Морфесси дает множество благотворительных концертов, выступает в разных городах страны. В 1918 приезжает в любимую Одессу, где он родился, где начиналось его театральное творчество. В Доме артистов, на первом этаже здания, он открывает бар "Юрий Морфесси". На втором этаже находилось фешенебельное кабаре при столиках, с программой "Летучая мышь". Третий этаж - карточный клуб. Помимо Морфесси в Доме артистов выступали Иза Кремер, Липковская, Троицкий и Утесов.

В 20 году Белая армия и, казалось, вся Одесса покидают Россию. Покинули ее и Иза Кремер, и Вертинский, и Морфесси...
Гастроли по Европе: Румыния, Болгария, Польша, Латвия, Франция. Остановка в Париже. Морфесси выступает в лучших ресторанах: "Кавказ", "Эрмитаж". Снова, как и в Одессе, - вместе со своими друзьями: с Вертинским, Плевицкой, Изой Кремер. В 1935 Морфесси надолго остановился в Югославии. В 40-ые вернулся в Париж, но когда немцы оккупировали Францию и попытались привлечь певца к антисоветской пропаганде, Морфесси уехал в Англию. После войны певец снова вернулся в столицу Франции, где и проживал свои последние годы...

Константин Тарасович Сокольский так вспоминал о своем друге: "Впервые я услышал выступления Морфесси в конце двадцатых годов у нас в Риге, в фешенебельном кабаре "Альгамбра", и уже впоследствии , после восьми- или десятилетнего перерыва - в Белграде в Югославии. Можно сказать, я слышал двух разных певцов.
Пока певец молод, голос у него свежий, да к тому же у него прекрасная вокальная школа, он хочет показать свой голос.  И только со временем, - даже с годами, - он приходит к выводу, что голос - это не самоцель, а только средство, которым нужно что-то донести до зрительного зала, что-то передать зрителю, увлечь его содержанием песни, то есть, говоря иными словами, песню нужно исполнить, иначе она пуста.

Эй, ямщик, гони-ка к "Яру!"

Что за хор певал!

Дорогой длинною...

Мой учитель пения, Евгений Анатольевич Третьяков, сам бывший солист петербургского Мариинского театра, а будучи в эмиграции, - первый тенор Парижской оперы, неоднократно говорил мне: "Если ты своим выступлением, исполнением песни или романса на сцене, не затронул сердечной струны сидящих в зале, то ты напрасно вышел на сцену". 

Теперь о самом Морфесси. В кабаре "Альгамбра" он пел русские, цыганские романсы в ярком боярском костюме, очень гармонировавшем с его импозантной внешностью. Выступал Морфесси в кабаре в течении нескольких месяцев. 

Константин Соколовский:

"И вот однажды моя мечта сбылась. Я уговорил хозяина "Казбека" переставить время моего выступления и со своим коллегой (тоже певцом в программе "Казбека", черногорцем Милё Беговичем) пошел на Балканскую. Пришли туда перед самым выступлением Морфесси и заняли нишу как раз напротив оркестра.

Медленно погас свет, прожектора осветили оркестр, скрипач объявил выступление, и вышел Морфесси. Он спокойно поднялся под аплодисменты на подиум. На певце прекрасно сидел фрак. Морфесси - как король, как орел - окинул взглядом зал. Пауза длилась почти минуту. Зал замер... Все внимание было направлено на певца. Чуть заметным движением головы Морфесси дал знак скрипачу начинать интродукцию, не объявляя названия романса. Полилась тихая музыка. Морфесси как-то вытянулся вперед и вкрадчиво запел, как бы обращаясь к кому-то в зале:
"Ты говоришь, мой друг,
Что нам расстаться надо..."
И нет больше короля, нет орла. На сцене - влюбленный, просящий потерянную любовь... И вдруг, как бы заключая мысль первой песни:
"Что мне горе -
Жизни море можно вычерпать до дна!"
Он как будто вырос на полголовы, плечи его раздвинулись, всё - другое... Так он спел шесть-семь песен, прерываемый громкими аплодисментами.

