В субботу впервые за 8 лет (где вы были восемь лет???) выбрался в Немецкую национальную оперу в Берлине. Раньше я наведывался туда раза два в год за настоящим культурным переживанием. На её сцене я лицезрел лучшие постановки, слушал лучшие голоса, выходил как пыльным мешком стукнутый благодаря Вседержителя за то, что в мире существует опера. Наверное если бы я очень заморочился, то смог бы и раньше организовать поездку в Берлин, не оставляя детей одних, но отчего-то такие поездки у меня всегда привлекали возможностью вернуться за полночь. Будто не за 200 км ездил, а так запросто, в театр рядом с домом.
В общем, протиснулся я через метро, полное фанатов Штутгарта, приехавших на финал кубка Германии, долженствовавший состояться в тот же вечер, пришел за четверть часа в театр и накатили на меня воспоминания тех пор, когда жизнь еще не была поломана. Их я с себя стряхнул и приготовился внимать одной из последних великих опер Верди, которые мне не довелось еще видеть на сцене.
Помню "Сицилийскую вечерю" по записи, которую подарили мне одна опероманка в Москве, молодая девушка ходившая зимой и летом в странной куцей шубке и от которой пахло ядреными духами за тридевять земель. Она для меня даже обложку нарисовала под сидиэрчик. Я тогда такие вещи не ценил, а сейчас с теплотой вспоминаю. Впрочем, я отклонился от темы...
Интересно, что в Берлине идет именно парижская версия оперы, по-французски. Слушать Верди на языке Мольера довольно необычно, но в целом его стиль очень узнаваем, Оказалось, что музыкально "Вечеря" где-то между средним и поздним Верди. В ней еще нет смелости Дона Карлоса, но музыкальный язык уже вольней, нежели в "Риголетто". Есть в опере несколько потрясающих мелодий, так что спрашиваешь себя почему оперу эту всё же сравнительно редко ставят - в сравнении с Травиатой, например.
Но главная изюминка этой оперы - наличие сразу нескольких равнозначных ведущих партий. И бас, и баритон, и тенор с сопрано. С хорошим составом певцов - а он в субботу был - слушать "Сицилийскую вечерю" одно удовольствие!
Roberto Tagliavini (Прочида) понравился особенно. Вообще этот персонаж заслуживает отдельного внимания:
Сама опера посвящена восстанию угнетенного сицилийского народа против иноземных (французских, сиречь норманнских) захватчиков. А Прочида это такой Гиркин, у которого одна, но пламенная страсть - скинуть французов, а там гори всё синим пламенем. Он и жизнь свою готов отдать, лишь бы раздуть огонь восстания. На алтарь своей великой геополиической идеи он с легкостью готов принести любые жертвы. Интересно, что Верди не возмутился тем, какую карикатуру на террориста-смутьяна ему подсунул автор либретто Эжен Скриб. По сути из-за Прочиды и погибает любовная пара - Элен (Hulkar Sabirova) и Анри (Valentyn Dytiuk). Последний - сын французского наместника, хоть сам и узнал об этом уже будучи заклятым врагом французов. А Элен потеряла в народно-освободительном восстании своего брата. Они такие разные и всё-таки они вместе.. Были. Пока не явился Прочида и поломал молодое счастье своей повесточкой. Собаки, вечно жить собрались?
А есть еще этот Монфор, посланник. Скарпиа на минималках. Римский товарищ всё по слабому полу прикалывался, а вот у его галльского предшественника эротические эскапады позади. Он хочет сыновьей любви от сына-нацпреда. И добивается ее примерно такими же садистскими методами, какими Скарпия спустя пол тысячелетия будет добиваться взаимности от Флории Тоски.
"Сицилийская вечеря" вообще интересна этим старым столкновением интереса сугубо партикулярного, личного, приватного и общественного. Где долг и что важнее. Быть счастливым, но бесчестным или же поступить по чести и обречь себя на несчастье и на смерть. В палаццо у наместника всегда тепло натоплено и рекой льется вино, пока на площадях выпускают кишки подвешенным за пятки партизанам. А жизнь она одна...
Режиссер Оливер Пю сделал акцент на французском колониализме и Алжирской войне, перенеся время действия в период позапрошлого и прошлого веков. А поскольку Алжирская война - архетип всех колониальных войн, то удалось зарифмовать очень многое и современных событий. Но об этом молчок. Потому что мне еще хочется погулять там, а север мне пока еще не вреден.

