Ниже публикуется текст краткого доклада, сделанного мной на конференции ОИРУ 23 ноября 2012 года [cм.]. Развёрнутая статья, снабженная множеством уточняющих деталей, ссылок и иллюстраций, уже сдана и, надеюсь, будет опубликована в очередном сборнике уважаемого Общества. 

 

 

Необычный домик в стиле модерн располагается в 30 километрах к северо-востоку от Москвы, в посёлке Литвиново Трубинского сельского поселения Щёлковского района Московской области. Дом находится в живописной местности на обрывистом краю глубокого оврага, образованного поймой некогда полноводной реки Лашутки. 

 

 

 

Несмотря на то, что его архитектурные формы давно вызывают устойчивое любопытство среди местных любителей старины, его история до сих пор почти не привлекала внимания исследователей. 

 

Хотелось бы обратить внимание на то, что не стоит путать наше Литвиново с Литвиново в 80 километрах от Москвы в Наро-Фоминском районе, где в 1923 году произошла встреча Есенина с Айседорой Дункан.

 

Имена владельцев имения Литвиново – фабрикантов из рода Пельтцер, до сих пор были известны лишь узкому кругу специалистов в области истории текстильной промышленности России XIX века. Кроме обширного пласта скупых статистических источников, в процессе исследования использовались  материалы книги «Прошлое развеялось как дым»  ИзабеллаНадольны (1917-2004), - одной из потомков рода Пельтцер. 

 

 

Её книга, неоднократно издававшаяся за рубежом, но до сих пор не переведённая на русский язык, содержит множество уточняющих сведений, позволивших прояснить некоторые тёмные моменты нашей истории. Хотелось бы выразить особую благодарность потомкам семей фабрикантов Пельцер и Четвериковых Анне-Марии Пельтцер-Ландтблум(Швеция), Катарине Вагенбах (Германия) и Наталье Александровне Добрыниной. 

 

 

Во времена Генерального межевания местности в 1767 году деревня Литвиновосоставляла одно владение с селом Спасское, Каблуково тож, которое и сейчас находится по соседству, у места впадения Лашутки в реку Ворю. 

 

До 1829 года село и деревня принадлежали известной семье Гончаровых, а точнее старшему брату супруги Александра Сергеевича Пушкина, Натальи Гончаровой, - Дмитрию Николаевичу Гончарову (1808-1860). Дочь следующего владельца имения, Елизавета Семёновна Дорошевич (ум. 1889) была замужем за известным юристом и общественным деятелем своего времени, действительным статским советником Василием НиколаевичемЛешковым (1810-1881).

 

 

В 1856 году Елизавета Семёновна продала Литвиново новым владельцам. К 1874 годуЛитвиново перешло к известному  оперному артисту, антрепренеру и режиссёру Киевского городского театра Иосифу Яковлевичу Сетову (1826-1893/1894). Иосиф Сетов, - JosefSethofer происходил из семьи выходцев из Венгрии. Из-за монополии Императорских театров киевская антреприза Сетова могла гастролировать в Москве лишь в летние месяцы, когда императорские театры уходили на отдых. 

 

 

 

Тогда же Сетов вместе с участниками своей артрепризы посещал подмосковное Литвиново, где на его средства был возведён обширный деревянный дом, стоявший на крутом берегу Большого пруда. Имением Литвиново «с признанной немецкой основательностью» управлял представитель разветвлённого рода суконных фабрикантов Фридрих Пельтцер(1808-1887), звавшийся на русский лад Фёдором Ивановичем.

 

 

В начале XIX века российские суконные фабрики еще не имели возможности конкурировать с иностранными по качеству и цене своей продукции. В 1822 году правительством Российской империи был введён тариф, согласно которому ввозимые в Россию сукна иностранного производства были обложены высокой пошлиной. Для иностранных предпринимателей стало выгоднее основывать свои предприятия в России. Управляющий имением Сетова в Литвинове, Фёдор Иванович Пельтцер вместе со своими четырьмя братьями выехали в Россию из города Аахена, славившегося в те времена своими многочисленными суконными фабриками.

 

 

Фёдор Иванович был владельцем суконной фабрики в черте подмосковного городаБалашиха. Его родной брат, – Егор Иванович Пельтцер (1810-1897) выкупил суконную фабрику в Каблукове, а затем, в 1861 в соседнем с селом Каблуково сельце Александровское, Сукманиха тож  основал ещё одно суконное предприятие.

 

 

Стоит отметить, что одним из внуков владельца фабрик в Каблукове и Сукманихе был известный актёр и режиссёр, заслуженный артист РСФСР  Иван Романович (Робертович)Пельтцер (Eugen Peltzer; 1871-1959) – отец известной актрисы Татьяны ИвановныПельтцер (1904-1992) и изобретателя первого советского гоночного автомобиляАлександра Ивановича Пельтцера (1906-1975).

 

 

В 1880 году имение Литвиново с деревянной усадьбой и двумястами десятинами земли за 20.000 рублей было куплено у Сетова голландским или (по другим источникам) нидерландским подданным Александром Наполеоновичем Пельтцером (1850-1923). Он был сыном главы  Товарищества Нарвской суконной мануфактуры Наполеона ИвановичаПельтцера (1802-1889). В 1900 году в доме Еремеева и Берг у Ильинских ворот Александр Наполеонович вёл оптовую торговлю шерстяной пряжей. К 1909 году он вошёл в состав правления Нарвской мануфактуры - весьма известного, крупного и прибыльного предприятия. Фабрика при 900 рабочих производила офицерское, мундирное и шинельное сукно. Основной капитал в 1909 году составлял огромную по тем временам сумму в 2.000.000 рублей серебром.

 

Александр Наполеонович был женат на своей двоюродной сестре, Марии-Екатерине Фёдоровне (1850-1919) – дочери Фёдора Ивановича Пельтцера, управлявшего усадьбойСетова в Литвинове. При нём на месте деревянного дома управляющего – его тестя по последнему слову архитектуры был построен краснокирпичный домик, которому посвящено наше выступление.

 

 

В воспоминаниях Изабеллы Надольны этот дом называется «Verwalterhäuschen» - «домиком управляющего» или «административным домиком». По всей видимости, в нём, кроме администрации имения, планировалось разместить администрацию каблуковской исукманихской фабрик. Однако через два года после покупки имения в пожаре 1882 года погибла большая часть многообещающего предприятия в Сукманихе. Через два года после пожара в марте 1884 года обе фабрики были обследованы санитарной фабричной инспекцией. Последствия пожара заметно сказывались на их состоянии. По оценкам инспектора внутреннее устройство мастерских было признано неудовлетворительным, а сами условия производства отличались непостоянством и случайностью. К 1890 году фабрика в Каблукове была закрыта. Исходя из этого, можно предположить, что строительство административного дома представительского уровня поблизости от деревянного усадебного дома, в котором проживала семья, производилось в 1883-1885 годах в рамках программы восстановления и модернизации суконно-шерстяной фабрики вСукманихе, разрешение на которую было официально получено  в  1882 году.

 

 

Надо отметить, что Александр Наполеонович принадлежал молодому поколению состоятельных фабрикантов, открытому новым архитектурным веяниям и составлявшим основной круг заказчиков построек в стиле модерн, в отличие от фабрикантов старшего поколения, которым были милее архитектурные формы их юности.

 

Обращает на себя внимание выразительная объёмно-пространственная асимметричная композиция здания и разновысотность свободно сгруппированных объёмов, создающая оригинальный силуэт постройки. Основная одноэтажная часть здания дополняется двухэтажным объёмом с маленькой пристройкой с восточной стороны, а также полукруглой башенкой  с северной стороны здания, характерной для облика подмосковных загородных домов конца XIX века. Заметно стремление архитектора выявить в плане и объёмах постройки основные помещения дома. Этот новаторский приём, являющийся характерной чертой московского модерна, напоминает ранние проекты особняков таких мэтров, как Лев Николаевич Кекушев (1859 -?) и Фёдор Осипович (Франц Альберт) Шехтель (1859-1926). 

 

 

Выдвинутую вперёд центральную часть главного южного фасада с тремя окнами венчает треугольный щипец с узким арочным слуховым окном, своей формой и лепной отделкой напоминающий подобный щипец собственного дома Ф. Шехтеля в Ермолаевском переулке д. 28, построенного архитектором в 1896 году.

 

 

Двухэтажная квадратная в плане часть здания, покрытая вальмовой крышей с резными слегами, является доминантой композиции главного фасада. Своими пропорциями и видом рустовки углов она весьма схожа с домом управляющего, построенного  Шехтелем в 1883-1889 годах в усадьбе Соха семьи Дервизов  в Рязанской области.

 

 

С довольно высоким двухэтажным объёмом контрастирует размер крохотной одноэтажной пристройки с восточной стороны с гротескным крупным арочным окном.  Своей ролью в общей композиции здания она напоминает проект станции Одинцово выполненныйКекушевым в 1898 году.

 

 

Наиболее эффектно здание смотрится с угловой юго-западной стороны, откуда открывается вид, позволяющий наиболее полно оценить общую задумку архитектора. Повторенный в уменьшенном масштабе щипец со слуховым окном образует архивольт, подчёркивающий  оригинальную форму полукруглого чердачного окна. 

 

 

Северный фасад здания обращён к живописной пойме  реки Лашутка. С этой стороны к основному  объёму здания примыкает деревянная  веранда с элементами декора близкими модерну. Здесь же в основной объём здания встроена полукруглая башенка с тремя арочными узкими окнами на уровне первого этажа. В былые времена её венчал высокий декоративный шатёр, покоившийся парапете с поддерживающими его консольными выступами, заставляющими вспомнить оборонительные башни европейского средневековья. Подобные романо-готические стилизации  были  типичны для раннего московского модерна.

 

Возможно, создателем проекта стал начинающий молодой архитектор немецкого происхождения Франц Альберт Шехтель, работавший в тот период над разработкой проектов административных зданий в усадьбе Дервизов, столь схожих с нашим загадочным домиком. Так или иначе, лаконичная выразительность общей композиции и проработанность отдельных деталей фасадов дома управляющего в Литвинове заставляет нас вспомнить о раннем творчестве указанных архитекторов и без сомнений несёт на себе отпечаток руки настоящего мастера.

 

 

 

Во время Первой мировой войны в большом деревянном доме в Литвинове был устроен лазарет для послеоперационного восстановления раненых русских солдат. Супруга Александра Наполеоновича, Мария-Екатерина Фёдоровна Пельтцер (1850-1919, Каблуково) переселилась в «административный домик». Её дочь Екатерина-Елена Александровна (1878-1962), бывшая замужем за одним из представителей семьи фабрикантов Четвериковых, обеспечивала питание раненых, стирку, снабжала их медикаментами и перевязочными материалами. После революции в Литвинове проживали Мария-Екатерина Фёдоровна и её дочь Аделаида Александровна Пельтцер (1879-1919, Каблуково), скончавшиеся в 1919 году и погребённые у церкви села Каблуково. 

 

 

С приходом к власти большевиков деревня Литвиново с двумя крестьянскими и тремя «прочими» дворами была отнесена к Трубинскому сельсовету Щёлковской волости Московского уезда. По семейным преданиям, сохранённым Изабеллой Надольны,«советские органы власти постановили превратить большой [деревянный дом] в некоего рода учреждение, предназначавшееся для заслуженных борцов революции. В этом они натолкнулись на угрюмое сопротивление крестьян...

 

 

«Вы можете исполнить задуманное, товарищи», - сказал бывший кучер по имени Миша. «Ну, и что будет?» - раздраженно спросил представитель власти. «Всё это может сгореть», - ответил Миша. Представитель власти пожал плечами и отступил».  Когда именно произошёл пожар, уничтоживший большую деревянную усадьбуСетова – Пельтцер в Литвинове – установить не удалось. 

 

 

Единственным напоминанием о прошлом в этих местах служит бывший дом управляющего, как говорят местные жители, «на хуторе». В настоящее время дом управляющего в Литвинове занят под жильё работников местного свиноводческого хозяйства и остро нуждается в постановке на государственную охрану как памятник истории и культуры.

 

 

В  1857 году усадьбу и шелкоткацкую фабрику во Фрянове у купцов Павла и Гаврилы Семеновичей Ефимовых покупают  братья Михаил (1822-1876), Константин (ок.1831-?) и Василий (1831-1882) Васильевичи Залогины [1]... 

Дело продолжил сын Андрея Алексеевича, Афанасий Андреевич Соколиков (1795-1892), который, унаследовав фабрику после смерти отца, существенно расширил производство шёлковых платков и тканей.


 Генеалогическое древо фабрикантов Соколиковых.

Сыновья Афанасия Андреевича, Иван (2-й гильдии купец по г. Богородску в 1893 г.) и Егор Афанасьевичи продолжили семейное дело, разделившись около 1860 года.

Фабрики Ивана и Егора Афанасьевичей Соколиковых в Филимонове

Фабрика старшего сына и наследника Ивана Афанасьевича Соколикова располагалась в восьми небольших зданиях и насчитывала всего 40 человек рабочих [6]. Предприятие Егора Афанасьевича Соколикова и его сыновей - Ивана, Александра и Андрея Егоровичей Соколиковых размещалось в двух бревенчатых зданиях, которые отапливались печами и освещалось керосиновыми лампами. Фабричка производила фуляровые полушелковые и шелковые головные женские платки, имевшие широкий спрос. Фабрика Егора Афанасьевича была в эти годы незначительной по размерам, работало на ней  в разное время года от 10 до 20 человек. На станах сохранялась «ручная перекидка», челноки – «самолеты» были заведены около 1882 года [Cм.]. Зарплата взрослого ткача составляла 8–12 руб, женщин 8–10 руб., малолетних 4–6 руб. в месяц при 15-ти часовом рабочем дне. Егор Афанасьевич жаловался, что немцы научились обходить повышенные таможенные пошлины, стали заводить механические фабрики в России и «забивать мелкое ручное ткачество».
 В Филимонове в то время в 68 дворах проживало 302 человека. 

В 1865 году Егор Афанасьевич Соколиков (1828-1906) вместе с павлово-посадскими фабрикантами братьями Кудиными на базе своей части предприятия учредил торговый дом «Е.А.Соколиков и товарищество мануфактур братьев Кудиных». Продолжается наращивание производства, происходит широкое внедрение механического ткачества. В 1886 году фабрика обзаводится собственной красильней, а в 1888 году в дело вводятся аппретурный отдел и отдел по механической перемотке шёлка.


Первого января 1889 года брат Егора Афанасьевича, купец 2-й гильдии Иван Афанасьевич Соколиков вместе с его сыновьями Василием (Член-жертвователь Елизаветинского Благотворительного Общества в 1900 г.) и Фёдором Ивановичами (1859-1919; 2-й гильдии купец по г. Богородску в 1893 г.) учредили торговый дом "И., В. и Ф. Соколиковы" со вкладом по три тысячи рублей серебром с каждого. Договор, заключённый 21 декабря 1888 года, с сокращениями приведён в книге Е.В. Жуковой [7].  Заказчикам было разослано извещение следующего содержания: "Имеем честь уведомить Вас, что мы И.В. и Ф. Соколиковы с 1-го января 1889 года учредили полное товарищество под фирмою: Торговый дом И.В. и Ф. Соколиковы. Осмеливаемся уверить, что аккуратным исполнением Ваших заказов мы постараемся заслужить Ваше доверие и надеемся, что отношения между нами не прекратятся и на будущее время. По сему просим Вас уведомить нас тем же доверием, каким до сего времени мы пользовались" [8]. В 1890 году управляющими фабрики Торгового дома "И. В. и Ф. Соколиковых" служили мещане Иван Муи и Федор Керин. В 1896 году на этом небольшом предприятии трудилось 95 штатных рабочих (столько же на стороне). Сбыт товара производился как на российских ярмарках, так и в Средней Азии.


Заметим, что в 1890 году кроме двух полушелковых фабрик Торгового дома И., Ф. и В. Соколиковы и Егора Афанасьевича Соколикова в Филимонове действовала полушелковая фабрика Василия Степановича Бадина и две бумаготкацкие, принадлежавшие братьям Михею и Павлу Филимоновичам Кабановым [9]. 



Продолжалась модернизация предприятия Егора Афанасьевича Соколикова и его сыновей Ивана, Александра и Андрея Егоровичей. К 1894 году его фабрика  было оборудована 115 ручными станами, на которых в год вырабатывалось 71050 платков на сумму 66.000 рублей.

Благотворительная деятельность Соколиковых в Филимонове
Не забывал Егор Афанасьевич и о социальной сфере. В 1899 году он назван попечителем Филимоновской земской школы. В 1899 году Егор Афанасьевич  в Строительное отделение Московского губернского правления подал прошение о разрешении постройки в Филимонове деревянного здания фабричной больницы по проекту архитектора Владимира Павловича Десятова (1855-после 1915).


Покровский собор. Арх. В.П. Десятов.

Архитектор известен постройкой храма "Всех Скорбящих Радость" в память восшествия на престол и бракосочетания Николая II при Старо-Екатерининской больнице (1899; улица Щепкина, 61),Покровского храма в с. Черкизово (1903), часовни в память 1812 года в Павловском Посаде, 1909; Покровского старообрядческого собора (1909, Москва, ул. Новокузнецкая, 38), трапезной Никольской церкви села Ново-Загарье под Павловским Посадом (1911), церкви Вознесения Господня на городке(1906; в черте г. Павловский Посад) [См. список храмов, в постройке которых принимал участие архитектор]. Также В.П. Десятов известен тем, что в 1906 году надстраивал колокольню у церкви Николая Чудотворца в подмосковном селе Жегалово (ныне г. Щёлково).


Церковь Вознесения Господня на Городке. Арх. В.П. Десятов, 1906. Фотография: А. Послыхалин, 2011 г.


Здание фабричной конторы. Фотография 1992 г.




В 1902 году одноэтажное здание больницы было построено (сохранилось до нашего времени). Оно включало амбулаторию и отделение для заразных больных.





Никольская церковь в Ново-Загарье. Арх. В.П. Десятов, 1906. Фотография отсюда.

В 1896 году сын Егора Афанасьевича, Иван Егорович Соколиков за границей закупает механические станки и паровую машину. Предприятие в Филимонове подвергается существенной реорганизации. Появляются сновальный, мотальный, шпульный и ткацкий отделы. Размеры производства существенно увеличиваются. Число рабочих достигает 300 человек.  Торговый дом Соколиковых открывает свои представительства в Москве, Петербурге, Риге, Варшаве и Нижнем Новгороде. Число рабочих на этой фабрике  Соколиковых в 1896 году составляло 175 человек. 



Частично реализованный план построек фабрики. Кон. XIX в. На заднем плане фабрики (слева от нас) заметны три фабричных корпуса и здание с трубой, которые так никогда и не были возведены.

Особняки фабрикантов Соколиковых
В 1896-1902 году рядом с фабрикой было построено изящный деревянный особняк Александра Егоровича Соколикова, со своей вычурной декоративной резьбой сохранившийся и поныне.

 Особняк Александра Егоровича Соколикова (ул. 1 Мая, Филимоново). Фотография 1993 г.

После революции, в 1930-х годах в нём был размещён кожно-венерологический диспансер, действующий в здании и поныне.


 Особняк Александра Егоровича Соколикова (ул. 1 Мая, Филимоново). Фотография 1993 г.

 Входная группа особняка Александра Егоровича Соколикова (ул. 1 Мая, Филимоново). Фотография 1993 г.

 Особняк А.Е. Соколикова (ул. 1 Мая, Филимоново). Фотография: А. Послыхалин, 2012 г.

 Особняк А.Е. Соколикова (ул. 1 Мая, Филимоново). Фотография: А. Послыхалин, 2012 г.


Особняк А.Е. Соколикова (ул. 1 Мая, Филимоново). Фотография: А. Послыхалин, 2012 г.

 Особняк А.Е. Соколикова (ул. 1 Мая, Филимоново). Фотография: А. Послыхалин, 2012 г.

 У особняка А.Е. Соколикова (ул. 1 Мая, Филимоново). Фотография: А. Послыхалин, 2012 г.

 Скульптурная группа у особняка.  Фотография: А. Послыхалин, 2012 г.

Неполалёку от дома А.Е. Соколикова  в конце XIX века был построен особняк фабриканта  Василия Ивановича Соколикова с изумительной красоты наличниками и резьбой.


Особняк Василия Ивановича Соколикова (ул. 1 Мая, Филимоново). Фотография 1993 г.
  
Дом фабриканта Василия Ивановича Соколикова. Нач. ХХ века. Фото 2006 года. Фотографияотсюда. 

В 2007 году после передачи дома на баланс ГАИ фасады были варварски уничтожены, а дом обшит сайдингом.

 
Дом В.И. Соколикова. Фотография 2007 года.

Фабрики Соколиковых в Филимонове на рубеже веков
В 1896 году на Всероссийской промышленной и художественной выставке в Нижнем Новгороде серебряными медалями за высокое качество шелковых платков были награждены как  шелкоткацкая фабрика Егора Афанасьевича Соколикова, так и продукция торгового дома братьев Василия и Фёдора Ивановичей Соколиковых [10].



В 1897 году продукция предприятия, руководимого Егором Афанасьевичем Соколиковым удостоилась серебряной медали на выставке в Стокгольме, в 1900 году она заслужили золотую медаль Парижской выставки, в 1904 году получила золотую медаль Венской, а в 1906 году - Лондонской выставки.




После смерти Ивана Афанасьевича Соколикова в конце XIX века (после 1896 г.) его сыновья Василий и Фёдор Ивановичи произвели раздел предприятия. В 1909 году на шелкоткацкой фабрике Ф.И. Соколикова работало свыше трёхсот человек.

 Ежегодно вырабатывалось шелковой ткани на 344.000 рублей. В том же 1909 году предприятие В.И. Соколикова с 195 рабочими производило ежегодно товара на 150.000 рублей.

 Александр Егорович Соколиков (1855- после 1919).

Фактически к 1905 году в Филимонове действовало три предприятия Соколиковых, принадлежавших Василию Ивановичу, Федору Ивановичу и 77-летнему Егору Афанасьевичу. После смерти Егора Афанасьевича в следующем, 1906 году его предприятие перешло в управление его сына и наследника Александра Егоровича Соколикова (1855- после 1919), прославившегося широкой благотворительностью. Ещё в 1904 году он был назван выдающимся жертвователем на нужды земских училищ, пожертвовав на Филимоновское земское училище немалую по тем временам сумму в 396 рублей. В 1905 году Александр Егорович упоминается в документах как председатель Филимоновской пожарной дружины. 


Александр Егорович Соколиков среди управляющих и служащих фабрики. Фотография нач. XX в.

На территории фабрики в первые годы ХХ века была построена каменная часовня и  несколько корпусов деревянных казарм.


Проект часовни на фабрике Соколикова в Филимонове. Нач. ХХ в.


В 1910-1911 годах предположительно по проекту В.П. Десятова при фабрике Александра Егоровича был возведён величественный трехэтажный краснокирпичный каменный корпус в псевдо-готическом стиле, в котором были размещены ткацкое, сновальное, аппретурное отделения фабрики. 


