ЯЗЫК ШЕКСПИРА Нет-нет... Я вовсе не великий знаток Шекспира... Но, увидев этот материал в нете кое с чем согласен, а кое что могу оспорить... Давайте по порядку... "...произведения самого Шекспира поражают количеством и разнообразием слов." (наверное в английских подлинных изданиях) ОН "широко распахнул двери перед живой речью своей эпохи. Вместе с тем, много позаимствовал и у изысканного поэта Эдмунда Спенсера, и у вычурного писателя и драматурга Джона Лили, и у других представителей аристократического, пышного Ренессанса. Сочетание "нарядного", разукрашенного языка с живой стихией разговорной речи и составляет прежде всего характерную особенность шекспировского стиля..." (Я думаю, с этим согласятся многие читатели, которые пусть не читали его пьес, но смотрели спектакли и фильмы...) ******* Теперь о другом. Очень много пишут о том, что язык Шекспира очень труден... И трудность эта заключается, во-первых, в смешении книжного и живого языка своего времени; во-вторых, язык Шекспира можно сравнить со множеством маленьких зеркал, в которых отразилась окружавшая его действительность, в детальных своих чертах нам подчас неизвестная. "Хорошее вино не нуждается в кусте", - говорит Розалинда в конце комедии "Как вам это понравится". Все слова нам знакомы. Но для того чтобы понять эту фразу, необходимо знать, что в ту эпоху над дверями винных лавок вместо написанных вывесок (читать умели немногие) вешали связку веток, называющуюся "кустом". "Хорошее вино не нуждается в вывеске (рекламе)", то-есть "хорошая комедия не нуждается в эпилоге" - вот смысл слов Розалинды. Когда мы читаем Шекспира, перед нами возникают трудности на каждом шагу. А между тем при жизни великого драматурга никто не считал его "темным" писателем. Пьесы его, если бы язык их был "темен", не могли бы идти в "общедоступных" театрах. Лишь к началу XVIII века возникла необходимость комментировать пьесы Шекспира. И далее... Богатство языка Шекспира заключается не столько в количестве слов, сколько в огромном количестве значений и оттенков, в которых Шекспир употребляет слово. ЕГО можно сравнить с музыкантом, извлекающим из инструмента неожиданное богатство и разнообразие звуков. При этом нередко бывает, что слово употреблено Шекспиром одновременно в двух или даже нескольких значениях. Умирающий король Джон (историческая трагедия "Король Джон") говорит: "Я прошу холодного утешения". Это, во-первых, значит, что король просит небольшого, хотя бы равнодушного участия к его страданиям; во-вторых, что он физически жаждет холода так как внутренности его горят от принятого яда; таким образом, слово здесь одновременно живет и в фигуральном и в своем прямом материальном значении. Особенно характерной чертой стиля Шекспира является насыщенность образностью. "Каждое слове у него - картина", - заметил о Шекспире английский поэт Томас Грей. Материальность образов, к которой вообще были склонны писатели Ренессанса, выражена у Шекспира с особенной силой и полнотой. Отелло не говорит, что Дездемона жадно внимала его рассказам, но что она "пожирала его рассказы жадным ухом". Вместо "кислое выражение" Шекспир скажет "уксусное выражение"; вместо "сладкие слова" - "обсахаренные слова". Образность Шекспира часто связана с жестом. Дональбейн ("Макбет"), выражая ту мысль, что в притворных улыбках окружающих таятся угрозы, говорит: "В улыбках людей - кинжалы". Актеру, игравшему на сцене театра "Глобус", сам собою напрашивался жест: поднятая и сжатая рука, как бы держащая кинжал... "Заткни уши моего дома, я хочу сказать - затвори окна", - говорит Шейлок своему слуге, и сами слова подсказывают актеру жест. Движение привлекало Шекспира сильней, чем цвет и форма предмета. "Мечи наших воинов падали мягко как ленивый полет ночной совы", - жалуется Варвик ("Генрих VI"); Желая выразить ту мысль, что Генрих Болинбрук старался проникнуть в сердце народной толпы, Ричард II говорит: "Он, казалось, "НЫРЯЛ" в их сердца". Образы Шекспира, отражают окружавшую поэта действительность. Для того чтобы оценить их, а иногда для того, чтобы вообще их понять, необходимо проникнуть в жизнь той эпохи. Самый обычный, давно приевшийся речевой оборот превращается у Шекспира в конкретный образ. "Слова ведь только слова, - говорит дож в "Отелло". - Я еще никогда не слыхал, чтобы они доходили до страдающего сердца". Но не так высказывает он эту мысль. Страдающее сердце становится "ушибленным". Дойти до сердца - значит коснуться или, еще ощутимей, пронзить его. На пути к сердцу слова проходят через ухо. И мы получаем типично шекспировский оборот: "Слова ведь только слова. Я еще никогда не слыхал, чтобы ушибленное сердце пронзали через ухо". Сравнение клеветы с отравленной стрелой Шекспир мог заимствовать из какой-нибудь старинной песни. Как бы обновляя этот образ, он сравнивает клевету с губительным пушечным снарядом. Таким же обновлением старинного языкового мотива является название грома "небесной артиллерией". Тут можно найти точки соприкосновения стиля Шекспира со стилем Маяковского. Текст Шекспира в ранних его произведениях пестрит вычурными выражениями, эвфуизмами. Но мы уже видели, что многие так говорили и в жизни. Люди в ту эпоху были "театральней", чем теперь. Гораздо менее книжными, чем может показаться, были также названия и образы, заимствованные Шекспиром из античной мифологии. В количественном отношении они занимают в произведениях Шекспира, по сравнению с произведениями его современников, очень скромное место. Кроме того, большинство употребленных им мифологических образов и названий принадлежало к наиболее популярным: Юпитер, Юнона, Диана, Венера, Аполлон, Геркулес, - их именами клялись на площадях и на рынках. Во время придворных празднеств обычно устраивались пышные маскарадные шествия, в которых видное место занимали фигуры античной мифологии; зрителем этих шествий была народная толпа. Геркулес был хорошо знаком даже ткачу Основе ("Сон в летнюю ночь"), хотя последний и коверкал его имя. Шекспир создал огромную галерею живых лиц. Они являются перед нами на широких полотнах его пьес, поражающих многообразием в охвате действительности. Возвышенные монологи сменяются гротескным острословием: над могилой, вырытой для Офелии, безмятежно острят веселые могильщики; на грозном фоне гражданской войны возникает таверна, в которой пирует сэр Джон Фальстаф; в самую трагическую минуту судьбы Джульетты каламбурят комики. Даже Карл Маркс и Фридрих Энгельс в своих трудах упоминают о Шекспировском творчестве: "Перед нами - "причудливая смесь возвышенного и низкого, ужасного и смешного, героического и шутовского" В этом богатстве, философском, драматическом и поэтическом, удивительно сочетание глубины и доходчивости, гениальное единство простоты и сложности. Это единство составляет основную силу Шекспира как бессмертного художника. В чем же заключался ее источник? Это объяснил еще один из первых знатоков текста Шекспира, поэт Александр Поп, когда он - с некоторым чувством снисходительности, быть может даже презрения, если не зависти, - заметил в предисловии к изданию Шекспира 1725 года на лаконичном и точном своем языке: "Он обращался к народу". По материалам взятым из разных источников...