«Поэт в России больше, чем поэт»

К 90-летию
великого поэта России

Евгения Александровича Евтушенко

18 июля 1932 — 01 апреля 2017

18 июля 2022 г. исполнится 90 лет со дня рождения Евгения Александровича Евтушенко, который был самым популярным и читаемым поэтом России за последние полвека. Ему я и посвяаю свое эссе. Он всегда был моим самым любимым поэтом. А девизом моей жизни были его стихи:

Не может добрый быть трусливым.
Кто трусит – тот не так уж добр.
Не стыдно ль за себя трястись вам
и забывать, что смелость – долг?!

«Добро должно быть с кулаками!..»
А где же ваши кулаки?
Вы, кто зоветесь добряками,
вы подлецы – не добряки.

Когда друзей напрасно били,
кастетом головы дробя,
вы их любили? Да, любили.
Но вы любили… про себя.

Когда их те клеймили всуе,
когда б самим держать ответ,
из доброты не голосуя,
вы удалялись в туалет.

А после, вам на удивленье,
всем неразумным напоказ,
нерасторопных, как тюленей,
поодиночке били вас.

Неужто же за столько лет
понять на шкурах не смогли вы:
кастет сильнее, чем эстет,
прекраснодушный и трусливый!                    

            1962

Я в 1963 году учился на первом курсе института, занимался физикой, и мне попалось высказывание великого физика, лауреата Нобелевской премии Льва Давидовича Ландау:

«У него есть очень хорошие стихи, читает он их бесподобно, ну а гражданское мужество Евтушенко вызывает глубочайшее уважение… Мы все должны снять шляпу перед этим поэтом!»

Лев Давидович Ландау

 

Тогда я и познакомился с его творчеством.

Евгений Евтушенко родился 18 июля 1932 года на станции Зима Иркутской области в семье геолога и поэта-любителя Александра Гангнуса. Его первое стихотворение опубликовали в газете "Советский спорт". Первая книга стихов "Разведчики грядущего" вышла в 1952 году. Тогда же он стал самым молодым членом Союза писателей СССР. В 1963 году Евтушенко номинировали на Нобелевскую премию по литературе. Он стал автором более 150 книг, которые переведены на многие иностранные языки. Больше 100 произведений Евгения Евтушенко были переложены на мелодии советских композиторов и стали популярными песнями. 

 

Поэт умер 1 апреля 2017 года в США, куда он переехал в 1991 году после распада СССР. Похоронен в Переделкино под Москвой.

 

Его отцом был геолог, поэт-любитель Александр Гангнус, а матерью — геолог, актриса и заслуженный деятель культуры РСФСР Зинаида Евтушенко.

Евгений с родителями

Благодаря родителям он полюбил литературу еще в детстве.

Евтушенко с раннего детства считал и ощущал себя поэтом. Это видно из его ранних стихов, написанных в 5-7 лет. Его сочинительство поддерживалось родителями и школьными учителями. Первые свои стихи он посвящал спорту и праздничным датам.

Женя Евтушенко сочиняет свои первые стихи:

«Я проснулся рано-рано / и стал думать, кем мне / быть, / захотел я стать / пиратом, / грабить корабли» (1937);

«Захворал воробушек, / воробушек-хворобушек. / Ранен был он гадкой, / знать бы, чьей рогаткой. / Чистит перышки свои – / выпал камушек в крови» (1939);

«Почему такая стужа? / Почему дышу с трудом? / Потому что тетя Лужа / стала толстым дядей / Льдом»(1939);

«Бабушка, бабушка, / дай мне два оладушка. / Поскорее один съем, / чтоб исчез во мне совсем, / а другой я отнесу / белке рыженькой в лесу»(1939);

 

 «Ветер слезы мои вытер, / я и ветер – мы друзья. / И надену я не свитер – / только ветер на себя!» (1940).

Евтушенко вспоминал: «Отец часами мог рассказывать мне, еще несмышленому ребенку, и о падении Вавилона, и об испанской инквизиции, и о войне Алой и Белой роз, и о Вильгельме Оранском… Благодаря отцу я уже в шесть лет научился читать и писать, залпом читал без разбора Дюма, Флобера, Боккаччо, Сервантеса и Уэллса».

В 1944 году родители развелись, и Евтушенко переехал с матерью в Москву. Там она поменяла фамилию сына на свою девичью. Однако с отцом они виделись: Александр Гангнус водил сына на вечера Анны Ахматовой, Бориса Пастернака, Михаила Светлова, Александра Твардовского. Также Евтушенко занимался в поэтической студии Дома пионеров Дзержинского района, мать сохраняла все рукописи и даже отправляла некоторые стихи в письмах бывшему мужу. Однако школьные отметки у будущего поэта были плохими. А в 1948 году его обвинили в том, что он поджег школьные журналы, и вовсе исключили. Тогда 15-летний Евтушенко поехал к отцу в Казахстан: Гангнус возглавлял там одну из геологоразведочных экспедиций.

Мать, будучи солисткой театра им. Станиславского, часто собирала дома артистов и поэтов.

Разумеется, творческая атмосфера, царившая в доме, стимулировала мальчика подражать взрослым. В 1949 году в одном из номеров газеты «Советский спорт» было впервые опубликовано стихотворение будущего великого поэта. Евтушенко запомнил даже дату, когда он получил свой первый стихотворный гонорар - это было 2 июня 1949 года.

В 1952 году вышел первый сборник Евгения Евтушенко «Разведчики грядущего». Он вспоминал: «Я перечитал заново книгу и вдруг с предельной отчетливостью понял, что она никому не нужна. <…> Кому может быть дело до красивых рифм и броских образов, если они являются только завитушками вокруг пустоты?» После этого поэт понял, что хочет писать другие стихи, с более глубоким смыслом. Однако благодаря этому сборнику его в том же году без документов об окончании школы приняли в Литературный институт им. А.М. Горького. но вскоре был отчислен за непосещение лекций. Есть версия, что истинная причина отчисления крылась в публичных высказываниях юноши, совершенно неприемлемых для сталинского времени.

В 1952 году Евтушенко был принят в Союз писателей СССР, двадцатилетний юноша стал самым молодым членом организации. Впрочем, диплом о высшем образовании Евтушенко получил только через полвека, уже в текущем столетии, в 2001 году.

 

Произведения о проблемах и переживаниях советского человека начали печатать только в годы оттепели. В 1961 году поэт прославился резонансной поэмой «Бабий Яр», на ее стихи написал симфонию Дмитрий Шостакович.

13-я симфония Шостаковича «Бабий Яр», названная так в память о месте, где нацистами были уничтожены более 100 тысяч евреев. Эта симфония изначально, одним только замыслом своим, объединила двух бунтарей – людей столь разных по возрасту и положению, по форме выражения своего протеста и многому другому, – признанного, заслуженного и при этом нередко оказывавшегося в опале пятидесятилетнего мэтра Дмитрия Дмитриевича Шостаковича и довольно молодого, двадцативосьмилетнего, только недавно заговорившего в полный голос поэта Евгения Евтушенко. Талантливый поэт разжег словами-сполохами воображение, захватил силой чеканности набатного ритма гениального композитора, умеющего покорять всеохватывающей философской глубиной, фантастическим владением тайнами мастерства, чутко и осознанно способного привести слушателя к тому состоянию, когда начинаешь воспринимать себя и музыку как единый обнаженный нерв. Первый уже познал сладость признания и видел разверзшуюся у его ног бездну, за которой – отчаяние. Второй еще обуян романтическим задором, полон безоглядной решимости. Да, оба были бунтарями, но их бунт был адресован не власти как таковой, насколько бы жестокой она ни была, и вызван он был в тот момент даже не столько тем кошмаром, с которым связано в нашем сознании само название «Бабий Яр». Оба восстали против умолчания того факта, что в этом страшном месте под названием «Бабий Яр» уничтожались евреи, в подавляющем большинстве именно евреи. Оба восставали против поддерживаемого и поощряемого властями антисемитизма, против «геноцида памяти». Не случайно отмечал Шостакович, что своей 13-й симфонией он как бы решил подвергнуть испытанию саму общественную мораль. Всю оставшуюся жизнь у Шостаковича сохранялась особая связь с этим его детищем. Он присутствовал почти на всех первых исполнениях симфонии в разных городах, интересовался ее интерпретациями, следил за рецензиями и всегда подчеркивал, что у него в календаре две важных даты: 12 мая, день, когда впервые была исполнена его Первая симфония, и 20 июля,– дата окончания 13-й симфонии «Бабий Яр», ставшей музыкальным обелиском жертвам Катастрофы. Так что 20 июля 2022 года еще один юбилей - 60 лет назад Шостакович закончил свою 13 симфонию.

