Братия и сестры!

Отличие чтения Великого Покаянного Канона на первой седмице Великого Поста от его чтения на пятой седмице состоит в том, что на пятой седмице нас судит Преподобная Мария Египетская.

Она во всем как мы в отношении Православной Веры. И поэтому судит нас.

Она, как и мы, крещена в детстве. Она, как и мы, знала те же догматические истины: что Единородный Сын Божий, Слово Отчее, воплотившись от Приснодевы Преблагословенной и Пречистой Богородицы Марии, отдал Свою Плоть на крестные муки ради искупления наших грехов и вечного спасения наших душ. Она, как и мы, знала, что эта расплата и спасение совершилось на Животворящем Древе.

И она, как и мы, знала истины нравственного учения Христова. Знала, что блуд является смертным грехом.

Но не верила в эти истины до своего покаяния.

Нас судит серьезность, глубина, простота, однозначность и неповторяемость ее обращения .

Обещание отречься от мира, обещанное и исполненное «только» в благодарность за возможность приложиться к Животворящему Кресту Спасителя!

Какая душа.

Нас судит ее серьезность.

Она не просила великих знамений, исцелений. Просила только пропустить ее после трех или четырех попыток пройти в храм.

Что это для современного Православного. Обрадовался, поблагодарил, вышел. И забыл. Каждый суди по себе.

Нас будут судить наши многочисленные обещания и обеты, наши исповеди и покаяния, не исполненные и мгновенно или быстро забытые после отпущения нам грехов.

Она дала одно слово Пречистой и этого одного слова и страха перед Поручительницей хватило на все страшно долгие 47 лет ее сверхъестественных подвигов.

Какая великая душа. Какая серьезность и ответственность. Одно прикосновение благодати Божией произвело в ней полный, навсегда пересмотр всего смысла жизни и всего содержания жизни.

Она дважды в жизни причастилась Святых Животворящих Тайн с интервалом в 47 лет.

Нас будут судить сотни и тысячи Причастий, когда тех же Страшных Тайн причащались мы.

Преподобная Мария на Том Свете обличит каждого из нас в несерьезности.

В произвольном отношении к Святыне, основанном на переменчивом настроении и субъективном переживании, а не на вере в неизменную Истину, пригвождающей душу к страху Божию и дающей пищу покаянию.

В недостаточно серьезном Причастии Тела и Крови Христовых, без тщательного, сосредоточенного, и поэтому – длительного — припоминания Святых Страстей Господа Иисуса Христа подъятых Им за спасение наших душ.

В забвении своего лобызания Креста на Исповеди.

В неверии в реальность прощения исповеданных грехов.

Преподобная дает образ невозможной для нас правды и точности перед Богом.

Но эта абсолютно невозможная для нас серьезность окажется абсолютно обязательной для нас.

Она абсолютно обязательна для каждого!

И об этом громогласно предупреждает нас Православная Церковь, читая ее житие и соединяя его с Покаянным Каноном.

Протоиерей Владимир Переслегин

Стояние Марии Египетской. 25 марта 2015 г.

antimodern.ru/st_mary/

Слово протоиерея Александра Шаргунова в праздник Собора Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил безплотных …

В начале «перестройки» в одном подмосковном храме приходской священник публично выступил против главы администрации района, который был связан с местной мафией. Речь шла о запрещенном законом строительстве коттеджей на территории усадьбы, имеющей культурно-историческое значение для всей России, так называемой заповедной зоны. И новые русские, кровно заинтересованные в этом строительстве, пришли в ярость. Вечером к храму подъехало несколько иномарок, из них вывалились бритоголовые, и один из них, по прозвищу «Паша», помощник главы администрации, сказал вышедшим навстречу женщинам: «Передайте вашему попу, что я его убью». Прихожане пошли к священнику и сказали: «Мы сегодня будем провожать вас до дома, потому что Паша не зря сыплет угрозами. Мы знаем, что этот уголовник, недавно выпущенный из тюрьмы, способен на все». Молодой священник решительно отказался от всякой защиты и отправился домой один через темный лес, и ничего с ним не случилось.

Несколько лет спустя Паша попал в тяжелую автомобильную аварию и будучи на смертном одре в больнице, желая исповедоваться, он послал позвать к себе того самого священника. «Батюшка, - сказал он, - а ведь в ту ночь я действительно намеревался Вас убить. Я подстерегал Вас у лесной тропы, когда Вы проходили мимо меня». - «Почему же Вы не исполнили свое намерение?» - спросил священник. «Что значит «почему?» Кто были те двое, которые сопровождали Вас?» - «Со мной не было никого», - ответил священник. «Но эти люди были с Вами, - сказал Паша, - я видел их». Тогда священник понял, из этой предсмертной исповеди, что Бог послал Своих ангелов, чтобы защитить его.

Господь показывает нам через это событие нечто важное. Прихожане этого храма из послушания священнику не пошли с ним, но, очевидно, так молились за него, как будто пошли. И потому Господь послал вместо них Своих ангелов. Не так ли было в древней Церкви, о чем нам рассказывает книга Деяний святых апостолов? Вся Церковь прилежно молилась об апостоле Петре, когда Ирод посадил его в темницу, чтобы убить его. «И в ту ночь Петр спал между двумя воинами, скованный двумя цепями, и стражи у дверей стерегли темницу. И вот, ангел Господень предстал, свет осиял темницу. Ангел, толкнув Петра в бок, пробудил его и сказал: встань скорее. И цепи упали с рук его. И сказал ему ангел: опояшься и обуйся. Он сделал так. Потом говорит ему: надень одежду и иди за мной. Петр вышел и следовал за ним, не зная, что делаемое ангелом было действительно, а думая, что видит видение. Пройдя первую и вторую стражу, они пришли к железным воротам, ведущим в город, которые сами собою отворились им. Они вышли и прошли одну улицу, и вдруг ангела не стало с ним. Тогда Петр, придя в себя, сказал: теперь я вижу воистину, что Господь послал ангела Своего и избавил меня из руки Ирода, и от всего, чего ждал народ иудейский» (Деян.12,6-11).

Как о каждом верном печется Господь, так и о всех нас, о всей Церкви нашей, о всем Отечестве нашем. Одна из самых волнующих страниц русской истории связана с освобождением Москвы от Тамерлана в 1395 году. Мы помним, как, сея ужас по всей земле, татаро-монгольские полчища приближались к нашей столице, а народ православный во главе с пастырями молился с плачем и покаянием, встречая Владимирскую икону Божией Матери. Возложив все упование на Господа, русские люди, включая стариков и детей, готовы были принять смерть, но не отступить. И мы знаем из летописей, как устрашило Тамерлана и заставило его отступить видение Жены, сияющей, как солнце, в окружении воинства небесного с мечами в руках, которое грозно устремилось на завоевателя.

В этот праздник мы должны еще раз задуматься, от чего зависит судьба нашей Церкви, нашего Отечества, каждого из нас. Как грандиозно духовное сражение, в котором Господь сподобляет нас участвовать! Начиная с падения ангелов, оно не кончается ни на одно мгновение. Битва в небе между Архангелом Михаилом и древним змием, соблазнителем всего мира, продолжается на земле людей. Все наши искушения и испытания, все события нашей истории, хотим мы этого или нет, сознаем мы это или нет, являются составной частью этой битвы между Женой, облеченной в Солнце, и драконом. И пока не придет конец, когда Господь предаст царство Богу и Отцу и упразднит всякое начальство, и всякую власть и силу, как говорит апостол Павел, это сражение будет и Его, и нашим в течение всей жизни. Чем ближе конец, тем неистовее сражение. И мы слышим, как Господь обращается к нам сегодня: «Так говорит имеющий с обеих сторон меч, знаю твои дела, и что ты живешь там, где престол сатаны, и что содержишь имя Мое, и не отрекся от веры Моей даже в эти дни». Чем неистовее сражение, тем более нуждаемся мы в помощи ангелов. Ангелы существуют, чтобы напомнить нам, что Бог постоянно и таинственно вмешивается в нашу жизнь, направляя, утешая, укрепляя и защищая нас.

