Ученик спросил:

— Учитель, что такое деньги?

Учитель взглянул на спросившего и рассмеялся:

— Только не говори, что ты не видел денег. По крайней мере, ты однажды платил за обучение в Школе! Лучше спроси ещё раз!

— Да, конечно, — улыбнулся ученик (видно было, что он хочет задать непростой вопрос). — Что такое деньги в кошельке покупателя?

— А это очень хороший вопрос, — одобрительно кивнул головой Учитель. — В кошельке покупателя деньги… — он сделал паузу, подумал и улыбнулся: — Да, в этом случае они вообще ничего не значат!

— Как же так? — удивился ученик, — ведь мы всегда говорим о прибыли, считаем расходы. Предприятие, в котором не будут обращать внимания на деньги, просто разорится!

— Ты прав, — сказал Учитель, — но мы ведь говорим о деньгах в кошельке покупателя! До тех пор, пока деньги лежат в его кошельке, это просто кусочки бумаги или металла. Человек может думать о том, что он на них купит, но это — в его голове, а не кошельке! Потом он покупает что-то, но только то, что он считает на сколько-то более ценным для себя, чем деньги, которые отдаёт. И уже когда он несёт покупку домой, он радуется той разнице, которую выиграл. Но это опять не деньги.

— Получается, что деньги сами по себе ничего не значат?

— Конечно! — улыбнулся Учитель. — Я же сказал, это — кусочки бумаги или металла.

Нельзя сказать, что эта история сильно расходится даже с современными нам представлениями о природе и функции денег. Интересно, что в большинстве записей, где мы обнаружили упоминания об этой истории, она помечена как очень важная.

У дороги стоял нищий и просил подаяния. Всадник, проезжавший мимо, ударил нищего по лицу плетью. Тот, глядя вслед удаляющемуся всаднику, сказал:

— Будь счастлив.

Крестьянин, видевший происшедшее, услышав эти слова, спросил:

— Неужто ты такой смиренный?

— Нет, — ответил нищий, — просто если бы всадник был счастлив, он бы не стал бить меня по лицу.

Один человек стал резко терять зрение. Он боролся со своим недугом всеми известными способами. Когда стало ясно, что лекарства не помогают, он стал бороться с помощью чувств. Совсем непросто было сказать себе: «А ты полюби свою слепоту».

Поначалу его положение казалось безвыходным. Когда он начал разговаривать со своей слепотой, его речь была горькой. Но он продолжал, пока горечь не уступила место смирению, терпеливости, покорности судьбе, приятию, а однажды, к его великому изумлению, — дружбе и любви. Затем наступил день, когда он обнял рукой свою слепоту и сказал:

— Я люблю тебя.

В этот день близкие опять увидели на его лице улыбку. Конечно, зрение он потерял навсегда. Но каким прекрасным стало его лицо!

Один раз Хинг Ши застал во дворе своих учеников, горячо спорящих о чём-то. Подойдя к ним, спросил о предмете их спора.

— Мы спорим о том, в чём заключается суть счастья и несчастья человека, — ответили ученики.

— И как же вы их нашли? — поинтересовался Учитель.

— Мы думаем, что причины счастья и несчастья человека в том, что окружает его и происходит с ним: в богатстве и бедности, в здравии и болезни, в любви и одиночестве, в мудрости и глупости, в старости и молодости.

— Пройдитесь по улицам, посмотрите внимательнее на лица тех, кого вы встретите, — ответил, качая головой Хинг Ши. — Уверен, увидите вы и смеющихся стариков, и плачущих юношей, и весёлых бедняков и грустных богачей, пышущих здоровьем, но печальных прохожих, горюющих влюблённых и умиротворённого отшельника. Как это вы сможете объяснить?

— Значит, не там мы искали причины счастья и несчастья, — сокрушались ученики.

— Ваша ошибка не в том, где вы искали, а в том, что вы нашли. Истинные причины и суть счастья и несчастья человека — лишь в нём самом. А всё, что вы нашли — не более чем следствие, либо обстоятельства.

Жила как-то одна семья: отец, мать и дочка-школьница. Жили они дружно, по крайней мере, так считали соседи: не было громких ссор между родителями, видно было, как те любят свою дочь. Вот только сама дочь не считала свою семью благополучной.

Однажды, возвращаясь домой со школы, она тихо открыла входную дверь и услышала, как её родители ссорятся. Ругались они со злобой, с какой-то ненавистью. Но не это удивило девочку. Удивило то, что когда она чем-то загремела в прихожей, ссора моментально прекратилась, и, войдя в комнату, девочка увидела улыбающихся ей родителей. И весь вечер они вели себя так, будто между ними ничего не произошло.