В кои-то веки снова сходил на Лоэнгрина с другом и Софией. Последний раз в 2008 году (кому интересно почитать можно тут) Билеты на стоячие места удалось отхватить в последний момент. И да, четыре с половиной часа с двумя антрактами отстояли не на Травиате или Тоске, а на Вагнере. На самом деле, конечно, это единственная опера его, которую я видел на сцене и которую даже переслушиваю в записях. Поэтому мне было вполне себе.
Публика на Вагнера ходит специфическая. Не сказал бы, что прямо эсэсовской формы не хватает, но явно видно по типажу, что за ди Грюне не голосует) Были даже члены буршеншафт - это такие студенческие союзы, которые раньше, во временя Вагнера были прогрессивные, за антиабсолютистские революции 1848 года (тогда национализм и прогрессизм шли рука в руку), а сейчас они люто консервативные и никто не скажет с точностью где там граница справа проходит... Что-то вроде наших реконструкторов, повернутых на "золотом веке", когда "всё было настоящим и всяк сверчок знавал свой вершок".
Оперу, конечно, надо слушать в оригинале. Тогда все эти зиг точка хайли играют всеми необходимыми красками. Немецкий легендарный король собирает свои войска против жестоких венгров и диких датчан. Он провозглашает готовность воевать и на востоке, и на западе - Бисмарк, который весьма негативно относился к этой идее, тогда, кажется еще был дипломатом в Петербурге. Черно-белое мышление, оно и в женских образах - Эльзы (которая чистота, красота и святая) и прожженной Ортруд, своеобразной Леди Макбет, злой и коварной.
Чтобы понимать "Лоэнгрина" нужно считывать многочисленные культурные коды в нем содержащиеся, причем музыкальные коды-то прочитать даже проще, чем исторические, политические, социальные... Мотивы узнаются сразу и сопровождают нас всю оперу, мастерская оркестровка, с включением гораздо больших возможностей оркестра, чем в то же время у Верди (в 1850 году тот как раз праздновал премьеру Риголетто), но мелодиями оперы шарманщика куда богаче. Сами диалоги - то что называется дурхкомпонирт - строятся на довольно простых каденциях, некоторые сцены драматически заметно затянуты, многословны. Верди сам резал свои оперы в поздних переработках от длиннот, где-то их стали традиционно резать готовившие их позже дирижеры. А вот к священной корове Вагнеру видимо не прикасаются. Думаю, из Лоэнгрина можно без проблема выкинуть час музыки, и драматически опера только выиграет.
Удивительно, что язык Лоэнгрина сейчас кажется настолько устаревшим, что почти искусственным. Вот вроде ты всё понимаешь, но будто это игра в старину, а не настоящая старина. Поразительная дикция актеров не освобождает от необходимости читать субтитры, потому что боишься пропустить очередной средневековый-неоисторический оборотец.
Содержательно Лоэнгрин учит воспринимать вождей как спасителей, посланных небом, чьи действия должны выполняться беспрекословно. "Ни золст ду мих бефраген" это по сути пункт первый - начальник всегдат прав. Пункт второй - если начальник не прав, смотри пункт номер один. Наивная вера немцев в героев, которая не раз обернется для них разбитым корытом. В общем, довольно глупо предъявлять эти претензии Вагнеру, который в окружении кромешного хаоса немецких земель середины века видел в средневековой империи недостижимый идеал - единой веры, власти, искусства.. Но когда спустя 80 лет этот образ довел до исступления целый народ, о Вагнере вспомнили (никогда не забывали) и возвели на пьедестал - как в СССР Пушкина в юбилейный 1937 год. Все эти политические реалии режиссер отразил в отсылках ко Второму рейху Вильгельмов - на первый взгляд анахронизм в костюмах объяснялся исторической рифмовкой... Ну а за рифмовку с рейхом Третьим отвечали все эти зиги и хайли.
Пели, надо сказать замечательно - разве что Павол Брезлик, дебютировавший в роли, оказался прям-таки совсем уж через край лирическим тенором. Да, Лоэнгрин партия, в которой блистали многие лирики, но её и отлично пели более спинтовые голоса. Бонисолли и Дель Монако, например, оставили записи In fernem Land и записи выдающиеся. А Бреслику порой не хватало именно в драматических моментах "лошадей под капотом".
Лоэнгрин давошний доволен теточек предпенсионного возраста практически до исступления. Остается только с ужасом предполагать что они тем вечером компенсировали.
Я люблю Лоэнгрина, единственную оперу Вагнера, с которой я знаком, но люблю недостаточно, чтобы бежать слушать, например, "Кольцо". Как сказал бы мой отчим, наверное еще не дорос.

