Это цитата сообщения Bo4kaMeda Оригинальное сообщениеРусский балет в изгнании. Ирина Баронова

Bo4kaMeda

«Лебединое озеро». Одетта
1933

Ирина Баронова – одна из трех знаменитых русских звездочек балета в изгнании – бэби балерин, которыми помимо Бароновой были Тамара Туманова и Татьяна Рябушинская. Россию Ирина Баронова не запомнила, знала ее лишь по рассказам родителей, да и запоминать ей было нечего: родившись в 1919 году она была лишена возможности видеть настоящую Россию. У нее были все шансы на типичное советское детство с репрессированными родителями и детскими домами, но, к счастью, семье Бароновых удалось бежать в Румынию тем самым обеспечив своей дочери нормальную жизнь и поистине светлое будущее.



Ирина Баронова, Тамара Туманова и Татьяна Рябушинская

В Бухаресте Ирина Баронова впервые пошла на балетные классы госпожи Можайской (тоже беженки). Именно последняя убедила мать Ирины в том, что у девочки исключительные способности к танцу и посоветовала продолжить обучение профессионально.

Чтобы Ирина имела возможность стать балериной, ее отец, бывший морской офицер, совершил почти невозможное – работая на заводе за троих, он сумел скопить деньги на переезд из Румынии в Париж, где Ирина начала занятия в студии Ольги Преображенской.



Всего 4 года оставалось до триумфа 1932, когда потрясенный Джордж Баланчин пригласил 12-летнюю Тамару Туманову, 14-летнюю Татьяну Рябушинскую и 13-летнюю Ирину Баронову в свою труппу «Русский балет Монте-Карло». Это было беспрецедентно. Когда эти три звездочки зажглись на театральном небосклоне, их стали звать бэби-балеринас с легкой руки английского писателя Арнольда Хаскела.

В следующем году 14-летняя Ирина стала партнершей Антона Долина в «Лебедином озере», самой молодой Одеттой-Одиллией в истории.


Baronova and Dolin in Swan Lake (1933)

Несмотря на первый, достаточно сомнительный брак с Джерри Севастьяновым, самой большой катастрофой стало ультимативное заявление ее второго возлюбленного, Сесила Тенанта, который предлагал Ирине руку и сердце (если оно у него было) с условием оставить балет навсегда. В расцвете красоты, молодости и славы, 27-летняя Ирина покинула мир искусства.


Baronova in Les Sylphides

Но провидение имело на Ирину другие планы. Когда Сесил погиб в автокатастрофе, теперь свободная Ирина переехала из США в Швейцарию где, к удивлению всех, воссоединилась со своим первым мужем, который, впрочем, умер несколько лет спустя. Теперь ничто не мешало ей заниматься призванием ее жизни.


Baronova in Les Sylphides

С 1974 Ирина Михайловна работала балетным педагогом, по просьбе Марго Фонтейн давала мастер-классы балетным педагогам, курировала Австралийскую балетную школу, была почетным доктором танца и восстанавливала балеты.

Она умерла спокойной смертью в 2008 году, в возрасте 89 лет. Она просто уснула и не проснулась.




duchesselisa здесь

Привожу небольшой отрывок из ее мемуаров, к сожалению, пока еще не издававшихся на русском языке.

Из-за революции 1917 года мои родители и я потеряли свою родину и стали эмигрантами. Отец редко вспоминал о своей семье, слишком велика была боль от того, что он был отрезан от своей матери, трех братьев и сестры и даже не знал, как сложились их судьбы. Всякий раз когда разговор заходил о семье, глаза его наполнялись слезами и он выходил из комнаты, не в силах продолжать беседу.

Мать же очень часто вспоминала свою юность, родителей, учебу и всегда отвечала на мои вопросы. Она говорила о России с гордостью и всегда вспоминала счастливые моменты. Все ее воспоминания обыкновенно завершались фразой: Для меня России больше не существует. Моя Россия мертва! И после этого она могла очень долго сидеть в тишине, задумавшись.
[b][size=3]

Baronova, age 4, with her mother (1923)

Моя бабушка по линии мамы, Евгения Енгалицева-Энгельс, была замужем за генералом Александром Вишняковым, много старше ее. Моя мама была их единственной дочерью. Она воспитывалась сначала няней, затем немецкой и французской гувернантками. Она просто обожала свою французскую гувернантку. Мама рассказывала, как ей нравилось видеть свою красивую мать одетой к обеду, прекрасную, овеянную ароматом ее духов. Они жили в просторной квартире на первом этаже дома № 20 Пантелеймоновской улицы, рядом с Летним садом Петербурга. Среди их слуг были повар, кухарка, горничные, плюс няня или гувернантка. У них был собственный экипаж и кучер, который жил над конюшнями во дворе дома.