Много позже, когда подростковый «переходный» возраст дочери подходил к концу, когда уже сформировавшаяся личность не только имела свою точку зрения на всё, но и могла её отстоять, в очередном конфликте с матерью девочка услышала такую фразу:

— Да как тебе не стыдно, неблагодарная?! — исчерпав все аргументы, сорвалась мать. — Мы с отцом ради тебя пожертвовали своим счастьем; не разводились только для того, чтобы ты росла в «полной» семье!..

Девушка была готова к такой фразе. Она много раз думала над тем, что происходит между её родителями.

— А кто вас просил?! Я знала, что вы не любите друг друга. Я знала, что вы ругаетесь. Зачем мне это было нужно? Мало того, что вы себя несчастными сделали, вы ещё и меня в этом обвиняете. Я вас обоих люблю, и мне было бы лучше, если бы вы оба были счастливы. Если не можете быть счастливы вместе — будьте счастливы порознь. Я бы приходила к вам по очереди и радовалась за каждого, что у вас всё хорошо. Вы думаете, что мне было нужно, чтобы рядом со мной просто находились два человека? Нет. Мне нужно было, чтобы рядом со мной были два счастливых человека. Вы лишили меня возможности видеть вас счастливыми. Вы не показали мне пример того, какой должна быть счастливая семья. Придётся мне теперь самой придумывать, как это должно быть. Только, как вы, убивать любовь я не буду.

Жил-был один факир, большой любитель попугаев. Он покупал их на базаре, обучал всяким премудростям и продавал в богатые да знатные дома. Тем и зарабатывал деньги на жизнь.

Обучил факир хорошего попугая и продал его самому падишаху. Понравилась падишаху красота и учёность птицы, и он доверил её ловкому, толковому слуге.

— Будешь кормить, поить и холить этого попугая, — сказал он. — Смотри, береги его как зеницу ока. Если что-то с ним случится, тотчас докладывай мне. Но смотри, тот, кто принесёт весть о смерти попугая, поплатится головой.

И надо же было такому случиться, что попугай в скором времени умер. У несчастного слуги душа в пятки ушла: «Скажу — голову снимут, а утаю — не сегодня-завтра правда откроется, ещё хуже будет — лютой смертью казнят». Куда ни кинь — всё клин, ждёт его верная гибель. «Только Бирбал может меня спасти», — подумал слуга и пошёл на поклон к мудрому советнику падишаха. Поведал о своей беде и просит-молит спасти ему жизнь.

— Не бойся, вот увидишь, всё обойдётся, — утешил его Бирбал.

Отправился он к падишаху и со слезами в голосе начал:

— Покровитель бедных! Наш попу-гай, наш по… по-пугай…

— Что — околел?! — вскричал падишах, увидев, что Бирбал сам не свой.

Но Бирбал не спешил с новостью.

— Да нет, что вы, владыка мира! Наверно, он стал аскетом. Лёг на спину, клювом к небу, глаза закрыл и не дышит — как истинный йог.

— Да он просто околел, разве ты не понял? — удивился Акбар.

— Что ни говори, а я думаю, что он стал подвижником и дал обет молчания. А лучше всего, ваше величество, пойдёмте вместе посмотрим.

Падишах согласился, и они вместе пришли в сад. Взглянув на птицу, падишах хмыкнул.

— Бирбал! Слывёшь мудрецом, а не догадался, что попугай мёртв. Сказал бы мне сразу, я бы сюда зря не ходил.

— Да я побоялся, государь! — ответил на это Бирбал. — Ведь окажись я на месте слуги, доложи я, что попугай околел, вы бы, наверное, голову мне снесли!

Тут падишах вспомнил про свой приказ. Хитрость Бирбала его позабавила. Похвалив, Акбар дал ему щедрую награду и отпустил. А Бирбал отдал награду слуге. Так, благодаря Бирбалу, бедный слуга не только в живых остался, но ещё и разбогател.

Жил когда-то в Багдаде богатый купец. Дом его был надёжен, он владел большими и малыми поместьями, корабли его с ценными товарами ходили в Индию. Унаследованные от отца богатства он приумножил своими усилиями, приложенными в должном месте в благоприятное время, а также благодаря мудрым советам и руководству Западного Царя, как называли в то время султана Кордовы.

Но вдруг счастье изменило ему. Дома и земли были захвачены жестоким правителем, корабли, застигнутые тайфуном, затонули, на его семью обрушились несчастья. Даже близкие друзья, казалось, перестали понимать купца, несмотря на то, что их общим стремлением были совершенные социальные отношения.

И тогда купец решил отправиться в Испанию, чтобы просить помощи у своего прежнего покровителя. Путь его пролегал через западную пустыню. Бедствия подстерегали его в дороге одно за другим. Осёл его издох, сам он был схвачен разбойниками и продан в рабство. С большим трудом удалось купцу вырваться на свободу. Обожжённое солнцем лицо беглеца напоминало выдубленную кожу. Грубые жители деревень, через которые он проходил, гнали его прочь от своих дверей. И только бродячие дервиши делились с ним скудной пищей и давали тряпьё, чтобы прикрыть наготу. Иногда ему удавалось добыть немного свежей воды, но чаще приходилось довольствоваться солоноватой, мало пригодной для питья.