В зале овации, крики "бис". И публика успокоилась только тогда, когда Морфесси сказал, что выступит еще раз.
Мой спутник, Милё Бегович, просил меня остаться и провести вечер в компании его земляков-черногорцев, но я не мог. Я был в трансе. Я оставил Беговича, вышел из кабаре и всю ночь ходил по Белграду, но не мог прийти в себя. В голове была только одна мысль: "И я еще считаю себя певцом! Ведь вот человек поет! Да и поет ли он? Он, как гипнотизер, подчинил себе зрительный зал, подчинил своей мысли..." И я невольно вспомнил концерт Федора Ивановича Шаляпина в Бухаресте перед отъездом в Югославию. Там было все то же: в каждой песне, каждом романсе - свое решение, своя судьба.

Галина Владимировна Баранова родилась в Барнауле, в семье лётчиков.
Пела с детства для военных и гражданских служителей неба. Руководила кружком самодеятельности в Ханты-Мансийске.
В 1963 году Галина Баранова была принята на вокальное отделение Ленинградской консерватории.
В 1966 году увлеклась эстрадой и поступила в ВИА "Поющие гитары". Проработала с этим коллективом целый год, объездила весь Союз с гастролями, но была отчислена из Консерватории.
Её контральто - очень редкий женский вокал, представляющий собой объемный, "бархатный" диапазон звучания.
 

Белая песня (Ю.Борисов)
Взгляд твоих чудных очей (Н.Зубов - П.Железняков)
Гори, гори, моя звезда (П.Булахов - В.Чуевский)
Дремлют плакучие ивы (Б.Барон — А.Тимофеев)
Жалобно стонет (Д.Михайлов - А.Пугачёв)
Желание (? - А.Пушкин)
Журавли (А.Вертинский - А.Жемчужников)
Завеса спущена (Т.Котляревская)
Замело тебя снегом, Россия (? - Ф.Чернов)
Калитка (А.Обухов — А.Будищев)
Когда по целым дням (? - П.Вяземский)
Любовь не всегда наслажденье (?)
Мираж (Т.Котляревская)
Не уходи (Н.Зубов)
Письмо графине (?)
Полно, сокол (Б.Фомин — И.Финк)
Последнее послание (Б.Фомин — Е.Эльпорт)
Прощание с Родиной (?)
Я так любила вас (А.Давыдов)

Автор: Галя Константинова

Хворостовский

Штоколов

Анна Герман

Вопрос совсем не праздный. Авторство романса долгое время приписывалось совершенно разным людям. Но в силу того, что все эти люди были крайне нежелательны, то романс тоже побывал «в подполье». В авторах периодически значились эмигрант Иван Бунин, расстрелянный Николай Гумилев и адмирал Колчак, тоже расстрелянный. Но когда «добрались» до настоящих авторов, то вспомнили и о звездах.

Такие голоса называют неземными, нематериальными.
Кажется, что они неподвластны законам земного притяжения.
У Виктории Ивановой был именно такой голос — голос ангела.
Но этот ангел летел на крыльях поразительного вокального мастерства. Особый секрет её пения заключался в том, что она умела скрыть искусство — искусством же; высшим мерилом мастерства для неё, по её собственному признанию, было состояние блаженства, которое артист испытывает сам и обязан передать слушателю. Видимо, именно это влекло к Виктории Ивановой сердца людей — и людей очень разных, среди которых были известные писатели, например,А. Солженицын, В. Астафьев, А. Битов.

Официальных званий и регалий у неё было немного: в 1973 г. Виктория Иванова стала Заслуженной артисткой РСФСР, а в 1999 г., за три года до смерти, награждена орденом «Знак Почёта». Биография этой уникальной артистки
укладывается в несколько строк. 

Она родилась в Москве в 1924 г. в семье военного врача. Музыкальное образование и воспитание получила «у Гнесиных»: в школе, которую окончила по классу фортепиано, затем в вокальном классе О.Ф. Славинской-Федоровской в училище, институте и аспирантуре (закончила в 1951 г.). С1951 г.— солистка
Московской филармонии.

Умерла в 2002 году.
Ещё в годы учёбы (с 1946 г.) Виктория Иванова стала записываться на радио и приобрела широкую популярность в Советском Союзе. Её голос в радиоприёмнике был голосом целой эпохи 1950-х — 1960-х годов. У неё была —и остаётся по сей день! — собственная публика.