Первое исполнение состоялось в тот же вечер, 18 декабря, в переполненном до предела зале Московской консерватории. Концерт не записывался и не транслировался ни по радио, ни по телевидению. Успех был колоссальный. Композитора и исполнителей вновь и вновь вызывали на сцену.

Зато официальная реакция была иной: Шостаковича обвиняли в искажении «советской действительности». На этом фоне звучали голоса, объяснявшие создание симфонии только тем, что, мол, и сам Шостакович еврей. Одновременно было оказано сильное давление на Евтушенко.

 А началось в первые дни теплого сентября 1961 года, когда почти 20 лет спустя после уничтожения евреев в Бабьем Яру на это место приехал Евгений Евтушенко, достаточно громко заявивший о себе поэт. Все знали о трагедии, произошедшей здесь, и – молчали. Над этим оврагом, глубоко пропитанным кровью, родились у него первые строки будущей поэмы: «Над Бабьим Яром памятника нет./ Крутой откос, как грубое надгробье./ Я стар. И мне сегодня столько лет,/ Как самому еврейскому народу». Строки рождались одна за другой, рвались из сознания, будто наконец-то находило выход копившееся годами.

Уже 19 сентября поэма «Бабий Яр» была напечатана в «Литературной газете». Несмотря на то что это были дни знаменитой хрущевской «оттепели», и, казалось, поэма вполне соответствовала настроениям, царившим в обществе, стало ясно, что политика антисемитизма пересмотру не подлежит. Ведь этим «пеплом, стучащим в сердце» Евтушенко клеймил не только уничтожение евреев в Киеве, но и отношение к этой теме госаппарата, преступая тем самым одно из самых священных табу страны Советов. Реакция «друзей по перу» и «представителей широких масс трудящихся» была незамедлительной и предельно слаженной. В одночасье один из «талантливых и многообещающих молодых поэтов» Евгений Евтушенко превратился в «очернителя советской действительности» – врага и изгоя.

Стихотворение Евгения Евтушенко «Бабий Яр», — быть может, ярчайшее в истории русской литературы произведение против антисемитизма.

О, русский мой народ! —
Я знаю —
ты
по сущности интернационален.
Но часто те, чьи руки нечисты,
твоим чистейшим именем бряцали.

Я знаю доброту твоей земли.
Как подло,
что, и жилочкой не дрогнув,
антисемиты пышно нарекли
себя «Союзом русского народа»!

Номер «Литературки» от 19 сентября 1961 года с «Бабьим Яром» Евтушенко был раскуплен вмиг, стихи эти прочла вся читающая страна — буквально.

 

Прочитанные и перечитанные, стихи непроизвольно становились реликвией. В интеллигентных семьях, не избалованных советской властью ни смелостью, ни правдой, «Бабий Яр» нередко оставляли и сохраняли — или весь номер газеты, или страничку с публикацией, или вырезку с подборкой Евтушенко.

В 2012 году Евтушенко спросили: Чем Вы в своей жизни действительно гордитесь?

Он ответил: Я горжусь тем, что после публикации моего стихотворения поставили памятник над Бабьим Яром. 

Его стихотворение начинается с сокральных строк Над Бабьим Яром памятника нет.

 

НАД БАБЬИМ ЯРОМ ПАМЯТНИКИ ЕСТЬ

 

Памятник советским гражданам и военнопленным, расстрелянным в Бабьем Яру

установлен 2 июля 1976 года
Скульпторы: М. Лысенко, А. Витрик, В. Сухенко, архитекторы: А.  Игнащенко, Н. Иванченко, В. Иванченков

Памятник «Менора»

Надписи на камнях — слева на иврите, справа на украинском: «Голос крові брата твого волає до мене з землі»
(«Голос крови брата твоего вопиет ко мне из земли»).

Установлен 29 сентября 1991 года, в 50-летнюю годовщину первого массового расстрела евреев
Автор проекта Юрий Паскевич
 

 

Памятник детям, расстрелянным в Бабьем Яру.
Памятник был установлен 30 сентября 2001 года. Скульптор Валерий Медведев, архитектор Юрий Мельничук

Какой из трех памятников имел ввиду Евтушенко я не знаю, но в Бабьем яру теперь памятники есть!

_____________________________________

Ну а теперь  о  личной жизни поэта.

Евтушенко 4 раза вступал в законный брак.

Впервые Евгений Александрович женился в 1957 году на поэтессе Белле Ахмадулиной.

 

Белла Ахмадулина

Белла Ахмадулина и Евгений Евтушенко

У любви рок-звезд советской литературы было поэтическое начало. «Голову уронив на рычаг, крепко спит телефонная трубка...» - эти Ахмадулинские строчки в журнале «Октябрь» поразили воображение Евтушенко. Поэт немедленно позвонил редактору Евгению Винокурову: «Кто эта Ахмадулина?» - и вскоре явился в литературный кружок при ЗИЛе, где 18-летняя Белла Ахатовна читала свои стихи. Картинка совпала с «журнальным» впечатлением: «На самом деле равных соперниц, во всяком случае - молодых, у нее не было ни в поэзии, ни в красоте», - вспоминал потом Евгений Александрович. Однако им не суждено было стать Филемоном и Бавкидой русской литературы: союз продлился всего три года. Ахмадулина поняла, что ждет ребенка. Но молодой супруг и слышать не хотел об отцовстве. Юная жена сделала аборт, а отношения распались.

Позже поэт раскаялся в своем легкомыслии: «Я не понимал тогда, что если мужчина заставляет любимую женщину убивать их общее дитя в ее чреве, то он убивает ее любовь к себе... Потом я долго мучился, думая, что из-за моей юной глупой жестокости она потеряла возможность иметь детей - так нам сказали врачи. Но через несколько лет, узнав, что она все-таки родила дочь, я возблагодарил Бога...»

Их чувства были яркими, сильными, настоящими. Они шли по городу, держась за руки и точно знали: ничто и никогда не разлучит их, не сможет разрушить эту незримую нить, связавшую их. А всего через три года они стояли на пороге ЗАГСА, растерянно рассматривая свидетельство о разводе. Белла Ахмадулина и Евгений Евтушенко не смогли сохранить свои чувства, но оставили память о них в пронзительных стихотворениях.

Белла после разрыва писала:

Ты со мной приключился,
словно шторм с кораблем.

Мне и страшно, и весело,
как тому кораблю…

Не жалею, что встретила.
Не боюсь, что люблю.

А Евтушенко ей посвятил вот эти стихи:

Со мною вот что происходит:
ко мне мой старый друг не ходит,
а ходят в праздной суете
разнообразные не те.

И он не с теми ходит где-то
и тоже понимает это,
и наш раздор необъясним,
мы оба мучаемся с ним.

Со мною вот что происходит:
совсем не та ко мне приходит,
мне руки на плечи кладет
и у другой меня крадет.

А той — скажите, бога ради,
кому на плечи руки класть?
Та, у которой я украден,
в отместку тоже станет красть.

Не сразу этим же ответит,
а будет жить с собой в борьбе
и неосознанно наметит
кого-то дальнего себе.

О, сколько нервных и недужных, 
ненужных связей, дружб ненужных!
Во мне уже осатанённость!

О, кто-нибудь,
                            приди,
                                        нарушь

чужих людей соединенность

и разобщенность близких душ!

 

Песня  в исполнении Сергея Никитина

 

Как сказал позже сам Евтушенко: «Наша любовь не умерла – она перестала быть».

 

Галина Луконина-Сокол

Эта любовь выросла из 12-летней дружбы. Галина Семеновна была замужем за другом Евтушенко, Михаилом Лукониным. Евгений Александрович признавался, что «ни разу не перешагнул черты, пока их брак с Мишей и мой брак с Беллой не начали разваливаться...». Потом он признавался, что испытывал перед Лукониным чувство вины, хотя поэты продолжали дружить.

Галина и Евгений в аэропорту Парижа в 1966 году

 

Галина Семеновна не могла иметь детей, и в 1968 году пара усыновила мальчика Петю (В 2015 году приемный сын поэта Петр, ставший художником, умер в Москве). Родительство не уберегло семью от распада. Союз с этой женщиной продлился 17 лет и закончился громким разводом.

 

Джан Батлер

Летом 1974 года третьей избранницей становится ирландка Джан Батлер, переводчица в издательстве «Прогресс». В интервью Евгений Александрович рассказывал, как она остроумно покорила его. Поэт увидел яркую рыжеволосую девушку в ресторане, спросил: «Вы американка?». И получил бойкий ответ, что Англия пока ещё не входит в число североамериканских Соединённых Штатов... В этом браке родились двое мальчиков - Александр и Антон. Отношения стали охладевать после рождения второго, тяжелобольного сына. Понятно, что жена, обремененная двумя детьми, не могла сопровождать в бесконечных творческих командировках. Конечно, у нее была обида на мужа, Сам Евгений Александрович вспоминал этот развод как довольно спокойный. Отношения продлились 12 лет.

