Фотограф Валерий Плотников: После смерти Высоцкого я мог бы стать миллионером |
Denis-K все записи автора
Валерий Плотников был единственным фотографом, которому Высоцкий безгранично доверял, разрешая снимать себя в течение четырнадцати лет. За это время было сделано 300 фотографий.
 |
| Валерий Плотников – фотобиограф Владимира Высоцкого |
– Высоцкий с бородой на фоне афиш Театра на Таганке. Но откуда на одном из ваших снимков оказался маленький мальчик?
– Этот мой сын Степа, на снимке ему три с половиной года. В середине 70-х я снимал в Москве студию. На снимке видна моя творческая кухня, которая была и просто кухней, с кафельным полом, плитой, холодильником. Там я выстроил что-то наподобие павильона, сделал специальный задник из плакатов спектаклей Театра на Таганке. Когда началась съемка Высоцкого, вдруг откуда-то выскочил Степа, с любопытством взглянул в объектив и помчался дальше. Я успел сделать кадр.
– А я всегда думал, что эта знаменитая фотосессия на фоне плакатов Высоцкого сделана в стенах Театра на Таганке, в гримерке Владимира Семеновича.
И все же этот факт можно воспринимать, как курьез, потому что говорить о публикациях в советской прессе не приходится. При жизни Володи мне удалось опубликовать всего шесть (!) его фотографий, а три подготовленные нами пластинки-гиганта с портретом на обложке так и легли на полку фирмы «Мелодия». Из шестнадцати фотосессий, из почти трехсот негативов всего шесть публикаций, и то половина из них – на Западе.
Конечно, Володе было безумно тяжело и обидно за такую опалу. Его коробило, что наша работа, извините, на хрен ни никому не нужна – в советской прессе это все равно никто не опубликует. Мы с ним сделали столько снимков, фотопробы для роли Емельяна Пугачева, оформили три пластинки, а увидели свет всего три карточки, которые вышли на Западе и еще три – в Советском Союзе. Из трехсот.
 |
| В мастерской Валерия Плотникова, 1976 год Фото: Валерий Плотников |
– Но ведь серия пластинок «Владимир Высоцкий» вышла на фирме «Мелодия».
– Уже после смерти Володи. Хотя мы подготовили два диска-гиганта еще в 1975 году. Затем она пылилась на полке фирмы «Мелодия». Выходили только пластиночки-миньоны, где на одной стороне две песни Высоцкого, а на другой какие-нибудь мелодии народов Африки.
А теперь представим себе масштаб проекта «Емельян Пугачев», где в роли Пугачева – Высоцкий, а Екатерины II
– Марина Влади. Кинотеатры брали бы штурмом. Но тогда никого не колыхал ни зрительский интерес, ни коммерческий: партийные власти зарезали все на корню. Каково было Володе все это сознавать, переживать?
– Я помню, как в 1967 году Володя искренне рассчитывал на успех фильма «Интервенция». Он думал: ну, все, ухватил судьбу за бороду, сейчас вся страна узнает, кто такой Высоцкий (в 1967 году все слышали песни Володи на магнитофонах, но в лицо его знали не многие). Фильмы Муратовой «Короткие встречи» и «Вертикаль» Говорухина, где он уже успел сняться, прошли в кинотеатрах на рабочих окраинах – кто их видел.
То ли дело «Интервенция». Ефим Копелян, Ольга Аросева, дядя Саша Орлов, молодой Миша Щеглов, Гена Полока, Валера Золотухин. Звездный состав, стопроцентно кассовый фильм, который в итоге тоже лег на полку.
Странная вещь – память. Сохранила, например, такой эпизод. Мы с Володей идем по коридору «Ленфильма», а нам навстречу девчонки из массовки, затянутые в лосины, в красивых шляпках, ни дать, ни взять танцовщицы канкана. Одну звали Наташа. И Володя, улыбаясь, говорит ей: «Натали, я молю, утоли!» Сразу вспоминается его классическое: «От этих скучных образин дуреешь, Зин».
 |
| В мастерской Валерия Плотникова, 1974 год Фото: Валерий Плотников |
– После смерти Высоцкого началось какое-то безумие. Все скупали его пластинки, фотографии.