Корпус фабрики А.Е. Соколикова 1911 года постройки. Фото: А. Послыхалин, 2012.

  Корпус ф-ки им. Свердлова в Филимонове. Фотография 1970-1980-х гг. Отсюда. 

Зрелая псевдо-готика и интересные декоративные элементы здания по сей день не могут оставить равнодушными заинтересованных прохожих.


Филимоновская школа с домовым Никольским храмом 

В 1913 году в стране широко отмечалось торжественное общественно-государственное празднование 300-летия царствования дома Романовых. К этому событию было приурочено строительство в Филимонове каменной школы с домовым храмом, освящённым во имя Святителя Николая Мирликийского Чудотворца.


Проект школы в Филимонове, 1913 г.

Постройка велась на средства Александра Егоровича Соколикова. Проектировал и строил церковь механик фабрики Соколикова Анатолий Алексеевич Шестаков. Открытие школы состоялось летом 1913 года


 Школа-церковь в Филимонове. Фотография 1992 г.
  
 Никольская церковь в Филимонове. Фотография А. Послыхалин, 2012 г. 

Вместе с началом первой Мировой войны по решению Павловопосадского Комитета по оказанию помощи больным и раненым воинам в помещениях школы был размещён лазарет для раненых русских воинов и военный госпиталь. Домовый храм Николая Чудотворца действовал вплоть до 1920 года. Позже здание было передано под общеобразовательную школу. 

 Никольская церковь в Филимонове. Фотография А. Послыхалин, 2012 г. 


Филимоновские фабрики во время первой Мировой войны 
Множество рабочих фабрики А.Е. Соколикова были мобилизованы и ушли на фронт, но предприятие продолжило работу. Между прочим на нём производились пороховые мешки, использовавшиеся при стрельбе из крупнокалиберных артиллерийских орудий. Вскоре механические мастерские фабрики получили военный заказ на обточку корпусов гранат.


В 1916 году предприятие Александра Егоровича работало под маркой  Шелко-ткацкая и красильно-отделочная фабрика Торгового дома Е.А. [Егора Афанасьевича] Соколикова. На предприятии трудилось 786 человек рабочих. Фабрика была оборудована паровой машиной и выпускала шелковые платки, шарфы и ткани.


Кроме этой фабрики в Филимонове в том же году функционировала Шелко-ткацкая и красильная фабрика Т-ва Ф.И. [Фёдора Ивановича] Соколикова с сыновьями. Это предприятие с 353 рабочими было электрифицировано, также выпускало шелковые платки и ткани.


Кроме перечисленных крупных предприятий в 1916 году в Филимонове действовала и совсем небольшая Шелко-ткацкая фабрика В.И. [Василия Ивановича] Соколикова, на которой при 10 рабочих производилась тафта, сюра и шелковые платки [11]. 

Фабрики Соколиковых во времена революции (1917-1919 гг.) 
После событий октября 1917 года из-за перебоев с поставками топлива и сырья (коконов шелкопряда из Средней Азии) фабрики встали. В следующем, 1918 году шелковые фабрики Соколиковых были национализированы [12]. Случилось это 5 декабря 1918 года. В тот день кроме филимоновских были национализированы: фабрика Русско-французского анонимного общества (Павло-Покровская фабрика), фабрики Товарищества Я. Лабзина и В. Грязнова (Старо-Павловская, затем им. X годовщины Красной Армии, головное предприятие Московского производственного платочного объединения), Товарищества И.П. Абрамова с сыновьями (Ленская,  камвольный комбинат), Товарищества братьев Кудиных (Городковская, входит в состав МППО).


16 марта 1919 года фабриканты Александр Егорович (по местному преданию, после революции работавший на своей фабрике дворником [13]) и Фёдор Иванович Соколиков были арестованы "по политическим мотивам" [См.]. Дальнейшая их судьба неизвестна.


Памятник В.И. Ленину у фабрики.
Остановив производство в конце 1917 года, национализированные предприятия восстановили работу к 1921 году. Бывшие фабрики Соколиковых были объединены и получили новое наименование "Шелко-ткацкая и красильно-аппретурная Филимоновская фабрика им. Я.М.Свердлова".

  Бюст Я.М. Свердлова у фабрики.

В январе 1921 года на ней было выпущено 5943 метра шелковых тканей, 1771 платков и 2313 шарфов. Однако в середине 1923 года фабрика была вновь остановлена из-за недостатка сырья и топлива. В период масштабного восстановления народного хозяйства, в 1925 году предприятие частично было введено в эксплуатацию. В 1926 году на фабрике развернулось движение за уплотнение труда, а к 1930 году фабрика вышла на полную производственную мощность.


Панно с изображением И.В. Сталина. Шелк, мануфактурная выделка. Шелкоткацкая ф-ка им. Свердлова, Филимоново, художник: В. Коренков, 1937.

 

Прогуливаясь летом прошлого года по предместьям подмосковного Павловского Посада, мы не могли не обратить внимание на целый квартал колоссальных по своему размеру и величественности фабричных зданий конца XIX века постройки. Их жутковатый образ запал в память и даже преследовал во снах. Попытки найти в интернете историю этой фабрики успехом не увенчались. Пришлось по крупицам собирать данные по истории этого предприятия, которые сегодня  и представляю Вашему вниманию.

 

 

 

Одно из крупнейших впоследствии предприятий шерстяной промышленности России выросло из небольшой полукустарной фабрики, основанной в 1864 году в деревне КорневоБогородского уезда, в окрестностях Павловского Посада [1]. Ее основателем был оборотистый купец, уроженец села Саурово-Уполозы (сейчас Павлово-Посадского р-на Московской обл.) Петр Яковлевич Абрамов (ум. 1883). Первоначально производство специализировалось на выработке набивных хлопчатобумажных платков, имевших в те времена необычайно широкий спрос. Постепенно численность рабочих росла. Если в 1864 году на фабрике работало 45 набойщиков и ткачей, к 1869 году их число увеличилось до 72 наемных рабочих. В основном на предприятии работали жители окрестных деревень и сел. Местные жители шли на корневские фабрики неохотно. По этой причине к 1870 году численность рабочих на корневских фабриках существенно превышала число жителей деревни [2].

 

 

Иван Васильевич Щукин. Фотография 1870-е гг.

 

Окрестности города Павловский Посад (статус города село Павлово получило в 1844 году) славились множеством хлопчато-бумажных производств.  В одной деревне Корнево  кроме сравнительно небольшого предприятия Абрамова в те времена успешно функционировали еще две фабрики. Первое бумаго-ткацкое производство было основано в 1869 году купцомФиногеном Ивановичем Сидоровым. Второе, также бумаго-ткацкое предприятие было основано в 1856 году представителем известной династии текстильных фабрикантов Иваном Васильевичем Щукиным (1818-1890). Остановимся подробнее на истории этой текстильной мануфактуры. Получив внушительное наследство после кончины отца, Василия Петровича Щукина (1763-1836), с 1841 года И. В. Щукин развернул в Москве широкую торговлю мануфактурными товарами. Женившись на дочери крупного чаеторговца Петра Кононовича Боткина (1781-1853), Екатерине Петровне, Иван Васильевич породнился с семьей Третьяковых, оказался в родстве с художником и коллекционером И.С. Остроуховым  и поэтом А.А. Фетом. В 1856 году И.В. Щукин, войдя в первую купеческую гильдию, основал фабрику в Корневе и вошел в число учредителей и членов Комитета Московского Коммерческого банка.

 

 

В декабре 1878 года на основе Корневской бумаго-ткацкой мануфактуры был организован Торговый дом «И.В. Щукин с сыновьями» в правление которого наряду с Петром (1853-1912), Сергеем (1854-1936), Николаем (р. 1852), Владимиром, Дмитрием (1855-1932) и Иваном (1869-1908) Ивановичами Щукиными вошел уже известный нам Петр Яковлевич Абрамов, на плечи которого легло управление Корневской мануфактурой  ТД. «И.В. Щукина».

 

К 1879 году фабрики ТД «И.В.Щукина с сыновьями» и Торгового дома «Ф.И. Сидорова с сыновьями» (490 рабочих) обзаводятся собственными паровыми машинами.  На собственной фабрике П.Я. Абрамова в том же 1879 году работало 140 человек [2].  

 

 

 

В 1880 году Петр Яковлевич Абрамов вместе с сыном Иваном выкупают Корневскуюмануфактуру Щукиных в свою собственность и производят ее слияние с собственным предприятием. С 1881 года престарелый Петр Яковлевич Абрамов отходит от дел, передав бразды правления своему сыну Ивану Петровичу Абрамову (ум. 1813), который энергично принимается за дело. Начинается широкая механизация и переоборудование фабрик на производство шерсти и шерстяных изделий. В том же 1881 году на базе объединенного предприятия было образовано «Товарищество И.П. Абрамова с сыновьями». Пущено производство было в 1882 году. За первый год  работы на фабрике было произведено 150.000 шерстяных платков. Годичная прибыль 1881-1882 года составила 319.500 рублей. Трудилось на предприятии в этот год 445 рабочих [3]. Не дождавшись счастья видеть результат преобразований фабрики сыном, учредитель предприятия Петр Яковлевич Абрамов скончался в 1883 году.

 

 

 

В 1882-1883 годах начинается масштабное строительство новых фабричных корпусов, составивших целый квартал зданий.  Горделивая величественность архитектуры краснокирпичных корпусов фабрики Товарищества в Корнево и в наши дни поражает туристов и случайных прохожих. Их строительство было закончено в  1892 году [4]. К 1884 году фабрика уже состояла из 11 зданий, в их числе двухэтажный ткацкий корпус, набивное, резервное, прессовое, отбельное отделение. Через девять лет, в 1892 году Иван Петрович покупает основанную в 1865 году платочно-набивную фабрику Торгового дома фирмы «К. и А. Штефко и А. Миронов» в Павловском Посаде *.

 

 

 

Храм Рождества Пресвятой Богородицы в Саурове-Уполозы. Фотография отсюда. 

См. сайт храма.

 

В 1900 году на предприятии Торгового дома Абрамовых в Корневе трудилось 1253 рабочих,из них 935 на фабрике, а годичная сумма производства измерялась 1.100.000 рублей [5].Наряду с купцами Щукиными, Алексеевыми (Станиславскими), И.П. Абрамов в это время жертвовал деньги на обустройство церкви Рождества Пресвятой Богородицы (1830 года постройки) в родном селе  его отца, - Саурово-Уполозы. Также как и большинство местных предпринимателей в 1900 году И.П. Абрамов был членом-жертвователем Богородского комитета Елизаветинского Благотворительного Общества…

 

 

Условия жизни рабочих на корневских предприятиях Сидоровых и Абрамовых были тяжелы:  текстильщики на всех фабриках ночевали на своих рабочих местах, на полу прямо в мастерских, рацион рабочих был беден, условия питания не соответствовали элементарным нормам гигиены. Несмотря на то, что при фабрике Абрамова была выделена одна комната-спальня с нарами, конечно, качественно на жизни рабочих это обстоятельство не сказывалось [2]. Многочисленные штрафы также снижали и без того невысокий  заработок рабочих.

 

 

Нет ничего удивительного в том, что 19 мая 1905 года  набойщики фабрики Абрамова при д. Корневе в числе 500 человек  прекратили работу, потребовав повышения расценок на результаты своего труда. Это была едва ли не первая забастовка во всем Павлово-Посадском регионе. Окружной комитет РСДРП выпустил листовку с обращением к текстильщикам предприятия Абрамова. Срочные меры, принятые со стороны Московского губернского жандармского управления привели к тому, что  23 мая бастовавшие сноваприступили к работе не добившись повышения расценок. Конечно, дни забастовки не были оплачены рабочим. История умалчивает о том, были ли наложены на них штрафы за простой [6]. Такая мобильность уездной власти в решении проблем «фабричной аристократии» в частности объяснялась и тем, что хозяин фабрики в том же 1905 году кроме прочих регалий был уполномоченным городского самоуправления Павловского Посада.

 

 

Конечно, такие напряженные отношения между фабрикантом и рабочими не могли окончится«так запросто».  15 февраля 1907 года на Корневской фабрике Ивана Петровича Абрамова снова началась забастовка. Администрация фабрики на этот раз пошла на уступки и, наконец, прибавила заработок бастовавшим на 5% [7].  

Около 1904 года при фабрике Абрамова был открыт врачебный пункт. В 1907-1910 годах фабричный врач Абрамовской фабрики И.М. Шапошников в журнале «Сведения о заразных болезнях и санитарно-врачебной организации Московской губернии» опубликовал результаты своего обследования состояния рабочих фабрики Абрамова в Корневе, тактично умолчав о названии предприятия [8]. Результаты этого обследования ужаснули общественность. Условия жизни и труда рабочих были признаны ужасающими и совершенно не соответствующими масштабам производства. Более 5% всех рабочих страдали туберкулезом. Значительная часть рабочих была лишена возможности обзавестись семьей, не имея средств к ее содержанию. Расходы семейного рабочего на питание, включая напитки (чай, кофе и т.п.), согласно материалам обследования, составляли 56,9%, а без расходов на чай и т.п. - 44,9% заработной платы. Весьма показателен в этом отношении высокий уровень алкоголизма среди рабочих: «всех пьющих среди мужчин 752 (86,7%); пивших, но бросивших пить, 17 (1,6%); совсем не пивших и не пьющих 101 (11,7%)» [9, 10]. 

 

 

«Бумаго-ткацкая и резиново-ленточная фабрика Ф. А. Сидорова» Торгового дома «Финогена Сидорова с сыновьями»** в 1900 году были разделено между наследниками Ф.И. Сидорова вскоре стали «лёгкой добычей» предприимчивого и энергичного Ивана Петровича. В 1908 году обе фабрики были им куплены и влились в Товарищество И.П. Абрамова с сыновьями. Можно представить себе, что чувствовали почти 300 рабочихсидоровских фабрик при этом слиянии…  От себя отмечу, что в период 1900-1910 годов такое отношение к рабочим, которое демонстрировал фабрикант, не было характерно для фабрикантов Богородского уезда «новой поры». Повсеместно строились школы, больницы, казармы –общежития для рабочих уже не с нарами, а кроватями, уже не с общими помещениями, а с комнатами для семейных. Так было и в Богородске (Ногинске) и Купавне, и Щёлкове, а ближе к Москве, в Реутове уже и детский сад для детей рабочих был открыт. 

 

Сложно сказать, кем же на самом деле был Иван Петрович – «редкостным зверем», действия которого в отношении пролетариата в итоге и привели к 1917 году или человеком, очевидно обеспечившим «прорыв» и выход его предприятия на передовые позиции в производстве шерсти  в 1892-1900 годах, подмосковным графам Дракулой, пившим кровь своих рабочих в своем замке-фабрике или успешным, бережливым и предприимчивым фабрикантом… Впрочем, одно – другому, как известно, не мешает

 Решение социального фопроса: тюрьма или фабрика. Открытка. Нач. ХХ века. 

…Но продолжим. Есть мнение о том, что  Иван Петрович Абрамов построил школу в своей родовой деревне Саурово-Уполозы. Но по сохранившимся документам церковно-приходская школа в сельце Уполозы при храме Рождества Пресвятой Богородицы была открыта около 1890 года при попечительстве местного купца П. Шевелкина [11]. К 1899 годупопечительствовал над этой школой перешло к купцу Е.И. Шевелкину. Законоучителем  на протяжении 10 лет оставался местный священник Николай Соколов [12]. Об участии Абрамова в создании школы в доступных мне документах – ни слова. В 1904 году прозорливый Иван Петрович пожертвовал крупную сумму на содержание земских училищ Богородского уезда, благодаря чему в официальном издании был назван «выдающимся жертвователем», но его участие в деле народного образования, тем, кажется, и ограничилось.

 

 

Церковь Екатерины Великомученицы в Алапаевске. Фотография отсюда.

 

В 1913 году было образовано Полное паевое Товарищество И.П. Абрамова с сыновьями со сравнительно небольшим основным капиталом всего в 500.000 рублей. Несмотря на это обстоятельство, советские исследователи текстильной промышленности России на период 1913-1916 годов однозначно относили завод Абрамовых к ведущим предприятиям шерстоткацкой промышленности России [9].  После кончины Ивана Петровича в 1913 году во главе дела встали его сыновья Николай и Константин, которые в 1914 году увеличили капитал Товарищества до более реалистичной суммы в 4.000.000 рублей. В 1914 товарищество владело ткацким (с шерстяным и шелковым производствами), красильным и платочно-набивным предприятиями в Корневе с 1682 рабочими. Фирма  по-прежнему специализировалась на изготовлении доходных шерстяных платков и шалей. Годовой оборот успешного текстильного предприятия составлял большую сумму в  три миллиона рублей [4]. Предприятие вело крупнооптовую торговлю в Москве, Харькове, Варшаве, Ростове-на-Дону, Нижнем Новгороде, а также в странах ближнего и среднего Востока.

По всей видимости, братья собирались расширить сферу применения их капитала, выйдя за рамки текстильной промышленности. Между 1910 и 1912 годами на средства Николая Ивановича и Константина Ивановича Абрамовых  в далеком городе Алапаевске была построена каменная церковь, освященная во имя Святой Великомученицы Екатерины. Храм был освящен в 1915 году.

Во время Первой мировой войны, в 1915 году, для армии на Корневском заводе Абрамовых было налажено производство гигиенических салфеток, шерстяных покрывал для солдат, муслина.

 

Постановлением ВСНХ в декабре 1918 фабрика Товарищества Абрамова с сыновьями была национализирована также как и фабрика Русско-французского акционерного общества, (о ней писал тут).

 

Шли годы. С 1931 года фабрика получила название Ленской [13], а вместе со вводом в эксплуатацию прядильного корпуса стала комбинатом.

С 1964 года на предприятии были размещены заказы  Министерства обороны на производство полушерстяных тканей.

 

 Ордена Красной звезды Камвольный комбинат. Открытка 1969 г.

 

 Детский сад Камвольного комбината. Открытка 1969 г.

 

В 1968 году была опубликована серия открыток с видом комбината и детского сада при нем. 

 

 

В наши дни правопреемником фабрики является "Павловопосадский Камвольщик", продолжающий текстильное производство.

 

Одна из трёх самых древних деревень округи, Ескино на протяжении всей своей истории не могла похвастаться ни большими размерами, ни густонаселенностью. Основанная новгородскими переселенцами и родоначальником одного из известнейших польских дворянских родов, деревня становилась пустошью, отдавалась на оброк, продавалась государством в частные руки, навечно отдавалась церкви, и странным образом возвращалась потомкам бывших владельцев. Владельцы Ескино служили телохранителями Ивана Грозного, возглавляли органы центрального государственного управления России – Приказы, бывали с дипломатическими миссиями в Константинополе и переписывали захваченные русскими Ливонские города.  Многие из них отличились на военном поприще: брали Полоцк в 1563, гнали крымского хана Девлет-Гирея в 1571, сражались с татарами под  Дедиловым в 1583 году, и били французов в 1812-м. Тем не менее, бурные, полные взлетов и падений судьбы бывших владельцев Ескино как будто уравновешены тихим образом последней владелицы деревни – родной сестры выдающегося русского композитора, основателя жанра русского романса, А.А. Алябьева.

На месте нынешнего Ескино [см. на Яндекс-карте] деревня с тем же названием существовала уже в 1504 году. Тогда же она вместе с «Петрищово» (д. Большие Петрищи) была упомянута в «Разъезжей грамоте» Ивана III, данной его сыну удельному дмитровскому князю  Юрию Ивановичу (1480-1536): «за Ивашком за Озеретцким, да за ним же деревня Медведево /…/ деревня Ескино» [1].  Не существующая сейчас деревня Медведево (Медведково) находилась к северо-западу от Ескино на р. Киленке выше Больших Петрищ. Ескино, Медведево и Большие Петрищи являются древнейшими деревнями городского поселения Фряново (Щёлковского района московской области).

 

 Ескино на исторической карте г.п. Фряново.

 

Точно неизвестно от какой фамилии произошло название деревни. Первыми владельцами земли могли быть переселенные из Новгорода Иваном III бояре Есины.  Так или иначе, первый из известных владельцев деревень Ескино и Медведево, князь Иван Федорович Озерецкий, был внуком храброго воеводы и удельного Друцкого князя Ивана Семеновича Бабы (ок. 1385 – ум.после 1436) присланного с дружиной  от литовского князя Витовта к великому князю московскомуВасилию I Дмитриевичу (старшему сыну Дмитрия Донского). Отец И.Ф. Озерецкого, князь Федор Иванович, верно служил сыну Василия Дмитриевича, Василию Васильевичу Темному в его битвах с Дмитрием Шемякой и оставил после себя четырех сыновей: Семена Соколинского, умершего в тюрьме вместе с сыном; Василия Федоровича Щербатого, скончавшегося бездетным; князя Федора Соколинского и Ивана Озерецкого [2].  В 1508 году Иван Озерецкий служил воеводой города Почеп. В начале XVI века И. Озерецкий владел крупным селом Озерецким под Волоком-Ламским, позднее выкупленным у него  великим  князем московским. Позднее Иван Федорович Озерецкий отъехал в Польшу, став родоначальником польского дворянского рода Друцких-Озерецких. После его отъезда Ескино и Медведево отошли в государевы земли. 

 

 

Русский воевода.

 

В 1550 году теперь уже пустошь Ескина досталась в поместье весьма влиятельному и известному в те времена думскому дьяку Андрею Яковлевичу Щелкалову (ум. ок. 1598), получившему кроме того сельцо Резаново (современное село Рязанцы) и пустошь Дубровку (будущая д.Дуброво, Ногинск-9). Земля пустоши Ескина с этого времени стала «тянуть» к сельцу – будущему селу Рязанцы, формируя границы Рязанцевского владельческого центра [3]. Однако, уже в 1573 году Резаново числится «порозжим», то есть пустым поместьем. Снова отошла в казну и Ескина. Лишь пустошь Дубровка еще некоторое время оставалась за бывшим владельцем Щелкаловым.

 

 

Думный дьяк.

 

В 70-х годах XVI века в связи с затянувшейся Ливонской войной Россия переживала тяжелое хозяйственное разорение. Возросшие налоги и сборы, военные потери, опричнина  и «переборылюдишек» привели к запустению многих поместий Московского уезда. В 1572 году  правительство Ивана Грозного учредило специальный приказ ведавший продажей в Московском уезде запустевших поместий в вотчины. В приказе выдавались особые "льготные грамоты" на владение запустевшими землями Подмосковья. Такие грамоты выдавались по преимуществу представителям дворянских верхов, связанных с опричниной. Тогда-то по дошедшим до нас немногим льготным грамотам [4], среди покупателей явились лица купившие владения на территории будущего Щелковского района. Двоюродный брат Ивана Грозного, князь Иван Михайлович Глинский в период 1572-1577 покупает крупное село Жегалово (входящее ныне в черту города Щелково). Не упустил своей возможности и дьяк Рахманин Русинов. В Писцовых книгах 1573-74 года пустошь Ескина значится как купленная им из государственных земель.  Вскоре новый владелец отстраивает здесь жилые дворы. Ескино снова становится деревней. В том же 1573 году «порозжая земля» сельца Резаново (Рязанцы) была взята дьяком на оброк.

