16.

Портрет Марии Павловны.

Будучи сама носительницею высокого духа и детям своим: дочери - красавице Августе, ставшей после Германской Императрицей, и сыну – наследнику герцогского титула, Карлу – Александру, Мария Павловна неизменно ставила «высокую планку возможностей». Они, в ребячестве, немного побаивались ее требовательной сухости. С возрастом это прошло, и, воспитанные с величайшим тщанием, усилиями домашних наставников, среди которых были Гете, Гумбольдт, Лист, Гердер, они сумели оценить весь масштаб благородной личности матери, которую, конечно же, очень и очень сужали крохотные рамки ее фамильных веймарских земель и замков, титулов и корон. Наследный принц Карл – Александр и его супруга – кузина, принцесса София, дочь сестры герцогини, нидерландской королевы Анны Павловны, всеми силами старались поддержать все начинания матери и свекрови, всю пышность и блеск высоких традиций Веймара, которая, с течением времени, по вполне понятным политическим причинам, и угасая, все еще давала пышный, благодетельный, сильный предзакатный отсвет всему, что было в Европе прекрасного, умного, талантливого. В 1849 году в семье молодого герцога Веймарского родилась младшая Мария - внучка Марии Павловны. Лист приветствовал ее рождение кантатой, написанной в тиши Альтенбургского дворца – своего пристанища близ герцогской резиденции. Но и сладостные звуки музыки волшебника - венгра и улыбка маленькой внучки, не смогли утишить в душе стареющей герцогини Марии боль тех ран, что нанесли ей массовые волнения в Веймаре, вызванные близостью событий французской революции 1848 года. Очевидица тех событий, воспитанница герцогини Марии Павловны, дочь ее духовного отца , священника Степана Сабинина, записывала в своем дневнике 7 марта 1848 года:

«Везде ходил народ и что то обсуждал, и общее направление его движения было - ко дворцу. Издали мы видели, что вся площадь перед дворцом была запружена народом, кричавшим и что то требовавшим.. До часу ночи люди не покидали площади, требуя свободы печати (* и это - в княжестве, где свободно издавались книги Гете, Гумбольдта, Гердера и Шиллера?!! – автор), уменьшения налогов, смены министерства, пересмотра бюджета двора и тому подобных вещей… Как записала Марфа Сабинина, «люди вообще то мало понимали, что требовали. Когда один из народных представителей, переплетчик Генс, выступил на площади перед толпою с длинною речью, и под конец спросил своих слушателей поняли ли они его, они прокричали ему:» нет!».

Волнения в городе стали известны в деревнях, и крестьяне, поняв требуемые «свободы» весьма по своему, отправились в город с мешками и кожаными сумками, рассчитывая получить большую сумму денег из ссудных касс и вернуть выплаченные подати. Беспорядки в городе усиливались еще и оттого, что торговля пришла в расстройство, банкиры приостанавливали платежи, сразу выросли цены на рынке. В апреле 1848 года, едва открывшись, Народное собрание Веймара снова было закрыто, так как народ уже не доверял своим косноязычным депутатам. Некоторые из наиболее горячих голов вздумали было требовать провозгласить Веймарскую республику, но для ее создания не было ни почвы, ни условий. Радикальные реформаторы, не понятые народом, стихли и разошлись, так и не попав в правительство. Но едва на площадях Веймара замолкли одни голоса, как раздались другие.

17.
В начале мая бунтарски настроенные молодые студенты Йенского университета объявили крестовый поход против крестьян «Обер – Веймара» – деревни к юга от города, возникшей еще в тринадцатом веке. Началось настоящее побоище, несколько человек погибло и было ранено. Для предупреждения разгульных сборищ на улицах Веймара впервые появились патрули национальной гвардии. Выяснить, что было нужно студентам от крестьян и – наоборот, никто в запале ненависти не смог, хотя крестьяне могли быть, конечно, недовольны жизнью более всех. Испугавшись массовых погромов население деревень стало искать защиты в городе. Появились беженцы.

В этой напряженной обстановке великая герцогиня Мария Павловна держалась со свойственной ей твердостью. И только близкие знали, чего стоит ей ее хладнокровие. Вот запись М. Сабининой от 12 марта 1848 года, свидетельствующая о внутреннем состоянии Марии Павловны, о ее глубоком душевном смятении.

Мария Павловна (1786-1859)

«В этот день, в десять часов, великая княгиня прислала сказать моему отцу, чтобы начинали службу не дожидаясь ее прихода. Нужно заметить, что что великая княгиня была аккуратна, никогда не позволяла себе опаздывать к назначенному времени… Когда начали читать Евангелие, мой брат Иван, открыв обе половинки двери, впустил великую княгиню. Она, войдя в комнату, опустилась на колени у стула, стоявшего около дверей, и разразилась горькими слезами. По окончании Евангелия она встала и прошла на свое обычное место. Она была страшно бледна и едва держалась на ногах. После обедни она подошла к моей матери и сказала: «Вот благодарность за все, что я сделала для них..» Какая невыразимая горечь была в словах этих! Как страшно, должно быть, было этой просвещеннейшей женщине, другу Гете, Шиллера и Вилланда сознавать, что души людей, кричащих на площадях и улицах что то маловразумительное, злостное, брызжущее через край эмоциями, так и остались «неоплодотворенными» прекрасным, не облагороженными никакими театрами, школами, музеями, университетами!

