Александр Бирштейн

Привязалось с утра. Как проснулся, поймал себя на том, что бормочется-поется:
- Мы идем по Уругваю,
Ночь хоть выколи глаза,
Слышны крики попугаев
И мартышек голоса….
Откуда это? Из детства, вестимо. Чего это вдруг? По Уругваю они идут. Ишь ты.
Это какой же класс? Ого, пятый, наверное. Самый счастливый класс за всю школу. Прежняя учителка, колотившая нас почем зря, отвалила. А новая, русачка, Екатерина Сергеевна, хорошая была. Не злая.
И фестиваль. Молодежи и студентов. В Москве. Я появились тогда негры, то есть, простите, чернокожие афроамериканцы, и стиляги. Ну, это уже наши… Брюка-дудочки, башмаки – манная каша…
А джинсы знаете, как тогда назывались? Доки!
И музыка… Буги-вуги сперва… А потом…
… Грабим мы и убиваем,
Жрем бананы виски пьем,
Сонных бэби обнимаем
И танцуем рок-энд-ролл…
Рок, на самом деле, никто танцевать не умел. И не пытались даже. Это мы. А взрослые? Табличка на бац-майдане в парке Шевченко «Танцевать стилем строго запрещается. Штраф 10 руб.».
Тогда же Эдди Рознер, Олег Лундстрем, японский джаз… И бизнес, мной придуманный бизнес! Пришли с дружками днем к Зеленому театру и в кустах сирени, с левой стороны они практически примыкали к забору, сделали еле заметный лаз, а прутья забора долго раздвигали ломиком. Желающих попасть на хороший концерт было втрое больше, чем билетов. По рубчику! Человек двадцать успели осчастливить. А потом… Короче, еле ноги унесли от старших ребят. Были бы с нашей улицы, ладно. Были бы канавские, и связываться бы не стали, а то совсем чужие, с Энгельса. Не хотели, а пришлось наших старших звать. Драка… Наши победили и лаз присвоили. Еле-еле мы с дружком на концерт сами попали…
Вдруг заскок. Точно-точно-точно помню, что был на концерте Бенни Гудмена. В Одессе? Лезу в интернет. Да, гастролировал в СССР в 1962 году. Москва, Киев… А про Одессу ни слова. И не помню, чтоб в Киев ездил… А «Лунный свет помню»…
Девчонки, те, что постарше, стали надевать брюки, а парни носить кок. Ужас. Обмороки власти. На улице появились юноши с повязками. Дружинники. Они тогда звались «Легкая кавалерия».
Ловили стиляг, разрезали дудочки, стригли в подворотнях.
Сперва как бы долг исполняли. Потом, как у нас всегда, каждый суслик стал считать себя агрономом. Обнаглели, власть почуяв. Стали их бить. Тогда они стали ходить с милицией. Один мент и три-четыре кавалериста. Уже дружинники…
А рок плевать хотел на всю эту суету. То так, то эдак проникал.
Помню в том же Зеленом Ленинградский молодежный оркестр. Нона Суханова, Майя Кристалинская…
И кукольный номер.
«Дворник рак стерег свой дом,
Спал в тулупе со свистком.
Рядом два морских кота
Бритвой резали кита,
А кит терпел и, как дурак,
Ждал когда засвищет рак…».
Пародия? Пародия! Но рок же чистый!
А потом появился рок на ребрах. Вернее, мой любимый «Рок на часах», записанный на рентгеновской пленке!
Когда заездили пленку до заикания, подарил ее ребятам во дворе мадам Гоменбашен. На Молдаванку новинки высокой музыки всегда позже доходили. Стал я, как теперь говорят, гуру, для тех ребят. Гордился…
Будете смеяться, но «Голос Америки» я стал слушать ради музыки. И пошли имена: Элвис, Поль Анка, Рэй Чарльз и, конечно-преконечно Луи Армстронг и Элла Фицджеральд.
Ха, в доме Облонских все смешалось. Это что? Как все смешалось у нас в головах!
Блюз, рок, джаз… А там и битлы подвалили…
Ну, как? Канали после этого комсомольские песни?
Нас били на сборах, а потом на собраниях. Исключали, вызывали, лишали… Сперва сильно, потом не очень. Так и жили.
Так как там в конце песенки?
… Мы не сеем и не пашем,
А валяем дурака.
С колокольни ломом машем –
Разгоняем облака…