Когда наши ангелы-хранители приближаются к нам, мы начинаем видеть все происходящее в мире в подлинном свете. Ангелы говорят нам, что вселенная, в которой мы живем, не является замкнутой самой в себе, но всегда открыта Божией любви и общению с теми, кто этой любви причастен. Ангелы удостоверяют нас, что наш мир не материален, что в нем не только есть материя, как бы ни торжествовала сегодня философия нового материализма, мир духовен. В нем есть Бог и ангелы. И ангелы показывают нам, что в духовном мире существует не только диавол, который ходит повсюду, как лев рыкающий, ища, кого поглотить - в этом духовном мире также ангелы Божии, и они защищают нас на всех наших путях.

Люди сегодня более всего нуждаются в уверении, что не все подконтрольно диаволу. Их уже не надо убеждать, что диавол существует. Они это знают, они видят его присутствие в жизни окружающего мира и иногда в своей собственной жизни. Им необходимо видеть, что это не все. Что есть свет, есть силы, превосходящие зло. Есть ангелы Божии, служебные духи, посылаемые для служения всем, кто имеет наследовать спасение, как говорит Писание. Сегодняшний праздник и начало каждой недели - каждый понедельник, посвящаемый Церковью святым ангелам, - будем запечатлевать особенной памятью об этом. С этого начинаются все дни недели - и все дни нашей жизни.

Тайна духовной жизни проста: видеть невоображательно среди мрака событий присутствие Сил Небесных. Самое ужасное, говорит святитель Василий Великий, когда мы грешим и не каемся. Тогда мы прогоняем грехами своими наших ангелов-хранителей, которых Господь посылает, чтобы защитить нас от бед и опасностей. Но больше радости бывает у ангелов на небесах об одном грешнике кающемся, чем о девяносто девяти праведниках, как будто не имеющих нужды в покаянии. Вопрос заключается в одном: какой молитвой должна молиться Церковь, чтобы небо касалось земли, и ангелы становились участниками нашей жизни.

Наша молитва неложна, если мы исполнены решимости делом осуществить то, о чем мы просим в нашей молитве, и осуществляем, если это от нас зависит. Если же это превосходит наши силы, Господь, глядя на нас, посылает к нам Своих ангелов. Где сражение за целомудрие и смирение, где пламенеющая ревность по истине и правде, там летят нам на помощь ангелы Божии.

Но более всего их привлекает любовь ко Господу, Который и доныне в мире наготует и страждет. Когда одного молодого человека, недавно принявшего крещение, спросили, какое духовное служение, если бы от него это зависело, он избрал бы, он сказал, что хотел бы быть тем ангелом, который укреплял Господа в Его Гефсиманском борении. Кажется, слишком высоко забирает этот юноша. Но Господь говорит, чтобы мы все были такими ангелами по отношению к нуждам других людей. Заботой, внимательным слушанием другого человека, молитвой, стоянием рядом с тем, кто в горе, утешительным словом, несением тягот других, противостоянием нечистому духу, смрадно дышащему на юные души, - даже до смерти.

«То, что вы сделали одному из братьев Моих меньших, вы сделали Мне», - говорит Господь. Кто умолит сегодня Господа о погибающей в грехах нашей России? Кто поможет выйти из сегодняшней беды, кто наполнит изнемогающие сердца надеждой, кто направит заблудившихся на путь правды и приведет ко Христу? Ангелы Божии будут с нами, Божия Матерь и Сам Господь сил, если мы поймем, что именно в этом заключается сегодня наше главное служение.

Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России

http://ruskline.ru/news_rl/2013/11/21/chem_blizhe_konec_tem_neistovee_srazhenie/

29.06.2013


Слово протоиерея Александра Шаргунова в Неделю Всех святых …
Сегодня мы прославляем всех святых Церкви нашей, которые святы святостью Божией. И все мы призваны к этой святости. Для того мы крещены во имя Отца и Сына и Святаго Духа, для того мы приобщаемся святых Таин Христовых, где перед самым причастием мы слышим: «Святая святым». Кто не свят, говорит по этому поводу святой Кирилл Иерусалимский, — да не приступает. «Един свят, един Господь, Иисус Христос», и святые отцы-монахи из своих пустынь, которые были полем их духовной битвы, вместе с мучениками говорят каждому из нас об единственной тайне жизни: «Отдай кровь, и приими Дух». Где нам взять эту силу самоотдачи? Только у Господа. Мы должны принять в Евхаристии кровь Первомученика, Первосвятого, единого святого Господа нашего Иисуса Христа, через Него приобщиться Божественному Духу, с тем, чтобы быть способными отдавать себя и быть святыми, Христовыми.

«Всякий, кто исповедует Меня перед людьми, — говорит нам сегодня в Евангелии Спаситель, — Я исповедую его перед Отцом Моим Небесным, и всякий, кто отвержется Меня перед людьми, того отвергнусь Я перед Отцом Моим Небесным». Вот эта верность перед лицом страданий, перед лицом смерти — то, что определяет святых. Быть верующим — значит быть верным, и этим только Церковь жива. Нам надо сегодня услышать эти слова Спасителя о том, что мы можем отречься от Христа нашего, и можем оказаться лишенными Царства святости, жизни Божественной. Как мы отрекаемся? Мы отрекаемся от Христа словами, когда говорим, что не знаем Его. Неужели мы такое можем сказать? Как рассказывала одна женщина, с покаянием рассказывала, что когда в 30‑е годы прошлого века была перепись населения, там, где в анкете стоял вопрос о вероисповедании, она написала: «неверующая». И миллионы как будто бы ходящих в церковь, отреклись в те страшные годы от своего Господа. Это отречение может быть как бы не прямым. В «Древнем патерике» рассказывается об одном монахе, который отправился в город по послушанию, чтобы купить что-то для монастыря. Там он встретил одного иудея, очень красноречивого, который стал рассказывать ему о своей вере. Он слушал его и сказал как-то очень отвлеченно, отсутствующе: «Может быть, и правда то, что ты говоришь». Когда он вернулся в монастырь, его духовный отец сказал ему: «Ты больше не христианин. Ты отрекся от Господа. Какой мрак я вижу в твоей душе!» Это отречение может быть и таким, как было оно у одного очень ученого, весьма образованного человека. Однажды его спросили, как он, такой просвещенный, такой образованный человек, может верить в Бога: «Неужели вы правда верите во Христа?» Да, ответил он, — но не фанатично. Это означало, что вера его — сама собой, а мир — само собой, одно другого не касается, мир может не беспокоиться — он не доставит никаких неприятностей своей верой этому миру, он не потревожит мир ничем, чтобы заставить уважать те смутные принципы, на которых зиждется его вера.

