Ярким воскрестным днём Гарри остался дома и решил вывести Эмму и Олечку погулять. Эмма ехала в своей сидячей коляске. Ей купили большую красную конфету на палочке и вся природа, всё живое и неживое, было создано только для того чтобы Эмма вот так ехала в коляске, ела свою конфету, иногда вынимая её изо рта, и протягивая в сторону ручку, делясь ею со всем вокруг. Конфета красиво блестела на солнце. К ней прилипали пролетающие мимо мошки и пылинки, а соседская собака не удержалась и лизнула эммину конфету, очень обрадовав этим Эмму и ненадолго расстроив Гарри, который даже хотел выбросить кофнету, но потом как- то передумал или забыл.
Мимо прорычал старый мотоцикл. Остановился. С него встал большой человек в шлеме и стал приближаться к Эмме и её родителям. Человек снял шлем и Гарри с удивлением крикнул:
- Дед!
Это был большой, совсем не старый человек в чёрном, с бородой и длинными связанными на затылке в аккуратный хвост, рыжими с сединой волосами.
Дед ушел из семьи еще до рождения Гарри, честно дождавшись восемнадцатилетия сына. Он ушел в лес. Жил и работал там лесником. Один. Наедине с собой, со своими книгами, музыкой, животными, всем, чему никогда не хватало места в городской тесной квартире гарриной бабки. Всё его существо противилось той нудной фальши среди вещей, купленных за деньги, и денег полученных за вещи. От требований соответствовать каким- то представлениям, начиная от занимаемой должности до выполнения функций в спальне. Задумал дед свой побег давно, присмотрел себе место лесника и ушел, как только это стало возможным.
С детства Гарри слышал, что бабка всегда была в поиске " чего-то более приличного" , она говорила об этом со своими подругами. Немного позже Гарри понял, что так говорилось о мужчинах.
Дед появлялся в жизни Гарри очень редко и неожиданно. Когда Гарри было десять, дед как-то выторговал у бабки и родителей взять к себе внука на недельку. Но уже через пару дней Гарри заскучал в лесу без телевизора и двора. А еще через день прикатила бабка и гордо забрала Гарри на морской курорт.
И вот прошло много лет, виделись они очень редко и сегодня этот большой, пахнущий бензином и дымом человек, обнял Гарри, познкомился с Олечкой и присел возле коляски Эммы.
- Ты кто?,- спорил дед, положил огромную свою руку на лохматую эммину головку и внимательно посмотрел в её светло- зелёные глаза. Эмма не испугалась, не расплакалась, она протянула ему свою конфету. Он взял её и положил себе в рот.
- Спасибо, - с чувством сказал дед, будто бы поблагодарил за что-то очень нужное.
Он выпрямился и улыбаясь сказал:
- Сегодня зайти не могу, приеду завтра, утром. А рыжика этого на лето буду к себе забирать. И никаких возражений.
И ушел.
Дед ехал на своём старом мотоцикле тихо улыбаясь в рыжую бороду и черный шлем, с конфетой во рту. Свершилось. Он получил, то о чем так долго просил. На земле, появилось что- то действительно родное.
На следующее утро, очень рано раздался звонок в дверь. Ввалился дед с огромными корзинами разной лесной снеди. Сгрузил это всё на стол. Снова как вчера присел возле Эммы и вытащил из-за пазухи черной кожаной куртки, маленького котенка.
- Это тебе.
Так у Эммы появилось два первых друга. Котенок и Дед.