Евгений Евтушенко с женой Джан Батлер. 1979 год

 

Мария Евтушенко (Новикова)

Летом 1986 года в Петрозаводске поэт встретил свою четвертую музу, выпускницу медучилища. Мария попросила у мэтра автограф для мамы. А уже 31 декабря влюбленные поженились.

Несмотря на 30-летнюю разницу в возрасте, «попытка стать счастливым» получилась совсем не призрачная и не трагическая. Супруги 30 лет прожили в любви и согласии - до самой кончины поэта, подарив друг другу сыновей Евгения и Дмитрия.

Мария и Евгений. 1986

Евгений и Мария с сыновьями

Но Белла Ахмадулина всегда была в его сердце. 

 

 

Жизнью Евтушенко доказал, что  «поэт в России больше, чем поэт».

Он всегда любил свою Родину. Без любви к Родине нет поэта. И это тоже символ веры Евтушенко; без этого чувства не было бы и его самого.

И самые вдохновенные стихи продиктованы как раз любовью к Отчизне:

Идут белые снеги,           
Как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
Да, наверно, нельзя.

            Идут белые снеги…
            И я тоже уйду,
            Не печалюсь о смерти
            И бессмертья не жду.

Я не верую в чудо.
Я не снег, не звезда,
И я больше не буду
Никогда, никогда.

И я думаю, грешный,-
Ну, а кем же я был,
Что я в жизни поспешной
Больше жизни любил?

            А любил я Россию
            Всею кровью, хребтом –
            Её реки в разливе
            И когда подо льдом,

            Дух её пятистенок,
            Дух её сосняков,
            Её Пушкина, Стеньку
           И её стариков.

 Если было несладко,
 Я не шибко тужил.
 Пусть я прожил нескладно –
Для России я жил.

 И надеждою маюсь
 (полный тайных тревог),
 Что хоть малую малость
 Я России помог.

 Пусть она позабудет
 Про меня без труда,
 Только пусть она будет
 Навсегда, навсегда.

         Идут белые снеги,
         Как во все времена,
         Как при Пушкине, Стеньке
         И как после меня.

         Идут снеги большие,
         Аж до боли светлы,
         И мои и чужие
         Заметая следы…

 Быть бессмертным не в силах,
 Но надежда моя:
 Если будет Россия,
 Значит, буду и я.

                В 1973 году он писал:

 

Меня не станет – солнце встанет,
И будут люди и земля;
А если кто меня вспомянет –
То это  -  Родина моя!

А это самый главный труд Евгения Александровича

Давно, ещё молодым, задумал Евтушенко создать антологию всех поэтов России.

Всех – от начала и до конца.  Он опять дразнит гусей, балансируя на грани, ходит по краю. До него никто этого не делал,  каждый  был сам за себя.

              Какие есть девчонки голоногие,
А я вот составляю антологию.

«Без поэзии я не могу представить свою жизнь» - пишет он.  Он берёт своё, а не чужое.  «Меня ненасытность вскормила и жажда вспоила меня.»

 Сейчас вышли все пять томов антологии. Он собрал в них около тысячи поэтов.  Особое внимание он уделил незаслуженно забытым поэтам, почти ушедшим в небытие.

Если бы он выпустил хотя бы один том антологии, и тогда бы он остался заметным в литературе.

После развала СССР в 1991 году  Евтушенко переехал в США и там издал собрание русской поэзии. У нас она вышла много позднее.

Составить антологию десяти веков русской поэзии - задача, которую может выполнить  только академический коллектив. А может - один человек. Тогда это будет сверхзадача. Книга получится субъективной, отражением его личности, слитком золота, переплавленным в одной душе. Написал эту книгу поэт Евгений Евтушенко.

Это не сокровищница всемирной поэзии. Это книга о России, о ее прошлом, которое живо в настоящем. Мы не пришли из ниоткуда, мы выросли в русле своей истории и культуры. Даже если мы этого не помним. С другой стороны, у нас больше потенциала, чем мы готовы увидеть.

Евгений Александрович составлял антологию русской поэзии на протяжении четверти века, а задумал еще в далеком 1961 году как преодоление разрыва между дореволюционной и послереволюционной, советской и эмигрантской культурой. Родившись в относительно благополучные шестидесятые, идея о необходимости объединительного стержня русской культуры со временем напоминала о себе настойчивее: разрывы множились, цельности в осмыслении истории и судьбы нации оставалось исчезающе мало.

Антология объединяет не только прошлое и настоящее, известное и забытое. Это попытка создать единый источник энергии для "физиков" и "лириков", которые, по мысли Евтушенко, "должны быть нравственно неразделимы". Это надежда вернуть пассионарности ее положительные свойства - в первую очередь искренность. "Слишком часто я слышу вокруг: никто никому ничего не должен", - хмуро замечает поэт. Поэзия - прививка от избыточного прагматизма и способ метафорического осмысления реальности. Никто не может сказать со всей определенностью, зачем нужны стихи, однако когда их нет - а точнее, когда они не осознаются как надобность, - творческое начало в окружающем мире скукоживается. Энергии потребления от этого меньше не становится, она лишь перекидывается в другое русло, а вот энергия созидания угасает.

"Мы тратим огромные деньги на создание всевозможных центров, которые изобретут для нас национальную идею, - с горечью усмехается Евтушенко. - Мы покупаем не самых блестящих зарубежных футболистов, чтобы они защищали честь России. А в это время национальная идея в ее кристаллизованном виде - вот она, это наша литература! И что же? Как мы относимся к ней? Я полтора часа разговаривал с министром образования Андреем Фурсенко. Я услышал, что я был любимым поэтом его отца. Я не просил денег, хотя это и стыдно, что государство не намерено финансировать такой проект, и этим занимаются частные лица, из-за чего вот уже несколько месяцев дело не движется, лежит полностью готовая набранная книга и не может попасть в печать. Но я хотел только лишь, чтобы министерство образования порекомендовало нашу антологию университетам и библиотекам. Однако в министерстве мне сказали, что это не в их компетенции".

Из-за желания донести антологию десяти веков русской поэзии до каждой библиотеки в стране Евтушенко задумал такой тираж, какого нынче в России почти не бывает: пятьдесят тысяч экземпляров. Большая, богато иллюстрированная, качественно изданная книга, притом предназначенная не для узкого круга гурманов-коллекционеров, а для широкого читательского круга. Найти финансирование для такого издания русской поэзии не в США, а в России - задача неимоверно сложная. Евгений Александрович из тех немногих, кто еще может с нею справиться. По его словам, в поддержку такого массового тиража было прислано более пяти тысяч писем со всей страны.

Автор и составитель антологии Евгений Евтушенко предваряет каждую стихотворную подборку своей статьей и каждому поэту посвящает свое стихотворение. Издание иллюстрировано работами известных художников, а также самих поэтов.

Хронологически сборник строится по годам рождения авторов или, если они неизвестны, по времени творчества.

1. Первый том- почти девятьсот страниц, охватывающие пространство от фольклора до Пушкина, - удален от нашего времени на двести лет, и для кого-то это дела давно минувших дней. Но не для Евтушенко. Обличительная мощь "Жития протопопа Аввакума" для него - предвестие "Архипелага ГУЛАГа" Солженицына, похороны "члена Литфонда" Бориса Пастернака напоминают, как провожали в последний пусть "солнце русской поэзии" - Александра Пушкина.

2. От Евгения Баратынского до Владимира Соловьева - таков диапазон второго тома антологии "Поэт в России - больше, чем поэт. Десять веков русской поэзии". В этом томе представлены более восьмидесяти авторов, родившихся на протяжении полувека-  1800 года (год рождения Баратынского) до 1853-го (год рождения Соловьева). Среди поэтов, вошедших во второй том, такие знаменитости, как Николай Языков, Федор Тютчев, Алексей Кольцов, Михаил Лермонтов, Алексей К. Толстой, Афанасий Фет, Николай Некрасов, Константин Случевский и др. С ними соседствуют авторы далеко не столь известные и даже вовсе забытые, но забытые незаслуженно, поскольку и они сохраняют опыт и энергию, воспользуемся словом Пушкина, самостоянья человека. Родившись в XIX веке, все они были жизненно необходимы нам в XX веке, не меньше нужны и сейчас.

3. От Иннокентия Анненского до Анны Ахматовой - таков диапазон третьего тома антологии "Поэт в России - больше, чем поэт. Десять веков русской поэзии". В этом томе представлены 79 авторов, родившихся на протяжении почти трех с половиной десятилетий - с 1855 года (год рождения Анненского) до 1889-го (год рождения Ахматовой). Среди поэтов, вошедших в третий том, такие знаменитости, как Александр Блок, Максимилиан Волошин, Николай Гумилев, Вячеслав Иванов, Николай Клюев, Михаил Кузмин, Игорь Северянин, Велимир Хлебников, Владислав Ходасевич и др. 