Русский романс – это огромный пласт музыкальной культуры народа. Многие русские романсы хорошо знают, любят и поют во всем мире. Среди тех, кто создавал эти маленькие музыкальные шедевры, мы встречаем не только русские имена, но и имена людей самых разных национальностей. Есть среди них евреи, немцы, украинцы, французы, татарин. Конечно, русский язык, русская культура стали для этих людей родными, послужили основой их творчества. Речь идет только об этническом происхождении некоторых создателей русского романса – музыкантов, поэтов, исполнителей.

ЯМЩИК, НЕ ГОНИ ЛОШАДЕЙ

Эта знаменательная встреча произошла в 1913 году в московском издательстве Ямбора. Здесь случайно встретились и познакомились известный в те годы поэт обрусевший немец Николай фон Риттер и начинающий композитор еврейский музыкант Яков Фельдман. Оба приехали, чтобы издать свои произведения. Поэт показал молодому музыканту свои стихи, и Яков отобрал некоторые из них, чтобы положить на музыку. Среди них было пронзительное стихотворение “Ямщик, не гони лошадей!”, сразу пленившее музыканта своими большими чувствами и трагедийным звучанием, неизбывной печалью и высокой искренностью.

    Как грустно, туманно кругом,

   Тосклив, безотраден мой путь,

   А прошлое кажется сном,

   Томит наболевшую грудь.

   Припев: Ямщик, не гони лошадей,

   Мне некуда больше спешить,

   Мне некого больше любить…

   Ямщик, не гони лошадей.

   Как жажду средь мрачных равнин

   Измену забыть и любовь,

   Но память – мой злой властелин,

   Все будит минувшее вновь.

   Припев.

   Все было лишь ложь и обман,

   Прощай и мечты, и покой,

   И боль незакрывшихся ран

   Останется вечно со мной.

   Припев.

Вскоре после этой встречи Яков возвратился в Воронеж, где он руководил городским оркестром. Вообще-то, Фельдман был одессит. Как многие еврейские дети, он с ранних лет занимался музыкой, играл на многих инструментах, и другой карьеры, чем быть музыкантом для себя не видел. Успешно окончив музыкальную школу знаменитого Пинхуса Столярского, он выступал как пианист, был вторым дирижером ряда оркестров.

Ее называли божеством и бросали к ногам бриллианты. Она пела на главных сценах Москвы и Петербурга и имела мало с чем сравнимый успех у зрителей всех сословий. Варвара Панина – одна из самых известных исполнительниц цыганского романса Российской империи.

Как жили московские цыгане минувшего столетия? В чем был секрет популярности их песен и чем цыганские артисты расплачивались за любовь публики? Ответы - в новом расследовании телеканала "Москва Доверие".



Варвара Панина (в девичестве Васильева) родилась в 1872 году в многодетной семье. С младенчества она отличалась удивительной музыкальностью, и родители решили, что девочка должна профессионально учиться музыке.

Поклонники героико - революционных фильмов наверняка помнят советский телесериал “Государственная граница”, снятый на киностудии “Беларусьфильм” в восьмидесятых годах и рассказывающий о службе советских пограничников (кстати, довольно неплохой фильм без выпячивания руководящей и направляющей роли партии, как это было принято в картинах того времени. Его и сегодня изредка показывают по ТВ, особенно в преддверие Дня пограничника).
В третьем фильме этого сериала - “Восточный рубеж”, снятом в 1982 году, действие происходит в конце 20-х годов на советско-китайской границе. Чекистка Ольга Анисимова (ее сыграла солистка Московского театра оперетты Инара Гулиева), проникшая в белогвардейский центр в Харбине, и пограничник Алексей Могилов (актер Владимир Новиков) предотвращают ряд провокаций на КВЖД, раскрывают заговор белокитайцев и белогвардейского центра в Харбине. Именно в этом фильме прозвучал “белогвардейский шансон” - романс “Институтка”.Читать далее

Иван Павлович Ребров (Ivan Rebroff, при рождении Ханс-Рольф Рипперт, нем. Hans-Rolf Rippert -  31 июля 1931 (Берлин-Шпандау) — 27 февраля 2008 (Франкфурт-на-Майне) — немецкий певец с диапазоном голоса в четыре октавы. Исполнял русские песни и романсы, народные песни многих других стран, оперные партии, литургии.