Когда футболист заканчивает карьеру, он зачастую становится (играющим) тренером. Вот и звездный тенор Роландо Вийазон заделался нынче режиссером и ставит в наших саксонских краях один спектакль за другим на оперных сценах Дрездена и Лейпцига.
Мне его вчерашняя (премьера) "Сомнамбула" понравилась. Я не большой любитель режоперы, но и понимаю, что дзеффиреллиевская суперреалистическая детализация не всегда возможна, да и нужна. Поэтому важен принцип, лучше меньше, да лучше. Накрайняк тогда уж в концертном исполнении, чем когда все бегают голышом или на байках ни к селу, ни к городу.
Вийазон сделал очень умную постановку, показав уровень снов, призраков, мечтаний, любви и счастье поверху, а всё приземленное, человеческое, рациональное внизу, но соединив их зубчатым разломом вдоль всей комнаты. Логично вроде было показать столкновение просвещения в лице графа и темных предрассудков, но это было бы слишком предсказуемым ходом.

Интересно и цветовое решение - хор по традиции кальвинизма весь одет в черное, будто предвещает беллиниевских "Пуритан", но свадьба, сон, любовь показаны белым цветом платьев. Фактически все на сцене белое или черное. В конце трагического первого действия на кристально белой двери Амины, лунатичной несчастной невесты, рисуют черный крест. Эту тему можно было бы и продолжить, только не думаю, что это будет интересно не видевшим вчерашний спектакль.

В музыкальном плане "Сомнабула", которую я даже по записям не особо знал, оказалась типичной оперой бельканто - надо поймать волну, найти вайб и тогда кайфа с неё можно словить не меньше, чем с каких-нибудь "Паяцев" или "Тоски". И, конечно, длинные, длинные мелодии, про которые еще Верди философствовал. Красивые мелодии на предсказуемые гармонии, но за красотой мелодий забываешь, что гармонии все как один тоника-доминанта, иногда с таким божественно красивым уходом в минор. Да еще под флейты...

Пели вчера, кстати, так хорошо, как давно я не слышал в наших Палестинах. Emily Pogorelc - такую ми выдала, что мне аж страшно за неё стало. Спето было всё уверенно и прекрасно, в замечательном стиле, полном нюансировки и эмоций.
Эльвино - Максим Миронов поначалу испугал каким-то козлиным вибрато, весьма неприятным, но оно, вибрато, вскорости исчезло, и он запел весьма достойным, хоть и не очень большим россиниевским тенором с верхушечками и грацией, всё как полагается.
Георг Цеппенфельд - наш местный бас - отметился отменной дикцией, безукоризненной интонацией и актерским мастерством - совершенно по графски ухаживал за хозяюшкой. Кстати, мне кажется, что не только потому что "Сомнамбула" хэппиэндом кончается она считается semiseria - есть в образе графа нотки буффы, что-то от "Дон Паскуале" или "Эликсира любви". Может влюбленный "старик" всегда смешон, даже когда его чувства искренни? Кроме того в самой музыке столько радостной веселости, особенно в первом акте. Когда же Амину заносит в ночи перед свадьбой в комнату "к чужому мужику", всё действие берет трагический оборот. Драматически самая сильная сцена, когда Эльвино упрекает недавнюю невесту в неверности, однако по его тону мы слышим, что не хочет верить, не может верить в её предательство и буквально как тонущий за соломинку хватается за предположение мудрого графа о естественном объяснении невинных блужданий Амины по ночам. Таким образом любовь, ослепившая и бросившая его только что в колодец собственной ревности, помогла ему же освободиться. Все видят, как лунатка-Амина бредит во сне своей сорвавшейся свадьбой и женихом, и окончательно убеждаются в её невиновности. Вот такие они, суровые, кальвинисткие гельветы бог знает какого века. А могли бы бритвой по глазам, как говорится... Вот и сказке конец и Беллини, конечно, молодец.

