Василий Розанов "Юдаизм", Республика, 2009

Книга "Юдаизм" (2009) – очередной, уже 27-й том собрания сочинений Василия Розанова, которое выпускает издательство "Республика", – интересна прежде всего как образчик российской публицистики рубежа XIX–XX веков. Теологическое эссе "Юдаизм" занимает меньшую часть книги, большинство же статей относятся к 1898–1901 годам и посвящены главным образом двум актуальным для тогдашнего общества темам: земству и реформе гимназического (в настоящее время – среднего) образования в Российской империи.

По нынешним стандартам Розанова можно отнести к антисемитам, однако тут следует учесть два обстоятельства. Во-первых,

он писал свою книгу в эпоху "до политкорректности", когда юдофобия являлась не клеймом, а почти нормой в интеллектуальном мейнстриме того времени.

Во-вторых, отношение философа Розанова к евреям, и особенно к иудаизму, было далеко не однозначным. Об иудаизме он писал в откровенно восторженных тонах, противопоставляя "плотский" аспект еврейской традиции (главная тема "Юдаизма" — таинство обрезания) и культ семьи христианскому аскетизму, что стало одной из причин возбуждения против него Священным синодом дела об отлучении от Русской православной церкви. От анафемы Василия Розанова спасла Февральская революция. При этом, будучи консерватором, философ резко нападал на евреев за то, что они, по его мнению, были проводниками западных, либеральных или революционных идей. В книгу "Юдаизм" вошло несколько таких статей.

В львиной доле публикаций, собранных в книге, Розанов выступает в поддержку земства и отмены классической (основанной на изучении латыни и греческого языка) системы образования в российских гимназиях, а также полемизирует с противниками того и другого. В этих текстах автор выступает в качестве благонамеренного консерватора, считающего, что и земство, и приближение гимназического образования к реалиям российский жизни должны обеспечить большую успешность тогдашнему обществу, а политической системе самодержавия — устойчивость. Это

отдаленно напоминает нынешний шум вокруг "модернизации", с той разницей, что Розанов ведет речь не об "инновационных" абстракциях, а о вполне конкретных мерах.

Он предлагает сохранить и усилить земство и убрать из гимназий древние языки, чтобы из гимназистов не получались люди с абстрактным, оторванным от "почвы" мышлением, ищущие ориентиры в области "международных идей" (читай – марксисты и вообще революционеры).

Публицистика, собранная в "Юдаизме", не поражает ни накалом страстей, ни нетривиальными полемическими ходами, ни какими-то откровениями, что объяснимо: Розанов отстаивал земство перед лицом еще больших консерваторов, чем он сам, которые в качестве аргументов могли предложить только извечное "а как бы чего не вышло" и бездоказательные подозрения о наличии в земстве либерального, конституционалистского и чуть ли не революционного потенциала. Да и греко-латинская гимназическая система к тому времени вызывала у образованного общества резкое неприятие. Так что в обоих случаях за автором стояла значительная сила общественного мнения, а его оппоненты (по крайней мере, в пересказе самого Розанова) выглядели неубедительно.

Поэтому самым оригинальным текстом тома следует признать

заглавное эссе, которое скандализировало современную Розанову читающую публику и церковь не только явными симпатиями автора к "чужой", не православной религиозной традиции, но и новым, довольно смелым по тем временам взглядом на религию с точки зрения пола, брака и деторождения,

что дало возможность исследователям определить философию Розанова как "мистический пансексуализм".

"Еврейский " и "половой" вопросы были одними из главных и болезненных тем для споров в интеллектуальной среде предреволюционной России. Василий Розанов сплел два эти вопроса воедино.

Антон Семикин