В воздухе отчаянно пахнет осенью. Деревья, готовясь ко сну, постепенно снимают с себя разноцветные парчовые одежды, и бросают их, шуршащие, под ноги прохожим.

Я медленно иду по парку усадьбы Быково. 

 

История имения началась задолго до появления здесь Измайловых. Владельцами его в разное время были именитые и знатные персоны – от Юрия Долгорукого до сподвижника Петра I, ростовского воеводы Иллариона Воронцова. Странное своё название село, а затем и усадьба, получило, скорее всего, от скотопрогонного пункта, где откармливался скот перед отправкой в Москву. Кстати, правильное название Быково звучит с ударением на первую букву «о», а не на «ы», как почему-то иногда произносят.

Все эти столетия усадьба жила своей сонной, тихой провинциальной жизнью, но Измайловы вписали в книгу судьбы ее самые яркие, самые необыкновенные страницы. 

В 1775 году, после казни Пугачева, императрица Екатерина, со всем двором прибывает в Москву. В Первопрестольной отмечалась годовщина заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора. В октябре, объезжая подмосковные усадьбы, заглядывает «на обед» и в Быково. В то время постройки имения представляли собой обычные усадебные деревянные строения, каких было много в окрестностях Москвы, окруженные аккуратно подстриженным парком. В беседе императрица посетовала, что владения Измайловых ничем не отличаются от других и даже выглядят несколько бледновато. Безусловно, это задело за живое Михаила Михайловича. Тогда-то он впервые и обратился к Василию Ивановичу Баженову.

В тот момент на горизонте архитектора маячила жуткая депрессия – только недавно завернули его проект строительства Кремлевского дворца и раскритиковали в пух и прах эскизы Царицына, передав дальнейшие работы Казакову. В таком состоянии и «подхватывает» его Измайлов.

Для Баженова наступает звездный час! Он создает новый архитектурно-парковый ансамбль, состоящий из дворца, парка, прудов, зимнего сада, грота и Эрмитажа.

Парк получился очень красивым — с двумя прудами неправильной формы и островком на одном из них, с «горбатым» мостиком, ведущим к беседке-ротонде, мраморными статуями, оранжереей, цветочными мраморными вазонами посреди больших клумб, скрывавшихся под сенью деревьев. Особенно хорош был изящный двухэтажный павильон «Эрмитаж» с белокаменной лестницей-пристанью у самой воды. 

Старая открытка с видом Эрмитажа.

Эрмитаж стал любимым местом гостей, посещавших Измайлова. Здесь была и фисташковая комната, и лиловая, и даже комната-аквариум, одна из стен которой, выходившая на пруд, была стеклянной, и можно было прямо из домика наблюдать за рыбками и природой. Здесь проводились музыкальные вечера… Были и другие «затеи», исчезнувшие без следа.

Из малых архитектурных форм сегодня сохранилась только беседка-ротонда «храм Цереры» на острове.

Тропинки разбегаются, пересекаются, будто невзначай, образуя шести лучевые звездочки, и вновь расходятся, уводя к самым потаенным уголкам парка. Одна из таких дорожек ведет меня вдоль пруда к беседке.

Она стоит, скромно выглядывая сквозь кружево листвы, совершенная по форме и пропорциям, в своем белом убранстве, любуясь мерцающим отражением в серебристой глади пруда, словно невеста…

Боясь спугнуть это бесконечно завораживающее зрелище, я затаила дыхание.

Еще недавно здесь был мостик с резными перилами. Но теперь к беседке можно добраться только на лодке или зимой по льду.