- Нет. Не может такого быть, еще рано, еще не может, как же так, он не видел еще моей новой шапки, я не напилась, я голодна, не могут у меня забрать его, не должны, я не могу так больше,- кричала про себя Вера и судорожно перебирала в голове все предпосылки невозможности происходящего. И новая шапка и её голод были холодно отвергнуты, словно Вера, вместо задолженного миллиона принесла своему кредитору фальшивую копейку. Две копейки. Как же так? Почему жизнь, так щедро дарившая, так сладко смеющаяся, жизнь с её запахом кофе, детскими улыбками, вкусом вишен, красками и переливами, эта любимая жизнь, снова её наказывала?
- За что?- спрашивала вслух Вера. И тут же откуда- то изнутри, из самых глубин, как казалось Вере, очень старой её души, приходил ответ. Эта душа, отдавала свои долги. А Вера, сейчас, в этот момент была лишь оболочкой. Оболочкой, которую опять решили закалять и опускать в холодную воду. Вера кричала и плакала. А холодной воды потерь избежать было невозможно. Она уже знала, что пройдет время и она станет другой, она станет сильней. И всё так же будет пахнуть кофе и всё сильней будет прилив. И она родится снова.
Веру и её душу закаляли давно.
Когда они вдруг оказались рядом, Вера боялась. Боялась, что ей всё снится и он исчезнет с первым утренним шумом за окном. Она заглядывала в его глаза и видела там свой страх. Они были словно маленькие котята, оторванные сразу от матери, не помнившие уже её тепла и любви. Они, оба, грелись друг о друга и молчали, боясь нарушить, то хрупкое счастье возникающие в воздухе, когда они были вместе. Животная радость обладания, невозможность подарка, боязнь захлебнуться, неверие. Неверие?
- Нет, я верила! Верила, - кричала про себя Вера снова протягивая найденную копейку своим кредитором.
На этот раз копейку взяли.
Вера вздохнула.

Целый день проходила на цыпочках- подумала что набойки потеряла. Лишний раз не хотелось вставать и идти, и как назло нужно было это делать чаще чем обычно. Ругала мастера, который поставил плохие набойки, себя, что отдала плохому мастеру. Пришла домой, снимаю ботинки и вижу что набойки на месте.
Хочу чтобы всё что я себе придумываю, на самом деле оказалось куда лучше. И картины и романы и песни и любови.

Поезд в Нюрнберг идёт по небу


Колесо желаний. Мои не исполнились. Предупреждаю, обычный лохотрон.


Закат


Названий этих кирх я не знаю, но внушающе


Андеграундный клуб. Самым живописным оказался женский туалет. Там в открытую курят гашиш и в закрытую прутся от кислоты. Мне понравилось.

Немцы обычно разводят такие чистые туалеты, что там хочется прилечь, а этот настоящий такой, как у нас в школе был.

Себя можно только дарить, собой нельзя торговаться. Ты- мне, я - тебе- опасный торг, неизвестно чем расплатятся.

Новое в спальню

Умение любить- редкий дар, чаще случается умение играть в любовь и уж совсем не повезло ленивым, им жалко любить и удобно страдать.

Она подумала, что видела уже тридцать две весны. Тридцать третья весна появилась неожиданно, в середине дня, раздвигая тяжелые снежные тучи, разливаясь тёплым туркисом на землю. В тридцать третьей весне уже всё было проще и понятней. Нечего было ждать и хотеть, некуда было спешить. Страх расплескать, не донести, то новое, что появилось в ней недавно, прошел. Она твёрдо зашагала улыбаясь солнцу, а то, что появилось в ней,
прижилось и наконец-то забилось. Слова в её голове складывались сами, в узоры голых веток акаций, на фоне неба цвета туркис.
Тридцать третья весна жила уже несколько дней своей жизнью, щедро разливала в воздухе свежий дурман и словно стесняясь показывала набухшие почки шиповника.
Жизнь, внезапно окрашенная цветом туркис не была новой, она была.

второй день рождения эльфов

День рождения эльфов

Как часто мы боимся, открыв душу, получить плевок и как охотно, плюем сами заметив хотя бы маленький кусочек незащищенного тела чужой души.

Есть справедливость в этом мире? Я придумала имя для героини своей повести- Роза Крест. И есть тому живые свидетели, что придумано это было только мной. Не далее как вчера, нахожу у Александра Блока пьесу " Роза и Крест". Ну не гад? Как- то перестаю я любить русскую классическую литературу. Вот перестаю.

Она читает повесть Константина Паустовского " Золотая роза". Эта повесть о писательском искусстве, о том, зачем люди пишут. Мастер вспоминает свои первые шаги и опыты в творчестве, размышляет на тему писательства. Главная мысль: пишет тот, кто не может не писать, тот кто видит больше других и умеет это большее показать, нарисовать своими красками-словами.
Однажды написав первые пару строк, она больше не может не писать, не потому что видит и слышит больше других, а потому что не может не писать. Её мечты, о том чтобы вырваться из себя самой, уйти от надоевшего не только ей образа недотраханной хохлушки и её тупых умозаключений, разбиваются снова и снова о беспощадную стену её же рассудка. Что-то опять заставляет её ковыряться в этой дуре и искать в ней хоть каплю чего-то полезного. Да, ей очень хочется быть полезной, хотя бы таким не новым способом как марание бумаги и холста. Чем, её писанина может быть кому то нужной, пока неизвестно. Только теперь, она будет писать всегда, до тех пор, пока сам Лев Толстой не спустится с небес и не бросит её, за это под инерситиэкспресс. Она подсела. Чего и всем желает.