 

Дьяк Рахманин Иванов Русинов (Рохма Нирнувиков)  кроме Ескино владел также половиной деревни Костино на р. Москве в Горетовом стане[5]. В должности земского дьяка Русинов  былупомянут в Разрядной книге вместе с владельцем Гребнево, стольником Богданом Бельским. Комментаторы этой записи привели полное имя Русинова: Рохма Иванович Нирнувиков [6]. О службе Рахманина Ивановича мы также можем узнать из Разрядных книг. В 1577 году Русинов был послан Иваном Грозным в только что захваченный русскими ливонский город Лужи (ныне -г. Лудза в Латвии) «а велел в городе переписать наряд и пушки, а переписав, велел государь себе сказати»[7]. В период 1577-1583 годов Русинов продает деревню Ескино воеводе Даниле Истленьеву. Деревня была куплена новым владельцем специально для передачи  во владения соседнего Успенского Стромынского монастыря.

 

 

Взятие Нарвы Иваном Грозным. Художник: Б.А. Чориков, 1836 г. 

 

Дворянин Данило (Даниил) Иванович Истленьев (ум. после 1602) был крупным воеводой во времена Ивана Грозного и царя Федора Иоанновича. Впервые его имя упоминается в  войсках под предводительством Михаила Воротынского, преследовавших полчища крымского хана Девлет-Гирея, в 1571 году разграбившего Москву и уходившего с богатой добычей в степь. В этом походе-преследовании Даниил Истленьев числился «третьим поддатней» у «рынды с копьем» - князя Ивана Борисовича Жирово-Засекина [8]. Иными словами, Истленьев был помощником царского оруженосца-телохранителя. После возвращения в Москву Даниил Иванович был направлен на Ладогу собирать государевы сборы с рыбных ловель и торговли, что позволило ему создать себе определенное состояние. В 1577 году Данило Истленьев был поверстан по Москве 350 четями земли [9]. Московский летописец говорит нам о том, что в 1583 году подтянув войска при помощи Даниила Истленьева, Василья Янова и Тимофея Грязнова, русское воинство сошлось в бою с крымскими татарами под Дедиловым (ныне село Дедилово в Тульской области): «и многих татар побили и четыреста человек взяли живых языков и прислали к боярям в Серпухов. И прогнав царя, приидоша к Мо­скве, дал бог здорово» [10].

 

 

Осада Пскова польским королем Стефаном Баторием в 1581 году. Художник: К.Брюллов, 1843.

 

В 1581-82 годах Данила Истленьев проявил себя при снятии осады Пскова войсками польского короля Стефана Батория. В это же время, до 1584 года, Истленьев покупает деревню Ескино для передачи ее в Успенский Стромынский монастырь. В 1591 году Даниил Иванович командуя сотней стрельцов большого полка, отличился в отражении нашествия войск хана Казы-Гирея на Москву. После победы он был послан в Тулу и Каширу для преследования отступавших крымчан. 

 

 Герб рода Исленьевых.

 

Получив чин московского дворянина (до него Истленьевы числились дворянами из других мест Московского государства) в июле 1594 года [11], Даниил Иванович был послан со сложной дипломатической миссией в Константинополь (Стамбул) к шаху Амурату. Незадолго до этого Московское государство основало несколько крепостей в непосредственной близости от территорий Крымского каганата. Сопровождая царские подарки - черную лисью шубу для хана и соболей для визиря, Даниил Истленьев должен был от имени государя  обещать прекращение военных действий казаков против татар и каким-то образом обосновать причины основания новых крепостей. Эта дипломатическая миссия имела важнейшее историческое значение и считается современными историками первым шагом к установлению власти России над Кабардой и Дагестаном. Кроме того, Даниилу Истленьеву было поручено отдать грамоту и «жалованье» Терновскому митрополиту Дионисию. 

 

 

 Константинополь (Стамбул).

 

Именно Терновский митрополит Дионисий, прибывший в Москву в пожар 1591 года, привез великую весть об утверждении вселенскими патриархами новой патриархии в России [12]. Как писал Карамзин: «Исленьев был задержан в Константинополе, где в 1595 году воцарился Магомет III: ибо сей новый Султан, гнусный душегубец девятнадцати братьев, ждал только благоприятного времени, чтобы объявить войну России. /…/ Посланник Государев, Исленьев, остановлен в Константинополе за наше вспоможение Рудольфу казною; что мы всегда обуздываем Хана и давно бы утвердили союз Христианской Европы с Персиею, если бы Император не манил нас пустыми обещаниями» [13]. Распространено мнение, что Даниил Истленьев не вернулся из этой поездки 1594/95 года, однако в 1602 году он снова появляется на дипломатической арене для утверждения границ с Литвой в Бельском и Торопецком уездах [14]. 

 

 В Айя-Софии, Стамбул. Фото trojza.

 

 

Родоначальник рода Истленьевых, позднее ставших писаться «Исленьевыми», купил деревню Ескино у Рахмана Ивановича Русинова специально для ее передачи в Успенский Стромынский монастырь в благодарность Богу за то, что он избежал смерти под Дедиловым в 1583 году. Любой влиятельный и обеспеченный человек тех времен желал оставить по себе вечную память. Земля, переданная в монастырь «по душе», то есть на вечное поминовение, не могла быть продана монастырской администрацией в частные руки (только во временный оброк), не могла по законам того времени быть конфискована государством. Перед своей кончиной около 1602 года  Даниил Иванович Истленьев принял иночество с именем Давид и по легенде был похоронен в Успенском Симоновом монастыре в Москве. Переданные около 1583 года Успенскому Стромынскому монастырю богатые сеном и лесом владения, видимо, в том же 1583 году были взяты в пожизненный оброк («куплена до живота») у Стромынского монастыря владельцем Фряново - Шеметом Ивановым [15]. 

 

Существуют сведения, что деревня Ескино, каким-то образом вернувшаяся Исленьевым из монастырских земель, в 1646 году принадлежала владельцу сельца Резаново (Рязанцы), сыну Даниила Ивановича Истленьева (Исленьева) – Ивану Даниловичу Исленьеву [16]. 

 

Ескино в XVIII веке

В XVIII веке старинная деревня Ескино «тянула» своим приходом к селу Троицое, Резанцы тож и во времена генерального межевания 1768 года входила во владение лейб-гвардии ротмистра,Василия Васильевича Исленьева (ум. 1780) [17]. Крестьян в селе и деревне насчитывалось в те времена 130 душ крепостных [18].

 

 Ескино на карте 1786-1791 гг.

 

После кончины Василия Васильевича произошел имущественный раздел владений Исленьевых между наследниками. Село Троицкое Резанцы осталось во владении вдовы В.В. Исленьева – Марии Владимировны, а деревня Ескино перешла во владение одному из его четырех сыновей – Михаилу Васильевичу Исленьеву, который в первой четверти XIX века передал ее своему сыну, подполковнику Владимиру Михайловичу Исленьеву. 

 

Владимир Михайлович Исленьев (1783-до 1852) участвовал в войне 1812 года и был награжден золотой саблей «За храбрость». Замужем за Владимиром Исленьевым была Наталья Александровна Алябьева – родная сестра выдающегося русского композитора Александра Александровича Алябьева. Несколько из своих романсов композитор посвятил своей сестре («Трубадур», «Желанье», «Терпение», «Девичий сон» и «Тайная скорбь»). 

 

В течении следующих 15 лет Владимир Михайлович, проживавший тогда постоянно в Троицком, Рязанцах [19],  передал все права на владение деревней Ескино своей супруге Наталье. При ней в 1837 году в этой довольно крупной по тем временам владельческой деревне  проживало 86 крепостных крестьян. К 1852 году количество крестьян практически не изменилось, а деревня продолжала принадлежать Н.А. Исленьевой [20]. Наталья Александровна родила мужу троих сыновей - Владимира, Михаила и Василия (1824-?) и двух дочерей - Софью и Марию (в замужестве - Савостьянова).

После отмены крепостного права крестьяне выкупили свои земельные наделы у Натальи Александровны. В 1862 году в Ескино (названной «Эскино») находилось 11 крестьянских дворов с 81 человеком крестьян [21]. По переписи крестьянских хозяйств 1898 года в деревне проживало 105 крестьян. Из них 25 человек находилось на заработках. В деревне находилось 22 домохозяйства. Во многих из них стояли ткацкие станы, на которых трудились на себя 45 жителей Ескино. По данным 1911 года здесь насчитывалось 20 крестьянских дворов[22]. После революции и устройства в округе сельсоветов деревня с 27 крестьянскими хозяйствами и 159 жителями была отнесена к Рязанцевскому сельсовету [23]. В 2006 году в Ескине было прописано 46 человек.

В оформлении использована картина И.Шишкина Прогулка в лесу, 1869 г.
 

Хронология Ескино

1504-ок.1508. Деревня  Ескина в поместье. Иван Федорович Озерецкий, князь, воевода;

1508?-1550. Пустошь  Ескина – государственная земля в раздаче за служилыми людьми;

1550-1573/74. Пустошь  Ескина в поместье. Андрей Яковлевич Щелкалов, думный дьяк, глава Посольского и Казанского дворца приказов;

1573/74-ок. 1583. Деревня Ескина. Купленная вотчина.  Рохманин Русинов (Рохма Нирнувиков), дьяк;

Ок. 1583. Деревня Ескина. Купленная вотчина. Даниил Иванович Истленьев (ум. после 1602), дворянин, воевода. Передает деревню в Успенский Стромынский монастырь;

1584-1586. Деревня Ескина в монастырском владении. Находится в пожизненном оброке за владельцем Фряново, конюшенным дьяком Шеметом Ивановым;

Ок. 1646. Иван Данилович Истленьев, сын Д.И. Истленьева;

II пол. XVII в.-I пол. XVIII в. Исленьевы;

1768. Василий Васильевич Исленьев (?-1780), лейб-гвардии ротмистр, владелец Троицкого-Резанцы;

Конец XVIII-первая четверть XIX в. Михаил Васильевич Исленьев, подполковник, сын В.В. Исленьева;

I  четв. XIX в.-после 1837. Владимир Михайлович Исленьев, участник войны 1812 года;

После 1837-1851. Наталья Александровна Исленьева (Алябьева) – супруга М.В. Исленьева и сестра композитора А.А. Алябьева;

1861-1862. Выкуп земли крестьянским обществом.

Старая Москва, XVI век. Художник: С. Ефошкин, 1997 г.В 1577 году, на двадцатом году тяжёлой Ливонской войны, Иван IV предпринял грандиозный поход в Ливонию, который был задуман как последний и решающий. За короткое время московские полки заняли Мариенгаузен, Люцин, Дюнабург и Крейцбург. Всех, кто без раздумий сдавался на милость русского царя, он отпускал, а проявивших нерешительность брал в плен. Заняв еще несколько городов, основные силы русских войск подошли к крепости Кесь (Венден, ныне Цесис), в которой находился сам ливонский король Магнус (1540-1583). Король Магнус также сдался на милость царя, но жители Кеси оказали отчаянное сопротивление. Три дня они упорно сражались на стенах крепости, но когда увидели, что выхода нет, подорвали себя в одной из башен. Взяв крепость и оставив в ней гарнизон, русские войска покинули Ливонию. Но не успело воинство пересечь ее границы, как литовцы в ноябре 1577 года вновь овладели Кесью и другими крепостями.

 Венденский замок. Фотография отсюда.

 

1 февраля 1578 года русские войска под командованием воеводы Ивана Федоровича Мстиславского(ум. 1586) вновь выступили к Кеси. Простояв под стенами крепости четыре недели, и видя безрезультатность осады, русские войска отступили. Летом 1578 года Андрей Щелкалов был послан под Кесь-Венден для спешного наведения порядка в войсках, но время было упущено. В конце октября того же года 18-тысячное русское войско под предводительством уже упоминавшегося нами выше князя Ивана Юрьевича Голицына (ум. 1583) вновь осадило крепость. 

 

 

Андрей Сапега. 

 

Пятидневная осада не дала результата. Неожиданно с тыла к русскому осадному лагерю подошел небольшой корпус польско-литовских войск под командованием литовского гетмана Андрея Сапеги, а с другой стороны к крепости подошел шведский отряд под предводительством генерала Бое. 

 

 План Венденского замка.

 

Видя свое численное преимущество, русские покинули свой осадный лагерь и решили дать бой на открытой местности. Битва под Кесью 21 октября 1578 была долгой и упорной. Первой не выдержала ударов действовавшая на стороне русских татарская конница. Беспорядочно отступая, она смешала и смяла ряды русской пехоты. Отступив, пехотинцы укрылись за укрепления осадного лагеря. Штурм лагеря прекратился лишь с наступлением ночи. На утро выяснилось, что главный воевода Голицын вместе с дьяком Андреем Яковлевичем Щелкаловым и некоторые другие воеводы бежали, бросив войска.

 

Служилый человек, XVI-XVII век.

 

В течение целого следующего дня продолжалась битва, окончившаяся полным разгромом русских войск. Русские пушкари,  исчерпав средства к сопротивлению и не желая сдаваться, повесились на своих орудиях. Среди многих высокопославленных вотчинников Щёлковского края, в этом бою геройски погиб бывший владелец Щёлкова и села Гребнево окольничий Василий Федорович Воронцов, Василий Андреевич Сицкий – отец владельца д. Булаково и другие.

Печать М.В. Исленьевой, урожденной Шереметевой, XVIII в. (слева) и рисунок печати В.Н. Исленьева из «Гербовника» А.Т. Князева (справа).

В XVI веке на месте будущей деревни  [см. на Яндекс-карте] находилась пустошь носившая название «Дубровка». Свое название она получила по фамилии старинных поместных владельцев этой земли – Дуброва-Дубровиных, переяславских служилых людей, известных с первой половины XV века [1]. В 1472 году в летописях упоминался один из представителей этой фамилии, Исаак Дубровин, служивший удельному князю углицкому Андрею Васильевичу Большому (Горяю) (1446-1493). В 1509 году в Москве на службе сына Ивана III князя углицкого Дмитрия Ивановича Жилки (1581-1521) находился его сын - дьяк Небогатой Исаков Дубровин [18]. В 1521 году дьяк писал духовную грамоту (завещание) князя Дмитрия Жилки [17]. После смерти князя Углицкий удел был присоединен к Москве...



 Дуброво на карте г.п. Фряново Щёлковского р-на.
 

С 1550 – до ок. 1560 года пустошь Дубровка вместе с пустошью Ескино и сельцом Резаново (с. Рязанцы) входила в поместье думского дьяка Андрея Яковлевича Щелкалова (ум. ок. 1598) [2]. После него пустошь Дубровка вместе с пустошью Бобры находилась в поместье за  дьяком Данилой Микулиным Бортеновым, погибшим от рук опричника Субботы Осетра в сентябре 1572 года [3].  В 1573 году пустошь Дубровка снова отошла в «порозжие» земли и поступила в раздачу служилым людям. 

Дьяк. Набросок: А. Послыхалин, 2012

 В 1584-86 годах пустошь Дубровка вместе с пустошью Бобровкой (будущая д. Бобры) была взята в оброк у государства  «деловыми людьми» - крепостными крестьянами царского "стремянного" Андрея Быкасова, владевшего обширными землями в Подмосковье [19, 4]. В1586/1587 году А. Быкасов попал в опалу по делу о заговоре Шуйских против Годуновых и был сослан в далёкую Сибирь [20]. Вместе с Дубровкой «деловые люди» А. Быкасова -  Сенька Иванов, Петрушка Лепихин и Петрушка Синегий взяли на оброк пустоши Лодыгина, Лужи и Мартиново, располагавшиеся в нынешних границах городского поселения Фряново.

Первые крестьянские дома появились на пустоши  Дубровке в XVII веке. Однако документы не сохранили обстоятельств возникновения деревни. Своим возникновением поселение обязано одному из представителей княжеского рода Вадбольских.

 Герб рода князей Вадбольских.

"Сельцо Дубровы" во владении князей Вадбольских
Около 1706-1710 года сельцо Дубровка принадлежала представителям старшей ветвикнязей Вадбольских - Тимофею Лукьяновичу, Ивану Алексеевичу и его сыну Семену Ивановичу. Князья Вадбольские происходили от последнего удельного князя Белозерского Юрия Васильевича (ум. ок. 1380). Родовую фамилию Вадбольские  получили от его внука, сына князя Андрея Юрьевича Белозерского -  Ивана Андреевича, владевшего волостью Вадболи в Белозерском уезде. В XVII веке князья Вадбольские служили стряпчими, стольниками и воеводами и владели поместьями и вотчинами в уездах Мценском, Каширском, Вологодском, Белозерском. В 1699 году 19 князей Вадбольских владели населенными имениями [5]. 

Род Вадбольских в XVIII веке исследован недостаточно. Про Тимофея Лукьяновичаизвестно что он был сыном Луки Михайловича Вадбольского и упоминался в боярских списках начала XVIII века. В 1706 году Тимофей Лукьянович служил стряпчим на Белом озере, в период 1706-1710 году упоминался как московский дворянин, владевший в Шеренском стану сельцом Дубровы с вотчиниковым двором. Около 1717 года Т.Л. Вадбольский был пожалован чином стольника царя Петра I.

Точно неизвестно кем был и Иван Алексеевич Вадбольский. В одно и то же время жилиИван Большой Алексеевич и Иван Меньшой Алексеевич Вадбольские – младшие братья стольника Василия Алексеевича, упоминавшегося в 1686-1692 годах. Иван Большой Алексеевич имел двух сыновей, князей Сергея и Алексея Ивановичей. Иван Меньшой от брака с княжною Марфою Григорьевной Волконской имел сыновей: Якова, Михаила, Ивана и Алексея (а в других документах — Василия) Ивановичей. Таким образом, пока не известно кто из них, - Иван Большой или Иван меньшой Алексеевичи Вадбольские владели деревней. Кем был Семен Иванович Вадбольский также установить пока не удалось. 

Дубровы (Бровы, Дубровино) во владении Лодыгиных  и Строевых
В 1768 году в "сельце Дубровы" проживало 30 душ крепостных крестян. Интересно, что на карте 1778-1786 годов оно обозначено как «сельцо Бровы». Сельцо находилось тогда в совместном владении жены флота-капитана Афанасия Петровича Лодыгина - Марфы Андреевны Лодыгиной и коллежского асессора Ивана Александровича Строева [6]. Дворяне Лодыгины издавна проживали в этих краях, дав имя пустоши Лодыгиной под деревней Аксеново. Лодыгины были представителями  русского дворянского рода, происходящего от боярина Андрея Ивановича Кобылы, внук которого, Григорий Семенович, прозванный Лодыга, был родоначальником Лодыгиных. В 1699 году 17 Лодыгиных владели населенными имениями, в том числе в Подмосковье [7].


Сельцо Дубровы (Бровы) на карте 1778-1786 годов.

Входивший во владение сельцом Дубровы вместе с М.А. Лодыгиной коллежский асессорИван Александрович Строев одно время был главой Белозерской провинции (жена - Екатерина Петровна Строева) и принадлежал к дворянскому роду Строевых, восходящему к концу XVI века. В совместном владении Строевых и Лодыгиных сельцо оставалось вплоть до отмены крепостного права.

В 1812 году частью бывшего сельца, а теперь деревни «Дубровино» владел сын Афанасия Лодыгина, капитан Федор Афанасьевич Лодыгин (Ладыгин). С 1817 года Федор Лодыгин был воспитанником Царскосельского лицея, но, не закончив его, поступил в адъютанты  генерала Ивана Александровича Набокова (1787-1852), в Староингерманландский полк, получив звание старшего адъютанта в 1824 году [8]. В 1812 году Федор Афанасьевич предоставил в ополчение 5 своих крепостных крестьян - жителей Дубровино.

Другой половиной сельца владела Елизавета Федоровна Строева (в девичестве Лодыгина) дочь Федора Афанасьевича и жена сына Ивана Александровича Строева – прапорщика (с 1806 года), служившего в 1812 году в действующей армии, - Николая Ивановича Строева.

 Дуброво на карте Ф.Ф. Шуберта 1840-1860 гг.

В 1832 году за Федором Афанасьевичем Ладыгиным и его сыном, корнетом Петром Федоровичем числилось в Дубровине 29 дворов и 138 крепостных крестьян, а за Елизаветой Федоровной Строевой – 14 дворов с 70 крепостными. Таким образом, уже во второй четверти XIX века деревня была одной из крупнейших в округе. Основным промыслом сельца было шелкоткачество, которым на своих домашних станах занималось 112 человек.

Через 20 лет в 1852 году село оставалось за теми же владельцами. К этому времени количество дворов на половине Ладыгиных сократилось до 19. Общее число крестьян составляло 148 человек [9]. Еще через 20 лет, уже после отмены крепостного права и выкупа земли крестьянами у  бывших хозяев, в деревне "Дуброва" при 19 дворах проживало 153 человека [10].

Фабрики в Дуброво
До 1876 года в деревне были открыты две небольшие крестьянские фабрики. Первая принадлежала старообрядцу Захару Яковлеву – представителю известного рода шелковых фабрикантов Богородского уезда. Еще в 1814 году Яковлевым принадлежали шелкоткацкие фабрики в деревнях Молзино, Слобода и Щекавцово [11]. 

Вторая фабрика, также производившая шелковые изделия, принадлежала крестьянину – старообрядцу Ивану Петрову из известных в округе шелковых фабрикантов Петровых. В 1814 году Петровым принадлежали шелкоткацкие заведения в Щекавцове, деревнях Фрязино и Медвежьи Озера [12].

В 1882 году в деревне Дуброво насчитывалось 19 домохозяйств, в которых проживал 141 человек [13]. Однако отток населения на заработки в окрестные города и селения, охвативший всю округу, постепенно привел к тому, что в 1890 году здесь насчитывалось всего 58 человек крестьян [14]. К 1911 году ситуация постепенно налаживается, и в деревне Дуброво теперь насчитывается 38 крестьянских домохозяйств [15]. После революции в деревне был организован Дубровский сельсовет при 48 домохозяйствах. В 1929 году в ней проживало 245 человек [16], а в 2005 – было прописано 29 жителей. 

Ногинск-9
6 марта 1965 года была подписана Директива Главного штаба войск противовоздушной обороны о формировании на базе 45-го специализированного научно-исследовательского института Министерства обороны (СНИИ МО) «Кадра Специального Центра Контроля Космического пространства (ЦККП)». 

В апреле 1965 года было принято решение о строительстве комплекса технологических зданий для ЦККП в Ногинском районе Московской области у деревни Дуброво. Этот военный городок (посёлок) носит название Ногинск-9. В поселении дислоцирована 45-я дивизия контроля космического пространства (СККП) входящая в состав армии ракетно-космической обороны (РКО) России. 