Нам нужно абсолютно ясно увидеть, что мы тогда только верующие, когда отличаемся от мира. Само слово «святой» означает «отличающийся от мира», святой — это тот, кто посвящен Богу. Мы знаем, что храм — свят, он отличается от всех других зданий, потому что он Богу посвящен. Суббота в Ветхом Завете была свята — она отличалась от всех других дней, потому что она была посвящена Богу. Христианин — это человек, который посвящен Богу, и потому он должен отличаться от других людей. Самое ужасное — когда мы ничем не отличаемся от них. Еще не так давно многие христиане спокойно отдавали своих детей в пионеры, комсомольцы, не задумываясь даже, что это — участие в организации, которая официально и обязательно исповедует атеизм, то есть косвенное отречение от Бога. Точно так же сейчас многие из нас готовы отдавать своих детей на какое угодно растерзание, каким угодно программам, телевизионным и другим, еще более глобальным программам воспитания человека с полным истреблением самого главного, что есть в человеке, — разума, стыда и совести. И при этом мы как будто верующие. Мы живем в мире, но мы призваны не сливаться с этим миром, не смешиваться с ним. Побеждать мир мы можем только тем, чем мы отличаемся от мира, то есть Божиим присутствием в нас, тем Христовым, Божественным и подлинно человеческим, которое не уступает зверю-растлителю ничего в нашей вере.

Еще отрекаться от Христа можно не словами, а просто молчанием. Снова и снова жизнь дает нам возможность заступиться за нашего Господа, когда Он снова поруган, когда снова вокруг — бесчестие, кощунство, богохульство, и возможность выступить против зла, уже открытого, наглого, в котором — явное присутствие диавола, человекоубийцы, отца лжи. И мы снова и снова храним молчание. Когда появилась возможность для Церкви говорить, когда объявили как будто бы все свободы, неужели это была свобода говорить только полуправду-полуложь, только ложь, а не слово правды! Раньше Церковь нашу называли «Церковью молчания», потому что насильно был замкнут рот. Неужели она может быть и теперь этой Церковью молчания! Если бы с самого начала так называемой перестройки Церковь возвысила свой голос против этого страшного сатанинского растления, которое совершается в нашем Отечестве, не молчала, то, конечно, многое сейчас было бы иным. Тогда авторитет Церкви был самым высоким, по всем опросам социологов. Люди за годы безбожного коммунизма изголодались по слову высшей правды, тогда разврат еще ужасал, шокировал нормальное сознание, еще не привыкли к нему так, как сейчас. То, что упущено, уже не вернешь. И сейчас, если мы будем продолжать хранить это молчание, которое может обществом восприниматься как знак согласия с беззаконием, плохо, конечно, будет и нам, и всем, кто ждет от Церкви спасения.

Но бывает еще отречение от Христа всей жизнью своей. Мы так живем, что непрестанно отрекаемся от Христа. Слишком часто мы оказываемся только слушателями Слова Божия, а не делателями его. Из-за вас, как говорит апостол Павел именно о таком отречении, Имя Божие хулится, подвергается поруганию у язычников. И, конечно же, если все слова о правде, о чистоте, о любви, которые мы произносим, в нашей жизни не осуществляются, то они делаются подозрительными для тех, кто слушает нас. И Имя Божие, и Церковь Христова снова подвергаются бесчестию. Это исповедание, эта верность Христу дорого стоит. Как в Евангелии Христос говорит: «Кто хочет быть Моим учеником, тот должен взять крест». Это означает, что мы всегда стоим перед выбором, всегда должны принести в жертву либо Христа, заповедь Его, либо себя и свое благополучие. Не бывает такого, чтобы мы смогли сохранить и то, и другое. И до тех пор, пока в нашей жизни не будет решимости: «Да будет воля Твоя!» — не только во всех обстоятельствах, самых страшных и скорбных, которые посылает нам Господь, но во всем, что мы исполняем в жизни, говоря: «Да исполнится с Твоей, Господи, помощью и силой заповедь, которую Ты мне дал!» — до тех пор наше исповедание не будет истинным. Господь предупреждает нас о том, что кто хочет жизнь свою, душу свою сохранить, сберечь в этом мире, тот погубит ее. И мы знаем, что именно так всегда бывает, и в те годы великих гонений очень многие хотели сберечь свою жизнь, потому и отрекались от Христа, и потому погубили свою жизнь.

Сейчас мир самым главным принципом жизни считает именно то, как сохранить свою жизнь, сберечь ее и приобрести все, что необходимо для этой жизни (как мир это понимает). Но при этом невозможно не видеть, что теряется единственное, что делает эту жизнь драгоценной, то, благодаря чему действительно стоит жить, потому что без Христа, без любви к Нему жизнь бессмысленна и пуста, и только через жизнь по вере, через бескорыстную любовь ко Господу и к людям, через отдачу себя, через трату своей жизни ради этого, мы приобретаем ее. Мы очень немощны и слабы, и никто из нас не может сказать, что он сильнее Петра, который из-за одного слова служанки отрекся от своего Спасителя. И каждый из нас должен сегодня увидеть, сколько раз он отрекался от Христа или словом, или молчанием, или жизнью своей. И мы должны все обратиться к святым нашим, которые тоже были немощны и хрупки. У них тоже были порой колебания в вере, некоторые даже отрекались от Господа, но они знали, что Господь, если всем своим сердцем, с покаянием обращаться к Нему, все может восстановить. Эти святые напоминают нам, что хотя по естеству своему мы не имеем порой сил противостоять самым малым скорбям и искушениям, но когда придет самое главное испытание, то будет действовать в нас Христос. Господь Духом Святым дает утешение всякому страданию и крепость всякой немощи человеческой. Он говорит нам: «Не бойся, малое стадо!» Он говорит нам: «Посмотрите, не множество ли птиц продаются за два ассария, но всякая из них в памяти Отца Небесного, Который заботится о них и знает, что с каждой из них произойдет, не дороже ли вы этих малых птиц?» «Не бойтесь убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать». Неужели меч или гонения, говорит нам вся Церковь святых, — или мука какая-нибудь, или какое-либо горе могут одолеть любовь Божию, которую Он имеет к каждому из нас? Будем верны нашему Господу заступничеством всех наших святых. А Господь всегда будет нам верен, ибо Он не может, как говорит Писание, на быть верным Себе.

Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая Чудотворца в Пыжах

http://ruskline.ru/news_rl/2013/06/29/ob_otrechenii_ot_hrista/

архиеп. Феофан Полтавский

Се бо отныне ублажат
мя вси роди (Лк. 1:48).

Когда лукавому искусителю удалось прельстить наших прародителей в раю и разрушить их райское блаженство, тогда в лице наших прародителей все человечество тотчас же подпало осуждению смерти. Смерть прежде возвещенная предохранительно, а теперь уполномоченная самим Божественным Правосудием на владычество над человеческим родом,— стала наступать на человека по следам греха. Но тогда же милосердый в самом правосудии Бог, приостановив ее, благоволил в умирающем уже и погибающем человечестве посеять новое семя жизни и спасения.

Чудным образом в слове осуждения частью скрыл Он, частью открыл тайну помилования, когда осужденному искусителю возвестил: Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем тоя: Той твою сотрет главу (Быт. 3:15). То есть: ты, дух злобы, мечтаешь, что, прельстив жену, как слабейшую часть человечества, и чрез нее увлекши в преступление и Адама, будешь иметь весь род человеческий твоим всегдашним рабом. Нет! От побежденных тобою человеков восстанет против тебя вражда, противоборство, брань. Она продолжится в их потомстве. Наконец, Тот, Который до времени сокрывается под таинственным наименованием Семени Жены,— Той твою сотрет главу, победит тебя решительно, уничтожит твою власть, которая есть область греха и держава смерти, и, следовательно, возвратит человечеству похищенную у него святость и жизнь, безопасную от смерти.

Итак, Божие определение о победоносном Семени Жены, то есть о рождении Христа Спасителя от Девы провозглашено было Самим Богом еще в раю. Но если оно провозглашено было еще в первые дни мира, то почему оно не исполнялось в продолжение столь многих веков?