Лев Толстой: "есть умные женщины которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве"

Как же он их ненавидел, только потому что хорошо знал и понимал.

Еще одна цитата из воспоминаний Максима Горького о Льве Толстом, слова Толстого:

" Не та баба опасна что держит за ..., а та что за душу"

Это всё от семейной жизни. Или от гениальности.

Женщина устроена очень хитро и ум ей не нужен, пока она востребована как женщина. Как только женщина перестаёт чувствовать в себе эту женскую нужность, она начинает искать в себе умные таланты и заниматься ими для восполнения утраты. Это не всегда умно, но всегда мило.

P.S. Навеяно размышлениями Максима Евсеева по поводу ума редактора отдела прозы Т.З. Анны.Б.

Я поднималась пешком в гору, нехотя жуя свою очередную мыслю. Наконец, взобравшись, к нужной остановке трамвая, я подняла глаза в небо и увидела Нечто. Это нельзя было назвать Луной. Такой Луны я не видела даже в своих идиотских снах. Оно было большое и живое. Мои плюс полтора обнаружили прозрачные жилочки и пульсирующие веночки того, что висело в небе вместо вчерашней Луны. Я удивилась вслух и проглотила надоевшую думку, словно ребёнок жвачку. Людей рядом не было. А где-то далеко, с другой стороны Земли садилось красное, ветреное Солнце.

Совсем не лунный вечер продолжил подкативший к остановке трамвай. В нём сидела пятидесятилетняя копия Нади Ауэрманн, причудливо сложившая свои длиннющие ноги в замысловатый узор. Трамвай был номер три, синий. Надя была номер два, в чёрном. Она медленно отвела глаза от окна и посмотрела на меня тем, что висело сегодня в небе вместо Луны. Я села напротив.

- Подумаешь ноги, если бы я была ведьмой, я бы себе тоже такие ноги взяла.

- Тебе до ведьмы, милочка, как до Киева на хромой кобыле.

- Ну и не надо.

- Ну и не ной.

Люблю ведьм, они красивые и цены себе не сложат.

Я отвернулась и стала рассматривать годовалого на вид младенца, которому молодая мама для пущего наслаждения жизнью дала послушать один из наушников своего плеера. Они вместе раскачивалась в такт неслышной мне мелодии. Во рту у малыша торчала жёлтая соска.

- Ну и дура мне мамаша досталась. Но весело.

С ним поболтать не удалось. Синий трамвай номер три приехал на конечную остановку, аккуратно вытряхнул нас в свет уличных фонарей и того, что висело на месте вчерашней Луны. На радостях избавления от болтливой поклажи, трамвай номер три, синего цвета, развернулся в сложном танцевальном па и подал зычный голос, сгоняя со своих путей уставшую от мартовских песен соседскую кошку.

Вода должна быть сиреневой. И это не море. Это просто сиреневая вода.

Солнце

"1 февраля 2006 г. стартовал конкурс "Лучший сетевой дневник Рунета". Победитель получает 500 долларов, авторы, занявшие второе и третье место - по 100 долларов США. Сроки подачи заявок: с 1 февраля по 1 мая 2006 г. Подробности см.
http://www.russianwritersclub.com/index.php?razdel=7"
http://www.russianwritersclub.com/index.php?razdel=7

Приветствую нового читателя. Лису А Свету. Нет. Лиса В Свете, или в Цвете.
Вообщем, добро пожаловать!

Быть водой
Зеркалить небо
Это не жизнь
Это гораздо больше

В русском языке есть очень страшный глагол. Ждать. Блуждая надоевшим детским лабиринтом, я прихожу в один и тот же тупик. Ждать. Когда я оглядываюсь по сторонам и вижу, что снова в него вернулась, наступает тихое помешательство. Кто- то невидимый во мне сползает по стене, ударяется виском о каменный пол и вытекает тёплой, красной струйкой по щеке. На свободу. Я проживаю это снова и снова. Никакой свободы не наступает. Приходится отползать подальше и отлеживаться. Потом отряхнуть юбочку, и скакать дальше, заведомо предполагая куда меня выведет смешная игрушка. Игрушка очень смешная. Я долго смеялась, когда прискакала в очередной тупик. Это случилось в одном старом городе. На отремонтированной пристани я увидела памятник, которого раньше не было. Я подошла ближе и русскими буквами прочла. Памятник Ждущей женщине. Да, да очень смешно.