C ноября 1966 года дивизия выполняет функции центра контроля космического пространства. Одной из функций ЦККП является расчёт и выдача целеуказаний на перехват космических аппаратов.

Хронология д. Дуброво

1550-до ок. 1560. Пустошь Дубровка в поместье. Андрей Яковлевич Щелкалов (ум. ок. 1598), думский дьяк;

Ок. 1560-1572. Пустошь в поместье. Данила Микулин Бортенов (ум. 1572), дьяк;

1572-ок.1584. Пустошь в поместной раздаче;

Ок. 1584-1587. Пустошь на оброке. Андрей Быкасов (ум. после 1595);

1587-1725? -?;

1725-ок. 1750. деревня Дубровка. Покупная вотчина. Тимофей Лукьянович, Иван Алексеевич Вадбольские и сын последнего - Семен Иванович, князья;

Ок. 1750. - сельцо Дубровы разделено на две части;

1 часть сельца. Вотчина.

Ок. 1750-после 1768. Марфа Андреевна Лодыгина  - жена флота-капитана Афанасия Петровича Лодыгина; 

После 1768?-до 1832. Федор Афанасьевич Лодыгин, сын М.А.Лодыгиной,  капитан с сыном Петром, и дочь М.А. Лодыгиной -  девица Вера Федоровна Лодыгина; 

До 1832-? Федор Афанасьевич Лодыгин, капитан и его сын, корнет Петр Федорович; 

?-1862. Петр Федорович Лодыгин. 

2 часть сельца. Вотчина.

Ок. 1750-после 1768. Иван Александрович Строев, коллежский асессор; 

После 1768?-? Николай Иванович Строев, сын И.А. Строева, прапорщик; 

?-1861. Елизавета Федоровна Строева, дочь Федора Афанасьевича Лодыгина, жена сына И.А. Строева, прапорщица. 

1861-1862. Выкуп земли крестьянским сообществом;

1876. Шелковые фабрики Захара Яковлева и Ивана Петрова.

 

В первой части нашей хроники мы кратко рассказали об истории возникновения дачных поселков Перловка, Малые Мытищи и Райки. 

Сегодняшний пост посвящён истории возникновения и развития таких дачных поселков северо-востока Подмосковья, как "Лосиноостровск (1893), "Джамгаровка" (до 1896), "Мамонтовка" (1898) и "Посёлок Торговых служащих (ок. 1911)...

 Дачные поселки "Лосиноостровск" (1893 г.) и "Посёлок Торговых служащих" (ок. 1911)

История дачного поселка берёт своё начало от открытой в 1893 году платформы "10-я верста" Московско-Ярославской железнойдороги  (с 1902 г – сортировочная станция Лосиноостровская). Дачный посёлок, получивший имя "Лосиноостровск" возник на землях Удельного ведомства, отданных под дачную застройку. Лесной массив между железной дорогой и рекой Яузой был разбит на участки, которые, несмотря на высокие цены (одна десятина стоила 2400–3000 рублей), начали  быстро раскупаться и застраиваться дачами, многие из которых были приспособлены под зимнее жильё.   Одним из первых здесь появились большое имение председателя Московской губернской земской управы Николая Фёдоровича Рихтера (1844-1911). Жилой участок Лосиноостровска между железной дорогой и Ярославским шоссе получил название Дубняки, а участок, находившийся за Ярославской дорогой получил название поселка Торговых Служащих. В 1911 году ближе к станции был отстроен поселок "Красная Сосна".

В 1902 году была открыта железнодорожная станция Лосионоостровская.

 
Лосиноостровская. Дорога к станции. 


Станция Лосиноостровская. Открытка 1914 г.  


Станция Лосиноостровская. Фотография отсюда.


Станция. Отсюда. Изд. Горожанкина, 1911 г.

Убежище для женщин медицинского звания Изд. Шерер, Набгольц, 1907 г. 


В 1905 году  было учреждено «Общество благоустройства Лосиноостровска», почетным членом которого был избран московский губернатор В.Ф. Джунковский. Вскоре в Лосиноостровске появилась ночная стража, на улицах были установлены керосиновые фонари, возведено здание летнего театра, обустроена площадка для тенниса, организована добровольная пожарная дружина поселка. В 1906 году в поселке появилась телефонная станция. 


Лосиноостровская вольная пожарная дружина. Отсюда.



Лосино-островская. Парк. Открытка отсюда.


В 1909 году наладили выпуск ежемесячного издания под названием «Лосиноостровский вестник». Осенью этого же года в специально выстроенном деревянном одноэтажном здании открылась гимназия. 


  Лосиноостровская. Гимназия. Фотография отсюда.

В 1910 году благодаря энергичной деятельности Общества благоустройства развитие посёлка продолжало набирать темп: в поселке открылись почтовое отделение, находившееся на углу Станционного проезда и Осташковского шоссе, библиотека и аптека с маленькой амбулаторией, оборудована футбольная площадка, открыт магазин Общества потребителей, открывается гимназия, в 1911 году — лечебница. Закладывается основа местного музея. Вскоре собственная школа открылась и в Дубняках.

 Лосиноостровская. Футбол. Изд. Горожанкина, 1911 г.

19 февраля 1911 года в ознаменование пятидесятилетия освобождения крестьян от крепостной зависимости Общество благоустройства увековечило эту дату открытием в поселке общественной публичной библиотеки Общества.

 Библиотека Общества Благоустройства. Отсюда.
  
Осенью 1912 года обе стороны Лосиноостровска были соединены большим переходным мостом через железную дорогу. Открылся летний театр и в поселке Торговых Служащих. С 1909 по 1912 год количнство дачников-домовладельцев увеличилось с  311 до 433. Общее количество населения вместе с прислугой составляло более 6 тысяч человек. К 1911 году кроме двух гимназий в поселке имелись земская и частная начальные школы, два аптекарских магазина, 6 лавок колониальных товаров и две галантерейных, две хлебопекарни, четыре чайных, одна пивная и один трактир 3-го разряда. С ноября 1911 года библиотека расположилась Почтовом Отделении.


Лосиноостровск. Почтовое отделение. Отсюда.

13 апреля 1914 года было принято решение о строительстве пожарного депо. Здание  нового Пожарного Депо Лосиноостровской Вольной Пожарной Дружины было открыто 29 июня 1914 года в день праздника Лосиноостровской Вольной Пожарной Дружины. Построено было по проекту архитектора Сергея Николаевича Струкова (1884—1951), из дерева на каменном фундаменте с бетонными полом и печами. На втором этаже разместилась переведённая с почты Публичная библиотека.

 Здание пожарного Депо Лосиноостровской Вольной Пожарной Дружины.

Вскоре возникает  Общество благоустройства Лосиноостровского поселка Торговых Служащих. Вместе с председателем Н.А. Елецким в пего входили члены правления А.П. Огурцов, К.Я. Суслин, П.П. Хорошавин, В.Н. Малолетков и А.И. Кальхерт.  

 План г. Лосиноостровск, 1930 г.

В 1914 -1916 годах рядом с посёлками Торговых служащих, Дубняки и Красная сосна при станции Лосиноостровская была построена церковь мучеников Адриана и Наталии. Капитал на строительство (15 тысяч рублей) выделил потомственный почётный гражданин Александр Иванович Иванов, собственную землю (1,736 квадратных саженей) пожертвовал крестьянин Сергей Иванович Карпов. Проект здания разработали архитектор Владимир Дмитриевич Глазов (1879-1951) и инженер С.М. Фоминский. Строительными работами руководил архитектор Сергей Михайлович Ильинский.



6 марта 1916 года по проекту архитектора Виктора Александровича Мазырина (1859-1919) при дачном посёлке был заложен деревянный храм Св. Троицы Живоначальной. Удалось выстроить только правый Казанский придел со звонницей, при котором в мае 1917 был открыт самостоятельный приход. Храм был закрыт не раньше 1925 года и разобран перед войной.


Председателем Общества в последние предреволюционные годы был Сергей Павлович Золотарев, товарищем председателя - редактор газеты «Лосиноостровский вестник» Александр Иванович Никитин, казначеем — инженер-путеец Семен Гаврилович Будаков из Службы тяги Северной железной дороги. В обществе состояли: Валерий Андреевич Петровский — контролер при Службе сборов, Алексей Иванович Котельников, Семен Петрович Митрофанов, Эдуард Эразмович Тиери, Виктор Александрович Птицын, Сергей Николаевич Красовский.

К 1917 году в поселке насчитывалось более 1500 домовладений, и 738 деревянных домов,большинство из которых было занято постоянными жильцами. На летний сезон выделяласьлишь небольшая часть площади для дачников, особенно дороживших целебными особенностями Лосинки: она была признана одним из лучших в Подмосковье мест для лечения туберкулеза.

В письмах Константина Коровина тех лет есть строки: «Лосиная все больше начинает походить на европейский курортный городок, пожалуй, только более шумный и оживленный, чем у немцев. Но та же яркая гуляющая публика, те же непременные больные в окружении услужающих и врачей, дети с гувернантками, скучающие барыньки. Как-то странно видеть все это на пути в лавру. Меняются времена, ничего не поделаешь, меняются!».

Поселок в административном отношении входил до 1921 года в состав Сокольнического района Москвы, а с 27 ноября этого же года — в состав Московского уезда.Решением Уездного исполкома в 1925 году Лосиноостровску присвоили статус города и он был включен в состав Мыщищинской волости (в то время Пролетарской). 

 
Михаил Сергеевич Бабушкин (1893-1938).

В 1930 году в путеводителе "Дачи и окрестности Москвы" было указано: "По обе стороны станции Лосиноостровская расположен город лосиноостровск, прежде один из самых больших дачных поселков под Москвою. Возникший около 30 лет тому назад, он насчитывает до 1500 строений, находящихся в сосновом лесу /.../ Дома в городе попрежнему  сохраняют свой дачный тип, деревянные, с большими балконами, нередко застекленными террасами. Все они вполне приспособлены для жизни зимою; на лето можно найти комнату от 100 р. за сезон" [с.69].
В 1939 году город Лосиноостровск переименовывается в город Бабушкин в память уроженца соседней деревни Бордино известного полярного летчика Михаила Сергеевича Бабушкина (1893-1938). 


Дачный поселок "Джамгаровка" (до 1896 г.)

Западнее Лосиноостровска на средства владельцев банкирского дома «Братья Джамгаровы», купцов I гильдии Афанасия Исааковича, Исаака Исааковича и Степана Николаевича Джамгаровых до 1896 года возник дачный посёлок «Джамгаровка». Банкирский дом Джамгаровых возник в 1874 году и пользовался заслуженным доверием биржевиков и промышленников. К 1910 году основной капитал предприятия составлял 5 миллионов рублей.

 
 Исаак Исаакович Джамгаров (1845-?).

Один из братьев Джамгаровых, Иван Исаакович, входил в Благотворительный тюремный комитет и в числе прочего заботился о детях заключённых, некоторые из которых летом выезжали в Лосиноостровскую, под опеку жены Джамгарова. Много заботилась о благоустройстве нового дачного посёлка также семья Гринёвых. На лето в Лосиноостровскую приезжали воспитанники нескольких детских учреждений — Городского сиротского приюта имени братьев Бахрушиных, приюта имени доктора Ф. П. Гааза, Елизаветинских Алексеевских яслей. 
 

Дорога к даче Джамгаровых. Фотография 1896-1897 гг. Отсюда.

Вскоре после начала застройки по инициативе братьев Джамгаровых было организовано Общество благоустройства «Джамгаровки». В последние годы уходящего XIX века на средства общества был вычищен и углублен пруд, который до сих пор носит имя Джамгаровых.


Пруд у дачи Джамгаровых. Фотография 1897 г. 
В начале 20 века началось активное благоустройство первых улиц Джимгаровки, которые первоначально представляли собой прорубленные в лесу просеки. Джамгаровка привлекала многочисленных дачников сосновыми лесами; считалось, что местные природные условия благоприятны для лечения туберкулёза. Этому немало поспособствовал приват-доцент Московского университета А. А. Борзов. 



Дом Истомкиных на р. Ичка в Джамгаровке. Фотография 1897 г.

К 1913 в посёлке имелись собственная телефонная подстанция, водопровод, гимназия (открыта в 1910), крупная библиотека (организованная по инициативе А. А. Борзова),кинематограф, летний театр, почтовое отделение, лечебница (начала действовать в 1911 году), несколько торговых лавок и др.

Дом в дачном поселке Джамгаровка. Фотография отсюда.

К 1917 году в Джамгаровке насчитывалось около 1500 домовладений, в которых большинство владельцев проживали уже постоянно.

Есть в наших Щёлковских краях одно очаровательное, затерянное в лесах местечко, обладающее по-настоящему загадочной историей, а не как у всех краеведов "всё загадочно и таинственно и обязательно с кладами" =) Это - село Улиткино.



Последнюю пару лет многих в сети просто прямо как "прорвало" писать про него разную ересь, а я просто люблю кажое лето прогуляться из Гребнево через Улиткино до Николо-Берлюковской пустыни. Одно из них я даже уже описывал в своем журнальчике с кучей фоток. Но, честно говоря, мало кто знает, что здесь в XVIII веке едва не возник женский монастырь, который хотела основать печальноизвестная возлюбленная Петра I и вместо него была основана одна из первых в нашем Богородском уезде крупных шелковых посессионных мануфактур католика-менгрела Наврозова и лютеранина-голландца Кланка, - про личности которых почти никто ничего не знает...


Осенний вид на Улиткино 2009 года.

Интересующимся историей Подмосковья известно, что бывший Богородский уезд, некогда включавший в себя территории современных Ногинского, Павлово-Посадского, Щёлковского, северо-запад Орехово-Зуевского, юг Пушкинского и восток Мытищинского районов, более двухсот лет был известен на весь мир как место сосредоточения крупнейших текстильных предприятий России. В разное время  его называли то «русским Лионом», - подчеркивая высокую роль шелкоткацких предприятий в экономике края, то «русским Манчестером» - подчеркивая распространенность в наших краях хлопчато-бумажных производств.

В этой связи  особый интерес представляет история возникновения самых первых текстильных предприятий Богородского уезда, - с течением времени сформировавших экономическую специализацию производств всего региона.
Первая посессионная мануфактура в наших краях возникла на севере нынешнего Щёлковского района в 1722 году. Выходец из верхушки армянского купечества, имевшего торг по всей Европе, совладелец славной, учрежденной еще Петром I в 1717 году «Штофной и прочих шелковых парчей» мануфактуры», армянин по происхождению, Игнатий Францевич Шериман в 1722 году, воспользовавшись привилегией данной содержателям мануфактуры, купил село Фряново у стольника Василия Тимофеевича Желябужского (1638 - до 1704) и вывез туда из Москвы 23 мастеровых и 26 ручных ткацких стана.

Об истории фряновского шелкового предприятия, в 1758 году перешедшего также выходцам из армян Лазаревым, я не раз писал уже (скачать 1,8 Мb), так что сегодня я хотел бы остановиться на довольно тёмной истории другого шелкового предприятия, возникшего в 1761 году на территории современного Щёлковского района, в непосредственной территориальной близости от известного села Гребнево, - в старинном селе Улиткино.

Надо сказать, что какой-либо отдельной научной работы, посвященной этому предприятию или его устроителям похоже, не существует. Приведенный ниже материал буквально  по крохам собирался с 2009 года. Сведения эти планировалось опубликовать в книге по истории города Щёлково, издание которой всё время переносится, а сам материал постоянно правится. Посему я даже не знаю, войдёт он в итоговую книгу, нет, и в каком виде. Недавно я нашел кое-что новенькое по этой фабрике, и почувствовал, что уже «не могу молчать», как говорится…

Но для начала стоит подробнее остановиться на предыстории возникновения здесь мануфактуры.
В 1623 году на месте будущего села была еще поросшая лесом пустошь «Улиткина, Улитино тож, на речке Любосивки [Любосеевке] Московского уезда Кошелева стана». Земли находились в поместье за фамилией Вельяминовых. К 1646 году при московском дворянине Андрее Степановиче Вельяминове (упоминавшемся в Боярской книге 1639 и в документах 1658 года) здесь возникли первые постройки. В 1704 году в четырех крестьянских дворах в сельце Улиткине проживало 16 человек крепостных обоего пола. Кроме того в сельце имелось два двора вотчинниковых и один скотный с 15 людьми прислуги. В 1745 году стольник и обер-комиссар Иван Иванович Вельяминов-Зернов продал сельцо Улиткино печально известной возлюбленной Петра I, княжне Марье Дмитриевне Кантемир (1700-1757). 

 

Предполагаемый портрет княжны Марии Кантемир (или ее сестры Смарагды – что вряд ли, ибо Смарагда (Екатерина) на 20 лет младше, и родилась в 1720-м, – прим. pechexod). 1710-е - 1720-е. Художник: Иван Никитич Никитин, 1710-1720-е. Собрание музея "Новый Иерусалим".

Интересно, что живописные места, и поныне окружающие Улиткино (там, кстати, потрясающие сосновые леса) были куплены Марией Кантемир под устройство женского монастыря. Еще в начале января 1744 года она писала своему брату, известному русскому поэту Антиоху Кантемиру, находившемуся в Италии, что планирует приобрести в свое распоряжение небольшой клочок земли, на котором устроить монастырь и постричься в нем. Первоначально Мария желала устроить монастырь в селе Булатникове: «Вообще же собираюсь продать вам задешево все свои имения и уйти в монастырь. Если Бог захочет, и вы приедете домой летом, тогда все уже будет обустроено. Если Бог продлит мне жизнь, и я исполню желание, которое испытываю еще с молодости, попрошу вас отрезать мне малую часть земли в Булатникове (которая по распоряжению нашего отца должна быть вашей и уже называется Антиохией), чтобы там построить мой монастырь» [3]. 


Князь Антиох Кантемир. Неизвестный художник, 1803 г.

 

Дворцовое село Булатниково, и поныне находящееся к югу от Москвы в Ленинском районе М.о. было пожаловано самим Петром I отцу Марии, Д.К. Кантемиру в знак благодарности за помощь во время персидского похода.  
...Но брат Антиох решительно попытался удержать сестру от такого поступка. В своем ответном письме он писал: "Вас прилежно прошу, чтобы мне никогда не упоминать о монастыре, и о пострижении вашем, я черницов весьма гнушаюсь, и никогда не стерплю, чтобы вы вступили в такой гнусный чин или буде то противно моей воли учините то я в веке уж больше вас не увижу. Я желаю, чтоб по приезде моем в отечестве, вы прожили всю жизнь со мною и в доме моем были хозяйкою, чтоб сбирали и потчивали гостей, одним словом — чтоб были мне увеселением и спомощницей» [4]. Марии пришлось дать обещание брату воздержаться от пострига. Антиох Дмитриевич Кантемир скончался весной того же 1744 года. 


Храм равноапостольной Марии Магдалины в селе Улиткино. Фотография: А.Ю. Послыхалин, 2010. 

 

Приобретя Улиткино в 1745 году, через три года Мария Дмитриевна в 1748 году построила здесь небольшую каменную церковь, освященную во имя Равноапостольной Марии Магдалины – небесной покровительницы княжны. В прошении, поданном в Московскую духовную консисторию Мария Дмитриевна следующим образом описала свои владения: «в Московском уезде в Бохове стану, в сельце Улитине имеется дом, да крестьянских 13 дворов, а то сельцо Улитино приходом состоит села Гребнева к церкви Николая Чудотворца расстоянием в  четырех верстах, в вешнее и осеннее время, за болотами и за лесами, крестьянам к церкви ходить и ездить никак невозможно» [1 С.212].

Здание храма, конечно, можно счесть и милым и привлекательным, но очаровываться не стоит.  Встречал кое-где сведения, что при восстановлении храма после передачи здания верующим, - был нарушен исторический вид кровли и колокольни, причем, настолько значительно, что от старинного здания остался лишь каменный остов.


Сосновый лес вокруг Улиткино. Фотка 2010 года.


Ну да, времена изменились. Сейчас по обеим сторонам всего пешего пути от Гребнева до Улиткина, пролегающего в пойме некогда полноводной Любосеевки – дачи, дачи, дачи, заборы, заборы, заборы… Вон - шагаю вдали =)


Медаль в память княгини Ирины. Григорьевны Трубецкой. Франция, Парижский монетный двор, 1761 г. Медальер Ш.-Н. Ротье.

 

Вот она, кстати. в реале продается в одном из антикварных сетевых магазейнов...

В своей подмосковной, по словам историка русской литературы, автора серии статей "Княжна мария Кантемирова", Леонида Николаевича Майкова, Мария Дмитриевна проводила каждое лето [2. С. 413]. Соседями Марии были в те времена «последний боярин» генерал-фельдмаршал Иван Юрьевич Трубецкой Большой (1660 (1667?)-1750). и его супруга (от второго брака), статс-дама трех императриц, Ирина Григорьевна, урожденная Нарышкина (1669-1749). 
От этого брака родилась княжна Анастасия Ивановна Трубецкая (1700–1755) сочетавшаяся первым браком, состоявшимся 14 января 1717 года, с князем Дмитрием Константиновичем Кантемиром, который был старше ее на 27 лет и скончался в 1723 году.


Анастасия Ивановна Трубекцая-Кантемир-Гессен-Гомбургская. Художник: А. Рослин, 1757 г.

Все эти не очень-то "захватывающие" генеалогические данные  говорят нам о том, что будущая владелица Гребнево, Анастасия Ивановна Кантемир в 1717 году стала мачехой Марии Дмитриевны Кантемир – дочери Дмитрия Константиновича от его первого брака с Кассандрой Щербатовной (Сергеевной) Кантакузен (1682-1713).

Пикантности ситуации придает и то, что мачеха, Анастасия Ивановна Кантемир и падчерица, Мария Дмитриевна Кантемир были ровесницами, даже более того – одногодками (обе родились в 1700 году).Стоит лишь добавить, что во второй раз Анастасия Ивановна вышла замуж за фельдмаршала, князя Людвига-Вильгельма Гессен-Гомбурского, который скончался в 1745 году. В 1749 году по завещанию матери имение Гребнево перешло в полное распоряжение вдовой княжны Анастасии, а после ее кончины в 1755 году – к ее дочери, родной сестре Марии Кантемир, - Екатерине (Смарагде) Дмитриевне Кантемир (1720-1761). 

Да, можно представить себе те летние вечера, которые проводились подругами то в Гребневе, то в Улиткине - двумя вдовушками едва перешедшими порог 50-летнего возраста... Сколько трепетных воспоминаний, - и о чем, - об эпохе Петра! ... Сколько мокрых от слез шелковых лионских платков с вензелями покойных героев отечества...
Ну красивая эра, этот XVIII век, никто меня не разубедит =)

Итак, в августе 1757 года княжна Мария решила составить завещание. По словам Л.Н. Майкова: «Первым его пунктом было выставлено желание, чтобы в Марьине был построен женский монастырь; этим распоряжением княжна как бы желала исправить то, что не исполнила данного ею обета; точно определен был штат монастыря и назначены средства на его сооружение и содержание. Если же на основание монастыря не последовало бы разрешения, то часть определенной на него суммы назначалась на раздачу бедным, а остальныя деньги, равно как все движимое и недвижимое имущество предоставлялись братьям и другим родственникам. Похоронить свое тело княжна завещала в том же Марьине, и с тою же простотой, как погребено было тело князя Антиоха» [5. С. 253].