Ей было трудно понять, как студент просвещенной «обители знаний» - Йены мог пробить палкою голову степенного крестянина, отца семейства, и как добродушный крестьянин мог пропороть вилами живот совсем молоденького юнца – философа! Рушился духовный стержень всей ее жизни, то кредо, которому она следовала неизменно: «И так во всем, как хотите, чтобы с Вами поступали люди, так и поступайте и Вы с ними, ибо в этом закон и пророки.» Она забыла, что в любимом ею Писании есть еще и эти строки: « Не давайте святыни псам и не мечите жемчуга Вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали Вас»? Она - забыла? Или просто – не хотела верить очевидному? Скорее – последнее..

18.
И, по прежнему, следуя своим неписанным правилам стареющая герцогиня радушно приняла в своем дворце беженцев: невестку французского короля Луи Филиппа, герцогиню Елену Орлеанскую и ее детей – Герцога Роберта Шартрского и графа Луи – Филиппа Парижского. Они много лет прожили бок об бок с великогерцогской семьей в верхнем этаже Эйзенахского дворца. Мария Павловна снабдила племянницу своего мужа всем необходимым – достойной одеждой, столовым серебром, бельем, посудой. Помогала она и простым крестьянам, потерявшим кров во время погромов в селах.

Февральская революция в Германии неожиданно продолжилась пьяным братанием горожан, солдат и крестьян в большом парке Веймара. Все пили на брудершафт пиво и вино, и не слушали выступления яростных республиканцев, требующих свержения монархии. Но на утро противники – протрезвели - и в городе продолжались стычки и митинги, маленькие бунты и драки. Ночи в Веймаре то и дело пылали заревом пожаров и оглашались криками избитых и ограбленных….

Терпение благодушного и медлительного герцога Карла - Фридриха лопнуло осенью 1848 года: 10 октября с барабанным боем в город вступило двухтысячное каре альтенбургских и лейпцигских солдат, обеспечивших порядок на улицах. Зачинщики бунтов и драк были арестованы и город вернулся к нормальной размеренной жизни. Революция сонно канула в Лету, оставив незабываемые ссадины и шрамы в душе несгибаемой Марии Веймарской.

Но она все продолжала идти своею тропою духа, не сворачивала ни вправо, ни влево.

19.
24 августа 1849 года веймарцы, при ее деятельнейшем участии, пышно отметили столетнюю годовщину со дня рождения Гете, Во дворце гостей потчевали праздничным обедом, а вечером в веймарском театре давали «Торквато Тассо» Гете. Увертюра и музыкальные антракты к спектаклю были написаны Листом, которой заведовал не только капеллой и оркестром но и всей музыкальной частью юбилейных празднеств. Праздник длился три дня: народные гуляния, шествия карнавалы, доступ в дом, где жил Гете, открытие мемориальных комнат в герцогском дворце, выставка его книг и вещей..

В августе 1850 года праздновали день рождения Гердера, установили на площади перед главным собором памятник, саму площадь переименовали в честь драматурга, поэта и священника. Вечером в театре давали ораторию Листа, написанную к этому дню, в театре шел «Освобожденный Прометей» Гердера. 28 августа в театре Веймара шла премьера оперы Вагнера «Лоэнгрин». Этой постановкой, при всемерной поддержке герцогини Марии неугомонный Лист продолжил свою линию популяризации современной музыки и задуманную реформу оперы вообще..

Портрет Марии Павловны. 1851 год. Неизвестный художник.

Листу было нелегко, ибо гениальное его дарование неизменно вызывало порывы мелочной зависти не только среди его противников, но даже среди коллег и друзей, но усилий своих лист не прекращал, и даже надеялся в будущем организовать в Веймаре музыкальную академию. Но его надеждам так и не суждено было сбыться по ряду разных причин.. Отчасти потому, что сын Марии Павловны, наследный принц Карл – Александр, взошедший на престол после смерти отца, в июле 1853 года, слабо разбирался в новых веяниях музыки и старался упрочить положение Веймарской Академии художеств – картины более всего его интересовали…

20.
Лист, впрочем, не держал обиды на герцога Веймарского. Как и все сильные люди, он обладал великодушием сердца.. А в старинном княжестве – герцогстве, на смену старому поколению приходили новые лица..Траур по умершему герцогу - отцу сменился пышной вереницей балов, раутов, спектаклей, концертов, маскарадов, музыкальных вечеров. К пятидесятилетию пребывания в Веймаре Марии Павловны молодежь у престола и на престоле готовила пышные празднества, хотя сдержанная герцогиня и не настаивала на них. Они начались 4 ноября 1854 года, ранним утром, колокольным звоном и шествием к герцогскому дворцу депутаций всех сословий, священнослужителей, гимназий, профессоров университета, ремесленных школ, женских училищ и институтов. Горожане хотели иллюминировать весь город вензелями герцогини, но она упросила их не делать этого, чтобы избежать лишних трат. В Европе все еще чувствовалось дыхание губительного пожара июльской революции. А через четыре месяца после юбилейных торжеств, 2 марта 1855 года веймарская семья получила страшное известие из России: скончался брат Марии Павловны, Император Николай Первый. Она тяжело перенесла это известие, и на этот раз ее сдержанность и сила характера оказалась для нее губительна, подорвав жизненные силы и здоровье. Однако она нашла в себе дух, чтобы ехать в Москву на коронацию племянника Александра, ставшего императором Александром Вторым. Она будто знала, что это долгое путешествие будет ее последним свиданием с Родиной..

