Жил-был один Карусельщик. Он был старый-престарый, бородатый, страшный и злой. Звали его Карабас-Барабас. Говорили, что он приехал из Италии, что был он раньше директором театра, но всё это враньё, наверное. Он приехал в город как-то весною, привёз с собой деревянную карусель, арендовал землю и поставил на ней аттракцион. Лошадки на карусели были грустными и почему-то полосатыми, хотя они были не зебрами. Карусель крутилась, но пока на ней было пусто.
Вскоре на бывший пустырь стали прибегать девчонки и мальчишки.
- Дяденька, дяденька, а можно покататься на карусели?
- Нельзя! - грозно отвечал Карабас-Барабас.
- Дяденька, дяденька, ну пожалуйста!!
- Нет! - рычал Карусельщик, а когда дети особенно надоедали, доставал из-за пояса плётку и грозился ею. Дети бросались врассыпную, но скоро возвращались снова.
Наконец он сжалился:
- Ладно, детишки, просите у своих родителей по две монеты, и я покатаю вас! Но учтите, если кто-то из вас запросится отпустить его до того, как карусель остановится, я буду катать его целый день!
Ребятишки удивились такому странному условию - кто же будет проситься раньше времени с карусели! Наоборот, все захотят подольше покататься! И побежали домой, просить деньги у родителей.
Первая ватага детей вернулась, зажав в кулачках заветные монетки. Те же, кому денег на удовольствие не дали, толпились, чтобы хотя бы поглазеть.
Карусельщик запустил детей и рассадил по лошадкам. Опустил рычаг, заиграла музыка, которую заглушил хор восторженных детских голосов. Лошадки понеслись навстречу ветру, и в ту же минуту к радостным визгам добавились и вскрики: "ой! ай!" - это плётка загуляла по спинам! Карусельщик махал ею так, что каждый, пролетая мимо него, получал удар, карусель вертелась, и вскоре гул механизма стал смешиваться с рёвом. Тут дети и поняли, что за условие было у Карабаса Барабаса. Кто-то не выдержал и стал плакать: "Отпустииииите меняяяяя!", а Карусельщик дьявольски хохотал.
Карусель остановилась, и заплаканные дети сползли с лошадок, только девочку, просившую отпустить её, Карусельщик сдёрнул за волосы и запер в будке с карусельным механизмом, пообещав заняться ей позже.
Зрители притихли, стали принимать и отводить в сторонку покатавшихся детей. Потом начались расспросы, разглядывание следов плётки. Все были испуганы, но многие всё же хотели попробовать прокатиться. Так зашла и вторая, и третья партия. Когда же деньги у детей кончились, Карабас прогнал их, хотя кое-кто и обещал вытерпеть любую порку ради катания. Он вывел девочку из будки и пристегнул к лошадке кожаными ремешками так, что девочка почти лежала, опираясь на деревянную шею, а спина, попка и ноги были все готовы для ударов . Так и началась безумная порка и кружение, у девочки была возможность чуть отойти от удара, пока карусель проезжала мимо Карабаса, но вскоре лошадка снова равнялась с ним, и плётка вновь догоняла всадницу и её деревянного скакуна. Голова кружилась и девочке казалось, что она летит.
Карусельщик отпустил её после многих и многих кругов, и она долго шла по дороге, шатаясь.
На следующий день дети снова пришли, хоть и не все. Других развлечений в городе не было. Плётка, конечно, била больно, но ведь всё равно дома влетает кому раз в неделю, кому каждый день, а здесь хоть удовольствие можно успеть получить - на быстрой карусели не так много и попадёт. Карусельщик развлекался: иногда он стегал всех подряд, а иногда кого-то пропускал, иногда давал кому-то по два удара, а следующему не доставалось, иногда сажал двух ребят на одну лошадку и вытягивал одним ударом плётки обоих. Девочка тоже пришла через несколько дней... и через неделю... и через год...
Дети вырастали, становились юношами и девушками, но продолжали ходить на аттракцион: ведь так весело играла музыка, и так бил ветер в лицо, так заливисто смеялся Карусельщик, и так странно кружилась голова...

В последнее время я напустила в блог пушистых розовых соплей по поводу личного счастья, и не замучила ещё ни одного сказочного героя, а это совершенный непорядок. Поэтому поздравляю всех с Новым Годом, и думаю, что настала пора вдарить по жесткачу, трэшу и порнографии, и устроить тут зоофилию с фистингом, несовершеннолетними и кровисчееей.... Я честно предупредила, можете не читать :) Как всегда, все персонажи вымышленные, и никто не пострадал, если вдруг какие сомнения.
Ударения имён: Айхэ, рОваль, ТармАха

Айхэ и Роваль нежились на берегу после купания, наслаждаясь тёплым ласкающим ветерком. Роваль был полностью обнажённым, у Айхэ низ живота и дальше прикрывал лёгкий платок, мокрый сейчас и прилипающий к телу. Её двенадцатилетняя грудь только-только начала оформляться, но маленькие соски уже торчали вверх, словно тянулись к солнцу, когда она лежала на спине. Столь же юный Роваль любовался подругой, они были ровесниками, вот только мальчишка был сыном вождя, а Айхэ - обычная девчонка из племени. Он протянул руку и потрогал её грудь.