Не дерзаем приписать себе способность дать на это полный ответ. Кто бо разуме ум Господень? (Рим. 11:34). Однако можем сказать не обинуясь, что не в Боге причина медленности. До скорости течет слово Его (Пс. 147:4). Той рече, и быша: Той повеле, и создашася (Пс. 32:9). У Вечного всегда все готово, для Всемогущего всегда все возможно. Тварь медлит по необходимости, потому что движется в определенных кругах времени, которых не может ускорить. В твари свободной не достает готовности для принятия действия Божия, когда в ее воле не достает соответствия воле Божией. Особенно трудно устроить сию готовность в твари падшей и разрушенной, которую нужно восставлять и пересозидать. Слово Божие о Спасителе мира, как молния, блеснуло над человечеством в первые минуты греховного омрачения и неоднократно просиявало в последующих откровениях. Но мрак греховный продолжал тяготеть, и веки и тысячелетия должны были пройти прежде, нежели действительно Слово плоть бысть (Ин. 1:14), и Бог явися во плоти (1 Тим. 3:16).

В это долгое время, благословение, которым Бог Отец благословил нас в небесных о Христе прежде сложения мира (Еф. 1:3-4), как молниеносный облак носилось над землею. Между тем как тайное действие Провидения изыскивало в роде человеческом и уготовляло благословенную в женах, которая могла бы своею чистотою эту Божественную молнию привлечь, принять, вместить, удержать, без опасения быть опаленною огнем Божества, и, таким образом, чрез себя существенно усвоить всему человечеству благословение Христово. И, наконец, оно обрело сию вожделенную Деву, и чрез Нее совершилась тайна Боговоплощения и тайна спасения рода человеческого.

Братие-христиане! Находятся в настоящее время даже из числа верующих такие, которые не видят никакого смысла в ветхозаветной истории. И на этом основании отрицают самую Богодухновенность Ветхого Завета. Можно сказать о них одно: поистине не ведают они, что творят. О, нет! Ветхий Завет имеет глубокий смысл. От вечности в сокровенном совете Божием предрешено было спасти род человеческий чрез Боговоплощение. Но самое Боговоплощение не могло совершиться иначе, как под условием, чтобы в роде человеческом обрелась Святая и Пречистая Дева, достойная послужить тайне Боговоплощения. Для сей именно цели Высочайшая Премудрость Божия избирает еврейский народ, обособляет его от других народов и многообразными испытаниями очищает его. И хотя в большинстве своем Израиль, по слову Апостола, чего искал, не получил: избранные только получили, а прочие ожесточились (Рим. 11:7), но Промысел Божий все же достиг Своей цели: среди избранных, в заключение ветхозаветной истории, обрелась, наконец, Та вожделенная Дева, от Которой воплотился для нашего спасения Единородный Сын Божий.

Пресвятая Дева есть высочайший цвет и плод Ветхого Завета, и смысл настоящего праздника: «Рождество Твое, Богородице Дево, радость возвести всей вселенней: из Тебе бо воссия Христос Бог наш, и разрушив клятву, даде благословение, и упразднив смерть, дарова нам живот вечный». Чистую славно почтим, людие, Богородицу, огнь Божества приимшую во чреве неопально. Аминь.

Публикуется по изданию:

архиеп. Аверкий (Таушев). Высокопреосвященный Феофан, архиепископ Полтавский и Переяславский. Jordanville, NY. , 1974. СС. 35-36

http://antimodern.wordpress.com/2012/09/20/theotokos/#more-11219

Иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Небеснем. Мф 5, 19. Почему свят и наречен равноапостольным великий князь Владимир? Он обратился от языческой тьмы к свету Христову, крестился сам, крестил киевлян и послал крестить в другие города и области своего княжества.

Он первый из всероссийских правителей стал христианином и положил начало христианскому устроению Русского государства. С него Русская держава начинает быть православной и христианство проникает во все области народной и государственной жизни.

Действовал ли он при том только как правитель, являлись ли его действия, направленные к тому, только государственными деяниями? Нет, он сам в себе проявил истинного христианина и проповедовал Христа не столько словом, сколько личным своим примером.

Воспитанный в язычестве, князь Владимир, хотя и слышал в самом раннем детстве о Христе от своей бабушки, блаженной княгини Ольги, был сначала ревностным язычником. Он усердно исполнял языческие обряды, старался угодить языческим богам, приносил им благодарения за успехи, потому что был убежден, что служит истине.

Когда же произошло убийство толпой киевлян св. варяга Феодора и сына его Иоанна, на которого пал жребий быть принесенным в жертву Перуну в благодарность за одержанную победу, Владимир понял, что он ошибался. Он почувствовал разлад между законом нравственным и требованиями язычества и чуткой душой ощутил его неправоту. Искание истины и правды привело его к Православию, и, преодолев все внутренние и внешние препятствия, стоявшие на пути к нему, он принял святое крещение.

Теперь, ставши христианином, он стал служить Христу еще ревностнее, чем раньше служил богам языческим. Ныне он уже всем существом приносил себя самого и все, чем обладал, в жертву Истине, ибо учение христианское открывает Божественные истины и выражает высочайший нравственный внутренний закон.

Владимир стал иным после крещения. Он сохранил в себе все лучшие качества, которые имел прежде, отвергнув от себя все свои порочные наклонности и привычки. Из жестокого, не пожалевшего даже родного брата, убитого во время междоусобной войны с ним, он сделался настолько мягкосердечным, что не хотел казнить и преступников, делая то в исключительных случаях, чтобы пресечь злодеяния.

Из распутного он стал целомудренным, оставил многочисленных своих прежних жен и жил в честном супружестве с сочетавшейся с ним христианским браком царевной Анной. Из хищного завоевателя он становится миролюбивым правителем. Из корыстолюбивого собирателя дани он стал равнодушным к земным сокровищам, будучи всегда готов жертвовать ими для приобретения невещественных ценностей. Для дружины он был теперь не столько грозным предводителем, карающим малейшее ослушание, сколько мудрым начальником, понимающим душу своих подчиненных и ценящим своих сподвижников.

Для всего народа, ему подвластного, он стал любящим отцом, заботящимся обо всех своих многочисленных чадах, каковыми являлись для него теперь его подданные, пекущимся об удовлетворении всех их нужд и потребностей.

Особое внимание его привлекали теперь те, кто был беспомощен, — сироты, вдовы, калеки. О них особенно вспоминал князь Владимир во время празднеств и рассылал им возы с пищей и другими необходимыми вещами.

Самые празднества были теперь не разгулом, а взаимным радостным братским общением. Во всех областях жизни проявлял себя христианином великий князь Владимир Красное Солнышко — и в жизни своей личной, и в семейной, и в общественной, и в государственной. Познав истину, он служил ей от всего сердца, распространяя свет всюду, где мог. Он в себе самом являл олицетворение учения Христова, был во всем примером для подражания. Посему так быстро и глубоко Православие проникло во все стороны русской жизни. Князь увлекал всех своим личным подвигом. Он был победителем себя самого, через то властвовал над другими, проповедовал Христа своими деяниями, к какой бы области они ни относились. Он служил истинному Богу как отдельная личность, как глава семейства, как вождь, как судья, как правитель, как государь. Он был всегда тем же служителем Истине и Правде, стремясь, чтобы они царствовали всюду.

Он глубоко осознал, что лишь елика суть истинна, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, аще кая добродетель и аще кая похвала (Флп 4, 8) — должно быть основой жизни как отдельного человека, так и всего народа. Посему он не отделял одно от другого и то, что проявлял в личной жизни, осуществлял в государственных делах.