9 сентября 1757 года нелепая трагическая случайность оборвала жизнь Марии Кантемир (ее экипаж понесли лошади и она разбилась) [3]. По словам того же Л.Н. Майкова: «…немедленно затем началось нарушение ея предсмертных распоряжений: тело ея было предано земле не в ея любимом Марьине, а в том же Никольском Греческом монастыре, который служил уже усыпальницей для ея отца и матери, брата и сестры. Не состоялось также и основание женской обители в Марьине; наследники не настаивали на исполнении этого пункта завещания, потому что сопровождавшая его оговорка [если не будет благословения - прим. пешеход] давала им возможность уклониться от того». [5. С. 253].

 

Фактически Улиткино, у которого появилось дополнительное название – по имени местного храма (а не владелицы. - как все дружно пишут)  – Марьино перешло в руки братьям Марии – Дмитрию Дмитриевичу Кантемир, впрочем, скончавшемуся в следующем после смерти сестры, 1758 году, капитану-порутчику лейб-гвардии Преображенского полка, крупному благотворителю Сербану (Сергею) Дмитриевичу Кантемир(1706- 1780) и  поручику Преображенского полка (с 1736 года) , в 1762 году (после продажи Марьино-Улиткино, кстати - прим. пешеход) вышедшему в отставку бригадиром, - Матвею Дмитриевичу Кантемир(18.10.1703-30.11.1771). 

В этой связи интересно, что сестра Марии, - владелица Гребнево, Екатерина (Смарагда) Дмитриевнаименно после смерти старшей сестры, в конце 1757 года покинула Россию вместе с мужем Д.М. Голицыным для лечения на водах. Возможно, трагическая смерть как-то сказалась на обострении ее хронической болезни.
В фактическом владении Матвея и Сербана Дмитриевичей село оставалось до 1761 года. 


Фрагмент плана Генерального межевания земель села Марьино, Улиткино тож, 1778-1786 гг.

Заметим, что село располагалось по обеим сторонам притока Любасеевки, речки Калитенки у её устья.  Владения села простирались на юг, захватывая кусочек правого берега Клязьмы. На левом берегу Клязьмы находилась ныне не существующая деревня Иваньково (по ходу восточнее нынешнего поселка Биокомбината - раздолье для копателей =)). Причем совсем недалеко от села выгодно пролегал маршрут Стромынской дороги, шедшей от переправы через Клязьму у сельца Городищи на село Стромынь через Рогожу- будущий Богородск и нынешний Ногинск.

И вот, наконец, с этого места начинается то, к чему вело все сказанное выше =)

 

 
Затейливый рельеф местности в Улиткине, кстати. Каменные дома-то вотчинников ни один не сохранился... Раздолье копателям...
Огорчительно мне написали, что в один пост статью вставить нельзя. Посему продолжаем...

Уже устал, честно говоря, тут и там подмечать различные неточности известных братьев Холмогоровых, но согласно их сведениям: «В 1761 году село [Марьино-Улиткино] куплено у княгини Кантемировой (Марьи Дмитриевны) содержателем шёлковой фабрики Андреем Яковлевичем Наврозовым и иноземцем Петром Матвеевым Кланк» [1, с. 213]. Понятно, что село было куплено не у Марии, а у ее наследников.

Отмеченный у Холмогоровых в качестве совладельца Улиткинского предприятия Пётр Матвеевич Кланк, как удалось выяснить, числился в фабрикантах лишь с 1761 по 1762 год [7. С. 112], что даёт возможность предположить, что около 1762 года он либо вышел из совладельцев предприятия, либо остался при нем уже не в качестве совладельца, а в качестве ... химика.
Раньше я только предполагал, а сейчас уже утверждаю, что П.М. Кланк  таки был голландцем по происхождению. Его отец -  Матвей Францевич Кланк (Klanke, 1700 года рождения) был главным лекарем первой в России госпитальной школы, созданной голландским доктором Николаем Бидлоо (Nicolaas Bidloo,(предположительно 1674-1735) в 1706 году по распоряжению Петра I.
В Переписной книге Немецкой слободы 1747 года так и было указано: «№113. 1747 г., октября 2-го. Иноверец, Московского гофшпитали бывший главный лекарь, Матвей Францевич сын Кланке, лютеранского закона, 47 лет, сын у него Петр 16 лет; жительство имеет в Немецкой слободе в собственном своем доме» [9, с.38]. На этом основании можно установить год рождения П.М. Кланка – 1731.Также удалось узнать, что его родным братом был Франц Матвеевич Кланк (ум. 1757) – доктор медициныЛейденского университета (1732), служивший лекарем при Елизавете Петровне.

Вы меня можете спросить, - с чего вдруг сын врача и брат врача вдруг "влез" в производство шелка....

В ответ, потирая ручки и хихикая, я отвечу, что собственных рецептов получения стойких, в те времена (и долго еще после) натуральных красителей шелковой ткани в России не было. Кому как не медикам, - хоть как-то знакомым с химией, было пробовать себя на этом совершенно новом для нашей страны поприще? Ну, конечно, это только мое предположение...

Теперь расскажем о главных результатах наших затянувшихся на целых 4 года поисках. Да-да, о менгреле Наврозове, его жизни и фабрике.

В "Сказках выборных по 3-й ревизии", составленной ревизором Афанасием Турчаниновым  удалось разыскать запись следующего содержания: «Андрей Яковлев сын Наврозов 32 лет, в 1761 году католическаго исповедывания, рожден в Москве от иностраннаго купца, выехавшаго изъ Милити в Москву ЯковаНаврозова» [10. С.10]. На основе этого источника мы узнаем дату рождения этого владельца Улиткинской шелковой мануфактуры – 1729 год.
«Милити» или Милитинией в  XVIII веке называлась  историческая область в Западной Грузии, сейчас -Мегрелия. Получается, что по национальности владелец Улиткино был мегрелом. Имя отца нашего героя – «милитинца» Якова Григорьевича Наврозова  не раз встречается в купеческих поручных записях первой половины XVIII века. Яков Григорьевич находился в купеческом состоянии и вел торг с далекой Индией. Собственный двор он имел в московской Немецкой слободе [11, с. 172].

Примечательно, что в той же "сказке" несколькими строками выше,  был указан армянин «московский мещанин первой гильдии, шелковой мануфактуры и завода содержатель» Василий Макарович Хастатов,(ссылка хороша, только Темерницкой таможней он не управлял) - отец Анны Васильевны Хастатовой(1750-1802) – супруги Мины (Минаса) Лазаревича Лазарева (1737-1809) – сына владельца фряновской шелковой мануфактуры, Лазаря Назаровича Лазарева (1700-1782). Кому интересно - сошлюсь опять на свою старую статью о поисках в Вологде портрета Минаса работы Ивана Аргунова, и как я его всё-таки нашёл =)
Да и похвастаюсь вкупе как на меня Вики ссылается в статье по фряновским Лазаревым... Дёрнули у меня статью, зато сослались на цикл портретных галерей внизу.  Раньше вообще везде писали, что она вроде как "понаехали тут" и купцы-торгаши какие-то...

В год покупки Марьино-Улиткино предпринимателям Кланку было 30, а Наврозову – 32 года…(Это так, чтобы "человечнее" их воспринимать).

Также удалось узнать, что около 1760 года Андреем Наврозовым в Москве были куплены три участка в начале нынешней Немецкой улицы, бывшей Немецкой слободы.


Дом Наврозова-Карабанова. Бауманская ул. 36-38. Фотография ок. 1998 г.

До покупки участки принадлежали ранее первогильдейному купцу Петру Никласу, мункдоху (то есть придворному служителю, заведовавшему кухней при дворе) Михаилу Любимову и вдове купца Томаса Янсена.


Дом А.Я. Наврозова. Фотография моей супруги, москвоведа Екатерины Евгеньевны Черновой, 2010 год.

Москвовед С.К. Романюк считает, что именно Андрей Наврозов, купивший эти участки выстроил здесь в 1780-х годах каменный особняк [15]. Однако, авторы бессмертного пятитомника "Памятники архитектуры Москвы" датируют постройку   как "не позже 1770-х"  [16. № 532 С. 338]. 




Этот значительно перестроенный особняк, известный у искусствоведов под именем «дома Карабанова» сохранился и поныне на чётной стороне Немецкой улицы под №38.


Вид с противоположной от улицы стороны, по ходу, парадной. Е.Е. Чернова, 2010.


Вот ведь как бывает с машинками =)

Свое название дом получил по фамилии позднейшего владельца - бригадира Федора Леонтьевича Карабанова, купившего этот дом в 1790 году у жены бригадира (1778), князя Василия Васильевича Енгалычева, бывшего в 1781-1782 годах Московским вице-губернатором.


Но покинем Москву,  и снова вернемся в "подмосковную"...


Село Марьино-Улиткино на генеральном плане Богородского уезда. Ч. II. 1797 год.

Через 6 лет после покупки Марьина-Улиткина, 2 октября 1767 года эти места посетил пресловутый межевщик Кондырев, следующим образом описав их: «Марьино, Улиткино тож, село /…/ владение шелковой мануфактуры содержателя Андрея Яковлевича Наврозова». В селе проживало 36 душ крестьян, по всей видимости, приписанных к фабрике [6].

В 1770 году по подсчётам автора ценного труда "Мануфактурная промышленность Москвы во второй половине XVIII века",  А.В. Ковальчука во всей России насчитывалось лишь 31 действующее шелковое производство [7, с. 223].


Может, здесь были мельницы мануфактуры... Это как раз Калитенка. Судя по картам, - так здесь и были по обеим сторонам. Любосеевка пересохла совсем, а вот Калитенка как была запружена для фабрики в XVIII веке - так до сих пор и сохраняет запруду.  Прошу помощи у черных копателей. Понятно, что государственная археология сюда лет через 100 только доберется...


Ну вот. Направление предыдущей фотки указано.

Раньше я думал, что предприятие в Марьине-Улиткине было одним из тех, что создавалость в те времена "как грибы", и просуществовав несколько лет благополучно загибалось, ан-нет. Экономические примечания к генеральному межеванию 1773 года содержат сведения о том, что, что в селе Марьино-Улиткино А.Я. Наврозова, было 12 дворов с 80 крестьянами против 36-ти всего шесть лет назад в 67-м. Прикупал работничков к фабрике, значит, и довольно активно. Кроме каменного господского дома (возможно, еще Марии) в селе  отмечались две вододействуемых мельницы - одна мучная и другая – «шёлковая мельница», использовавшаяся для трощения шелков. Отмечалось, что «женщины сверх полевой работы прядут лен для своего употребления и мотают шёлк» [8].

Вот уже посессионная мануфактура в Марьине насчитывала 14 лет своей истории... В 1775 году один из первых историков Москвы, геодезист Географического Департамента Академии Наук Ф. А. Охтенский (сер. 1830-х — после 1788), описывая подмосковные мануфактуры, упоминал шелковую фабрику: «При селе Марьине, Улитково тож, на речке Любочивке в 36-ти верстах от Москвы, фабриканта Андрея Яковлева сына Наврозова, каменная, о 20-ти станах, на ней ткут тафты, бархаты, штофы». Рядом с нею: «На речке Колютенке шелковая мельница о 20-ти столпах, фабриканта Андрея Наврозова» [17]. 
Кстати, не обошел геодезист вниманием и фряновскую фабрику: «При селе Фрянове на речке Шеринке от Москвы в 60-ти верстах, фабрикантов Лазаря Назарова и Петра Сафонова детей Лазаревых, о 50-станах. Вообще на всех оных фабриках ткут разныя шелковыя материи».

Больше о довольно крупном фабриканте Екатерининской поры, Андрее Яковлевиче Наврозове (1729- ок. 1771) ничего мне разыскать не удалось.  Ни в «Генеалогии Московского купечества XVIII» ни в «Очерках генеалогии уездного купечества XVIII» А. И. Аксенова его фамилия не упоминается. Пока не нашел его и в обеих работах Е.И. Заозерской («Развитие легкой промышленности в Москве в первой четверти XVIII» и «Рабочая сила и классовая больба на текстильных мануфактурах в 20-60 гг XVIII в.»). Нет его и у П.Г. Любомирова в «Очерках истории русской промышленности», да и много где еще нету, где вполне мог бы быть.
Зато известен предположительно его сын, - Матвей Андреевич Наврозов - дворянин, бывший с 1803 по 1810 годы губернатором Симбирской, а в 1812 году губернатором Оренбургской губернии…

По данным Холмогоровых в 1773 году село Улитино-Марьино «было продано женою Андрея Наврозова Авдотьею Матвеевою фабриканту Ивану Понкратову Колосову [годы жизни по А.И. Алексееву – 1747-1799]» [1, с. 213], что косвенно свидетельствует о том, что А.Я. Наврозов мог незадолго до того скончаться.
Есть у меня предположение, что он умер во время эпидемии чумы в Москве в 1771 году.
Эта купчая на Марьино-Улиткино, по данным А.И. Аксенова, сохранилась  (ЦГИА СССР Ф.15, оп.I, д.10. Л.299 об. - 300).  Питерские, кто ходит в РГИА, помогите, а? =)

На средства нового владельцав Марьино-Улиткино были выстроены три каменных корпуса для фабрики «с водяной машиной». По данным Экономических примечаний в производстве участвовало уже аж 226 приписных к фабрике мастеровых ткавших тафты, бархаты и штофы. Из них 120 женщин при развивке и трощении шёлка, 71 ткач, 50 переборщиков, двое сновальщиков, 13 подсобных рабочих. При фабрике состоял мастер прядения шёлка, «десейный мастер» и «рисовальщик». В руках наследников московского купца И.П. Колосова Марьино-Улиткинская шелковая фабрика была еще и в 1812 году..

Оданако, пришел к тому, что узнал на днях., сидя в Ленинке аж в профессорском зале, так как наш третий был закрыт...

В 1779 году некий «Я. Наврозов» [возможно, сын А.Я. Наврозова – прим. pechexod] купил с аукциона  крупную Купавинскую мануфактуру, переведенную в 1745-1747 годах из Москвы в село Купавна ее основателем, богатым московским текстильным фабрикантом и купцом, «птенцом гнезда петрова» Даниилом Яковлевичем Земским (1710-1770).  В 1783 году Купавинское предприятие перешло в руки того самого Григория Александровича Потемкина (1739-1791) [13, с.58].

Не могу удержаться и приведу здесь интересный кусочек из немножко «совсем сказочных» воспоминаний внучки Данилы Яковлевича Земского, княжны Евы-Александры Васильевны Смирной (урожденной Вяземской): «В продолжении времени дед мой Земской сделался очень богат, и благодарность его к государю так была ревностно соблюдена и посеяна в глубине сердца его, что он не думал приобретать имения для семейства своего, но для пользы отече­ства. Так прежде старики думали, и чтобы угодить батюшке государю! Государь большаго внимания был о Земском; будучи в Москве, соблаговолил быть в Купавне у дедушки на обеденном столе и оставался до вечера; разсматривал фа­брику, дом и в храме Божием молился; очень доволен был, и с тех пор довольно часто посещал Купавну, это сделалось его любимое гулянье. Купавна тридцать верст от Москвы. Государь один день призывает Земскаго к себе, объявляет ему свое желание:
— Данила Яковлевич, я очень бы желал открыть с Персиею торги, как бы ты думал?
     Земской, не задумавшись, отвечал: „ваше императорское ве­личество, позволь мне, я человек богатый, построю корабли на свой счет, нагружу российскими товарами и отправлю; пожалуй мне только конвой провожатых и орудий медных много, пушек налить можно, надобно людей для ариентальных языков. Я знаю армян, один уже у меня на фабрике — Лазарев (это был отец Ивана Лазаревича Лазарева) [Лазарь Назарович Лазарев, 1700-1782 – прим. pechexod].
     Государь так был доволен сим предложением Земскаго, разцеловал его и пожаловал ему, в память того дня, с над­писью кубок и ковшик золотой. Вот откудова Лазаревых знатный род пошел. Мне сама покойная Екатерина Ивановна, супруга Ивана Лазаревича, разсказывала, она была урожденная Мирзаханова[Екатерина Ивановна Лазарева-Мирзаханова (1740-1819) – супруга Ивана лазаревича Лазарева (1735-1801) – прим. pechexod].
     Когда было все готово, отправились корабли, и их было числом пять. Пробыв в Персии полтора или три года, возвра­тились назад с открытием торговли с Персиею. В тогдашнее время ничего не начинали без молитв, без благословения Божьего, молилися усердно, с верою чистою, и просили Господа Бога помочи в начатии дела.
     Читатель моих записок может живо представить государя императора удовольствие, а Земскаго восхищение, что ему удалось волю и желание исполнить царя. Военный был начальник на кораблях Левашев, отец Василия Ивановича Левашева. Хан персидской был чрезвычайно доволен; переводчиком языков был Лазарев, он очень хорошо знал персидский и турецкий языки и, натурально, свой природный армянский. Ко­рабли были нагружены персидскими товарами и подарками от хана государю императору. Между прочим и дедушка мой получил значительные подарки, начиная с кресла, обитаго серебром, так как ныне аплике; зад у кресел был превысокий, убранный каменьями по азиацкому вкусу изумрудами, бирюзами, яхонтами и жемчугом; ларец серебряный вызоло­ченный» [12, с. 70-71].

Кстати, сын Данилы Яковлевича Земского – Данила Данилович Земской был женат на Анне Прокофьевне Демидовой – дочери известного Прокофия Акинфиевича Демидова, - близкого друга Богдана Умского, в 1756-1772 годах являвшегося опекуном Гребневских сел и деревень. В 1778 году Д.Д. Земской одну из фабрик отца – бумажную, расположенную в селе Адищево под Костромой продал фабриканту Демиду Демидовичу Мещанинову – отцу Маркелла Демидовича, купившего на рубеже XVIII – XIX вв. села Образцово (рядом со Щёлково) и села Комягино (около Ивантеевки)… так что снова «все свои» …

Интересно, что в наиболее подробной истории Купавинской фабрики, написанной крепостным рабочим предприятия, Петром Кротовым про Наврозова – ни слова. Он пишет лишь: «По смерти Земского, Купавинская фабрика оставалась за наследником его, который недолго ею владел, оказавшись несостоятельным, а, наконец, и рассудка лишившись. И поступила фабрика в другие руки, но в скорости поступила в третьи руки военноревнителю и защитнику отечества, светлейшему князю Потемкину, Григорию Александровичу Таврическому» [14].

Сказать лучше, чем известный исследователь текстильной промышленности Иван Васильевич Мешалин(1901—1942) мне не дано : « В Московской губернии в это время существовал целый ряд промышленных предприятий, на которые крестьяне шли в качестве наёмных рабочих. Среди этих предприятий следует отметить шёлкоткацкие предприятия Лазаревых и Наврозова, расположенные в восточной части Московского уезда. На них, кроме приписных и покупных рабочих, работали и вольнонаёмные. Здесь местные крестьяне и получали первые навыки работы в шёлкоткацком производстве, которое позднее стало распространяться по деревням и сёлам этого района Московской губернии» [18. С. 60].
Действительно, предприятие менгрела-католика Наврозова стало настоящей школой  для крестьян – будущих самостоятельных заводчиков. Предприятия Наврозова, Лазаревых и Земского дали начало  всем крестьянским и купеческим шёлкоткацким фабрикам, распространившимся в Щёлковских окрестностях в конце 60-х годов и набравшим "полную силу" к 1812 году, события которого придали ещё какой импульс развитию промышленности Богородского уезда. 

Деревня Глазуны расположена на северо-востоке Щёлковского района Московской области [см. на Яндекс Карте].

 

 

В 1584-1586 году место, где ныне расположена деревня, писалось в Писцовых книгах «селищем Глазуново», то есть представляло собой  поле, возделанную пашню или угодье на месте некогда существовавшего здесь селения. Селище получило свое название по фамилии ее первого владельца. По Десятне 1578 года служилый человек, сын боярскийМишура Иванов сын Глазунов получил в поместье 100 четей земли под Москвой из государственных земель. В то стародавнее время здесь и возникли первые строения вскоре, впрочем, запустевшей деревни Глазуны. Отправившись в дальние края по поручению государя, и не надеясь вернуться, Мишура Глазунов передал свою деревеньку в монастырские владения...

 

Через восемь лет, в Десятне 1586 года, наделявшей испомещенных землей служилых людей денежным жалованьем, было сказано, что «денежного жалованья ему [Мишуре Глазунову] не дано за неты, что на Москве не живет» [1]. В том же году, в Писцовых книгах селище Глазуново было записано как принадлежащее владениям Успенья Пречистые Стромынского монастыря [2]. Селище Глазуны вместе со смежной пустошью Орехово, деревнями Еремино и Козино входили в состав монастырских владений на протяжении всего XVII первой половины XVIII века. 

 

 

Nobilis moscovitum.  Немецкая гравюра XVI в .

 

После упразднения Успенского Стромынского монастыря в 1764 году вместе с деревней Козино селище Глазуны было передано во владения Троице-Сергиевской Лавры. Послесекуляризации церковных земель, селище Глазуны перешло в ведение Коллегии экономии, у которой незадолго до 1768 года оно было взято на оброк крепостными крестьянами близлежащей деревни Хлепетово [3].  В дальнейшем деревня Глазуны так и осталась в государственных владениях. 

 

В 1837 году здесь в 9 дворах проживало 85 человек государственных крестьян, а в 1852 году в 13 домохозяйствах – 127 человек [4]. В период отмены крепостного права количество жителей деревни  возрастает до 150 человек, но насчитывается лишь 10 крестьянских дворов [5]. Большая часть населения работала на окрестных фабриках во Фряново, Гаврилково, Степаньково и Маврино. 

 

11 марта 1867 года в деревне Глазуновой случился пожар, в частности, уничтоживший двор крестьянина Трофима Петрова. В том же году он получил с Управы земского собрания Богородского уезда  80 рублей в возмещение убытков[6]. Около 1882 года в деревне был открыт трактир (питейный дом). В том же году в деревне числилось при 9 дворах (из них 4 безземельных) 142 человека [7].

 

Фабрика в д. Глазуны

В последние два десятилетия XIX века в окрестных государственных деревнях Еремино и Пареево набирает силу частное крестьянское предпринимательство. Затронула эта волна и Глазуны. До 1880 года при деревне возникает небольшая полушелковая фабрика крестьянина Алексея Михайлова с 8 рабочими, которой управлял сам владелец [8]. 

 

При переписи 1899 года при 31 крестьянском домовладении числилось 150 жителей. Некоторые из них работали на окрестных текстильных предприятиях, а 55 человек были заняты подрядами по размотке шелка на месте, у себя в деревне. Грамотных было 37 мужчин (52%) и 6 женщин. Сельское общество владело 302 десятинами земли. К 1911 году количество дворов в деревне снизилось до 23 [9]. 