21.
Постаревшая, седая, но все еще величественная, Мария Павловна бродила по всем уголкам любимого ею Павловска, когда приехала из торжественной Москвы в сияющий Петербург.. Она вспоминала дни своей молодости, понимая, что круг ее Жизни сужается, что пора и ей готовиться к достойному уходу. В сердце вновь и вновь приходили строки из давнего письма Василию Жуковскому, которого любила она чрезвычайно, со всем пылом своей сдержанной натуры, ценя «голубиный свет» его ясной души: «Кого из нас в зрелых летах не покидают мечты молодости? Но все же с истинным удовольствием встречаю чувства, сообразные с моими в воспоминании прошлых лет, в памяти любезных моему сердцу близких».. (Мария Павловна – В. А. Жуковскому, 1848 год.)

Близких оставалось еще немало, но это было уже другое поколение, окружившее «дорогую тетушку – бабушку» всяческим почетом и уважением, но стеснявшее в присутствии ее сдержанной и высокой добродетели порывы своих ветренных душ и непостоянных сердец..

Она чувствовала это, и с особою болью переносила уходы дорогих ей людей, современников, близких по духу и воспоминаниям: фрейлины ее двора Мавры Соколовой, герцогини Веймарской, Иды – жены брата ее супруга. Иду Мария Павловна всегда искренне считала «дорогим другом, которому могла сказать все».

4 марта 1859 года Мария Павловна проводила из Веймара на лечение в Ильменау и другого самого дорогого ей человека: своего духовника Степана Сабинина. Опасалась, что они не увидятся более, но ослабевший после удара верный Сабинин все же вернулся в Веймар, чтобы подготовиться к проведению праздничной службы в честь дня рождения сына Марии Павловны, правящего герцога Карла – Александра, 24 июня 1859 года… Но пришлось отцу Степану служить совсем иной молебен.

22.
Девятнадцатого июня, вечером, он внезапно получил от вдовствующей герцогини письмо, что она слегка занемогла, но ничего серьезного нет. А 23 июня, в понедельник, около пяти пополудни, Марфа Сабинина, его дочь, выехала в придворном экипаже в пригородный дворец Этерсбург, где должна была давать урок музыки принцессе Марии (*Старшей внучке герцогини Веймарской – автор.). Она не спешила, думая, что как раз поспеет к окончанию семейной трапезы герцога. Но внезапно, на дороге ее перегнала карета великогерцогской четы, спешно ехавшая по направлению к городу. У Марфы Степановны упало сердце, она тотчас заподозрила беду и не ошиблась: едва доехав обратно до дому, узнала, что к отцу ее уже прибыл гонец из дворца Бельведер, с известием, что великая княгиня Мария Павловна неожиданно скончалась от приступа сердца, в 5 часов 15 минут пополудни. Хотя отец был еще очень слаб, мы с ним тотчас же поехали в Бельведер, где скончалась великая княгиня.. Войдя в опочивальню, мы нашли ее лежащей на постели с выражением удивительного спокойствия.. Стали искать образ, чтобы вложить его в руки покойной, но его нигде не оказалось: она не дозволяла вешать образов у себя, не желая давать повод неуместным толкам в протестантской земле».

23.
Через день, для прощания с усопшей герцогинею в Веймар приехали: ее дочь, принцесса Августа Прусская, внучка, герцогиня Луиза Баденская, племянница, Мария Николаевна с дочерью, тоже - Машенькой, другие члены царственных семей. Веймар погрузился в глубочайший траур, но уныния не было, было лишь искреннее сожаление, будто ушел в мир иной человек, достойный чего то более Светлого и Лучезарного, чем грешная и цветушая земля маленького Веймара, человек близкий здесь всем и каждому.

Двадцать седьмого июня 1859 года прах великой герцогини Саксен Веймарской и Эйзенахской Марии Павловны, урожденной русской Цесаревны Романовой нашел успокоение в великогерцогской усыпальнице, на протестантском кладбище. Толпа провожавшая герцогиню к месту ее последнего пристанища растянулась на несколько километров, усыпанных цветами и лепестками роз. Они как раз только начали цвести в Веймаре... 

Великая герцогиня  Мария Павловна похоронена на протестантском кладбище под Бельведером в специально для нее возведенной православной часовне.

Историческое кладбище Веймара с русской православной церковью

Источники:

https://zen.yandex.ru/media/ladydi_17/mariia-pavlo...nezda-5d821784118d7f00b47becc0
https://marfa-nikitina4.livejournal.com/276744.html