Новый дворец Баженов решил построить в западной части усадьбы на дубовых сваях искусственного холма, землю для которого крестьянам пришлось таскать на себе в плетеных корзинах. Трудно сейчас судить о внешнем виде того здания, т.к. от дома, что проектировал и строил Василий Иванович сохранились только боковые пандусы въездов с плавными линиями балюстрад, и цокольный этаж. В середине XIX века дом был перестроен швейцарским архитектором Бернаром Симоном. Хотя, существует версия, и как говорят специалисты, весьма обоснованная, что Симон только чуть-чуть изменил облик дома, оставив большую часть его неизменной. Но, обо всем по порядку…

…В 1801 году из-за границы в Петербург возвращается княгиня Голицына, известная под прозванием «princesse Nocturne» («ночная княгиня») и «princesse Minuit» («княгиня полуночи»), и открывает литературный салон. Свое необыкновенное и красивое прозвище Голицына получила еще в Париже. Однажды, княгиню познакомили с модной тогда предсказательницей мадам Ленорман, и в первую же встречу ясновидящая предсказала улыбчивой черноволосой «Мадам рюсс» с ямочками на щеках, всю ее судьбу и смерть во сне. С тех пор, рассказывали, ямочки на щеках княгини исчезли, она перестала спать по ночам, и все приемы устраивала исключительно в темное время суток.

На модные ночи Голицыной съезжался весь свет Петербурга. Всю ночь напролет в ее уютном салоне велись разговоры, споры, разгадывались ребусы и шарады. Сама хозяйка всем напоминала некую древнюю жрицу, имея пристрастие к особым нарядам свободного античного покроя, принципиально пренебрегая ухищрениями современной моды. Многие мужчины, посещавшие салон, были пленены красотой хозяйки. Даже Пушкин был слегка влюблен в княгиню и посвятил ей три стихотворения.

 

И сейчас вы меня спросите – какое отношение к усадьбе Быково имеет княгиня Голицына? А дело в том, княгиня – это ни кто иная, как одна из двух племянниц Михаила Михайловича Измайлова, которых он взял на воспитание после смерти родителей девочек. Княгиня Евдокия Ивановна Голицына – урожденная Измайлова вместе со своей старшей сестрой Ириной Ивановной выросла в Быково.

Михаил Михайлович с большой любовью относился к племянницам, но особенно он боготворил младшую – Евдокию. Он позволял делать ей все, что заблагорассудится. К пятнадцати годам Евдокия имела блестящее образование и на всё свой взгляд. Она ночи напролет читала Руссо, решала сложнейшие математические ребусы, рассуждала о вещах, которые редко интересовали девушек ее круга, в споре могла заткнуть за пояс куда более опытных спорщиков. Дядюшка называл ее красавицей-чудачкой Авдотьюшкой. 

Сестры бывали с Измайловым в известном всей Москве обилием «умных голов и непринужденностью» доме князя Вяземского, в обществе людей, широко мыслящих, талантливых, разносторонне образованных. И это не могло не отразиться на их характере и взглядах.

В девятнадцатилетнем возрасте жизнь Евдокии круто поменялась. В ее судьбу вмешался император Павел I, настояв на свадьбе Евдокии со своим любимчиком князем Сергеем Михайловичем Голицыным. Тщедушный и сластолюбивый князь мало чем мог заинтересовать такую незаурядную личность, как красавица Авдотьюшка, но ослушаться императора девушка не смогла. Она поступила по-иному, и, выражаясь современным языком, кинула супруга с первой брачной ночью, да и со всей супружеской жизнью тоже. Получив после смерти дяди довольно богатое наследство, она уехала за границу, где и прожила до смерти Павла I.

Старшая, Ирина, кроме всего прочего, унаследовала и имение Быково. Еще до упокоения дядюшки, она вышла замуж за камер-юнкера, графа Иллариона Ивановича Воронцова, но прожила с ним не долго. Муж ее скончался тридцати лет от роду, вскоре после рождения их единственного сына Ивана. Мальчик был слаб здоровьем, и Ирина Ивановна увезла его в Италию, где путешествовала вместе с сестрой своей Евдокией. 

Ирина Ивановна по свидетельствам современников была спокойной, практической и уравновешенной, пользовалась репутацией любезной женщины, приятной в обращении. Во время пребывания своего в Неаполе она привлекла к себе симпатии итальянских дам. Русские путешественники, в большинстве своем, избегали знакомства с иностранцами, и она первая из знатных русских завела знакомства в итальянском обществе.

