Сергей Есенин… Синь… Осень… 
В самом звуке его имени уже звучит прохладная музыка спокойного российского раздолья… И строчки его стихов наполнены музыкой русской речи. В них порой слышится «дальний плач тальянки», подпевают «горластые гуси», «глухо баюкают хлюпь камыши», «звенят колосья» и «вызванивают ивы», «тенькает синица», а «на бору со звонами плачут глухари», смеётся «роща 
зыками с переливом голосов», и под «карусельный пересвист» «плачет смехом бубенец»… 
У Есенина всегда так: на первый взгляд – радость, многозвучность, ликование, смех, но в них таится грусть, чуть сквозит печаль, где-то глубоко внутри прячется боль. 
Запели тёсаные дроги, 
Бегут равнины и кусты. 
Опять часовни на дороге 
И поминальные кресты. 

«Запели тёсаные дроги», значит можно чуть передохнуть от тяжёлой крестьянской работы, проехаться, взглянуть на Божий мир; сидишь, свесив ноги, покусываешь травинку; покачиваются, поют «тёсаные дроги», «бредёт мой конь, как тихая судьба», вокруг тебя «бегут равнины и кусты», высоко-высоко в небе заливается невидимый жаворонок, «солнца струганые дранки загораживают синь», и тёплый ветерок с «запахом мёда и роз» ласкает руки и лицо… Господи, хорошо-то как… 
Но тут же напоминанием о краткости человеческой жизни и хрупкости счастья встают за часовнями «поминальные кресты» на погостах. Но ты-то ещё жив, хотя помнишь, что «пришёл на эту землю, чтоб скорей её покинуть», потому что «каждый в мире странник – пройдёт, зайдёт и вновь оставит дом». 
Опять я тёплой грустью болен 
От овсяного ветерка. 
И на извёстку колоколен 
Невольно крестится рука. 
«Спаси, Господи, люди твоя»… 
Теплая грусть… Тихие, сладкие слёзы… «На душе светло…» И всю твою сущность переполняет «любовь к родному краю», которая «томила, мучила и жгла»: 
О, Русь – малиновое поле 
И синь, упавшая в реку, - 
Люблю до радости и боли 
Твою озёрную тоску. 
Днём поле изумрудно-зелёное, и река переливается под ярким солнцем ослепительным серебряным блеском - всё привычно и 
понятно. А вот на заре… Поле вдруг становится малиновым… И вся синь неба, отразившись в зеркале воды, падает в реку… 
Это буйство и волшебство чистых и нежных красок длится недолго, но такие вот минуты переворачивают всю душу, отравляя её сказочной красотой, наполняя тишиной и взрывая восторгом!.. 
Синь… Есенин… Россия… 
Россия никогда не жила легко. Боль и скорбь, глад и хлад, тоска и неволя, сиротская доля, - всё это её понятия. 
Холодной скорби не измерить, 
Ты на туманном берегу. 
Но не любить тебя, не верить – 
Я научиться не могу. 
И всей этой юдоли плача и печали именно в России – не меряно. И оттого любишь и жалеешь её (и себя) ещё больше, ещё глубже, ещё преданнее. И невозможно настоящему русскому человеку отказаться от своей Родины, как бы тяжело она ни жила. 
Да, «не любить тебя, не верить – я научиться не могу». 
И не отдам я эти цепи, 
И не расстанусь с долгим сном, 
Когда звенят родные степи 
Молитвословным ковылём. 
Бог с ними, с цепями, приковавшими русскую душу к родной стороне; но даже ковыль, трава степная, не просто бездумно и бездарно шумит, но - звенит, и не абы как, а - молитвой! Чтобы не видеть, не слышать, не верить, чтобы отринуть всё это, нужно просто не иметь души. Чувствующей. Живой. Тоскующей. Русской. Россия… Осень… Синь… Есенин… Слова одного порядка: патриотического, духовного, душевного. За минувший век страна неузнаваемо менялась много раз, реалии жизни стали другими, нынешние образованные люди во 
многом уже и по-другому смотрят на мир, но Есенин неизменно близок истинно русскому человеку: поющему, читающему, помнящему его строки, сотканные из света, добра и любви. Время над его поэзией не властно. Есенин – вечный певец России. Он - один из лучших, родной, понятный, любимый. 
Есть на свете места, 
где теплей и сытней, 
где спокойнее, мягче и тише, 
но России моей нет на свете милей. 
Здесь – живёшь. 
Здесь – Есенин. 
Здесь – дышишь.