Baronova and Dolin in Swan Lake (1933)

Каждый январь дедушка и бабушка отправлялись в Париж, а затем - в Италию, на юг Франции или на озеро Комо, где у русской императрицы была прекрасная вилла д'Эсте (сейчас - фешенебельный отель). Обе сестры дедушки были старыми девами - сухими и черствыми как тост Мельба. Дедушка любил над ними подшучивать, а бабушка ненавидела их из-за того, что они ненавидели ее фокстерьера. Двое братьев дедушки были адмиралами в отставке, а третий брат считался паршивой овцой семьи. Он придерживался левых взглядов и бабушка описывала его как ни к чему непригодного человека. У семьи была усадьба возле Шлиссельбурга, на берегу озера Ладога, примерно в 40 милях от Петербурга. Там мама проводила лето и подружилась с детьми семьи Бароновых. Ее детство прошло в компании мальчиков и она вспоминала, что ощущала себя королевой в окружении рыцарей. Мама с детства так привыкла к мужской компании, что всегда недолюбливала женщин и всегда предпочитала мужскую компанию. Она говорила, что все женщины делятся на кошек и крыс. Однажды моя дочь спросила ее, к кому она себя относит, на что она ответила, на минуту задумавшись: "я - кошечка".


Baronova in Aurora’s Wedding (1934)

В одно лето моя мама влюбилась в одного из братьев-Бароновых, а через год перенесла свои чувства на младшего брата-Баронова, Михаила, который и стал моим отцом. Маме было 16 лет, отцу - 21. Окончив Морскую академию в 1913 году, отец поступил на службу под командование адмирала Колчака. Дедушка начал строить для моих родителей дачу, но ее строительство так и не было завершено. Разгорелась революция.


Baronova in Spectre de la Rose (1932)

Я родилась в 1919 году на даче дедушки, в то время как родители матери жили в Петрограде. Они собрались предпринять рискованное путешествие на поезде, чтобы увидеть моих родителей и познакомиться со мной, но когда поезд приближался к станции, в вагон вошел какой-то солдат и посмотрев на пассажиров, заметил дедушку в черной офицерской шинели, достал револьвер и застрелил его. Бабушка была вне себя от шока, мама ее не узнала, ее волосы поседели, а лицо покрылось морщинами.

В 1920 году отец и несколько его сослуживцев были переброшены в Мариуполь, на красный флот. Мы ехали в Мариуполь под присмотром комиссара. Этот комиссар был особенно известен своей жестокостью и многочисленными убийствами детей, которых он убивал на глазах у родителей. Проходя мимо нас, он часто трепал мои волосы и называл меня голубоглазкой. Мама говорила, что она замирала от страха всякий раз, когда этот человек прикасался ко мне.


Irina Baronova in Les Sylphides (1932)