Тот новый дух цельности, единства во всех областях жизни и осуществления правды во всем показал в себе самом и передал русскому народу святой Владимир. Он его Просветитель и Креститель, государь и апостол, воевода и учитель, объединитель и хранитель. Ему следовали его лучшие преемники, и не случайно именно в день его памяти была одержана Невская победа благоверным великим князем Александром, в котором ярко отпечатлелся духовный облик его равноапостольного предка.

Служение Богу, начатое св. Владимиром на земле, продолжается ныне у Престола Всевышнего, предстоя которому он молится за Русскую землю, им просвещенную и освященную, и сияет с высот небесным светом, озаряя русским людям путь к Истине и Правде.

Из книги «Владыка Иоанн – святитель Русского зарубежья»,   выпущенной издательством Сретенского монастыря. Приобрести книгу можно в магазине московского Сретенского монастыря.

Господь, пришедши, приносит Вечерю с Со­бою: приносит все духовные блага во спасе­ние, которых Он есть единственный Источник, и дает их вкушать душе. Войдите же внутрь и смотрите.

«Господь свет есть». Свет приносит Он с Со­бою и в душу, приявшую Его. Как, когда в тем­ную комнату вносится светильник, обильно све­тящий, комната та и все находящиеся в ней предметы, от большого до малого, становятся ви­димыми с самым светильником и с тем, кто при­нес его; таким же образом свет духовный озаряет душу, приявшую Господа. Это — свет ведения и разумения всего Домостроительства нашего спасения. Ясно сознаются в ней наша ничтожность и беспомощность и великое Божие к нам снисхождение, спасающее нас со всеми соприкосновенными тому истинами: о Единосущ­ной Троице, о творении и Промышлении, нашем падении, Воплощении Бога Слова, Его крестной смерти и Воскресении, об устроении Святой Цер­кви, общении Небесных с земными и наследии, уготованном на Небе верующим и труждающимся в жизни по вере — словом, со всею совокупностью спасительных истин. Истины сии ведо­мы нам и всегда, как христианам; но, пока мы не вступаем в жизнь по Христе, ведение сие пребывает внешним. Господь же, пришедши, сорастворяет их не с умом только, но со всем существом духа нашего, до того, что после сего не остается ни тени сомнения, ни момента забвения. Но как верно, что свет теперь окружает нас и освещает все окрест нас и мы то сознаем неотразимо; так приявший Господа умом сознательно стоит в тех истинах и неотходно пребывает в них, действуя в свойственном ему кругу. Так должно быть во всяком причастнике Христовых Тайн, приявшем в них Господа. Но так ли это и у нас с вами, братие?

«Господь есть сила всеоживляющая». Силу духовную приносит Он с Coбой и в душу, Его приявшую. Больной — расслабленный, лежа в по­стели, едва поднимает руки, едва говорит, едва помавает очами, но, получивши исцеление, в чувстве силы и крепости, начинает ходить и действовать не только без боли, но и с охотою, подобно расслабленному, исцеленному Спасителем; который, взяв одр, ходил, скача и хваля Бога. Так и душа грешная - нравственно расслабленна, но, когда принимает в себя Господа, чувствует в себе духовную крепость и силу, то есть ощущает воодушевленную ревность о всяком добре и об исполнении всякой заповеди Божией, не одолимую никакими препятствиями, ни вне­шними, ни внутренними, воздвигаемыми от стра­стей и худых привычек, и непресекаемую ни не­радением, ни отлагательством. И всегда мы делаем понемногу добро; но делаем, когда оно само, так сказать, попадется под руки и в испол­нении не требует пожертвований и особых уси­лий. Но тут возрождается сильная энергия с направлением всех помышлений, желаний и на­мерений на одно богоугодное, что выражается не только живостью, но некоторою неудержимостью в трудах доброделания и благочестия, не чувствующею усталости и сытости. Так должно быть во всяком причастнике Христовых Таин, приявшем в них Господа. Но так ли это у нас с вами, братие?

«Господь есть мир». Мир приносит Он с Собою и в душу, Его приявшую. Как на море Тивериадском поднявшуюся бурю сильную, взволно­вавшую море и приведшую в смятение Апостолов, Господь всесильным словом Своим укротив, водворил тишину большую, успокоившую и обвеселившую всех; так и в душе, обычно волнуемой множеством помышлений, желаний, предприятий и движений сердечных, по пришествии в нее Господа водворяется глубокая духовная тиши­на, ничем не возмутимая ни совне, ни извнутри, — тишина, дающая возможность внятно слышать и легкий глас с неба ли то или с земли. Это не неподвижность, но стройность и мерность всех действий нашего духа, во всех его видах, которые, качествуя внутри, выражаются и вовне степенностию всех движений и устроением дел своих без всякого возмущения встречаемых по­рядков. Так должно быть во всяком причастни­ке Христовых Тайн, приявшем в них Господа. Но так ли это и у нас с вами, братие?

«Господь есть огнь согревающий». Духовную теплоту приносит Он с Собою и в душу, Его приявшую. Как с холода внешнего входящий в теплую комнату чувствует теплоту, приятно охватывающую его по всему телу, так теплотою духовною, как одеждою какою, одевается душа по приятии Господа в Пречистых Тайнах. Свы­ше — благоволение Бога примирившегося, позади — заглаждение грехов, в будущем — уверенность в неизреченном наследии, отовсюду - мирное общение с невидимым и видимым; это лучи сей духовной теплоты, кои, сходясь в сердце, производят в нем горение духа, привлекающее туда все силы естества нашего: чем устрояется в нем крепкое обиталище для вмещения невместимого. Сия теплота дает сладость, рай сладости, сокровище духовное, ради которого готов человек отдать все, лишь бы не потерять его, а всегда обладать им. Так должно быть во всяком причастнике Христовых Тайн, прием­лющем в них Господа. Но так ли это у нас с вами, братие?

Так, свет ведения, сила воодушевления на добро, мир душевный, сладостная теплота — это главные свидетели водворения Господа в серд­цах истинных причастников, Вечеря, которою напитывает Он приявшую Его душу. Слыша сие, не один, может быть, из вас возмутится духом и спросит: «Что же, если не видит кто в себе та­ких свидетельств, в том нет и Господа?» Не бу­ду ложно успокаивать вас; да, нет в том Госпо­да. И еще далее проведу это слово: что как нет в том Господа, то нет и спасения тому.

Однако ж, смотрите не тревожьте себя и лож­ными страхованиями. Может быть, нет в совер­шенстве сих благ, но они есть в начатках. Тогда все же надобно сказать, что они есть. Не вдруг воссиявает день, но, едва только начинает брез­житься, все знают, что ночь прошла и настанет день. Не вдруг вырастает цвет или дерево, но, едва только семя дает росток, знаем, что жизнь нового растения уже началась. Не вдруг под­нимается на ноги больной, однако, коль скоро найдено лекарство и восприяло силу, знаем, что выздоровление уже в действии. Так разумейте и о плодах Принятия Пречистых Тайн, свиде­тельствующих о вселении в нас Господа. Нет их в силе, но, может быть, они есть в начатках. По­терпите и пребудьте в том порядке, при котором можно ожидать явления их в совершенстве, и получите чаемое. Спросите: «Как же узнать, есть ли в нас хоть эти начатки?» Отвечаю: если есть забота о спасении с трудами по исполнению все­го, чем условливается спасение, ведайте, что Господь начал уже в нас Свое дело. Продолжите начатый труд с терпением и узрите, что начавший совершит. Но если уж и сего нет, значит, нет и начатков. Нерадение и беспечность о спасении — явный признак, что жизнь духа еще не начата. И надобно все сызнова переделать. He отчаивайтесь, впрочем, и в сем случае. Затем, и жизнь нам еще дается, чтоб мы пришли в чувство и раскаялись. Это и сделать надо. Время благоприятное святого поста еще есть. Воспользуемся им и позаботимся пройти курс врачевания своего в говении уже надлежащим образом! Тогда, примирившись с Господом в Таинстве Покаяния и прияв Его в Пречистых Тайнах, начнем мы труд жития, который приведет наконец во свет и совершенство духовные блага, свидетельствующие, что Господь в нас и мы в Нем. Аминь.