Детство провёл в Германии, пока к власти не пришли нацисты. Тогда семья эмигрировала и вернулась только в 1953 году.

Ребров родился в Шпандау в семье немецкого инженера. Его мать, Наталья Нелина, хорошо знала Фёдора Шаляпина. Детство провёл в городе Халле, где пел в городском хоре.

Учился пению в Государственной высшей школе музыки в Гамбурге (1951-1959) как лауреат стипендии Фулбрайта, а также брал уроки у известного баса Александра Кипниса.

В 1958 году он победил в институтском конкурсе пения. В 1954 году был принят в Черноморский казачий хор, которым руководил в тот период Андрей Иванович Шолух (1895-1979).

Как вспоминал певец в немногочисленных интервью, именно Шолух подал ему идею взять сценический псевдоним "Ребров", переведя на русский язык фамилию и имя его отца, инженера из Гессена Пауля Рипперта (нем. die Rippe - "ребро"), заметив при этом: "Иван Павлович, если хочешь сделать карьеру с русскими песнями, - пой только по-русски!"

В год певец давал до 300 концертов. Свободно владея пятью языками, в том числе и русским, Ребров распространял и популяризировал русские песни и романсы по многим странам. Трижды певец бывал в Советском Союзе, дважды - неофициально, в качестве туриста в начале 1970-х годов, а весной 1989 года, по приглашению Михаила Горбачёва, состоялся первый сольный концерт Реброва в Москве, во Дворце Спорта "Динамо", в сопровождении Оркестра народных инструментов им. Н. П. Осипова.

Изабелла Даниловна Юрьева родилась 7 сентября 1902 года в Ростове-на-Дону в музыкальной семье и была самой младшей. Кроме нее, в семье было еще три дочери: Мария, Екатерина и Анна. 
Впервые выступила на эстраде в Ростове в летнем парке в 1920 году, исполнив романс "По старой Калужской дороге", а ее первым аккомпаниатором был талантливый киевский пианист и композитор Артур Полонский, автор пьесы "Цветущий май".

В 1922 году в Москве Изабелла Юрьева с сестрой Анной посетила А.В.Таскина, в прошлом аккомпаниатора знаменитых А.Вяльцевой и Ф.Шаляпина, и когда он услышал голос никому еще не известной певицы, то сразу же предложил ей разучить несколько романсов и на следующий день выступить в концерте.

В 1925 году после одного из концертов уже популярной в Москве и Ленинграде Изабеллы Юрьевой к ней подошел симпатичный молодой человек и сказал, что у нее не только замечательный голос, но что она еще и обаятельная женщина. Это был Иосиф Аркадьев. Вскоре он стал не только ее администратором, но и мужем, о чем она никогда не жалела - он сумел обеспечить ей безбедную жизнь и стал ее единственной любовью. Они прожили вместе 46 лет (он умер в 1971 году), и это были, по признанию Юрьевой, самые счастливые годы в ее жизни. Иосиф Аркадьевич, к тому же, был неплохим поэтом и стал автором текстов знаменитых юрьевских шлягеров: "Ласково взгляни", "Весенняя песенка" и "Если можешь - прости".

1926 год Юрьева провела с мужем в Париже. Она очаровала парижскую публику. Ей предложили выступить в знаменитой "Олимпии" и даже сняться в главной роли в франко-испанском фильме, но она отказалась, так как готовилась стать матерью и родила сына в такси у ворот роддома. 
Сын Володя родился с врожденным пороком сердца и, прожив чуть больше года, умер в Ленинграде (там жили родственники мужа). "Муж ни за что на свете не брал меня хоронить ребенка, - вспоминает Изабелла Даниловна. - Я осталась в Москве со своим горем. А через два дня вынуждена была выступать на сцене дорогущего мюзик-холла на площади Маяковского. Мне было сказано: публика ничего не должна знать, она пришла веселиться... И я пела, держась за стул. А в ложе над сценой плакала опереточная прима Клавдия Новикова, моя приятельница. Она все знала..."