Его колдовской, завораживающий душу голос, пронзительно страдал в холодном, во всех отношениях утре, весеннего месяца марта, две тысячи незабываемого года.
- Стинг не может быть русским, - очередная глупость мелькнула в моей голове, мне показалось, что именно так плачут души, находясь в чужом поднебесье.

Далеко-далеко, где-то в районе Алушты, на дальнем пляже стоит утёс. Огромный, отточенный морскими водами и ветрами камень. Местные жители зовут его Лягушкой. Сидит Лягушка на берегу в море глядит. Отдыхающие на ней копошатся. Любители фотографироваться Лягушку уважают, за живописность. Красивые девушки на Лягушку забираются, на ней обзор моря лучше и их, красота девичья, видней. Местные мальчишки красиво с Лягушки в море ныряют. Лягушка, место их встреч. Когда распродаются полные корзины пахлавы, семечек и вяленой рыбы, когда маленькие продавцы пляжных радостей отдыхают перед следующим своим торговым маршем, в эти нечастые минуты, можно наблюдать взмывающие в небе мальчишечьи, прикопченные солнцем тела, красиво, по-дельфиньи исчезающие в мутно-зелёной воде. Редкий отдыхающий осмелится прыгнуть с Лягушки, потому как дно каменистое, глубина небольшая, можно и не вынырнуть вовсе. И только на забаву скучающих наяд, осмелевшие после ящика пива герои, решаются на столь отчаянный прыжок. Пляж замирает в ожидании. Голова героя показывается над водой и одна из наяд, гордо обведет взглядом присутствующих дам, будто бы говорит: мой он! рты не разевать!
Так вот. Отвлекалась я. Лежу я как- то, давным-давно, на том пляже дальнем, алуштинском. Т ы у меня маленькая была, из воды выходила редко, все ковырялась с камушками или ныряла у берега. Я наплававшись ложилась на красное, как сейчас помню, полотенце и слушала стук сердца в нагретой солнцем гальке. Время от времени я поднимала голову, находила глазами твои синие в горошек трусы и укладывалась дальше, в полном спокойствии.
- Девушка, а ваша девочка то, вон где,- услышала я голос соседнего полотенца и тут же увидела твои синие в горошек трусы ползущие на пик горы-Лягушки.
Когда я подлетела к утёсу ты была наверху.
- Кристина, не двигайся!- заорала я. На что, ты повернула ко мне своё счастливое лицо и сказала весело:
- Мама, ползи ко мне, не бойся! Ты же меня учила, ничего не боятся!
Когда же это я такому учила тебя, господи? Не помню я такого. Ну может быть, когда ты воспалением лёгких заболела, в три своих маленьких месяца или когда я тебя, полуторогодовалую, в путешествие на недобитом немцами в войну, самолёте, потащила? Когда я могла тебе такое говорить? Разве только, когда мы с тобой в Польше от поезда отстали, или когда ты на киевском вокзале потерялась. А еще когда? И не упомню то всего. И не тебе я это говорила, вовсе, а себе, непутёвой. Пронеслись эти мысли в моей глупой голове, остановилась я. Говорю тебе:
- Ну прыгай, если не боишься.
Люди уже подплыли под гору, для подстраховки.
Несла я тебя на руках из воды как награду. Несла так, будто не дочку несу, а мечту свою воплощённую, свою мечту о смелости.
Растешь ты. Всё красивее и старше становишься. Тринадцать тебе скоро. Другая ты совсем, на меня не похожа. И я очень этому рада. Твоей непохожести. Ты говоришь на других языках, ты столько всего умеешь. Мне всё это и не снилось в твои годы. А то, что "Анну Каренину" вряд ли когда-нибудь прочтешь? Кто его знает, может не в Анне то Карениной счастье...

