Волк пришёл на псарню, перерезал белых,
Перерезал рыжих драгоценных псов,
Что ещё недавно окружили стаю,
И с весёлым лаем выгнали волков.

Для собак забава, для собак работа,
Засвистели пули и раздался вой,
И за полчаса закончилась охота,
Он один покинул тот неравный бой.

Запах крови пьяный, запах крови манит,
И клыки бесшумно режут в темноте,
А к утру на псарне никого не станет,
Все они охотники, да клыки - не те.

Ах, не повезло им, цепи да решётки,
Никуда не вырваться, только умирать,
Истекали кровью глотки, глотки, глотки
Не успев залаять или зарычать.

Запах крови пьяный, запах крови манит,
Волк услышал рядом неумелый вой -
Сука-полукровка лязгнула зубами
И загрызла рядом рыжего с собой.

Люди говорили, "нету с неё толку",
Люди говорили - "беспородный брак",
Видно, мамка где-то нагуляла с волком,
Этой только портить дорогих собак.

Что кормить задаром бешеную дуру,
Не даёт погладить, не идёт к рукам,
Подрастёт немного, да сдадим на шкуру,
А учить такую только дуракам.

Волк хотел вцепиться, но глаза шальные
И оскал знакомый вдруг остановил,
Кровь на морде суки и черты родные -
И совсем несильно серый укусил.

Как она ласкала жадно и несмело,
Дух умчался к звёздам, цепь тянула вниз,
Как под светом лунным трепетало тело,
Позабыв, что это - лишь его каприз...

...Волк ушёл с рассветом, а она молчала,
Зная, за скулёжку лишь получит плеть.
Запах крови пьяный, никого не стало,
Ничего не стало, нечего жалеть.

Ласковой полосой пройдись по спине,
Оставь мне на память минуту огня,
Я так хочу утонуть в твоей глубине,
Я так хочу оставить тебе на память меня.
Плакать, солёных слёз чувствовать горький вкус,
Руки твои в слезах моих мокрые целовать,
Сбей ниспосланной болью с плеч моих тяжкий груз,
Знаешь, а я сейчас и не хочу летать.
Лучше своей рукой ниже меня прибей,
И запрети кусать кровь из дрожащих губ,
Знаешь, для всех людей ты бы казался груб,
А для меня сейчас ближе всех и добрей.
Пусть я стыжусь сейчас, боль перекроет стыд,
В первый, последний раз - злой и холодный быт.
В этой застывшей тьме стужи и страха след
Спалит твоя рука - вот их уже и нет.

Февральского огня погасли фотовспышки,
Я снова вплетена в твою тугую сеть.
Я стану для тебя котёнком, ставшим мышкой,
Когда твоим огнём в меня вопьётся плеть.
Я стану "быть собой", и потеряю душу,
Я где-то воспарю, лежа у твоих ног.
Я стану тишиной - послушай же, послушай!
Спасибо, что тогда меня услышать смог.
И каждый новый крик, как вышитая песня,
Узором на спине, и там, где не спина.
И я теряю миг, когда с тобою вместе,
И остаюсь во тьме с тобою и одна.

Все женщины это кошки,
А их называют - суки.
А им бы - нежности крошку,
Да целовать твои руки.
А суки, они ведь тоже,
Берутся ласковым словом.
А так придётся, ну что же,
Показывать когти снова.