4. От Александра Вертинского до Ильи Сельвинского - таков диапазон четвертого тома антологии "Поэт в России - больше, чем поэт. Десять веков русской поэзии". В этом томе представлены 59 поэтов, родившихся в период с 1889 по 1899 год. По большей части они заявили о себе еще до революции, но революция разделила их на тех, кто остался на родине, и тех, кто эмигрировал. В томе соединены эти обе ветви русской поэзии. Наряду с поэтами, неотрывными от своей страны - Владимиром Маяковским, Борисом Пастернаком, Осипом Мандельштамом, Сергеем Есениным, Эдуардом Багрицким, - здесь представлены поэты, сложившиеся в русском зарубежье: Георгий Иванов, Елизавета Кузьмина-Караваева (мать Мария), Владимир Набоков, Арсений Несмелов, Георгий Адамович, Борис Поплавский. Через опыт эмиграции прошли и Марина Цветаева, и Александр Вертинский.

5. От Владимира Набокова до Николая Глазкова - таков диапазон пятого тома антологии "Поэт в России - больше, чем поэт. Десять веков русской поэзии". В этом томе представлено более 70 поэтов, родившихся в период с 1899 по 1919 год. Революция разделила их на тех, кто остался на родине, и тех, кто эмигрировал. В томе соединены эти обе ветви русской поэзии. Наряду с поэтами, неотрывными от своей страны - Михаилом Исаковским, Владимиром Луговским, Михаилом Светловым, Сергеем Марковым, Арсением Тарковским, Юрием Домбровским, Ксенией Некрасовой, Сергеем Михалковым, Николаем Тряпкиным, - здесь собраны поэты, сложившиеся в русском зарубежье: Владимир Набоков, Нина Берберова, Странник (Дмитрий Шаховской), Борис Поплавский, Игорь Чиннов, Валерий Перелешин, Иван Елагин.

___________________________

Евгения Александровича Евтушенкознают все: это человек-легенда,  человек-эпоха, человек-артист!  Он ушёл от нас,  не дожив несколько месяцев до своего 85-летия. Выдающийся поэт Евгений Евтушенко, скончавшийся 1 апреля 2017 года , похоронен на кладбище в писательском поселке Переделкино, согласно его последней воле, рядом с могилой Бориса Пастернака. Но до сих пор нет на могиле достойного памятника.

В городе Зима Иркутской области 18 июля 2018 года открыли памятник Евгению Евтушенко. Уроженец Нижнеудинска, он своей родиной считал Зиму, потому что там провёл детство. О маленькой сибирской станции из стихов Евгения Евтушенко узнал весь мир. В какой бы стране ни был поэт, где бы ни читал свои произведения, неизменно и нежно вспоминал о Зиме и всегда стремился вернуться на родные берега реки.

Это о нём:

«Не говори с тоской  «их нет»,
              но с благодарностию «были».

 

С днем рождения, поэт!

 

МОЙ  ЕВГЕНИЙ  ЕВТУШЕНКО

В.С.Звонов

Пришли другие времена
Пришли иные имена…

Поэт в России —больше, чем поэт.
В ней суждено поэтами рождаться
Лишьтем, в ком бродит гордый духгражданства,
Кому уюта нет, покоя нет.

П. Антокольский. О поэтической молодежи. «Московскийлитератор»,
26 сентября1962

То бьют его статьею строгой,
То хвалят двести раз в году,
А он идет своей дорогой
И…бронзовеет на ходу!

Это Павел Антокольский про Евгения Евтушенко, замечательного советского поэта, который о себе написал:

 

И демагогам не в угоду
я каждый день бросаюсь в бой
и умираю за свободу -
свободу быть самим собой.

 

Расскажу Вам о моем любимом поэте Евгении Александровиче Евтушенко.

Его трудно любить целиком, как Пушкина, как Есенина. Он всегда был разным, и немного суетливым. Ему очень хотелось быть знаменитым. Он, наверное, не знал стихов  Пастернака:

 

Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.

Цель творчества - самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.

Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.

И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на полях.

И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.

Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.

И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.

Он всегда был для меня живым, и оставался таким до конца.

Удивительно, что Евтушенко просил похоронить его рядом с могилой Пастернака. Даже в этом он хотел остаться знаменитым. Он был похоронен в Переделкино под Москвой рядом с Пастернаком.

Я познакомился с творчеством  Е.А. в 1965 году, когда я решил за компанию со своим школьным другом, которого звали Славой, попробовать поступить в Ленинградский театральный институт. Мы вместе с моим другом уже 2 года занимались в театре-студии Ленгосуниверситета. Я учился на 2 курсе физического факультета ЛГУ, а он на 2 курсе химического факультета. Слава с детства мечтал стать артистом, а я хотел быть физиком, но что не сделаешь за компанию! И вот я готовлю свой репертуар на вступительный экзамен. Экзамен проводился в 3 тура. На первом туре надо было читать стихотворение, прозу и басню. Большинство читало Есенина или Стихи о советском паспорте Маяковского, басню Крылова Ворона и лисица… Я же решил выпендриться. Мне попалось в руки стихотворение Евтушенко «Трусливым добрякам», которое было опубликовано им сборнике «День поэзии» 1962 года. Стихотворение врезалось мне в душу и стало гимном моей жизни, и я решил на вступительном экзамене прочитать это стихотворение.

Не может добрый быть трусливым.
Кто трусит - тот не так уж добр.
Не стыдно ль за себя трястись вам
И забывать, что смелость - долг?!

«добро должно быть с кулаками . .. »
А где же ваши кулаки?
Вы, кто зоветесь добряками,
Вы подлецы - не добряки.

Когда друзей за правду били,
Кастетом головы дробя,
Вы их любили? Да, любили.
Но вы любили ... про себя.

Когда их те клеймили всуе,
Кому б самим держать ответ,
Из доброты не голосуя,
Вы удалялись в туалет.

А после, вам на удивленье,
Всем неразумным напоказ,
Нерасторопных как тюленей,
Поодиночке били вас.

Неvжто же за столько лет
Понять на шкурах не смогли вы:
Кастет сильнее, чем эстет,
Прекраснодушный и трусливый!

Вы вновь: «Что в драку лезть с дерьмом!»
Дерьмо дерьмом, но мне сдается,
Когда добро со злом не бьется,
Оно не может быть добром.

Я прочитал это стихотворение, и в зале воцарилась какая-то гнетущая тишина. Меня попросили прокомментировать стихотворение.

Ястал говорить, что в жизни нужно бороться, чтобы защитить людей и отстаивать мнение, ведь в наше время слова иногда бессильны. Порой бывают ситуации, когда добрые поступки воспринимаются как негативные.

К сожалению, в нашем современном мире, очень жестоком, не бывает так, чтобы добро порождало еще одно добро. Ведь как говорится в пословице:“От добра добра не ищут”.

Меня тогда спросили, а смогу ли я отличить добро от зла? И кто мне дает право судить, что есть добро, а что зло?

Но кто-то из комиссии спохватился, и прервал дискуссию, а меня попросили прочитать басню.

 

Я прочитал им басню Ла Фонтена  по-французски:

Certain renard gascon, d'autres disent normand,
Mourant presque de faim, vit au haut d'une treille
Des raisins mûrs apparemment
Et couverts d'une peau vermeille.

Le galant en eût fait volontiers un repas;
Mais, comme il n'y pouvait atteindre :
"Ils sont trop verts, dit-il, et bons pour des goujats."
Fit-il pas mieux que de se plaindre ?

 

А потом в переводе И.А.Крылова:

Лисица и Виноград

Голодная кума Лиса залезла в сад;
В нем винограду кисти рделись.

У кумушки глаза и зубы разгорелись,
А кисти сочные как яхонты горят;
Лишь то беда, висят они высоко:

Отколь и как она к ним ни зайдет,
Хоть видит око,
Да зуб неймет.

Пробившись попусту час целой,
Пошла и говорит с досадою: "Ну, что ж!
На взгляд-то он хорош,
Да зелен - ягодки нет зрелой:
Тотчас оскомину набьешь".

А еще я им прочитал Н.В.Гоголя отрывок из «Мертвых душ»:

«И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: «черт побери все!» – его ли душе не любить ее? Ее ли не любить, когда в ней слышится что-то восторженно-чудное? Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет, – только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны. Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да долотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню – кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход – и вон она понеслась, понеслась, понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух.

Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства...»

