Я приду еще...пора расставаться...

Полетела? Ну, счастливой дороги.
Я стою, и перехвачено горло.
Ты спроси там, Рай, у Господа Бога:
Можно сделать, чтобы дети не мерли?

Антология одного стихотворения

Александр Танков

Песня о вороне

А. Кушнеру

Это черный ворон чудит, бормочет, каркает, задушенный разношенным январем,
Ледяной чардаш отплясывает, снежную колыбельную распевает,
Мы, говорит, с тобой никогда, никогда не умрем,
Смерти вообще не бывает.
Разве что понарошку: ведь мы уже пробовали, мы примеряли смерть,
Надевали ее, как шубу, навыворот, наружу стершимся мехом,
Она нам на плечи ложилась, как ватная, тяжкая, волглая твердь,
За спиной стояла, кривлялась, дразнила картавым простуженным эхом.
Мы с ней встречались то ли в Воронеже, то ли в Тамбове, то ли во Мге,
На зубок ее пробовали, как в детстве косую сосульку лизали,
Она как снег подтаявший хлюпала в стоптанном сапоге,
На полу как окурок валялась на грязном вокзале.
И чего нам ждать, если все повторяется, как в тяжком сне,
Как в дурной кинохронике, как на запиленной старой пластинке,
Если смерть в каждом зеркале, в каждом открытом окне,
И сквозь жизнь проступает она, как на детской туманной картинке…

Антология одного стихотворения

Ожидание



Ожидание
Холст, масло
Днепропетровский художественный музей, Украина
Виноградов Сергей Арсеньевич
1870 - 1938