– Это страшная формулировка, но после Володиной смерти я бы запросто мог стать миллионером – в тогдашнем рублевом эквиваленте.
У меня был знакомый фотолаборант, работавший недалеко от ГУМа. Он мне как-то позвонил: «Валера, знаешь, мы в день продаем твоих фотографий Высоцкого на пять с половиной тысяч рублей». В день.
А тогда столько стоила трехкомнатная кооперативная квартира. Об авторских правах тогда и заикаться было смешно. Они печатали карточки без моего ведома и согласия и продавали на Красной площади. Не меньше продавалось и на Ваганьковском кладбище.
Мой приятель-лаборант по наивности предложил: «Валера, ты приди, потребуй свою долю». На что я горько усмехнулся: «Если эти люди даже на Красной площади торгуют в открытую (в те коммунистические времена. – Прим. авт.), то у них все схвачено, никто со мной делиться не станет, меня просто убьют».
В нормальной цивилизованной стране и наследники Высоцкого имели бы свой процент, а я – свои авторские, но у нас весь урожай собирали пираты и бандиты.
Несколько лет спустя пираты наладили в Грузии выпуск полиэтиленовых сумок-пакетов, где на одной стороне – мой Высоцкий, на другой – моя Марина Влади. Естественно, я с этого тоже ничего не получил.
 |
| В роли Гамлета, февраль, 1972 год Фото: Валерий Плотников |
– Народная артистка России Нина Ургант рассказывала мне, что Высоцкий любил петь в компаниях и однажды даже притащил к ней в квартиру девчонок, оказавшихся валютными проститутками с Невского, и два часа пел перед ними.
– Надо спросить, в каком году это было. Если в конце шестидесятых, все так и было. А потом уже Володя уставал и пел в компаниях с неохотой. Более того, он (таким приемом пользовался и Булат Окуджава) якобы забывал гитару – чтобы отстали.
К Нине Ургант, уважаемой актрисе и замечательному человеку, это не относится, но, увы, многие «очевидцы» беспардонно врут. Сколько после смерти Высоцкого возникло дружбанов – с ума сойти. Я сам то и дело натыкался на таких: «Вот мы с Володькой». –
«А вы что, были знакомы?» – «Да не разлей вода». – «А где он жил?» – «На Грузинской». –
«А на каком этаже?» – «Я уж сейчас не помню». – «Ну, хорошо, вышел ты из лифта – к Высоцкому направо или налево?» В общем, вскоре выяснялось, что дружил не он, а его знакомый, и не то, чтобы дружил, а был знаком, и не то, чтобы знаком, а видел пару раз, да и то на экране.
 |
| 1976 год Фото: Валерий Плотников |
– В течение стольких лет, фотографируя Высоцкого, вы были меломаном и любителем его песен?
– Если вспомнить то время, то вся жизнь наша была пронизана его песнями. Это не вопрос меломанства. Я знал наизусть и старые, и новые его песни. Я Володю и снимал потому, что еще при его жизни понимал его величину, его масштабы, его исключительность. Я его и доставал-то потому, что понимал: это надо делать. Особенно в то время, когда власть показывала всем нам: да вы никто.
Я не только Высоцкого снимал, но и многих необласканных тогда властью художников – Юрия Любимова, Альфреда Шнитке, Эдисона Денисова, Давида Боровского и многих других. По-своему я боролся на своем поле с этим забвением настоящих творцов.
А когда мне в свое время позвонили из Политбюро с предложением снять товарища Кириленко, секретаря ЦК КПСС, к его семидесятилетию, я им попросту нагрубил: «Вы там у себя держите штат придворных фотографов, а я-то здесь при чем, я других людей снимаю».
– Смелый поступок.
– Тогда, правда, за это уже не расстреливали, и в моем поступке была, скорей, юношеская бравада, тем не менее, я так и поступил.