 

После революции в крупной деревне был организован Глазуновский  сельсовет. Здесь в 1926 году насчитывалось 34 крестьянских хозяйства и проживало 180 человек [10]. По переписи 2006 года в деревне Глазуны городского поселения Фряново было прописано 13 человек.

 

Хроника д. Глазуны

1578 – до 1586. Мишура Иванов сын Глазунов, сын боярский;

1586-1764. Селище Глазуново во владении Успенья Пречистые Стромынского монастыря;

1764. Селище Глазуново. Передается во владение Троице-Сергиевского монастыря, но после секуляризации переходит в ведение Коллегии экономии;

1768. Селище взято на оброк крепостными крестьянами близлежащей деревни Хлепетово;

1837. Первое упоминание деревни Глазуны;

1761. Выкуп земли крестьянским сообществом;

1880. Фабрика Алексея Михайлова.

Деревня Большие Петрищи [см. на Яндекс-карте] находится в северо-восточной части Щёлковского района Подмосковья. В 2006 году в деревне было прописано 44 человека.

История Больших Петрищ, одной из самых древних деревень округи, насчитывает  более 500 лет. Владельцы деревни прославились на полях сражений: участвовали во взятии вятского Хлынова и «воевали немецкие земли» при Иване III, погибали под стенами  неприступной Казани и брали Азов. Верой и правдой служа Отечеству в высоких государственных чинах, многие из них были строителями богатых церквей и обширных усадеб. Один из известных владельцев села был связан с прославленным землепроходцем Семеном Дежневым, другие – находились в родстве с А.С. Пушкиным...

Большие Петрищи на карте г.п. Фряново.

Старинная деревня в давние времена принадлежала представителям распространенной дворянской фамилии Петрищевых, многие из которых были служилыми людьми при государевом дворе. В документах второй половины  XV века по Москве  упоминаются, к примеру, Василий Петрищев [1] и дьяк Федор Петрищев. Еще Иван III около 1480 года назначил некого Филю Петрищева охранять владения Троице-Сергиевского монастыря от "грабительств", как служилых людей, так и «гулящих людишек». Недалеко от деревни Петрищово располагалось старинное дворцовое село Петровское, в 1551 году вложенное Иваном Грозным во владения Троице-Сергиевского монастыря по душе его сына царевича Иоанна.

 

Большие Петрищи в XVI веке

Впервые деревня Большие Петрищи была упомянута в 1504 году в «Разъезжей грамоте» Ивана III, данной его сыну от брака с Софией Палеолог, удельному дмитровскому князю  Юрию Ивановичу (1480-1536). Грамота определяла границу Дмитровского и Переславского уездов от Московских станов и волостей. 

 

 Венчание Ивана III с византийской царевной Софьей. Художник: М. Абегян.

 

В 1504 году деревня находилась в поместье за служилым человеком Семеном Карповым.Семен Карпович Карпов происходил из той части тверского боярства, которое предвидя падение Твери, еще в 1476 году перешло на московскую службу. Семен Карпов служил по военной части, и в 1489 году в чине второго воеводы полка левой руки участвовал в вятском походе войск Ивана III, в ходе которого был взят город Хлынов (г. Киров). В 1501/02 году он посылался воевать «немецкие земли» из Новгорода [2]. Семен Карпович приходился дядей известному во времена Ивана III дипломату Федору Ивановичу Карпову(около 1475/80 — около 1540/45), бывшему первостатейной фигурой в переговорах с крымскими и турецкими послами и состоявшему «в совете» с Максимом Греком.

 

 

Максим Грек. 

 

Плакида Иванович Прокудин (ум. до 1573). В 1550 году во время испомещения в Московском уезде так называемой «избранной тысячи детей боярских», ставшая пустошью после смерти Семена Карпова деревня Петрищово была дана в поместье «Плакиде да Гришке [Григорию] Прокудиным детям Иванова» [3]. Старинный дворянский род Прокудиных (с 1792 года «Прокудиных-Горских») происходил от Петра Горского, одного из воевод - выходцев из Золотой орды, участвовавшего в Куликовской битве 1380 года. Внук Петра, Прокофий Алферьевич, имел прозвание Прокуда (проказник, изворотливый, предприимчивый), от которого потомки и приняли фамилию Прокудиных. Отец Плакиды Прокудина, Иван Прокудин, в 1535 году был гонцом с государственными грамотами к господарю Валахии (Румынии) Раду Паиси. Один из его троих сыновей - Плакида Иванович Прокудин, упоминался в документах 1550-1568 годов дворянином по городу Владимиру [4].Еще в 1549 году Плакида Иванович числился «сыном боярским у коня» во втором Казанском походе Ивана Грозного из Нижнего Новгорода [5]. В 1549-1550 Плакида Иванович служил воинским головой в полку левой руки под началом воеводы князя Андрея Татева (старшего брата владельца соседней д. Головино - Федора Татева) [6]. В том же походе участвовали и братья Плакиды – Семен и Григорий, геройски погибшие при взятии Казани в 1552 году [7]. Как землевладелец Плакида Прокудин упоминался и в 1566 году [8]. 

 

Миниатюры, изображающие осаду Казани в 1552 году.

 

В период с 1568 до 1573 года Плакида Иванович умирает, и поместье, ставшее пустошью, поступает в раздачу и отдается сыну боярскому Михаилу Ивановичу Лапшину [9]. Здесь кроме пустоши Петрищово ему принадлежала пустошь Могутово и Фрязиново (будущееФряново). После М.И. Лапшина, около 1585/86 года пустошь Петрищово была дана в поместье «московского города сыну боярскому»  Стародубу Шурлакову [10].

 

 

Сын боярский Стародуб Михайлович Шурлаков (Щербаков) на страницах древних документов упоминается лишь единожды. Его имя мы встречаем в Десятне 1585/86 года, когда правительство испомещало в Подмосковье москвичей - служителей двора [11].

 

 Большие Петрищи в XVII веке

Следующий период истории Больших Петрищ, принадлежавших Шеренскому Отъезжему стану, покрыт завесой тайны. Зачастую краеведы, приводя подробную историю деревни и сельца Петрищи-Петрищево на р. Кинелке, путают ее с историей сельца Петрищево (также Шеренского и Отъезжего стана), располагавшегося недалеко от р. Черной к северу от села Душонова [12]. Путают Большие Петрищи и с дворцовым селом Петровское – западнее Огуднево [13], относившегося к Воре-Корзеневому стану. Тем не менее, удалось узнать, что в середине – второй половине XVII века пустошь Петрищово была дана в поместье дьяку Льву Ермолаеву, и в дальнейшем, вновь став деревней, на протяжении нескольких поколений сохранялась в этом роду.

 

Лев Дмитриевич Ермолаев был первым представителем дворянского рода Ермолаевых.  Лев Ермолаев начал свою карьеру в 1641 году подьячим  Рязанского стола Поместного приказа и в ноябре 1644 года был поверстан денежным ежегодным окладом в полтора рубля. До 1660 года его оклад увеличился до довольно внушительной по тем временам суммы в 6 рублей. С 1660 по 1662 год Лев Дмитриевич служил в Приказе Большого Прихода, где ведал многочисленными денежными государственными сборами и их расходом на посольские нужды. 17 марта 1663 года дьяк Ермолаев был переведен вСибирский приказ, где служил в 1663 году и в период 1676-1679 годов. В качестве дьяка Сибирского приказа Лев Дмитриевич получал уже 70 рублей ежегодно и был наделен 650 четями земли. В Сибири Лев Дмитриевич познакомился с известным русским мореходом и землепроходцем Семеном Ивановичем Дежневым (1605 -1673), имя которого нередко встречается в составленных Ермолаевым документах. 

Бюст С.И. Дежнев. Скульптор: Б.Н. Бродский.

С 1673 года Лев Ермолаев поступает на службу к патриарху, но вскоре  возвращается в Сибирский приказ. В 1680-1681 гг. он служил в городе Свияжске, а в 1682 -1684 гг. мы находим его среди служащих Поместного приказа [14].  

  Землепроходцы. Художник: Ю.Н. Тулин, 1973 г. Интересная статья о картине.

Петрищево, остававшееся в государственных землях и на протяжении XVII века, из поместной отдачи отошло  в вотчину дьяка в  период 1676-1679 годов. Известно также, что Лев Дмитриевич был женат на Анне Дмитриевне Бредихиной, родившей мужу двух сыновей – Ивана и Петра. Старший, стольник Иван, потомства не оставил, и владения Ермолаевых были закреплены за Петром.

Историки отмечают, что в конце XVII века некогда строгие правила пользования поместьем размываются. Все чаще поместье сливается с вотчиной и закрепляется за семьей, передаваясь по наследству. Так и произошло с деревней Петрищево, которая вместе с деревней Булаково в первой четверти XVIII века принадлежала сыну Льва Дмитриевича, солдату лейб-гвардии Преображенского полка Петру Львовичу Ермолаеву. 

Большие Петрищи в XVIII веке

 

Петр Львович Ермолаев поступил в Преображенский полк в 1687-1688 годах простым солдатом. В 1696 году он был среди участников осады и взятия Азова. Вскоре Петр Львович стал капитаном лейб-гвардии Преображенского полка. 

 
Взятие Азова. 
Брат Петра Львовича, Иван Львович Ермолаев был стольником Петра I. В настоящее время обнаружено лишь одно упоминание солдата Петра Львовича Ермолаева в документах начала XVIII века [15]. Кроме того известно, что его женой была Авдотья Тимофеевна Ермолаева (ок. 1670-?), в девичестве Аргамакова, которая родила мужу троих сыновей и дочь. Старший их сын – корнет Сергей Петрович Ермолаев, скончался рано, не оставив наследников. Второй сын – Александр Петрович, был женат на Е.Г. Белкиной. Третий сын – Михаил Петрович Ермолаев, был женат на Анне Никитичне Насоновой. Младшая дочь - Анна Петровна, была замужем за Александром Болтиным.

 Ротное знамя лейб-гвардии Преображенского полка, 1700 год.

Александр Петрович Ермолаев (ум. ок. 1760). В 1725 году деревня Петрищово перешла по наследству второму сыну Петра Львовича – поручику Александру Петровичу Ермолаеву, о котором сохранилось еще меньше биографических сведений, чем о его отце. Известно лишь то, что он был женат на Екатерине Гавриловне, в девичестве  Белкиной, из знатного дворянского рода. От этого брака Екатерина Гавриловна родила мужу дочь Анну Александровну Ермолаеву (1754-1822), которая в первом браке была замужем за надворным советником Я.И. Ордином-Нащокиным, а во втором, за генералом от инфантерии П.Х. Обольяниновым. После кончины Александра Петровича Ермолаева около 1760 года, Петрищево переходит во владение его вдовы Екатерины Гавриловны.
  
Петр Хрисанфович Обольянинов - второй муж владелицы Больших Петрищ. С портрета Боровиковского.

Екатерина Гавриловна Хитрово (Ермолаева, урожд. Белкина) и П.В. Хитрово. В 1768 году уже в статусе сельца с 81 душой крепостных крестьян Петрищево упоминалось в документах генерального межевания. После смерти мужа Екатерина Гавриловна вышла замуж за, также как и она вдовца, Петра Васильевича Хитрово (1727 – 1793).

 Большие Петрищи (Петрищево) на карте 1786-1791 гг.

Петр Васильевич поступил на службу в 17 лет (1744) и с 1761 по июнь 1762 года в чине майора  исполнял обязанности губернского прокурора Нижнего Новгорода. Многие биографы этого, несомненно, выдающегося человека, отмечают его стремительный взлет по карьерной лестнице. В 1767 году он был депутатом дворянства Болховского уезда Белгородской губернии  в комиссии для составления нового уложения. В 1775 году Петр Васильевич стал вице-президентом Коллегии экономии, сохраняя за собой эту почетную должность до 1779 года.  В 1775 году П.В. Хитрово купил село Воскресенское (пос. Воскресенское Ленинского р-на Московской области), где построил усадебный комплекс и в 1778-1787 годах возвел двухэтажный каменный храм Св. Троицы. В 1779 году Петр Васильевич получил чин действительного статского советника (гражданский чин 4-класса) и с 1780 года заведовал соляною конторою и присутствовал в 6-ом департаменте Сената. В 1781 году он был вызван в Санкт-Петербург для участия в трудах комиссии по составлению нового положения по соляной части [16]. В Архиве Троице-Сергиевской Лавры до наших дней хранятся «Должностные документы директора Главной Соляной конторы П.В. Хитрово» [17].

От первого брака Петр Васильевич Хитрово имел дочь Веру Петровну (в замужестве - Баскакову, 1743-1827). Екатерина Гавриловна родила мужу дочь Варвару Петровну(1772-1839), которая вышла замуж за генерала Евгения Ивановича Оленина (1766 или1774 -1827) – героя Аустерлица и участника сражения при Бородине [18]. 

Евгений Иванович Оленин (1766 или1774-1827).

По воспоминаниям их родственника, Николая Гавриловича Левшина (1788-1845): «Петр Василье­вич Хитрово был при императрице Екатерине II эконом, коллегии президент, самый бескорыстный человек, известный всему царству за честность его. Он женился вдовцом, имея дочь Веру Петровну (бывшую за Баскаковым), на тете родной отца моего, — Екатерине Гавриловне, по отцу Белкиной. Она также шла за него замуж вдовою, — была за Ермолаевым и имела дочь Анну Александровну Обольянинову, а эти два вдовца прижили Варвару Петровну Оленину. Все люди были именитые и богатые.  Не один раз видывал я китайский ларец, — в аршин длины и в 1/2 аршина вышины, который бывало бабка моя, Екатерина Гавриловна, сама показывала нам, — полон накладен жемчугами, бриллиантами и всякими драгоценностями, которые собирала для любимой дочки своей, Варвары Петровны; между прочим, были нитки бриллиантовыя, собираемыя ею ежегодно по 10-ти камней, каждый в краях обделанный в серебро, и эти нитки собирались что-то долго — лет 25 или более на приданое дочке. Богатство это все пошло не весть-как: досталось англичанкам, да модным француженкам...»[19].

 
Казанская церковь села Пучково Наро-Фоминского района Московской области. Фотография 1975 года.Отсюда.

Проживали супруги Хитрово в родовом Подмосковном имении - селе Пучково нынешнего Наро-Фоминского района, где с 1785 по 1802 год Петр Васильевич возвел каменную церковь во имя Казанской иконы Божией Матери. 

Церковь во имя Казанской иконы Божией Матери в с. Пучково. Фотография: В. Сазонов.Отсюда. 

На смерть Петра Васильевича Хитрово талантливый поэт XVIII века Ермил Иванович Костров (1755-1796) сочинил стихотворение, в котором имелись следующие строки:

Сей глас и о тебе, о Хитров! к нам достиг;
Не удивляет он: он внемлется вседневно;
Но к жалости сердца неволею подвиг;
Кто знал тебя, тому известие плачевно.

Не жребий твой печаль в согражданах родил,
Но живо им твои представились услуги.
Блажен, ты смерти сном о господе почил;
Скорбят, скорбят твои сотрудники и други.

Не мне изображать стенящие сердца,
Что крови узами с тобой соединились;
Лишилися они помощника, отца,
В советах верного вождя себе лишились.

Предписанный судьбой ты жизни путь претек,
И носится хвала усердно и смиренно:
«Был верный церкве сын, был добрый человек».
А титло таково любезно и почтенно!

После смерти родителей их многочисленные подмосковные имения перешли во владение их общей дочери – Варваре Петровне Олениной (продавшей с. Пучково в 1839 году), а сельцо Петрищово, как наследство от первого мужа, досталось дочери  Екатерины Гавриловны от первого брака – Анне Александровне Ермолаевой.

 

Анна Александровна Обольянинова (Ордин-Нащокина, урожд. Ермолаева) (1754-1822) по воспоминаниям современников в молодости была красавицей. «Добрая от природы, но без всякого образования она казалась современникам «простоватой»; «изнеженная и избалованная, она иногда бывала любезна, иногда – горда и капризна»[20].  В первым браке она была замужем за надворным советником Яковом Ивановичем Ордин-Нащокиным (1728-1793), который на 26 лет был старше ее. Овдовев в 39 лет, 19 января 1795 года она обвенчалась  с генерал-майором Петром Хрисанфовичем Обольяниновым (1752-1841) [21], получившего чин генерал-прокурора Москвы в годы царствия Павла I. 

Анна Александровна Обольянинова, урождённая  Ермолаева (1754-1822). Портрет из собрания Гатчинского дворца.

А.А. Обольянинова имела свои причуды. К примеру, она была большим любителем собак, которые постоянно наполняли ее дом. До 1812 года Обольяниновы жили открыто, созывая гостей со всей Москвы: «иногда гостям негде было поместиться  в их небольшом, но богато убранном доме». В пожар 1812 года их московский дом сгорел и так и не был возобновлен. Обольяниновы отстроили только флигель с домовой церковью. В последние годы жизни Анна Александровна была прикована к постели. Как писал в своих воспоминаниях Семен Яковлевич Унковский (1788 — 1882), посетивший семью Обольяниновых в 1817 году: «старик [Петр Хрисанфович] очень ласково меня принял и тотчас представил своей супруге Анне Александровне, бывшей в параличе, чудесной и добрейшей женщине, некогда славившейся своей красотой» [22]. Анна Александровна умерла в 1822 году и была погребена в своем имении в церкви села Толожна Новоторжского уезда. Детей у супругов не было.

 
Петр Хрисанфович Обольянинов - второй муж владелицы Больших Петрищ. 

Тяжелейший экономический кризис, терзавший Россию с 1801 года, привел к реформам, отразившимся в истории сел и деревень края. В 1810 году вводился налог на все земли по 50 копеек с ревизской души каждого имения, что заставило многих помещиков расстаться со своими обжитыми подмосковными. В этот период крупнейшая на территории будущего Щелковского  района вотчина Бибиковых - село Гребнево с деревнями было продано Голицыным. Так же около 1810 года поступает и Анна Александровна, продав сельцо Петрищево Н.А. Перскому.

Большие Петрищи в XIX веке
Коллежский советник Николай Афанасьевич Перский (1760-1853) был сыном майора Афанасия Афанасьевича Перского, который в 1768 году владел ныне не существующим сельцом Медведково – смежным с сельцом Петрищево [23]. Николай Афанасьевич происходил по сказаниям старинных родословцев от некого Амантулия, в крещении Терентия выехавшего из Персии к великому князю Дмитрию Донскому. Его сын Игнатий  принял фамилию Перский.

 Герб рода Перских.

Николай Афанасьевич служил в гарнизонном полку города Выборг. В 1799 году он был определен в командующие гарнизона города Пскова, но здесь задержался недолго и был смещен со службы за побег из гарнизона двух солдат [24]. Крупные вотчины Н.А. Перского находились в Зубовской волости Вельского уезда Вологодской губернии. Там Н.А. Перский владел деревнями Михеевской и Якимовской с 117 душами крепостных крестьян. В 1812 году, вероятно, сестре Н.А. Перского – Марии Перской, принадлежали деревня Есино и Бабанево Богородского уезда.

Николай Афанасьевич был женат на Елизавете Семеновне Мордвиновой (1760-1842) – дочери знаменитого адмирала Семена Ивановича Мордвинова (1701-1777) и родной сестре известного русского государственного деятеля, председателя Вольно-экономического общества, графа Николая Семеновича Мордвинова (1754-1845). У Елизаветы Семеновны это был уже второй брак. Первым браком она была замужем за бригадиром Дмитрием Рагозинским. 

 
Адмирал Семен Иванович Мордвинов (1701-1777). Неизв. худ., 1771 г.

 
Николай Семенович Мордвинов (1754-1845). Художник: А.Г. Варнек, 1820. 

Елизавета Семеновна подарила мужу двух дочерей – Анну и Наталью. Анна Николаевна Перская (1800-1853) вышла замуж за генерала от кавалерии,  управляющего Третьим отделением собственной Его императорского величества канцелярии Леонтия Васильевича Дубельта (1792-1862). Их сын Михаил (1822-1900) с 1853 года был женат на Наталье Александровне Пушкиной – дочери поэта А.С. Пушкина. Вторая дочь Елизаветы Семеновны и Николая Афанасьевича Перских - Наталья Николаевна Перская (1803—1840), владела в Зубовской волости Вельского уезда Вологодской губернии деревней Сенкинская с 19 душами мужского пола.

Анна Николаевна Перская (в замужестве Дубельт). Художник: А.В. Тыранов, 1839 г.

 
Леонтий Васильевич Дубельт. Художник: Соколов П.Ф., 1834 г. 

 
Михаил Леонтьевич Дубельт  (1822-1900)

 
Наталья Александровна Пушкина (1936-1913).

В 1823 году в Петрищеве находился господский дом, в котором служило 18 дворовых Н.А. Перского, и 12 крестьянских дворов с 112 крепостными. Во времена Николая Афанасьевича Перского жители сельца Петрищево были прихожанами храма Владимирской Богоматери в селе Маврино, от которого в сельце будто бы была возведена деревянная часовня, крытая тесом. 

Дорога в деревню Большие Петрищи и мост через р. Киленку. Фотография Н.Качановой. Отсюда.

Интересно, что в подробном указателе селений К.М. Нистрема 1852 года, сельцо Петрищево не указано. Имеются данные лишь о сельце Петрищи,  нынешней д. Малые Петрищи Огудневского сельского поселения Щелковского района. Кому в середине XIX века принадлежало Петрищево не известно. Возможно, остававшееся за Н.А. Перским до его смерти в 1853 году, сельцо перешло по наследству его зятю Л.В. Дубельт или его внуку Михаилу Леонтьевичу Дубельт. В любом случае, около 1861-1862 годов земля имения была выкуплена крестьянами у помещиков. Судьба упомянутого выше господского дома в Больших Петрищах неизвестна.

 Старый колодец в д. Большие Петрищи. Фотография Н.Качановой. Отсюда.

В 1862 году в сельце располагалось 28 крестьянских домохозяйств, в которых проживало 168 человек [25]. В связи с уходом крестьян на заработки, на протяжении следующих 20 лет количество дворов несколько сокращается. В 1882 году в деревне было описано 26 домохозяйств (из них безземельных 6) со 150 жителями [26]. В 1890 году здесь отмечена небольшая шелкоткацкая фабрика местного крестьянина Ефима Малентьева с 15 рабочими. В дальнейших статистических сведениях 1899 и 1911 годов данные о домохозяйствах и жителях остаются без изменений [27].


Вид на д. Большие Петрищи из д. Старо-Пареево. Фотография Н.Качановой. Отсюда.

В 1890 году сельцо Петрищево относилось к Морозовской волости Дмитровского уезда и насчитывало 144 жителя [28].  В 1926 году деревня получила наименование Большие Петрищи в отличие от Малых Петрищ, недалеко от Душоново. Интересно, что деревня относилась к Петрищевскому сельскому совету, располагавшемуся в Малых Петрищах. Тогда в деревне Большие Петрищи в 34 домохозяйствах (из них 2 безземельных) проживало 187 человек [29].

