Точка зрения, согласно которой Сын Божий воспринял бы нашу природу, даже если бы человечество не впало в грех, — бесполезное и опасное философское умозрение. Писание не ведает никакой иной цели воплощения Сына Божьего, нежели спасение грешников (1 Тим. 1:15; Мф. 18:11; Гал. 4:4-5). Утверждение Августина: Si homo non periisset, Filius hominis non venisset, — соответствует Писанию. Идея о том, что главной или вторичной целью Воплощения было усовершенствование творения (если говорить конкретнее, улучшение образа Божьего в человеке или необходимое развитие божественной сущности, или, по крайней мере, божественного откровения о ней) представляет собой ἄγραφον и, следовательно, в принципе не носит богословский характер (quod non est biblicum, non est theologicum), а также противоречит ясному учению Писания о сотворении и искуплении. Точка зрения, согласно которой целью Воплощения было усовершенствование творения и прежде всего образа Божьего в человеке, идет вразрез, с одной стороны, с теми библейскими утверждениями, которые описывают результат сотворения мира в целом и человека в частности как «хороший весьма», и, с другой стороны, с теми библейскими текстами, которые описывают искупление как разрушение дел диавола и исправление ущерба, нанесенного грехопадением. Более того, эта теория размывает и искажает картину «славы Божией в лице Иисуса Христа» (2 Кор. 4:6), которую рисует Писание. Слава Божия — это Его чудесная любовь к грешному миру («Ибо так возлюбил Бог мир...», Ин.3:16). В милосердии Своем к человеку, прозябающему во грехе («…по благоутробному милосердию Бога… посетил нас Восток свыше…»; Лк. 1:78; 1 Ин. 4:9-10), Бог явил Себя нам как величайший Человеколюбец. Упомянутая же выше теория подменяет божественное сострадание к грешному и погибшему человечеству внутренней потребностью Самого Бога. Она принижает, как во все времена настаивали учителя церкви, и величие божественной благодати, и серьезность греха. Наконец, сторонникам этой теории приходится (и они без колебаний это делали) ошибочно толковать и искажать ряд библейских текстов (Кол. 1:15, 20; 3:10; Рим. 8:29; Евр. 2:10; Еф. 1:19; 4:24; 1 Кор. 15:45) в интересах своих чисто человеческих домыслов.

— Christian Dogmatics

В этом Евангелии нам преподаются два примера веры и любви: пример прокаженного и пример центуриона. Давайте для начала поговорим о прокаженном. Этот прокаженный не набрался бы дерзости, чтобы подойти к Господу и попросить об очищении, если бы он всем сердцем не верил и не ожидал, что Хритос будет благ и милостив и очистит его. Ведь, будучи прокаженным, он имел все основания для робости. Более того, Закон запрещал прокаженным близко общаться с народом. И все же он подходит ко Христу, невзирая на Закон и народ и на то, как чист и свят Христос.

Обратите внимание на проявленную им веру во Христа: она не рассчитывает ни на что, кроме чистой благости и незаслуженной милости Христовой, не ища и не предъявляя никаких заслуг. Ибо здесь, конечно же, невозможно сказать, что прокаженный своей чистотой заслужил право приступить ко Христу, заговорить с Ним и просить Его о помощи. Нет — он приступает с тем большим желанием, что ощущает свою нечистоту и недостоинство, и смотрит только на благость Христа. Это подлинная вера, живая уверенность в благости Бога. Сердце, поступающее так, имеет подлинную веру; сердце, не поступающее так, не имеет подлинной веры — так получается с теми, кто не устремляет взгляд на благость Божью и только лишь на нее, но прежде оглядывается вокруг в поисках своих собственных добрых дел, чтобы счесть себя достойным благодати Божьей и заслужить ее. Таковые никогда не наберутся смелости, чтобы искренне взыскать Бога или приблизиться к Нему.