– У вас, конечно, были удивительные отношения. Никто никому не платил, фотографии ваши не печатали, но вы, Валерий, все равно из года в год продолжали снимать и снимать Высоцкого. Интересно, он вел с вами какие-то разговоры о жизни? Иногда с фотографом человек поговорит так душевно, как не со всяким знакомым.
– Как с зубным врачом. Понимаете, прекрасно сознавая исключительность, неординарность его личности, я совершенно спокойно к нему относился, потому что понимал и то, что это все-таки не мой человек.
Я держал дистанцию. И поэтому, когда вдруг видел какие-то чудовищные фотоизображения Высоцкого в красной рубашке, с волосами на ушах, то прямо говорил: «Володя, ну что ты, не мог мне позвонить?» А он отмахивался: «Да ладно, какая разница. Снялся и снялся».
Мне было приятно, что мы знакомы, что он привел меня в Театр на Таганке, но никогда я не навязывался в близкие друзья. Тем более, что друзей у него было великое множество.
Я держался еще немного в стороне, потому что самый элементарный и самый унизительный путь – выпить вместе, а назавтра рассказывать: «Да мы вчера с Володькой». Но я был и остаюсь человеком непьющим. Работать – это с удовольствием, а выпивать – стоит ли?
– Согласитесь, Валерий, в восприятии многих Высоцкий был более корневой, неприглаженной фигурой, чем в ваших фотосессиях. Эти джинсы, рубашки джинсовые. Вы же его эстрадизировали.
– Скорее европеизировал. Но я знаю, что Володе это как раз нравилось. Он сам хотел быть таким. Говорил: «Эх, нам бы росточку» – так как был невысокого роста и даже рядом с Мариной проигрывал в этом.
У меня, кстати, много друзей и знакомых невысокого роста, для них это не только серьезный комплекс, но еще и мощный стимул проявить себя, состояться.
А джинсы. Володя полюбил джинсовый стиль, Марина привозила ему самые модные в ту пору вещи.
Самая любимая Володина фотография – крупный план, где он с бородой. Потом она стала обложкой пластинок Высоцкого, которые вышли после его смерти.
У меня есть кадры, которым я сам поражаюсь: на них он просто красив. Нет того, что друзья называли экскаватором, то есть характерную нижнюю челюсть Володи. Главное для меня, что ему мои снимки нравились.
– Правда, что ни у одного из фотографов нет такого архива снимков Высоцкого?
– Главное – нет такой тщательности и эксклюзивности, потому что за редким исключением я все снимал студийно. Я просил Высоцкого делать то-то и то-то, выстраивал кадр, как это было в серии с Мариной Влади, где они как будто изображают серенаду. Чуть ли не на слова Высоцкого: «Хочешь я тебе посвистю серенаду, кто еще тебе серенаду посвистит». Я тогда от этих слов оттолкнулся: «Ребята, давайте сделаем страстную испанскую серию».
У меня с Володей были хорошие отношения. Не скажу, что на все, но на многие мои предложения он соглашался. Ту же гамлетовскую серию мы делали не по ходу спектакля, а специально два раза оставались после финала и снимали на сцене, иногда даже реконструируя сцену. Так появился кадр, где Володя якобы сидит за решеткой.
Особенно дороги мне снимки, сделанные у меня на даче в Переделкино. Ведь само словосочетание «Высоцкий на даче» – своего рода абсурд. Помню, как он улыбался: «Не могу, отравился свежим воздухом. Заведу машину и пойду полежу под глушителем».
Похороны Высоцкого я единственный снял от начала до конца. Я специально приехал в Театр и остался ночевать на Таганке. Ночью там было человек десять-двенадцать, и мне удалось снять последний приход Володи в Театр в три часа ночи, и точно так же потом снять сверху его вынос. Снял весь этот скорбный день.
– Высоцкий относился к вам, Валерий, с большим уважением. Биографы гения утверждают, что в 1975 году Владимир Семенович даже специально приехал в Ленинград на один день, на выставку фотографий Плотникова в Доме кино.