- Роваль... у тебя тёплые руки сейчас, летом... а вот зимой, когда ты замёрзнешь... когда я вырасту, я буду греть твои руки. Можно? Ты хочешь? - спросила Айхэ.
- Ты? - засмеялся мальчишка. - Ты такая маленькая! У тебя и там, наверное, всё маленькое. А у меня уже сейчас руки - ВОТ КАКИЕ! - он растопырил пальцы и посмотрел через ладони на солнце.
- Я же вырасту... и буду учиться...
- А ну-ка покажи, что у тебя там! - Роваль дёрнул мокрый платок и сунул руку под него.
- АЙ! Нет!
Айхэ мгновенно отползла, сжалась и ощетинилась, отбиваясь изо всех сил руками и ногами.
- Ты смеешь отказывать МНЕ? Сыну конунга? Жалкая драная кошка!
Роваль схватил девочку за волосы.
- Нет! Не делай этого! Мне нельзя показывать это! Мама говорит, что до первой крови никому нельзя смотреть, и учиться мне тоже нельзя! - Айхэ отчаянно пиналась и царапалась.
- Сумасшедшая кошка! - Роваль смотрел, с какой решительностью девочка отстаивает то, что скрыто под платком, и на шаг отступил. - До какой ещё крови?
- Я не знаю... мама говорит, что я сразу пойму, когда это наступит... что будет страшно и, может быть, больно... Но потом меня начнут учить греть руки воинов...
- Ты меня поцарапала, дикая кошка... я не оставлю этого так... тебя пороли когда-нибудь до крови?
- Нет... - испуганно прошептала девочка.
- Сейчас я буду сечь тебя... значит, это и будет твоя первая кровь! А потом я погляжу, что у тебя внизу.
Айхэ приняла это как должное - сын конунга имеет право поступать так, как ему заблагорассудится. Роваль отошёл на пару шагов и сорвал несколько длинных прутьев в ближайших кустах. Потом скомандовал темноволосой девчушке:
- Поворачивайся!
Айхэ перевернулась, и прижалась к тёплой, нагретой солнцем скале. Прут Роваля блеснул гладкой корой на солнце. Сильные и безжалостные удары по спине заставили девочку сцепить зубы. Она шипела действительно как дикая кошка, царапая от боли камни. Роваль не сразу добился её криков, но всё-таки это случилось, а потом её охватило странное оцепенение, и крики сменились мычанием. Спину покрывали красные полосы, кожа во многих местах была содрана от протяжек, капли крови выступали бусинками, а кое-где были размазаны. Мальчик перестал сечь через какое-то время и подошёл ближе. Он провёл рукой по спине и показал окровавленную ладонь Айхэ.
- Видишь? У тебя кровь.
Айхэ кусала губы и сопела.
Роваль сдёрнул набедренную повязку.
- Только смотри... тебе всё равно нельзя трогать... слышишь?
- Ладно... - нехотя мальчик согласился с этими словами, но он знал, что нарушать вековые традиции племени нельзя, духи могут рассердиться, и кто знает, как они могут наказать!
Айхэ раздвинула ноги, и мальчик, затаив дыхание, начал разглядывать тайное место между ними.
- Теперь я буду всегда смотреть на тебя, когда захочу, - удовлетворившись, заключил он. Стало смеркаться. Дети отправились по домам.
***
Айхэ с окровавленной спиной сразу вызвала внимание матери.
- Что с тобой случилось?
- Мама... это моя первая кровь! Роваль меня высек... я сказала ему, что хочу греть его руки, когда вырасту! Он сделал мне кровь. И теперь ему можно смотреть на меня там! Да? - Айхэ радостно сообщила всё это матери, но по сердитому взгляду девочка поняла, что та совсем не обрадовалась.
Тармаха схватила плеть, висящую на стене пещеры.
- Глупая девчонка!!!! - с этими словами она взяла дочь за пояс и сорвала платок, стегая плетью не пострадавшие днём ягодицы. - Он тебя трогал там?!
- Нееееееет! Я сказала ему, что нельзя трогать! Он только посмотрел!!!
- Ты неправильно поступила! Кровь должна пойти оттуда, не из других мест!! Это случится само собой, не от чужой руки! Что теперь с тобой делать? Мужской взгляд осквернил тебя!!!!
Задница девочки покрывалась новыми следами, и теперь Айхэ уже не могла удержаться от слёз. Она вопила, совершенно не сдерживаясь, и не понимая, почему их с Ровалем поступок был неправильным. Тармаха излупила дочь и остановилась, сердито глядя на неё.
- Завтра мы пойдём к жрецу, и он очистит тебя. Сегодня ты не должна спать в пещере! Мы не будем спать с тобой в одном месте!
С этими словами женщина достала шкуру и бросила её за порогом пещеры.
- Вот! Здесь ты будешь спать.
Айхэ ревела, она завернулась в шкуру и закусила волчью лапку, внутренняя сторона которой была твёрдой и солоноватой на вкус. Ночью могут прийти звери, и тогда утром она уже не попадёт к жрецу - от неё останутся только кости. Но вокруг селения племени горят костры... может, это спасёт её?