Петров Владимир Викторович

 

Ну, в общем, я прошел все три тура, но меня подозвал руководитель нашего театра-студии, Владимир Викторович Петров, который был в составе комиссии театрального института, где он руководил кафедрой актерского мастерства, и сказал: «Ты не сдавай историю и не пиши сочинение»

Я спросил: «А почему? Я что, провалил?»

«Нет, ты прошел по конкурсу, но будь лучше физиком. Когда будешь читать лекции, каждый день у тебя будет спектакль»,- сказал Владимир Викторович.

Так я и не стал артистом. Наверное, не те стихи читал. Но Евтушенко запал мне в душу.

Немного позже я навзрыд прочитал его стихотворение «Итальянские слезы»

 

 

Это стихотворение было написано Евтушенко в 1964 году. В нем отразились сразу несколько аспектов Второй мировой войны. Рассказана история простого русского солдата Ивана. На тот момент, когда происходит действие стихотворения, он работает кладовщиком.

У Евтушенко в стихотворении упомянут «шофер из посольства Сиама». Скорей всего, имеется в виду Алексей Флейшер, потомок кубанских казаков, отправившихся в эмиграцию в 1920 году. Он работал мажордомом на вилле Тай (название тайского посольства в Риме). В период Второй мировой войны выступал в роли координатора действий подпольной группы, включавшей в себя советских партизан, сумевших вырваться из плена, и патриотов-эмигрантов.

Существует достаточно распространенное мнение о том, что практически все военнопленные после возвращения в Советский Союз отправлялись в места не столь отдаленные. Однако, согласно официально опубликованной статистике, репрессиям подверглись только около пятнадцать процентов освобожденных из плена солдат.

Вот таким было мое знакомство с Евтушенко.

 

Евгений Александрович Евтушенко (фамилия при рождении Гангнус), род. 18 июля 1932 [по паспорту — 1933], в Сибири на станции Зима; по другим данным — Нижнеудинск, Иркутская область — советский, русский поэт, прозаик, режиссёр, сценарист, публицист и актёр. Евгений родился в семье геолога и поэта-любителя Александра Рудольфовича Гангнуса (по происхождению — прибалтийского немца, (1910—1976). В 1944, по возвращении из эвакуации со станции Зима в Москву, мать поэта, Зинаида Ермолаевна Евтушенко (1910—2002), геолог, актриса, Заслуженный деятель культуры РСФСР, поменяла фамилию сына на свою девичью (об этом — в поэме «Мама и нейтронная бомба»), — при оформлении документов для смены фамилии была сознательно допущена ошибка в дате рождения: записали 1933 г., чтобы не получать пропуска, который положено было иметь в 12 лет. С 1952 по 1957 г. учился в Литературном институте им. М. Горького. Исключён за «дисциплинарные взыскания», а также — за поддержку романа Дудинцева «Не хлебом единым». Начал печататься в 1949, первое стихотворение опубликовано в газете «Советский спорт». В 1952 году выходит первая книга стихов «Разведчики грядущего», — впоследствии автор оценил её как юношескую и незрелую. В 1952 году стал самым молодым членом Союза писателей СССР, минуя ступень кандидата в члены СП. «Меня приняли в Литературный институт без аттестата зрелости и почти одновременно в Союз писателей, в обоих случаях сочтя достаточным основанием мою книгу. Но я знал ей цену. И я хотел писать по-другому». — Евтушенко, «Преждевременная автобиография».

Одним из символов оттепели стали вечера в Большой Аудитории Политехнического музея, в которых вместе с Робертом Рождественским , Беллой Ахмадулиной, Булатом Окуджавой и другими поэтами волны 1960-х годов также принимал участие Евтушенко. На поэтических вечерах в Политехническом неоднозначно относились к трем авторам: Евтушенко, Вознесенскому, Ахмадулиной.

Белла Ахмадулина в 1954 г. стала женой Евтушенко. Однако их союз просуществовал менее 4 лет.

Ахмадулина и Евтушенко поженились в 1955 году. Поначалу были счастливы — супруги ночами напролёт гуляли по московским улицам, держась за руки. Евтушенко на ходу записывал свои стихотворные посвящения любимой и развешивал их на деревьях. Он отвёз её в Абхазию, где Белла впервые увидела море. Спустя много лет он вспоминал об этой поездке как об одном из самых волнительных романтических моментов своей жизни.

Вскоре Белла забеременела. Но Евтушенко этому вовсе не обрадовался: он испугался. Молодой поэт побоялся, что пищащий малыш отнимет у него свободу, которой так дорожат творческие люди. Он заставил супругу сделать аборт, и этот поступок стал началом конца для молодой пары. Белла не могла простить Евгению того, что он не принял их дитя, и вскоре её любовь стала неумолимо гаснуть. Увгений потом напишет: " Я не понимал тогда, что если мужчина заставляет любимую женщину убивать их общее дитя в её чреве, то он убивает её любовь к себе"

Эта любовь выросла из 12-летней дружбы. Галина Семеновна была замужем за другом Евтушенко, Михаилом Лукониным. Евгений Александрович признавался, что «ни разу не перешагнул черты, пока их брак с Мишей и мой брак с Беллой не начали разваливаться...». Потом он признавался, что испытывал перед Лукониным чувство вины, хотя поэты продолжали дружить.

Галина Семеновна не могла иметь детей, и в 1968 году пара усыновила мальчика Петю (В 2015 году приемный сын поэта Петр, ставший художником, умер в Москве). Родительство не уберегло семью от распада.

 

Галина была мощной личностью, «кремень», как пишут современники. Иногда она критиковала мужа, упрекала в недостатке характера: «Я хорошо шью, и мы как-нибудь проживем на это. Зачем ты идешь иногда на поправки и портишь стихи! Всё равно всё лучшее прорвется..». Поэт ощущал себя немножко под прессингом. «Я еще любил ее, но уже старался влюбиться в кого-нибудь, именно старался…», - вспоминал Евтушенко об истории разрыва со второй женой. Когда он ушел от нее, она попыталась покончить с собой, перерезав вены. Но удержать любимого человека не удалось...

В третий раз Евтушенко женился на своей ирландской почитательнице Джен Батлер. Летом 1974 года третьей избранницей становится ирландка Джан Батлер, переводчица в издательстве «Прогресс». В интервью Евгений Александрович рассказывал, как она остроумно покорила его. Поэт увидел яркую рыжеволосую девушку в ресторане, спросил: «Вы американка?». И получил бойкий ответ, что Англия пока ещё не входит в число североамериканских Соединённых Штатов... В этом браке родились двое мальчиков - Александр и Антон. Отношения стали охладевать после рождения второго, тяжелобольного сына. Понятно, что жена, обремененная двумя детьми, не могла сопровождать в бесконечных творческих командировках. Конечно, у нее была обида на мужа, Сам Евгений Александрович вспоминал этот развод как довольно спокойный. Отношения продлились 12 лет.

Последней супругой в биографии поэта была врач Мария Новикова. Летом 1986 года в Петрозаводске поэт встретил свою четвертую музу, выпускницу медучилища. Мария попросила у мэтра автограф для мамы. А уже 31 декабря влюбленные поженились. Впоследствии поэт посвятил своей молодой жене строки: Последняя попытка стать счастливым,

Как будто призрак мой перед обрывом

И хочет прыгнуть ото всех обид

Туда, где я давным-давно разбит...

Несмотря на 30-летнюю разницу в возрасте, «попытка стать счастливым» получилась совсем не призрачная и не трагическая. Супруги 30 лет прожили в любви и согласии - до самой кончины поэта, подарив друг другу сыновей Евгения и Дмитрия.

И еще об одном противостоянии лвух великих поэтов нужно рассказать

Интересен факт, что Евтушенко часто упрекали в пафосной риторике и скрытом самовосхвалении. Выдающийся русский поэт и лауреат Нобелевской премии по литературе Иосиф Бродский в 1972 г. в одном из интервью сказал о Евтушенко следующее:

"Евтушенко? Вы знаете – это не так всё просто. Он, конечно, поэт очень плохой. И человек он ещё худший. Это такая огромная фабрика по воспроизводству самого себя. По репродукции самого себя…

У него есть стихи, которые, в общем, можно даже запоминать, любить, они могут нравиться. Мне не нравится просто вообще уровень всего этого дела."

Евтушенко в одном из своих многочисленных интервью сказал:

– Бродский сделал мне самую подлейшую вещь на свете, которую только можно было сделать. Человек, ради которого я добился вместе с моими друзьями из итальянской компартии сокращения его срока заключения и немедленного выхода на свободу, обвинил меня в том, что я был консультантом в КГБ по его делу. И кроме того, в том, что я всегда отравлял своими стихами взаимоотношения с американским народом.