12 марта 1861 года

http://www.pravoslavie.ru/put/45245.htm

7.03.2011
Архиепископ Никон (Рождественский)

Что есть молитва в духовной жизни христианина? В сущности, она есть дыхание души, живущей с Богом, постоянное возношение ума и сердца к Богу, являемое благоговейным словом к Богу — или гласно, или же внутренне, сердечно.
Умеем ли мы "дышать молитвою", возносить свое сердце, свой ум к Богу так, как подобает, как научил нас Господь, как учат святые угодники Божий? Умеем ли мы молиться?
Как ни скорбно, но должно сказать, что мы, нынешние христиане, или разучились, или вовсе не научились молиться. И не потому ли, что мы в молитве уходим от Бога, сердцем далече отстоим от Него, гаснет в нас и жизнь духовная, и многие из нас даже понятия не имеют о том, что такое есть сия жизнь духовная, и мы живем только жизнию плоти и души, вовсе забывая, что в нас есть еще дух, существенно отличающий нас от других живых существ, духа не имущих?.. Не потому ли так быстро прививаются к нам такие учения, как дарвинизм, производящий человека от обезьяны? В самом деле, если человек вовсе не ощущает в себе начал духовной жизни, жизни духа, то он живет жизнию только животною, душевною, с миром духа не соприкасается, дух в нем как бы замер, не дышит, и ему становится как бы естественно уже и ощущать себя — только животным, а остаток неизгладимого в нем образа Божия, последние следы его всячески стирать под давлением греховных страстей, заглушая голос совести хитросплетаемыми софизмами лженаук естественных... Человек постепенно погружается опять в ту тьму богозабвения, в какой он находился несколько тысяч лет до Рождества Христа Спасителя и уподобляется снова скотам несмысленным.
Молитва есть великий дар Божий, но подается он только тому, кто за ним простирает к Богу руки, кто идет к Богу с произволением молиться. Являем ли должное произволение, стремимся ли мы к Отцу Небесному, яко елень к источникам водным, ищет ли, просит ли наше сердце молитвы?
Не умеем мы, разучились мы молиться, но — слава Богу: есть среди нас еще жаждущие молитвы, взывающие к Богу сердцем: Господи, научи нас молиться! На мой дневник, под заглавием "Нечто о молитве и смиренномудрии", получил я от читателей новые письма с вопросами и недоумениями, показывающими, какие мы младенцы в делании молитвы. Настало время святого поста и покаяния; без молитвы невозможно покаяние; побеседуем же о молитве в ответ на письма моих читателей, в коих слышатся запросы духовной жизни.
"Вы пишете, владыко, — говорит один из моих читателей, — что отнюдь не следует своей фантазии позволять представлять себе того, кому молишься. Простите, я не понимаю вашего указания. О. Иоанн Кронштадтский сказал: «В молитве с Отцом небесным живо представляй Его стоящим пред Тобою и с любовию внимающим каждому твоему слову». К чему же нам тогда образа, которые служат нам для нашего настроения и представления того, к кому обращена наша молитва: ведь не самой же доске мы молимся. Да как же не воображать и не ощущать при молитве Господа Бога нашего? Он — вездесущий".
Надо быть осторожным, чтоб не смешивать слов и понятий между собою сходных, но не тождественных. "Живо представлять" еще не значит: "рисовать в воображении". В дневниках о. Иоанна везде, где говорится о таком представлении, разумеется стояние благоговейною мыслию пред Вездесущим, Всевидящим и Всеведущим Богом и святыми Его, когда человек сознает себя в присутствии незримого Существа, как бы ощущает сие присутствие, не допускает и мысли о том, чтоб Оно его не слышало, — тем не менее — не дерзает вторгаться своим грубым воображением в область незримого мира и сохраняет ум свой "безвидным", по выражению святых подвижников. На вопрос моего читателя относительно значения святых икон полстолетия тому назад ответил покойный автор "Аскетических опытов", известный подвижник епископ Игнатий Брянчанинов. "Святые иконы, — пишет он, — приняты святою Церковию для возбуждения благочестивых воспоминаний и ощущений, а отнюдь не для возбуждения мечтательности. Стоя пред иконою Спасителя, стой как бы перед Самим Господом Иисусом Христом, невидимо вездесущим и иконою Своею присутствующим в том месте, где она находится; стоя пред иконою Божией Матери, стой как бы пред Самою Пресвятою Девою, но ум твой храни безвидным: величайшая разница быть в присутствии Господа и предстоять Господу, или — воображать Господа. Ощущение присутствия Господня наводит на душу спасительный страх, вводит в нее спасительное чувство благоговения, а воображение Господа и святых Его сообщает уму как бы вещественность, приводит его к ложному, гордому мнению о себе, — душу приводит в ложное состояние — состояние самообольщения".
Вот что говорит муж высокого опыта духовного и говорит не от себя, хотя мы не сомневаемся, что и сам он на опыте все это изведал, — но говорит на основании опыта и писаний святых и богоносных отцов. "Самый опасный, неправильный образ молитвы, — пишет он в другом месте, — заключается в том, когда молящийся сочиняет мечтательные картины (а начинается это именно с мечтательного воображения Господа и святых Его), заимствуя их, по-видимому, из Священного Писания, в сущности же из своего состояния падения и самообольщения; этими картинами льстит своему самомнению, своему падению, своей греховности, обманывает себя. Очевидно, что все, сочиняемое мечтательностию нашей падшей природы, не существует на самом деле, есть вымысел и ложь, столь сродные и свойственные падшему ангелу. Мечтатель с первого шага на пути молитвенном исходит из области истины, входит в область лжи, страстей, греха, сатаны". Св. Симеон Новый Богослов описывает молитву мечтателя и плоды ее так: "Он воздымает к небу руки, глаза и ум, воображает в уме своем божественные совещания, небесные блага, чины святых Ангелов, селения святых, короче, собирает все, что слышал в Божественном Писании, в воображении своем, рассматривает это во время молитвы, взирает на небо и всем этим возбуждает душу свою к божественному желанию и любви; иногда проливает слезы и плачет. Таким образом, мало-помалу кичится сердце его, не понимая того умом; он мнит, что совершаемое им есть плод Божественной благодати к его утешению, и молит Бога, чтобы сподобил его всегда пребывать в этом делании. Это — признак прелести. Такой человек, если и будет безмолвствовать совершенным безмолвием, не может не сойти с ума и не сделаться сумасшедшим. Если же и не случится с ним этого, однако ему невозможно никогда достигнуть духовного разума и добродетели или бесстрастия. Таким образом прельстились видевшие свет и сияние этими телесными очами, обонявшие благовония обонянием своим, слышавшие гласы ушами своими. Одни из них возбесновались и переходили умоповрежденными с места на место; другие приняли беса, преобразившегося во Ангела светлого, прельстились и пребыли неисправленными даже до конца, не принимая совета ни от кого из братии; иные из них, подучаемые диаволом, убили сами себя; иные низверглись в пропасти, иные удавились... Вот какой вред происходит от этого образа молитвы", — заключает св. Симеон.
Вот что значит давать волю своему воображению во время молитвы, скажем и мы.