В 1937 году Юрьева записала на пластинку первую песню "Ты помнишь наши встречи" Ильи Жака и Андрея Волкова, которая через три года стала шлягером, но не у нее, а у К.Шульженко. 
Супруги Юрьева и Аркадьев разъезжали по Москве на шикарном "Крайслере". Второй такой был, по слухам, чуть ли не у самого Ежова. Огромные гонорары Юрьевой, о которых могли только мечтать ведущие оперные певцы, и солидные доходы преуспевающего Аркадьева позволили этой супружеской паре обставить квартиру антикварной мебелью и построить под Воскресенском дачу с шестью балконами и террасой площадью в 24 кв.м. Их соседями по даче были ведущие актеры МХАТа и Малого театра. В этом дачном поселке было всего два телефона - у примы Малого театра Веры Пашенной и у Изабеллы Юрьевой. В 60-х годах Юрьева и Аркадьев решили продать дачу за 22 тысячи рублей какому-то священнику, но, не получив разрешения властей, продали ее всего за 10 тысяч Олегу Лундстрему, ныне здравствующему руководителю знаменитого биг-бенда.

Проснулась от голоса, который медленно и тихо пел: «В лунном сиянье…». Значит устала… Так бывает… Когда ресурсы на исходе, когда нет сил и ничего не хочется кроме одного – поплакать… Так бывает.

Тогда прошлое становится тем, что вытаскивает из энергетической ямы. Тогда к нему хочется возвращаться, прикасаться, наполняться. Тогда оно похоже на желто-белую ленту старого, забытого фильма, которую вытаскиваешь из запасников только когда хочется настоящего, нетленного.

Но мне нужен ключик, который откроет вход в этот мир светлой печали. В этот раз золотым ключиком стал романс «В лунном сиянье…» Вспоминаю автора: Юрьев Евгений Дмитриевич – русский поэт, композитор конца девятнадцатого-начала двадцатого - серебряного - века… О нем ничего неизвестно, кроме того, что прожил двадцать девять лет, из которых двенадцать (с семнадцати лет) писал стихи и романсы.

21 марта 1903 года в семье петербургского купца первой гильдии Алексея Козина родился сын Вадим.
     Семья была прогрессивной во всех смыслах слова. Дед будущего певца, тоже купец, приобрел «бенц», так что Вадим Алексеевич с детских лет приобщился к личному транспорту 20 века. Прогрессивный дед также провел одним из первых в Питере телефон к себе на квартиру. Отец Вадима Алексеевича получил образование в Париже, после чего стал высокооплачиваемым бухгалтером. И, что случалось не так уж часто, женился по любви на девушке из видного цыганского рода Ильинских.
     Среди друзей дома Козиных были Анастасия Вяльцева и Юрий Морфесси.
     Когда приезжала «сама Вяльцева», детей изолировали в детской, но певица всегда привозила им огромный пакет с лакомствами, – таков был обычай в цыганских семьях.

В 1924 году Вадим Козин выдерживает экзамен на право заниматься артистической деятельностью. Он выступает на сценических площадках крупнейших ленинградских кинотеатров. И все же лишь через семь лет, в 1931 году, становится штатным артистом в концертном бюро Дома политпросвещения Центрального района Ленинграда. Через два года его зачисляют артистом в штат Ленгорэстрады.

     В память о Вере Холодной, звезде немого кино, Козин выбирает себе сценический псевдоним – Вадим Холодный. Афиши анонсируют его как «известного исполнителя», а «известный исполнитель» с утра сам расклеивает эти самые афиши и каждый раз подвергается бдительному досмотру со стороны ментуры.
     На небосклоне ленинградской эстрады в то время взошли звезды нового поколения: Клавдия Шульженко и Леонид Утесов. Рождались новые жанры эстрадного исполнительства, расцветал джаз, вовсю гремела новая советская «массовая» песня. Исполнителям жанра старинного романса приходилось нелегко: их искусство считалось устаревшим и «не нужным публике», «чуждым времени» (хотя сами публика и время так отнюдь не считали!)
     Было принято начинать концерты с народных и советских песен. Романс шел как бы довеском, – но довеском, публикою желанным и долгожданным!