 

Хронология д. Большие Петрищи

1504. Деревня Петрищово (первое упоминание) в поместье. Семен Карпович Карпов, воевода;

1550-ок. 1570. Пустошь Петрищово в поместье. Плакида Иванович Прокудин, сын боярский, тысячник;

Ок. 1570-ок.1584/86. Пустошь Петрищово в поместье. Михаил Иванович Лапшин, владелец пустошей Могутово и Фрязиново (будущее Фряново), сын боярский;

Ок. 1584/86-? пустошь Петрищово в поместье. Стародуб Михайлов Щербаков, московского города сын боярский;

Ок. 1676-кон. XVII в. Деревня Петрищево из поместья переходит в вотчину. Лев Дмитриевич Ермолаев, дьяк;

Кон. XVII в.-1725. Петр Львович Ермолаев, солдат Преображенского полка, участник взятия Азова(1696), сын Л.Д. Ермолаева;

1725-ок. 1760. Александр Петрович Ермолаев (ум. ок. 1760), поручик, сын П.Л. Ермолаева;

Ок. 1760-? Екатерина Гавриловна Хитрово (Ермолаева, Белкина), в первом браке – супруга А.П. Ермолаева;

? -до ок. 1810. Анна Александровна Обольянинова (Ордин-Нащокина, Ермолаева) (1754-1822), дочь А.П. Ермолаева и Е.Г. Ермолаевой (Хитрово, Белкиной);

Ок. 1810-1853? Николай Афанасьевич Перский (1760-1853), коллежский советник;

1853?-1861. Наталья Николаевна Перская (дочь Н.А. Перского) или Михаил Леонтьевич Дубельт (внук Н.А. Перского);

1861. Выкуп земли крестьянским сообществом;

1890. Шелкоткацкая фабрика Е. Малентьева.

 

Село Маврино, известное своим храмом Владимирской иконы Божией матери 1703 года постройки, находится в северо-восточной части Московской области на территории городского поселения Фряново Щёлковского района  [См. на Яндекс-карте]. 

  

 

В первой половине XVI века на месте будущей деревни находилась  государственная земля пустошь Маврино. Пустошь получила свое название по фамилии первых владельцев этой земли новгородских помещиков Мавриных - выходцев из немецкой земли, поступивших на службу сначала в Великий Новгород, а затем, в 1278 году, перешедших на службу к московскому князю Даниилу Александровичу (1261-1303). 

 

 

 Святой благоверный князь Даниил Московский. Икона рубежа XVII-XVIII веков.

Пустошь Маврино в поместной раздаче во второй половине XVI века

До 1573 года земли пустоши входили в поместье дворянина Якова Федоровича Евлашкова. Кроме Маврина, в его поместье находилась пустошь Семендяево, располагавшаяся на речке Киленке выше Больших Петрищ к северо-востоку от Булаково. Род Евлашковых происходил от белорусских шляхтичей, выехавших на службу к московскому государю в конце XV века. Впервые некто Федор Федорович Евлашков  упоминался в грамотах 1514 года [1]. Федор Федорович оставил троих сыновей –  Никиту (Микиту), Ондрея (Андрея) и Якова (Яковца, Якунца). Никита Федорович Евлашков  был писцом в Московском уезде в 1540 году. В 1539 году он владел землями в Рязанском крае [2]. Сразу трое Евлашковых были упомянуты среди вотчинников Московского уезда в Тысячной книге 1550 года. Среди них первым упоминается второй сын Федора Федоровича – «Ондрей Федоров сын», дворовый сын боярский по Ржеву. Затем следуют имена сыновей его брата, писца Никиты: Богдан Никитин сын и Иван Никитин сын дворовые сыновья боярские по городу Зубцову. Третий сын Федора Федоровича - «Якунца Евлашков сын Федорович», владевший землями пустоши Маврино, в первой половине XVI века упоминался как вотчинник земель под Полоцком [3].  

 

 

  

Купчая (продажная) грамота Якунцы Евлашкова Орине Петровой Харинич на село на р. Ушачи от 16 мая 1493 года. Полоцкие грамотыXIII – начала XVI в. Т.2. М., 1978. С. 131.

 

Также имена братьев Якова-Якунца и Ондрея Евлашковых вместе с именами их племянников Богдана и Ивана Микитиных Евлашковых фигурируют в Дворовой тетради 50-х годов XVI века [4]. В те времена пустошь Маврино относилась к Отъезжему стану, позже слившемуся с Шеренским станом. Евлашковы продолжали владеть некоторыми землями в Отъезжем стане и в 1586 году [5].

 

До 1573 года, видимо из-за смерти Якова Федоровича Евлашкова, «пустошь Маврина на речке на Дубенке» вместе с пустошью Семендяевой снова вернулась в «порозжие» государственные земли подлежавшие раздаче. Вскоре Маврино было взято у государства на оброк тогдашним вотчинным владельцем близлежащей деревни Копыловой (Воре-Корзенева стана), неслуживым сыном боярским Федором Тепловым сыном Напольским [6]. Про него удалось узнать, что в 1550-х годах Федор Напольский владел  деревней Шелково в Кинельском стане Переславского уезда, а его отец Теплой Напольский  в то же время владел там же деревней Собакиной [56]. 

 

После кончины Федора, случившейся до 1584 года, пустошь была взята из государственных «черных» земель на оброк Глебом Петровичем Хорошевым [7]. Фамилия Хорошевых в те времена была известна лишь на севере, несмотря на то, что их предки происходили из московских земель. Хорошевы на протяжении всего XVI столетия были помещиками так называемой «Водской пятины» - земель Великого Новгорода. Родоначальник фамилии - Неклюд Хорошев Мишин, бывший холоп, получил в тех местах земли после присоединения Новгорода к Москве [8]. В качестве вотчинника  он был упомянут в Писцовой книге Водской пятины 1500 года [9]. Родоначальник Хорошевых был «сведен» из Москвы, то есть подвергся переселению в новгородские земли в ходе переселений новгородцев и москвичей Иваном III Васильевичем после завоевания Новгорода. 

 

 

 Отправка Марфы Посадницы и вечевого колокола в Москву. Художник: А. Кившенко, 1880. 

 

Во второй половине XVI века, тогда же, когда Глеб Петрович взял на оброк подмосковную пустошь Маврино, Хорошевы имели внушительные владения в районе устья реки Охты – в пределах современного Санкт-Петербурга. В Тысячной книге 1550 года Постник и Русин Хорошевы были испомещены землями под Можайском [10]. Имя владельца пустоши Маврино - Глеба Петровича Хорошева встречается лишь единожды. Он был упомянут в качестве одного из участников международной русской дипломатии времен Ливонской войны. 

 

  Русские войска в Ливонии, Георг Бреслейн, Нюрнберг, «Летучий листок», 1561

 

После разорения времен Смуты, в 1623 году пустошь Маврино снова значилась в государственных «порозжих» землях, а через семь лет, в  1630 году она была продана из Поместного приказа в вотчину Афанасию Елизарьеву. 

 

Возникновение деревни Маврино и ее первые вотчиники

Биография служилого человека Афанасия Елизарьева практически не отражена в источниках того времени. Лишь его сын - Сидор Афанасьев Елизарьев упоминается в десятне «новиков» 1596 года, то есть неверстанных земельным окладом юных дворянских детей. По новому окладу ему полагалось 250 четвертей земли в Московском уезде [11]. Возможно, именно в это время (с 1630 до ок. 1656 года) при таинственном Афанасии Елизарьеве в этом месте возникла деревня. Так или иначе, по данным Холмогоровых, после А. Елизарьева деревней или пустошью владел князь Семен Львов, выкупивший Маврино у её первых вотчинных владельцев.

 

Князь Семен Петрович Львов (ум. 1659) был одной из самых ярких личностей своего времени. Он происходил из княжеского рода, который вел начало от потомка Рюрика в XVIII колене - Льва Даниловича Зубатого. В 1625 году Семен Львов уже был стольником и принимал участие в приеме кизилбашского (персидского) посла, отвечая за устройство торжественного обеда. Те же почетные обязанности он исполнял с 1635 по 1640 годы. В 1630-1631 годах Семен Петрович был воеводой в Воронеже, а в 1638 году он был послан на «береговую службу» для охраны южных рубежей России от набегов крымских и ногайских татар. В январе 1639 года после кончины пятилетнего сына царя Михаила Федоровича Романова он «дневал и ночевал» при гробе царевича Ивана. В той же печальной церемонии вместе с ним участвовал и стольник Михаил Андреевич Кольцов-Масальский – владелец села Богородского (нынешней д. Мосальское). 26 марта 1639 года  Семен Петрович находился в числе стольников, переносивших из царских хором в Архангельский собор тело родившегося и умершего в том же году царевича Василия.

 

 

 Михаил Фёдорович на собрании Боярской думы. Художник: А. Рябушкин, 1893.

 

В 1646 году, после смерти царя Михаила Федоровича, князь Семен Львов был назначен «рындой», т.е. личным телохранителем, нового монарха – Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим (1629-1676). В том же году князь Львов был полковым воеводой в Белгороде, а в 1647 году в Ливнах под Орлом. В 1648 году Семен Петрович также с М.А. Кольцовым-Масальским находился в числе «поезжан» (сватов) на свадьбе царя Алексея Михайловича с Марьей Ильиничной Милославской, и далее, до 1652 года, всегда сопровождал царскую чету в охотничьих и богомольных загородных походах. 18 апреля 1652 года в день Светлого Христова Воскресения, князь Семен Львов был пожалован из дворян в окольничие. В период с 1652 по 1654 годы он был непременным гостем на праздничных торжественных обедах, устраиваемых при царском и патриаршем дворах. 29 апреля 1656 года по случаю поставления архиепископа Астраханского и Терского, царь велел князю Львову быть у стола патриарха, а после стола водить вместе с думным дьяком Лопухиным осла под архиепископом, во время поездки его кругом города – крупной религиозной церемонии «шествия на осляти». 17 июня 1656 года после обеда у царя в Смоленске князь получил в награду шубу золотного атласа, золотой кубок и прибавку к ежегодному окладу.

 

 

 

Шествие на осляти Алексея Михайловича. Художник: В. Г. Шварц, 1865.

 

В 1656 году князь Львов участвовал в военном походе русских войск в Прибалтику. В ходе военных действий был взят Динабург (ныне Даугавпилс), Кокенгаузен (Кокнесе) и Дерпт (Тарту), осаждена Рига. 

 

 

Владелец Маврино князь Семен Петрович Львов.

Фрагмент картины «Шествие на осляти Алексея Михайловича» художника В. Г. Шварца, 1865.

 

Весной следующего, 1657 года, князь Семен Петрович Львов совершил проступок, едва не стоивший ему жизни. 1-го апреля он присутствовал на дне ангела царицы Марьи Ильиничны, который праздновался в Золотой палате московского Кремля в присутствии патриарха Никона, многих царевичей и бояр. 

 

 

 Мария Ильинична Милославская (1624-1669)1-я жена царя Алексея Михайловича. Изображение  на иконе "Кийский крест", 1670-е гг.

 

Все участники пиршества сидели за столами с учетом их положения при дворе. Не усаживаясь на отведенное ему место, князь Львов бил челом государю Алексею Михайловичу на отца царицы - боярина Илью Даниловича Милославского (1595-1668), что«ему быть меньше его невместно». Дело в том, что в те времена распределение служебных мест и придворных должностей происходило с учетом  происхождения, знатности, родовитости и служебного положения предков того или иного лица. Споры на этой почве возникали довольно часто, но такой местнический спор во время торжества был весьма некстати: фактически Семен Петрович претендовал на немедленное признание своего более знатного происхождения, чем происхождение отца царицы, день ангела которой праздновался! В ответ государь воскликнул «какие тут места!» и велел бить челом после пиршества. Но князь Львов настаивал на своем, и царь велел насильно усадить его на отведенное ему место. Спустя несколько дней при разборе дела царь Алексей Михайлович отказал князю Львову в его местнических претензиях и даже заключил его на некоторое время в тюрьму, но быстро смягчился. Уже в июле того же года князь Львов снова присутствовал на торжественном пиру царя и патриарха Никона по случаю поставления архиепископа Тверского и Кашинского в митрополита Казанского и Свияжского, после чего снова «водил под митрополитом осла» во время церемониального шествия. В конце того же года Семен Петрович Львов командовал ратными людьми в Вильно. 

 

 Алексей Михайлович. Гравюра Н. Лармессена. До 1676 г.

 

 

В следующем, 1658 году вместе с окольничим князем Семеном Романовичем Пожарским(ок. 1618-1659) князь Львов был переведен на службу в Севск. В это время на Украине активизировался преемник скончавшегося Богдана Хмельницкого - гетман Войска Запорожского Иван Евстафьевич Выговский (ум. 1664). В 1658 году он подписал с Речью Посполитою Гадячский договор, по которому большая часть гетманской Украины должна была войти в Речь Посполитую как ее составная часть. Про-польская позиция гетмана не устраивала царя Алексея Михайловича. 

 

 

 Иван Евстафьевич Выговский (ум. 1664).

 

Весной 1659 года в Малороссию против Выговского был послан боярин князь Алексей Никитич Трубецкой (1600-1680) с многочисленным войском. Куракин, Пожарский и Львов также участвовали в этом походе. С 19 апреля до 27 июня русские войска безуспешно осаждали Конотоп, где заперся приверженец Выговского, полковник Гуляницкий. 27 июня 1659 года объединенные войска гетмана Ивана Выговского, крымского хана Мехмеда IV Гирея и отряда Великого хорунжего короля Анжея атаковали русский лагерь под Конотопом, после чего сразу отступили за реку Сосновка. Не подозревая, что Выговский оставил всех татар и половину своих казаков (более 50000 воинов) в закрытом месте за речкою Сосновкою, вслед отступающему противнику был послан шеститысячный отряд русской поместной конницы под командованием князей Семена Романовича Пожарского и Семена Петровича Львова. На другой день преследователи нагнали несколько отрядов неприятеля и  разбили их. После переправы на другой берег речки Сосновки Львов и Пожарский встретились с основными силами противника, быстро попав в окружение. Началась неравная битва, получившая известность под названием Конотопского сражения. 

 

  Конотопская битва. Современный рисунок.

 

Русские войска дрались насмерть, но поражения было не избежать. Понеся большие потери, русское войско было разгромлено, а 4769 русских воинов было взято в плен. Представленный хану Пожарский «распаленный гневом, выругал хана по московскому обычаю и плюнул ему между глаз. За это хан разъярился и велел тут же перед ним отрубить князю голову». Смертельно раненый в бою Семен Петрович Львов умер в плену через две недели после сражения.

 

Владельцы Маврино во второй половине XVII века

Около 1650 года у князя Львова деревня Маврино была куплена на имя Аксиньи Осиповской жены Веревкиной (в девичестве - Обернибесовой) и сына ее Ивана Веревкина. В те времена женщины не имели права совершать сделки на покупку вотчин напрямую, поэтому эта обязанность была возложена на ее двоюродного брата – Федора Петровича Обернибесова.

 

Аксинья Осиповна Веревкина (в девичестве – Обернибесова)  в то время уже была вдовой с малолетним сыном Иваном. Точно неизвестно кем был ее муж, происходивший, вероятно, из дворянского рода Веревкиных Орловской губернии. Многие Веревкины служили в те времена московским государям. Например, некто Гаврило Михайлович Веревкин в 1622-1625 годах был воеводой города Перми. Сын Аксиньи Осиповны, Иван Веревкин почти не упоминается в источниках. Про него известно лишь то, что в 1688 году он был испомещен землями в Московском уезде. Куда более известен брат Аксиньи Осиповны, который в 1656 году продал Маврино от имени сестры следующему владельцу.

 

Федор Петрович Обернибесов (ум. 1661) впервые упоминается в Боярской книге 1639 года. В 1646 году он участвовал в русском посольстве в Литву под предводительством боярина Василия Ивановича Стрешнева (1601—1655) [12]. Вместе с ним в этом посольстве принимал участие и другой вотчинник щелковской земли – первый русский посол на Украине (в 1649 году) Василий Яковлевич Унковский, купивший в 1652 году село Амерево недалеко от деревни Щелково. Посольство имело целью поздравить короля Владислава с его женитьбой на Людовике-Марии Мантуанской и подтвердить положения  Поляновского мира, заключенного между Россией и Речью Посполитой в 1634 году. В 1651 году Федор Обернибесов был воеводой крепости Доброе городище на реке Воронеже под Тамбовом, находившейся в составе Белгородской засечной черты [13].

 

Во время тянувшейся с 1654 года русско-польской войны Федор Обернибесов находился в армии под командованием князя Ивана Лобанова-Ростовского. Весной 1659 года русские войска осадили Старобыховскую крепость (в 50 километрах от нынешнего города Могилева в Белоруссии), где укрылись изменившие царю казацкие полки Ивана Нечая и гетмана Выговского. После длительной осады крепость была взята штурмом, в котором участвовал сам Федор Обернибесов. При осаде бывший гетман Выговский был взят в плен. В 1660 году Федор Петрович был назначен воеводой военного гарнизона Старобыховской крепости, составлявшего 2203 человека [14]. Но вскоре хлебные запасы в крепости закончились, а обозы с отправленным провиантом задержались, поскольку вынуждены были пробираться к нему ежечасно ожидая нападения летучих конных отрядов польского полковника Статкевича, специально следившего за передвижением обозов. Уже в октябре 1660 года Федор Обернибесов доносил государю, что «в Быхове твоих хлебных запасов нет, а твои ратные люди помирают голодною смертью» [15]. Вылазки из крепости для сбора продовольствия в округе не приносили результатов. Только в декабре того же года к крепости пробились отряды князя Ю.А. Долгорукова. 

 

  Солдат из 4-й шквадроны 2-й тысячи Первого выборного полка А.А. Шепелева с наградным золотым за взятие Старого Быхова. Конец 1659- начало 1660 г. Рисунок О.Федорова. Отсюда.

 

В отчете на имя государя Долгоруков писал: «в Быхове хлебных запасов ничего нет, ратные люди едят траву и лошадей /…/, а в Старом Быхове велели мы быть в воеводах жильцу Ивану Кузьмину сыну Кузьмину, что в Быхове прежний воевода Федор Обернибесов болен, не говорит и рукою и ногою не владеет» [16]. После разгрома русских войск в битве при Кушликах Старобыховская крепость была осаждена войсками гетмана Речи Посполитой Стефана Чарнецкого. В 1661 года русский гарнизон был вынужден сдаться, а разбитый параличом Федор Обернибесов попал в плен и был казнен. 

 

 План Старого Быхова.

 

В 1656 году (первое письменное упоминание деревни) деревня Маврино была продана Федором Обернибесовым Игнатию Мусину-Пушкину «по приказу сестры его, Обернибесова, вдовы Аксиньи Осиповской жены Веревкина и сына ея Ивана, что она купила ту вотчину у князя Семена Львова» [17]. По другим данным, приводимым братьями Холмогоровыми, после смерти Федора Петровича в 1661 году Маврино перешло по наследству его сыну Сергею Федоровичу Обернибесову. Другим претендентом на село после 1661 года была Прасковья Андреевна Хованская (урожденная Кафтырева) – супруга князя Петра Ивановича Хованского, которая вступила с Сергеем Обернибесовым в земельный спор о деревне [18]. 

 

Стольник Сергей Федорович Обернибесов (ум. 1705) – весьма таинственная фигура. В 1678 году он владел по купчей деревней Загорье, Есипово тож Звенигородского уезда Тростенского стана с четырьмя дворами крестьян и бобылей в 60 верстах от Москвы, а в 1701 году он был хозяином поместья под Вологдой, с которого исправно платил «даточные деньги» [19]. В следующий раз его имя упоминается в связи с одним из крупнейшихвосстаний в Астрахани 1705-1706 годов.

 

 

 Астрахань в XVII веке.

 

Поводом к восстанию был указ Петра I, запрещавший носить русское платье и бороды, и последовавшие за этим жестокие меры астраханского воеводы Т. Ржевского, проводившего указ в жизнь. Восстанию предшествовал заговор солдат и стрельцов, среди которых было много сосланных Петром I из Москвы после стрелецкого восстания 1698 года. 

  Цирюльник хочет раскольнику бороду стричь. Лубочная картина.

 

Н. Голикова в книге, посвящённой восстанию, приводит следующее свидетельство о судьбе Сергея Федоровича: "Обернибесов принадлежал к числу московских стольников, которые не сделали при Петре I большой карьеры. В 1705 году он был управителем астраханского учуга Камызяк, где жил с женой и несколькими дворовыми людьми. Стольнику эта должность не открывала пути к богатству и быстрому служебному продвижению. Поэтому Обернибесов напряжённо искал случая выдвинуться. Такую возможность, как ему казалось, могла принести успешная борьба против восстания. Осенью 1705 года, после того как восставшие отстранили его от дел, он решил организовать заговор, пытаясь привлечь на свою сторону приказчика Д. Горютина и водолаза Л. Фёдорова, а также завязал переговоры с головой юртовских татар И. Кашкариным. Горютин и Федоров, приглашенные Обернибесовым на свидание с человеком Кашкарина, услышав, что стольник говорит "Как бы де Ишей Кашкарин собрался с юртовскими татарами астраханских воров и бунтовщиков всех вырубил, и ево де великий государь за то б пожаловал", - пришли в негодование. Они сообщили о переговорах местным плотникам И. Долгому и В. Шишкину, а те - посадским людям А. Пантелееву и Г. Шешунову, присланным на учуг в качестве целовальников, и стрельцам Степану и Никите. Посоветовавшись, они отправились в Астрахань с донесением. После ареста и длительного следствия суд [восставших - прим. trojza] приговорил Обернибесова к смертной казни. Имущество его было конфисковано" [57]. Под пыткой С.Ф. Обернибесов признал свою вину и был казнен восставшими [20].

 

 Астрахань на иностранной гравюре XVII в.

 

Прасковья Андреевна Хованская (урожденная - Кафтырева), которая оспаривала принадлежность Маврино Сергею Обернибесову, была замужем за князем и боярином Петром Ивановичем Хованским, который почти не оставил следов в истории, оставшись в тени своего полного однофамильца и близкого родственника П.И. Хованского-Змея [21]. Известно про него лишь то, что он был старшим сыном главы Сыскного, Стрелецкого и Судного приказов, Ивана Андреевича Хованского-Тараруя (1650-1682). Отец Петра Ивановича и младший брат Андрей были казнены правительством  царевны-регентши Софьи Алексеевны 17 сентября 1682 года по обвинению в попытке истребить царскую семью в ходе стрелецкого бунта. 

 

  Иван Андреевич Тараруй-Хованский (1650-1682).

 

Трагическая судьба И.А. Хованского - свекра Прасковьи Андреевны Хованской, стала сюжетом оперы М.П. Мусоргского «Хованщина». До наших дней дошла переписка Прасковьи Андреевны Хованской с ее родственницей Агафьей Григорьевной Кровковой (также урожденной Кафтыревой) - женой стольника и думного дворянина Матвея Осиповича Кровкова (ум. 1700) [22]. 