 

–Я рекомендовал Иосифа в Квинс-колледж, откуда он ушел туда, где лучше платят... Но он написал про меня письмо-пасквиль президенту нашего колледжа, которое ни один бродсковед не осмелился напечатать до сих пор, потому что Бродский – неприкасаемая фигура, смелости ни у кого не хватило... В 1968 году, когда убили сенатора Роберта Кеннеди, который был моим другом, я написал стихотворение, в котором были такие строчки:

...Линкольн хрипит в гранитном кресле ранено.

В него стреляют вновь! Зверье – зверьем.

И звезды, словно пуль прострелы рваные,

Америка, на знамени твоем!

 

- Эти стихи были в один день напечатаны в «Правде» и в «Нью-Йорк таймс» на английском, они ни у кого не вызвали возмущения, напротив, я получил письмо от семьи Кеннеди с благодарностью за стихи. А Бродский спустя 20 лет вырвал из контекста эти строчки и написал в том письме, что «человек, который так оскорбил флаг Америки, не имеет права преподавать американским студентам». Если бы он был честным человеком, он мог бы сказать мне в лицо: «Женя, что ты написал?!» Но он даже не упомянул, откуда он вырвал эти строчки... Президент Квинс-колледжа, как порядочный человек, распорядился ни в коем случае не показывать мне это письмо, он сказал, что это ужасный поступок со стороны Бродского, потому что все знали, что я спас его... Тогда Иосиф получил ответ: «Господин Бродский, у нас совершенно иное мнение о деятельности Евгения Евтушенко. Он – мастер стиха, это человек, который столько раз рисковал своей жизнью, в том числе – ради вас». Моя жена Маша до сих пор запрещает мне отвечать на вопросы о Бродском, говорит, что это моя «самая глубокая рана», она знает, что со мной происходит, стоит мне вспомнить эту историю. Но я не могу этого забыть, я думаю, что это и убило его...»

 

В июле 1972 г. Бродский переехал в США и принял пост «приглашённого поэта» (poet-in-residence) в Мичиганском университете в Энн-Арборе, где преподавал с перерывами до 1980 г. С этого момента закончивший в СССР неполные 8 классов средней школы Бродский вёл жизнь университетского преподавателя, занимая на протяжении последующих 24 лет профессорские должности в общей сложности в шести американских и британских университетах, в том числе в Колумбийском и в Нью-Йоркском. Он преподавал историю русской литературы, русскую и мировую поэзию, теорию стиха, выступал с лекциями и чтением стихов на международных литературных фестивалях и форумах, в библиотеках и университетах США, в Канаде, Англии, Ирландии, Франции, Швеции, Италии. Уже после получения Нобелевской премии на вопрос студентов, зачем он до сих пор преподаёт (ведь уже не ради денег), Бродский ответит: «Просто я хочу, чтобы вы полюбили то, что люблю я»

«Преподавал» в случае Бродского нуждается в пояснениях. Ибо то, что он делал, было мало похоже на то, что делали его университетские коллеги, в том числе и поэты. Прежде всего, он просто не знал, как «преподают». Собственного опыта у него в этом деле не было… Каждый год из двадцати четырёх на протяжении по крайней мере двенадцати недель подряд он регулярно появлялся перед группой молодых американцев и говорил с ними о том, что сам любил больше всего на свете — о поэзии… Как назывался курс, было не так уж важно: все его уроки были уроками медленного чтения поэтического текста…

Двум поэтам тесно было в одной стране. Когда распался в 1991 году СССР, Евтушенко тоже уехал в США. Он не был ни мучеником, ни борцом за идею, ни героем. Но он был ярким советским человеком, жизнелюбивым, дерзким, талантливым, нацеленным на диалог с миром. Он не мог не понимать, что со своим талантом и общественным темпераментом играет уникальную роль в советской многослойной системе. Он сотрудничал с властью во имя идеи и  личного преуспеяния.

С 1986 по 1991 год был секретарём правления Союза писателей СССР. С декабря 1991 года — секретарь правления Содружества писательских союзов. С 1989 года — сопредседатель писательской ассоциации «Апрель». С 1988 года — член общества «Мемориал». 14 мая 1989 года с огромным отрывом, набрав в 19 раз больше голосов, чем ближайший кандидат, был избран народным депутатом СССР от Дзержинского территориального избирательного округа города Харькова и был им до конца существования СССР. В 1991 году, заключив контракт с американским университетом в г. Талса, штат Оклахома, уехал с семьёй преподавать в США, где и проживал до конца жизни.

Евгений Евтушенко. Умер 1 апреля 2017 года в городе Талса (Оклахома, США) от остановки сердца. Перед этим долго страдал от рака. 84 года.

Согласно последней воле поэта, он был похоронен неподалеку от Москвы на Переделкинском кладбище рядом с могилой Бориса Пастернака.

Последнее интервью Е.Евтушенко.

 

Про Евтушенко говорят: "С ним ушла эпоха..." и тому подобные банальности. Нет, эпоха ушла в 1991 году, и он содействовал ее уходу, хотя сразу же ощутил, что новому времени он не нужен. Вот такой видимый парадокс.

На самом же деле никакой не парадокс. Вся поздняя советская литература была антисоветской. Вот это для меня остается загадкой.

Ну а то, что происходит сейчас, напоминает мне вакханалию. Сегодня наша современная Россия, родиной которой был СССР, оболгана.

Но так же оболгана и вся тысячелетняя Россия…

СССР изображают нежизнеспособным, унылым, серым, кровавым и бесчеловечным обществом.

Не лучше рассказывают сегодня и о России…

Нынешние либералы забыли о святых Владимире и Ярославе Мудром, Александре Невском и Дмитрии Донском, об Иване Грозном и Петре, они Затирают образы той России, ради которой жили Илья Муромец, Суворов и Кутузов, Ушаков и Нахимов, Пушкин и Менделеев…

Эту – гордую и великую – Россию тоже ведь то и дело изображают второсортной, кровавой, не способной на самостоятельное историческое творчество и самобытное государственное бытие.

Почему же лгут?

Да, конечно, потому, что русская цивилизация и советская цивилизация – одного корня. Советская Россия не отвергла, а продолжила и развила тысячелетнюю Россию. Поэтому и обливают грязью вообще всю русскую историю: так легче оболгать историю уже советскую.

Сегодня народ России, и особенно молодых, заставляют поверить именно в это «А может быть, СССР был страной, которую подмял под сапог ГУЛАГа палач и тиран Сталин? И он десятками миллионов уничтожал народы СССР и ничем не отличается от злейшего врага России Гитлера? Нас уверяют и в этом. Или, может, СССР – страна полуграмотных рабов, которых все тот же тиран и садист Сталин вместе со своими сатрапами типа Берии в форме чекистов и типа Жукова в армейской форме толпами гнал на первоклассные, но малочисленные арийские войска? И эти рабы трупами завалили цвет европейский цивилизации. Нас ведь уверяют и в этом. Или СССР – это страна, где подавлялась любая свободная мысль, где не звенел на улицах смех, где все одевались в серые одежды и все свободное время проводили в очередях за куском колбасы по талонам? Если послушать свору радио- и телевизионных ведущих, то так оно и было. И – если верить сегодняшним ток-шоу и историкам типа Леонида Млечина – СССР был страной невежественной, с наукой и техникой, безнадежно отстающей от мировой. А уж о национальном вопросе и говорить не приходится: нас убеждают в том, что СССР был тюрьмой народов, что, как только свободная демократия сбила «тоталитарные» замки и решетки, все народы СССР рванулись из «совка»… И раз так, то что нам жалеть об этой рабской, мрачной, бесчеловечной, отсталой стране, которая «распалась», и слава Богу.

Но как быть с такой, например, оценкой «Вершители европейских судеб… надеялись одним ударом убить… возможность возрождения сильной России… С… другой стороны – на страже русских интересов стоял не кто иной, как… Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи.»