     Козин имеет успех, однако до всесоюзной славы пока «не дотягивает».
     В 1936 году Вадим Козин окончательно перебирается в Москву.
     Подтолкнул его в столицу анекдотический случай. Один из ленинградских артистов написал заявление с просьбой повысить ему жалованье или уволить. Артисту жалованье повысили. Тогда Козин написал такое же заявление. И его… уволили!

В Москве Козин остановился в шикарном «Национале», но заплатил вперед за три дня, – все те деньги, что у него были. Чувства судьбы и близкой удачи вели его, что ли…
     В Центральном парке культуры и отдыха эстрадным оркестром дирижировал его приятель Арк. Покрасс. К нему Козин и обратился за помощью.
     На следующий день он вышел к публике и… покорил Москву!
     Началась круговерть жизни модного, востребованного артиста. Приходилось порой выступать в нескольких концертах за вечер.

     Случались на этой почве и курьезы. Однажды он приехал к своему выходу и спел романс, не зная, что за несколько минут до этого его исполнила знаменитая опереточная звезда (самая элегантная дореволюционная российская примадонна) Наталия Тамара. Удивительно: никакого скандала не последовало, – Тамара сама успокаивала певца: «Пой его всегда! Я больше этот романс петь не буду. Он у тебя лучше получается…»
     В то время очень немногие певцы отваживались давать сольные концерты: Утесов, Юровская, иногда Церетели. Нагрузка была чудовищная: в течение нескольких часов певец должен был без микрофона исполнить около сорока песен!

Судьба песен Петра Лещенко, при их (подчеркиваю – огромном!) тематическом, идейном и художественном отличии от песен Владимира Высоцкого, сродни последним. Мы помним недалекое еще время, когда вся страна заслушивалась песнями Высоцкого или, по крайней мере, слыхивала о таковых. При жизни Владимира Семеновича не было выпущено ни одного полномасштабного диска. Не было ни одного общесоюзного выхода в эфир барда, который (как знала вся страна) любил Марину Влади. Не было ни одного типографского сборника или журнальной подборки песенных творений артиста с Таганки. Это была наша эпоха…

Петр Лещенко жил в другую эпоху и в других странах. Он исполнил и записал на граммофонные пластинки сотни песен, своих и других авторов, в том числе и советских. Первая же пластинка Петра Константиновича была выпущена на его Родине, спустя 35 лет после безвременной кончины чудесного русского певца.

В довоенный период по Стране Советов расходились зарубежные грампластинки. Их привозили советские дипломаты, специалисты и командировочные различных наркоматов и самых неожиданных ведомств. Везли их и советские добровольцы, которые воевали на стороне республиканцев в Испании. По воспоминаниям некоторых людей старшего поколения импортные пластинки Петра Лещенко можно было приобрести в спецмагазинах “Торгсина” в 20 – 30-е годы.

В послевоенное время множество пластинок было привезено советскими военнослужащими из Европы, в первую очередь и во внушительном количестве – из Австрии (до 1955 года).

После смерти Сталина, в эпоху хрущевской оттепели, в стране появились своеобразные записи песен Лещенко – это были невиданные ранее эрзацпластинки (“на костях”, т.е. на рентгеновской пленке). С середины 50-х годов советская промышленность развернула производство бытовых магнитофонов (больших по объему, бобинных, каких-то обстоятельных, представительных…). Именно они осуществили решающий технический прорыв песен Петра Лещенко во всесоюзный народно-неофициальный репертуар, к которому всегда с любовью, интересом или увлечением относился нормальный советский человек.

Знаменательно, что нигде в послевоенные и последующие годы, вплоть до “эры Перестройки”, ничего не писалось об исполнителе этих песен. Ни плохого, ни хорошего. Ни строки, ни полслова простого хоть в каком-то популярном издании. 

Знаток и биограф Петра Лещенко Владимир Михайлович Кридин из Одессы опубликовал в 1998 году книгу “Он пел, любил и страдал”. В следующем году вышло дополненное издание под названием “Прощай, мой табор”. Эти книги на настоящий момент являются самыми обстоятельными трактатами о Петре Константиновиче. 