 

 Стрелецкий бунт в Москве в 1682 году. Художник: А.И. Корзухин, 1882. 

 

Прасковья Андреевна родила Петру Ивановичу Хованскому двух сыновей. Старший Андрей потомства не оставил, а младший – шталмейстер Василий Петрович Хованский (1694-1746) вторым браком был женат на баронессе Екатерина Петровне Шафировой – дочери Петра Павловича Шафирова (1669-1739) – одного из компанейщиков первой русской шелкоткацкой мануфактуры при Петре Великом [23]. Основания претензий Прасковьи Андреевны Хованской к Сергею Обернибесову на владение селом Маврино не выяснены. В конце концов, около 1656 года деревня оказалась во владении Игнатия Мусина-Пушкина. 

 

Игнатий Мусин-Пушкин. Следующий владелец Маврино происходил из старинного дворянского рода Мусиных-Пушкиных, многие представители которого служили воеводами в небольших городах. Лишь в конце XVII века этот род возвысился в лице начальника монастырского приказа, графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина (1661-1729), которому принадлежало село Образцово возле нынешнего Щелково. К сожалению, имя Игнатия Мусина-Пушкина почти не упоминается в источниках. В обширном родословии Мусиных-Пушкиных упомянуто два Игнатия – Игнатий Иванович и Игнатий Антонович. Но кто именно из них был владельцем Маврино с 1656  до 1678 года выяснить пока не удалось.

 

У Игнатия Мусина-Пушкина деревня Маврино была куплена до 1678 года дьяком Сидором Поплавским. В 1678 году здесь находился двор владельца, в котором проживало 6 дворовых людей и 3 крестьянских двора с 10 крепостными крестьянами.

 

Дьяк Сидор Григорьевич Поплавский впервые упоминается весной 1674 года, когда ему было поручено сопровождать князя и воеводу Петра Ивановича Хованского-Змея(1646-1716) в его путешествии зимним путем из Москвы в Тамбов для сбора ратных людей. Вместе с собранным войском Сидор Поплавский отправился на Дон для постройки на реке Миюс крепости. Однако удобного места для строительства найдено не было – с донесением об этом в следующем году дьяк Сидор Поплавский вернулся в Москву к государю. Вместе с ним в этой поездке на Дон участвовал один из братьев-владельцев села Богородского (Мосальского) - Иван Михайлович Кольцов-Масальский. В 1675 году Сидор Григорьевич был назначен в Судный приказ в городе Владимире, где он служил и в 1677 году. На этой должности он ведал разбором тяжб между боярами, окольничими, дворянами и помещиками, жалоб на воевод, исков по договорам. Около этого времени дьяк и купил деревню Маврино в Подмосковье. В 1678 году он временно был переведен в Приказ холопьего суда, но после упразднения Приказа в 1681 году он был возвращен во Владимир. С 20 апреля до 1 августа 1681 года дьяк Сидор Поплавский служил в Киеве под началом  киевского воеводы боярина Петра Васильевича Большого Шереметева (ум. 1690) [24]. Видимо в связи с отъездом в Киев, Сидор Григорьевич продал Маврино около 1680 года С.Г. Жадовскому. С 1682 года Сидор Поплавский служит в Судном приказе, в 1684 году - в Приказе сыскных дел. В 1689 году из Московского судного приказа дьяк был временно переведен в Сыскной приказ, но в 1692 году снова вернулся в Московский судный приказ[25].  

Приказ в Москве. Художник: А.Янов.

После заключения «Вечного мира» с Польшей в 1686 году, по которому за Россией был закреплен Киев и Смоленск, четкая граница Речи Посполитой и России пока так и не была документально закреплена. В 1691 году для межевания Смоленского уезда в Польше были назначены полномочные порубежные судьи — Федор Лукомский и Ян Зембоцкий, о чем было сообщено в Москву. Опасаясь, что граница может быть отмежевана в пользу шляхтичей, московское правительство приняло ответные меры и назначило в качестве порубежных судей стольника Матвея Карандеева и дьяка Сидора Григорьевича Поплавского, которым  были даны строгие и тщательно проработанные предписания о ведении межевых работ. В том же году  Карандеев и Поплавский в должности «межевых судей» от России были отправлены на посольский съезд в село Мигновичи. Правительство преследовало цель зафиксировать границу на тех ее участках, на которых чаще всего происходили нарушения  со стороны Речи Посполитой. Карандеев и Поплавский успешно справились с поставленными перед ними задачами.

 

Новый владелец Маврино, Степан Гаврилович Жадовский купил деревню около 1680 года. Жадовский происходил из дворянского рода, жалованного в 1620 году запустевшими после Смуты подмосковными вотчинами «за осадное московское сиденье». Про Степана Гавриловича известно лишь то, что в 1658 году он числился московским стряпчим, а с  28 мая по 2 июля 1673 года он был воеводой в городе Романове-Борисоглебске (нынешнем Тутаеве) на Волге [26]. Степан Жадовский недолго владел деревней. Уже в 1683 году он продал деревню Маврино Андрею Вишнякову [27].

 

Конечно, частые перепродажи деревни не шли на пользу ее жителям, крепостным крестьянам. Ко времени покупки деревни Вишняковым она находилась в упадке.

Маврино во владении Вишняковых (Вешняковых) и постройка в Маврине храма Св. Николая Чудотворца, 1693.
Родоначальником дворянского рода Вишняковых был постельничий Ивана Грозного (в 1551-1559 годах) - Игнатий Михайлович Вишняков. Двое Вишняковых были в 1550 году пожалованы поместьями в Московском уезде [28].  

Герб Вишняковых (Вешняковых).

Андрей Михайлович Вишняков (Вешняков) был стольником и «пожалован в 1682 году на поместья грамотою»[29]. Андрей Вишняков был верным слугой Петра Великого и  участвовал в подавлении стрелецкого бунта 1698 года, причем был на стороне тех, кто пытался уговорить молодого Петра не спешить с казнью стрельцов и провести тщательное расследование. 

 

В 1687 году в деревне Маврино находился двор вотчинника. В окрестностях Маврино Андрею Вишнякову принадлежали деревни Машино и Гаврилково.  Вскоре Андрей Михайлович обратился с прошением о постройке в Маврино церкви, «и по указу святейшего патриарха стольнику Андрею Вешнякову о строении церкви в вотчине его в деревне Маврине, что ныне село Сергеевское, благословенная грамота дана»[30]. В 1693 году в деревне была построена деревянная церковь во имя Св. Николая Чудотворца. Почему Маврино получила новое название «Сергиевское» не совсем ясно. По мнению братьев Холмогоровых село Маврино получило придаточное название «Сергиевское» от имени владельца Сергея Федоровича Обернибесова, а по предположениям краеведов село стало именоваться «Сергиевским» по существовавшему в построенной Вишняковым церкви приделу во имя Сергия Радонежского. Эта церковь упоминалась  в приходных книгах Казенного Приказа с 1694 по 1740 годы.

 

 

Владимирская церковь села Маврино Богородского уезда Московской губернии. 

Фотография  1900-х годов.

 

В 1700 году Андрей Михайлович Вешняков  обратился с челобитной к патриарху Адриану о постройке в Сергиевском-Маврине поблизости от деревянной Никольской церкви еще одной, уже каменной церкви во имя Пресвятой Богородицы Владимирской. Получив дозволение, вотчинник приступил к строительству и закончил его в 1703 году. Вскоре эта церковь была освящена священником Большого Успенского собора.

Начиная с апреля 1702 года Андрей Михайлович служил в Вологодском уезде, выполняя обязанности связанные с переписью монастырских построек, церковной утвари, икон, книг, ризницы, посуды, грамот, купчих, вкладных и других актов, братий, вкладчиков, бобылей, крестьян и монастырских вотчин [31]. До сих пор собранные в те давние времена статистические данные являются важнейшим источником по истории Вологодской земли. 

 

Вернувшись из Вологодского края, в 1712 году Андрей Михайлович купил половину села Никольского, Желтухино тож (недалеко от деревни Костыши). В 1714 году А.М. Вишняков передал свои подмосковные вотчины   сыновьям Ивану и Алексею.

В 1715 - 1716 году Андрей Михайлович Вишняков упоминался в качестве помещика села Ивановского Ростовской епархии, приобретенного им после 1713 года. В 1716 году«прошением помещика Андрея Вешнякова, а не всех приходских людей» в церковь Богородицы Одигитрии в селе Ивановском был определен на службу дьяк [32]. Перемещение Андрея Михайловича из вологодских переписных служб в Ростов было связано с назначением его на должность обер-коменданта города Ростова Великого[33]. Весной 1715 года в Ростове он был занят сбором рекрутов в военную службу. В конце 1715 года стольник А.М. Вишняков числился уже воеводой города Ростова [34]. 

В 1718 году Андрей Вишняков был назначен ландратом, то есть управляющим 1/3 части Ростовской губернии (около 5536 дворов). По указу 1715 года в пределах своей доли ландрат был наделен финансовой, полицейской и судебной властью. Ландраты непосредственно принимали участие в государственном управлении. Под руководством губернатора Андрей Вишняков ведал ежегодными сборами провианта для армии и сбором налогов, набором рабочих людей для строительных работ. Специальным указом ландратам предписывалось проживать в пределах своей доли. В 1715 году ландратам поручалось провести перепись в уездах, и Андрей Михайлович как нельзя точно подходил на эту должность. Ландраты были упразднены только в 1720 году в связи с переустройством местного управления и введением «дистриктов» (районов). 

 

Женой Андрея Михайловича была дочь помещика Арзамасского уезда Никифора Федоровича Левашова, имя которой не известно генеалогам. Он нее он имел сыновей Ивана и Алексея. Про жизнь Алексея Ивановича Вишнякова, к сожалению, найти данных почти не удалось. Немногим известен и его брат, Иван. 

Иван Андреевич Вишняков начал свою службу в должности сержанта. Во времена правления Анны Иоанновны, весной 1737 года, сыну бывшего ландрата Андрея Михайловича было дано первое государственное поручение: «доклад от военной коллегии, что от оной определено на тульские заводы определить сержанта Вешнякова, которому быть у строения в Туле, для делания зеленой меди фабрики, в должности комиссарской и придать ему подьячего и, пока оная фабрика построена будет, о подряде на армию к мундиру и амуниции медных вещей» [35]. Дело заключалось в том, что ко второй четверти XVIII века частные  мастеровые наладили промысел по изготовлению медных частей армейской амуниции – пуговиц, различных накладок и кокард. Чтобы прекратить барышничество подрядчиков, взять эти производства под контроль или вовсе их уничтожить  было решено учредить два крупных медных производства. В 1737 году казенные сестрорецкие и тульские оружейные заводы были соединены в одно управление, а при них Иваном Андреевичем Вишняковым были устроены фабрики зеленой меди.
  

Город Тула. Вид на кремль и центральную часть города. 1807 год.

Иван Андреевич унаследовал любовь своих предков к строению церквей. В 1720 году на его средства была возведена новая деревянная церковь Николая Чудотворца в селе Никольском-Желтухине.

 

До 1767 года Иван Андреевич скончался, оставив село Сергиевское-Маврино своему брату Алексею. Вскоре от Алексея Андреевича Вишнякова село Сергиевское, Маврино тож перешло его зятю, князю Федору Ивановичу Несвицкому. В 1767 году в селе проживало 58 душ крепостных крестьян [36]. За Вишняковыми остались в округе село Никольское-Желтухино, деревни Машино, Гаврилово и Костыши.

Село Сергиевское, Маврино тож на карте 1786-1791 гг. составления.

 

 

 

Федор Иванович Несвицкий происходил из княжеского рода, упоминавшегося в литовских летописях 1387 – 1404 года от Василия Несвича, выехавшего на службу в Москву в 1508 году. В начале XVIII века князья Несвицкие упоминались в числе первых русских гардемаринов, отправленных Петром Великим во Францию в 1716 году [37].  


В XVIII веке Несвицкие поселились в Санкт-Петербурге и Москве, и приобрели имения в Подмосковье. Кроме Маврино Федору Ивановичу принадлежало также сельцо Турабьево, в настоящее время входящее в черту города Щелково.  Федор Иванович, получив чин титулярного советника в 1773 году, первым браком был женат на дочери Алексея Андреевича Вишнякова (Вешнякова) – Елизавете Алексеевне Вешняковой [38], родившей ему единственного ребенка – Ивана Федоровича (1763-1787), служившего поручиком лейб-гвардии Преображенского полка [39]. 

При Несвицком в 1772 году в Маврино случился пожар, уничтоживший деревянную церковь Св. Николая Чудотворца и затронувший каменную Владимирскую церковь. В 1773 году Федор Иванович на свои средства отремонтировал каменный храм и заново отстроил деревянный. Этот второй храм Николая Чудотворца был отмечен на военно-топографической карте Шуберта 1837-1840 годов составления. Приход Владимирской церкви состоял из 12 селений с 62 крестьянскими дворами, в которых проживало 1445 человек. В самом Маврино тогда находилось 17 крестьянских дворов.

 Пожар в деревне. Художник: Ф.Ф. Бухгольц,  1901.

Мария Павловна Аладьина. У Несвицких село Сергиевское-Маврино было куплено женой действительного статского советника Семена Федоровича Аладьина (1762-1836), Марией Павловной Аладьиной, которая в 1812 году предоставила из него в ополчение двоих ратников. В 1808 году находясь в чине бригадира ее супруг Семен Федорович  был избран предводителем дворянства Дмитровского уезда. Супруги Аладьины владели, кроме Маврино, крупным селом Никольское вблизи г. Плес Ивановской области с 800 душами крепостных крестьян. В Москве Аладьины имели собственный большой дом недалеко от

 

 

История деревни Машино Щёлковского района Московской области [см. на Яндекс-карте]тесно переплетена с историей Маврино и Булаково. Владельцы Машино верно служили Петру Великому, возводили церкви в Маврино, управляли ростовской губернией и основали медное дело на тульских оружейных заводах. История Машино помнит и отважного полковника времен Екатерины II и предприимчивого сына архангельского купца, благодаря своей неутомимой энергии и обширным связям вышедшего во дворянство...

 

Впервые деревня Машино  упоминается как пустошь Машино, Панфилово тож в писцовых книгах Венедикта Махова и Ивана Грязева 1573/74 года составления в числе «порожних поместий, оставшихся за роздачею  у детей боярских»: «Борисовское поместье Елизарова: пуст. Машино, Панфилово тож, и иные пустоши, а имян пустошамсыскать неким»[1]. Иными словами, в это время поместье было пустым и не имело помещика, но ранее принадлежало некому Борису Елизарову. Про этого помещика известно лишь то, что он был представителем весьма разветвленного дворянского рода Елизаровых, происходившего от татарского царевича Егула (в крещении Василия), служившего вместе с предками владельца деревень Ескино и Медведево (И. Ф. Озерецкого) - великому князю Василию Темному против Дмитрия Шемяки. Сын Егула-Василия, - Елизар считается основателем рода Елизаровых. К сожалению иных сведений о Борисе Елизарове до наших дней не дошло. Среди 20 носителей этой фамилии, выявленных в процессе исследования, в более чем 20 фундаментальных источниках не встречается ни одного Елизарова с таким именем.

 

 

Д. Машино на карте г.п. Фряново Щёлковского района М.о. 

 

В 1687-1693 годах деревня Машино вместе с несуществующей теперь сельцом Гаврилковотянули к селу Сергиевскому (Маврино). Вместе с селом деревни принадлежали стольнику Андрею Михайловичу Вишнякову, который в 1712 году присоединил к своим владениям половину села Никольского, Желтухино тож (недалеко от д. Костыши) [2]. В 1687 году в деревнях Машине и Гаврилове (Гаврилкове) находилось 10 дворов крепостных крестьян и 5 дворов бобылей (сезонных рабочих и ремесленников) [3]. После Андрея Михайловича владение, долго остававшееся неделимым, перешло в 1714 году по наследству его сыну, Ивану Андреевичу, а затем внуку, Петру Ивановичу Вешнякову, который  в середине XVIIIвека (до 1768 года) продал сельцо Гаврилково вдовствующей генеральше Анне Васильевне Еропкиной (1723-1782), а Машино – владелице соседнего сельца Сальково, и деревни Болохрыстово Василисе Игнатьевне Хрущевой.

 

 Машино и Сальково на карте 1786-1791 гг. 

 

Несуществующее в настоящее время сельцо Сальково находилось на противоположном берегу речки от Машино. Вместе с крестьянами д. Машина сельцо насчитывало в 1768 году 59 крепостных крестьян [4].

 

Герб рода Хрущовых.

 

Василиса Игнатьевна (в другом месте – Андреевна) Хрущова была замужем за полковником Федором Яковлевичем Хрущовым. Хрущовы (Хрущевы) были представителями дворянского рода, ведущего начало от польского выходца Ивана Ивановича Хруща выехавшего на московскую службу в 1493 году и принявшего православие с фамилией Хрущов. Согласно «Родословному сборнику русских дворянских фамилий», составленному В.В. Руммелем и В.В. Голубцовым отец Федора Яковлевича, скончавшийся до 1774 года, имел троих сыновей – поручика Ивана, Михаила, числившегося в 1759 году в звании сержанта, и Федора Яковлевича, упоминавшегося в звании полковника в 1774 году. Вместе с владелицей сельца Гаврилково - Анной Васильевной Еропкиной и владельцем Маврино князем Федором Ивановичем Несвицким – Василиса Игнатьевна входила во владение пустошью Копылы недалеко от Маврино [5]. В том же 1768 году владелица Машино и Сальково вместе с Дмитрием Васильевичем Щепотьевым обладала утраченной ныне деревней Болохристово, располагавшейся между деревнями Бартеньки иБольшиеПетрищи.

В 1812 году имена владельцев Машино и Сальково в списках помещиков, предоставивших ратников в ополчение, не значатся, также как и в указателе К.М. Нистрема 1852 года.

 

  Вид на Машино со стороны пруда.

 

Однако по неподтвержденным данным в 1823-1852 годах Машино принадлежало Екатерине Яковлевне Брокеровой (Брокер). На военно-топографической карте Шуберта 1837-1840 годов составления недалеко от деревни указан прямоугольный господский дом, возвышавшийся над поймой реки. Екатерина Яковлевна была супругой Московского полицмейстера А. Ф. Брокера.  

 

 Пруд в Машино.

 

Адам Фомич Брокер (ок. 1762 – 1848) был сыном архангельского купца, который, обладая внушительным состоянием,  был дружен с широкими кругами дворянства города Архангельска.

Некоторое время юный Адам Брокер обучался навигационной науке и в 1790 году по приглашению приятеля отца, адмирала Михаила Кондратьевича Макарова (1735-1813) и под его начальством в должности переводчика с английского языка в 1791 участвовал в плавании небольшой эскадры, снаряженной для охраны берегов от шведов в виду русско-шведской войны 1788-1790 годов. Также находившийся в дружеских отношениях с его отцом - Фомой Брокером архангельский и олонецкий губернатор Тимофей Иванович Тутолмин(1740-1809), отправляясь в  1791 году в Санкт-Петербург, взял с собой его 29-летнего сына и определил его в лейб-гвардии Семеновский полк подпрапорщиком (старший унтер-офицер). 

 

 

 Тимофей Иванович Тутолмин (1740-1809).

 

В Санкт-Петербурге сын купца устроился на службу к президенту Военной коллегии графуНиколаю Ивановичу Салтыкову (1736-1816), некоторое время исполняя поручения по устройству и управлению имением графа, но вскоре был уволен с этой службы.

 

 

 Николай Иванович Салтыков (1736-1816).

 

Оставшись без средств к существованию, Адам Брокер обратился к канцлеру - князюАлександру Андреевичу Безбородко (1746-1799) с просьбой принять его на службу по почтовому ведомству, и в 1798 году был определен в Москву помощником экспедитора.

 

 

Александр Андреевич Безбородко (1746-1799).

 

В 1798 году А. Брокер познакомился, а впоследствии и сблизился с семьею Ростопчиных, и 6 июля 1812 года, по представлению московского генерал-губернатора, графа Федора Васильевича Ростопчина (1763-1826), Адам Фомич Брокер был назначен московским полицеймейстером в чине коллежского советника, то есть сразу VI класса по Табели о рангах, соответствующего армейскому званию полковника. На этой службе Адам Фомич сблизился также с  Александром Яковлевичем Булгаковым – совладельцем соседней деревни Булаково. 12 июля того же 1812 года, в день представления Государю Императору, А.Ф. Брокер был переведен в армейскую службу полковником. В должности полицеймейстера Брокер проявил себя замечательно энергичным, распорядительным человеком и, кроме того, вскоре стал известен своею честностью. Граф Ф. В. Ростопчин, высоко ценивший нравственные достоинства Брокера, находился с ним в дружеских отношениях. 

 

 

 Федор Васильевич Ростопчин (1763-1826).

 

Ростопчин поручил ему все свои дела и имения, назначил его исполнителем своей предсмертной воли и определил опекуном и попечителем над своим младшим сыном Андреем, родившимся в октябре 1813 года. В 1817 году по прошению А.Ф.Брокера и высочайшему соизволению он был переведен на должность полицеймейстера в Санкт-Петербург. После себя Адам Фомич оставил автобиографические записки, доведенные 1799 года.

В 1861-1862 годах у помещика земля деревни Машино, Сальково тож, входившая в приходмавринской церкви,  была выкуплена крестьянским сообществом.

 

 

Д. Машино (Машина) на карте Ф.Ф. Шуберта 1840-1850 гг.

 

В 1890 году «Справочной книжке Московской губернии» Машино было отнесено к Морозовской волости Дмитровского уезда как сельцо Машино Сатьково (Сальково) тож со 110-тью жителями [6]. В том же году здесь была отмечена усадьба почетного гражданина Александра Михайловича Воробьева [7], располагавшаяся на берегу пруда.

 

 Пруд в д. Машино.  

 

В 1818 году деревня Машино была снова включена в Аксеновкую волость Богородского уезда.  В 1926 году деревня Машино относилась к Головинскому сельскому совету, а затем была переведена к Старо-Пареевскому сельскому Совету депутатов трудящихся. В 1929 году в деревне было организовано «Машинское машинное кооперативное товарищество». Тогда в ней насчитывалось 23 крестьянских домохозяйства и три здания принадлежавших крестьянскому обществу. Проживало в деревне 132 человека [8]. В 2006 году здесь было проживало лишь 6 человек.

 

Хронология д. Машино.

До 1573/74-? Пустошь Машино в поместье. Борис Елизаров;

1687-1714. Деревня Машино. Андрей Михайлович Вишняков, стольник, ландрат, владелец села Сергиевского (Маврино);

1714-? Иван Андреевич Вишняков, сержант, сын А.М. Вишнякова;

?-до 1768. Петр Иванович Вишняков, сын И.А. Вишнякова;

До 1768-? Василиса Игнатьевна Хрущова, владелица соседнего сельца Сальково;

1823?-1852? Екатерина Яковлена Брокер, коллежская советница;

1861-1862. Выкуп земли крестьянским сообществом.