Это просто сказочное существование. Ждать его на окне. Целый день. Потом не спеша, мягко всем своим пушистым телом пройтись по его ногам. Один раз. Чтоб не разбаловать. Есть только с его рук. И наконец, запрыгнув ему на колени, свернувшись рыжим, тёплым клубком лежать на своём любимом месте, дышать ему в живот. Вне времени и пространства.
Какие- то буддисты долго рассказывали о нирване. Они ничего в ней не соображают. Лучше бы рассказали, за что меня так? По какой такой Карме, за какие ошибки мне отрубили хвост, дали подобие ума и сделали женщиной? Сиди теперь тут, думай, как дура.

У меня не растут цветы. Они болеют, вянут и окончательно умирают. Я покупаю цветок и стараюсь не забывать его поливать. Ставлю его в хорошее место, туда где он подходит по цвету и настроению.
Последнее время, я даже читала один сайт с рекомендациями по уходу за цветками. Там много чего писали о телесной и духовной подпитке цветков. А мне хотелось, чтобы цветок жил у меня и цвел сам, чтобы ему у меня нравилось. Я считала прочитанное, бабскими россказнями, потому что я особенная и цветки у меня особенные, поэтому могут сами выбирать где и как им жить, без моих постоянных вмешательств. У меня же куча дел кроме цветка.
Увядание приходит скоро и в воздухе начинают носиться нотки неправды. Я их чувствую. Потом, появляются желтые пятнышки на листьях. Просыпаясь утром, я бегу к цветку, смотреть. Может быть, всё-таки, показалось, и он вылечится сам? Вечером спешу домой, опять с тревогой смотрю на цветок и с огорчением понимаю, что чуда не произойдет, что он умрёт рано или поздно. Поэтому я не хочу его мучить, и себя, конечно, тоже. Я вычёркиваю цветок из своей жизни.
В этот момент время разделяется на До и После.
До- это когда теплится ещё, греет.
До- это когда редкая надежда выглянет из-за тучи.
До- это воспоминания его терпкого, приятного, ставшего дорогим запаха.
После- это трудно.
Особенно сначала.
После- это нечего ждать.
Нечего.
После- это подальше спрятать следы цветка, его подарки и забытые вещи.
После- это время думать: почему?
Он же был такой высокий и красивый и у него были рыжие волосы, потому что он был такой высокий, что головой касался солнца, потому что солнце его любило... .

Дорогие Друзья и Читатели, не работают комментраии, Анонимы тоже не могут оставлять комментарии. Все настройки в норме. Что ж это делается, люди добрые?
Безобразие. Мож пройдёт само? Или надо что- то делать?

Вчера, в моё закрытое окно постучали маленькая замёрзшая вишня и заледенелый пруд. А солнце не достучалось. Толстые, серые тучи не пустили его ко мне. Ну и что? Оно же всё равно есть. Оно пробъётся. Солнце.
- Мама, а у меня тоже будут такие руки, как у тебя?
- Нет, не будут, ты всегда будешь самой молодой и красивой.
Конечно, как же я могу состариться? Это другие стареют, потому что у них плохие мысли. А у меня какие мысли? Да никаких. А тонкие вишнёвые веточки первых морщин- это так надо. Так задумано. А год рождения, стал исторической небылью. И руки, если смотреть на дорогу, а не на руль, совсем не постарели. А еще немножко и прорвёт весну. И снова, можно будет часами таскаться по лесам и болотам, смотреть цвета. И, может быть, найдётся попутчик.
Мамы же не врут. Они тихо, про себя, добавляют:
- Для меня.
Я это уже знаю.

Воскресенье

Вчера написала в личку Анастасия Галицкая, что хочет проанонсировать Море.
http://www.proza.ru/
Вот, спасибо Анастасия Галицкая!

Просила в тексте не комментировать, но и там нашёлся злой дядька который сказал: скучно!
Бл..ну послать его в цирк? На эротику я уже одного посылала, пришёл сказал, что полегчало. Я ж не обещала развлекательной программы.

- Господь просто так таланты не даёт. Получил- будь добр отработай. Иначе грех на тебе большой.

Вместо слово " таланты" я бы вставила слово " жизнь". Говорит мне моя чуйка, что одно это и тоже.