Петр Константинович Лещенко родился в 1898 году на Херсонщине в православной крестьянской семье, которая в 1910 году в поисках работы переехала в город Кишинев. Участвовал в боевых действиях на Румынском фронте Первой мировой войны. В 1917 году прапорщик Лещенко был тяжело ранен и контужен. Попал в кишиневский госпиталь. Лечение подходило к концу, когда в январе 1918 года румынские войска заняли Кишинев. Румыния аннексировала всю Бесарабию. Так Петр Лещенко оказался заграницей и стал подданным румынского короля 

Петр Константинович от природы обладал великолепно поставленным голосом. Он также мастерски играл на гитаре и танцевал.Постоянным местом жительства семьи Лещенко был Бухарест.

Песни в исполнении Петра Лещенко с его неповторимым бархатным баритоном пользовались большой популярностью в Европе, несмотря на то, что в абсолютном большинстве они исполнялись на русском языке. Многие песни были записаны на граммпластинки.

 В Бухаресте особой славой и популярностью пользовался ресторан “Лещенко”, который певец содержал с Зинаидой Закит, и где они вместе выступали.

Вера Белоусова

В 1942 году, в оккупированной румынскими войсками Одессе, Петр Лещенко познакомился с певицей и аккордеонисткой Верой Белоусовой. Вскоре она стала его женой.

Шла война, чуждая Петру Лещенко, бывшему гражданину России. Используя различные связи, он уклоняется от службы в Румынской армии. Однако, в сентябре 1943 года он все же был призван и в октябре направлен в Крым. Учитывая его беупречный “ресторанный послужной список” командование назначает его на должность заведующего офицерской столовой. Петру Лещенко присваивают звание сублокотенента (младшего лейтенанта) интендантской службы.

Он прибывает в Крым в октябре 1943 года, в дни, когда судьба оккупационных войск на полуострове была предрешена. 31 октября передовые части 4-го Украинского фронта вошли на Перекопский перешеек. Вражеская группировка в Крыму была блокирована.

1 ноября был форсирован Сиваш и завоеван плацдарм, который 8 апреля 1944 года сыграет основную роль в операции по освобождению Крыма.

 О появлении Петра Лещенко на земле Тавриды впервые поведала газета “Голос Крыма”.  Для нас “Голос Крыма” является единственным печатным источником, который может приоткрыть некоторые страницы жизни и творчества Петра Лещенко.

Итак, о его пребывании в Симферополе газета сообщила в номере от 5 декабря 43-го: “В пятницу 3 декабря выступил по радио известный за границей исполнитель цыганских романсов и жанровых песен, эмигрант Петр Лещенко. Он исполнил на русском языке четыре песенки, в том числе “Прощай мой табор” и свою коронную песенку – “Чубчик”. 

Удивляет и само исполнение песни, и сама песня, а также упоминание, что певец – “исполнитель цыганских романсов”. (В начальный период оккупации Крыма все представители “расово-неполноценных народов” были уничтожена безжалостно и полностью – не только евреи с крымчаками, но и цыгане. 

П.Лещенко много видел на свете: он был в Турции, Сирии, Месопотамии, Индии, Греции, Англии, Франции и Германии. Он как-то даже пел перед Кемаль-пашой в Константинополе. 

Музыка Якова Пригожего
Слова Л. Г.

Ночь светла, над рекой тихо светит луна, 
И блестит серебром голубая волна. 
Темный лес... Там в тиши изумрудных ветвей 
Звонких песен своих не поет соловей. 

Милый друг, нежный друг, я, как прежде любя, 
В эту ночь при луне вспоминаю тебя. 
В эту ночь при луне, на чужой стороне, 
Милый друг, нежный друг, помни ты обо мне. 

Под луной расцвели голубые цветы, 
Этот цвет голубой - это в сердце мечты. 
К тебе грезой лечу, твое имя твержу, 
При луне, в тишине, я с цветами грущу. 

<1885> 

Впервые издан в 1885 году в приложении к журналу "Радуга" с указанием автора музыки Я. Ф. Пригожего и автора слов - "Л.Г.". Под этим же криптонимом был опубликован романс на музыку Н. И. Филипповского "Песнь о духе" ("Он на скале сидел"). Никаких других сведений об авторе слов не имеется. Романс получил широкую популярность в исполнении Надежды Обуховой. 