Наконец он достиг дворца Западного Царя. Но и здесь его ждали неудачи. Стража пинками отгоняла от ворот оборванца, придворные не захотели с ним разговаривать. Пришлось бедняге наняться на какую-то грязную работу во дворце. Скопив немного денег, он купил себе приличную одежду, явился к главному церемониймейстеру и попросил допустить его к царю. Когда-то купец был близок к монарху, пользовался его благосклонностью, и об этом счастливом времени у него сохранились самые живые воспоминания. Но так как нищета и унижения наложили свой отпечаток на манеры купца, церемониймейстеру стало ясно, что никак нельзя ввести этого человека в высокое присутствие, пока он не получит нескольких необходимых уроков светского обхождения и не научится владеть собой.

Наконец, уже спустя три года с тех пор, как он покинул Багдад, купец вошёл в тронный зал султана Кордовы. Царь сразу его узнал, усадил на почётное место рядом с собой и попросил его рассказать о своей жизни.

— Ваше Величество, — сказал купец, — в последние годы судьба была ко мне крайне жестока. Я лишился имущества, был изгнан из наследственных владений, потерял свои корабли и был окончательно разорён. Три года я пробивался к вам. В течение этого времени я переносил все невзгоды, какие только могут выпасть на долю человека: умирал от голода и жажды в пустыне, страдал от одиночества, был в плену у разбойников, жил среди людей, языка которых не понимал. Теперь я перед Вами и отдаюсь на волю Вашей царской милости.

Когда купец умолк, царь обернулся к церемониймейстеру:

— Дай ему сто овец и назначь придворным пастухом. Пусть он пасёт их вон на том холме, и да сопутствует ему в этом удача.

Купец был слегка разочарован тем, что щедрость монарха оказалась меньшей, чем он надеялся, но, не подав виду, поблагодарил султана в соответствии с этикетом и удалился. Когда он привёл стадо на бедное пастбище, которое указал царь, овцы заболели чумой, и все до одной полегли. Неудачливый пастух возвратился во дворец.

— Ну как твои овцы? — спросил царь.

— Как только я привёл их на пастбище, всё стадо погибло.

Царь подозвал церемониймейстера и сказал:

— Дай этому человеку пятьдесят овец, и пусть он заботится о них, пока не получит следующего распоряжения!

Испытывающий горечь и стыд пастух погнал своё новое стадо на пастбище. Животные начали мирно щипать траву, как вдруг из леса выскочили волки. Испуганное стадо бросилось к крутому обрыву и погибло в пропасти. В великой печали купец пришёл к царю и поведал ему ещё об одной неудаче.

— Ну что ж, — сказал царь, — теперь возьми двадцать пять овец.

Потеряв всякую надежду, в отчаянии, что всё у него идёт из рук вон плохо, купец снова привёл стадо на пастбище. Вскоре каждая овца принесла по два ягнёнка, потом ещё по два, и стадо его стало увеличиваться. Последний приплод был особенно удачным, ягнята родились крупными, с красивой шерстью и вкусным мясом. Купец понял, что ему выгодно продавать часть своих овец и покупать по низкой цене маленьких и худосочных; он их выкармливал, пока они не становились сильными и здоровыми, как овцы его стада.

Через три года он возвратился ко двору в богатой одежде, чтобы рассказать о своих успехах. Его тут же провели к царю.

— Тебе удалось стать хорошим пастырем? — спросил царь.

— В самом деле, Ваше Величество, каким-то непостижимым образом ко мне вернулась удача. Я смело могу сказать, что теперь мои дела идут благополучно, хотя особой любви к занятию пастуха я всё ещё не испытываю.

— Отлично, — сказал царь, — а теперь прими от нас в дар королевство Севилью. Пусть все знают: отныне ты — король Севильи.

И с этими словами монарх коснулся его плеча своим жезлом. Не сдержавшись, купец в изумлении воскликнул:

— Но почему вы не сделали меня царём сразу, когда я пришёл к вам? Неужели вы испытывали моё терпение, и так уже достаточно испытанное судьбой?

Царь засмеялся:

— Дозволь сказать тебе, что, если бы ты получил трон Севильи в тот день, когда повёл на холм сто овец, от этого царства не осталось бы камня на камне.

Как-то к монаху Джошу, о котором рассказывают, что он начал изучать дзен в шестьдесят лет, озарение получил в восемьдесят, а затем учил до ста двадцати лет, приш?л ученик с вопросом:

— Если я добьюсь пустоты в сво?м уме, что делать потом?

— Выброси е?, — посоветовал Джошу.

— Как я могу выбросить то, чего нет? — настаивал ученик.

— Если не можешь, неси с собой, — ответил Учитель.