Украинская женщина не умеет повествовать. Она вдалбливает. Она всегда права и всегда знает как нужно было сделать. Она имеет предстваление обо всём на свете. Если она не знает что такое Linux или Караваджо, она быстро сообразит из первых двух слов собеседника и выдаст своё единственно- правильное суждение. Ибо твёрдо уверена, что ничего нового на этом свете нет, не было и уже не будет.
Когда я замечаю в своём внутреннем диалоге вдалбливание. Я замолкаю.
Кто- то ошибочно думает что это из-за ума. Хотя причина молчания, только в его отсутствии. Гораздо легче мне выражаться вот так. Яблучком.

Граждане, от это подарок мне на день святого Валентина! Третье место у конкурсе. Правда, делю его с еще одним любителем невоодушлевлённых предметов, но разве это важно? А тока сегодня был разговор о моей неконкурентности и вот. Порадовали старуху.
http://www.gayatri.ru/forum/viewtopic.php?p=4181#4181


Дааа и спасибо Борису Дрейдинку, за ссылку на этот конкурс.

В этом сообщении становится уместным спросить: на хуй этот цирк?
Выражение не моё, подслушанное на третьей контейнерной площадке, седьмого километра большой овидиопольской дороги, ранним утром весеннего месяца нисана, две тысячи первого года до рождества христова.

В колонках играет - тишина
Настроение сейчас - отсутсвует

Когда не лепится маяк, в голову приходят разные мысли. УМ и ДУША- это одно и тоже? Пристань умалишённых, маяк душевнобольных. Медитация, когда левая половинка головного мозга наблюдает за правой, приносит ощутимые продвижения в этом вопросе. Головной мозг подобно желудку или сердцу выполняет свою функцию.
В этом сообщении становится уместным спросить, кто же меняет воду в аквариуме?

Бывают моменты, как сегодня, когда я не знаю кого благодарить. Кого благодарить, за то, что он рядом и я говорю с ним, вижу его. У меня нет к нему обожания, нет любования, я не тревожусь о его здоровье, о его будущем, о его способностях и успехах я никогда по нему не скучаю.
Просто, я не знаю кого за это нужно благодарить....

Я знала тебя всегда. Я любила и буду любить тебя вечно.

Море. Море моего детства.

Твои нежно- солёные поцелуи. Твой шторм. Твой дождь. Твою зиму. Я люблю твоё лето. Когда небо не в силах больше видеть просящих глаз твоих, входит в тебя медленно, раскалённым солнцем. Т ы меняешь цвет, становясь ночным варевом. Я люблю тебя.

Тебе я отдала всё что у меня было. Море, я отдала тебе Его. Он любил тебя больше меня. Он уходил в тебя часто. Два раза в год. Однажды выбрав навсегда. С тех пор, ты стало для меня бесценно.

Море. Море моей жизни.

Как- то на Земле спала- была девочка. Или мальчик. Всё равно кто. Спать было хорошо и скучно. Хорошо, потому что тепло и думать ничего не надо. Скучно, потому что думать ничего не надо. И тепло, как- то во сне, скучно. Иногда приснится девочке плохой сон проснётся она, протрёт глазки, увидит мальчика, подумает: опять я. И снова уснёт. Мальчик проснётся увидит себя , станет ему скучно и снова уснёт.
Но... пару вопросв мучали, всё-таки, мальчиков и девочек. Есть ли жизнь на Земле? Нет жизни ли на Земле?

Мне опять снится море и маяк. Море и крупным планом маяк. Маяк сине- белый. Не бывает таких маяков. Не бывает моря таким, каким рисую его я. Это не море, это кисель. Это вязко- мутное месиво не может называться морем. Рисовать море после Айвазовского всё равно, что писать рассказы после Чехова. Я не люблю ни одного ни другого. Не люблю их тупого смирения. Я хочу в кому. На неделю или на год. Где я возьму холст такого формата 30 на 100? Как это всё непросто. Жить.

Я не люблю красный цвет и устала от себя самой.

Он был красивый и высокий, и у него были рыжие волосы, потому что он был такой высокий, что головой касался солнца. Теперь даже ночью в моей кровати светило солнце, потому что он был красивый и высокий, и у него были рыжие волосы, потому что солнце его любило.