А вообще удивительно как всё действие ложится на русскую присказку про "приехавшего и рассудившего всех барина". Действительно, в такие сказки хочется верить. А не в барина, приехавшего и перепортившего в баньке всех девок.

Вийазон, кстати, в апреле будет петь у нас - внезапно - Орфея в опере Монтеверди. Впрочем, многие тенора считают своим долгом по приколу попеть баритоновые партии. Обычно на старости лет. Но обычно это всякие ларго аль фактотум или "Пролог", а тут целый Орфей. Послушаем.
Fotos

С удовольствие вчера ознакомился с этой относительно ранней оперой Верди - ранней, ибо еще до "Макбета", с которого для меня начинается Верди настоящий. Всё-таки при всем моем трепетном отношении к "Набукко" и теплым воспоминаниям о хождении на эту оперу в ГАБТ, я даже на считающихся хитами "Ломбардцах" и "Эрнани" засыпаю - хотя надо сказать, что эти последние знаю по записям.
В общем, "Аттилу" стоило послушать-посмотреть хотя бы чтобы лучше понять эволюцию Верди от "шарманщика" до истинно сложного мастера. Показателен тут пример третьей картины, начинающейся с бури в венецианской (в будущем) лагуне. В этой картине музыкально уже проглядывают две другие вердиевские бури - из третьего акта "Риголетто" и первого - "Отелло". Хоры, прославляющие Вотана, предвосхищают хоровые сцены из "Макбета" и "Трубадура". Есть по одной симпатичной арии у всех главных героев - баса (Аттила), баритона (Эцио) - которого неплохо спел частый гость в Дрездене поляк Анджей Доббер, меццо-сопрано (Одабелла) и тенора (Форесто). Впрочем, и на них висят стилистические вериги бельканто. Мелодии иногда кажутся набором нот из трезвучий, спетым рандомно. До вершин Верди-мелодиста тут еще далеко - а гармонии, в целом, тоже редко когда заставляют подпрыгнуть в кресле.
Сам герой Аттила - достаточно любопытный персонаж. Исторический прототип, гунн, вероятно бы зело удивился, услыхав как он распевает на странном языке, похожем на латынь, расхаживая по сцене. И вот эту чуждость, дикость Аттилы Верди удалось передать лишь на троечку. А какой у него спустя двадцать лет получится роскошный Амонасро!
Тем не менее, опера в свое время пользовалась успехом, удачно попав в конъюнктурку; ну как же, гунны - это дикие австрияки, поработители севера италийского полуострова. Они - варвары, разрушающие культуру, а римляне пятого века - последние, под чьей властью Италия была по-настоящему единой. И вот же поёт Эцио - "Возьми себе всю вселенную, а Италию оставь мне!". Вообще в операх Верди чрезвычайно много политики, политических хитросплетений. И много отрицательных героев, которым как-то начинаешь сопереживать. Таков граф Ди Луна в "Трубадуре", таков Дон Карлос де Варгас в "Силе судьбы", таков и Ренато в "Бале-маскараде" - и Аттила ту да же! Все против него интригуют, а он-то всего лишь хочет захватить Рим за три дня. Но тут как на грех дернул его Вотан связаться с гордой римлянкой. Тут он, конечно, проявил недопустимую для настоящего homme d'état слабину. Результат - кинжал в отместку за поруганную честь женщины и страны, единой в образе убиенного Аттилой отца Одабеллы.
Вот такая вот политагитка, довольно прозрачная для тогдашнего итальянца.
Для подлинного шедевра Аттиле не хватает мелодий, не хватает драматической убедительности, а с патриотическим пафосом какой-то явный перебор. В палитре Верди еще не было красок, способных отразить такого персонажа как Аттила - полную противоположность всего того, что символизировало италийское искусство и его поздний продукт - оперу. Возможно гораздо более сильным ходом было бы, если бы Аттила у Верди вообще был ролью без слов - как Иван Грозный в "Царской невесте".

