Всем было отлично известно: заказывать портрет художнику Серову — это большой риск. Серов был весьма требователен — и к себе, и к модели. Работал он медленно и героям своих картин никогда не льстил.

Кроме того, Валентин Александрович мог отказать, если находил лицо клиента (или его самого) неинтересным. И все-таки, несмотря на перспективу быть униженными или позировать месяцами, серовской кисти вожделели многие.

При жизни художника очереди в его мастерскую были немногим короче, чем сейчас в Третьяковку. И стояли в ней, в основном, те, кто ждать не привык: монархи, вельможи, толстосумы, разнокалиберные вершители судеб.

«Артхив» вгляделся в породистые, слегка утомленные ожиданием лица. И обнаружил среди тех, кто домогался Серова, несколько прелюбопытных персонажей.

В. Серов. Портрет императора Николая II, 1900-е


Фотография Николая II, 1912.

Николай II

Божией милостию император и самодержец, великий князь и прочая, и прочая был на сеансах терпелив и покладист — в дневниках государь не раз упоминает, как он, долго позируя Серову, снова едва не заснул.

В 1900 году Валентин Александрович поссорился с монаршей семьей: императрица попыталась давать ему советы и тот вспылил — бросил портрет (этот) неоконченным и заявил, что в «этом доме больше не работает».

Множество раз Николай Александрович пытался вернуть расположение художника, искал встречи через третьих лиц. Но тот оставался непреклонным.

О последнем написанном им портрете Николая II современники говорили, что Серову удалось первым разглядеть в царе слабость. О том, каким был этот человек, судить трудно: слишком много заинтересованных лиц манипулировало фактами из биографии Николая II в соответствии со своими нуждами.

Кто-то описывал царя как мягкого и доброго человека. Кто-то свидетельствовал, что для мягкого и доброго человека у него было довольно неожиданное хобби — отстреливать по дороге с охоты бездомных кошек и собак.

Для кого-то он был последней надеждой Российской империи, для кого-то — Николаем Кровавым. Его правление было неудачным, впрочем, и испытаний на его долю выпало больше — мировая война, две революции. Определенно можно утверждать одно: Николай II не был мстительным человеком.

Ни оскорбление, нанесенное государыне, ни карикатуры, которые Серов рисовал после событий 1905 года, не повлекли за собой никаких репрессий. Император продолжал ценить его как живописца. Он не только не пытался как-либо мстить, но даже помогал после смерти Серова с организацией его выставок.

В. Серов. Портрет графа Сумарокова-Эльстона, 1903


Серов и граф во время живописного сеанса, фото 1903 года.

Феликс Сумароков-Эльстон

Когда последний из князей Юсуповых позировал Серову, ему было 16 лет. Много позднее, уже пожилой Феликс Феликсович писал в мемуарах, как важны для него были встречи с Серовым и как художник повлиял на его мировоззрение.

Наверное, Серов сумел объяснить юноше что-то очень важное про мироустройство. Поскольку жил тот чрезвычайно насыщенной полнокровной жизнью. Основал Русское общество Оксфордского университета.

Возглавил первый русский автомобильный клуб. Женился на племяннице Николая II. Убил Григория Распутина и написал об этом бестселлер. Во время Первой мировой войны был захвачен Кайзером Вильгельмом II в качестве военнопленного. Бежал. После Октябрьской революции эмигрировал в Европу.

К тому времени финансовое положение Феликса — единственного наследника несметных юсуповских богатств — было уже не столь завидным, как раньше. Однако, денег вырученных от продажи двух полотен Рембрандта (включая это), хватило на скромный, по меркам этой семьи, дом в Булонском лесу.

Вместе с супругой он основал модный дом IRFE, который, впрочем, вскоре прогорел. В 1932 году князь подал иск против кинокомпании MGM (в связи с фильмом «Распутин и императрица», где утверждалось, что жена Юсупова была любовницей Распутина) и выиграл.

Именно после этого случая голливудские ленты стали снабжать титрами о том, что все события вымышленные и всякое сходство с реальными людьми — случайно.