Достойно внимания вот что: в нашей Православной Церкви, милостию Божией, еще хранится священное предание о том, как творить Богу угодную и спасительную молитву; а отпадшей от единения с нею церковью западной, латинской, по-видимому, оно совсем утрачено и подменено мечтательною молитвою и состоянием прелести, как это видно из жизнеописаний всех западных святых после отпадения Запада от Востока. Прочтите, например, сказания о жизни Франциска Ассизского: там сплошь — все состояния прелести, принимаемые и самим Франциском, и его почитателями за состояния благодатные. Это отобразилось даже в религиозном искусстве: в то время, как православная икона, особенно написанная в духе древних преданий церковных, не увлекает воображение в область мечтательного натурализма: эти тонкие линии, прямые черты, высокие темные фигуры, как бы только условно напоминающие живых людей, почти не способны увлечь воображение, разжечь фантазию, — живопись латинская пленяет красотою внешних, телесных форм и быстро овладевает воображением, способствуя тем мечтательной молитве. Это, конечно, отображается и в литературе, особенно духовной, в латинской церкви. Даже такие, уважаемые у нас книги, как "Подражание Христу" Фомы Кемпийского, по отзыву опытных в духовной жизни писателей наших, каков затворник епископ Феофан, написаны из "мнения", то есть в состоянии мечтательности, близкой к состоянию прелести.
В житиях святых можно видеть много примеров погибельного состояния прелести от неправильной молитвы; встречаются они и теперь как в монастырях, так и среди мирян. Епископ Игнатий Брянчанинов приводит такие же примеры из современной жизни. Он рассказывает об одном чиновнике, который при молитве постоянно видел свет от икон, слышал благоухание, чувствовал во рту необыкновенную сладость и т.д. Когда этот молитвенник рассказал об этом монаху, то монах спросил его: "Не приходила ли вам мысль убить себя?" — "Как же, — отвечал чиновник, — я уже был кинувшись в Фонтанку, да меня вытащили". Оказалось, что чиновник употреблял упомянутый способ молитвы, разгорячал свое воображение и кровь, при чем человек делается очень способным к усиленному посту и бдению. К состоянию самообольщения, избранному произвольно, диавол присоединил свое, сродное этому состоянию, действие, и человеческое самообольщение перешло в явную бесовскую прелесть. Монах стал уговаривать чиновника, чтобы он оставил употребляемый им способ молитвы. С ожесточением воспротивился чиновник совету его. "Как мне отказаться от явной благодати?" — говорил он. "Когда чиновник ушел, я, — пишет преосвященный Игнатий, — спросил монаха: с чего пришла ему мысль спросить чиновника о помысле самоубийства? Монах отвечал: «Как среди плача по Богу приходят минуты необыкновенного успокоения совести, в чем заключается утешение плачущих, так и среди ложного наслаждения, доставляемого бесовскою прелестию, приходят минуты, в которые эта прелесть как бы разоблачается и дает вкусить себя так, как она есть». Эти минуты ужасны! Горесть их и производимое этою горестию отчаяние — невыносимы! По этому состоянию, в которое приводит прелесть, всего бы легче узнать ее прельщенному и принять меры к исцелению себя. Но увы! начало прелести — гордость, и плод ее — преизобильная гордость. Прельщенный, признающий себя причастником божественной благодати, почти всегда презирает совет ближних, как это заметил св. Симеон".
Рассказывает также епископ Игнатий об одном афонском иеросхимонахе, которого он просил научить его молитве. "Иеросхимонах немедленно согласился быть моим наставником, — говорит он, — и — о ужас! с величайшим разгорячением начал мне передавать способ восторженной мечтательной молитвы. Вижу: у него разгорячены и кровь, и воображение, — он в самодовольстве, в восторге от себя, в самообольщении, в прелести! Дав ему высказаться, я начал понемногу, в чине учащегося, предлагать ему учение св. отцов о молитве, указывая его в «Добротолюбии» и прося объяснить мне это учение. Афонец пришел в совершенное недоумение. Вижу: он вовсе незнаком с учением св. отцов о молитве. В беседе говорю ему: «Смотри, старец: будешь жить в Петербурге, никак не квартируй в верхнем этаже, квартируй непременно в нижнем». — «Отчего так?» — спросил афонец. «Оттого, — отвечал я, — что если вздумается Ангелам, внезапно восхитив тебя, перенести из Петербурга на Афон и они понесут тебя из верхнего окна да уронят, то убьешься до смерти; если же понесут из нижнего, то только ушибешься». — «Представь себе, — отвечал афонец, — сколько раз, когда я стоял на молитве, приходила мне живая мысль, что Ангелы восхитят меня и поставят на Афоне!» Оказалось, что иеросхимонах носит вериги, почти не спит, мало вкушает пищи и чувствует в теле такой жар, что зимою не нуждается в теплой одежде. Я стал просить афонца, чтоб он испытал способ, преподанный св. отцами, заключающийся в том, чтобы ум во время молитвы был совершенно чужд всякого мечтания, погружался весь во внимание словам молитвы, заключался и вмещался, по выражению св. Иоанна Лествичника, в словах молитвы, причем сердце обыкновенно сочувствует уму душеспасительным чувством печали о грехах, как сказал преподобный Марк Подвижник: «Ум, неразвлеченно молящийся, утесняет сердце: сердце же сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». Когда же ты испытаешь над собою,- сказал я афонцу- то и мне сообщи о плоде опыта, потому что самому мне предпринять такой опыт неудобно по развлеченной жизни, мною проводимой. Афонец с охотой согласился. Чрез несколько дней приходит он опять ко мне и говорит: «Что ты со мною сделал?» — «А что?» — «Да как я попробовал молиться со вниманием, заключая ум в слова молитвы, то все мои видения пропали, и уже не могу возвратиться к ним». Далее в беседе с афонцем я не увидел той самонадеянности и дерзости, которые были заметны в нем при первом свидании. Я посоветовал ему не отличаться наружностию от других, потому что это ведет к высокоумию, и он снял с себя вериги и отдал их мне. Чрез месяц он еще раз был у меня и сказывал, что жар в теле его прекратился, что он нуждается уже в теплой одежде и гораздо более спит. Искушение таким образом кончилось".
Случалось и мне встречать примеры такой прелести среди самочинных подвижников неправильной молитвы. Лет двадцать пять тому назад, в Троицкой Сергиевой Лавре был послушник, слепец от рождения, звонарь по послушанию. Он и жил на колокольне, под колоколами. Ходил он ко всем, службам исправно, жил крайне воздержанно, утрени никогда не просыпал, словом — был усердным послушником. Однажды он открылся духовнику, что "видит все, что совершается в монашеских кельях по ночам". — "Как же ты видишь, когда ты слеп, и притом живешь на колокольне?" — спросил духовник. "Сижу в келье, — говорит послушник, — и брожу мыслию по кельям и вижу, кто что делает". — "А как ты молитву творишь в келье? Какое исполняешь правило?" — "Кладу каждую ночь по тысяче поклонов", — отвечал тот и рассказал способ молитвы мечтательной. Тогда старец строго запретил ему творить поклоны самочинно, разъяснил опасность того способа, какой он употреблял, и дал заповедь: творить не больше десятка поклонов сверх положенного ему от духовного правила. Прошла неделя какая-нибудь, и послушник является к духовнику. "Отче, — говорит, — что со мною сталось? Я уже не вижу ничего, что по кельям монахи делают, я не могу себя принудить положить те поклоны, какие ты заповедал". Так закончилось искушение сего брата. Но не всегда кончается дело так благополучно. Иные и с ума сходят, и видения видят, и самоубийством кончают...
Вот почему следует строго держаться правила молитвы, которое епископ Игнатий выражает такими словами: "Ум во время молитвы должно иметь и со всею тщательностью сохранять безвидным, отвергая все образы, рисующиеся в способности воображения, потому что ум в молитве предстоит невидимому Богу, Которого невозможно представить никаким вещественным образом. Образы, если их допустит ум в молитве, соделаются непроницаемою завесою, стеною между умом и Богом". — "Те, которые в молитвах своих не видят ничего, видят Бога", — сказал преподобный Мелетий Исповедник.
"Самый простой закон для молитвы, — пишет святитель-затворник Феофан, — ничего не воображать, а, собравшись умом в сердце, встать в убеждение, что Бог близ, что Он видит и внимает, и в этом убеждении припадать к Нему, страшному в величии и близкому в благоснисхождении к нам".

