14 декабря 2015 г. - 190 лет со дня восстания декабристов.

В содержании “Полярной звезды” Книга VII, выпуск 2, под пунктом 5 значится:
Выдержки из записок одного недекабриста. 

Натан Эйдельман в книге"ТАЙНЫЕ КОРРЕСПОНДЕНТЫ "ПОЛЯРНОЙ ЗВЕЗДЫ" рассказывает о том,
как Н.И.Греч стал автором "Полярной звезды"

Выдержкам из “Записок одного недекабриста” издатели предпослали следующие строки: “Отрывки эти были нам доставлены с примечанием, что они писаны одним современником декабристов, который лично был в довольно близких отношениях с ними, несмотря на то что явным образом не разделял их образа мыслей. Каждая подробность (даже неприязненно высказанная или без глубокого понимания) о великих мучениках и деятелях 14 декабря бесконечно важна для нас. Мы с искренней благодарностью помещаем присланные нам отрывки в Полярную звезду.

Герцен и Огарев, конечно, хорошо знали, кто автор “Записок недекабриста”, потому что несколько страниц из этих “Записок”, посвященных Рылееву (см. ПЗ, VII—2, 90—91), появились еще на полгода раньше в лейпцигском издании. Гербель опубликовал их там под заглавием “Из записок Н. И. Г-ча” (пояснив, что они “являются здесь в первый раз”). Современники — и, понятно, издатели “Полярной звезды” — легко угадывали, что за этими прозрачными инициалами скрыт Николай Иванович Греч..'

Пушкина, говорят, до слез смешили следующие строки из поэмы А. Воейкова “Дом сумасшедших”, довольно популярной в прошлом столетии:

..И чтоб разом кончить речь,
Благороден, как Булгарин,
Бескорыстен так, как Греч...
.
Булгарин и Греч назывались или упоминались обычно сообща, “в рифму”; их писали часто с маленькой буквы: булгарины, гречи, что означало доносчики, охранители, крайние реакционеры. Имена их обросли громадным количеством анекдотов, темных историй, каррикатур, эпиграмм. Из III отделения к ним на экспертизу часто поступали подозрительные сочинения, и экспертиза производилась весьма основательно.
.
Когда в середине 50-х годов между двумя “близнецами” произошел разрыв и Николай Иванович поприжал Фаддея Бенедиктовича, последний жаловался посреднику, которым в этом случае был не кто иной, как И. П. Липранди:

“Чего хочет с меня Греч!!!??? Моего тела и моей крови? Пусть придет взять! Стыд и срам! На могиле нашей, аки вран хищный, хочет отнять у меня кусок хлеба, кровью и мозгом зарабатываемый!! <...> Сущая чума нашла на меня! Каждый час вспоминаю предостережение нынешнего приятеля Греча: “Берегись Греча, он продаст тебя!” <...> Не верил, а теперь - удостоверил! За грош решает! <...> Никогда вы не слыхали, что Булгарин лжец или подлец. Вложив саблю в ножны, я 32 года ратую пером за правду и всегда рад, когда могу то напечатать, что думаю”.

Такими попали в русскую историю и останутся в ней Фаддей Булгарин и Николай Греч.

А между тем в жизни этих непривлекательных персон были разные и порой довольно неожиданные страницы.

Пушкин однажды признался юному Грановскому, что “не понимает, отчего так пренебрегают Булгариным, что, конечно, на большой улице немного совестно идти с ним рядом и разговаривать, но в переулке он готов с ним беседовать”.

По “переулку” с Булгариным и Гречем можно было ходить за их связи и знакомства в додекабрьские времена.

Греч в 1815—1820 гг. был одним из самых левых журналистов России. И у него и у Булгарина было немало знакомых среди будущих деятелей тайных обществ. Но в 1820 г. Греч перепугался насмерть: он узнал, что Александр I заподозрил в нем виновника семеновской истории и спрашивал о том Чаадаева.

Испуг сломил Греча. Он “сохранил” журналиста от участия в заговоре 14 декабря, хотя и Греч и Булгарин о тайном обществе хорошо знали и, если бы восстание победило, на другой день, конечно, предложили бы новой власти свои услуги.

Вот характерная сцена (начало 20-х годов) в описании самого Греча:

“Однажды Булгарин (тогда еще холостой) давал нам ужин. Собралось человек пятнадцать. После шампанского давай читать стихи, а там и петь рылеевские песни. Не все были либералы, а все слушали с удовольствием и искренне смеялись <...>. Только Булгарин выбегал иногда в другую комнату. На следующий день прихожу к Булгарину и вижу его расстроенным, больным, в большом смущении. Он струсил этой оргии и выбегал, чтоб посмотреть, не взобрался ли на балкон <...> квартальный, чтобы подслушать, что читают и поют. У него всегда чесалось за ухом при таких случаях”. (ПЗ, VII-2, 116-117).

Во время допроса Александра Бестужева Николай I допытывался, не замешаны ли в бунте Булгарин и Греч. Бестужев категорически отрицал это.

После 14 декабря биография Греча как будто ясна: вместе с Булгариным поддерживает власть пером, прославляя печатно и донося рукописно.

Когда Герцен заводит лондонскую типографию, Греч становится почти столь же любимой его мишенью, как и Липранди:

“Генерал-адъютант Ржевусский <...> и генерал-редактор “Северной пчелы” Н. И. Греч начинают плач двух Рогнед на гробе николаевской ценсуры...”

“Кто не знал, кто такое была “Северная Пчела” в блаженные времена Николая Павловича, Николая Ивановича и Фаддея Бенедиктовича...”

“Греч жует старыми зубами яства юбилейные...” и т. п.

Но человек сложен, в нем настоящее всегда переплетается с прошедшим, и в самые нехорошие годы доносчик Греч переписывается с сосланным Александром Бестужевым и посылает ему книги.

После приговора он пытается получить свидание с Николаем Бестужевым, а когда запретили, прощается с ним письменно. (Михаил Бестужев, впрочем, свидетельствовал, что его брат записку разорвал и к Гречу относился с подозрением.)

Греч — верный слуга власти и в то же время циник, знающий “что почём”; литературный доносчик, но притом острый, ядовитый наблюдатель; человек, защищающий такие вещи, которых даже власть несколько стеснялась, но сам по себе — очень умный и хорошо владеющий пером.

На восьмом десятке лет Н. И. Греч принимается за мемуары, разумеется, самую ценную часть своего необозримого и быстро забытого литературного наследия.

Времена переменились: в 1860 г. требовалось меньше храбрости, чем в 1826 г. К тому же Гречу было приятно писать о старом времени, и особенно о декабристах, которые Греча “в худшем виде” не знали, ибо ушли на каторгу, когда он еще был не так плох. Греч ясно понимал, что многое из того, что он пишет (придворные сплетни, ядовитые зарисовки весьма крупных персон, воспоминания о декабристах), напечатано быть не может (даже в первом издании его “Записок”, в 1886 г., были целые страницы “точек”, т. е. цензурных купюр, и только в 1934 г. в советском издательстве Academia воспоминания Греча вышли полностью). И все же Греч был не лишен честолюбивых планов представить свои воспоминания на общественный суд. Еще в самом начале “Записок” он полемизирует со своим ярым врагом и хулителем Герценом и намекает, что создает версию исторических событий, которая должна опрокинуть концепцию Вольной печати.

В то же время кое-какие страницы из мемуаров Греча начинают просачиваться в печать. Можно заключить, что с ними познакомился, например, Михаил Иванович Семевский. В его статье “Александр Александрович Бестужев”, помещенной в “Отечественных записках” в июле 1860 г., увидел свет первый отрывок из воспоминаний Греча под заголовком “Александр, Николай, Михаил, Петр и Павел Бестужевы. Отрывок из записок Н. И. Греча”.

Большего в России напечатать нельзя было. И вдруг воспоминания Греча всплывают в бесцензурных заграничных изданиях Гербеля и... Герцена.

Издатели сразу оценили ценность воспоминаний Греча о декабристах: несмотря на то что многое там неточно, даже искажено, и автор декабристских убеждений не разделяет, все же это были записки современника и очевидца, человека, сидевшего с этими людьми на их собраниях, жившего с некоторыми на одной квартире и сотрудничавшего в одних журналах.

В “Полярной звезде” никогда еще не появлялись мемуары (пусть очень краткие) о таком широком круге декабристов: П. И. Пестеле, К. Ф. Рылееве, С. И. Муравьеве-Апостоле, П. г. Каховском, В. К. Кюхельбекере, А. И. Якубовиче, о всех пятерых Бестужевых, И. И. Пущине, Н. И. Тургеневе, Н. П. Репине, А. О. Корниловиче, К. П. Торсоне, И. А. Анненкове, В. П. Ивашеве, А. Ф. фон-дер-Бриггене, М. К. Кюхельбекере, г. С. Батенькове, В. И. Штейнгеле, Е. П. Оболенском, П. А. Муханове, Н. Р. Цебрикове.

Эти воспоминания очень интересны: в них множество любопытных, хотя и не всегда правдивых, подробностей......

Издатели “Полярной звезды”, представляя читателям “Записки недекабриста”, ни словом не обмолвились о том, что знают автора, и не допустили обычных острых выпадов по адресу Греча.

Надо думать, корреспондент, приславший “Записки”, просил Герцена и Огарева не подавать вида, будто им известно, кто писал, иначе Греч догадается,кто прислал его рукопись в Лондон.

Прошло несколько лет, Греч скончался в возрасте 84 лет, а его жена Евгения Николаевна Греч предложила те же воспоминания “главнокомандующему” русской реакционной журналистики М. Н. Каткову для его “Русского вестника”. 4 июля 1868 г. Евгения Греч извинялась перед П. И. Бартеневым, что не передала мемуаров покойного мужа для его “Русского архива”: “Так как мне пришлось слегка коснуться Герцена, то я и обратилась к “Русскому вестнику”, который много раз писал против лондонских агитаторов”.

В “Русском вестнике” большая публикация “Из записок Н. И. Греча” сопровождалась следующим редакционным комментарием: “Эти любопытные записки доставлены нам для напечатания вдовою Н. И. Греча, не желающей, чтобы произведения его пера оставались достоянием контрабандной печати (Записки в первый раз появились в печати на страницах “Полярной звезды”). Е. Н. Греч в письме своем указывает, каким путем записки Николая Ивановича проникли в издание г. Герцена:

“В 1862 году один знакомый попросил у Николая Ивановича одолжить ему для прочтения записки о декабристах, в числе которых был близкий родственник этого знакомого. Николай Иванович согласился на эту просьбу. В скором времени знакомый возвратил рукопись, но вслед за тем Записки без согласия и ведома Николая Ивановича появились в Полярной звезде 1862 года”

Ни Е. Н. Греч, ни редакция “Русского вестника” не называют фамилии того “знакомого”, которого подозревают в пересылке “Записок” Герцену. Заметим сразу же, что вдова Греча — сознательно или по забывчивости — не упоминает, что еще за полгода до “Полярной звезды” отрывок из “Записок” был напечатан Гербелем в Лейпциге.

Можно догадаться, кто был тот “родственник декабриста”, на которого жалуется Е. Н. Греч. Из “Записок” видно, что Н. И. Греч был знаком до 1825 г. и встречался в Петербурге после амнистии с декабристом Александром фон-дер-Бриггеном. “Я увидел его, — пишет Греч, — у Ф. Н. Глинки и душевно ему обрадовался. Он, разумеется, устарел, но сохранил прежнюю энергию и любезность. Бригген умер скоропостижно от холеры 27-го июня 1859 года. Он жил у дочери своей Любови Александровны Гербель. Последние дни жизни были услаждены свиданием с другом его Николаем Ивановичем Тургеневым”.

Кроме Л. А. Гербель, жены Николая Васильевича Гербеля, в “Записках” Греча не упоминается никто из петербургских родственников декабристов.

Н. В. Гербель вполне подходит под категорию “близкого родственника декабриста и знакомого”; ведь ясно, что Греч хорошо знал семейные обстоятельства А. Ф.Бриггена (помнит день его смерти, знает о посещениях Н. И. Тургенева).

Скорее всего сам Греч хотел, чтобы отрывок из его воспоминаний попал за границу, и для того передал “Записки” Н. В. Гербелю. Последний же напечатал в Лейпциге строки, посвященные Рылееву, почти не скрывая фамилии автора (Н. И. Г-ч). Думается, Гербель не поступил бы так, не имея согласия автора.

Гербель, однако, небольшой публикацией не ограничился и передал копию большого отрывка из “Записок” Греча для “Полярной звезды”. Это уже делалось, видимо, втайне от автора, и Гербелю пришлось законспирироваться. По его просьбе Герцен выждал с публикацией “Записок” Греча, пока они не вышли в Лейпциге, и притворился, что получил список, не зная имени автора. Вернувшись в Петербург, Гербель мог в ответ на упреки Греча отговариваться, что он и сам не знает, как текст попал в Лондон, но что он тут ни при чем, так как Герцен даже имени автора не ведает.

Все только что сказанное не более чем гипотеза, но, мне кажется, она объясняет сложные перипетии истории “Записок” и их круговорота между Герценом и Гербелем.

Так “Полярная звезда”, вслед за Липранди, заставила служить своему делу еще одну одиозную фигуру “с той стороны” — Николая Ивановича Греча.

http://vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/NYE/STAR/STAR_13.HTM

Николай Иванович Греч (3 (14) августа 1787, Санкт-Петербург — 12 (24) января 1867, Санкт-Петербург) — русский издатель, редактор, журналист, публицист, беллетрист, филолог, переводчик.

Орловский. Портрет Н.И. Греча (1787-1867) - российского литератора и издателя (1850)

Н.И. Греч родился 3 (14) августа 1787 года в Санкт-Петербурге. Род Гречей происходил из Германии, а точнее, из Богемии, где жил и умер знаменитый в свое время проповедник, доктор богословия, профессор университета Адриан Греч. В середине XVII века прапрадед Н.И. Греча, в числе тысяч протестантских семей, преследуемых католиками, бежал в Пруссию. В своих мемуарах, Н.И. Греч указывал: “В фамилии нашей сохранилось предание, что уже прадед мой жил в России, но выехал оттуда обратно в Пруссию. Достоверно знаем только, что сын выходца из Богемии, Михаил Греч, в 1696 году был камерным советником в прусской службе и умер в Кенигсберге, около 1725 года, в крайней бедности”.

Дед будущего журналиста, Йоганн Эрнст Греч (Johann-Ernst Gretsch), родившийся в Кенигсберге в 1709 году, с молодых лет чувствовал охоту к наукам, учился в Лейпцигском университете, где начал изучать русский язык. Когда находившийся при курляндской герцогине Анне Иоанновне, знаменитый герцог Э.И. Бирон пожелал иметь при себе секретаря, который бы имел основательные познания в истории, выбор пал на магистра философии Йоганна Эрнста Греча, который в начале 1730-х годов прибыл в Митаву (столицу герцогства Курляндского), где вскоре стал профессором в Митавской гимназии. В 1738 году, по приглашению начальника Сухопутного шляхетского (1-го кадетского) корпуса графа Б.К. Миниха Йоганн Эрнст Греч, переименованный Иваном Михайловичем Гречем, был назначен профессором истории и нравоучения корпуса. Проработав в этой должности почти 20 лет, он был назначен директором учебной части (инспектором классов) корпуса, был лектором при великой княгине Екатерине Алексеевне (будущей императрице Екатерине II), выбирал книги для ее библиотеки и преподавал ей историю и политику. Умер он в 1760 году, оставив после себя шестерых детей.

Младший из его сыновей, Иван Иванович (Johann Ernst) Греч родился 31 июля 1754 года. Лишившись отца в малолетстве, он был воспитан в доме своей матери. Предрассудки, причуды, нелепые поверья и предания составляли атмосферу, в которой выросли дети этого семейства. Всем приходилось терпеть его капризы. Своих детей он или баловал без меры, или терзал без вины. Тем не менее, И.И. Греч отличался умом и деятельностью, получил хорошие отзывы по его службе канцеляристом, ездил с важными финансовыми поручениями за границу. В начале 1780-х годов был переведен секретарем в Экспедицию о государственных доходах, стал надворным советником, но, повздорив с управляющим, вышел в 1792 году в отставку. В 1794 году он вновь поступил на службу секретарем в 3-й департамент Сената, в 1798 году определен обер-секретарем во временный апелляционный департамент Сената, но в сентябре 1800 года был отправлен в отставку. Он был человеком умным, образованным, светским, притом честным и добродушным, но неровность его характера и странные капризы причиняли несчастье и ему и тем, кто его окружал. С сестрами своими он ссорился беспрерывно.

23 августа 1786 года И.И. Греч женился на Катерине Яковлевне Фрейгольд. Свою мать Николай Греч боготворил, называл ее “благодетельницей всего рода”. “При этом имени, священном и незабвенном, глаза наполняются слезами любви, благодарности и благоговения. Если во мне было что-либо хорошее, если я прожил в свете не даром, если принес пользу моим ближним, - всем этим обязан я Провидению, сподобившему меня родиться от такой матери, которой и дети мои, а через них и внуки, обязаны своим умственным и нравственным образованием”, - писал Н.И. Греч. Катерина Яковлевна была дочерью военного инженера и приходилась родной теткой скульптору П.К. Клодту. Она получила хорошее воспитание: знала немецкий и французский языки в совершенстве, страстно любила литературу.

Таким образом, и по материнской линии, и по линии отца, Н.И. Греч был немецкой крови, а точнее – смеси немецкой, богемской и польской. Николай был старшим в семействе Гречей, через два года родился его брат Александр (1789-1812), а потом еще два брата и две сестры. В пять лет Николай Греч научился читать, причем научился быстро и легко, однако обучение письму шло уже не так успешно. Как признавался сам Н.И. Греч в 62-летнем возрасте: “Я и теперь держу перо, как шестилетний мальчик, и пишу прескверно, неровно и нечетко. Сколько раз впоследствии жалел я, что не умею писать четко и красиво! Это большое пособие в жизни и службе”. Но зато, выучившись читать, он читал всё возможное: ярлык на бутылке вина, афишу, всё возбуждало его любопытство: “Это продолжается и поныне: не могу видеть ничего печатного, чтоб не прочесть”. Отец то ласкал, то бранил своих детей, но ничему не учил их, предоставляя это своей жене, которая питала любознательность старшего сына рассказами басен и повестей, заставляла его читать по-русски, по-немецки и по-французски, но отнюдь не принуждала. Николая так и не отдали в школу, а его образованием занимались родственники и друзья семьи.

С десяти лет с Николаем начал заниматься гувернер, месье Делагард, человек любезный, образованный, умный, но неопытный и несведущий в деле воспитания и обучения. Он заставлял Николая читать, но механическое чтение быстро надоедало ребенку. На третьей странице он начинал зевать и закрывал книгу. Месье Делагард не противоречил, и урок тем кончался. Вскоре, однако, увидели, что такое ученье не ведет ни к чему. Учитель был уволен и на его место принят другой, тоже француз, месье Моранкур. Впрочем, и тот был тяжел, ленив, к тому же любитель выпить и порядочный невежда. Уроки ограничивались лишь чтением и письмом; вскоре и этот гувернер был уволен. Н.И. Греч так и продолжал учиться дома; по причине беспечности и недостатка средств его отец все время откладывал помещение своих детей в какое-нибудь училище. Дома Николай получил сведения о французской и русской грамматике, учился рисовать, начал переводить с немецкого, но, в общем, так и остался самоучкой. Уже в раннем возрасте стало понятно, что он не имеет склонности ни к военной, ни к гражданской службе. На блистательных генералов мальчик смотрел равнодушно, и звезды вельмож тоже не действовали на него. Какая-то непонятная сила влекла его к литературе.

К 1800 году домашнее обучение Н.И. Греча прекратилось совершенно. Он начал посещать публичные лекции Академии наук по высшей математике, химии, минералогии, зоологии и ботанике. Тем не менее, обучение Н.И. Греча было отрывочное и непостоянное. Все мечты о продолжении учебы в Петровской школе, а потом на словесном отделении Московского университета рушились. Наконец, когда Николаю исполнилось 14 лет, отец, желавший видеть сына чиновником, решил определить его в Юнкерскую школу при Сенате. Это произошло в мае 1801 года.

Юнкерская школа, учрежденная в январе 1797 года, готовила будущих чиновников для службы в Сенате. Предметами обучения были, кроме правоведения, преподававшегося в старшем классе, русский и немецкий языки, арифметика, геометрия, геодезия и алгебра, история и география всеобщая и русская и Закон Божий; французскому языку не учили, по причине “развращения нравственности во Франции”, а латинский язык называли лекарским, неприличным дворянству. Обучение шло успешно и уже через три месяца Н.И. Греч из первого, младшего класса, был переведен во второй. Как вспоминал сам Н.И. Греч: “Нас учили немногому, но учили добросовестно и основательно”. Однако, летом 1803 года Юнкерская школа, преобразованная в Юнкерский институт при Сенате, пришла в упадок, в 1804 году все учащиеся были досрочно выпущены. Это было трудное время для Н.Греча: 5 марта 1803 года умер его отец. Эта потеря была неожиданной. Мать ничего не говорила детям о болезни отца, говорили, может быть, о незначительном нездоровье. У отца было множество долгов, чтобы погасить их полиция взяла всё наличное движимое имущество. Оно было оценено в 41 рубль с копейками и продано с публичного торга.

Шестнадцатилетний Н.И. Греч был в школе первым учеником почти по всем предметам, но опять не закончил своего обучения. Позднее он признавался: “Тысячу раз в жизни горько жалел я, что учение моё было штучное, мозаичное, что я с великим трудом, в зрелом возрасте должен был приобретать то, что легко мог бы присвоить себе в детстве и юности: жалел, что не знаю того, не дошел до иного”. Греч был вынужден поступить на службу, и, с помощью своего родственника, Г.Х. Безака, был принят в статистическое отделение Министерства внутренних дел, где выполнял мелкие поручения. Однако чувствуя необходимость завершить образование, Н.И. Греч вскоре отказывается от гражданской службы и уходит из министерства. В том же 1804 году, преодолев сопротивление родственников, он поступает вольнослушателем только что открывшегося Санкт-Петербургского Педагогического института. Одновременно, чтобы обеспечить себя, Греч решает заняться преподавательской деятельностью, тем более что к этому он чувствовал влечение. В июле 1804 года он поступил учителем русского языка, географии и истории в частный пансион Бочкова. Именно эту дату Н.И. Греч считал началом своей литературной и педагогической деятельности.

Успехи Н.И. Греча в пансионе Бочкова были замечены. Уже через год, летом 1805 года, Греч начинает преподавать русский язык в славившемся тогда пансионе госпожи Ришар. Осенью того же года Н.И. Греча пригласили преподавателем в Юнкерский институт, преобразованный в высшее Училище Правоведения. Греч объявил, что не хочет там работать, но ему возразили, что он, вероятно, боится экзамена, которому всех подвергали. Н.И. Греч поспорил, что выдержит экзамен, и подал просьбу о принятии его в училище. В ноябре 1805 года он блестяще, лучше всех других кандидатов, сдал экзамен, а на другой день подал просьбу с объявлением, что домашние обстоятельства не позволяют ему поступить в училище. Спор был выигран.

Н.И.Греч

В 1806 году Н.И. Греч поступил учителем в другой известный пансион – госпожи Мюссар. К этому времени имя Н.И. Греча впервые появляется в печати. В 1805 году в "Журнале Российской Словесности" вышел первый из напечатанных трудов – статья о русских синонимах "Синонимы. Счастие, благополучие, блаженство". Н.И. Греч был самым счастливым человеком на свете, когда увидел свою статью напечатанной, да еще с похвальным отзывом редактора Н.П. Брусилова. Вскоре Н.И. Греч познакомился с крупными российскими литераторами – В.М. Федоровым, К.Н. Батюшковым, А.Е. Измайловым, И.П. Пниным. Теперь без литературы он своей жизни не представлял.

С 1806 по 1815 год Н.И. Греч служил секретарем Петербургского цензурного комитета и одновременно преподавал русский язык в училище при евангелической церкви Святого Петра (1809-1813) и во 2-й гимназии (1813-1817). В 1808 году началась деятельность Греча как профессионального журналиста. В 1808-1809 годах Греч издавал вместе с Ф.А. Шредером либеральный исторический и политический журнал "Гений времен", в 1809-1810 годах – "Журнал новейших путешествий", в 1810 году – "Европейский музей", в 1811 году редактировал "Исторический, статистический и географический журнал".

К началу войны 1812 года Н.И. Греч работал в издательстве "Санкт-Петербургского Вестника", однако его труды были прерваны войной. Н.И. Греч, по собственным словам, “принадлежал к числу тех людей, которые, с самого начала этой грозной войны, если не понял, то внутренним чутьем ощутил ее важность, ее святость; не помнил, не знал ничего более, кроме того, что нам должно победить или пасть с честью”. Его лекции словесности в Петровской школе превратились в яростные и вдохновенные уроки истории и политики. В сентябре 1812 года русские войска оставляют Москву. Именно тогда Н.И. Греч при поддержке графа С.С. Уварова начинает издание журнала, “в котором бы чувства, помыслы и надежды России нашли верный отголосок, который бы, словами чести и правды, заставил молчать глупцов и злонамеренных”. Издание политических журналов в то время было запрещено, но Александр I дал свое позволение, о чем Н.И. Гречу сообщил граф Алексей Кириллович Разумовский. Огромную помощь оказал Гречу его старый учитель, бывший начальник Юнкерского института Алексей Николаевич Оленин. За два дня до выхода первого номера журнала Греч получил уведомление, что император, по докладу А.Н. Оленина, пожаловал на первые расходы по изданию тысячу рублей. Греч вспоминал: “Тогда это было для меня важнее, нежели впоследствии десять тысяч”.

Так, в октябре 1812 года, в разгар войны, начал выходить основанный Гречем журнал "Сын Отечества", названием которого стали слова из письма его брата Александра – поручика артиллерии, смертельно раненного в Бородинском сражении: "Умру – но умру как истинный сын отечества!" Первый номер журнала вышел в самое тяжелое время, когда Москва была в руках французов. Он был принят публикой с одобрением, которого никто не ожидал. Накануне выхода второй книжки пришло известие об освобождении Москвы. В третьей была напечатана статья графа С.С. Уварова "Письмо из Тамбова", в которой предрекалось сооружение колонны во славу государя, с надписью: "Александру I, по взятии Москвы не отчаявшемуся, благодарная Россия". Это пророчество журнала сбылось – после войны в Петербурге был воздвигнут знаменитый Александрийский столп.

Восстание декабристов Начало издания журнала совпало с освободительной борьбой русского народа. Кампания 1812 года подробно освещалась на страницах «Сына Отечества». Из номера в номер печатались небольшие заметки и зарисовки, изображавшие военные будни, где главным героем был солдат. Не все, особенно поначалу, рукоплескали журналу. Находились и скептики, которым казался неуместным заразительный оптимизм журнала, безграничная уверенность авторов и редактора в грядущей победе над Наполеоном. «Паркетные умники, - отмечал Греч, - утверждали, что нехорошо хвастать так бесстыдно и хвалиться несбыточными мечтаниями. Они не видели, что не должно хвастать в счастье, а ободрять дух народа в беде, можно всеми способами, только не обманом».

Журнал выходил с необычайной исправностью: первого числа каждого месяца подписчики получали толстую книгу, какой в прежнее время ни одна типография не могла бы поставить в два месяца. «Сын Отечества» имел право считаться историческим, политическим и литературным журналом. Каждый номер его открывался серьезной научной статьей (чаще всего на историческую или экономическую тему), обозрением европейских политических событий или критическим разбором нового сочинения, преимущественно литературно-художественного. Далее помещались три-четыре стихотворения. В отделе «Современная русская библиография» печатались известия обо всех выходящих в России книгах. Кроме того, в журнале были отделы: «Путешествия», «Смесь» и «Благотворение». С изумительной быстротой и точностью помещались в журнале все официальные сведения, получаемые с театра боевых действий через военные канцелярии или через непосредственных военных корреспондентов, впервые в истории русской журналистики введенных Н.И. Гречем. Задуманный как издание, отражающее ход военных событий (здесь были опубликованы статья А.П. Куницына "Послание к русским", фрагменты "Писем русского офицера" Ф.Н. Глинки, басни И.А. Крылова "Волк на псарне", "Обоз", "Ворона и Курица"), "Сын Отечества" после окончания войны становится лучшим литературным журналом и остается таким на протяжении целого десятилетия. Проявив незаурядные редакторские способности, Греч привлек к сотрудничеству лучших представителей русской литературы – Г.Р. Державина, И.А. Крылова, Н.М. Карамзина, А.С. Грибоедова, К.Н. Батюшкова, В.А. Жуковского, П.А. Вяземского, Н.И. Гнедича, А.С. Пушкина.

С 1814 года вводится литературный отдел, включающий также критику и библиографию. В 1815 году на страницах журнала впервые в русской печати появляется жанр годового обозрения литературы, прочно вошедший затем в русскую журналистику. Постепенно «Сын Отечества» превращается из общественно-политического журнала в журнал научно-литературный. Уже в 1816 году «Сын Отечества» открыл полемику вокруг творчества Жуковского, много внимания уделялось творчеству Пушкина. Поэмы «Руслан и Людмила», «Бахчисарайский фонтан», «Кавказский пленник» рассматривались как торжество «истинного» романтизма и народности. Позднее Греч одним из первых оценил "Горе от ума" А.С. Грибоедова, "Цыган" А.С. Пушкина, критические статьи А.А. Бестужева. В 1840 году он назвал "Героя нашего времени" М.Ю. Лермонтова "превосходнейшим" произведением, оспаривая мнение о "ложном направлении" романа.

В 1816-1825 годах в журнале участвовали будущие декабристы – братья Александр и Николай Бестужевы, К.Ф. Рылеев, Ф.Н. Глинка, В.К. Кюхельбекер, А.О. Корнилович, Н.М. Муравьев. Журнал приобрел известность прогрессивного издания, а сам Греч – репутацию радикального журналиста. «Сын Отечества» выходил в Петербурге, Москве и провинции. И это вполне устраивало декабристов, заинтересованных в распространении своих общественно-политических и литературно-эстетических взглядов. Только А.Бестужев напечатал в журнале около двадцати статей и рецензий, смело нападая на реакционных писателей. Таким образом, вплоть до событий на Сенатской площади декабристы продолжали сотрудничать в «Сыне Отечества». Н.И. Греч отлично понимал, что значит участие в журнале этих людей.

Авторитет Греча рос с каждым днем. В 1817 году в Париже он изучил недавно созданную ланкастерскую систему взаимного обучения, по которой сотни человек могли без учителя выучиться грамоте в самое короткое время. В 1818 году Греч совместно с Ф.Н. Глинкой и Ф.П. Толстым основал Вольное общество учреждения училищ по методу взаимного обучения, составив необходимые учебные пособия и таблицы. В 1819 году они ввели ланкастерскую систему в Петербургском воспитательном доме и учредили училище для обучения солдат гвардейского корпуса. Работа Греча в солдатской школе была успешна. Уже через два месяца солдаты выучились читать с таблиц и по книгам, многие неплохо писали. Греч заслужил похвалу Александра I, а вскоре был назначен директором с пятью тысячами рублей жалованья. Н.И. Греч составил уставы, руководства и учебные таблицы, напечатал их и разослал по армии. Начали учреждаться школы: они были устроены в Преображенском полку, в Московском, Егерском и Кавалергардском. Вскоре, однако, у солдатских школ начались проблемы. Сгущавшаяся реакция изменила взгляды правительственных кругов на просвещение солдат. По словам Греча, высшие военные чины стали бояться, что солдаты станут умнее их. Гречу стали приписывать пропаганду в полковых школах революционных настроений, подготовку солдат к бунту. Одним из виновников восстания в Семеновском полку осенью 1820 года склонны были видеть Греча и введенную им систему обучения. Клевета и доносы сыпались со всех сторон, дело приняло настолько серьезный оборот, что Гречу советовали бросить всё и тайно бежать за границу. Впрочем, до этого не дошло. В 1821 году полковые школы были закрыты, а Греч был отстранен от должности директора училищ, за ним был установлен тайный полицейский надзор. Правда, несмотря на доносы врагов, Греч получил орден Св. Анны второго класса (1822), чин коллежского советника (1823) и был утвержден в должности почетного библиотекаря Императорской публичной библиотеки.

Н.И. Греч был хорошо знаком со многими участниками декабристского восстания. Однажды К.Ф. Рылеев спросил Н.И. Греча: “Если бы вам открыли, что существует заговор против правительства и пригласили бы в него вступить? Что бы вы сделали?” “Это решить нетрудно, - отвечал Н.И. Греч. – Я поступил бы с ним, как советовал граф Растопчин поступать с французским шпионом: за хохол да и на съезжую”. И продолжал: “Заговоры составляются не для блага государства, а для удовлетворения тщеславия или корыстолюбия частных лиц. Пользы они не принесут никакой, кроме горького урока. Что же касается до заговора, какой был против Павла I, я гораздо скорее желал бы быть на месте камер-гусара Саблина, которому заговорщики изрубили голову, когда он закричал Павлу: "Государь! Спасайся!" – нежели, как Платон Зубов, шататься по свету подобно Каину с клеймом на лбу: цареубийца!” В другой раз декабрист Батеньков, говоря о том, что “надобно составить тайное общество, набрать в него сколько найдется честных людей в России, прибрать в руки власть и рассадить этих людей по всем местам”, прямо спросил Н.И. Греча: “Конечно, вы, Николай Иванович, не откажетесь вступить в такое общество?” На это Греч ответил: “Разумеется, не откажусь, только у меня есть одно маленькое условие – чтоб председателем этого общества был обер-полицмейстер Иван Васильевич Гладкий”. Все окружающие поняли шутку, и разговор принял другое направление.