В. Серов. Портрет великого князя Павла Александровича, 1897


Фото великого княза Павла Александровича.

Великий князь Павел Александрович

Портрет кисти модного художника пожелал иметь и дядя Николая II. Великий князь Павел Александрович заказал художнику Серову картину для лейб-гвардии конного полка. Павел Александрович был хрестоматийным бравым воякой.

Позировать он не умел, поддерживать беседу не желал — во время сеансов он стоял истуканом с застывшей гипсовой маской вместо лица. Серова — тоже не великого любителя поговорить — это вполне устраивало: он сосредоточился на коне, как часто поступал в подобных случаях.

Результатом стал великолепный парадный конный портрет (на фоне очередного великого князя), удостоенный гран-при на Парижской всемирной выставке.

Что касается Павла Александровича, он, по свидетельствам близких, был человеком добрым, хотя и несколько высокомерным. Сторонился ответственных должностей, предпочитал поле брани политическим интригам, пользовался успехом у женщин — беззаботная жизнь кавалерийского офицера его вполне устраивала.

Самым любопытным фактом его биографии, пожалуй, стал второй брак: в 1902 году он женился на разведенной жене какого-то полковника. Чем дважды нарушил традицию: во-первых, это был чудовищный мезальянс, во-вторых, разведенным женщинам не позволено было появляться при дворе.

В связи с этим своеволием Павел Александрович был вынужден покинуть Россию и на некоторое время поселиться в Париже. Другой великий князь — Александр Михайлович — писал в мемуарах, что изгнание сказалось на герое серовского портрета самым благотворным образом:

«Великий Князь Павел, встречаясь в своем вынужденном изгнании с выдающимися людьми, от этого только выиграл. Это отразилось на складе его характера и обнаружило в нем человеческие черты, скрытые раньше под маской высокомерия».

В 1919-м его расстреляли.

В. Серов. Портрет Эммануила Нобеля, 1909


Эммануил Нобель на фото.

Эммануил Нобель

В 1909-м, когда Серов написал два его портрета (1, 2), Эммануил Нобель (племянник знаменитого Альфреда Нобеля) имел чин действительного статского советника, был знатным нефтепромышленником, возглавлял завод «Людвиг Нобель» и играл не последнюю роль в деловой жизни России.

Кроме того, он был известен, как человек внесший весомый вклад в существование Нобелевской премии (именно он отстаивал волю своего дяди, когда многочисленные наследники, посчитавшие себя обделенными, пытались опротестовать завещание Альфреда в суде).

И как знатный коллекционер предметов искусства: его собрание работ Фаберже и русских живописцев считалось одним из самых значительных после коллекции Романовых.

Сергей Дягилев, зная, кого собирается писать Серов, убедил художника попросить у богатого инженера денег на нужды дягилевской балетной труппы. И тот не отказал.

После революции 1917 года собственность Нобелей в России была экспроприирована большевиками, завод «Людвиг Нобель» — переименован в «Русский дизель». Эммануил Нобель был вынужден бежать в Швецию, несмотря на давние связи с оппозиционными и революционными кругами России.

В. Серов. Портрет княгини Ольги Орловой, 1911


Княгиня Ольга Орлова на костюмированном балу в Зимнем дворце, 1903

Княгиня Орлова

Ольга Константиновна Орлова долго упрашивала Серова написать ее портрет. А упросив, долго морочила ему голову: чтобы закончить работу, художник месяцами гонялся за ней по Санкт-Петербургу и Биаррицу. Княгиня всегда была занята.

Она всегда куда-нибудь спешила. Художники (не столь крепкой психической организации, как Серов) строились писать ее портреты, княгиню ждали на балах и светских раутах, ее обществом дорожили весьма высокопоставленные персонажи.

Притом княгиня не изобретала динамит, не исполняла проникновенных романсов, не обладала обаянием, острым умом или особенно добрым нравом. Она даже не была красива. Что делало ее столь желанной? У Ольги Константиновны были шляпки.

Самозабвенная модница, она несла в немытую Россию свет и ароматы парижских модных салонов. И в этом видела свою миссию. Дочери Серова (на тот момент уже взрослая Ольга и трехлетняя Наталья) страстно желали взглянуть на баснословную княгиню хотя бы одним глазком.