1914 год

 

http://www.blagogon.ru/digest/159/

Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими; когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов; а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и всё, что он имел, и заплатить; тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и всё тебе заплачу. Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и всё отдам тебе. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему всё бывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя? И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга. Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его

(Мф., 18, 23 – 35).

СВЯТИТЕЛЬ ФЕОФАН ЗАТВОРНИК

Мысли на каждый день

Притчу о двух должниках Господь заключил такими словами: "Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его". Кажется, такая малость требуется: прости и будешь прощен; а когда прощен, то и в милость принят; а когда в милость принят, то стал участником во всех сокровищах милости. Стало быть, тут и спасение, и рай, и вечное блаженство. И такое великое приобретение за такую малость, что простим!. . Да, малость, но для самолюбия нашего нет ничего тяжелее, как прощать. Ненамеренную какую-нибудь неприятность, тайно причиненную нам, так чтоб никто не видал, мы еще, пожалуй, простим; но чуть что почувствительней да при людях, хоть не проси: нет прощения. Бывают обстоятельства, что хочешь - не хочешь, а высказать неудовольствия нельзя, - и молчишь: но язык-то молчит, а сердце говорит и строит злые планы. Повысься неприятность еще на одну линию, - и удержа нет: ни стыд, ни страх, ни потери, ничто не удержит. Вскипевшая самость делает человека словно помешанным и поддавшийся ей начинает городить глупости. Такому несчастью больше всего бывает подвержены люди не какие-нибудь, а чем кто цивилизованней, тем чувствительней к оскорблениям, тем меньше прощает. Снаружи отношения иногда все еще остаются гладкими, но внутри решительный разлад. А между тем, Господь требует, чтобы прощали от всего сердца.

СВ.ПРАВЕДНЫЙ ИОАНН КРОНШТАДТСКИЙ

Моя жизнь во Христе, часть 1

…любя друг друга, надо терпеть друга друга и оставлять, прощать другим их погрешности против нас, чтобы и Отец наш Небесный простил нам согрешения наши [Мф. 6, 14].

***

Ближний - равноправное мне существо, тот же человек, что я, тот же образ Божий; и как он то же, что я, то и любить его надо мне, как я сам себя люблю. Возлюбити искренняго твоего яко сам себе [Мф. 22, 39], - надо наблюдать его, как свою плоть и кровь: обращаться с любовью, кротко, ласково, прощая погрешности его, как себе охотно прощаю, как сам жажду от других прощения или снисхождения моим немощам, т.е. чтобы и не замечали их, как бы их не было, или заметили ласково, кротко, любезно, доброжелательно.

***

Себе все легко прощаешь, если согрешишь против Бога или против людей, легко извиняй и других. Люби ближнего как себя, прощай ему много. Коль краты аще согрешит в мя брат мой, отпущу ли ему до седмь крат? не глаголю тебе, до седмь крат, но до седмьдесят крат седмерицею [Мф. 18, 21, 22], говорит Господь. В этом и познается любовь. Даже мало еще этого для любви: любовь любит врагов своих, добро творит ненавидящим, благословляет проклинающих ее и молится за творящих ей обиду [Лк 6, 27, 28].

***

Чтобы не помнить тебе злобы против тебя ближнего, а от души прощать его, вспомни, что ты сам не чужд злобы, равно как и всех других страстей. Признавай немощи и страсти ближнего за свои собственные: прощающе друг другу, якоже и Бог во Христе простил есть вам [Ефес. 4, 32]. О, как я грешен, противен по грехам моим очам Божиим, людям и даже себе самому! Кто же для меня может быть более противен, кроме меня самого? Воистину никто; в сравнении со мною все праведники. Буду же я немилосердно гневаться на себя и прощение обид и погрешностей ближнего против меня непотребного считать за особенное счастье, да и мне долготерпеливый, щедрый и милостивый Господь простит хотя некоторые согрешения. Я должен помнить, что этим только я и заслуживаю себе милость Владыки, иначе мне давно не надлежало бы жить.

***

Ближнего надо еще более любить тогда, когда он согрешает против Бога или против нас, ибо он тогда болен, тогда он в беде душевной, в опасности, тогда-то и надо помилосердствовать и помолиться о нем и приложить к его сердцу целительный пластырь - слово ласки, вразумления, обличения, утешения, прощения, любви.

***

Часто мы озлобляемся на людей прямодушных и открытых за то, что они прямо обличают наши неправды. Такими людьми надо дорожить и прощать им, если они смелою речью обрывают наше самолюбие. Это врачи, в нравственном смысле, которые острым словом обрезывают гнилости сердечные и, чрез пробуждение нашего самолюбия, производят в душе, омертвевшей грехом, сознание греха и жизненную реакцию.

***

Я сам ежеминутный должник Господу духовно и телесно: духовно - грехами и телесно - туне получая от Него вещественные дары: пищу, питье, деньги, одежду, воздух, теплоту, свет, вообще многоразличное довольство жизненное. Как же мне не иметь удовольствия прощать долги ближнему моему, духовные и вещественные, когда Господь мне прощает бесчисленное множество их? Как мне не давать даром Божьих же даров, когда мне Господь без числа туне подает все блага духовные и вещественные: свет уму и сердцу, покой и радости сердцу, познания многоразличные - до струи воздуха? Да это было бы уродливо мы одно тело и друг для друга члены и непременно взаимно одолжены чем-либо; так и в общественном теле невозможно обойтись без того, чтобы нам не были должны другие или мы не были бы должны другим. И нельзя нам не прощать друг другу долгов: как в теле естественно одни члены часто живут на счет других, например желудок на счет головы или на счет рук и ног, так и в обществе. А главное, надо помнить, что мы все имеем туне от Бога и сами Ему бесконечно много должны, и Он прощает нам с любовью долги наши, лишь бы мы оставляли должникам нашим. Будем же охотно и усердно прощать ближним долги их нам; станем приносить Богу ежедневно эту жертву и будем жить в любви.

***

Оставляем должником нашим. Это значит не иметь на ближнего, провинившегося против нас (намеренно, с упорством, или ненамеренно), огорчения, вражды и озлобления, но прощать ему вину в простоте сердца, представляя живо свои немощи и грехопадения и сохраняя к ближнему-виноватому ту же любовь и те же чувства приязни, какие имели к нему до вины. Читать далее

http://www.glinskie.ru/biblio/slova/o_proshenii.html

http://karelin-r.ru/duhov/202/1.html