Вернувшись в Россию, графиня много занималась устройством имущественных дел своего сына и, благодаря умелому управлению поместьями, способствовала увеличению его состояния. Она пользовалась особым расположением своей тетки по мужу, известной княгини Екатерины Романовны Дашковой, и когда та, поссорившись со своей дочерью Щербининой, вознамерилась лишить её наследства, то остановила свой выбор на сыне графини Ирины Ивановны. Последняя приняла это предложение за несовершеннолетнего сына. По желанию Екатерины Романовны Дашковой (урожденной Воронцовой), желавшей сохранить древнюю фамилию князей Дашковых, высочайшим указом императора Александра I, Иван Илларионович стал первым графом Воронцовым-Дашковым. К нему же перешла большая часть населенных имений княгини Дашковой.

Иван Илларионович Воронцов-Дашков, как раз, и заказал перестройку дворца архитектору Симону Бернару.

Дворец архитектор построил в стиле английских замков. Все четыре фасада его не повторяются. Украшением южного фасада является портик с четырьмя кариатидами, которые поддерживают балкон. Перед портиком Симон расположил гульбище с перилами из фигурных столбиков. 

С западного фасада была возведена высокая башня с солнечными часами и телескопом. 

Северный фасад с подъездными пандусами имеет парадную лестницу и эркер, расположенный над входом. 

И южный, и северный фасады украшены гербом Воронцовых-Дашковых, который представляет собой объединение графского герба Воронцовых и дворянского Дашковых. Внизу до сих пор можно разобрать девиз: «Semper immota fides», что в переводе с латыни означает «Вечно непоколебимая верность».

Внутри дом тоже был отделан в английском стиле. К сожалению, с недавних пор внутрь попасть невозможно. Вероятно, можно было бы договориться с охраной за определенное вознаграждение, и я готова была договориться, но почему-то в этот момент охраны в обозримом пространстве не наблюдалось. Пришлось любоваться плодами вдохновения архитектора только снаружи.

Я заглянула внутрь сквозь запыленное окно двери парадного входа. То, что я увидела, поразило меня своей красотой. Я даже попыталась сфотографировать увиденное, но не получилось. Поэтому все фотографии представленного интерьера и его описание я взяла из интернета.

Вестибюль дворца имеет круглую форму, а лестница — винтообразная, украшенная мраморными вазами. Зал выполнен в стиле барокко. 

Потолок украшает великолепная лепнина, имитирующая листья, различные узоры и орнаментацию. 

Там же видны медальоны с барельефным изображением богини весны и цветов Флоры и богини плодов Помоны. 

Библиотека и бильярдная.

Настоящей жемчужиной дворца была голубая гостиная, стены которой были как бы покрыты шелковым штофом. В действительности, они очень искусно были расписаны темперной краской. Украшал гостиную большой камин с вырезанными в мраморе весенними цветами — тюльпанами, нарциссами, анемонами и гиацинтами. 

 

 

В самом большом двусветном зале дворца, предназначенном для концертов, танцев и приемов, было два камина, и стоял большой орган из серебряных труб. Однако камины во дворце играли роль декоративных украшений залов, так как их отопление осуществлялось теплым воздухом, поступающим через калориферы от печей, установленных в подвале («наследство» от Баженова). 

 

В восточной части находились апартаменты графини. Здесь на стенах можно увидеть аллегории утра, дня, вечера и ночи в виде прекрасных фигур девушек. А в будуаре — люнет, изображающий «триумф Афродиты», которой амуры подают поднос с фруктами и богиня Славы встречает ее цветами. 

 

Потолки в ванной комнате. Ванная комната отапливалась.

 

Потолки в спальне.

Парк был пейзажного типа (на английский манер). Достопримечательностью этого парка была аллея из черных роз, которые владельцы усадьбы покупали во Франции на золото. Эта аллея находилась восточнее дворца и пролегала до ближайшего пруда .

