#мифы_вч

НОВОМУЧЕНИКИ РОССИЙСКИЕ. ЦЕРКОВНАЯ МИФОЛОГИЯ ХХ ВЕКА

Гонения — одна из любимых тем постсоветских церковников, этим оправдывается любой беспредел со стороны РПЦ. Попы не говорят о жестокости православной церкви, но зато упоминают о жестокости, проявленной к ним, преувеличивая и смакуя подробности.

Священник Димитрий Свердлов указывает:

«В 1937–38 гг. арестовывают 165 тысяч (!!) священно- и церковнослужителей. Из которых расстреляно 107 (!!!) тысяч…» [1].

Вопрос: откуда взялись эти 165 тысяч в 1937 году? А ведь арестованы были не все. В данном случае речь идёт о священнослужителях, коих в 1915 году было 51105 человек, а диаконов — 15035 [2].

Выходит, что в 30-е годы было больше попов, чем в 1915 году, когда церковь была государственной и когда попам выделялись деньги? В это поверит только мракобес. Тем более что попы не уточняют, сколько их собратьев было во времена царизма.

В 1948 году всего 11827 священников и диаконов[3]. Их столько по той причине, что в период войны открылись тысячи храмов. Следовательно, в конце 30-х действующих священников было как минимум в два раза меньше, но уж точно не 165 тысяч. Тут главный вопрос: где список репрессированных? Почему не все 165 тысяч являются новомучениками?

Отдельные попы признали подлог. Игумен Дамаскин (Орловский) утверждает:

«К сожалению, точных цифр пострадавших в этот период времени нет, не приводит их и правительственная Комиссия при Президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий, ограничившись всего лишь обобщёнными подсчётами, подготовленными Православным Свято-Тихоновским богословским институтом» [4].

СТАЛИНСКИЕ "РЕПРЕССИИ" ИМЕНИ ХРУЩЁВА

#мифы_вч о массовых и незаконных репрессиях, основанный на "секретном докладе ХХ съезду КПСС" Хрущёва, является главным обвинением "мирового сообщества" против Сталина. При этом данный "доклад" был не "смелой импровизацией" главного руководителя партии и государства, а продуманной и тщательно подготовленной акцией Запада. Что подтверждается весьма примечательным "предвидением" американской газеты "Нью-Йорк таймс". Ещё в день открытия съезда, 14 февраля 1956 года, то есть за десять дней до выступления Хрущёва, она написала: "Несмотря на официальную риторику, ХХ съезд советской партии подведёт недвусмысленную черту под сталинским периодом и, скорее всего, обозначит официальный отказ от идеологии и практики сталинизма".

Через автора "скелета" хрущёвской речи, ставленника Фининтерна Отто Куусинена, в США знали, что "доклад" готов, и знали его содержание.

Даже если оставить в стороне лживое и провокационное содержание этого доклада (американский историк Г. Ферр в 2007 году обнаружил в его тексте 61(!) несостоятельное обвинение), он изначально не был ни легитимным, ни правомочным как с точки зрения партийной дисциплины, так и с точки зрения формальной логики. Его не обсуждали и его не утверждали своим голосованием делегаты съезда! Дело в том, что 24 февраля съезд был уже официально закрыт, значительная часть делегатов и представителей братских партий уезжали из Москвы. А выступление Хрущёва состоялось утром 25 февраля. Пустые места убывших делегатов заполнили штатными работниками аппарата ЦК, его научных, учебных и печатных заведений. Кроме того, закрытым заседанием руководил президиум ЦК КПСС, а не президиум съезда, который мог потребовать принять другой порядок работы после зачтения "доклада". Без обсуждения делегаты съезда такой документ вряд ли бы оставили, как и Хрущёва — на посту Первого секретаря. Поэтому и потребовался такой подлог!

Чужие женские чулки кто-то поспешно затолкал за шкаф. Наверное, была мысль незаметно выбросить, но про них просто забыли. Дрожа от отвращения, Екатерина начала кидать вещи в чемодан. Она уходила от Калинина уже во второй раз.

Екатерина Ивановна (Иоганновна) Калинина (урождённая Лорберг, 2 июля 1882 — 22 декабря 1960) — российская революционерка, жена Михаила Калинина с 1906 по 1946 год

В деревеньке Эсна, что на севере Эстонии, семья Лорберг жила впроголодь. Отец – поденщик, мать – прачка, а еще пятеро детей. Учить их было не на что, поэтому Катя, как и другие, отсидела за партой лишь несколько классов. А в 1893-м, когда ей исполнилось одиннадцать лет, родители пристроили ее на текстильную фабрику в Ревеле. «Хоть чем-то поможешь», - проговорил отец.