M.B.

Она сказала: «Он уже уснул!»,—

задернув полог над кроваткой сына,

и верхний свет неловко погасила,

и, съежившись, халат упал на стул.

Мы с ней не говорили про любовь,

Она шептала что-то, чуть картавя,

звук «р», как виноградину, катая

за белою оградою зубов.

«А знаешь: я ведь плюнула давно

на жизнь свою... И вдруг так огорошить!

Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.

И вдруг — я снова женщина... Смешно?»

Быть благодарным — это мой был долг.

Ища защиту в беззащитном теле,

зарылся я, зафлаженный, как волк,

в доверчивый сугроб ее постели.