Голубоватое кольцо, все кольца дыма
Моих египетских душистых папирос,
Как очертанье сна, как таяние грёз,
Создавши лёгкое, уйдут неисследимо.

Я мыслью далеко. Я в самом сердце Рима.
Там об Антонии поставлен вновь вопрос.
И разрешён сполна. Как остриями кос
Обрезан стебель трав, и жизнь невозвратима.

Я знаю, римлянин не должен был любить,
Так пламенно любить, как любят только птицы,
Очарования египетской царицы.

Но Парки нам плетут, и нам обрежут, нить.
Я ведал в жизни всё. Вся жизнь лишь блеск зарницы.
Я счастлив в гибели. Я мог, любя, любить.



Константин Бальмонт. Воспоминание. 1917








Клеопатра. Раскрашенная гравюра. 19 век