К вам  мой попугай не залетал?

"ЗОЛОТО - ЛИШЬ БОЛОТО, А ХЛЕБ - ЦАРЬ!"

120

Когда еще в Галиче жил король Данило[32], у него был такой мастер, который делал ему деньги. Этот мастер в золоте купался, но свободы не имел.

Король Данило сам открывал ту кассу, где работал тот мастер, закрывал его и отпускал собственноручно, когда необходимо было мастеру куда-нибудь выйти. Он лишь один знал о всех богатствах короля, этот мастер.

И так разбогател, что и понятия не имел, что можно голодным быть. Вот однажды он и говорит королю:
- Золото - царь!

А Данило поправляет его:
- Нет, любезнейший, хлеб - всему голова!
- Нет, золото и серебро!

Так они спорили до тех пор, пока король не повернулся и не вышел из мастерской. А на следующий день увидел король Данило надпись на стене, выведенную золотом: "Хлеб - болото, а всему голова - серебро и золото!".

Данило ничего не сказал. А еще на следующий день привел мастера, закрыл его; в этот момент вестовые примчались - враг идет.

Данило собрал дружину, отправились в поход. Ушел король воевать, а о мастере забыл. Забыл, что оставил его за закрытыми дверями. А действовал жестокий закон, изданный королем. По нему никто, под страхом смерти, не смел к кассе подходить.

Минуло несколько месяцев. Данило с войском возвратился домой. Ожидал он от мастера-золотаря подарок получить в честь победы, а его - нет.

И тут он вспомнил. Соскакивает с коня, бежит к кассе, открывает дверь, а на куче золота лежит труп мастера, на стене золотом написано: "Золото - лишь болото, а хлеб - царь!"
Вот так, жизнь научила…
Укр.

121

Есть такое предание о первой встрече Моллы Насреддина с Тимуром.
Говорят, Тимур позвал Моллу к себе во дворец. Тот пришел и увидел, что комната полна народа.

Все сидели кругом на полу. Только Тимур сидел на высоченной тахте. Молла тотчас поклонился и сказал:
- Здравствуй, Боже!
- Я не Бог, - ответил Тимур, - Я…

Молла не дал ему договорить:
- Я готов за тебя жизнь отдать, святой Азраил!
- Что ты говоришь! - сказал Тимур, - Какой из меня Азраил?

- Я не понимаю, - ответил Молла, - раз ты не Бог и не ангел, то слезай и садись, как человек, рядом со всеми этими людьми. Почему же ты залез так высоко, на самое небо?{5}
Азерб.

122
Однажды эмир стрелял из лука. Были с ним и другие стрелки, но никто не попал в цель. В это время подошел факир[33] и попросил милостыню. Эмир дал ему свой лук и стрелы и приказал стрелять.

Тот взял лук и стрелы, прицелился и - на все Божья воля! - не поразил цель. Эмир очень обрадовался, дал ему сто золотых и сказал:
- Ну, а теперь иди!
- Я просил у тебя милостыню, - говорит факир, - а ты ничего мне не дал.

Эмира огорчили эти слова, он сказал:
- Я же только что дал тебе сто золотых, а ты говоришь, что ничего не получил.
- О повелитель мира! - сказал факир, - Сто золотых я получил за то, что не попал в цель. Милостыню же мне никто не подал.

Эмир рассмеялся и дал ему еще денег.
Узб., афган.

123

У одного поэта вышла какая-то оплошность с падишахом, и тот приказал казнить поэта тут же.
Поэта охватила дрожь. Один из придворных стал стыдить
его:
- Какая трусость! Где же мужество? Разве мужчинам пристало бояться?
- Эх, придворный! - ответил поэт. - Если ты мужчина, то стань на мое место, а я уйду.
Падишаху так понравились слова поэта, что он рассмеялся и простил его.
Узб., афган.

124

Дариевым послам, пришедшим к Александру требовать дани, которую прежде от Филиппа, отца его, ежедневно получали, говорил он: "Умерла та курица, которая несла Дарию золотые яйца".

Он же одному из своих ближних, который никогда ни в чем его не остерег, сказал: "Не доволен я твоею службою".

А тот спросил: "Почему?" - "Потому, что я как человек неизбежно подвержен какой-либо погрешности; то ежели ты до сих пор никакого моего проступка не заметил, так ты глуп, а ежели, видя, молчал, то почитаю тебя за изменника и за явного льстеца и лицемера".
Древнегреч.