– Чем меня приятно удивил. Высоцкий тогда уже был в зените славы, был нарасхват. Привез с собой еще своего друга бизнесмена Вадима Туманова. А ведь в те времена у Высоцкого был плотный график. К счастью, в его характере было такое: вдруг сорваться и приехать.
На моей выставке было много портретов Высоцкого. Советская власть нас душила, а я думал: «Фиг вам». Там было два или три стенда с Высоцким, даже, может быть, в ущерб собственно экспозиции. Может быть, это его мобилизовало. Наконец что-то будет. Не просто фотокарточки, а фотовыставка, да еще в Доме кино. Я, конечно, его приглашал, но не ожидал, что он приедет.
Они с Тумановым на один день приехали. Володя даже оставил запись в книге отзывов: «Приехал я на выставку извне, с нее уже другие сняли пенки. Да не забудут те, что на стене, тех, что у стенки». Прочитав такое и не поняв ничего, кроме слов «у стенки», организаторы выставки тут же конфисковали книгу отзывов: «При чем тут «стенка»? Что он имел в виду?» Всюду искали подвох.
Кстати, когда Высоцкий пришел на выставку, то бдительный вахтер Дома кино гостя не пропустил, потребовав пропуск члена Союза кинематографистов. Одни Володю боготворили, а другие шипели вслед: «Кто он такой? Никто». Пришлось тогда на выставке мне спуститься и провести Володю через контроль.
«Чего бы вы хотели больше всего в жизни?» Отвечая на этот вопрос анкеты, он написал: «Чтобы помнили, чтобы везде пускали».
Но когда все это пришло, то оказалось, что ты уже ни на улицу выйти не можешь, ни в кафе или ресторан зайти и спокойно посидеть. Тут же начнут атаковать с автографами, пялиться на тебя: «Володька, давай выпьем». Помню, как он просто сатанел: «Сейчас убью».
– На этой вашей фотосессии Высоцкий с бородой, которую он носил редко.
– В ту весну он приехал из Парижа, отпустив бороду. И вскоре должен был играть «Гамлета». Борода придала его лицу истовость, былинную могучесть. Подчеркнула мятежность натуры. Я умолял Володю сыграть Гамлета бородатым русским мужиком, уже уговорил его на фотосъемку в таком образе, а сам занял место с камерой в первом ряду. Но раскрылся занавес, и Высоцкий предстал зрителям побритым. В антракте я побежал в гримерку: «Володя, зачем ты сбрил бороду, мы же договаривались, ты фактически сорвал съемку». А он улыбнулся: «Извини, но Петрович (Юрий Петрович Любимов – главный режиссер Театра на Таганке. – М.С.) велел мне сбрить бороду».
А вот Лопахина в «Вишневом саде» он сыграл с бородой, и мы успели сделать фотосессию в этом образе.
– Вы предчувствовали смерть Высоцкого?
– Я гнал от себя подобные мысли.
Знаете, меня все время преследовало любопытство окружающих: «А правда, Райкин умер? А правда, Пугачева разбилась? А правда, Высоцкий умер?» Тогда же не было интернета, а в газетах такого рода сенсации не любили.
Так случилось, что мы в тот день должны были встретиться с Высоцким по какому-то поводу в театре. Мне позвонили: «А правда, что Высоцкий?» Я ответил: «Бросьте, ребята. Я сейчас как раз еду с ним встречаться, а потом вам все подробно расскажу». Подъезжаю к Таганке и понимаю: правда. Витрина, фото в рамочке и цветы на асфальте.
Нет, предчувствия у меня не было. Но на что я обратил внимание, так это на то, что Володя стал таким резким, угрюмым. На все огрызался. Думаю, потому что физически страдал, плохо ему было. Словно говорил: вот вы тут еще остаетесь, будете пить и гулять, вот мне бы вашу жизнь, мое здоровье, а как с моим еще что-то успеть сделать?
– Валерий, много у вас совместных фотографий с Владимиром Семеновичем?
– Ни одной. Я же говорю, что никогда не набивался к нему в друзья, не пытался войти в историю за компанию с Высоцким.
| Комментировать | « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |
