Александр Габриэль

Ты разобрался и в добре, и в зле,

решил десятки сложных уравнений...

Так отчего ж дыханье – на нуле,

все меньше сил и все чернее тени?!

Две любви

"Здравствуй, Катя, мы очень давно не виделись...

Если женщина принадлежит другому, она в пять раз желаннее, чем та, которую можно заполучить, — старинное правило.

Любовь не пятнают дружбой. Конец есть конец.

Любовь не знает гордости.

Дай женщине пожить несколько дней такой жизнью, какую ты ей предложить не можешь, и наверняка потеряешь её.

Женщина от любви умнеет, мужчина теряет голову.

Жизнь есть жизнь, она не стоит ничего и стоит бесконечно много.

Женщину надо боготворить, либо оставить.

Женщина — это вам не металлическая мебель; она — цветок. Она не хочет деловитости. Ей нужны солнечные, милые слова. Лучше говорить ей каждый день что нибудь приятное, чем всю жизнь с угрюмым остервенением работать на нее.

Coffe time

…Знаешь, мне кажется, что до тебя я настоящий кофе себе даже не представляла. Хотя уже лет десять варю первую чашку кофе, ещё досматривая самые дорогие картинки утренних сновидений. Именно от его запаха просыпаются чувства, и я начинаю видеть окружающий мир.

Но только когда в моей жизни появился ты, этот напиток приобрёл характер и ту привлекательность, что делает чашку ароматной бодрости самым желанным и очень …личным напитком по утрам. Может быть поэтому, по привычке высыпая кофейную гущу на блюдце, я вижу в ней очертания твоего лица: вот эта линия – волевого подбородка, а эта – упрямо сжатых губ…

«Кофе должен быть горьким, как правда, и пьяняще-душистым, как полынь!» – сказал мне ты, и с тех пор этот рецепт кажется единственно правильным.

АРОМАТ РАДОСТИ.

Лина неторопливо шла по улице. Она проходила здесь каждый день, вернее каждый вечер, возвращаясь с работы. Сначала шла направо, потом поворачивала налево два раза, а потом переходила улицу и шла к остановке автобуса. Ей надо было ехать довольно далеко, но вот на дорогу в автобусе она никогда не сердилась. Почему то ей всегда попадался полупустой автобус, создавалось впечатление, что в ту сторону, куда надо ехать ей, почти никто не ездил. Этот вопрос нередко занимал ее мысли, в городе транспорт был всегда переполнен, слишком мало было автобусов и маршруток, людям приходилось подолгу ждать, а уж, о том, чтобы сидеть в автобусе никто и не мечтал.
По улице Лина шла машинально, ей давно были известны все вывески, все магазинчики, крохотные закусочные и пирожковые. Изредка она заходила в какой-нибудь из магазинов: купить хлеба и молока, крупу, макароны, сыр, зубную пасту или кусочек мыла. Покупки были всегда невелики, она жила скромно.
Повернув второй раз налево, Лина заметила, что шнурок на ее ботинке развязался и, поставив ногу на опалубку дома, под скромной витриной какого-то магазинчика, наклонилась и завязала его. А когда подняла голову, то взгляд ее уперся в магазинный прилавок за стеклом, и что-то в нем было необычное. Она наклонилась к довольно мутному стеклу, всматриваясь в глубину помещения, и увидела полки с флаконами духов и баночками с кремами. Припомнила себе, что видела этот магазин сто раз, а может быть и тысячу, но никогда ей не приходила в голову мысль, зайти в него, хотя бы из любопытства.
Сегодня она не торопилась домой и решила заглянуть в магазинчик. С улицы у него был довольно убогий вид, вероятно, поэтому она, никогда и не прельстилась им и не зашла в него раньше. Нельзя было утверждать, что она признавала только исключительно дорогие магазины, нет, конечно. Лине больше нравились небольшие, простенькие, но этот, выглядел уж слишком убогим. Но сегодня он ее заинтересовал.
Лина поправила перед витринным стеклом вязанную синюю шапочку, слегка распустила шарф и, потянула дрянную, обшарпанную дверь, которая неожиданно оказалась страшно тяжелой, как будто бы сделанной из цельного дуба, с трудом ее открыла и вошла в помещение.
Сразу в дверях она замерла от удивления. Магазин был внутри небольшим, но очень приятным и выглядел богато. Пол был чистый, из керамических темных плиток, на длинной стене два большие зеркала, а между ними такие шикарные, в несколько рядов, темного стекла полки с разноцветными лампочками над ними, вмонтированными в пластиковую панель. Все это придавало магазину вид загадочный, чарующий и безумно привлекательный.
Лина слегка оробев, подошла к прилавку. За ним стояла хорошенькая черноглазая и черноволосая продавщица. В этот момент, она перестала протирать полку, передвигая на ней красивые флаконы и обратилась с любезной улыбкой к Лине.
– Здравствуйте, – сказала девушка, не дожидаясь, пока Лина соизволит поздороваться с ней.
Лина ответила, постаравшись улыбнуться, но и сама почувствовала, что улыбка получилась кривой и фальшивой. Не то настроение у нее было, не тот кураж. Однако ей захотелось посмотреть духи, а может быть и понюхать, она любила запахи, и некоторые производили на нее очень сильное впечатление.
– Что вы хотели бы посмотреть? – Обратилась к Лине продавщица, внимательно ее разглядывая. – Мне кажется, что вам подошли бы вот эти духи, кстати, это очень известные духи, хотя бы тем, что они описаны в романе Булгакова «Мастер и Маргарита». Они называются «Нарсис нуар» – «Черный нарцисс», очень уважаемая во всем мире старинная фирма Caron. Это очень известный аромат, они были изобретены основателем Caron, парфюмером Эрнестом Дальтроффом в 1911 году. Как видите, аромату скоро исполнится сто лет, шутка ли? Немало великолепных женщин носили эти духи, увлекались ими и увлекали своих поклонников, пользовались этим ароматом, упивались им и радовались ему. – Девушка умолкла и посмотрела на Лину блестящими глазами с идеально ровно накрашенными длинными ресницами. Она было очень ухоженной и красивой. Вблизи, она не показалась Лине уж такой юной, верно около тридцати пяти-шести лет, но выглядела великолепно.

http://www.proza.ru/2011/09/16/85

Выслушай меня…я…я прошу тебя выслушай …я тебе все объясню …только ты послушай и я тебе все объясню…я отлично понимаю, что я виноват…да, я виноват и я не пытаюсь как-то…. но не в этом дело… я… мне трудно говорить… я могу сбиться, я сбиваюсь, а ты выслушай меня, я тебе все объясню, только у меня к тебе одна просьба, пожалуйста, умоляю тебя… умоляю тебе - не молчи
Да я не пытаюсь оправдаться или как-то выкрутиться…я понимаю, …что я виноват …только я, но ты тоже должна меня понять…у меня был такой сложный период, я как-то должен был разобраться в себе и я устал, но не важно, что я устал…не в этом дело я виноват, но ты, пожалуйста, сейчас не молчи… не молчи сейчас
Ну что мне сделать чтобы ты не молчала? чтобы ты заговорила со мной?.. я же тебе все объясню, только ты не молчи, ты же знаешь, что когда ты молчишь я просто не могу…не молчи, пожалуйста, сейчас не молчи… я… я прошу тебя сейчас не молчи, не молчи сейчас …не молчи...

"Скажи мне, что ты меня любишь...".

Письма к Марлен Дитрих



«Это единственное, что нам дано: жить, не зная страха; может быть, сильно горюя иногда, но без страха и без жалоб. »





Эрих Мария Ремарк многих любил в своей жизни. И Марлен Дитрих любила многих. И еще они любили друг друга. Это была короткая, но очень яркая любовь - она сохранилась в переписке между писателем и актрисой.

Письма Марлен Дитрих, за исключением немногих, не дошли до нас, а письма Ремарка остались - прекрасные и печальные, полные нежности и тоски. Из них сложился еще один роман Ремарка - короткая история не первой и не последней, но великой любви.
===========

Я ее любил, ждал и верил в самое неразделенное чувство, готовое превратиться в огненный цветок сладкого счастья.

В одиночестве диких лет ее волосы выцветали седым прикосновением печали, но радуга любви окрашивала их в счастливые оттенки грустного фиолетового вечера, морозного белоснежного рассвета, рыжего вечернего осеннего свидания.

Я знал, что осколки покинутых мыслей вернутся, чтобы разбудить ее душу от иллюзий невзгод, знал, что каждая ее счастливая улыбка засияет в моей.

Я ждал, погружаясь в мысленный поток неуверенности, склонявшей меня в бездну отчаяния. Неразделенное чувство порхало в каждом облике уходящего дня и ночи, сменяя длинные паузы смертельной тоской.

Я ее любил, как любят ветер солнце, море - волны, небо - простор.

Я верил, что счастье трудным веретеном тянется в вечные скитания погибельных дистанций.

Я ждал, и она вернулась... Моя... Любимая... Женщина...

©  Fridrix