 Так оценил роль большевика Ленина в отстаивании национальных интересов России дядя последнего русского императора – «дядя Сандро», великий князь Александр Михайлович… И это – строки не из протокола допроса в «дзержинских» или бериевских «застенках». Александр Михайлович написал это в «Книге воспоминаний», изданной в Париже в 1933 году незадолго до его кончины. Вдали от «тоталитарной» «сталинщины» никто не мешал великому князю посетовать на то, что, мол, проклятые большевики так развалили Россию, что уже никакие усилия «рыцарей Белого Движения» не смогли ничего исправить. Однако Александр Михайлович не захотел под конец жизни лгать и предпочел сказать правду: только Ленин и его партия проводили в период второй Русской Смуты национальную политику. А вот еще одна оценка «…следует учитывать, что партия и ее органы обладают в Красной Армии огромным влиянием. Почти все комиссары являются жителями городов и выходцами из рабочего класса. Их отвага граничит с безрассудством; это люди очень умные и решительные. Им удалось создать в русской армии то, чего ей недоставало в первую мировую войну, – железную дисциплину. Дисциплина – главный козырь коммунизма, движущая сила армии. Она также явилась решающим фактором и в достижении огромных политических и военных успехов Сталина…. И еще одна. Индустриализация Советского Союза… дала Красной Армии новую технику и большое число высококвалифицированных специалистов… Умелая и настойчивая работа коммунистов привела к тому, что с 1917 года Россия изменилась самым удивительным образом. Не может быть сомнений, что у русского все больше развивается навык самостоятельных действий, а уровень его образования постоянно растет…»

Как-то не укладывается все это в «тоталитарную тиранию», в концепцию «сапога ГУЛАГа», не вяжется с обликом «сталинских рабов», пачками заваливающих своими рабскими трупами арийские окопы, а? И это – цитата не из сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)» и не из передовицы брежневской «Правды»… Это – генерал-майор вермахта Фридрих Вильгельм фон Меллентин… Он воевал на Восточном фронте, затем – на Западном, закончил войну начальником штаба 5-ой танковой армии. В 1956 году в Лондоне вышла его книга «Panzer battles 1939–1945», изданная у нас в 1957 году («Танковые сражения 1939–1945 гг.»).

 

25 декабря 1991 года спустили советский флаг над Кремлем, и история распада СССР стала необратимой. И это был конец эпохи поэта Евтушенко.

 

Около 17:00 в этот день состоялись два телефонных разговора президента Советского Союза Михаила Горбачева: с президентом США Джорджем Бушем и министром иностранных дел Германии Гансом Дитрихом Геншером.

Президенту США Михаил Горбачев сообщил, что через два часа сделает заявление об уходе с поста президента СССР. Горбачев выразил надежду, что страны Европы и США окажут поддержку недавно созданному СНГ как межгосударственному образованию, а также общими усилиями поддержат Россию.

В ответ Джордж Буш заверил, что Америка сохранит заинтересованность в российских делах. "Ты будешь желанным гостем, мы рады будем тебя принять после того, как все уляжется", - обещал он Горбачеву.

Ганс Дитрих Геншер поблагодарил Михаила Горбачева за его вклад в объединение Германии: "Сердца и благодарность немцев навсегда останутся с Вами". Михаил Горбачев заверил министра, что будет и дальше содействовать сближению Востока и Запада.

Около 19.00 Михаил Горбачев подписал указ "О сложении Президентом СССР полномочий Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР и упразднении Совета обороны при Президенте СССР".

В этот же день президент США Джордж Буш объявил об официальном признании Соединенными Штатами независимости России, Украины, Беларуси, Армении, Казахстана и Кыргызстана.

 

Так вот, Евтушенко искренне переживал распад великой страны, где он состоялся как поэт и гражданин.

ПРОЩАНИЕ С КРАСНЫМ ФЛАГОМ

Прощай, наш красный флаг...

С Кремля ты сполз не так,

как поднимался ты –

пробито,

гордо,

ловко

под наше "так-растак"

на тлеющий рейхстаг,

хотя шла и тогда

вокруг древка мухлёвка.

Прощай, наш красный флаг...

Ты был нам брат и враг.

Ты был дружком в окопе,

надеждой всей Европе,

но красной ширмой ты

загородил ГУЛАГ

и стольких бедолаг

в тюремной драной робе.

Прощай, наш красный флаг...

Ты отдохни,

приляг,

а мы помянем всех,

кто из могил не встанут.

Обманутых ты вёл

на бойню,

на помол,

но и тебя помянут -

ты был и сам обманут.

Прощай, наш красный флаг...

Ты не принёс нам благ.

Ты с кровью, и тебя

мы с кровью отдираем.

Вот почему сейчас

не выдрать слёз из глаз

так зверски по зрачкам

хлестнул ты алым краем.

Прощай, наш красный флаг...

К свободе первый шаг

мы сделали в сердцах

по собственному флагу

и по самим себе,

озлобленным в борьбе.

Не растоптать бы вновь

очкарика "Живагу".

Прощай, наш красный флаг...

С наивных детских лет

играли в "красных" мы

и "белых" больно били.

Мы родились в стране,

которой больше нет,

но в Атлантиде той

мы были,

мы любили.

 

Лежит наш красный флаг

в Измайлове врастяг.

За доллары его

толкают наудачу.

Я Зимнего не брал.

Не штурмовал рейхстаг.

Я - не из "коммуняк".

Но глажу флаг и плачу...

 

1992 г.

 

Сам Евтушенко вспоминал: «Красная площадь молчала. И не верила своим глазам. Один мой школьный товарищ позвонил мне и сказал: «Женя, ты должен быть на Красной площади, там, кажется, будут снимать красный флаг. Я немедленно поехал».

Красная площадь была переполнена народом. Было полное молчание, почти не разговаривали, никаких смешочков, ничего не было, ни пьяных, ничего. Все зачарованно смотрели, как будто не верили себе, что сейчас будут спускать флаг. И вот когда он пополз, у всех людей поползли слезы.

Я бы не сказал, что это были какие-то рыдания такие. Люди не могли просто удержаться от боли. Некоторые даже закрывали глаза.

- Это были разные люди. Там были и шоферы такси (я, кстати, добирался на такси, и водитель пошел со мной вместе, когда узнал, зачем я иду, и он тоже плакал). Кто-то пришел с детьми, хотя было довольно поздно. Может быть, хотели показать детям, чтобы они увидели этот момент.

Это был трагический момент, что-то было такое прямо шекспировское. Люди понимали, что сейчас что-то происходит. Потому что все-таки красный флаг – это же был такой же флаг, как на Рейхстаге когда-то был поднят. И это было для многих людей невыносимо видеть. Некоторые люди вот так, пятясь, уходили. Некоторые, не все.

Большинство стояли. И потом долго стояли. Потом начали разговаривать друг с другом. Но не все тоже, группами такими. Это были разговоры только репликами, потому что не складывались слова во фразы. Никогда не думал, что я это увижу вот так.

Я там стоял часа два. Главное было – лица людей, они больше выражали, - люди. Это была трагедия для многих. Так оно и оказалось. Трагедия, конечно...

У меня сейчас слезы выступают, когда я рассказываю об этом. Я пришел домой и сразу стал писать свое «Прощание»...

Вот таким у меня сложился образ Евтушенко.

 

Он однажды сказал:

 

Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым — но не красть,
конечно, если так возможно.

 

СТИХИ  НАПОСЛЕДОК

Идут белые снеги,

как по нитке скользя...

Жить и жить бы на свете,

но, наверно, нельзя.

 

Идут белые снеги...

И я тоже уйду.

Не печалюсь о смерти

и бессмертья не жду.

 

Если было несладко,

я не шибко тужил.

Пусть я прожил нескладно,

для России я жил.

 

И надеждою маюсь,

(полный тайных тревог)

что хоть малую малость

я России помог.

 

Пусть она позабудет,

про меня без труда,

 

Помни войну!

"Война это не подвиг. Война - болезнь. Ведь война - не настоящий подвиг, война - суррогат подвига. В основе подвига - богатство связей, которое он создаёт, задачи, которые он ставит, свершения, к которым побуждает. Война - это приятие не риска. Это приятие не боя. Наступает час, когда для бойца - это просто-напросто приятие смерти. Смерть - это нечто огромное.",- сказал А.Экзюпери.
А как быть, когда ты шел умирать за Родину, а Родина тебя предала...
Меня поразила баллада, опубликованная в 1964 году в "Комсомольской правде" Евгения Евтушенко. В произведении рассказывается история простого русского солдата Ивана. На тот момент, когда происходит действие стихотворения, он работает кладовщиком. Чтобы показать перипетии его нелегкой судьбы, поэтом вводится лирический герой. Согласно сюжету, именно ему за стопкой водки Иван поведал о своей жизни. В ней было многое — битвы, плен, борьба с фашистами вместе с итальянскими партизанами, торжественное вхождение в Рим, возвращение на родину.

Накануне дня Победы давайте прочитаем это стихотворение.

Евгений Евтушенко
Итальянские слёзы

Возле Братска в поселке Анзёба
плакал рыжий хмельной кладовщик.
Это страшно всегда до озноба,
если плачет не баба — мужик.

И глаза беззащитными были,
и кричали о боли своей,
голубые, насквозь голубые,
как у пьяниц и малых детей.

Он опять подливал, выпивая,
усмехался: «А,- всё это блажь!»
и жена его плакала: «Ваня,
лучше выпей, да только не плачь».

Говорил он, тяжелый, поникший,
как, попав под Смоленском в полон,
девятнадцатилетним парнишкой
был отправлен в Италию он.

«Но лопата, браток, не копала
в огражденной от всех полосе,
а роса на шоссе проступала,
понимаешь, роса — на шоссе!