Белые продолжали сражаться с красными. Когда мы вместе с белым флотом были переброшены из Мариуполя в Одессу, родители встретили там балерину Елену Смирнову. Она и ее муж нашли способ перебраться из России в Румынию и советовали родителям сделать то же самое. Один из матросов, уважавший отца, рассказал о том, что он видел имя папы в списке лиц, подлежащих расстрелу, когда белая армия отступит из Одессы. В тот же вечер отец попросил помощи у Елены Смирновой. Она дала подробные инструкции о том, как найти крестьянскую избу на берегу Днестра, где жил контрабандист, который должен был доставить нас на румынский берег. Елена и ее муж вскоре уехали, теперь была наша очередь последовать за ними. Отцу предстояло найти лошадь и повозку, чтобы отправиться к Днестру. Мы быстро ехали по ночам и старались прятаться днем. Где бы мы ни останавливались, крестьяне были добры к нам. Они делились с нами едой, не задавали никаких вопросов и ничего не ждали взамен. Простое и теплое русское гостеприимство все еще было популярно среди крестьян. Как только спускались сумерки, мы отправлялись в дорогу. Наконец мы добрались до избы. Нас встретила пожилая пара, они провели нас в избу и позаботились о нашей лошади. "Слава Богу, вы приехали!" - бросилась к нам навстречу Елена. Она познакомила нас с мужчиной, который должен был помочь нам. Вначале этот мужчина поинтересовался, есть ли у нас средства. Тотчас же мама распустила волосы и достала свои драгоценности, которые она прятала в прическе. При этом наш спаситель не обрадовался, увидев меня. Мы были его последними пассажирами. Он уже перебросил всю свою семью в Румынию и собирался присоединиться к ним. Он холодно предупредил родителей: "Если ваш ребенок заплачет, я пристрелю ее. Моя жизнь дороже". Перед моими родителями встала дилемма: что делать? Они долго советовались и решились все же бежать, договорившись, что если что-то пойдет не так, отец сам застрелит меня, маму и себя. Оставаться под большевиками было верной смертью, а так у нас был шанс спастись. На помощь нам пришла пожилая крестьянка. Она протянула моей матери несколько кусочков сахара и сказала: "Дай этот сахар Ирине, когда будете пересекать реку, это поможет ей вести себя тихо". Сахар сделал свое дело, я не издала ни звука.

Мы были в Румынии. Началась наша новая жизнь.



Maurice Seymour, Irina Baronova in Nijinska's Les Cent Baisers, 1935




Maurice Seymour, Irina Baronova, 1930s




Baronova in a hat with jacket and bow tie




Baronova and Serge Lifar in Les Creatures de Promethee (1932)




Baronova at dressing table in Thamar costume (1935)




Baronova at dressing table in Petrouchka costume (1934)




Baronova in Spectre de la Rose, looking in mirror (1932)




Baronova in Florian (1940)




Baronova in Les Presages (1933)




Baronova in Slavonika (1941)




Baronova and Massine in Beach (1933)




Riaboushinski, Baronova and Toumanova in publicity shot (1933)




Riaboushinski, Baronova, Lichine on diving board at Villa Clifford (1936)




Irina on the beach, Monte Carlo, 1932




David Lichine, Baronova, and fellow “baby ballerina” Tatiana Riabouchinska at a villa in Florence





Rehearsing on the roof of Les Chatelets theater (1933)




Domestic study of Irina Baronova sewing, Ballets Russes, ca. 1930s
From the National Archives of Australia




Domestic study of Irina Baronova cooking, Ballets Russes, ca. 1930s
From the National Archives of Australia




Domestic study of Irina Baronova with gramophone, Ballets Russes, ca. 1930s
From the National Archives of Australia




В фильме Флориан 1940




Baronova (feet in bucket) and Arnold Haskell (1934)




Baronova in military uniform (1945)




Baronova in Florian (1940)




Baronova in Danses Slaves et Tziganes (1935)




Movie still from Yolanda aka Toast to Love (1942)




Ballerinas driving in a car from San Diego to Los Angeles (1936)




1930-e








Париж, около 1935 года




byMaurice Seymour, Chicago
From the National Archives of Australia




Portrait of Irina Baronova, Ballets Russes, ca. 1930s
From the National Archives of Australia




Irina Baronova in Les sylphides, Ballets Russes, ca. 1930s by Maurice Seymour
From the National Archives of Australia




Studio portrait of Irina Baronova, Ballets Russes by Maurice Seymour
From the National Archives of Australia




Portrait of Irina Baronova, Ballets Russes by Maurice Seymour
From the National Archives of Australia




Studio portrait of Irina Baronova, Ballets Russes, ca. 1930s by Maurice Seymour
From the National Archives of Australia




Studio portrait of Irina Baronova, Ballets Russes, ca. 1930s by Maurice Seymour
From the National Archives of Australia




Irina Baronova standing under curtains
Horst-p-Horst, Vogue 1940




САВЕЛИЙ СОРИН (1878 - 1953)
Портрет балерины Ирины Бароновой 1939
холст, масло
176 Ч 141
Донецк




Irina Baronova (handing on the baton), 2007 (detail) by Jenny Sages




Baronova as swan in Swan Lake (1933)

duchesselisa.livejournal.com
nla.gov.au
press.uchicago.edu

.

https://www.liveinternet.ru/users/3162595/post438686024/