Н.И. Греч был близок к декабристам, поддерживал со многими из них дружеские связи, с 1815 года входил в близкую к декабристам масонскую ложу «Избранного Михаила». И при этом он был категорически против восстания, а многим участникам событий на Сенатской площади в своих воспоминаниях дал откровенно негативные характеристики. Так, П.И. Пестель, “сын жестокосердого проконсула, врага всякой свободной идеи, всякого благородного порыва”, “хотел произвести суматоху и, пользуясь ею, завладеть верховной властью в замышленной сумасбродами республике”; К.Ф. Рылеев имел “хамскую голову”, был “неуч, которого обыкновенно звали цвибелем”, “фанатик, слабоумный человек, помешавшийся на пункте конституции”, а его целью, по словам Н.И. Греча, было “пошуметь, подраться, пролить крови и заслужить статью в газетах, а потом и в истории”, он “14-го декабря сам на площади не сражался, но бегал повсюду, как угорелая кошка”. Досталось от Греча и другим декабристам: С.И. Муравьев-Апостол – “исступленный революционер, безумный предводитель шайки мятежников”, М.П. Бестужев-Рюмин – “нечестивый, бестолковый фанатик, не знавший сам, что говорит и делает”, С.П. Трубецкой – “самая жалкая фигура в этом кровавом игрище”, “умом ограниченный, сердцем трус и подлец”, В.К. Кюхельбекер – “комическое лицо мелодрамы”, “отличался безмерным тщеславием, необузданным воображением, которое он называл поэзией”, “взбалмошный полупомешанный человек”, А.И. Якубович – “самый коварный, бессовестный, подлый и зверский из всех участников заговора”, и т.д. и т.д. Лишь несколько человек, среди которых братья Бестужевы, И.И. Пущин, Н.И. Тургенев, Г.С. Батеньков удостоились лестной характеристики Н.И. Греча.

Называя декабристов “разнокалиберным скопищем”, Н.И. Греч писал: “Это были благонравные дети, игравшие обоюдоострыми кинжалами, сжигавшие фейерверк под пороховыми бочками. Некоторые из них, убедившись в неисполнимости их мечтательных замыслов, отказались от участия в делах общества; другие оставались в нем, надеясь что-нибудь сделать; иные еще вздумали воспользоваться таким союзом для удовлетворения своим страстям, для низвержения правительства и для овладения верховной властью во благо народа, говорили они, но на деле для утоления собственной их жадности. К этим сумасбродам присоединилось несколько злодеев, под маской патриотов, и как зло на свете всегда сильнее добра, последние и одолели. Всего грустнее было то, что заговорщики заманили в свою шайку несколько прекрасных молодых людей, едва вышедших из детского возраста и не понимавших, что заставляют их предпринять”. Говоря еще об участниках восстания, Н.И. Греч писал: “Большая часть ревнителей свободы и равенства, прав угнетенного народа сами были гордые аристократы, надутые чувством своей породы, знатности и богатства, смотрели с оскорбительным презрением на людей незнатных и небогатых. В числе заговорщиков и их сообщников не было ни одного не дворянина, ни одного купца, артиста, ремесленника или выслужившегося офицера и чиновника. Все потомки Рюрика, Гедимина, Чингисхана, по крайней мере, бояр и сановников, древних и новых, то есть восставали против злоупотреблений и притеснений именно те, которые менее всех от них терпели, что в этом мятеже не было на грош народности, что внушения к этим глупо-кровавым затеям произошли от книг немецких и французских, отчасти плохо и бестолково переводимых, что эти замыслы были чужды русскому уму и сердцу и, в случае успеха, не только не составили бы счастья народа, но подвергли бы его игу, несравненно тягчайшему прежнего, и предали бы всю Россию бедствиям, о каких нельзя составить себе понятия”.

День 14 декабря 1825 года стал вехой во всей общественно-политической жизни России. Новый император Николай I жестоко расправился с восставшими, принял меры к укреплению полицейских учреждений для борьбы с вольномыслием. Уже 15 декабря Н.И. Греч подал «по начальству» верноподданическую записку о причинах восстания. После событий на Сенатской площади «Сын Отечества» претерпел существенные изменения в направлении, составе сотрудников и из влиятельного журнала превратился в заурядное официозное издание. Еще в январе 1825 года соиздателем журнала становится Ф.В. Булгарин, с которым Н.И. Греч познакомился в 1820 году. Греч присоединил "Сына Отечества" к литературной и политической газете «Северная пчела» Булгарина, ставшей консервативным, проправительственным изданием. Напуганные карательными мерами, некоторые издатели частных газет и журналов открыто поддержали репрессивные действия правительства. В их числе оказались Ф.В. Булгарин и Н.И. Греч, который после неудачи декабристов оставил свои либеральные позиции и стал полностью лояльным по отношению к царской власти. Преобразования первых лет царствования Николая I, отставка ряда реакционных сановников, прежде всего А.А. Аракчеева, вполне удовлетворили Н.И. Греча. Его осторожность и предусмотрительность взяли верх: он «вытрезвился от либеральных идей» и вскоре стал ярым монархистом и реакционером.

В 1826 году, под впечатлением от восстания декабристов, был обнародован новый цензурный устав, за свою жёсткость названный современниками «чугунным». В уставе впервые излагались требования к периодической печати, которые вменяли в обязанность цензорам «обращать особое внимание на повременные и мелкие сочинения, кои быстрее других расходятся и в случае предосудительного содержания могут производить гораздо опаснейшие последствия». Однако уже 22 апреля 1828 года был издан новый Устав о цензуре, более мягкий. В его разработке принимал участие Н.И. Греч. Вместе с тем Греч возобновляет знакомство с вернувшимся из ссылки А.С. Пушкиным, не прерывает литературных отношений с сосланными декабристами – в частности, печатает в "Сыне Отечества" произведения А.А. Бестужева, талант которого высоко ценит.