Вношу пояснения. На вчерашний вопрос близкой прдруги: А твои ли это мысли в дневнике или потянула у кого? Хочется сказать: Мои. Ввиду занятости собственных мыслей последние две недели одним вожделенным предметом, помещать их прилюдно не хочу. Именно поэтому, в означенный выше срок в дневнике присутствовали чужие ПОДПИСАННЫЕ мысли и произведения искусства. Неподписанные шедевры соответственно мои. Признаю глупость сего и постараюсь впредь чужих мыслей и картин в дневнике не публиковать. Дабы не вносить непонятки в некоторые умы.

Леонид Енгибаров

Кошка

Кошка с полосатым хвостом сказала Великой Богине: «Пожалуйста, очень прошу, Великая Богиня, ты можешь все, сделай меня женщиной! Мне так этого хочется!».
И Великая Богиня сказала: «Сделать это не трудно, трудно любить, а женщина, если она не умеет любить, перестает быть женщиной».
- «Я буду, буду любить!» - поклялась кошка с полосатым хвостом.
«Ладно! - сказала Великая Богиня. - Раз! Два! Три!».
И кошка превратилась в женщину.
Она полюбила. Он был красивый и высокий, и у него были светлые волосы, потому что он был такой высокий, что головой касался солнца.
Он тоже полюбил кошку.
Но когда он хотел ее поцеловать, случилось несчастье. В углу промелькнула мышь!
И кошка забыла, что она уже не кошка, бросилась на мышь и... опять стала обыкновенной кошкой с полосатым хвостом.
А он? Что мог сделать он? Он ушел.
Он был высокий и красивый, и у него были светлые волосы, потому что он был такой высокий, что головой касался солнца.
Долго плакала кошка, но Великая Богиня была неумолима. Она ведь сама была женщина.

Если Бог и есть, это ничего не меняет. Ничего. Ответственность за свою жизнь переложить на Бога не удасться.

Буше Одалиска на синей софе

Портреты Рембранта. Хочется смотреть долго, рассматривать каждую чёрточку, менять угол зрения, смотреть издалека, отходить и возвращаться снова. Старые, молодые, вельможные, простые, такие удивительные все. Смотрят проницательно, неужели видят? Не могут не видеть, живые они, все живые. Я даже в одного купца чуть не влюбилась. В глазах глубина и азарт, интерес, восторг, удивление. Был он такой, века четыре назад. Торговал, любил, жил. Потом умер. И ничего особенного не сделал в истории человечества, кроме того как, Рембранту портрет свой заказал. И любуются им веками и будут еще любоваться, изучать, реставрировать, хранить. Э- эх, хорошо!

Люди, может кто спиритизмом увлекается, спросите при случае у духа художника Рубенса, зачем он гермафродитов рисовал? Как- то раньше не замечала. А сеогдня рассмотрела вплотную. Они и есть.

Хорошо и спокойно. С утра. Всё с удовольствием. Кофе, дорога, тишина, запахи. Часы. Они были и их не было. Никаких желаний, всё на своих местах делалось само. Без меня. Я наблюдала за происходящим и мне нравилось. Нравилось видеть.
Люди заглядывали в глаза.
- Ты кто?
- Не знаю, просто так, бываю тут с вами. Иногда живу. Мне от вас ничего не нужно. Только будьте. Будьте мерилом.
Темнело, а время всё не шло. Люди зашевелились, показывая, что пора.
- Ты домой?
- Наверное. Мне направо? Ну да.
- Скользко?
- Может быть. Слышишь эту песню?
- Какую песню?
Прохожие шли потом замахали руками.

Резкий тормоз. Метроном ожил и оно пошло. Побежали секунды, минуты, часы. Снова я жду. Снова я хочу. Снова я боюсь.
Понимать бывает страшно.

В искусственных джунглях видела, рисовала по памяти, получилось, то что получилось. Жаль Мария Чепурина редко романы пишет, название прозаическое вышло.

Я не буду больше их писать
Дайте мне чистый пергамент

"Комсомолец явно думал о чём-то своём"
Увидела фразу в новом романе Марии Чепуриной. Так мне понравилась. Назову свой очередной свой цветок в этом мысленном ключе.

Идёт мокрый снег. Я боюсь. Я боюсь, что разобью машину, я боюсь, что разобью чужие машины, если бы я просто умерла, я была бы рада, а так не разобьюсь насмерть, только испорчу себе жизнь. Я еду и думаю о том, как противно бояться, как не люблю это в себе. И зачем этот дурацкий снег? А главное, зачем этот страх? Наверное, чтоб меньше умничала и болтала, а больше над собой работала.