Когда она покидала дом художника, барышни бросались к окну, но видели лишь громадную шляпу, движущуюся по тротуару к автомобилю. Увидеть что-нибудь под шляпой не удавалось — с подобной проблемой сталкивался всякий, кто пытался разглядеть в княгине характер или личность.

Задолго до эпохи масс-медиа, Ольга Орлова была медийной знаменитостью. А портреты частично выполняли функции соцсетей: под ними в те годы «ставили лайки» друзья и друзья друзей.

Вскоре после того как портрет был написан, княгиня Орлова сдала позиции. Картину художника Серова она передала в Русский музей, понимая, что при всем своем великолепии, она не лишена сатирических интонаций.

Муж — князь Владимир Орлов — развелся с ней ради другой. После революции княгиня покинула Россию и обосновалась во Франции: большевики проявили удивительное равнодушие к шляпкам.

В. Серов. Мария Федоровна Морозова, 1897


Мария Федоровна Морозова. Фото 1872 г.

Мария Морозова

Позируя, Мария Федоровна Морозова обещала приплатить Серову сверху, если он «спишет ее получше». Судя по результату, на этот раз, художник остался без бонуса.

Валентин Александрович «списал» знатную купчиху во всей красе: хитрый и хищный прищур, фальшивая улыбка, постная и вместе с тем ушлая физиономия дремучей старообрядчицы.

Верно, это лицо трудно назвать породистым. Впрочем, у Серова были причины обуздать свою неприязнь (помимо финансовых).

Мария Федоровна была не только одной из самых успешных предпринимательниц в России, но и известной благотворительницей. Прибыли, которые приносила циклопическая Никольская мануфактура, она щедро жертвовала на строительство церквей и больниц, приютов и школ.

Морозова первой среди российских купчих была удостоена знака отличия за двадцать пять лет беспорочной службы в благотворительных заведениях.

Это была противоречивая фигура. Несмотря на религиозность, закатывала великосветские балы, интересовалась театром, любила карточную игру. При напускной простоте, была прекрасно образована и имела несгибаемый характер. Творя безусловно добрые дела, не отличалась собственно добротой.

По словам ее сына, известного бизнесмена и мецената Саввы Морозова, Мария Федоровна не отличалась сентиментальностью: «…занимается благотворительностью, а никого не любит. Отец души в ней не чаял. Все — „душечка“, „душечка“! Умер он — она даже из приличия не поплакала!».

После смерти Мария Морозова оставила состояние в 30 миллионов рублей. По оценкам экспертов — на тот момент самое крупное в России.

В. Серов. Портрет К.П. Победоносцева, 1902


Константин Победоносцев. Фото 1902 г.

Константин Победоносцев

Знакомясь с Серовым, Константин Победоносцев сказал: «А я знал вашего отца!». Таким тоном, что всякому становилось ясно: в России нет людей, которых не знал бы этот негромкий и вкрадчивый человек.

На фоне сиятельных парадных портретов Серова этот обманчиво беглый угольный рисунок кажется неприметным. Таким же был и герой портрета: неприметным, серым.

По свидетельствам очевидцев, Константин Петрович обладал скупой мимикой, невыразительным голосом, свое мнение он прятал за правильными книжными формулировками.

Притом он, как никто другой умел навязать свою волю целой империи: Победоносцев имел огромное влияние на российскую политику во времена Александра III и (частично) Николая II. Действительный тайный советник, обер-прокурор Святейшего Синода, неутомимый антисемит и защитник самодержавия, он был могущественным серым кардиналом в течение четверти века.

К началу двадцатого столетия, когда влияние его начало ослабевать и критики осмелились высказываться вслух, для него было придумано немало ярких и, по-своему, поэтических эпитетов.

Его называли глашатаем реакции, злым гением России и даже «развратным страусом нравственности». Александр Блок в поэме «Возмездие» писал о Победоносцеве: «Он дивным кругом очертил Россию, заглянув ей в очи стеклянным взором колдуна».