И однажды с корзинкою мимо
итальянка-девчушечка шла,
и что люди голодные — мигом,
будто русской была, поняла.

Вся чернявая, словно грачонок,
протянула какой-то их фрукт
из своих семилетних ручонок,
как из бабьих жалетельных рук.

Ну а этим фашистам проклятым,
что им дети, что люди кругом,
и солдат её вдарил прикладом,
и вдобавок ещё — сапогом.

И упала, раскинувши руки,
и затылок,- весь в кровь на шоссе,
и заплакала, горько, по-русски,
так, что сразу мы поняли все.

Сколько наша братва отстрадала,
оттерпела от дома вдали,
но чтоб эта девчушка рыдала,
мы уже потерпеть не могли.

И овчарок, солдат мы — в лопаты,
рассекая их сучьи хрящи,
ну а после уже — в автоматы.
Оказались они хороши.

И свобода нам хлынула в горло
и, вертлявая, словно юла,
к партизанам их тамошним в горы
та девчушечка нас повела.

Были там и рабочие парни,
и крестьяне — дрались на ять!
Был священник, по-ихнему падре
(так что бога я стал уважать).

Мы делили затяжки и пули,
и любой сокровенный секрет,
и порою, ей-богу, я путал,
кто был русский в отряде, кто нет.

Что оливы, браток, что берёзы,
это, в общем, почти все равно.
Итальянские, русские слёзы
и любые — всё это одно…»

«А потом?» — «А потом при оружьи
мы входили под музыку в Рим.
Гладиолусы плюхались в лужи,
и шагали мы прямо по ним.

Развевался и флаг партизанский,
и французский, и английский был,
и зебрастый американский…
Лишь про нашенский Рим позабыл.

Но один старичишка у храма
подошел и по-русски сказал:
«Я шофёр из посольства Сиама.
Наш посол был фашист… Он сбежал…

Эмигрант я, но родину помню.
Здесь он, рядом — тот брошенный дом.
Флаг, взгляните-ка, алое поле,
только лев затесался на нём».

И тогда, не смущаясь нимало,
финкарими спороли мы льва,
но чего-то ещё не хватило:
мы не поняли даже сперва.

А чернявый грачонок — Мария
(да простит ей сиамский посол!)
хвать-ка ножницы из барберии,
да и шварк от юбчонки подол!

И чего-то она верещала,
улыбалась — хитрехонько так,
и чего-то она вырезала,
а потом нашивала на флаг.

И взлетел — аж глаза стали мокнуть
у братвы загрубелой, лютой —
красный флаг, а на нём серп и молот
из юбчонки девчушечки той…»

«А потом?» Похмурел он, запнувшись,
дернул спирта под сливовый джем,
а лицо было в детских веснушках,
и в морщинах — недетских совсем.

«А потом через Каспий мы плыли,
улыбались, и в пляс на борту.
Мы героями вроде как были,
но героями лишь до Баку.

Гладиолусами не встречали,
а встречали, браток, при штыках.
По-немецки овчарки рычали
на отечественных поводках.

Конвоиров безусые лица
с подозреньем смотрели на нас,
и кричали мальчишки нам: «Фрицы!» —
так, что слёзы вставали у глаз.

Весь в прыщах, лейтенант-необстрелок
в форме новенькой, так его мать,
нам спокойно сказал: «Без истерик!» —
и добавил: «Оружие сдать!»

Мы на этот приказ наплевали,
мы гордились оружьем своим:
«Нам без боя его не сдавали,
и без боя его не сдадим».

Но солдатики нас по-пастушьи
привели, как овец, сосчитав,
к так знакомой железной подружке
в так знакомых железных цветах.

И куда ты негаданно делась
в нашей собственной кровной стране
партизанская прежняя смелость?
Или, может, приснилась во сне?

Опустили мы головы низко
и оружие сдали легко.
До Италии было неблизко,
до свободы совсем далеко.

Я, сдавая оружье и шмотки,
под рубахою спрятал тот флаг,
но его отобрали при шмоне:
«Недостоин,- сказали,- ты враг…»

И лежал на оружье безмолвном,
что досталось нам в битве святой,
красный флаг, а на нём серп и молот
из юбчонки девчушечки той…»

«А потом?» Усмехнулся он желчно,
после спирту еще пропустил,
да и ложкой комкастого джема,
искривившись, его подсластил.

Вновь лицо он сдержал через силу
и не знал его спрятать куда:
«А, не стоит… Что было — то было.
Только б не было так никогда.

Завтра рано вставать мне — работа.
Ну а будешь в Италии ты,-
где-то в городе Монте-Ротонда,
там живут партизаны-браты.

И Мария — вся в черных колечках,
А теперь уж в седых — столько лет.
Передай, если помнит, конечно,
ей от рыжего Вани привет.

Ну не надо про лагерь, понятно.
Как сказал — что прошло, то прошло.
Ты скажи им — им будет приятно:
в общем, Ваня живёт хорошо…»

Ваня, все же я в Монте-Ротонде
побывал, как просил меня ты.
Там крестьяне, шофёр и ремонтник
обнимали меня, как браты.

Не застал я синьоры Марии.
На минуту зашел в её дом,
и взглянули твои голубые
с фотографии — рядом с Христом.

Меня спрашивали и крестьяне,
и священник, и дровосек:
«Как там Ванья, как Ванья, как Ванья?» —
и вздыхали: «Какой человек!»

Партизаны стояли рядами —
столько их для расспросов пришло,
и твердил я, скрывая рыданья:
«В общем, Ваня живет хорошо».

Были мы ни пьяны, ни тверезы —
просто пели и пили вино.
Итальянские, русские слёзы
и любые — все это одно.

Что ж ты плачешь, опять наливая,
что ж ты цедишь: «А, всё это блажь!»?
Тебя помнит Италия, Ваня,
и запомнит Россия — не плачь.

С ДНЕМ ПОБЕДЫ!

 

Евтушенко явно намекает на попадание солдата в лагеря. Существует достаточно распространенное мнение о том, что практически все военнопленные после возвращения в Советский Союз отправлялись в места не столь отдаленные. В настоящее время подобный взгляд признан по большей части ошибочным. Согласно официально опубликованной статистике, репрессиям подверглись только около пятнадцати процентов освобожденных из плена солдат.

По Невскому 9 мая пойдет бессмертный полк.

И мы собираемся пронести портрет моего тестя, Михайлова Александра Ефимовича, который всю войну был связистом. Начал в 1941 командиром взвода, а закончил командиром полка связи авиации ДКБФ.

Виктор Астафьев очень мне понравился в своих первых произведениях своей добротой. Но с годами он стал прозревать и до конца дней своих твердил, что мы победили в той войне только, забросав противника трупами и заливая их кровью наших солдат. Да многие погибли в той войне. Все мы помним светлый фильм Ростоцкого "А зори здесь тихие". Но вышел новый ремейк этого фильма режиссера Девитьярова в этом году, который нельзя назвать светлым.А последнее произведение В.Астафьева "Прокляты и убиты"  - очень русофобское произведение, оно пропитано ненавистью к советскому солдату который там не иначе как трус, вор, неряха и тупая деревенщина выставлен, при этом про немцев и все немецкое с придыханием описывается. Не зря умирали наши отцы. Мы, благодаря им, прожили счастливую жизнь. Война - это преступление против разума. Нам было трудно, но мы ПОБЕДИЛИ. Низкий поклон нашим отцам и дедам! Войны развязывают те, которые сами, как правило, не рискуют оказаться в окопах, но очень за нее ратуют. Это финансисты, политики, правители. Да, война - это грязное дело, но люди умирали и верили в лучшую долю. А теперь Астафьвы, Алексиевичи хотят убить веру многих советских людей в то, что они умирали за правое дело, они хотят отобрать у нас нашу Победу.  Они хотят достучаться до тей, кто организует войны? нет, они хотят убить и очернить нашу историю. Память о тех, кто умер во имя Победы священна.

Время настанет - Россия воспрянет,
Правда воспрянет, неправда отстанет,
Мир ей восторженно славу возгрянет


Осуждая войну, осуждая погром,
Над народностью каждой насилье,
Я Россию люблю - свой родительский дом-
Даже с грязью со всею и пылью:

Москва вчера не понимала,
Но завтра, верь, поймет Москва:
Родиться Русским - слишком мало,
Чтоб русские иметь права:

И, вспомнив душу предков, встанет,
От слова к делу перейдя,
И гнев в народных душах грянет,
Как гром живящего дождя.
И сломит гнет, как гнет ломала
Уже не раз повстанцев рать:

Родиться Русским - слишком мало:
Им надо быть, им надо стать!

ЛЮДИ!  ПОМНИТЕ!