Я обычно весьма скептически отношусь к операм, спетым не на языке оригинала. Обычно переводы довольно убоги, в лучшем случае речь идет о посредственной отсебятине, едва годящейся, чтобы покрыть музыку. Что-то неуловимое теряется в общем впечатлении, ну может не прям Мойша напел, но что-то не так.
А вот этот свежеотремастированный "Бал-Маскарад", опубликованный на "яблочной музыке" с Фишер-Дискау мне приглянулся. Во многом благодаря дирижерскому мастерству Фрица Буша. Есть в этой записи и элегантность, и сдержанная страсть самой мелодрамотичной из мелодрам, и особая собранность и динамическое разнообразие в ансамблях. Фишер-Дискау тут во всей красе демонстрирует способность своим камерным голосом "создавать" роль "с нуля". Прея я всё же с большим удовольствием послушал бы.

"Риголетто" Джузеппе Верди - от знойных тропиков до студёной тундры сей опус гарантирует неплохие сборы театральных буфетов, а "Песенку герцога", благодаря телерекламе, знает наверное каждый почитатель пиццы и спагетти. А вот теперь вопрос на засыпку: кто помнит пьесу, лежавшую в основе „Риголетто“ ? Разве что знатоки её название-рыбу прилипалу Риголетто - „Король забавляется“. Почему король, ведь должен быть герцог? Интересно быстрехонько взглянуть в чём пьеса Гюго похожа, а в чем отличается от либретто оперы и какое в целом производит впечатление.
Романтическая драма „Король забавляется“ зрелое произведение Гюго-драматурга, если под зрелостью понимать опыт в написании пьес. К моменту создания Le roi s’amuse за его спиной уже пяток удач и провалов. На дворе 1832. Два года как отгремели два сражения - одно в театрах Парижа, а другое - на его улицах. В феврале 1830 драма Гюго “Эрнани“ расколола публику на два враждебных лагеря. Поборники классической трагедии „и величавого гения Расина“ были возмущены отказом автора от единства времени и места действия, более чеканным и местами дробным стихом новой пьесы. Зато вот молодежь просто выла от восторга, прославляя, если надо при помощи кулаков и вандализма, новое романтическое искусство. А спустя менее полугода прогремели “Три славных дня„ (тётка с голой грудью с картины Делакруа должна всплыть в памяти!). Июльская революция, которая смела как ветошь с полок затхлого погреба, власть последнего короля династии Бурбонов. Воцарилась её младшая, орлеанская ветвь в лице короля Луи-Филиппа. По титулу тот уже был не король Франции, а король французов - что называется почувствуйте разницу. Гюго, в свои тридцать уже успевший дойти от вундеркинда, прославившегося верноподданическими стихами до старожила на литературном олимпе, с новыми властями вроде бы был вась-вась и проблем с цензурой, и без того ослабевшей хватку, ожидать, казалось бы, не следовало. Весьма кстати и на премьеру написанной ещё до революции прямиком перед “Эрнани“ драмы „Марион Де Лорм” новые власти дали зелёный свет, однозначно хороший знак. Ни дать ни взять дней луи-филипповых прекрасное начало!
Однако, 1832 год с самого начала как-то не задался. Наметилась политическая реакция, в Париже произошли, как сказали бы сегодня, несанкционированные массовые беспорядки. Оказался наш отец „Король-буржуа“ не отцом, а… на словах ты король французов, а на деле - король Франции - самодур и гедонист. В такой атмосфере новую пьесу Гюго „Король забавляется“ запрещают сразу после премьеры специальным распоряжением министерства внутренних дел - ни просьбы, ни увещевания, ни обращения в суд ни к чему не привели.
Двадцать лет спустя цензура австрийская, лютовавшая на Италии и с которой имел дело Верди оказалась ничем не лучше французской. Действие пришлось перенести из ренессансной Франции в ренессансную... Мантую. Труба пониже, дым пожиже. Забавляться королю, да ещё так разгуливая по злачным помойкам в компании проституток и головорезов, не подобало. А вот абстрактный герцог вполне сойдет, пусть итальянцы себе глядят какая никчёмная власть ими правила и володела, пока не пришли австрийцы с их орднунгом.
Иосиф Зелёных, более известный как Джузеппе Верди, в настырности для борьбы с цензурою мало чем уступал Гюго. „Ноги в руки и беги по городу в поисках влиятельной персоны, способной добиться разрешения на „Король забавляется?, не спи, встряхнись! - так заканчивает Верди одно из писем своему либреттисту Франческо Мариа Пьяве. „Король забавляется“ - какой великий сюжет! Возможно величайшая драма нашего времени! Драма достойная Шекспира! Господи, хоть бы цензура её пропустила!” Результат вышел двоякий: с одной стороны Верди убеждён, что сделал всё, что было в его силах и результатом явно доволен, non ho saputo far meglio. Но вот цензура постоянно вмешивается в уже готовый спектакль. После обкорнанного римского представления Верди вне себе: „Так бы и написали - музыка и слова господина цензора!” возмущается рассерженный композитор. Но мы отвлеклись.
В сравнении двух текстов - либретто Пиаве под чутким руководством Верди и драмы Гюго прежде всего бросается в глаза чрезвычайная близость, насколько позволяли рамки жанра, к букве и духу французского первоисточника итальянского текста.
Подчас до уровня подстрочника. Это хорошо видно на примере монолога Трибуле - так зовут шута у Гюго - в начале второго действия, ставшего у Верди знаменитой Pari siamo:

Pari siamo!...io la lingua,
egli ha il pugnale.
L’uomo son io che ride,
ei quel che spegne!

Мы ровня, у меня язык, а у него кинжал
Я человек смеющейся, а он - тот, кто умерщвляет.

У Гюго:
Nous sommes tous les deux à la même hauteur.
Une langue acérée, une lame pointue.
Je suis l’homme qui rit, il est l’homme qui tue.
рифма тут на словах острый / убивает
Мы с ним одного уровня, едкий язык, острое лезвие, я смеюсь, а он убивает! (Антокольский немного добавляет, вероятно для рифмы к убийство -

Мы оба как птенцы из одного гнезда:
Язык мой ядовит - его клинок неистов.
Я продаю свой смех - он продает убийство.

Читать далее...

Десять лет назад публиковал в дневнике несколько различных вариантов любовного дуэта из второго акта «Тоски». А вот недавно кто-то разместил в тематической группе в фейсбуке запись этого волшебного дуэта на французском. Дирижирует не кто-нибудь, а сам Жорж Претр .



Очень необычно! И при этом вовсе не теряется мелодизм, во многом за счёт правил поэтического чтения и пения французского, которые делают его ещё более похожим на итальянский, чем он и так есть. (ancora (it.) становится encore (fr.) со звучащим e на конце. Но в некоторых местах всё-таки заметно, что композиторы пишут музыку под определённый текст, упиваясь звучанием слов. Бесконечно мелодичная фраза оригинала
la vidi ieri, ma fu puro caso. A pregar qui venne, non visto la ritrassi в переводе становится несколько тяжеловеснее и обрывистее: Elle est venue, hier, et je l'ai vue: Pendant sa prière! j'ai pris sa ressemblance. В остальном же почти так же красиво — удивительно.

Тот же дуэт на русском...вкушать далее