Из сборника стихов Юлии Лазаревой «Чайный город»:

Импрессионист

Импрессионисту снится осень,
Образ, нарисованный пастелью.
Всё вокруг – пронзительная просинь,
Тающая просинь с карамелью.

Клён как крёстный, щедрый на подарки,
С небом связанный одним сияньем.
Рыжая звезда в аллею парка
Падает – загадывай желанье!

Мир не зря на всех разлит и роздан
Всею полнотою без остатка,
Влажные, заплаканные звёзды
На лету лови взахлёб в охапку.

И бегом – куда всё? – без причины,
Распугав притихших луж ватаги…
Рыжую звезду на ножке длинной
Высушат меж листиков бумаги…

Импрессионисту осень снится,
Взгляд её задумчивый и карий…
Наши пролетающие лица
Собраны в пылающий гербарий.

1999

Немало стихотворных строк посвящено художникам и их творениям. Хрестоматийный пример – стихотворение Николая Заболоцкого, написанное на портрет А.П.Струйской кисти Федора Рокотова:

Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.¹

Ты помнишь, как из тьмы былого,
Едва закутана в атлас, 
С портрета Рокотова снова
Смотрела Струйская на нас?

Ее глаза – как два тумана,
Полуулыбка, полуплач.
Ее глаза – как два обмана,
Покрытых мглою неудач.

Соединенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг,
Безумной нежности припадок, 
Предвосхищенье смертных мук…

А много раньше другой поэт – Яков Полонский – обратился «К портрету Лопухиной» кисти В.Л.Боровиковского:

Она давно прошла, – и нет уже тех глаз
И той улыбки нет, что молча выражала
Страданье – тень любви,и мысли – тень печали…
Но красоту ее Боровиковский спас.
Так часть души ее от нас не улетела;
И будет этот взгляд и эта прелесть тела
К ней равнодушное потомство привлекать,
Уча его любить – страдать –
Прощать – молчать…²

Поэт подчас находит столь точные метафоры для описания того или иного полотна, что искусствоведу остается лишь рассказывать о произведении и его авторе. Художник слова очень тонко чувствует художника пера, резца и кисти, то мысленно пытаясь примерить на себя судьбу творца или его героев, то решая вечный вопрос – в чем суть творчества.

Поэты размышляют о живописи и графике, о жанрах и приемах, сюжетах и композициях, пытаются писать «в разных техниках».

Живопись

С годами живопись становится понятней,
Мы к ней все чаще обращаемся опять.
Московских пригородов солнечные пятна,
Головки грезовской светящаяся прядь,
Вакханки Рубенса, и Тауэр в тумане
Припоминаются все ярче и ясней.
Изображенья, раз увиденные, манят,
Вдруг проступившие из юношеских дней.
С годами живопись становится нужнее, –
Все остальное ускользает и течет.
Стареет сцена и театры вместе с нею,
Кино и музыка иные, что ни год.
Одна лишь живопись внушает нам надежду,
Что неизменными останутся всегда
И эти складки у пророка на одежде,
И эта серая в промоинах вода.
И мироздания распавшиеся звенья
Соединяются в музейной тишине,
Где продлеваются летящие мгновенья,
Запечатленные на сером полотне.

Александр Городницкий, 1987

Игорь Северянин, словно художник, цикл своих стихотворений так и назвал – «акварель»³.

Весенняя яблоня. Акварель

Весенней яблони, в нетающем снегу,
Без содрогания я видеть не могу:
Горбатой девушкой – прекрасной, но немой –
Трепещет дерево, туманя гений мой…

Как будто в зеркало, смотрясь в широкий плес,
Она старается смахнуть росинки слез
И ужасается, и стонет, как арба,
Вняв отражению зловещего горба.

Когда на озеро слетает сон стальной,
Бываю с яблоней, как с девушкой больной,
И, полный нежности и ласковой тоски,
Благоуханные целую лепестки.

Тогда доверчиво, не сдерживая слез,
Она касается слегка моих волос,
Потом берет меня в ветвистое кольцо, –
И я целую ей цветущее лицо.

1910

А сколько художников были поэтами и наоборот, поэты – художниками: Волошин, Крученых, Маяковский, Бурлюк…

Перелистывала подшивку газеты «Искусство» и ловила себя на мысли сделать поэтический обзор газетных публикаций, в котором стихотворные строки дополняли бы искусствоведческий текст, вносили в разговор о прошлом интонацию ХХ и даже ХХI века. Столь неакадемичный подход к произведениям изобразительного искусства может показаться субъективным и некорректным, но на то они и есть разговоры после уроков. На этот раз вокруг публикаций газеты «Искусство», произведений и судеб любимых художников и поэтов. Стихотворения сами говорят за себя, комментировать их просто не нужно. Это не тексты обзоров и бесед, это – всего лишь этюды, на основе которых каждый может создать свою картину.

Этюд первый
Сиреневый

Первую картину импрессионистов в Россию привез коллекционер Сергей Щукин. Это была «Сирень в саду» Клода Моне. Спустя годы поэт Осип Мандельштам свои впечатления от созерцания именно этой картины запечатлел в стихотворении «Импрессионизм»:

Художник нам изобразил 
Глубокий обморок сирени
И красок звучные ступени
На холст, как струпья, положил.

Он понял масла густоту –
Его запекшееся лето
Лиловым мозгом разогрето,
Расширенное в духоту.

А тень-то, тень все лиловей,
Свисток иль хлыст, как спичка, тухнет, –
Ты скажешь: повара на кухне
Готовят жирных голубей.

Угадывается качель,
Недомалеваны вуали,
И в этом солнечном развале
Уже хозяйничает шмель.

К образу сирени обращались многие художники. «С этим душистым весенним растением связана легенда о нимфе Сиринге, преследуемой влюбленным в нее Паном. Не желая принадлежать хозяину леса, она взмолилась богам, и была обращена ими в тростник, из стеблей которого Пан сделал свирель»⁴.

Сирень – не единожды воплощенная на холсте и майолике, на бумаге и в мозаике. Помните сирень Врубеля и Кончаловского?! Современники говорили, что в год смерти Врубеля сирень зацвела во второй раз, осенью, что не случается в наших краях. Цветок прощался с великим мастером.

А вот – Александр Кушнер.

Сирень

Фиолетовой, белой, лиловой,
Ледяной, голубой, бестолковой
Перед взором предстанет сирень.
Летний полдень разбит на осколки,
Острых листьев блестят треуголки,
И, как облако, стелется тень.

Сколько свежести в ветви тяжелой,
Как стараются важные пчелы,
Допотопная блещет краса!
Но вглядись в эти вспышки и блестки:
Здесь уже побывал Кончаловский,
Трогал кисти и щурил глаза.

Тем сильней у забора с канавкой
Восхищение наше, с поправкой
На тяжелый музейный букет,
Нависающий в желтой плетенке
Над столом, и две грозди в сторонке,
И от локтя на скатерти след.