11 сентября 1973 г в Чили произошёл фашистский путч. Странно, что нас, ещё детей, всецело захватило то, что случилось на далёкой, узкой полосе земли, отделенной от мира Андами и Тихим океаном. Взятие Ла Монеды, гибель Сальвадора Альенде, заточение Корвалана, разгромленное Народное Единство, и тысячи, и десятки тысяч жертв, превращенный в концентрационный лагерь стадион Сантьяго-де-Чили, где великого барда Латинской Америки Виктора Хару зверски пытали в течение четырех дней, а затем выпустили в него 34 пули.
12 дней отделяли Пабло Неруду от этих событий, 12 дней. О чем он думал в это время? Что пережил? Он был в своем доме на берегу океана, в Исла Негра, в доме, построенном наподобие корабля и раскрашенном во множество цветов. Его упрекали за то, что его жилище похоже на попугая, а он говорил, что это лучше, чем если бы оно смахивало на курицу. Когда они пришли его арестовать, то опоздали - он умер сам, в этот день, 23 сентября 1973 г. Им было досадно, и они разгромили его дом-корабль.
Он не сумел умереть геройски. Он мог погибнуть в Ла Монеде, ведь в 69-ом его выдвинули кандидатом на пост президента, но потом сняли в пользу Альенде. А в 70-ом он был послом во Франции, а в 71-ом получил Нобелевскую премию по литературе, а в 72-ом заболел и вернулся в Чили. Он не сумел умереть геройски, но его похороны, проходившие под дулами автоматов, позволили другим почувствовать, что они не сломлены, его похороны превратились в манифестацию протеста. Потому что он был великим поэтом, смерть которого смогла перевесить все мерзости, творимые в те дни. Ибо великий поэт является носителем души народа, и даже кончина его возвышает и становится символом сопротивления.
В детстве я начала учить испанский, чтобы читать в подлиннике Пабло Неруду. Тогда было сложно с книгами. Знакомые достали мне самоучитель испанского, и даже удалось в букинисте откопать толстый русско-испанский словарь. Но вот испано-русского мне было долго не найти. А потом я сидела и составляла подстрочники и пыталась сложить по-русски те слова, которые очень трудно адекватно передать. Ибо трудно, демонстрируя ведро воды, объяснить, что такое океан. А этот человек чем-то смахивал на океан, на небо, на что-то очень просторное, огромное, многоголосое.
Помню, еще до того, как московский Ленком привез "Звезду и смерть Хоакина Муриеты", еще до экранизации, я до дыр зачитывала написанную им пьесу, которая так не похожа ни на спектакль, ни на фильм. Всё-всё совсем другое. Но это просто не передать, это как древняя великая тайна. Словно весь народ участвует в действе. И монолог головы Муриеты, пронзительный и трагичный...
Мне удалось как-то худо-бедно перевести несколько стихотворений поэта. Пожалуй, Farewell получилось удачнее всего. В день памяти Пабло Неруды мне хотелось бы его вам представить.
FAREWELL
-1-
Со дна твоей души
печальные глаза ребенка –
мои глаза –
на нас глядят.
И ради его жизни,
горящей в наших венах,
нам надо сделать так,
чтоб наши жизни слились.
И ради рук его,
Рук дочери иль сына,
мои ладони все
должны б крушить…
И ради его глаз,
огромных и родных,
ты на день слезы спрячь
и улыбайся тихо…
-2-
Я этого, родная, не хочу.
Пусть нас не свяжут никакою силой
канаты жизни.
Да свершится так!
Пусть нас не свяжут ни слова,
что с уст твоих слетают,
подобных расцветающей акации,
ни то, чего не выразить словами,
ни час любви, прошедшей мимо нас,
ни дрожь ресниц твоих при расставаньи.
-3-
А я люблю любовь морских бродяг –
возьмут, поцелуют, исчезнут.
Все обещания пустят на ветер
и никогда не вернутся…
На каждой пристани девочка новая.
Бродяги берут их, целуют и исчезают…
И смерть, как девчонку, с любовью обняв,
ложатся на мягкую моря постель.
-4-
А я любовь люблю,
в которой разделяют
и поцелуи, и постель, и хлеб.
Любовь, которая приходит на мгновенье,
любовь, которая живет всегда.
Любовь, которая свободу дарит
тем, кто уходит от нее.
Боготворю любовь, которая все крепче
Становится. Любовь, далек которой след…
-5-
И с этих пор твои глаза
моих не заколдуют,
и с этих пор нам боль
друг друга не смягчить.
Но где б я ни был, я всегда насмешку
твоих ресниц носить с собою буду.
Но где б ты ни была, тебя,
я это знаю, моя, нет, не покинет боль.
Я был твоим, а ты была моею.
Кто дольше? Мы стоим на перекрестке,
где покидает нас любовь.
Я был твоим, а ты была моею.
Но ты теперь принадлежишь другому
любимому. И сад, что я взрастил
с тобой, он назовет своим.
Я грустен. Я печален.
Но я всегда печален.
Я ухожу от рук твоих,
куда? – не знаю сам.
И из под сердца твоего мне шепчет
ребенок мой: «Прощай!»
И я шепчу: «Прощай!»