С авторством этого романса в сборниках полный бардак. Автором слов (иногда - обработки слов) часто указывается "М. Языков" или "Н. Языков" (имеется в виду не поэт первой половины XIX в. Николай Михайлович Языков, а его однофамилец, живший полстолетием позже); автором музыки - "М. Шишкин" или "Н. Шишкин". 

Яков Пригожий (1840-1920) - аранжировщик и пианист московского ресторана "Яр". Он является автором огромного количества аранжировок и мелодий цыганских романсов, и для многих из них трудно установить, был ли он первоначальным автором или аранжировщиком. 

Н. И. Шишкин (?-1911) - очевидно, имеется в виду Николай Шишкин, из курских цыган, гитарист и певец Соколовского цыганского хора; после смерти Григория Соколова возглавил хор и унаследовал родовую соколовскую гитару (см. Легенду о соколовской гитаре). В некоторых изданиях автором музыки указывается М. И. Шишкин, певец, гитарист-аккомпаниатор Вари Паниной. С другой стороны, аккомпаниаторами Паниной (1872-1911) упоминаются К. Васильев и Н. Шишкин. Есть также Михаил Д. Шишкин - автор романсов ("Живет моря отрада" и др.). Из вышесказанного можно предположить, что всюду здесь имеются в виду два человека: Николай И. Шишкин (ошибочно иногда упоминаемый как М. И. Шишкин) и Михаил Д. Шишкин.


ВАРИАНТЫ (3)

1.

Ночь светла, над рекой тихо светит луна, 
И блестит серебром голубая волна. 
Темный лес... Там в тиши изумрудных ветвей 
Звонких песен своих не поет соловей. 

Под луной расцвели голубые цветы.
Этот цвет голубой - это в сердце мечты. 
К тебе грезой лечу, твое имя шепчу.
При луне в тишине я с цветами грущу. 

Милый друг, нежный друг, я, как прежде любя, 
В эту ночь при луне вспоминаю тебя. 
В эту ночь при луне, на чужой стороне, 
Милый друг, нежный друг, помни ты обо мне. 

Ночь светла, над рекой тихо светит луна, 
И блестит серебром голубая волна. 

Романс.  Для некоторых эта форма вокальной музыки являлась и является своеобразным дневником ярких впечатлений, душевной исповедью. Для других романсы служат эскизами к более крупным произведениям. Третьи видят в романсе трибуну для провозглашения философских идей.  Из русских композиторов замечательные образцы создали Алябьев, Варламов,  Глинка, Даргомыжский, Рубинштейн, Чайковский, Римский-Корсаков, Булахов, Рахманинов, Свиридов и многие другие.  Гибкая форма романса вбирает в себя и лирическое озарение, и публицистический монолог, и сатирическую зарисовку, и элегическую исповедь. Достаточно вспомнить такие романсы, как “Я помню чудное мгновенье” (М. Глинка — А. Пушкин), “Голос из хора” (Г. Свиридов—А. Блок), “Титулярный советник” (А. Даргомыжский—В. Курочкин), “Для берегов.отчизны дальней” (А. Бородин—А. Пушкин). 

Виды русского романса

Городской романс. Авторский по способу создания, но фольклорный по способу бытования, разновидность романса, бытовавшая как фольклор в России конца XIX — первой половины XX века. Основными отличительными признаками городского романса с литературной точки зрения являются конкретика в образах, ступенчатая композиция, представление лирического героя о самом себе, как о бывалом человеке, недостижимость объекта любви. С музыкальной точки зрения городской романс отличают гармонический минор и характерные для него шаблонные каденции и секвенции, включая «золотую секвенцию». 

И. Юрьева

Однообразные мелькают
Всё с той же болью дни мои,
Как будто розы опадают
И умирают соловьи.

Но и она печальна тоже,
Мне приказавшая любовь,
И под ее атласной кожей
Бежит отравленная кровь.

И если я живу на свете,
То лишь из-за одной мечты:
Мы оба, как слепые дети,
Пойдем на горные хребты,

Туда, где бродят только козы,
В мир самых белых облаков,
Искать увянувшие розы
И слушать мертвых соловьев.

Н. Гумилев

Ещё одна версия Романса