Н.И. Греч и Ф.В. Булгарин продолжали совместно издавать журнал “Сын Отечества”, но его значение снижалось. В 1829 году издатели объединили “Сын Отечества” с журналом “Северный архив”, который также издавал Булгарин. Объединённое издание получило название «Сын Отечества и Северный архив. Журнал литературы, политики и современной истории». Начав с 1825 года принимать участие в издании "Северной Пчелы", Н.И. Греч с 1831 года официально стал редактировать её вместе с Булгариным. В те годы газета была влиятельной, но её популярность снизилась в 1840-е годы, а в 1860 году Н.Греч вышел из состава редакции "Северной Пчелы". Не обладая ни литературным чутьем, ни способностью понимать выдвигаемые жизнью запросы, Греч, тем не менее, играл видную роль в русской журналистике первой половины XIX века, являясь одним из членов знаменитого журнального "триумвирата", состоявшего из его "Сына Отечества", "Северной Пчелы" Булгарина и "Библиотеки для чтения" Сенковского. С этой сплоченной журнальной коалицией боролась вся сколько-нибудь идейная печать того времени, особенно Пушкин и Белинский, положивший конец влиянию триумвирата на общество. Греч так же, как Булгарин и Сенковский, не пользовался симпатиями литературных кругов. Даже снисходительный вообще к людям А.В. Никитенко считал репутацию Греча "двусмысленной", замечая, что "дружба его с Булгариным не делает ему чести и не возбуждает к нему доверия". И все-таки современники относились к Гречу лучше, чем к его соратнику Булгарину, считали его в нравственном отношении выше.

Булгарин и Греч. Карикатура Н.А.Степанова

Для литературной репутации Греча поистине убийственное значение имели его 30-летнее сотрудничество и близость с Булгариным. "Нет ни одного человека в Москве, который бы умел врознь понять Минина и Пожарского так, как нет ни одного человека в Петербурге, который бы умел понять врознь Булгарина и Греча", - писал А.И. Герцен. В то время как с Булгариным многие прервали всякие отношения, Греч с ним сохранял деловые контакты. Даже самый непримиримый противник триумвирата, Пушкин, не питал к Гречу как человеку той ненависти, как к Булгарину и Сенковскому. Греч был гораздо образованнее Булгарина, гораздо более серьезным литературным работником, но в нравственном отношении если и был выше Булгарина, то не на много. Но Греч был более осторожен, уравновешен и уживчив, избегал резких выступлений и, сводя личные счеты с литераторами, прятался за спину Булгарина. Его связывала с Булгариным не личная дружба, а исключительно материальные соображения.

В 1838 году Греч и Булгарин продали свой журнал “Сын Отечества” А.Ф. Смирдину, но до конца 1839 года оставались его редакторами. Они по-прежнему совместно издавали газету «Северная пчела», пользовавшуюся покровительством 3-го отделения (ведавшего политическим сыском), и вели активную борьбу с передовым направлением русской литературы. В 1840-х годах популярность Греча падает еще более стремительно. Многолетнее сотрудничество с Ф.Булгариным окончилось полным разрывом в 1851 году, хотя еще девять лет они продолжали издавать вместе "Северную пчелу". Разрыв между ними произошел на денежной почве (Греч сильно зависел от Булгарина материально), в дальнейшем Греч не раз жестоко высмеивал Булгарина, а после смерти последнего в 1859 году Н.И. Греч в своих "Записках" не пожалел темных красок для обрисовки своего бывшего соратника. Но все это не мешало Гречу много лет идти рука об руку с Булгариным, принимать участие в травле ненавистных ему лиц, как, например, Пушкина, бесстыдно расхваливать в печати Булгарина, пользоваться различными услугами этого человека с самой отвратительной репутацией доносчика и предателя. Постоянные нападки Греча на либеральную литературу привели в 1850-е годы к его полной литературной изоляции. В последние годы жизни он занимался лишь написанием мемуаров.

Кроме издания журналов, заметное место в творчестве Греча занимают лингвистические работы. Большой успех выпал на долю "Учебной книги российской литературы" (1822), где Н.И. Греч разграничивает ломоносовское и карамзинское направления в русской литературе, подчеркивает важность ориентации на нормы народного языка. В 1827 году он выпустил "Пространную русскую грамматику" и "Практическую русскую грамматику", в 1828 году – "Начальные правила русской грамматики", выдержавшие множество изданий и называемые с 10-го издания "Краткой русской грамматикой". За «Практическую русскую грамматику», первое подробное и систематическое руководство в русском языкознании, в знак уважения к "полезным трудам на поприще отечественной словесности" Греч в 1827 году был избран членом-корреспондентом Петербургской Академии Наук. В 1832 году вышли "Практические уроки русской грамматики" Н.И. Греча.

Греч был опытным журналистом и редактором, часто приглашаемым к сотрудничеству. В 1829-1836 годах он служил чиновником особых поручений в Министерстве внутренних дел и редактировал с 1829 по 1831 год "Журнал" этого министерства. Кроме того, Н.И. Греч в 1835-1840 годах редактировал литературный отдел в "Энциклопедическом Лексиконе" А.А. Плюшара, в 1833-1836 годах был его главным редактором. Он был основателем (совместно с генералом Л.И. Зедделером) и редактором "Военно-энциклопедического лексикона" (1836-1840); вместе с Н.А. Полевым и Н.В. Кукольником выпускал журнал «Русский вестник» (1841-1844), оказавшийся малоудачным. В 1834-1835 годах совместно с О.И. Сенковским был редактором журнала «Библиотека для чтения».

С 1836 года Н.И. Греч перешел на службу в Министерство финансов, где до 1843 года был членом Общего присутствия Департамента мануфактур и торговли. В 1837 году по поручению министра совершил поездку в Германию, составил описание немецких учебных и технических заведений. В эти же годы состоял членом Учёного комитета при Министерстве народного просвещения. А в доме Греча в 1820-1830 годах регулярно проходили "четверги", собиравшие многочисленное и разнообразное общество – писателей, художников, музыкантов. Здесь бывали К.П. Брюллов, Н.В. Кукольник, А.С. Пушкин, П.А. Плетнёв, гастролировавшие в Санкт-Петербурге артисты.

В литературе Н.И. Греч выступал и как романист: в 1834 году в Петербурге он издал пользовавшийся успехом у читателей роман «Чёрная женщина». В нем романтически усложненный сюжет (привидения, чудесные исцеления на краю могилы и пр.) сочетается с чертами авантюрно-нравоописательного романа из светской жизни. В 1836 году Греч издал роман в письмах "Поездка в Германию", как отмечал он сам, первое в русской литературе подробное изображение петербургских немцев, в 1837 году – «литературные путешествия» под названием «28 дней за границею, или Действительная поездка в Германию, 1835». Подобного рода путевые очерки Греча выходят и позднее – "Путевые письма из Англии, Германии и Франции" (1839), "Письма с дороги по Германии, Швейцарии и Италии" (1843), "Парижские письма с заметками о Дании, Германии, Голландии и Бельгии" (1847) и др.