После смерти Ивана Илларионовича и Александры Кирилловны Воронцовых-Дашковых усадьба переходит к их сыну, генерал-лейтенанту графу Иллариону Ивановичу. К сожалению, по долгу службы он не мог постоянно находиться в имении и Быково опустело.

В 1880-е гг. усадьбу купил один из совладельцев Московско-Рязанской железной дороги инженер-полковник Николай Иванович Ильин. Его отец, Иван Иванович Ильин, также инженер-полковник, был одним из строителей Большого Кремлевского дворца, а потом и комендантом его.

А теперь о грустном…

Прекрасная, уникальная в своем роде усадьба погибает!

После октябрьских потрясений 1917 года судьба имения не просто круто изменилась. Она покатилась под откос с такой скоростью, от которой кружится голова и хочется рыдать. В 1920 году усадьбу передали детскому дому для сирот красноармейцев. 

Подлинная люстра XIX века. Некогда на ней располагались подвески из хрусталя.

Из дворца стали постепенно исчезать дорогие картины, ковры, старинная мебель, хрустальные люстры. Потом сломали орган, серебряные трубы его, по словам очевидцев, еще долго валялись в разных местах заброшенного парка. Чудесная воронцовская библиотека XVIII века ушла безвозвратно. За границу увезен находившийся в Быково, и тщетно разыскиваемый портрет знаменитой княгини Дашковой, нигде не опубликованный оригинал Левицкого.

Исчезла розовая аллея, полностью была разрушена оранжерея, загажен святой источник, куда круглый год приходили за целебной водой верующие люди. 

На этих панелях раньше розы были в каждом прямоугольнике.

Потом часто стали меняться арендаторы дворца, и чем их больше менялось, тем потери становились все ощутимей.

В конце концов, исчезли конюшня, так называемая швейцарская ферма, оранжерея и был разобран на кирпичи Эрмитаж.

С 1946 по 2006 год во дворце усадьбы размещался Туберкулезный санаторий №5 внелегочных локализаций. На территории усадьбы были построены жилые корпуса, а дворец использовался для лечебных процедур. Это тоже не пошло на пользу усадьбе. Предметы обстановки, которые не успели разграбить и испортить ранее, исчезли вместе с администрацией санатория при закрытии учреждения. Так, например, исчезли два бильярдных стола конца XVIII века, которые еще недавно находились в цокольном этаже и остались в памяти тех, кому их удалось увидеть. Пропал фонарь середины XIX века с чугунными украшениями, висевший в вестибюле дворца. Впрочем, как и салонный рояль XIX века, который тоже исчез без следа. 

На сегодняшний день собственником Памятника Федерального значения (!) является Департамент городского имущества Москвы, но пользователем всё ещё остаётся Туберкулезный санаторий. Согласно Охранному обязательству №45-10 от 2010 года он обязан был провести полный комплекс реставрационных работ, кои, естественно, проведены не были.

Подмосковные краеведы не раз выражали тревогу за сохранность усадьбы. В конце июня 2015 года в городе Жуковском состоялось собрание представителей общественности, на котором обсуждались перспективы сохранения и дальнейшего ее использования. Кроме того, в соцсетях организованы волонтерские сообщества, занимающиеся продвижением проектов сохранения и реставрации усадьбы. Потомок последних владельцев имения Михаил Андреевич Ильин, искусствовед, профессор Московского Государственного Университета, неоднократно приезжал в Быково. Он произвел обмеры многих строений усадьбы, в том числе и разобранного Эрмитажа, благодаря чему есть возможность восстановить его.

Последней новостью стала информация, что подмосковная усадьба выставлена на торги и будет продана «с указанием особых условий использования объекта». Но, скорее всего, «особые условия», как следует из официального ответа Мосимущества, касаются не исторической или архитектурной ценности, а «медицинской» биографии объекта. Неужели у московского правительства не нашлось возможности отреставрировать усадьбу, сохранив ее неповторимое очарование, и сделать из нее превосходный музей? Неужели всё, на что хватило фантазии – это банальная продажа с аукциона?!

 

 

via