В 1843 году Греч покинул службу в министерстве финансов. Дальнейшие его труды были посвящены, главным образом, учебной литературе: "Учебная всеобщая география" (1838-1844), "Русская Азбука" (1846), "Учебная русская грамматика" (1851-1852), "Руководство к преподаванию по учебной русской грамматике" (1851), "Задачи учебной русской грамматики" (1852), "Русская грамматика первого возраста" (1860). В научном отношении многочисленные работы Греча по русской грамматике и языку ценности не представляли, вызывали нападки и насмешки Белинского, который был вполне компетентным судьей в данной области. Но факт есть факт: труды Греча все-таки были признаны известным вкладом в бедную в то время учебную литературу.

В последние годы жизни Н.И. Греч деятельно помогал В.И. Далю, с которым был знаком на протяжении тридцати лет, в работе над "Толковым словарем". В 1849 году он начинает свои воспоминания "Записки о моей жизни" (полностью изданы в 1886 году). В них содержится обширный материал по истории русской литературы, общественной жизни России 1800-1830 годов. В 1855-1857 годах Греч пишет также "Воспоминания старика", посвященные декабристскому движению. Не разделяя взглядов декабристов, он пишет сочувственно о С.И. Муравьеве-Апостоле, А.А. и Н.А. Бестужевых, Н.М. Муравьеве, И.И. Пущине и др. "Записки о моей жизни" остались незавершенными.

16 марта 1850 года умер брат Н.И. Греча – Павел Иванович, сделавший блестящую военную карьеру, дослужившийся до генерал-майора и помощника коменданта Петербурга, снискавший доверие императора Александра I и многих жителей столицы. Государь, услышав о его смерти, сказал: "Он был достойнейший человек". Эти слова были вырезаны на его надгробном камне на Волковском кладбище. За гробом шли, проливая слезы умиления и благодарности, люди, сидевшие у него под арестом!

Греч, Николай Иванович (1856)

Необходимо отметить работу Н.И. Греча в Императорской Публичной библиотеке, где он в 1817 году стал почетным библиотекарем "в знак признательности за труды в пользу сего книгохранилища неоднократно предпринятые". После ликвидации этой должности Греч в 1854 году был удостоен звания её почетного члена. По инициативе Публичной библиотеки 27 декабря 1854 года было торжественно отмечено 50-летие литературной деятельности Н.И. Греча. На юбилее он обратился я к действительному тайному советнику Лубяновскому: "Ваше высокопревосходительство! Вы были начальником отделения в канцелярии министра внутренних дел в то время, как я там служил. Скажите, случалось ли вам в жизни видеть канцелярского чиновника хуже меня?" Лубяновский засмеялся, и его примеру последовали все остальные. Среди многочисленных участников юбилея было лишь несколько известных писателей. Н.А. Добролюбов откликнулся сатирическим стихотворением "На пятидесятилетний юбилей его превосходительства Николая Ивановича Греча", где юбиляр назван "поборником лжи и мрака". Добролюбов был также автором памфлета, присланного в виде письма Греча два месяца спустя в ответ на статью последнего в "Северной пчеле", посвященную памяти Николая I.

Н. И. Греч, 1865 год

Н.И. Греч умер в Санкт-Петербурге 12 (24) января 1867 года на 80-м году жизни. Вот как отозвался на это событие его современник А.В. Никитенко: “Несмотря на некоторые черты характера и поступки, которые не раз восстановляли против него общественное мнение, Греч все-таки был замечательный деятель в литературе и человек с несомненными способностями и заслугами. В последнее время он был почти забыт; но это участь многих из наших знаменитых людей. Им надобно умереть, чтобы о них вспомнили и их оценили”. 16 января 1867 года А.В. Никитенко присутствовал на похоронах Н.И. Греча. “Отпевали его в лютеранской Петропавловской церкви, а похоронили на Волковом (лютеранском) кладбище, - пишет литератор. – В церкви мало кто был, а на кладбище и того меньше. Меня удивило присутствие в церкви графа Строганова, Григория Александровича, который вместе со мной нес гроб спереди. Из сановных людей были братья Княжевичи, да еще два-три звездоносца, три-четыре литератора, три-четыре академика – вот и вся чиновная и умственная знать”.

Гранитный постамент (крест утрачен) на могиле Н.И. Греча и ныне находится в северо-западной части лютеранского Волковского кладбища. В 1837 году здесь же был погребен его сын Николай, а позднее и дочь Н.И. Греча – Софья Николаевна Безак (1811-1891). Она была женой Константина Павловича Безака (1803–1845), обер-прокурора Сената.

Надгробие входит в Перечень объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения, находящихся в г.Санкт-Петербурге (утв. постановлением Правительства РФ от 10 июля 2001 г. N 527)

Н.И. Греч – личность противоречивая, неординарная. Член многих литературных и научных обществ России ("Арзамаса", обществ любителей российской словесности при университетах Петербурга, Москвы, Казани, Географического общества и др.), член Упсальской Академии наук (Швеция), Вашингтонского национального института для распространения наук, Франкфуртского филологического общества, он встречался с И.Гете, В.Гумбольдтом, Ш.Талейраном, В.Гюго, А.Дюма. Он был издателем и редактором нескольких периодических изданий, игравших важную роль в русской литературной жизни XIX века, организатором самого прогрессивного русского журнала и крайним консерватором, служившим мишенью для всех передовых писателей того времени. И все-таки его влияние на российскую журналистику, литературу, педагогику неоспоримо. 

Н.И.ГРЕЧ О ДЕКАБРИСТАХ.

Ссылки:

http://funeral-spb.ru/necropols/volkovskoel/gretsch/

Серия сообщений "Россия":

ЖЗЛ

Часть 1 - К 130-летию Александра Блока
Часть 2 - Страсти по Огареву
...
Часть 25 - Знаменитые дуэли нижегородцев (II).
Часть 26 - Уездной барышни альбом (!) приехавшей из Южной Каролины в 1820-е годы в Петербург
Часть 27 - Николай Иванович Греч - автор воспоминаний о декабристах.
Часть 28 - Русский писатель Лев Николаевич Толстой.Часть 1.
Часть 29 - Русский писатель Лев Николаевич Толстой.Часть 2
...
Часть 32 - ИСТОРИЯ ЖИЗНИ АПОЛЛОНА ГРИГОРЬЕВА- АВТОРА СЛОВ К ЦЫГАНСКИМ РОМАНСАМ ("ДВЕ ГИТАРЫ ЗА СТЕНОЙ...")
Часть 33 - ИСТОРИЯ ЖИЗНИ АПОЛЛОНА ГРИГОРЬЕВА- АВТОРА СЛОВ К ЦЫГАНСКИМ РОМАНСАМ ("ДВЕ ГИТАРЫ ЗА СТЕНОЙ...")- ОКОНЧАНИЕ
Часть 34 - Муслим Магомаев - Живут во мне воспоминания